Кубок теней

      Карета приближалась, и рёв толпы становился всё громче.       Зажатая между двумя Пожирателями Смерти, Гермиона сидела внутри, чувствуя давление массивных локтей, что упирались ей в плечи. Карета тем временем поднималась к квиддичному полю Хогвартса.       Мантию пропитала кровь, превратив ткань из девственно-белой в красную. Гермиона не отрывала взгляд от пятен мозгового вещества, размазанного по рукавам, от бордовых сгустков под ногтями. В глазах на миг мелькнул зелёный цвет. Тряхнув головой, она отогнала видение и представила свою стену.       Гермиона абстрагировалась от всех звуков, пытаясь спрятаться за толстым камнем, пока в ушах не остался лишь слабый звон. Она сидела молча, краем глаза наблюдая, как карета проезжала мимо замка, щурясь от слепящего в окно света, и практически представляла себе, что её одногруппники, которых она когда-то знала, сейчас спали в своих кроватях. Живые. Защищённые.       Безлунная ночь окутала тенями территорию замка, освещённое квиддичное поле маняще сияло. Гермиона притворилась, что направляется на очередной матч гриффиндорской команды. Книга в одной руке и термос с горячим шоколадом в другой. Место рядом с Джинни и Невиллом. Проносящиеся мимо две метлы. Копна рыжих волос и чёрная шевелюра.       Карета резко остановилась недалеко от поля. Грубые руки до боли сжали её костлявые плечи и вытащили наружу.       У входа стоял пузатый мужчина с пышными усами, а за его спиной парили планшет с бумагами и Прытко-Пишущее перо. Он вздрогнул, увидев её наряд.       — Чёрт! Во имя Мерлина, что это? — воскликнул он, сморщив от отвращения нос.       Один из мужчин в масках, находившийся слева от неё, хмыкнул и поднял руки в знак притворной капитуляции.       — Не смотри на меня, пацан появился уже в таком виде, — произнёс он, указывая на неё большим пальцем.       Гермиону настигло такое сильное чувство облегчения, что, если бы её не держали, она бы рухнула на землю от несуществующей волны эмоций, видной только ей. Её приняли за мальчика. Они не знали, кто она.       Пузатый мужчина фыркнул, переводя взгляд с одного мужчины на другого, как будто её не существовало.       — Где его куратор? — спросил он, роясь в карманах в поисках небольшого мешочка. В его руке характерно звякнули монеты.       Послышался смех, завертевшийся между двумя мужчинами. Гермиона постаралась не вздрогнуть, когда тот, что стоял справа, сжал в кулаке её окровавленную мантию.       — Вот он! — рявкнул он.       Усы мужчины дёрнулись, пока он пялился на двух Пожирателей, пропустив мимо ушей безвкусную шутку.       Позади неё из головной части кареты раздался хриплый голос, прервавший истерику её захватчиков.       — Куратор мёртв, Аткинсон. От него осталось только мокрое место. Твои портключи — дерьмо.       Пузатый Аткинсон глянул поверх её головы, установив зрительный контакт с говорившим.       — Портключи исправны. Ни у кого больше не было проблем.       Он сунул мешочек обратно в карман, после чего обратил свои глаза-бусинки на неё:       — Просто поставьте его где-нибудь сзади, чтобы Тёмный Лорд не увидел. Всё вот-вот начнётся.       — Есть, капитан, — отозвался Пожиратель Смерти справа от неё, насмешливо поклонившись. — Увидимся наверху.       Миновав карету и чудовище, тянувшее её, двое мужчин потащили её ко входу у основания одной из башен. Чёрное скелетообразное существо было сложено как лошадь, а из его спины торчали крылья, походившие на крылья летучей мыши. Она много раз видела в учебнике по Уходу за магическими существами рисунки фестралов, но воочию — впервые.       