Тасманийский Дьявол

      К ночи остатки спокойствия, подаренные Джисоном, выдохлись окончательно, и Чан был вынужден вернуться к привычному состоянию тревожности и усталости, которые неизменно сопровождали бессонницу. Поспать удалось два часа. Чан приплюсовал их к тем полутора часам, которые урвал у Хана дома, получил три с половиной и, в целом, остался доволен, убедив себя в том, что это почти четыре, а четыре часа сна для молодого организма дело привычное.       Тихо, на цыпочках, чтобы не разбудить Чонина, о здоровом сне которого Чан пёкся больше, нежели о своём, прокрался на кухню, заварил чай и вернулся в комнату, где сидел до десяти за ненавистной курсовой, обременяющей как любой длительный незаконченный проект. После десяти проснулся Чонин, зевая и потягиваясь, заглянул к Чану.       За завтраком позвонил начальник, оповестил, что в понедельник поставка небольшая и помощь не нужна, но в субботу, возможно, придётся выйти. — Ты сможешь? — Подождите секундочку, — попросил Чан и побежал к ноутбуку проверить расписание. На субботу ничего не было, никаких курсов и факультативов. — Да, смогу. — Отлично! Позже вышлю график.       После завтрака немного прибрались. Чонин получил несколько заслуженных втыков за разбросанные вещи и указания по домашним делам, а Чан ушёл к Минхо.       По дороге он всё думал и думал о прошлом дне, вспоминал инфернальные глаза Чанбина, полнозвучный грудной голос, заразительный смех; вспоминал Джисона, простака простаком на первый взгляд, весёлого и суетного, но не по годам зрелого в суждениях. И, что не менее важно, оба они, судя по всему, ни в чём не нуждались, им хватало всего, кроме него, Чана. Вот ведь как обернулось. Пару лет назад Чан поступил на экономический, чтобы в будущем устроиться на стабильную работу с хорошей зарплатой и содержать двух своих омег, как он предполагал. А у него альфа и омега, притом обеспеченные (Чанбин, по крайней мере, точно), и, выходит, это они будут его содержать, а не наоборот. Из слов Джисона про золотых овечек и любовь можно было вывести, что они даже хотели его облагодетельствовать и облюбить. Это что же получается, Чан превратится в ручного альфу? Он представил, как нежится кверху пузом, утопая в подушках, наваленных на мягких, с длинным ворсом коврах, а Джисон и Чанбин любуются им, интересуется, чего ещё он хочет для счастья и куда его поцеловать: в лобик, или в носик, или в губки, или в обе щёчки разом, потому что они могут поцеловать одновременно с обеих сторон. Чан засмеялся на ходу и потряс головой, рассеивая наивную фантазию.       Дверь открыла мама Минхо, женщина с густыми волнистыми волосами, с крупными золотыми кольцами в ушах, в блестящей облегающей кофте и леопардовой мини. Она радушно улыбнулась и сжала плечи Чана, оглядев с головы до ног. — Как давно ты у нас не был! Совсем мужчина. Посмотри на него, дорогой! Проходи давай, Чан, не стесняйся.       Она призывно замахала, уходя на кухню, откуда на секунду выглянул Минхо, чтобы дать знать о своём присутствии. Чан быстро разулся, поставил обувь на подставку и присоединился ко всему семейству. Один из котов, отдыхавший на стуле, спрыгнул и подбежал обнюхать гостя. Узнав альфу, потёрся о его ноги и вышел, задрав трубой хвост. — Здравствуй, Чан. Давненько не виделись, — пробасил мужчина, стоя допивающий кофе из чашечки, которую придерживал на блюдечке. В больших грубых руках маленькая посуда смотрелась уморительно, как игрушечная. — Здравствуйте, — Чан сел за стол, частично заставленный тарелками. Минхо накрывал обед на две персоны. — Как дела? Выглядишь усталым. Всё хорошо? Вон какие синячища под глазами, — не отставала женщина, заботливо гладя Чана по макушке. — Всё хорошо, спасибо. Я сейчас курсовую пишу, вот и не высыпаюсь.       