Faith of the Heart: Forget about the past and start over.

Через час мы с Джоном вышли на палубу. Поднявшись на мостик, Сильвер подошёл к рулю. Я прижалась а его груди, чувствуя лёгкую прохладу. — Получается, что мы слышь мысли друг друга, я правильно понимаю? — спросил Джон, обняв меня своей настоящей плотской рукой. — Выходит, что так, дорогой, — покачала я головой. — Ты прости, что я сегодня сорвалась… Сильвер хохотнул и поцеловал в лоб. — Конечно, прощаю, — сказал Сильвер, — Но старайся не обращать внимания на такие вещи, хорошо? Я кивнула в качестве ответа. Потом я поцеловала его в щеку и решила ему не мешать, спустившись на главную палубу, где играла красивая музыка Джинна. Пока на главной палубе все еще играла музыка, Сильвер был на мостике, переводя двигатели на меньшую крейсерскую скорость. Это заставило Джинни прыгнуть с главной палубы на борт Сильвера. — Мы замедляемся, шкипер! — Он оглядел элементы управления, ожидая найти что-то не так. — В чем проблема? У нас закончилось топливо? Знаешь, если у тебя закончился бензин, ты всегда можешь достать этил. Если нет этил, то просто зови Мэйбл. Сильвер оттолкнул Джини от панели: — Мы замедляемся, потому что приближаемся к Водной туманности в течение часа. Мы направляемся к ней слишком быстро, удар о поверхность океана повредит корпус. — Ах! Я вижу! — Джин попятился. — О-о-о, посмотрите на этот вид. Что за зрелище. Целая туманность, состоящая из воды, а не облаков или газа, или даже газообразных облаков. От того, что он сказал, он игриво издал вздох под мышками. Я тихо 6аблюдаоа за ними обоими и смеялась. Но мой взгляд оставался на киборге, который был занят своими делами. Джинн продолжал, пока не увидел, что Сильвер смотрит на него сверху вниз с выражением, что ему совсем не смешно. Он замолчал и скромно усмехнулся: — Извините, шкипер. Я сейчас пойду. Эй! Марина! Что ты там делаешь?!» Он поспешил вниз по ступенькам в мою сторону. Я стояла рядом с бушпритом и смотрела на Водную туманность. Я услышала, как Джинн зовет меня, но была слишком очарована, чтобы обернуться. Хотя всего несколько раз посмотрела вниз, чтобы сделать заметки в своем дневнике для великолепного вида. Через несколько минут Джинни уже выглядывал из-за моего плеча, добавляя последние штрихи к карте, которую рисовала. Когда она закончила, она подняла глаза, чтобы еще раз взглянуть на туманность. Она улыбнулась и, не глядя, сделала маленькую заметку в углу страницы. — Я сделала это, мама, —Джинни прочитала записку вслух. — Джинн, — я выдохнула. Его появление там поразило меня и чуть не стоило моего дневника, который выпал за борт. К счастью, Джинн тут же вытянул руку, словно резиновую ленту, и поймал книгу. Когда его рука укоротилась, я вздохнула, прижав руку к груди: — О, спасибо, Джинн. Это было слишком близко. Тебе действительно нужно научиться не подкрадываться к людям вот так. Потерял один из них. Джинн пролистал страницы, на которых было написано: —Журнал настоящего исследователя. Планируешь стать следующим Магелланом? Я усмехнулась: — О, я не ожидаю, что стану такой знаменитой, как он. Я просто надеюсь изучить все разные миры и их культуры. Вы будете удивлены тем, чему я научилась в Аграбе. Когда Джинн добрался до страницы, над которой я работала, он улыбнулся маленькой записке и снова прочитал ее: — Я сделала это, мама. Это так мило. Держу пари, что твоя мама будет рада прочитать этот дневник и посмотри, какой ты великий исследователь и спасатель. — Во плоти она ее не увидит, — нежно взяла книгу я. — Моя мать погибла, когда я был ребенком. — О, — неловко сказал Джинн. — Все в порядке. Я просто написал эту записку для нее, потому что она все еще со мной душой. — я снова посмотрела на туманность: — Я её плохо помню. Но я помню её рыжие волосы, словно огонь. Её зелёные глаза, будто изумруд. Её голос был таким нежным, таким тёплым. Я лишь во сне её могу видеть образ. Когда мне было одиноко, я слышала её колыбельную песню. Она звучала так: «Баю-бай, гудит ветер своим спокойным шорохом, Сон мне положит, малыша укутав в звездный покров. В тишине тихой я буду ждать, пока ты спишь, И до самого утра я буду беречь тебя во сне…» — Очень красиво. — Джини присела рядом со мной. — А как её звали? — Джессика, — сказала я. — Она дочь моего деда Йен Сида. Моя мать была магом