Увидеть их означало увидеть смерть.       Отдаляясь от кареты под толчки Пожирателей, Гермиона оглянулась через плечо, встретившись с существом взглядом. Фестрал отпрянул, как будто она ударила его, а его белые глаза расширились от ужаса. Из пасти, опоясанной уздечкой, вырвался пронзительный вой, и он встал на дыбы, хлопая крыльями.       Интересно, чувствовал ли фестрал смерть, знал ли судьбу человека, чью кровь она носила как картину, может, представлял, что ей суждено умереть всего в нескольких сотнях метров от него?       — Спокойно! Спокойно! — закричал мужчина в экипаже, дёрнувшись вперёд и хватая вожжи.       Чужие руки грубо натянули окровавленный капюшон на её лицо, отворачивая голову и закрывая ей обзор на хаос, разворачивавшийся позади.       Гермиона немощно волочила ногами по земле, не успевая за темпом, заданным Пожирателями. Они затащили её под одну из башен, и над её головой раздался гул тысячи шагов.       — Удачи, малец, — усмехнулся один из мужчин, толкая Гермиону вперёд. Лоскуты ткани расступились, засасывая её внутрь.       Гермиону пронзил знакомый разряд магии — она миновала защитные барьеры, окружавшие поле, и упала на мокрую траву.       Толпа над головой сливалась в оглушительном хоре криков и рёва. Гермиона замерла, зарывшись пальцами в прохладную землю, и поразилась тому, как она ощущалась под ладонями. Мысленно добавив ещё один слой камня к стене, она медленно встала, прижимаясь спиной к башне, оставшейся позади. Защитные чары ужалили в плечо, заплясав электричеством по коже, и заставили Гермиону шагнуть вперёд.       Бежать было некуда.       Она заглядывала в щель, соединявшую разные концы капюшона, и вытирала капли крови Форсайта, стекавшие по щекам.       Несмотря на тщательно выстроенную стену, от открывшегося перед глазами зрелища у Гермионы выбило из лёгких весь воздух.       На зрительских трибунах, расположенных сверху, стояло море чёрных плащей и серебряных масок, что аплодировали происходящему внизу. Они обступили всё поле, словно смотрели финал Кубка мира по квиддичу. От огромного количества людей температура тела подскочила, подогревая кровь, и едва получалось сделать вдох, потому что воздух обжигал горло.       Стена в сознании задрожала, когда Гермиона оглядела всю площадку. В центре поля возвышался большой помост, окружённый массой неподвижных белых плащей. Они расположились перед ней, как пешки на шахматной доске, в идентичных ей мантиях. Их капюшоны скрывали волосы, головы были опущены, а спины, повёрнутые к ней, тряслись от плача.       Целое стадо овец, ожидающих заклания.       Внутри Гермионы усиливался жар по мере нарастания ужаса. От мысленной стены отлетел камень, разбившись о землю.       — Hecate, — прошептала она, молитвенно воздевая руки, — Miserere nobis…       Гермиона отчаянно молилась, обратив взгляд к ночному небу в поисках знакомой темноты. Несколько звёзд подмигнули ей в ответ. Их свет приглушался яркими фонарями, озарявшими происходящее на поле.       Гермиона пропустила слова через себя, успокаивая бешено колотящееся сердце. Она закрыла глаза, скрываясь от света, и представила себя стоящей на коленях перед стеной своей камеры, укрепляя её в своём сознании. Всё больше и больше, пока в ноздри не проник запах плесени.       Когда жар рассеялся, Гермиона разомкнула веки и увидела большое зеркало, парившее высоко в воздухе. Взгляд проследил за тем, как оно медленно перемещалось по открытому пространству, встретившись с другим, невероятно большим, а затем вернулось в исходную точку. Она оглядела ночное небо, насчитав ещё тринадцать. Не успела Гермиона задуматься над их значением, как неведомая сила притянула её голову к помосту.       