Кубок теней

      Джинни, Рон, Невилл и Тео собрались в спальне, отведенной младшей Уизли, подальше от любопытных глаз других членов Ордена, находившихся в гостиной.       Во время войны трое гриффиндорцев невольно стали следующим Золотым трио, попытавшись взять на себя роли, оставленные двумя покинувшими их людьми. После смерти Кингсли, произошедшей всего через несколько месяцев после Битвы, им пришлось стать такими лидерами, какими были бы их погибшие друзья.       Но другой Гермионы и другого Гарри не существовало. Сколько бы Джинни ни старалась, она так и не смогла заполнить пустоту, образовавшуюся после их смерти.       Невилл и Рон сблизились из-за общего горя, быстро став хорошими друзьями в годы голода и страха. Но та потеря открыла пропасть между братом и сестрой, и как бы Джинни ни пыталась преодолеть её, Рон уже никогда не подпускал её к себе так же близко, как раньше.       Джинни считала невозможным выносить столько страданий, сколько выпало на её долю. Утрата первой любви, подруги и брата была невыносима. Если у горя и был какой-то порог, то она уже давно его перешагнула.       Но Смерти, похоже, не было дела до её боли. Она опять безжалостно ворвалась в её жизнь.       Вскоре после этого умер Перси. Потом отец.       Билл исчез, последовав совету их матери забрать жену с ребёнком и спрятаться. Чарли был в Румынии, когда Орден пал и границы Британии оказались закрыты, что не позволяло ему разыскать семью. Они не смогли вовремя выбраться. Рон отказался уходить без Гермионы. Поэтому родители остались, а вместе с ними осталась и Джинни.       Она перепробовала всё, чтобы вразумить его. Но Рон был ослеплен горем. Он отправлялся в каждый рейд, был в первых рядах на каждом задании, надеясь найти хоть намек на присутствие девушки, которую когда-то любил.       Но ничего не было.       Именно тогда Джинни поняла, что надежда опаснее страха. Сильнее любви и ненависти. Именно надежда доводила людей до безумия, до края света и отправляла за его грань. Надежда Рона убивала. Либо его собственными руками, либо руками его близких, которые следовали за ним до самой пропасти.       Они потеряли Перси во время неудачной зачистки территории Хогвартса в первый год после войны. Рон настаивал на том, что Волдеморт спрятал Гермиону именно там. Что она была приоритетом для Ордена. Что её разум спасет их всех, поэтому рискнуть несколькими стоило.       Отец с матерью были подавлены смертью второго сына, но всё же они искали логику в безумии Рона. Признать, что Рон был неправ, означало признать, что их сын погиб напрасно.       Поэтому они посоветовали Рону не терять надежды. Они считали, что без неё он пропадет. Только Джинни видела, что он уже пропал — пропал в фантазиях, которым не суждено было сбыться.       Отец скончался от полученных травм через два года после Битвы, где его прокляли. У них не было ни ресурсов, ни навыков, чтобы вылечить его. Им оставалось только пытаться купировать гноящуюся Тёмную Магию, опустошающую его тело. К моменту смерти отец умолял о покое. Мама, Рон и Джордж всеми силами привязывали его, бьющегося в агонии, к себе, к жизни.       Они считали, что, пока есть жизнь, есть и надежда.       Но Джинни знала, что надежда давным-давно умерла, а смерть была намного великодушней жизни.       Поэтому однажды поздно ночью, уже не в силах выносить мучительные предсмертные крики отца, Джинни прокралась в его комнату и накрыла его голову подушкой.       Даже в таком опустошённом состоянии глаза Артура Уизли были ясными.       Он знал, что грядёт.       Но не сопротивлялся. Не издал ни звука.       И когда его тело обмякло, а грудь замерла, Джинни подложила подушку обратно ему под голову. Таким умиротворённым она не видела его уже очень давно. Его неподвижные черты лица прорезала мягкая улыбка.       Она никому не рассказывала о том, что сделала.       Позже той же ночью, отойдя от трупа отца, она впервые вошла в комнату Невилла. Разбудив недоумевающего волшебника, Джинни избавила его от одежды и растворилась в нём.       