Родители Минхо были бетами. Они очень любили Чана, а он любил их и был рад повидаться. Пожалуй, он бы пожелал провести с ними больше времени, чем предполагалось. Они собирались уходить. — Как дела с истинными? Хо упоминал, что ты их встретил, но больше он нам ничего не рассказывает. — Ну ма-ам, — Минхо закатил глаза. Чан сдержанно засмеялся. — Мы пока знакомимся поближе, — уклончиво ответил он. — Кто они, расскажи, — засверкала глазами мама Минхо, скручивая из волос простую причёску. — Две омеги? — Омега и альфа, оба парни. — О, омега и альфа! — восторженно повторила она. — Надо же! — Не дерёшься с другим альфой за внимание омеги? — подтрунил мужчина. — Нет, что вы, конечно, нет, — заулыбался Чан той самой частично искренней, частично фальшивой улыбкой, всегда заготовленной для родителей друзей. — Зная тебя, можно было и не спрашивать, — отец Минхо важно причмокнул. — Я не встречал второго такого рассудительного альфу, как ты.       Минхо, раскладывающий закуски по тарелочкам, кивал и поддакивал. Гигантских размеров сарказм, сопровождавший его действия, мог распознать только Чан. Что ж, с другим альфой он не дерётся, тут он не соврал. Подумаешь не уточнил, что сталкивается лбами с омегой… Чан передумал насчёт длительного времяпровождения с родителями Минхо. Он, конечно, соскучился по ним, но тысячи вопросов про истинных точно не вынес бы. — Приходи с ними ко мне на занятия. Танго очень сближает, — женщина с материнской нежностью погладила Чана по щеке. — Дети так быстро растут. Оглянуться не успела, как вы, мальчики, стали совсем взрослыми. Вон как вымахали!       После сентиментальных фраз и прощаний они, наконец, оставили ребят одних. Минхо, разлив тёплый суп и поставив пиалы с рисом, подал Чану палочки. Все три кота крутились поблизости, тёрлись о ноги, просительно дотрагивались лапами до коленей и не оставляли попыток залезть на стол. — Прости за маму. Она через день спрашивала про тебя, так что я ей сказал, что ты встретил истинных. Больше ничего не говорил. — Ерунда, это же твои родители. Я не против. — Лады. Ешь давай, — Минхо указал на тарелки, — и рассказывай.       Чан пересказал события прошлого дня и, когда доходил до красочных описаний ссор, Минхо, вздыхая, закатывал глаза, но с видимым наслаждением выспрашивал о мелочах, которые упускал из внимания Чан. — Да уж, — прокомментировал Минхо, — умеешь усложнить. — Знаю, просто когда я с ними, ничего не могу с собой поделать. Из меня все демоны наружу лезут. Я повторял себе, что должен быть терпеливее, но стоит Чанбину что-нибудь сказать, меня разрывает. Больно он, — Чан прервался из-за прыгнувшего на колени кота, прикрыл ладонью тарелку, куда норовил влезть рыжий нос, — хитрожопый, вот что. — Тебе всё равно сейчас с Чанбином ничего не светит, так чего ты прицепился к нему? Пусть он занимается своей стаей, а ты крути шуры-муры с Джисоном. Почему ты вообще отказался с ним встречаться? — недоумевал Минхо, пока хватал палочками закуски и подкладывал Чану. — Для истинных ведь нормально сразу начинать отношения. — Были бы они обычными парнями, я бы не стал долго думать, а так я не могу, у меня голова от них кругом. — Твоё право. Главное, что ты одумался и не отказался от них. — Ага. Мне одно это больших усилий стоило. — А всё равно быстро они тебя в оборот взяли, — Минхо состроил ехидное лицо. — Обещаю! Клянусь! — Да всё этот Чанбин! С ним ужасно тяжело общаться! То он весь такой понимающий, сидит с честными глазами, то юлит. Только начали вроде нормально говорить, он подначивает. Не знаешь, когда он вдруг ни с того ни с сего выкинет какую-нибудь хрень. Ещё и Джисон с этими, блин, феромонами, которые Чанбин использует в своих целях. Они оба просто, — Чан всплеснул руками, и Дуни спрыгнул на пол, — невозможные! Не знаю, что с ними делать.       Подперев кулаком щёку, Минхо слушал и посмеивался. — Знаешь. — С Джисоном, допустим, знаю. Он мне очень нравится, — Чан потупился в смятении. Для истинных решающим фактором сближения выступал запах, и неудивительно, что рядом с Джисоном Чан терял голову, но он искренне верил, что им двигало не одно бессознательное влечение. Конечно, пах Джисон потрясающе, но кроме этого он был милым, простодушным и искренним, т.