Вся белая масса одновременно, устрашающе синхронно вскинула головы. Ошейник затрещал, обжигая кожу, когда взгляд метнулся к фигуре в слизеринском зелёном, поднимавшейся по ступенькам. Единственная клякса цвета в чёрно-белом мире.       Над полем появилась полупрозрачная проекция помоста, отчего создавалось впечатление, что фигура смотрит на толпу сверху вниз. Его красные глаза прорезали щели между выстроенными камнями, и по щекам Гермионы потекли горячие слёзы, смывая размазанную кровь.       По полю пронёсся знакомый холодный голос, усиленный чарами Соноруса.       — Приветствую, мои верные последователи.       Волдеморт замолчал, оценивая картину, представшую перед его глазами, и на его змееподобном лице появилась садистская ухмылка.       — Сегодня праздник! — воскликнул он, и толпа загрохотала в ответ на его поднятые в приветственном жесте руки.       Когда свист и крики стихли, он сделал несколько шагов вперёд, сложив руки перед собой в знак притворного смирения.       — В этот день пять лет назад я убил Гарри Поттера, — с усмешкой произнёс он, — Избранного.       По трибунам прокатился смех, заглушаемый шумом её крови.       Пять лет. Пять лет. Пять лет.       Понемногу Гермиона запечатала трещины и приступила к строительству другой стены, примостившейся рядом, — стены с ржавой раковиной и мутным зеркалом.       Волдеморт ухмыльнулся: энтузиазм толпы давал ему наслаждаться своим могуществом.       — С тех пор мы одерживали победу за победой, очищая наш мир от предателей крови, маглолюбов и грязнокровок.       Зарешечённое окно. Протекающий кран.       — И сейчас перед вами стоят последние остатки Ордена. Те, кто нападал на наши дома, бомбил наши улицы, убивал наших детей.       Гниющая уборная.       — Последняя мерзость, подлежащая истреблению.       Грязная койка с рваным одеялом.       — Сегодня мы добьёмся справедливости!       Стальная дверь захлопнулась на засов. Ни войти. Ни выйти.       — Но, — он сделал паузу, — разве мы не лучше наших противников? Мы, как никто другой, понимаем, сколько магической крови было пролито зря.       Неровно нарисованная шахматная доска. Пластмассовая фигурка. Кольцо.       — Мы убивали ради необходимости, ради нашего дела, ради улучшения мира! Мы не монстры. Мы не враги сами себе.       Холод обволок её, темнота заключила в свои объятия.       — И сегодня я предлагаю правосудие, да, но ещё я предлагаю милосердие.       Гермиона перестраивала камеру в сознании — дюйм за дюймом, камень за камнем. Она залатала все щели, запечатав комнату так, что она стала непроницаемой. Она наполнила её снегом и песнями о подводных лодках, а после заточила в ней свои эмоции и захлопнула дверь.       — Также сегодня состоится то, что обсуждалось в последние годы.       Ни войти. Ни выйти.       — Мой преемник.       Гермиона отрешённым взглядом проследила за группкой Пожирателей в униформе, которая вышла на помост, выстраиваясь в линию позади Волдеморта лицом к ревущей толпе.       — Перед вами стоят мои самые преданные последователи. Они доказали и силу, и мастерство. Каждый из них получил возможность однажды оказаться на моём месте.       По мановению его руки из сцены вырос пьедестал. Его верх был скрыт чёрной тканью.       — За такую честь им придётся побороться. Сила и мастерство — это одно, однако получится ли у них повести за собой людей? Обладают ли они могуществом превратить нечто слабое во что-то большее? Смогут ли они и дальше менять наш мир к лучшему? — Волдеморт сделал паузу, как прирождённый шоумен, привлекающий внимание толпы: — Давайте проверим это.       