***
Симус пришёл в себя спустя несколько часов. Его тело продолжало периодически подёргиваться, пока он потягивал чай, приготовленный Луной. — Перечная мята от болевых ощущений, — объяснила она. Сьюзен всё так же находилась у камина. Она до сих пор не произнесла ни слова. О произошедших событиях рассказала Чжоу, сидевшая на диване в окружении сестёр Патил. — Сначала мы были вместе, — прошептала она, крепко сжимая руку Парвати. — Нас допрашивали… пытали. Они хотели знать, что мы делали в Ордене. Что мы умеем. Она замялась, и её щёки вновь стали мокрыми от слёз. — П-потом они захотели узнать обо всех вас. О ваших сильных сторонах. О слабостях. — Простите, — всхлипывала она, — мы не хотели говорить. Мы держались, сколько могли. — Тебе не за что извиняться, — заверила её Парвати, поглаживая девушку по спине. Джинни кивнула в знак согласия. Был предел тому, сколько мог вынести человек. Чжоу шмыгнула носом. — Почти каждый раз это была Беллатриса. Она, Макнейр и Роули всё время говорили о каком-то испытании. Говорили, что мы должны показать себя на нём. Что Майклу и Ханне достанется, если мы не подчинимся. При мысли о Тедди и Сивом у Джинни скрутило внутренности. Её драгоценный мальчик был в ловушке в руках монстра. — После этого Роули меня увёл. Он заставлял меня выполнять упражнения, пока сам бросал в меня заклятья. Думаю, он пытался обучить меня, хотя без палочки я была беспомощна, — Чжоу кашлянула. Тео внимательно глядел на ведьму, задумчиво жуя губу. Джордж вздохнул, зачёсывая волосы назад. — И как по их мнению мы сможем соревноваться без магии? — Они нам что-нибудь выдадут, — ответил Тео. — Но оружие точно будет с ограничениями, потому что им невыгодно, чтобы мы начали убивать всех людей на своём пути. — Разве не этого они от нас хотят? — возразил Грег. — Чтобы мы убивали друг друга? — Под людьми, — Тео нахмурился, — я подразумевал других Пожирателей Смерти. Мерлин видит, они не считают нас за людей. — Подождите, — пробормотал Деннис, — они же не заставят нас убивать друг друга? На прошлом Турнире такого не было. Я думал, мы просто должны будем проходить задания на разных этапах? — Это не похоже на прошлый Турнир, — заметил Тео. — Задания могут потребовать этого. Джастин резко поднялся. — Я этого делать не буду! Ни за что! Я лучше умру. — И убьёшь тем самым Захарию? — хмыкнул Тео. — Пункт с Залогом был придуман не для того, чтобы в случае выигрыша нам было нескучно сбегать. А для гарантии, что мы будем делать то, что от нас требуют. Джастин побледнел. Джинни казалось, что её сейчас вывернет. Ради спасения Тедди сможет ли она убить Невилла? Братьев? И, как следствие, бабушку Невилла, Анджелину и маму. Шесть жизней ради спасения одной. Пойдёт ли она на уничтожение остатков своей семьи ради спасения ребёнка, в котором даже не текла её кровь? Рон как одержимый расхаживал у входа, почти не вникая в разговор. Гермиона опаздывала. Она уже должна была вернуться. — Мне больше некого терять, — глухо усмехнулся Симус, чей голос был охрипшим от крика. — Так что можете не беспокоиться о том, что я вас убью. Падма посмотрела на свою близняшку, и между ними завязался безмолвный разговор. Они ни за что не станут убивать друг друга — даже ради собственного спасения. Джинни не могла сказать того же о своей семье. — Симус, что… что с вами делали? — с тревогой спросил Грег, игнорируя предупреждающий взгляд Джастина, брошенный в его сторону. Волшебник вздрогнул, после чего его глаза остекленели. — Всё как в тумане, — пробормотал он. — В основном пытки. В