е., одним словом, располагающим. — Но вот Чанбин… Нет, я не говорю, что он совсем плохой, но с ним нелегко. — Мне легко. — Кажется, с ним всем легко, кроме меня.       Минхо молчал и смотрел долгим насмешливым взглядом, как на недальновидного дурака. — Что? — Чан насупился. — Чанбин — омега. — Спасибо, а то я не знал! — Ты — один из его альф, — невозмутимо продолжал Минхо. — И он видит, что не нравится тебе, вот и дёргается.       Внутри будто что-то со скрипом сдвинулось. — Я вчера пообещал, что не откажусь от них. Он теперь должен успокоиться. — Не факт. Поделай ему комплиментов. Покажи, что в нём есть что-то, что ты находишь привлекательным.       Что-то привлекательное в Чанбине? Он красивый и весёлый, но вокруг много красивых и весёлых людей, которых Чан не находил привлекательными. Джисон ему сразу показался симпатичным, но тут не последнюю роль сыграл запах, изначально поставивший их как романтических партнёров и послуживший образованию эмоциональной связи. Что касалось Со, то рядом с ним Чан всегда — за исключением общих бесед в кафетерии, в которых Чан почти не участвовал, — мучился колоссальным внутренним напряжением, так что ему было не до оценки прелестей.       Наевшись, убрали со стола, болтая о том о сём. Сытые и ленивые, пошли в комнату, развалились валетом на заправленной кровати, подложив под спины подушки. — Нет, я всё равно не понимаю, — возобновил Минхо законченный было на кухне разговор об истинных, — тебе же нравится Джисон, и тебя круто вштырило от его запаха. Тебе его влияние как раз полезно.       Чан тяжело вздохнул. — Я так устал. Мне кажется, я не потяну отношения прямо сейчас. — Это ещё раз доказывает, как тебе нужен альфа. Слушай, мы ведь реально всегда думали, что у тебя будет двое омег, а оно вон чего. В следующий раз попросись к Джисону на ручки, отвечаю, тебе сразу полегчает. Эй, хватит пинаться, я серьёзно говорю, ты нуждаешься в альфе, это доказывает твоя реакция на его запах и твой жалкий вид!       Чан почувствовал, как завибрировал зад, прекратил пихать Минхо пяткой в бок и достал из заднего кармана телефон. На экране высвечивалось уведомление о сообщении от Джисона. Первое сообщение от него! Сердце забилось быстрее. — Погоди, Джисон что-то написал. — Вспомни солнце — вот и лучик.       Джисон предлагал встретиться сегодня. С одной стороны, хотелось его увидеть, да и надо бы рассказать про Чонина, с другой стороны, имело смысл сделать небольшой перерыв, к тому же Чан уже проводил время с Минхо. Написав, что занят, отложил телефон и тут же натолкнулся на заинтересованный взгляд напротив. — Что он написал? — Звал увидеться сегодня. Я отказался. Завтра вечером смогу с ним встретиться. — Ты чё, совсем? — Минхо обезвредил Чана, обхватив его ноги, и несколько раз больно пнул. — Что не так-то? Ай! Я же сегодня с тобой! — На кой чёрт ты мне нужен на весь день? Напиши, что через пару часов освободишься и вали, — бета бросил пытки, перевернувшись, лёг рядом и подал телефон.       Первым порывом было воспротивиться, остаться здесь, в кои-то веки побыть по-настоящему верным другом, но, во-первых, желание провести время с Ханом возросло почти что до жажды, до необходимости, а во-вторых, после кошек Минхо больше всего на свете любил раздавать советы и обсуждать чужую личную жизнь. Сам он никогда не скрывал своей натуры сплетника. В общем-то, это и не было его отрицательной чертой. Минхо был остёр на язык, но не ядовит и сплетничал оттого, что находил удовольствие в житейских комедиях и драмах. Поэтому Чан отлично знал, что он обиды не затаит. Напротив, будет с нетерпением ждать свежих подробностей об отношениях друга.       Под строгим наблюдением Чан открыл переписку, где было всего два сообщения, и задумался: что написать? как написать? — Пиши: «Хотя, знаешь, вечером я свободен», — подсказал Минхо.       