Он сорвал с пьедестала ткань, обнажив обычную деревянную чашу. Изнутри хлынули тени, стекая по бокам постамента на помост. Даже отсюда, с дальнего конца поля, Гермиона чувствовала тёмную магию, исходящую от этих чернильных щупалец.       — Кубок теней! Ранее известный как Кубок огня, обещающий вечную славу выбранным для участия в последнем Турнире Трёх Волшебников. Его последний чемпион — не кто иной, как Гарри Поттер, — глаза Волдеморта весело блеснули. — Как хорошо всё для него обернулось.       Ни войти. Ни выйти.       — В отличие от предыдущего турнира, в этом будет семь этапов.       Волдеморт жестом указал на шеренгу Пожирателей Смерти позади себя.       — Он отсеет слабых и покажет, у кого из моих Наследников есть качества лидера. Каждому будет назначен свой Чемпион. Они будут тренировать их, обучать и превращать в нечто большее.       Гермиона услышала плач, донёсшийся из белой массы. В воздухе витал тяжёлый запах страха, но он не касался её. Она стояла неподвижно, безразличная к крикам окружающих. Она была в камере Азкабана. Здесь её ничто не могло тронуть.       Волдеморт продолжил представление, повышая тон голоса одновременно с наполнявшейся энергией толпой.       — Сегодня я предлагаю правосудие. Сегодня я предлагаю милосердие. Кубок выберет пятнадцать Чемпионов, по одному для каждого Наследника. У них будет шанс заслужить свободу. Чемпион, который победит, сможет уйти искуплённым. Его любимый человек будет рядом жив и здоров. Проигравшие будут признаны недостойными самой Магии и казнены вместе со своим Залогом.       Он улыбнулся, оглядывая дрожавшие белые мантии.       — Если, конечно, продержатся до конца.       Краем глаза Гермиона заметила тень, и, хотя ошейник не позволял отвести взгляд от помоста, она почувствовала успокоение, окутавшее тело при её присутствии. Не замечаемая белыми мантиями, крупная фигура пробиралась сквозь них.       — Наследник, чей Чемпион победит, будет назван моим Преемником. Он докажет, что является настоящим лидером и обладает силой превратить врага в своё преимущество.       Он повернулся к выбранным Пожирателям Смерти.       — У каждого из вас будет по одному пропуску, позволяющему принять участие в задании и помочь своему Чемпиону.       Следующий приказ Волдеморт предупреждающе прошипел:       — Используйте его с умом.       Волдеморт вытащил палочку и наколдовал вокруг себя и чаши кольцо зелёного огня, языки пламени которого лизали его колени.       — Встретимся с нашими Чемпионами? — обратился он к толпе, которая загоготала в ответ на его слова.       Когда Волдеморт призвал в огненное кольцо первого Наследника, Сивого, тень, неуклонно двигавшаяся в сторону Гермионы, оказалась прямо перед её глазами.       Чёрный пёс замер, не отрывая от неё взгляда, просачивавшегося сквозь просветы в белом одеянии. Гермиона ждала тревожных криков с трибун, но, похоже, никто не замечал огромного Грима в центре поля.       Интересно, Сириус пришёл в мир живых, чтобы сопроводить её на другую сторону? Медленно, с усилием она подняла глаза, встречаясь с его жёлтыми зрачками. Сириус одарил её долгим печальным взглядом, словно извиняясь, а затем скрылся за одной из фигур в мантиях и исчез.       Ошейник вдруг затрещал магией, заставляя Гермиону вернуть взгляд к помосту.       Сивый теперь стоял перед Волдемортом, опустив голову, пока тот вытаскивал из тени трепещущий листок пергамента. Волдеморт развернул бумажку и удивлённо вскинул брови, возвращая взгляд на своего самого низкорангового Наследника       — Кажется, Кубок благоволит тебе, Сивый, — произнёс он, отвращённо скривив губы. — Джиневра Уизли!       