Монета

Учебный год проходил абсолютно спокойно, лучше, чем Оминис смел надеяться — и это само по себе заставляло его нервничать, искать подвох. Будто была какая-то деталь, которую он упустил, и только собственная невнимательность заставляет его думать, что всё хорошо. «Это всё моя паранойя», — успокаивал он себя. — «Мне не стоит ей потакать». Они оба с Нирмеей боролись со внутренними демонами. Он пытался расслабиться, довериться этому чертовому миру и не подозревать худшее в каждой ситуации. Ним же пыталась замедлиться, жить здесь и сейчас — не искать приключений, не гнаться за призрачными целями, лишь бы что-то отвлекало и занимало её ум. Они договорились пока приостановить все исследования — и легилименцию с омутами, и древнюю магию. Ей пока удавалось — если не считать отправку Амита в больничное крыло. Они вели жизнь обычных шестикурсников — жаловались на домашние задания, общались со сверстниками, совершали долгие прогулки, пока стояла по-летнему теплая погода. — Так странно смотреть, как вы изображаете обыкновенных людей, — заметил как-то Себастьян. Оминис бы посоветовал ему оставить мнение при себе, вот только Себастьян высказал мысль, которая и сама по себе вертелась у Оминиса в голове. «Двадцать один день без происшествий», — подвёл итог Оминис, ложась спать. Это была абсолютно нелепая привычка — считать спокойные дни, но будто механический счётчик срабатывал в его голове каждый раз, когда он ложился в постель. Обыденный сон, в котором он пытался приготовить зелье, рецепт которого постоянно менялся, внезапно прервался от негромкого хлопка. Оминис замер в кровати, пытаясь отделить явь от сновидения и определить по звукам, который час. — Скроуп нижайше просит прощения за то, что разбудил мистера Гонта. Оминис вздрогнул — он не успел заметить присутствие домовика. Что ему нужно? Он нащупал палочку, ощущая, как нехорошее предчувствие набирает силу. — Который час? — прошептал Оминис. Себастьян все еще спал, не потревоженный происходящим — возможно, об этом позаботился домовик. — Четыре часа сорок одна минута, мистер Гонт. Скроупу очень жаль тревожить покой мистера Гонта и он обязательно накажет себя, но Скроупу нужно сопроводить его к директору Блэку! Оминис лишь кивнул, одеваясь за считанные минуты. Случилось что-то ужасное — тут уж не надо быть пессимистом вроде него, чтобы предполагать худшее. Директору Блэку что-то понадобилось от него среди ночи — это как-то связано с Себастьяном и тёмной магией, или с его семьёй? Варианта, который бы устроил его, Оминис не находил. Вряд ли директора мучила бессонница и он решил найти себе собеседника. Домовик его доставил прямо под директорскую дверь. Сказал пароль — Оминис его прослушал, оглушенный собственными тревожными мыслями. Горгулья сдвинулась, открывая винтовую лестницу — ему пришлось заставить себя сделать шаг навстречу страшащей неизвестности. Директор Блэк излучал недовольство — его определенно не порадовал подъем среди ночи. — А, мистер Гонт, вот и вы. Садитесь, — он указал на стул. — Держите. Директор сунул в руки Оминису кубок. В нос ударил запах огневиски. Это был плохой знак, просто чудовищный. Оминис отставил кубок прочь. — Что произошло? — Хм-м-м, — пробурчал директор. — Мне только что пришло извещение из министерства. Этой ночью в поместье Гонтов происходил неопознанный тёмномагический ритуал. По заявлениям авроров, он не был завершен должным образом, в результате волна неконтролируемой силы убила всех в поместье — вплоть до домовых эльфов. «Неопознанный тёмномагический ритуал… убила всех в поместье», — Оминис несколько раз повторил в уме эти слова, пытаясь осознать произошедшее. Волна ледяного ужаса сковывала внутренности. Накатило удушье. — «Тёмномагический ритуал… Ним была права». Оминис поднял кубок, осушил его залпом. Алкоголь скрутил внутренности, жгуче переплетаясь с волной отчаяния, ударил в голову, путая мысли. Директор вложил ему в руку текст извещения из министерства. Оминис несколько раз проводил онемевшими ледяными пальцами по строкам, пытаясь воспринять написанное — список погибших. Отец и старший из братьев, Магнус, погибли на месте ритуала. Трое маглов там же — в качестве жертв. Мать, в своей собственной постели, так и не проснувшись. Двое домовиков. Почтовая сова. — А… Марволо? — переспросил Оминис. — Я знаю не больше вашего. Думаю, если его нет в списке жертв, то он жив. — Мне нужно домой, — Оминис поднялся с места. — Можете воспользоваться моим камином, — директор Блэк и так демонстрировал чудеса тактичности и расположения. — Но путь обратно останется вашей собственной заботой. На фоне сознания мелькнула мысль — поменяется ли к отношение директора к нему теперь? У Гонтов не было ничего, кроме громкого имени и старых связей. Мало кто питал к ним сердечную привязанность. Оминис сделал шаг в камин — летучий