какой-то момент Макнейр забрал Сьюзен. Не уверен, куда именно. Ребята повернулись в сторону Боунс, которая продолжала молча сидеть у камина. К горлу Джинни подступила тошнота. Она сглотнула желчь. И надеялась, что её опасения были ошибочны. Но глубоко внутри она знала. Знала, что произошло. Женщины всегда знали. Это выдавало молчание. Оно было таким же ясным и гортанным, как крики. Мужчины могли просто отмахнуться, предпочтя не слышать, как громко звало молчание. Но Джинни, Чжоу, Луна, Сьюзен и сёстры Патил всё понимали. Джинни могла сказать это по тому, как они смотрели на спину Боунс. Оно висело над девушкой, как эхо, которое всё ещё было уловимо слуху. Они почувствовали его в тот первый день — когда Гермиона отскочила от прикосновения Рона. Джинни не знала, когда, кто и как часто. Но знала, что в какой-то момент кто-то причинил Гермионе боль, какую мог причинить только мужчина. Джастин тоже знал, он повидал достаточное количество жертв Сивого, чтобы точно определить все признаки. Вот почему он попросил Чжоу помочь. Ей нужно было женское присутствие. Кто-то, с кем она будет чувствовать безопасность. Спокойствие. Чжоу как никто другой понимала её — это было эхо с детства. Она лучше всех могла помочь. Остальные не знали. Рон — определённо нет, да и никто не осмелился бы ему рассказать. Это было не их дело. Единственный, кто мог, отказывался даже смотреть на него. Через что бы ни прошла Гермиона, последствия были слишком разрушительны. Ей нужно было время, ей нужно было пространство. Ей нужно было прийти к ним, когда она почувствует себя готовой. Но Джинни сомневалась, что это время наступит. — Она всё время спрашивала меня о вас, — продолжил Симус, — о каких-то оберегах в Азкабане. Но в основном спрашивала о Гермионе. Рон удивлённо мотнул головой, услышав его слова. — О Гермионе? — Ага, — Симус нахмурился. — Она хотела узнать её планы. И почему Тёмный Лорд посещал её сегодня. — Волдеморт приходил к Гермионе? — спросил Рон, с лица которого медленно сходили все краски. У Джинни повело голову. Она вцепилась в подлокотник, собираясь с мыслями. Если с Гермионой что-то случилось, то для Рона не будет пути назад. Уже нет. — Это логично, не думаете? — предположил Невилл. — Наверное, он хотел допросить её. — Да! Чтобы выяснить, где она была, — услужливо добавила Падма, ободряюще кивнув Рону. Рон сглотнул, оглядывая полные надежды лица, что были обращены к нему. Джинни знала, что он хотел им верить. Хотел надеяться. Она не понимала, почему они продолжали наступать на одни и те же грабли. Почему никто из них не мог дать ему реальный ответ, в котором он так отчаянно нуждался. Разве его надежды было недостаточно? Разве они ничему не научились из его последней смертоносной вылазки? — Нет, — отрезал Симус, и его глаз дёрнулся, когда тело пронзил очередной спазм. — Нет, говорю вам, всё иначе. С ней что-то не так. Она… вы её видели. Она какая-то не такая. Она опасна. — Симус, — предупредил Джастин. — Нет! Чёрт, говорю, здесь что-то не так! — рявкнул он. — Вы видели! Вы все видели! Она каждый блядский день куда-то уходит и возвращается в полном порядке! Даже лучше выглядит! А нас один раз забрали, и что произошло?! Щёки Рона покрылись румянцем. — Никто из нас не знает, куда она уходит и что с ней… — Я знаю! — взревел Симус. — Беллатриса сказала! Знаете, куда она ходит каждый день? В грёбаное больничное крыло. Там её подлатывают, всю такую распрекрасную. Вам не кажется ужасно странным, что нас всех они пытают, а ей угождают? — Потому что она выбрала