На долю секунды глаза Сивого расширились, после чего он расплылся в торжествующей острозубой улыбке, повернувшись лицом к своему Чемпиону.       Девушка с длинными рыжими волосами тяжёлыми шагами поднялась на помост, отчаянно борясь с принуждением. Гермиона мельком заметила ошейник, обхватывавший её горло, — что-то вроде золотой змеи. Его обладательница шагнула в огненный круг. Её глаза пылали ненавистью, пока рука против воли тянулась вперёд.       Не было никаких сомнений, что это была настоящая Джинни Уизли, — она с отвращением сплюнула, когда её рука оказалась в когтистой хватке Фенрира Сивого.       Гермиона смотрела на разыгрывающуюся перед ней сцену без малейших эмоций. Эти имена и лица были ей знакомы, но воспоминания… воспоминания о них были зарыты очень глубоко. Дверь камеры в пучине её сознания так и осталась запечатанной.       — Джиневра, — издевательски-вежливо прошипел Волдеморт, — добро пожаловать, моя девочка, это такая честь.       Волдеморт указал на толпу фигур, сгрудившихся под помостом, — Гермиона не могла их разглядеть, потому что они стояли слишком далеко.       — Прошу, — сказал он. — Выбирай Залог.       Проекция сфокусировалась на яростном взгляде Джинни, чьё тело дрожало, сопротивляясь сковывающей его магии.       — По-пошёл т-т-ты, — выплюнула она.       Волдеморт усмехнулся, красные глаза вспыхнули, и змея на шее Джинни начала затягиваться. Изо рта ведьмы закапала кровь — она прикусила язык, чтобы ничего не произносить, однако принуждение победило.       — Эдвард Ремус Люпин, — пробормотала она.       Едва она произнесла его имя, как в толпу под помостом ударила молния и кольцо зелёного пламени, уносясь ввысь, ярко вспыхнуло, сигнализируя о том, что магия вступила в силу. Джинни рухнула на деревянный пол, на её ошейнике теперь сверкала серебряная змея, означавшая её новый статус Чемпиона.       — Твоя жизнь теперь связана с жизнью мистера Сивого, девочка моя, а жизнь мальчика — с твоей. Умрёшь на играх, и мальчик умрёт с тобой. Убьёшь своего хозяина — и отправишься на тот свет вместе со своим Залогом, — холодно объяснил Волдеморт лежащей ведьме, которая безмолвно корчилась от боли.       После это он перевёл взгляд на Сивого, предостерегающе нахмурившись.       — Теперь Питон реагирует на тебя, подчини себе его обладателя и получишь грозного Чемпиона. Свободен.       Сивый низко поклонился Повелителю и, схватив ничего не соображающую ведьму, оттащил её за пределы круга в ожидании следующих указаний.       — Алекто Кэрроу! — объявил Волдеморт, и в круг гордо вошла одна из близнецов Кэрроу.       Гермиона оцепенело наблюдала, как Парвати, выбранная Кубком, со слезами на глазах произносила имя Эрни Макмиллана. Едва пламя взметнулось к небу, подтверждая сделку, она упала и загнанно закричала, и её ошейник стал серебряным. Гермиона удивилась, почему она не выбрала сестру.       На её вопрос вскоре был дан ответ — следующим распределение проходил Амикус, которому и досталась вторая из сестёр Патил, Падма.       Видимо, Волдеморт уже знал, кого выберет Кубок, специально составив отдельную группу игроков для Залога, чтобы Чемпион не назвал имя другого Чемпиона. Выбор Падмы пал на её одногруппника Энтони Голдстейна, и, когда круг снова начал слабо гореть, её тоже выдернули за его пределы, позволяя понаблюдать за тем, как оставшиеся Наследники выбирают Чемпионов.       — Астория Гринграсс, — произнёс Волдеморт полным нежности голосом. Блондинка проскочила вперёд, на её ангельском личике отсутствовал страх, и, затормозив, она мило улыбнулась Повелителю.       