Чан написал, что было велено. — Эмодзи ещё какое-нибудь поставь. Сердечко вот это. — Не буду я ставить сердечко, — запротестовал Чан, отодвигая телефон подальше от загребущих лап беты. — Надо! Ты его как будто не на свиданку зовёшь, а на собеседование. — Я и не зову его на свиданку, — смущённо насупился Чан. — А что это тогда? — Хочу поговорить с ним про Чонина. Я забыл им про него рассказать.       Минхо несколько секунд смотрел не мигая. — Я даже не знаю, кому я больше в этой ситуации сочувствую: тебе, потому что ты такой придурочный, или Джисону и Чанбину, потому что ты такой придурочный? Ты в первую очередь должен был про мелкого засранца рассказать. Зато десять раз поцапался с Чанбином, молодец, что я могу сказать. Ставь сердечко! — Не буду, — Чан надулся пуще прежнего, находя сердечко слишком легкомысленным для первой переписки. — Ладно, не сердечко. Вот эту морду смущённую поставь, очень на тебя похоже.       Чан посмотрел на «морду», в которую тыкал пальцем Минхо, она ему не понравилась. Какая-то слишком краснеющая. Можно было подумать, что он ужасно стеснялся звать Джисона на прогулку. — Нет, не хочу эту, — он поскорее пролистал её и все другие эмодзи, с ней схожие. — Волк, в принципе, ничего. Давай его поставлю. — Ты ебобо что ли? — Минхо покосился на альфу. — Зачем здесь волк? — Он крутой. Ну и типа я кидаю Джисону клич, все дела. — Ребус из смайликов ещё составь… Знаешь что, отправляй без эмодзи, а то до завтра прокопаемся.       Ничего устраивало Чана. Ничего было лучше, чем сердечки и краснеющие рожицы, поэтому он отправил сообщение так. Оно оказалось прочитанным почти сразу, и почти сразу пришёл ответ: «Здорово! Во сколько и где?». Чан посмотрел на Минхо. — Что? Мне за тебя ещё место и время назначить? — Ну мало ли есть какие идеи. — Идей нет, думай сам.       Поразмыслив, Чан предложил на выбор парк и несколько кафе. Джисон изъявил желание прогуляться в парке. Признаться, Чана его выбор весьма обрадовал, поскольку он находился не в том финансовом положении, чтобы легко тратить деньги на свидания, пускай этот вечер он свиданием не называл. Не будь Чонина, не было бы тогда настолько удручающего денежного стеснения, и Чан с охотой спускал бы почти всё заработанное на ухаживания, но Чонин был, и каждая незапланированная трата грозила обернуться неприятными последствиями. Чана подтачивала досада. Будучи самым старшим из истинных, он не мог предложить им ничего стоящего и по этой же причине чувствовал несостоятельность как альфа. Пожалуй, конкретно в данном случае его гордость в самом деле была задета, но самую малость. Он знал, что трудности эти не навсегда, что когда-нибудь всё образуется, что сейчас Джисону и Чанбину важнее всего его понимание и терпение, и, что не менее важно и в чём Чан признавался только себе и то мысленно, он действительно любил заботиться о Чонине, но не из одной любви к Чонину. Ему нравилось, что он совершил добрый поступок. Иногда, опять же только мысленно, Чан называл решение приютить Чонина словом «подвиг», это ему тоже очень нравилось, но было слишком претенциозно. Порой подобные мысли вызывали укоры совести, но Чан считал их безосновательными, потому что в самом деле всем сердцем Чонина любил и ни для какого другого знакомого омеги на такой же «подвиг» не пошёл бы. — Кстати, а ты не говорил Чанбину про Чонина? — Нет, зачем мне это? Нам и без него есть кого обсудить. К тому же я знаю, как мелкий важен тебе. Подумал, что сам разберёшься. — Окей, спасибо, — Чан благодарно боднул Минхо, почувствовал наплыв нежности и собрался подоставать, как вдруг вспомнил кое-что, требующее уточнения. — Чуть не забыл. В стае ко мне подошёл один парень, Хёнвон. Мне кажется, ты что-то говорил про него, но я не помню. — Надо же, ты делаешь успехи, — похвалы Минхо так и сочились желчью. — Теперь ты хотя бы помнишь, что что-то забыл! И даже можешь связать с именем, вау. Ты становишься социальным.       