Малфоя! — воскликнул Рон. — Вот именно! — завопил Симус, вскакивая на ноги. — Она выбрала Малфоя! Она дала Виктору умереть! Рон шагнул к Симусу с убийственным выражением лица. Джастин встал между ними. — Ребята… — Нельзя доверять ни единому слову Беллатрисы! — выплюнул Рон. — Она — зло во плоти! Она ничего не знает о Гермионе! — Она знает больше, чем ты! — гаркнул Симус, судорожно сжимая дрожащие руки. Невилл шагнул ему за спину, готовый, когда понадобится, подхватить трясущегося волшебника. Но, несмотря на слабеющую на глазах осанку, Симус продолжал наступление. — Она знает, что Гермиона всё это время была в Азкабане. Ты знал об этом? — шипел он. — Ты знал, что Волдеморту было известно её местоположение? Она у них уже пять долбаных лет, Рон! Той Гермионы больше нет! Если Малфой за всё это время не залез в её голову, то теперь он точно там поселился! Она одна из них! Джинни не могла не найти в его словах крупицу правды. Она ненавидела себя за это. Ненавидела за то, что какая-то часть неё надеялась, что эти слова реальны. Если Гермиона потеряла себя, то это было проявлением милосердия. Она могла раствориться в тишине, не преследуемая прошлым. Так Рону было бы проще. Так им всем было бы проще. Но Рон никогда не отпустит Гермиону. Особенно когда считал, что наконец-то вернул её. — Ёбаная ложь! — прорычал Рон, протискиваясь мимо Джастина. — Если ты не хочешь видеть правду, это не значит, что это неправда! — выстрелил в ответ Симус. — Она носит правду на себе каждый чёртов день! Кровь! — Хватит, — зашипел Тео, хватая Рона в намерении оттащить. Джинни не поняла, к кому именно из сцепившихся он обращался. — Ребёнок! Она убила ребёнка! Вот чья кровь на ней! — кричал Симус. — За ней послали ребёнка, а она его убила! Рон стал уже ярко-красным, принявшись яростно отбиваться от рук, удерживавших его. — Ты лжёшь! — Она носит её, потому что гордится! Она больная! Невилл с Грегом схватили Симуса и потащили его к лестнице. Стиснутый с двух сторон, он бился в припадке. Повторяя всем слова Беллатрисы. — Вы знаете, что это правда! — визжал он. — Та Гермиона мертва! Симус исчез под крики и ругань волшебников. Рон рухнул спиной на Тео, стеная так же, как и в тот день, когда слизеринец принёс известие о её смерти. Джордж подошёл к Рону. Чжоу, Падма и Парвати отступили к лестнице. Деннис и Джастин вернулись к Сьюзен, которая, несмотря на происходящее, до сих пор не отошла от огня. Луна наблюдала за Тео. Джинни наблюдала за всеми остальными. Она была солдатом. Она забирала жизни — она не знала, как их спасать. Она не знала, как спасти того, кто по всем аспектам, кроме физического, был уже мёртв. Она существовала между началом и концом битвы. Она терялась в том, что наступало после.***
Гермиона вернулась только ранним утром. Большую часть ночи она провела под зорким взглядом целителя Льюиса, который пытался остановить кровь из её глаз, носа и ушей. Уход Малфоя из её сознания был жестоким. Наказание. Это лишило бы её разума, если бы он у неё вообще был. Блондин вылетел из лазарета, оставив её без присмотра. Она не знала, как долго его не было, воспоминания затуманились от боли и зелий. После его ухода целитель Льюис вроде как слегка расслабился, его руки перестали дрожать и сам он держался немного прямее. Они не разговаривали. Сказать было нечего. Стены оставались разрушенными, у Гермионы пока не было сил их восстанавливать. Она чувствовала себя опустошённой, эмоции притупились. Было комфортно без надобности напрягаться, чтобы держать их под замком. Вечер был настолько