Монета

Оминис устремился вглубь подземелья. Поднялся по лестнице из костей — прекрасный антураж выбрал Себастьян, чтобы убедить сестру в безопасности своих идей! Страх перерастал в гнев, будто это место само по себе так действовало на людей. — Оминис, это ты! — раздался голос Анны. — Да, Оминис, какой приятный сюрприз, — по голосу Себастьяна невозможно было понять, насколько он недоволен появлением друга. Он замер на мгновение, оценивая ситуацию. Две фигуры — Анна и Себастьян. У того в руках реликвия, маленький комочек зла, который Оминис ощущал даже на расстоянии. И всё. Всё в порядке, ничего непоправимого не произошло, он успел. Он выдохнул с облегчением. Околоистерическая паника, посетившая его перед входом в катакомбы, постепенно улеглась. — Себастьян, ты опять за своё? — Оминис, ты не понимаешь, — тон Себастьяна почти умоляющий. — Эта штука может снять проклятие, я уверен. Как мы можем ждать, игнорировать средство, которое у нас в руках, когда каждый день промедления — это двадцать четыре часа боли для неё? — Себастьян… — Анна попыталась вклиниться в диалог, но брат прервал её, положив руку на плечо. Оминис скрестил руки на груди, не позволяя словам друга заставить себя усомниться. — Мне плевать, что ты делаешь с собой и со своей жизнью. Но я не позволю тебе использовать тёмную магию на ней. Акцио реликвия! Пирамидка оказалась у него в руках, царапая острыми гранями ладони — он и реликвия друг другу не нравились. — Экспеллиармус! — мгновенно отреагировал Себастьян. Палочка вылетела из рук Оминиса, его самого толкнуло на пол, заставляя выронить артефакт. — Себастьян! — вскрикнула Анна. Отсутствие палочки лишило его половины чувств. Дезориентированный и беспомощный, Оминис пытался нашарить её на земле. — Ты даже не выслушал! — Себастьян пустился в объяснения, не нападая больше, но и не удосуживаясь помочь. — Что именно в словосочетании «тёмная жертва» наводит тебя на мысль, что это хорошая идея?! — Себастьян, не надо, я не хочу, — возражения Анны внезапно прервались. Оминис наконец нащупал палочку и смог понять, что Себастьян усыпил сестру. — Что вы тут устроили?! — на сцене появилось новое действующее лицо. Оминис сразу узнал голос Соломона. Дурное предчувствие тут же вернулось с зашкаливающей тревогой. Соломон попытался провернуть с реликвией тот же трюк, но на этот раз Себастьян был начеку. «Он не может атаковать Себастьяна, пока он прикрывается Анной, как живым щитом», — понял Оминис, не зная, к лучшему это или нет. А затем… Колючие мурашки побежали с затылка по спине. И снова — знакомая тупая боль. Ощущение тёмной магии, заполняющей зал, давящей на грудь. Шорох разрываемой земли, запах гнили — инфери. — Это… не то, на что я рассчитывал, — протянул Себастьян, но он недолго находился в замешательстве. Толпа инфери начала окружать Соломона. Завязался бой. Себастьян атаковал дядю, тот отбивался от инфери — они игнорировали Оминиса, но он сам посылал заклинание за заклинанием в толпу оживших мертвецов, изредка уворачиваясь от шальных вспышек вокруг. Он почти ничего не разбирал в творящемся вокруг хаосе. Оставалось полагаться только на инстинкт и на собственную палочку. «Надо выбираться отсюда, сообщить директору». Внезапно всё изменилось. Соломон повалился на землю. Ощущение темной магии в воздухе усилилось, но инфери, видимо, вышли из-под контроля реликвии, двинулись на Оминиса. — Инсендио! Конфринго! Бомбарда! — уже не имело значения, куда целиться, мертвецы были повсюду. Запах тлена забивал нос. Инфери едва не повалили Оминиса наземь, когда их отшвырнуло чужое заклятие — неожиданное вмешательство Себастьяна. Два крика в унисон эхом ударились о стены зала. Крик Анны и Соломона. Оминис добил последних инфери, обратился к тому, что происходило в центре зала. — Анна, Анна! Ты в порядке? — кричал Себастьян. — Что здесь происходит? Что произошло?! Себ?! Поверженный на землю Соломон снова издал крик, переходящий в стон. — Всё закончилось, Анна, всё закончилось! Я снял с тебя проклятие! Как обещал! Тебе больно? Скажи! — Дядя! — не обращая внимание на брата, девушка кинулась к Соломону. — Что ты сделал с ним? Что ты натворил?! — Я… я перенёс твоё проклятие на него, — Себастьяна трясло, он почти задыхался. — Теперь… теперь посмотрим, как он смирится… что лекарства нет. Теперь… я не буду торопиться… не буду лезть в тёмные искусства… не буду… «Он плачет», — понял Оминис. Себастьяна трясло в молчаливой истерике. Анна тоже тихо плакала, не зная, что делать. Соломон все еще бессильно лежал на земле — по его дыханию Оминис мог определить, что тот жив и в сознании. — Конфринго, — Оминис направил палочку на реликвию. Она вспыхнула и осыпалась пеплом. Себастьян не обратил на это никакого внимания. «Всё закончилось. Неужели. Могло быть хуже. Могло быть гораздо хуже», — мысленно повторял Оминис. — «Все живы. Ровно один человек был проклят — и ровно один остался под проклятием», — успокаивал он себя. — Анна, ты в порядке? — Да… — прошептала девушка. — Мне действительно больше не больно… Оминис подошёл к Соломону. Достал из сумки несколько восстанавливающих зелий, и еще одно, обезболивающее, которое носил на всякий случай — Анне такие не помогали, но хуже точно не будет. Стал отпаивать мужчину. — Пойдемте, — скомандовал он наконец. — Отнесем его в дом. Выбирались из катакомб молча. Аккуратно огибали поселение, чтобы не попадаться на глаза любопытным жителям. — Это справедливо, — прошептал Себастьян. — Если бы он действительно заботился об Анне, он бы не отказался добровольно принять проклятие на себя. Анна лишь всхлипнула в ответ на эти слова. Наконец, они добрались до дома. Раньше Оминис много времени проводил тут — заходил в проведать, гостил летом. Теперь это место не казалось родным и уютным — распахнутая дверь, мрачная тишина внутри. Приятные воспоминания из прошлого рассеялись под натиском настоящего. Они перенесли Соломона в спальню. — Я поговорю с ним, — сказал Оминис, выставляя близнецов за дверь. Через некоторое время он позвал: — Себастьян, подойди сюда. Себастьян молча подчинился. Оминис мог только предполагать — скрывает ли он взгляд, может ли поднять голову и смотреть прямо на него и на дядю — но ему было все равно. Тревога, страх, разочарование, гнев, боль — всё раскололось и рассыпалось прахом вместе с реликвией, оставляя внутри холодную пустоту. — У тебя есть два варианта, — тихим и холодным, но твердым голосом произнёс Оминис. — Ты отправляешься в Азкабан. Либо ты сейчас приносишь перед своим дядей непреложный обет, что никогда больше не воспользуешься тёмной магией. Я буду свидетелем. Себастьян помедлил, затем протянул руку, несмело касаясь холодной и слабой ладони Соломона. Пока он произносил клятвы, пока огненные ленты оплетали их руки, Оминис чувствовал, как одной проблемой в его жизни становится меньше.