Это стало обычным явлением. Иногда она закрывала глаза и представляла, что он — Гарри.       Об этом она тоже никому не рассказывала, хотя Невилл наверняка знал, что она была очередной Уизли, преследовавшей призрака.       Джинни любила брата — неистово. Но иногда ей казалось, что она ведёт сразу две битвы. Одну — против Тёмного Лорда и другую — против семьи. Они не понимали её настойчивого желания сдаться. Они хотели сражаться вслепую, чего бы им это ни стоило. Дело было превыше всего.       Но Джинни была эгоисткой. Она хотела жить. Она хотела, чтобы они жили.       Они превратились в крыс, загнанных в угол, питающихся объедками и сражающихся ни за что. Старших подстреливали быстро, убивая непростительными, которые, создавалось впечатление, только в их сторону и летали. Джинни не могла понять, почему щадили младших.       Луну похитили первой. Потом Симуса. Потом Виктора. Одного за другим забирали их лучших бойцов. Каждый раз, когда они покидали конспиративный дом, возвращалось всё меньше и меньше людей.       Но Рон настаивал на продолжении борьбы. Превращая свое безумное стремление найти Гермиону в кампанию плохо продуманных миссий.       Все остальные следовали за ним в бой. Доверяя последнему члену первоначального трио руководить, думая, что он знает, как лучше для дела.       Джинни начала ненавидеть брата.       По мере того как убежища пустели, они всё больше отчаивались. В течение этих чёртовых нескольких месяцев они сражались по-крупному. Каждое проклятие было нацелено на убийство, каждый взрыв должен был унести как можно больше людей, невзирая на жизни невинных волшебников, погибавших под перекрёстным огнем. Они превратились в бешеных зверей, что убивали и калечили, оставляя после себя руины и трупы. Человечность была концепцией, неподвластной им.       Они говорили себе, что у них не было выбора, будто Рон не сделал этот выбор за них.       Во время одной битвы Рон подобрался к Беллатрисе. Он потерял палочку, поэтому принялся голыми руками оттеснять ведьму, отвлекая. Но Рон был слишком близко. Джинни всё равно подняла своё оружие и на долю секунды — всего на миг — задумалась.       Безумие закончится, если его тоже не станет.       Невилл опередил её, сумев разнять сцепившихся до того, как Беллатриса исчезла в хлопке аппарации.       Когда они вернулись в конспиративный дом, Джинни, давясь от рыданий, бросилась к Джорджу и уткнулась носом в его рубашку. Он не стал спрашивать, что случилось. Просто бросил дела, оставив наброски с магловскими стяжками на столе, и провел с ней ночь под старым одеялом, расстеленным на двух диванах. Он рассказывал истории, сотворяя звезды, океаны и жизнь в их импровизированной крепости, как делали они вдвоём с Фредом, когда она была маленькой. И впервые за два года Джинни почувствовала себя в безопасности. Словно за пределами их маленького кокона спокойствия и в её сердце не бушевала война.       Эта ночь кое-как помогла пережить следующие несколько недель, когда она узнает, что скоро все близкие будут схвачены или убиты. Что Орден вот-вот погибнет вместе с Гарри Поттером и Гермионой Грейнджер.       Это было почти облегчение — думать, что всё закончилось.       И всё же, как ни странно, Луна вернулась. Однажды поздним вечером она появилась на пороге их дома на руках Теодора Нотта. Он исчез в ночи, появившись вновь со Сьюзен Боунс и Терри Бутом.       Подобно аисту, он принес тех, кого они считали пропавшими без вести. Виктора Крама, Чжоу Чанг, Джастина Финч-Флетчли. Снова и снова, и снова. В ту ночь прибыло тридцать два заключённых — все они были в разной степени истощения и с разными травмами. Ночь чудес, как они потом её прозвали.       Ранним утром он пришёл в очередной раз, весь в крови вперемешку с грязью и рука об руку с Грегори Гойлом.       Его подвергали многодневным расспросам при помощи небольшого запаса сыворотки правды. Каждый пленник поручился за него, рассказывая похожие истории о том, как он освободил их, аппарировав из складов, поместий и подземелий, где их держали.       