Очевидно, история с тем, как Чан когда-то пропустил мимо ушей все сплетни о Чанбине, была настолько эпичной и дурацкой, что Минхо собирался ещё долго тыкать альфу в неё носом. — Ты закончил? Что там с Хёнвоном? — Он ведёт довольно популярный блог про свою жизнь, часто упоминает там стаю, иногда Чанбина. Можем посмотреть, пока есть время. — Давай. — Принеси планшет. И достань чипсы из верхнего ящика, — попросил Минхо, перекатываясь ближе к стене.       Улеглись на животы, прислонили планшет к спинке кровати, открыли чипсы. Прибежал один из рыжих котов, понюхал чипсы, понюхал планшет. При каждом взмахе хвост проходился по лицу Чана. — Суни, отстань, — Чан отодвинул кошачий зад от лица. — Ты обалдел? Это Дуни! — Минхо смерил альфу ошарашенным взглядом. — Я сейчас тебя выгоню… — Прости-прости, перепутал. Они оба рыжие, сложно, знаешь ли, по жопе определить, а мне только её видно. — Ну смотри у меня. Дуни, иди ко мне, — Минхо перетащил кота под бок. — Как смотреть будем? С начала, с конца, рандомно? — Я-то откуда знаю? Ты лучше в этом разбираешься, — Чан бросил взгляд на открытый сайт. — Много там видосов? — Дофига как бы. Он почти два года ведёт. — Обалдеть. — Короче, давай выборочно, — Минхо нашёл и включил какой-то ролик.       Видео на канале Хёнвона были короткими, по десять-пятнадцать минут. В них он рассказывал о себе, рассуждал на разные темы, которые поднимали в комментариях подписчики, показывал кусочки из жизни в Нижнем. О стае поначалу говорил мало, но она частенько попадала в объектив, и, чтобы удовлетворить любопытство зрителей, Хёнвон от случая к случаю отвечал на вопросы о ней. В одном из эпизодов, который посмотрели Чан и Минхо, он поведал о том, что раньше с друзьями промышлял воровством в Верхнем, и если у кого из зрителей в том районе пропадали телефоны, деньги и ценные вещи, то это вполне могли быть они — Хёнвон и его друзья. Много говорилось о курсах диджеинга, на которые он ходил. Минхо сказал, что были видео и с первого выступления Хёнвона в клубе в качестве диджея, и прочие выступления в других клубах, и встречи с подписчиками на подобных мероприятиях, так что Чан мог бы сам посмотреть всё позже, если бы захотел, присовокупив, что всё это очень интересно. Положа руку на сердце, Чан признавал, что действительно увлёкся просмотром, но всё равно его главным интересом было выведать побольше о Чанбине.       Конечно, многие интересовались личностью неописуемого красавчика Хёнвона, к тому же он активно поддерживал обратную связь со зрителями, но было огромное количество тех, кто расспрашивал о стае и, в частности, о её вожаке, в чём не было ничего удивительного. Хёнвон порой снимал разговорные видео из общей комнаты в баре, где посчастливилось побывать Чану, и на таких вот роликах частенько мелькали стайные. — О, вот тот видос, где Хёнвон впервые упомянул, что их вожак омега. Все тогда с катушек слетели, — сказал Минхо, выбиравший, что смотреть дальше. — Я тогда ещё не смотрел блог, но после этого начал. Знакомые все уши про него прожужжали. — «Наши омеги стали вить гнёзда», — прочитал Чан название видео. — Многообещающе.       Хёнвон сидел в забегаловке. По видимой на экране обстановке Чан предположил, что это та самая закусочная, куда он заезжал с Чанбином. Камера, на которую вещал бета, стояла, должно быть, на коротком штативе на столе. Хёнвон ел и рассказывал: — Вы же знаете, как говорят про Нижний — район, в котором не вьют гнёзд. Так вот у нас недавно одна омега построила для альфы гнездо. Они не встречаются, просто решили провести вместе течку, что тоже впервые, кстати, — он задумался на мгновение. — Да. Здесь же обычно течные омеги разбегаются кто куда и прячутся по углам, так что мы все ещё немного в шоке. Всей стаей ходили посмотреть на гнездо. Альфы теперь такие окрылённые. Нет, правда, вы бы их видели, — Хёнвон посмеялся приятным, но каким-то бессильным, неэнергичным смехом. — Всё потому что они наконец-то стали прислушиваться к нашему вожаку, который тоже омега вообще-то, так что шарит за омежьи штучки. Короче, после этого гнезда всё как-то поменялось… Все стали веселее. Я вам его покажу, если его ещё не разобрали.       