близок к приятному, насколько она вообще могла надеяться. Напоминало дни, когда Дэррил хлопотал о ней. Она скучала по этому глупому созданию. Гермиона надеялась, что ей удастся вернуть украденное у них прощание. Она парила в стране грёз. Плыла между мелькающими пластиковыми фигурками, яблоками и подводными лодками. Были вспышки зелёного. Вспышки красного. Вспышки чёрного. Хор голосов, что шептал, пел и молился. В её подсознании смешалось всё и ничего. Малфой резко разбудил её. Он выдернул её из постели. Провёл через ряды пустых больничных коек. По длинным коридорам и невероятно высоким лестницам. Он молчал. Она не останавливалась. Всё закончилось быстро. Непринуждённое путешествие, но физический подвиг для Гермионы. Она вошла в тёмную гостиную, тут же успокоившись от ночной тишины. Диваны стояли пустыми, на полу валялись разбросанные листы пергамента. В воздухе витал запах меди. Убедившись, что она действительно одна, Гермиона осторожно подобралась к ступенькам, стараясь не разбудить остальных и не навлечь сегодня на себя новых приключений. Но удача никогда не была на её стороне, и, приблизившись к верху лестницы, Гермиона столкнулась со Сьюзен Боунс, крепко вцепившейся в перила. Гермиона застыла. Сьюзен вернулась. Это было хорошо. Но почему она плакала? Словно ноги двигались сами по себе, Сьюзен сделала ещё один шаг вниз и обхватила руками перила, чтобы не упасть. — Помоги мне, — прошептала Сьюзен. Ещё один шаг. Всхлип. Запах горящей плоти и слабая вибрация. Ведьму снова вызывали. Сьюзен ослабила хватку, и верхняя часть её туловища соскользнула по перилам, пока ногтями она царапала дерево. — Гермиона, помоги мне, — всхлипывала она. Гермиона не шевелилась. Она не знала, что делать. Вибрация становилась всё настойчивее, и Сьюзен была вынуждена спуститься на несколько ступенек. — Гермиона, пожалуйста, — молила она. — Я не хочу уходить. Я не могу. Он… — её маленькая фигурка содрогалась от плача. — Он… он… — Сьюзен не смогла закончить фразу, впадая в истерику. Подойдя ближе, Гермиона разглядела разорванную мантию девушки и затравленный взгляд. Она узнала его. Видела в собственном отражении, когда мужчины только начали посещать её камеру. Она знала, что случилось со Сьюзен. И что будет происходить дальше. Сьюзен издала ещё один сдавленный вой, который заставил Гермиону начать действовать. Она притянула ведьму ближе к себе, проводя грязными рукавами по её одежде, лицу и волосам. Сьюзен попыталась оттолкнуть чужие руки. — Что ты… — У нас мало времени, — отрезала Гермиона. Она сильнее сжала лицо Боунс и притянула его к своей груди, где было больше всего грязи. — Прекрати! — Сьюзен чуть не поперхнулась. — Что ты делаешь, я… Гермиона подняла лицо Сьюзен на уровень со своим, не зацикливаясь на том, что была похожа на бешеное животное. — Ты должна быть грязной. Тебя не тронут, если ты будешь грязной, — настаивала на своём Гермиона. Ужас в широко раскрытых глазах Сьюзен сменился на понимание. Она оглядела мантию Гермионы. — Вот почему, да? Ты… Очередная вибрация Питона заставила ведьму вскрикнуть, и она кубарем скатилась по ступенькам к подножию лестницы. На трясущихся ногах Сьюзен направилась к выходу, точно марионетка. Руками она тянулась во все стороны, чтобы что-нибудь схватить и остановить себя. Гермиона бросилась к Сьюзен, повалив её на пол. — Ты мне доверяешь? — Гермиона приподнялась. — Нет… я… да, я… пожалуйста, помоги мне, — всхлипывала Сьюзен, команды уже заставляли её ползти к двери. — Прости, — выдохнула Гермиона и с силой втолкнула