С помощью Теодора Нотта они могли сражаться дальше, и у Джинни никак не получалось побороть внутри себя обиду на него за это.       К большому облегчению Дина, Симус вернулся сам через несколько дней после ночи чудес. Тогда они не придали значения тому, как он выбрался. А стоило бы. Может, расспроси они его, то не находились бы сейчас здесь.       В ту ночь Тео принес не только заключённых. Он принёс знания. С его помощью они смогли выучить контрзаклятия против тёмной магии, нарисовать подробные карты поместий высокопоставленных Пожирателей Смерти и изучить стратегии и методы, регулярно используемые противоположной стороной.       Он также принёс известие о смерти Гермионы, подтвердив, что она была убита во время Битвы за Хогвартс, и тем самым вдребезги разбив надежду Рона. Годы, ушедшие на поиски, были потрачены впустую. После этого он в корне изменился, но, по крайней мере, наконец остановился. Рон стал тщательнее продумывать стратегии, вместо того чтобы безрассудно бросаться в бой самому и тянуть за собой остальных.       Джинни была благодарна Тео за это. Но она так и не смогла до конца простить Рона за тот ущерб, который нанесла им всем его надежда.       Число жертв резко сократилось, а моральный дух стал крепче. Они разработали систему, которая создавала скорее видимость жизни, чем выживания.       Они не могли добраться до высокоранговых Пожирателей, так как те прекратили появляться на стычках. После укрепления власти Волдеморта за них всю грязную работу делало свежее мясо.       В этих боях единственной заметной фигурой был Малфой, которого они быстро научились бояться. В отличие от остальных, он никогда не носил маску. Ему нравилось, что люди знали, кто будет их убивать.       Но дело было не в его свирепой манере вести дуэль и не в том, как он убивал человека за человеком вспышкой зеленого света. А в его глазах. Они боялись его глаз.       Профессор Макгонагалл, несмотря на то, что была самым старшим их бойцом, оказалась единственной, кто смог уйти от Малфоя живым. Тогда они посчитали, что его можно победить, что мощный ум декана Гриффиндора способен противостоять юному слизеринцу.       Но в тот же день Минерва Макгонагалл аппарировала от убежища к убежищу, убив спящую Андромеду и других, а затем покончила с собой.       Тайный агент, созданный на основе внешнего вида.       С этого момента всякий раз, когда Малфой появлялся на поле боя, они сбегали.       Джинни взяла на себя заботу о Тедди, несмотря на то, что совершенно не умела воспитывать детей.       Она не могла оставаться в стороне, её необъяснимо тянуло к малышу, который был последней связью с Гарри.       Любовь росла быстро. Она часто забывала, что он был рождён не из её плоти и крови.       Джинни скорее умрёт, чем допустит, чтобы с ним что-нибудь случилось.       С Тео их трио превратилось в квартет, и по большей части всё шло хорошо. Чжоу и Парвати начали встречаться, мама вроде как пришла в себя, когда Рон успокоился, а Джордж погрузился в изучение магловского оружия, чтобы у них было преимущество.       Джастин стал их главным целителем, сосредоточив внимание не только на теле, но и на разуме. Дин и Симус связали себя узами брака. А Луна… была Луной.       Невилл и Джинни продолжали спать вместе, хотя никогда не говорили о своих чувствах вслух.       Джинни знала, что он любит её. И она любила его. Но он никогда не мог сравниться с тем черноволосым мальчиком, которого она потеряла, так что эта тема оставалась под замком.       Они вчетвером — Рон, Невилл, Тео и она — начали искать крестражи, которые Волдеморт, несомненно, создал после смерти Гарри. Он был слишком могущественен, чтобы упускать такую возможность, и Тео это подтвердил.       Они не делились своим секретом с остальными членами Ордена. Это было слишком рискованно, слишком важно. Поэтому ребята тайно работали в маленьких комнатках, запираясь на замок, и проводили закрытые собрания.       Даже в новом статусе Чемпионов и пленников это оставалось неизменным.       — … должно что-то быть, — объяснил Невилл.       Прислонившись к столбику кровати, Тео от скуки ковырял ногти.       — Сомневаюсь в этом, — фыркнул он. — Сами-Знаете-Кто не настолько глуп, чтобы оставить крестраж в замке, когда мы все здесь находимся.       — Я всё же думаю, что он у одного из его Наследников. Чаша была у Беллатрисы. Дневник — у Люциуса Малфоя. Это наиболее логично, — вмешался Рон.       — Ага, и они оба уничтожены. Он больше не повторит ту же ошибку, — возразил Тео.       — Ради Годрика, Тео, можешь сказать хоть что-нибудь полезное? — огрызнулась Джинни.       Тео в притворной агонии схватился за грудь.       — Джиневра! — едва не задохнулся он.       Джинни закатила глаза, будучи не в настроении лицезреть выходки слизеринца.       — Тео, посерьезнее, — упрекнул его Невилл, — мы должны воспользоваться этой возможностью, чтобы выяснить, где он его прячет.       — Возможностью? — Тео фыркнул. — Вряд ли охота за крестражами самая насущная сейчас проблема.       В комнате воцарилось тягостное молчание.       — Что, если это Гермиона? — тихо пробормотал Рон.       Джинни моргнула, уставившись на брата.       — О чём ты?       Рон рвано выдохнул, резко подавшись вперёд.       — Что, если Гермиона и есть крестраж?       Невилл и Джинни обменялись взглядами, чтобы понять, есть ли в словах её брата хоть какой-то смысл.       — Люди не могут быть крестражами, Рон, — тихо произнёс Тео.       — Откуда ты знаешь? Это неизвестно, — ответил Рон.       — Подобного никогда не делали, — возразил Тео. — Тело не смогло бы жить с таким количеством тёмной магии. Это убило бы её.       — Твою мать, — выдохнул Рон, сжимая пальцами пряди волос. — Гермиона знала об этом гораздо больше. Если бы мы только могли спросить…       — Ты не можешь, Рон, — отрезала Джинни. — Прошла всего неделя. Джастин сказал, что нам нельзя приближаться, мы не знаем, через что она прошла. Мы не хотим снова быть причиной её истерики. Мы даже не знаем, она ли это.       — Она! — рявкнул Рон, вставая со стиснутыми кулаками.       Джинни с трудом сдержалась от ответа, проглотив вспышку гнева. Она потеряла брата и отца из-за идеи Гермионы Грейнджер, и убийства прекратились лишь в момент, когда он смирился с её смертью. А с её возвращением цикл возобновился. На этот раз в погоне за идеей, что Гермиона оставалась той, кем когда-то была.       Джинни хотелось верить, что брат снова окажется прав, но ещё она знала, что правда не имела значения. Неважно, была ли Гермиона настоящей, он всё равно продолжит фантазировать — несмотря ни на какие доказательства обратного.       Она не желала, чтобы её снова тащили на край света.       Джинни хотелось, чтобы Гермиона Грейнджер так и оставалась мёртвой.       — Надеюсь, ты прав, Рон, — Невилл ободряюще похлопал Рона по спине, — надеюсь, что это действительно она.       — Это она, — прошептал Тео, уставившись в пол. — если бы она была мошенницей, Отбор убил бы её.       Джинни это прекрасно понимала, хотя услышать подтверждение от единственного в Ордене эксперта по тёмной магии всё же было тяжело. У Тео был богатый опыт: он вырос в семье Пожирателя Смерти и до дезертирства был одним из главных генералов Волдеморта.       — В любом случае, если её разум заперт, мы не сможем его открыть. Джастин сказал дать ей пространство, и мы дадим ей пространство, — нараспев произнесла Джинни, многозначительно глянув на Рона.       Брат раздраженно фыркнул: всё, чего он хотел, было на расстоянии нескольких шагов, но он не мог к этому прикоснуться.       — Ладно, — отрезал он.       — И это значит, хватит торчать у её двери каждую ночь, — надавила на него Джинни.       Рон открыл было рот, чтобы возразить, но Невилл перебил его.       — Вообще-то я думаю, что это хорошая идея, — уклончиво произнёс он, бросив извиняющийся взгляд на Джинни. — Нам нужно приглядывать за ней. Мы не знаем, что с ней делает Малфой и куда каждый день водит. Мы не можем рисковать повторением истории с профессором Макгонагалл.       Тео покачал головой.       — Нет, он ей не навредит. И Чемпионы не могут убивать других Чемпионов вне выполнения заданий.       — И откуда ты знаешь? — спросила Джинни.       Тео раздражённо вскинул руки.       — Я не знаю, Джинни, это было бы логично, не думаешь? Волдеморт — шоумен, и он хочет зрелищ. Если мы поубиваем друг друга до финала, это уже не будет таким грандиозным развлечением. Он хочет, чтобы весь мир наблюдал за нашей ужасной смертью. Это покажет его силу.       — Но что насчёт Гермионы? Откуда нам знать, что Малфой не забрался к ней в голову? — Рон ни к кому конкретно не обращался. Джинни рассердилась, услышав этот вопрос.       Гермиона. Гермиона. Гермиона. Всегда Гермиона. И плевать, что все остальные близкие ему люди тоже были в опасности.       — Мы не знаем. Насколько нам известно, он уже может в неё проникнуть. Он мог сделать это много лет назад. Мы понятия не имеем, что с ней сделал Волдеморт. Даже Тео сказали, что она была убита, — объяснил Невилл.       Рон обвиняюще уставился на Нотта. Несомненно, он злился, что не смог использовать в качестве пушечного мяса ещё больше жизней в попытках вернуть свою ведьму.       Тео поднял руки в знак притворной капитуляции.       — Эй, не надо проклинать посланника. Я понятия не имел, что она жива.       — Волдеморт говорил что-то о мёртвых и похороненных. Думаю, она могла быть в Хогвартсе, — сказала Джинни, откидываясь на кровать. Разговор длился всего десять минут, а она уже была измотана. Они слишком многого не знали.       Джинни не обращала внимания на перебранку мальчиков. И бессмысленные вопросы, на которые никто из них не знал ответа. Гермиона не разговаривала, не мылась, не давала понять, куда уходила, когда её забирали из гостиной, или что сотрудничала с Пожирателями Смерти. Она просто появлялась в той же самой заляпанной кровью мантии, молча поднималась по ступенькам с теми же пустыми, мёртвыми глазами и запиралась в комнате. А потом снова уходила, ни с кем не разговаривая и ни разу не поднимая взгляд с пола. Джинни даже не знала, ела ли ведьма, спала ли. Она была похожа на труп, чьи движения только напоминали Джинни о том, что время идёт.       — … почему она не выбрала Волдеморта? Почему Малфоя?       — … наверное, знает, что у него есть ещё один крестраж, какой тогда смысл?       — … Кубок не позволил бы ей выбрать создателя турнира…       — … секретный план с Тёмным Лордом…       — … чертовски глупо…       — … ты глупый!       — … Виктор…       Снова и снова, и снова. Целых три года Джинни была свободна от домыслов о местонахождении и благополучии Гермионы Грейнджер. Быть снова втянутой в одержимость Рона и поощрение сверстников вызывало отторжение.       Почему он не мог просто отпустить её? Сосредоточиться на турнире. На спасении мамы, Тедди и Джорджа.       Джинни уже знала ответ. По этой же причине она цеплялась взглядом за каждую копну растрёпанных чёрных волос или ловила себя на том, что слишком долго смотрела в пронзительные зелёные глаза Тео.       Что бы она сделала, если бы Гарри Поттер воскрес из мёртвых?       Она бы не поставила его выше Тедди. В этом Джинни была уверена. Разлука с мальчиком причиняла боль, словно ей в грудь всадили огромный сук. Интересно, где он сейчас? Всё ли с ним в порядке? Видел ли он смерть Виктора?       Тедди обожал Виктора. Постоянно искал его, несмотря на многочисленные попытки Невилла завоевать расположение маленького метаморфомага. Тедди вбил себе в голову, что Виктор — его отец. Он не помнил Ремуса и всю жизнь его воспитывали женщины. У него никогда не было отца, и поэтому, увидев трюки Виктора на метле, он пропал. Он выбрал его.       И Виктор был очень добр к нему. Он был сдержанным и тихим, но рядом с Тедди — нежным, любящим, громким. Он стал одним из самых близких друзей Джинни. С ним она могла смеяться, дурачиться, не задумываться о войне, крестражах и Гермионе Грейнджер.       А теперь его не стало. По щелчку пальцев.       По непонятным для Джинни причинам Гермиона выбрала не его.       Уизли усилием воли вернула внимание к разговору. Сейчас у неё не было времени горевать. Она должна была найти способ спасти Тедди.       — Что с Голубем? — перебила она.       