Кубок теней

      — Ты её получил! — просияла Люси, заключая Кьярана в крепкие объятия.       Мальчик попятился, открыто смеясь посреди густого леса, который предстал перед Гермионой ещё при их первой встрече.       Волосы Люси отросли до пояса, а оба мальчика теперь были на целую голову выше девочки.       — Дай посмотреть! — воскликнул Десмонд, ухватившись за вытянутую руку Кьярана.       Он выхватил палочку и поднёс её к своему лицу.       — Семь с половиной дюймов, сердечная жила дракона и древесина вяза, — с гордостью воскликнул Кьяран. — Вчера отец водил меня в Рейвенстоун-Плейс.       Люси фыркнула, выдёргивая палочку у брата, чтобы посмотреть на неё самой.       — Вау, — вздохнул Десмонд, — уже очень хочется получить свою.       Кьяран кивнул друзьям, подавляя волнение.       — Ну, — начал он, — через десять месяцев я смогу пойти с вами за вашими.       Люси выгнула бровь, вопросительно взирая на черноволосого мальчика.       — И каким образом? — спросила она, возвращая ему палочку. — В любом случае, если тебе как-то удастся попасть с нами в Рейвенстоун, мы не сможем позволить себе нечто подобное.       Кьяран крепче сжал руку Люси, когда она выпустила его палочку, и его лицо стало серьёзным.       — Мы пойдём к моему отцу, — уверенно ответил он.       Десмонд уселся на траву, с опаской перенеся весь вес на ладони.       — Значит, что ты наконец представишь нас друг другу? — спросил он.       — Мне казалось, ты говорил, что он не одобрит? — скептически заметила Люси.       Кьяран неловко заёрзал на месте.       — Ну, маглов он, понятное дело, не одобрит, — пробормотал он, уклоняясь от взгляда Люси, в котором промелькнула жалость. — Но вы волшебники. Вы принадлежите волшебному миру. Он не сможет это проигнорировать. К тому же, не факт, что тут есть другие дети моего возраста, с которыми я мог бы тренироваться. Думаю, ему бы понравилось, если бы у меня были…       — Друзья, — закончил Десмонд.       Кьяран покраснел.       — Да, друзья.       Это воспоминание пронеслось в сознании Гермионы во время одной из многочисленных вылазок в лазарет.       Недели оказалось недостаточно, чтобы минимизировать многолетний ущерб. Даже престиж Малфоев не был на это способен.       Она почувствовала вспышку, когда Малфой взмахнул палочкой, открывая двери больничного крыла. Воспоминание всплыло на первый план сознания, будто всегда находилось там, а она просто о нём забыла.       Гермиона инстинктивно остановилась, осматривая одинокий коридор в поисках друга. Взгляд скользнул по теням, отбрасываемым залитым солнцем окном, словно Дэррил прятался в щели между гобеленами и заброшенными портретами.       Но там ничего не было.       Малфой раздражённо завёл её в лазарет и уложил на чистые простыни для очередного длительного осмотра.       Они мгновенно испачкались. Её мантия затвердела и сильно пахла из-за того, что Гермиона уже довольно долго не принимала ванну и не меняла одежду. Она отказывалась её снимать. Отказывалась мыться. Несмотря на протесты эльфов и нервирующие взгляды остальных Чемпионов.       Грязь была её бронёй. Это была её единственная защита. Единственное, что оставалось в её распоряжении; единственное, что она могла контролировать.       Гермионе нужен был контроль.       — … уровень железа повысился.       После столкновения с Теодором Ноттом она стала тщательнее избегать других Чемпионов. Гермиона не была готова к вопросам, не могла быть уверена, что вынесет, если впустит их. Она не могла допустить, чтобы их сочувствующие взгляды проникли сквозь прочно выстроенную стену.       Во время ежедневных походов в лазарет ей требовались все силы, чтобы защита не пала.       Гермиона не доставит Малфою удовольствия лицезреть, насколько она сломлена.       — … температура пока низкая.       