Показалось, что Волдеморт даже потупился под её обожающим взглядом.       — Астория, дорогая моя, очень волнующе. Будем надеяться, что тебе достанется хороший Чемпион, м?       Он говорил с ней так, как говорил бы заботливый отец, и Гермиона задумалась: что же такого сделала эта ведьма, чтобы добиться столь очевидной благосклонности? Она мало что помнила о юной слизеринке, только то, что та была чистокровной и имела родственные связи с Тёмным Лордом.       Кубок выплюнул кусок пергамента, который Волдеморт поймал в воздухе. Его брови поползли вверх, когда он прочитал имя, а после одна из них и вовсе выгнулась в преувеличенной заинтригованности, что вызвало новый всплеск у едва ли не сошедших с ума зрителей.       — Теодор Нотт! — воскликнул он, широко раскидывая руки, и толпа повскакивала со своих мест. — Великий Предатель!       Розовые губы Астории шокированно распахнулись, и она завизжала, будто только что выиграла конкурс красоты.       — Молодец, девочка моя, молодец, — Волдеморт искренне поздравил обрадованную ведьму.       Теодор Нотт лениво поднялся на сцену, словно его совершенно не волновали ошейники и приказы Питона.       — Астория. Тёмный Лорд, — Теодор вежливо кивнул. — Кстати, мне нравится такой титул, прекрасно знаете, как заставить парня почувствовать себя особенным.       Волдеморт одарил Теодора натянутой улыбкой.       — Если бы не твоя глупость, мог бы сегодня стоять в совершенно другом положении. Разочаровывает даже, хотя, думается мне, ты нашёл своё законное место, — усмехнулся он.       Теодор пожал плечами, не тронутый гневом Тёмного Лорда.       — Шило на мыло, как говорят маглы, — задумчиво произнёс он, поворачиваясь к озадаченной Астории.       Он протянул руку своему новому хозяину. Ведьма на секунду замешкалась, но почти сразу же недовольно вложила свою руку в его.       — И кто твой Залог? — напряжённо спросил Волдеморт.       Теодор повернул голову, оглядывая место под помостом, и хмыкнул, всматриваясь в лица, которых Гермиона не видела.       — Хм… — пробормотал Теодор. — Ини, мини, мани… Ага. Дадли Дурсль! — уверенно крикнул он.       В подтверждение вспыхнул огонь, и из Кубка вылетела молния, столкнувшись с выбранным Залогом. Ухмылка Теодора превратилась в оскал, и он зашипел от боли. Чудом, хотя и пошатываясь, он остался на ногах.       — Магл? — Волдеморт рассмеялся. — Какое расточительство.       — Ага, — выдохнул Теодор сквозь стиснутые зубы, — он кузен Гарри Поттера… символизм и… и всё такое, — выдохнул он, сгибаясь пополам, когда его захлестнул очередной приступ боли.       Проигнорировав тяжело дышавшего волшебника, Волдеморт обратился к Астории отеческим тоном:       — С ним нужно поработать, дорогая моя. Его магия сильна, но сердце слабое. Сломай его, и я точно смогу тобой гордиться.       Она искренне кивнула, покидая круг после разрешения Повелителя. С помощью нескольких заклинаний она окутала Теодора связывающим заклятием и левитировала его к себе, резко бросив вниз.       Следующие несколько распределений прошли для Гермионы как в тумане. Роули выпала Чжоу Чанг, которая в качестве Залога выбрала Майкла Корнера. Макнейру досталась заплаканная Сьюзен Боунс, выбравшая Ханну Эббот. Селвин оказался с Грегори Гойлом, неуклюже поднявшимся на сцену.       Гойл в качестве Залога попытался выбрать Нотта, за что получил резкий удар в нос от Селвина, который рявкнул, что нельзя называть имена других Чемпионов. После чего Гойл, заикаясь, указал на Оливера Вуда, и его быстро потащили к другим Наследникам и их Чемпионам, которые уже начали образовывать полукруг за пределами кольца.       