пальцы в рот Сьюзен. Ведьма билась в истерике и задыхалась. Едва она начала давиться, Гермиона вытащила пальцы, приподняв дрожащие плечи, чтобы её вырвало на себя. — Хорошо, это хорошо, Сьюзен. Прости. Ты всё правильно делаешь, — она успокаивала ведьму, пока та отплёвывалась себе на мантию. Сьюзен набрала полные лёгкие воздуха. — Гермиона, какого х… — Тебе нужно быть грязной, — повторила Гермиона, судорожно собирая рвотные массы с груди Сьюзен и размазывая их по лицу всхлипывающей девушки. С решительным отчаянием Сьюзен принялась помогать, растирая содержимое желудка по шее и между бёдер. Она плакала от унижения, и сердце Гермионы разрывалось от боли за неё. Она помнила, что Сьюзен была помешана на чистоте и гигиене. Подвергнуться подобному насилию и быть вынужденной прибегнуть к этим мерам ради своей безопасности было просто убийственно. — Ты молодец, Сьюзен, — шептала Гермиона. — Я обещаю, что всё будет хорошо. Ведьма поднялась и на дрожащих ногах, спотыкаясь, вновь направилась к двери. Сьюзен цеплялась за руку Гермионы, сопротивляясь внушению, отчего из её ноздрей хлынула кровь. — Гермиона, прошу, — всхлипывала она, — прошу, не дай ему забрать меня. Они были уже почти у двери, Гермиона оттащила девушку назад, но её силы были на исходе. — Сьюзен, послушай… — Я не могу. Не могу. Пожалуйста… — Послушай! Гермиона прижалась спиной к двери — последнему барьеру между Сьюзен и её судьбой. Она обхватила голову умоляющей Боунс, заглядывая ей прямо в глаза. И хотя для Гермионы подобное было мучительно, ей нужно было, чтобы она поняла. — Сопротивляйся. Попробуй принять удары. Он может устать, или кровь ещё больше выведет его из себя. Если он продолжит пытаться… войти в тебя, тебе нужно опорожниться, поняла? Любыми способами, если получится. Ты хочешь оттолкнуть его, чтобы он не прикасался к тебе, чтобы он никогда больше не захотел прикасаться к тебе. Ты понимаешь? — Я не могу… — Ты должна. Сьюзен кивнула, на её лице сияли решимость, стыд и ужас. В последний раз сжав её, Сьюзен оттолкнула Гермиону в сторону и вышла за дверь. Наступившая тишина не принесла успокоения. Гермиона отдала бы всё, чтобы услышать шум. Она побеждённо опустилась на пол. Пожалуйста, пожалуйста, пусть с ней всё будет хорошо. Гермиона встала на колени, возвела ладони к потолку и начала молиться. — Hecate, — трепетно прошептала она, — do ut des. Гермиона черпала силу из холодного пола под ногами, вкладывая её в свои слова. — Animam protege. Без боли от порезов, без подношения было не так, но Гермиона продолжала стоять на коленях в молитвенной позе. Пропуская через себя слова. Мелодию магии, застывшую во времени. Она молилась, пока голос не охрип. Она молилась, пока руки не затряслись. Она молилась, пока вход не открылся и Сьюзен не рухнула в её объятия. Девушки прижались друг к другу, пачкаясь в смеси облегчения, грязи и понимания. — Мне так жаль, — всхлипнула Гермиона, обнимая Боунс за трясущиеся плечи. Когда Сьюзен оказалась рядом, все мысли о дистанции и рациональных планах испарились. Гермиона восстановит стены, когда взойдёт солнце, будет стоять в стороне, чтобы уберечь остальных от сердечной боли. Но сейчас, всего на миг, она почувствует. Сьюзен вздрогнула и зарыдала у неё на груди. Отстранившись, Гермиона увидела свежие синяки, разбросанные по лицу девушки, в сочетании с подбитым глазом и кровоточащим носом. Несмотря на то, что глаза Сьюзен были затуманены слезами, в них всё ещё светилось тепло. — Сработало, — всхлипнула Сьюзен. Гермиону охватило облегчение. — Сработало? Сьюзен