огня. А я единственная кто смог спастись от Малефисенты. Я и мой дед последние из угасшего рода. — Аууу! Как мило! — Джинн взял медальон, чтобы увидеть еще ближе и увидеть, как ее мать танцует в его ладони. Он надул губы: —Ох, она похожа на тебя, как на маленького ребёночка в твоих руках. Это так мило! Я сильно покраснела и захихикала. — Но, эй! Это действительно очень похоже! Я кивнула, наблюдая, как маленькая голограмма моей матери танцует и поет вместе с песней, играющей в медальоне, — Здесь, в моем сердце. — Джинн был прав насчет сходства между нами обеими. У нас были одинаковые лица и улыбки. Единственная разница заключалась в том, что у Джессики были вьющиеся волосы от природы, скорее рыжие цвета. У нее тоже были светло-карие глаза, и она казалась немного ниже меня. Я объяснила: — Конечно, все говорят, что у меня глаза отца. Джинн приблизился к моему лицу: — Скажи! У тебя глаза практически такого же цвета, как океан там. — Он усмехнулся и закрыл медальон. Джон многому его научил и вскоре сделал из него великого мореплавателя. Он научил его этой поговорке. Я показала Джинн оборотную сторону медальона, чтобы указать на надпись: — Э-э… Per Astrum ut vestri rector, vos operor quisquam. — читал Джинн. — Это латынь, — пояснила я. — Там написано: «Со звездами в качестве проводника вы можете делать все, что угодно». Видишь символ в центре? Это секстант. Одно из ценных владений моего предка. Он стал частью герба Андерсона, как сказал мой дед. — Ты сказала «секстант»? — Джинни старался не смеяться. — Никаких каламбуров, Джинн, — саркастически простонала я. — Никто не идет к вам, — он отступил. — Но в любом случае… — продолжила она. Час пролетел быстро. Аргентум достиг атмосферы, окружающей Водную туманность. Звезды все еще сияли в ночном небе над спокойным океаном, и звук двигателей корабля нарушал тишину, поскольку он использовал свою мощность, чтобы замедлить движение к поверхности океана. Двигатели были обращены вниз, чтобы корабль не тянуло под действием гравитации туманности. Как только корабль оказался на нужной высоте над поверхностью, двигатели отключили и завели в корпус через открытые отсеки. Когда двери закрылись, корпус с сильным всплеском ударился о воду. Меня и моих друзей выбросило на палубу от внезапной остановки и всплеска, но они ничуть не возражали, потому что были достаточно счастливы быть там. Конечно, Дональд был единственным среди нас, кто жаловался и кричал о неожиданной остановке, которая толкнула его вниз. Сильвер, конечно, не обратил на него никакого внимания. «Аргентум» несколько раз раскачивался взад-вперед, чтобы стабилизироваться, когда я вернулась на нос. Я улыбнулась: — Это как все, что они говорят. Красиво, не так ли? — Это всего лишь много соленой воды, — Дональд поправил шляпу. — Не так много, чтобы поднять суету. — Воды много, когда по ней плывешь, — я оперлась на нос. — Такие, как мы, знают об этом лучше. — Да, но давайте просто подумаем, где мы сейчас находимся, — Джинн глубоко вздохнула. Он громко вздохнул: «Аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа ее ее прекрасного морского воздуха? Он пахнет намного лучше, чем сухой песчаный воздух пустыни. Джимини вскочил на нос: — Я знаю об этой части Средиземного моря. Может быть? Дональд! Куда мы направляемся? Дональд достал свой радар и нажал несколько кнопок. Затем он ответил: — С берега в районе Тосканы приходят небольшие показания. — Тоскана, Италия? — Джимини задохнулся. — Я знал это! Наконец-то! Мы здесь! — Ура! — обрадовался Джин. — Ах, Magnifico! Здесь есть на что посмотреть! Еда, музеи, еда, вино, еда, произведения искусства, еда, архитектура. — Вы, кажется, более настроены попробовать настоящую итальянскую еду, чем я, а, Джинн? — спросила я. — Почему бы и нет? — Джинн пересчитал пальцы. — Паста, пицца, сосиски. Ах, я почти чувствую их вкус. — Он поцеловал кончики пальцев и отшвырнул его. «Беллиссимо!!!» — Только когда придет время, — сказал им Джимини. — Пиноккио был моим другом. — Хм?! — Дональд изогнул бровь. — Что, деревянный мальчик, у которого рос нос, когда он врал? — спросила я. — Это правда, — кивнул Джимини. — Видите ли, всего за день до того, как я оказался в Воздушном королевстве, Марина, мои путешествия привели меня в маленькую деревушку в Тоскане. Это была прекрасная ночь. Звезды