Когда Джорджа Уизли отдали Эйвери, Гермиона почувствовала, как стены в её сознании начали сдвигаться. Некогда беззаботное выражение, присущее его лицу, теперь было потускневшим от усталости. После долгих раздумий, приправленных слезами, Джордж выбрал Анджелину Джонсон, девушку своего погибшего близнеца, и занял место среди остальных.       Ни войти. Ни выйти.       Гердриан Паркинсон торжествующе вскинул кулак, когда Кубок выплюнул имя Невилла Лонгботтома. Некогда робкий мальчик высоко держал голову, расправив широкие плечи, и, взяв Паркинсона за руку, выбрал свою бабушку Августу Лонгботтом.       Долохов, напротив, разочарованно зарычал, когда к нему вышел Деннис Криви, младший брат Колина Криви, которого Гермиона в последний раз видела изуродованным трупом во время Битвы за Хогвартс. Выбор Денниса пал на Кормака Маклаггена, и, как и Теодор Нотт, на удивление остальных он остался стоять, когда Питон на его шее окрасился серебром.       Гермиона начала замечать в Чемпионах определённую закономерность. Все они были молоды, и большинство выбирало Залог примерно своего возраста. А где были старшие члены Ордена: Кингсли, Макгонагалл и Андромеда Тонкс?       Вперёд была вызвана Дафна Гринграсс, чья холодная аура резко контрастировала с теплотой её сестры. Она стояла словно железная неприступная крепость. Похоже, Волдеморт приберёг своих лучших Наследников напоследок. Гермионе стало интересно, чем старшая Гринграсс заслужила это место и почему её отец не входил в число стоявших на помосте Наследников.       — Рон Уизли, — объявил Волдеморт, и Гермиону окатила тошнотворная волна жара. Она боролась за самообладание — дверь камеры прогнулась, засовы сорвались с петель, и в камеру хлынул поток эмоций.       Ни войти. Ни выйти. Ни войти. Ни выйти.       Как и Невилл, Рон стоял выпрямившись. Даже под воздействием Питона его размашистая походка была до боли знакомой.       Знал ли он, что она здесь?       Назовёт ли её имя?       Металлическая дверь с визгом задребезжала, и на её поверхности появились глубокие вмятины.       Его лицо стало другим, постаревшим. Его голубые глаза, боже, его глаза, были лишены теплоты. Они были холодными. Расчётливыми. Пустыми.       Что произошло за те годы, что они были в разлуке?       На глаза навернулись слёзы, когда в двери образовалась щель. Внутрь сквозь неё просочились страх, горе и ужас, обжигая грудь.       Гермиона мысленно упёрлась руками в дверь, прижимая ладони к постоянно нагревающемуся металлу.       Ни войти. Ни выйти.       Она принялась молиться, бормоча слова в прогибающуюся сталь и борясь с эмоциями внутри себя. От её ладоней начал растекаться иней, кристаллизуясь на двери, пока металл не покрыл тонкий слой льда. Гермиона сконцентрировалась на успокаивающем холоде под своими руками и молилась до тех пор, пока дверь не оказалась полностью скрыта толстой стеной льда.       Стук в неё прекратился.       — Молли Уизли, — прошептал Рон, запечатывая свою судьбу кругом. Проекция развернулась к Джорджу, который с облегчением осел на пол, услышав имя матери.       Гермиона не чувствовала разочарования, что её не выбрали. Она вообще ничего не чувствовала.       Чемпионы и их Залог были сгруппированы близко к помосту, что свидетельствовало об их важности. Её место в конце поля означало, что о ней, скорее всего, забыли. Игры и слава не ждали её. Только смерть.       Джастин Финч-Флетчли достался Яксли. Он выбрал Захарию Смита. Ещё один предполагаемо слабый Чемпион одного из предполагаемо лучших Наследников Волдеморта.       