порох взметнулся перед ним стеной пламени. Он не был дома с тех пор, как привёл сюда Нирмею. Но память не проведешь, он до малейших деталей знал каждый уголок особняка — и тут же замечал детали, какими бы ничтожными они не казались. Дом дышал душным теплом — последствием пожара, который все еще поедал тлением стены. Окна повыбивало. Отголоски магии, исходящие из его палочки, отражались от осколков, возвращались обратно, словно мелкая морось. У ворот стояла кучка авроров — тоже нетипичная деталь. Они кидались в него словами, но внимания обращали мало: не он был наследником, не он был совершеннолетним магом. Словно загипнотизированный, Оминис вошёл внутрь. От пепла хотелось кашлять. Тяжелое, тягучее покрывало тёмного колдовства тут же окружило со всех сторон. Ноги сами привели его в комнату матери. Он так и замер на пороге небольшой спальни, не зная, что делать дальше. Постель была не заправлена. Тело уже забрали. Растения в комнате осыпались прахом — Оминис провёл пальцами по подоконнику, оставляя след на пыли. Пальцы наткнулись на холодный, колкий предмет. Оминис сжал брошь в руке. Замок впился в ладонь. Он покинул комнату. Спустился в подземелье. Тела его родных уже забрали авроры, о маглах никто заботиться не стал — три трупа так и лежали, источая запах крови и смерти. Оминис поднял палочку, пытаясь опознать атрибутику ритуала. Книга заклинаний Слизерина тлела на полу. Странно, что авроры не заметили её — или фолиант не хотел быть найденным? Нетвёрдой рукой Оминис направил на неё палочку, отправляя обратно к основателю. Пламя пожрало страницы за секунды. Механически выбрался назад, наружу. Воздух не хотел проникать в легкие. Мыслей не было. Не было ничего. Оминис побрёл прочь — дальше от дома, от авроров, от всего. — Предатель крови! — свист на парселтанге заполз в уши. Оминис опустил палочку. Прикрыл глаза, как будто это могло на что-то повлиять. — Марволо. — Зачем ты пришёл? Гадёныш… Приш-шёл на пепелище, хочешь забрать, что тебе не принадлежит?! Оминис молчал. — Не ты ли это устроил, грязный предатель, ублюдок слепой, отвечай, когда я говорю с тобой! Оминис не шелохнулся. — Круцио! Это было так легко — сделать шаг в сторону, ускользая от заклинания. Неужели он всегда так мог? Оминис лениво двинул палочкой, посылая в ответ вялое базовое заклинание. — Диффиндо! Конфринго! — Марволо в ярости швырял одно заклинание за другим. Это было так легко, будто на уроке защиты от тёмных искусств. Рука сама выписывала жесты, поднимая щиты. — Экспеллиармус, — Оминис отбросил брата, поймал его палочку, будто её траектория стояла перед его мысленным взором. Марволо сделал два размашистых шага вперёд. Кулак, будто возникший из ниоткуда, свалил Оминиса на землю. Поразительно, раньше ему даже не приходила мысль — что можно драться вот так, без магии. Жесткая ладонь схватила руку, в которой он сжимал обе палочки, жестоко стиснула до хруста пальцев, выламывая оба артефакта. И снова удар, под дых. Оминис остался без палочки. В полной, настоящей темноте — такой уютной и манящей. Новый удар обрушился на спину. Затем Марволо отошёл на шаг назад. Раздался хруст — такой отчётливый, не оставляющий сомнений, что брат в остервенении ломает, практически крошит его палочку. — Авада… Он перекатился в сторону от холодного луча. Его подтянуло обратно Акцио, швырнуло о землю Десцендо… — Авада Кедавра, — на этот раз он не мог увернуться. Но ничего не случилось. Оминис не мог ни увидеть, ни почувствовать древнюю магию — но он ощущал присутствие Ним. Марволо отбросило прочь. Оминис слышал, как в воздухе свистят заклинания. — Чёрт, приятель, ты жив? Кто-то опустился рядом, принялся голыми руками оттирать кровь с его лица. Практически облил восстанавливающим зельем, пытаясь напоить. — Себастьян, — пробормотал Оминис. — Она сейчас его убьёт. — Не убьёт. Он аппарировал. Он скорее почувствовал, чем услышал глухие шаги. Ним опустилась рядом. Так хотелось прикоснуться к ней — будто она была единственным живым, тёплым человеком на земле. Её запах будто вернул его из этого чертового транса в реальность. — Где твоя палочка? — шепнула она. Палочка. Удивительный артефакт, его первый друг — предмет, без которого он беззащитнее котёнка. Разломана на части, брошена в траву. — Всё в порядке, мы её соберём, починим, я уже, — отозвался с отдаления Себастьян. — Репаро. А, ну… Ну, значит, отнесём Олливандеру, он точно разберется. Ним помогла ему подняться на ноги. Обняла. Оминис так и стоял недвижимо, уткнувшись ей в плечо, как мог бы простоять годы, сотни лет. — Вернёмся в Хогвартс, — прошептала она. Позвала домовика — он перенёс их обратно в школу. В общежитие возвращаться не стали, сразу отправились в Выручай-комнату. Оминис выпил предложенное зелье, не чувствуя вкуса, опустился, не раздеваясь, на трансфигурированную кровать и отключился.