Хёнвон поговорил на другие темы, пока заканчивал есть. Последовала склейка, и он оказался в баре, в общей комнате. — Вот это гнездо, — показал рукой на разложенный кривым овалом ворох одежды.       На диване, так, чтобы не задевать постройку, сидели Феликс и Чангюн, они помахали в камеру. Из-за дивана, где были разложены матрасы, виднелись чьи-то макушки. — Вы не надумали его убрать? — послышался голос невидимого Хёнвона. — Нет, пусть ещё полежит! — Чангюн трепетно прикрыл край гнезда рукой. — Это всё нужно стирать, — из-за подлокотника показалось лицо Кихёна. — Они же там трахались. — Мы все на этом диване трахались, и чё дальше? — развёл руками Чангюн. — Выкинешь диван? — Ну можно же хотя бы бельё чистое постелить! — Так, ладно, — Хёнвон вышел из общей и стал спускаться по лестнице, унося зрителей с собой. — Вот я всё думаю: мы в этот раз отдали им общую и спали внизу, но через несколько недель собираемся открывать бар. Внизу будет не поспать. У нас так-то есть ещё одна комната на первом этаже, но там будут отдыхать те, кто работает в баре, поэтому она тоже будет занята. И что нам делать, когда кто-нибудь ещё захочет провести течку таким образом? Вы знаете? — он повернул камеру на себя. — Я вот нет. Разве что по домам расходиться. Когда он проходил через зал, на заднем плане было видно Чанбина, Шиён и Сынмина, которые сидели за столом с ноутбуками и планшетами и о чём-то с весьма серьёзным видом переговаривались. Хёнвон крикнул, что заночует дома, и попрощался. — Давно я не виделся с мамой. Куплю по дороге каких-нибудь продуктов. Не помню, говорил ли я вам, что живу в трущобах, — на ходу обращался он к камере. На улице было сумрачно, периодически по Хёнвону проскальзывали разноцветные пятна света, когда он проходил мимо заведений со светящимися вывесками или мимо фонарей. — Может, снять румтур завтра, что скажете? Так, ладно, я уже подошёл к магазину. Как всегда, оставляйте комментарии, ставьте лайки, подписывайтесь и до скорого.       На этом видео закончилось и началось другое. — Вы завалили меня вопросами про вожака, — Хёнвон усмехнулся. Он стоял в очень маленькой и тёмной ванной комнате с потрескавшейся плиткой, расчёсывался перед зеркалом. — Не думал, что это вызовет такой ажиотаж. Вам легко было спутать его с альфой, да? Хах. Ну мы-то чуем его запах, и, поверьте, он самый настоящий омега. Я бы даже сказал омежка. Чёрт, надеюсь, Бин не посмотрит это видео. А пофиг, он бы не обиделся.       Несколько секунд Хёнвон молчал, держал в зубах резинку и собирал густые волосы в хвост. Прижав выбивающиеся короткие пряди обручем, продолжил говорить, одновременно нанося на лицо серо-буро-малиновую маску. — Было много комментов с вопросами о том, как он стал вожаком. Наш бывший вожак на время передал ему должность, а те, кто был против, огребли по полной, да. Поначалу было ужасно непривычно. Альфы постоянно проверяли его на прочность. На районе вообще над нами смеялись. Было несладко, короче говоря. Но сейчас-то мы поняли, как круто, когда вожак омега, и нам как-то плевать, кто и что говорит. Окей, — он ополоснул руки и взял камеру. — Давайте покажу вам дом и потом пойдём в бар.       Квартира оказалась маленькой, тёмной и неприветливой. По картинке на экране создавалось впечатление, что в ней сыро и холодно. Некоторые вещи вроде симпатичных шторок и обоев с птичками намекали, что хозяева старались сделать жилище уютным, но оно всё равно оставалось отталкивающим. Вид снаружи, которым поделился Хёнвон, наведя камеру на окно, представлял из себя нечто серое и гнетущее. Ужасно недоставало зелени, до встававшего поперёк горла фантомного удушья. В общем и целом, румтур вышел по-своему впечатляющий.       