сияли, как бриллианты. Окно старого резчика по дереву по имени Джеппетто. Итак, я перепрыгнул через него и заглянул внутрь. Жалко было видеть, как пропадает этот хороший теплый огонь. Итак, что мне делать? Я вхожу… Пока Джимини продолжал, я заметила, что Сильвер заканчивал отключать все электрические и солнечные батареи. Он посмотрел на паруса, чтобы наблюдать за ними, поскольку они перестали поглощать свет вокруг себя для получения энергии. Как только все погрузились в темноту, Сильвер нажал переключатель, помеченный как искусственная гравитация. Он прислушивался к гудению машин внизу, когда они стихали, и весь корабль становился тихим, как могила. Единственными звуками, которые можно было слушать в данный момент, были ветер, дующий в паруса, дерево корабля, скрипящее от волн, и, конечно же, Джимини, рассказывающий свою историю. — Отличная посадка, — пронеслась его мысль. — Теперь перейдем от космонавта к матросу. Это более медленный способ передвижения, но оно того стоит. Я хихикнула. И передала свои мысли киборгу: «Ты был великолепен, когда усадил наш корабль. Я горжусь тобой». Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул: — Хар… — произнёс он, сгребая меня в свои объятия. Когда он замолчал, он начал слушать историю Джимини. Когда он говорил о Голубой Фее, сошедшей с «Вечерней звезды» и оживляющей маленькую деревянную марионетку, он был заинтригован. Сверчок продолжался о Голубой Фее, говорящей марионетке по имени Пиноккио, что для того, чтобы он стал настоящим мальчиком, он должен проявить себя храбрым, правдивым и бескорыстным. Затем он рассказал о том, как, когда Пиноккио шел в школу, он встретил лису и кошку, которые уговорили его стать актером в кукольном спектакле, которым руководил цыган по имени Стромболи. — Той ночью после первого шоу было очень бурно, — закончил свой рассказ Джимини. — После того, как я увидел, что публике действительно понравился Пиноккио, я думаю… Я действительно почувствовал, что был не прав. Я просто подумал про себя, что,— Да что такому большому актеру нужна совесть? Я возвращался домой, но. . . Следующее, что я помню, вокруг меня возник яркий свет. Мне казалось, что меня перекинули через чье-то плечо. Я открываю глаза и оказываюсь в коттедже Мерлина. Джинн спросил: — А? Как ты оказался там? Гуфи ответил: — Мерлин привел его туда, потому что он думал, что, может быть, он может быть чем-то полезен, так как он чувствовал, что ему больше не нужно быть совестью Пиноккио. — Это факт, но… — Джимини опустил бровь... но я подумал, что действительно должен делать свою работу, вывести Пиноккио из шоу-бизнеса и убедиться, что он станет настоящим мальчиком. Чип сказал: — Может быть, Мерлин привел тебя в Волшебное Королевство, потому что знал, что ты встретишься с нами, и мы поможем тебе вернуть Пиноккио домой, где ему и место. Я потерла висок: — И что ещё произошло в вашем Воздушном королевстве? — спросила я. — Ну… — сказал Дейл. — Мы встретили одну девушку, которая считала тебя своим лучшим другом. Она надеется, что ты вернёшься и встретишь я с ней. — Она тебя так нахваливала, — добавил Чип. — И если это так, — сказал Дональд, переходя тему Джимини, — то мы найдем его и позаботимся о том, чтобы он благополучно добрался до дома. — Спасибо, друзья мои, — маленький сверчок улыбнулся. — Может быть, я и совесть, но для человека моего размера это действительно большая работа. — Не беспокойся, Джимини, — сказала я. — Но, э… — спросил Гуфи. — А ты, Джимини? Поскольку ты — совесть Пиноккио, что ты будешь делать после того, как мы вернем его домой? Ты собираешься остаться с ним и продолжать быть его совестью? — Хм… никогда об этом не думал, — Джимини почесал затылок под шляпой. — Это то, о чем мне нужно время, чтобы подумать. Это не заняло много времени, чтобы Аргентум бросил якорь возле доков той самой деревни, о которой Джимини рассказал нам. Я обнимала Сильвера: — Я буду скучать по тебе. — шептала я. Сильвер поцеловал меня в губы. Лаская мой рот своим языком, я прижималась ближе к нему. А когда мы оторвались от поцелуя, я стала спускаться, иногда оглядываясь на Сильвера. Сильвер остался на борту корабля, пока банда сошла на берег и заплатила за якорную стоянку капитану порта. Первое, что привлекло всеобщее внимание, это то, что в домах деревни горел свет.