улыбнулась, кивая в знак подтверждения, и по её грязным щекам потекли новые ручейки слёз. — Сработало. Гермиона прерывисто вздохнула, чувствуя, что и её глаза увлажнились. — Ты в порядке? Сьюзен передёрнуло. — Нет, не то чтобы, но… в этот раз он меня не тронул. Он был так зол, — едва заметная улыбка коснулась уголков её губ, — особенно когда я на него помочилась. Из груди Гермионы вырвался смешок. На простом выдохе. Но это было единственным подобием радости, которую она не испытывала уже много лет. Сьюзен ещё раз обняла Гермиону. — Спасибо, — пробормотала она срывающимся голосом. — Прости, что не смогла остановить его, — прошептала Гермиона. — Ты сделала достаточно. Уж лучше синяки. Они показывают, что я победила. Гермиона согласилась кивком, наслаждаясь последними мгновениями тепла тела Сьюзен, человеческими прикосновениями, и отстранилась. — Мне пора спать, — солгала она. — Попроси Винки принести тебе что-нибудь от боли и постарайся отдохнуть. Сьюзен нахмурилась. — Гермиона, подожди. У меня… — она замялась. — У меня очень много вопросов. Что… Как… Ты в порядке? Где… — Позже, — ответила Гермиона, и от этой лжи пересохло во рту. — Я расскажу тебе всё позже. Волна сожаления начала захлёстывать Гермиону. Она не должна была впускать Сьюзен, надо было уйти, когда ведьма исчезла, а не ждать её. Но она должна была знать. Должна была убедиться, что с ней всё в порядке. Сьюзен кивнула. — Хорошо, — выдохнула она. — Хорошо, да. Скоро поговорим, ладно? Обещаешь? — Я… — Гермиона? — раздался лёгкий голос, заставивший девушек замереть. Гермиона повернулась к возмутителю спокойствия, цепляясь взглядом за Луну, чьи черты лица напоминали фейри. Лавгуд глядела на девушек, странно выгнув шею, как птица, услышавшая зов. — Сьюзен, тебе лучше? — тихо пролепетала она. — Я… в порядке. Буду в порядке, — шмыгнула носом она. Луна помогла Сьюзен подняться на ноги. — Вполне вероятно, но всё имеет обыкновение быстро меняться. Сьюзен хлопала ртом, не зная, что ответить этой странной ведьме. — Я помогу тебе лечь, — продолжила Луна, — пока солнце не разбудило остальных. Гермиона с трудом поднялась на ноги, не в силах больше терпеть мысль о том, чтобы ещё хоть секунду оставаться в открытом пространстве. Луна поймала Гермиону за локоть, когда та проходила мимо, останавливая встревоженную ведьму, которая с каждым мигом заводилась всё больше. — Гермиона, — выдохнула она, изучая её голубыми глазами, словно ища что-то глубоко внутри. — Рада, что ты вернулась. Гермиона осторожно высвободила руку и медленно отступила от Луны со Сьюзен. В ушах отдавался ровный стук крови. Сьюзен кивнула Гермионе, одновременно выражая благодарность и подтверждая, что та может уходить. В её глазах мелькали вопросы, а взгляд обещал разговор наедине. Гермиона опустила голову и повернулась к лестнице. Больше никаких разговоров. Она уже пересекла черту, которую сама для себя провела. Этого не должно повториться. Она не жалела, что помогла Сьюзен, но не хотела, чтобы Боунс считала их друзьями. Скоро ей придётся оставить многих друзей — она просто не могла позволить себе ещё одного. Гермиона чувствовала взгляд Луны, что провожал её, пока она поднималась по ступенькам. Их голоса затихли, едва она исчезла в коридоре. Она всё испортила, слишком многое раскрыла. Теперь не один, а целых два человека знали, что часть Гермионы Грейнджер до сих пор жива. Содействуя опасной идее о том, что её ещё можно было спасти. И вине за то, что не смогли, хотя ничего нельзя было сделать. Гермиона уже была проклята.