Гермиона по-прежнему успешно держала эмоции взаперти, открывая дверь только в своей комнате — только в уединении. Несмотря на зелья, у неё ещё не было сил поддерживать замок в течение длительного периода времени, и она не хотела, чтобы Рон видел, как её разбивает вдребезги.       Он винил себя. Она знала об этом. Слышала знакомые неуклюжие шаги, что приближались к её двери каждую ночь, и учащённое дыхание, когда он набирался сил, чтобы постучать.       Но так ни разу и не стучал.       Она знала, что он разрывался между желанием помочь и нежеланием причинять ей ещё больший вред своим присутствием. Но она не могла заставить себя объясниться, выйти и сказать, что он ни в чём не виноват.       Потому что, если Гермиона сделает это, если позволит Рону приблизиться, — она не сможет держать себя в руках.       Она не сможет довести до конца то, что должна была сделать.       Нельзя сближаться с ним и дать ему снова потерять её. Он этого не переживёт.       Так что Гермиона сделала выбор за него. Она останется призраком. Недосягаемым, отстранённым, холодным.       А когда она провалит первый этап, забрав с собой жизнь Малфоя, Рон будет горевать.       Но горе не задушит его. Оно не поглотит его так, как смерть Гарри парализовала её.       Он сможет жить дальше. Он победит.       Он будет свободен.       — Я распоряжусь, чтобы эльфы увеличили температуру в её комнате, — ответил на это Малфой.       Целитель поправил очки, бросив быстрый сочувствующий взгляд на свою пациентку.       — Было бы неплохо… если бы ей разрешили сменить одежду.       Малфой оскалился.       — У неё много одежды. Если она хочет оставаться в грязи, это её выбор.       Целитель нахмурился, раздумывая над таким её решением.       Конечно, целитель был озадачен. Он не был рожден в женском теле. Он не понимал, какая опасность грозила ей из-за того, что она просто оказалась девочкой.       Но капля злости всё равно просочилась сквозь щель в двери. Женщины всегда платили самую высокую цену на войне. Завоеванные своими завоевателями. Словно он нарочно решил быть слепым. Эта мысль настолько выходила за рамки его понимания, что даже не воспринималась им. Будто ответ не находился прямо перед его носом. Будто завоеватель не стоял рядом.       Тёплое приветствие эхом разнеслось по лазарету, привлекая внимание обоих мужчин.       — Драко, — проворковала очаровательная женщина, приподнимаясь на цыпочки в намерении поцеловать Малфоя в щёку. Её золотистые волосы были уложены в стильную прическу, дополнявшую идеальную мантию.       — Мама, — отозвался Малфой, и в его официальном тоне послышались нотки удивления. — Что ты здесь делаешь?       — Отцу нужна твоя помощь, — она окинула его пристальным взглядом. — Ты нужен в Мэноре.       Драко вздохнул.       — Это не может подождать?       Её взгляд смягчился.       — Боюсь, не в этот раз.       Гермиона подавила довольную усмешку, которая грозилась расползтись по губам. Великий Мортифер — до сих пор ручная собачка своего папочки.       Взгляд Малфоя остановился на Гермионе.       — Я не могу оставить её без присмотра, она должна быть…       — Я присмотрю, — спокойно ответила Нарцисса. — Я верну её к остальным, когда целитель Льюис закончит.       Малфой задумчиво прикусил внутреннюю сторону щеки.       — Ладно, — отрезал он, — никаких окольных путей.       — Конечно, — согласилась Нарцисса.       Взмахнув чёрной мантией, Малфой ослабил действие Питона, позволив Гермионе двигаться и размять шею.       Он бросил на неё предупреждающий взгляд, который так и кричал: «только посмей что-нибудь выкинуть», после чего вылетел из лазарета, оставив леди Малфой надменно стоять у её кровати.       — Мисс Грейнджер, — поприветствовала она, сжав губы в тонкую линию, и опустилась на свободное место.       Нарцисса тихо сидела рядом с Гермионой, пока целитель Льюис вливал ей в глотку новые зелья, по ходу проверяя её состояние диагностическими чарами.       — Вы принимали зелья и пищу, которые отправлялись в вашу комнату? — спросил он её. Между его бровями залегла едва заметная морщинка, пока он записывал результаты.       Гермиона хранила молчание. Разумеется, не по своей воле. Чем дольше она воздерживалась от глотания субстанций из этих злосчастных бутылочек, тем жарче на шее горел Питон. Покрывал кожу волдырями, когда она отворачивалась от еды, которую молча приносили эльфы.       Но не боль заставила её сдаться. Гермиона могла справиться с болью, даже вбирала её в себя. А жар. Она не могла вынести жара. Раскалённый металл мешал восстанавливать стены и плавил лёд на двери. Он прожигал защиту, вынуждая чувствовать, вынуждая терять контроль.       Она должна была сохранять контроль.       Поэтому Гермиона принимала всё, что давали эльфы. Хотя ему и не нужно было её подтверждение.       От её молчания целитель разочарованно вздохнул и вернулся к работе.       Сидя неподвижно, несмотря на отсутствие ограничений со стороны Питона, Гермиона чувствовала взгляд миссис Малфой, прожигающий её висок.       Когда целитель Льюис объявил, что на сегодня они закончили, Гермиона выпрямилась, напугав мужчину.       Нарцисса вытащила волшебную палочку, направив её в грудь Гермионы.       — Пойдёмте, — холодно сказала она, жестом показывая Гермионе идти первой.       Обратный путь был напряжённым, Гермиона чувствовала, как палочка впивается в позвоночник. Ведьма явно была на взводе, пока Гермиона непринуждённо шла по замку.       К своему раздражению, она понимала, что с каждым днём могла пройти всё больше, прежде чем замереть, чтобы восстановить дыхание. Сегодня, например, остановилась возле бывшего кабинета магловедения, грузно привалившись к противоположной стене.       Гермионе стало интересно, какие занятия проходили сейчас в этом классе, если, конечно, ученики вообще ещё посещали Хогвартс.       Словно прочитав её мысли, миссис Малфой нарушила тягостное молчание.       — Студентов отправили домой на время подготовки к Турниру. Они вернутся после первого этапа, — сказала она, пряча палочку в мантию.       Гермиона перевела взгляд на ведьму, не понимая, почему она так свободно делилась информацией. Малфой не произносил ни единого слова, когда она останавливалась, чтобы перевести дух. Лишь нетерпеливо фыркал, с отвращением наблюдая, как она хрипела и сгибалась пополам.       Его мать, напротив, едва глядела на неё со скукой в глазах.       — Если хотите занять хорошее место, вам нужно быть в лучшей форме, — она поморщилась.       Гермиона едва не закатила глаза на такой комментарий. Будто её волновало, какое место она займёт на первом этапе. Будто она его вообще переживёт.       Стройная и утончённая леди Малфой решительно глядела поверх головы Гермионы. Идеальная чистокровная ведьма, не запятнанная грязью, находившейся напротив неё.       — Вряд ли у вас будет время на подготовку в таком-то состоянии, — протянула она, — хотя Драко говорил, что вы были довольно достойной студенткой во время учёбы в Хогвартсе, — её губы надменно скривились. — Особенно для грязнокровки.       Гермиона проигнорировала её слова, сосредоточившись на ноющих ногах и тяжёлом дыхании.       Ни войти. Ни выйти.       — … надеюсь, что в воскресенье попробуете, если у вас есть хоть какая-то надежда на успешное прохождение первого этапа.       Гермиона подняла взгляд на ведьму, сбившись с толку от её слов.       — В воскресенье? — прохрипела Гермиона.       Она должна быть готова через две недели. Так сказал Малфой. Две недели. В это воскресенье.       — Да, — ответила миссис Малфой. — В это воскресенье состоятся испытания. Они определят Чемпионов с самым высоким рейтингом. Трое лучших получат подсказку к выполнению первого задания.       Гермиона порылась в голове, пытаясь вспомнить, упоминал ли на четвёртом курсе Гарри что-нибудь об испытаниях и рейтингах.       — Зачем? — спросила Гермиона срывающимся голосом.       Миссис Малфой бросила на ведьму взгляд, словно её оскорбил такой глупый вопрос.       — Ради шоу, — отрезала она. — Весь мир будет наблюдать, строить догадки, делать ставки. Речь идёт о справедливости, о Преемнике. Общественность заинтересована в играх, в моём сыне, а следовательно, и в вас. Так что, если хотите выжить, вам не просто нужно успешно пройти каждый этап, вы должны устроить представление. Мой сын покажет миру, что под его руководством даже такой человек, как вы, способен достичь величия. Он — лучший выбор на место Тёмного Лорда, и я не допущу, чтобы какая-то сломленная, увядшая тварь разрушила его шансы на это.       Гермиона спрятала услышанную информацию в тёмные глубины своего сознания. Воспоминания о Нарциссе Малфой со временем помутились, но она помнила, что во время их короткой встречи в Косом переулке в начале второго курса эта ведьма казалась совсем неприметной. И помнила обезумевшую мать, отчаянно ищущую глазами в толпе своего единственного сына. И эти два образа резко контрастировали.       Похоже, за время правления Волдеморта миссис Малфой успела восстановить броню.       — А если не хочу? — спросила Гермиона, и в её глазах вспыхнула искра удовлетворения в ответ на пошатнувшуюся надменность на лице леди Малфой.       — Не хотите чего? — огрызнулась миссис Малфой, вновь приняв суровое выражение лица.       Встретившись с ней взглядом, Гермиона растянула на губах едва заметную улыбку.       — Не хочу выживать?       Миссис Малфой в одно мгновение сократила между ними расстояние, хлёстко ударив её по лицу.       — Глупая девчонка! — зашипела она. — Можешь считать, что выиграла, выбрав моего сына в качестве Залога, но я не позволю тебе отнять его у меня.       Крепко схватив, она прижала Гермиону к двери класса.       — Брось эти игры, или клянусь, я уничтожу всё, что тебе дорого. Я сама выслежу и убью всех, кого ты любишь! — выплюнула она.       Бессмысленная угроза. Все, кто у неё остался, будут соревноваться с ней на Турнире. Зачем ей бороться за свободу, если она не хотела быть свободной? Зачем ей вообще пытаться, если её провал — единственный шанс помочь Рону победить?       Зачем ей жить, если её смерть заберёт с собой главного Наследника Волдеморта?       Исход партии уже был предрешён. Теперь ей оставалось лишь поставить мат королю.       Привстав на цыпочки, Гермиона коснулась холодными губами ушной раковины миссис Малфой.       — Они уже мертвы, — прошептала она.       Вырвавшись из хватки ведьмы, Гермиона засеменила по коридору, впервые за много лет чувствуя лёгкость, пока леди Малфой взглядом вонзала кинжалы ей в спину.

***

      Она почувствовала неладное, как только переступила порог гостиной. Нарцисса следовала за ней по пятам, накладывая жалящие чары каждый раз, когда Гермиона останавливалась, тем самым заставляя её в изнеможении спускаться в подземелья. Миссис Малфой не произнесла больше ни слова, наблюдая, как Чемпион её сына входит в волшебно появившуюся дверь, а затем развернулась и устремилась прочь.       Радость от того, что леди Малфой была настолько выведена из себя, приняла привкус горечи, едва за Гермионой закрылась дверь.       Воздух стал тяжёлым. Наэлектризованным.       Гермиона напряглась, проверив, на месте ли каждый камень, и только после этого сделала шаг вглубь гостиной, останавливая перепалку, разгоревшуюся между Парвати и Роном.       Бывшая соседка по комнате обратила свой взор, залитый слезами, на Гермиону, и её глаза стали жёстче.       — Парвати! — схватив её за руку, рявкнул Рон, оттаскивая ведьму назад. — Нет.       Она проигнорировала его слова, вырвавшись, и бросилась к Гермионе.       — Где она? — прошипела Парвати с ядом в голосе, который резал лёд.       Гермиона промолчала, окидывая взглядом остальных Чемпионов, разбрёдшихся по помещению.       — Где она?! — закричала Парвати, приблизившись настолько, что в лицо Гермионы брызнула слюна. Она невольно вздрогнула под её пронзительным взглядом.       Парвати и Гермиона не особо ладили в Хогвартсе, но ещё никогда Грейнджер не видела Патил такой разъярённой.       Парвати шагнула ближе, румянец окрасил её щёки.       — Говори, где она! — не переставала кричать ведьма.       — Парвати! — начал Рон.       — Где Чжоу? — прогрохотала Парвати срывающимся голосом.       Гермиона моргнула.       — Я… я не знаю, — произнесла она, впервые со дня прибытия открывая рот в присутствии бывших однокурсников.       Рон резко втянул в себя воздух, услышав эти три простых словах, и кинул быстрый взгляд на Джастина.       — Ты должна знать! — давила на неё Парвати. — Больше никто из нас не покидает это место.       — Парвати… — произнёс уже Джастин, делая шаг вперёд.       — Нет! — закричала Патил. — Она выдержит! Я помню, ты сказал, что ей нужно время, но у нас его нет! У Чжоу его нет! Мне нужно… — голос Парвати дрогнул, и из её налитых кровью глаз вновь потекли слёзы. — Мне нужно знать, — прохрипела она.       С каждой секундой, проведённой под пристальным вниманием сверстников, контроль Гермионы над эмоциями ослабевал.       — Я не знаю, — задушенно пробормотала Гермиона, протискиваясь мимо ведьмы в безопасность — в свою комнату. — Я её не видела.       — Ты лжёшь! — взвизгнула Парвати, хватаясь за её мантию сзади.       Ни войти. Ни выйти.       Под кожей забурлил жар, лёгкие начало жечь.       — Куда её увели? Говори!       Нивойтинивыйтинивойтинивыйти…       Перед Гермионой выросла фигура, оттаскивая её в сторону. Зелёные глаза прожгли её зрачки, раскалывая стены камеры.       Они были так похожи на глаза Гарри.       — Иди, — прошептал Теодор Нотт, кивая в сторону ступенек.       Рон шагнул вперёд, преграждая путь рыдающей ведьме, намеревающейся преследовать Гермиону.       — Пожалуйста, Парвати, она не знает. Оставь её, — умолял он.       Гермиона помчалась к лестнице — подальше от шума, света и жары.       — Лаванда, — доносились до неё всхлипы Парвати. — Я не могу потерять и её.       — Она вернётся. Он ей не навредит. Она ему нужна. Она вернётся, обещаю, — успокаивающе лепетал мелодичный голос Падмы, пытаясь убедить не только сестру, но и саму себя.       Шаги дрогнули, руки ухватились за стену, и Гермиона побежала прочь от разрухи, оставшейся позади.       Спотыкаясь, она ворвалась в коридор, пока с её губ срывались панические вздохи.       — Гермиона? — неуверенно спросил чей-то голос.       Гермиона подняла голову, мельком увидев длинные рыжие волосы, после чего бросилась в другую сторону. Она влетела в свою комнату, захлопнув за собой дверь, и привалилась к ней.       Она не могла этого сделать.       Нетнетнетнетнет.       Тюрьма испарилась, затопив Гермиону огнём.       Она в отчаянии открыла рот, с последними усилиями пытаясь позвать на помощь, пока не потеряла себя.       — Винки! — тяжело дышала Гермиона.       Эльфийка появилась в следующую секунду, растерянно поджимая уши от столь неожиданного призыва.       — З-заглушающее заклинание, — выдохнула она, умоляюще глядя в широко раскрытые глаза эльфа.       Винки послушно махнула руками, кивнув в подтверждение того, что всё готово.       Гермиона попыталась поблагодарить её, попыталась сдержаться ещё хоть на секунду, но крик сам вырвался из горла.       Винки, стоявшая в центре комнаты, вздрогнула от раздавшегося звука.       Горела. Она горела.       Гермиона кричала и кричала, и кричала от нахлынувших эмоций.       Она царапала кожу, стены, пол. Царапала так, словно хотела вырыть глубокую яму, чтобы похоронить в ней себя.       Шахматные клетки. Белые мантии. Зелёные глаза. Зелёные глаза. Зелёные глаза.       Зелёный. Зелёный. Красный. Зелёный. Красный. Красный. Красный.       Красныйкрасныйкрасныйкрасныйкрасный.