Без Чемпиона осталось только три человека. Блейз Забини, Драко Малфой и Беллатриса Лестрейндж. Отбор был почти закончен. Её время почти истекло.       Следующим был вызван Забини, и, когда Волдеморт объявил, что его Чемпионом Кубок выбрал Луну Лавгуд, тот резко повернул голову в сторону Малфоя.       Было такое впечатление, что между волшебниками произошёл немой разговор, словно Забини был удивлён, что Луна оказалась с ним, а не с Малфоем.       Забини снова надел бесстрастную маску и, поблагодарив Тёмного Лорда, взял Луну за руку. Проекция увеличила масштаб её лица, запечатлев взгляд, который на секунду переместился влево. Прямо туда, где стоял Малфой. Она что, тоже ожидала другого хозяина?       Она знала о турнире?       Нежный голос Лавгуд произнёс имя Терри Бута, одного из парней, которые, как помнила Гермиона, дразнили когтевранку на протяжении всего их обучения в Хогвартсе. Странный выбор странной девушки.       Луну осторожно потянули за локоть к остальным, и она охотно подчинилась человеку, который её теперь контролировал. Если Блейз Забини был хоть в чём-то похож на свою печально известную мать — Чёрную вдову, — добродушная Луна долго не проживёт.       — Беллатриса Лестрейндж, — поманил её к себе Волдеморт.       Женщина, изуродовавшая Гермиону, вошла в круг и официально поклонилась Тёмному Лорду. Она согнулась настолько, что её лоб почти коснулся лодыжек.       Неожиданное ранжирование.       Гермиона думала, что из всех людей именно Беллатрисе достанется честь оказаться главной преемницей Волдеморта, но за его спиной в одиночку оставался стоять не кто иной, как Драко Малфой.       Тени заплясали, и Волдеморт выхватил парящий кусок пергамента. Его глаза загорелись при произнесении имени Чемпиона.       — Симус Финниган.       Беллатриса восторженно загоготала, разворачиваясь лицом к своему призу.       В глазах Симуса, когда он решительно поднимался на помост, горел тот же огонь, что и у Джинни. Довольство исказило его некогда мальчишеские черты, едва их с Беллатрисой руки соединились.       — Назови свой Залог, — приказал Волдеморт, и в его голосе послышались весёлые нотки.       — Дин Финниган, — выплюнул Симус, дрожа то ли от ярости, то ли от страха в ожидании боли.       Огонь оставался слабым. Питон оставался золотым.       Симус нахмурился.       — Дин Финниган!       Волдеморт начал смеяться, Беллатриса и другие Наследники тут же присоединились к его веселью.       Симус сконфуженно уставился под помост.       — Дин? — осторожно спросил он.       Наконец, проекция показала толпящихся внизу людей. Тех, кого считали наиболее вероятными для спасения. Знакомые лица смотрели на помост, а на них была смесь муки, страха и оцепенелого принятия. Гермиона узнала Виктора Крама, Ли Джордана, Ромильду Вейн, Пенелопу Кристал и многих других выпускников Хогвартса.       Как она и предполагала, большинству было не больше тридцати, и все они выглядели совершенно разбитыми. Среди них, опустив голову, стоял Дин Томас, ныне Дин Финниган. Глубоко вздохнув, он повернулся к лестнице и зашагал к ней.       Симус, нахмурив в замешательстве и страхе брови, наблюдал за плавными шагами мужа, который всё ближе и ближе подходил к нему. Наконец Дин поднял голову, шагнув сквозь пламя, и зрители удивлённо ахнули.       На Дине не было Питона.       На лице Симуса отразился весь спектр эмоций: от удивления до отрицания и, наконец, шока.       — Дин? — прошептал он срывающимся голосом.       Но Дин не смотрел на мужа.       Он молча прошёл мимо, остановившись рядом с Волдемортом.