Трое парней обменялись взглядами.       — Как нас схватили, я ничего не слышал, а вы? — спросил Невилл.       Все трое покачали головами.       Голубь годами снабжал Орден информацией. Никто не знал его личность. Его сведения не раз спасали им жизни. Маленький, неприметный патронус предупреждал о предстоящих рейдах или перевозимых заключённых.       Они даже не знали, мужчина это или женщина — голос каждый раз менялся. Вызвать патронуса уже было достаточно сложно, а применить к нему заклинание изменения голоса выходило на другой уровень владения магией. Когда Макгонагалл была жива, даже она не могла повторить это.       Сначала они подумали, что это Тео, впервые увидев его на пороге убежища Ордена, но птица продолжала прилетать. Нотт тоже не знал, кто это мог быть, но, основываясь на полученной информации, они пришли к выводу, что это был человек из ближайшего окружения Волдеморта.       — Наверное, это один из Наследников, — заключил Тео.       Невилл фыркнул.       — Сомневаюсь, что у кого-нибудь из них получилось бы вызвать патронуса.       — Снейп мог, — возразил Рон, — Гарри рассказал нам прямо перед его смертью. Его патронусом была лань, как у мамы Гарри. Он любил её.       — Он был одержим ею, — отрезала Джинни. — Это не одно и то же.       — Если кем-то из вас одержим один из Пожирателей Смерти, я, например, хотел бы знать. Это сузило бы круг поисков, — протянул Тео.       Рон поморщился.       — Это отвратительно.       — Ой, прости, знаешь ли, не все из нас плохие. Мы с Грегом были весьма полезны, если помнишь, — пробубнил Тео.       Рон пристыженно опустил взгляд.       — Есть кто-нибудь на примете? — спросил Невилл у Тео.       — Возможно. Астория — как вариант, она всегда была немного мягче других. Дафна — точно нет. Блейз — садист, так что он отпадает. Гердриан Паркинсон ублюдковатый, хотя хитёр. Если бы союз с Тёмным Лордом больше не был ему выгоден, он бы без колебаний перешёл на другую сторону. Остальные — безнадёжно.       — Хорошо, — сказала Джинни, обдумывая варианты. — Невилл, ты Чемпион Паркинсона, так что тебе не составит труда подобраться к нему и выяснить. Тео, ты с Асторией, так что это просто. Рон, ты бы мог побольше разузнать о Дафне и о её родителях. Посмотрим, не покажется ли кто-нибудь из них подозрительным. Я… — Джинни запнулась, — с Сивым. Могу слушать, с кем он разговаривает. Может, удастся найти ещё одну зацепку или узнать, где Известно-Кто прячет крестражи.       Рон торжественно кивнул.       — Мы тоже можем попытаться это выяснить.       Джинни сглотнула, снова подняв взгляд к потолку. Она чувствовала, как глаза Невилла прожигают её. Он пытался поговорить, узнать, как она относится к тому, что её отдали Сивому, но она отмахнулась от него. Она не хотела думать об этом.       Джинни видела шрамы на его жертвах. Обнажённые, изуродованные трупы женщин. Она знала, что её ждёт.       Зацикливаться на этом не принесёт пользы. Никому.       — Джинни, — неуверенно начал Тео, — всё будет хорошо. Он…       Какие бы фальшивые сладкие речи Тео ни хотел сейчас произнести, его прервала Падма, ворвавшаяся в комнату.       — Их забрали! — заверещала она. — Симуса, Сьюзен и Чжоу. Ошейники заставили их выйти за дверь. Мы пытались остановить, пытались… — Падма всхлипнула. — Мы не смогли им помочь.       Джинни в мгновение ока вскочила и сбежала по ступенькам. Мысли об оборотнях, голубях и призраках исчезли, сменившись неуклонно нарастающим ужасом.       Парвати, Грег и Джастин били по двери, пытаясь добраться до исчезнувших Чемпионов.       Деннис беспомощно наблюдал за происходящим, оглядывая комнату, будто в попытках отыскать ответ в стенах и диванных подушках.       Увидев Джинни, Джордж заключил сестру в крепкие объятия, словно она могла исчезнуть, если он отпустит её.       Их могли вызвать в любой момент, увести непонятно куда по непонятным причинам — точнее, по причинам, о которых не хотелось думать. И у них не будет иного выбора, кроме как подчиниться. Это был не вопрос вероятности, а вопрос времени.       Им оставалось только ждать.