Добираясь до бара, Хёнвон рассказал о планах для следующих видео, обещал снять долгожданный ролик о дешёвых забегаловках Нижнего, где можно вкусно поесть. — Вот мы и пришли.       В баре слышались приглушённые крики, и чем ближе подходил Хёнвон к общей, тем громче они становились. — Не надо, ну пожалуйста, пусть ещё денёчек полежит! — перебивая друг друга, умоляли несколько человек. Одним из них был Чжухон, вцепившийся в джинсы, которые тянул на себя Чанбин. Рядом с вожаком стояли корзина для белья и таз. — Угомонитесь, это не последнее гнездо в вашей жизни! — Ничё нового. Вечно здесь какой-то ор, — лениво прокомментировал Хёнвон. — Что можете сказать по поводу ситуации, Шону?       Камера повернулась к замершему у стены. — Гнездо для меня… — он горестно вздохнул, прижав ладонь ко рту. — Блядь, а ну отпусти, я тебе щас по башке настучу, — горланил Чанбин на всю комнату. Камера вернулась к нему и успела зафиксировать, как он замахнулся на Чжухона. — Бля, — Чжухон нехотя выпустил штанину. — А ты, — вожак бросил джинсы в корзину и указал пальцем на скулящего Шону, — прекращай ныть. Здесь вся твоя одежда и она вся в конче! Ты в чём ходить собрался? Фу, — он тряхнул рукой, — презики завязывать надо после того как снял. — Прости, я тогда не особо думал, — Шону потупился и прекратил стенать. — Оно и видно.       Чистюля Кихён крутился рядом, пытался помочь, но стоило ему протянуть руку к потревоженному гнезду, кто-нибудь из занимавших диван её отбивал. — Быстро съебались с дивана! — услышав шлепок, гаркнул Чанбин.       Несколько ребят и девушек соскочили на матрасы и принялись там дуться и гневно пыхтеть. После того, как стало тише, Чанбин громко выдохнул и обратился к Кихёну, резво разбиравшему гнездо в отсутствие защитников: — Так что, белые шмотки постираем с постельным? — Ага, нет смысла порошок переводить.       В комнату зашла девушка с полотенцем на голове. — Хандон, посмотри, что они делают с твоим гнездом, — показывая на творящееся расхищение, пожаловался Чжухон. — Давно пора его разобрать, — равнодушно отозвалась Хандон и подошла к вожаку. — Давай дальше я сама. — Спасибо, — Чанбин освободил ей место, тяжело опустился на стул и закурил. — Капец, заебался с утра пораньше.       Хёнвон подсел рядом, установил штатив на столе, чтобы было видно и его, и вожака. — У моих подписчиков есть к тебе несколько вопросов. — Господи, ты ещё, — Чанбин смерил его хмурым взглядом. — Ну? — Им интересно, не боишься ли ты альф? — Каких альф? — Чанбин непонимающе свёл чёрные брови. — Наших. — Наших альф? — Это мы его боимся! — крикнул из угла Чжухон. Его проигнорировали, и он то ли из желания ещё как-нибудь напакостить, то ли из любопытства покинул образовавшееся на матрасах собрание и тоже под шумок сел за стол. — Почему я должен их бояться? — Ты омега, — коротко пояснил Хёнвон. — И что дальше? — Что ж, как вы видите, — обратился бета к невидимым зрителям, — он их не боится. Следующий вопрос… — Погодь, — Чанбин достал телефон. — Шиён звонит.       Он долго слушал её, угукая, сказал: «Понял, сейчас приеду», убрал телефон, потушил сигарету и встал. — Эй, как же моё интервью? — расстроился Хёнвон. — Прости, — Чанбин погладил его по переносице, и бета с наслаждением прикрыл глаза. — Думаю, твоим подписчикам больше интересен ты, чем я. — Им интересно послушать про стаю с омегой-вожаком. — Вот и расскажи им. Я ушёл. Окно откройте! — крикнул напоследок Чанбин, не обращаясь ни к кому конкретному. — Ну вот, ушёл, — Хёнвон разочарованно ссутулился и посмотрел на Чжухона. — А ты что здесь забыл? — Прост посмотреть хотел, — альфа пожал плечами. — Чего раскис? — Все хотели посмотреть на Бина. — Нахрена смотреть на Бина? Не просто так его Тасманийским Дьяволом прозвали. Можно же загуглить и почитать, что за животинка, — Чжухон по-плутовски улыбнулся, подмигнул в камеру и, хлопнув бету по плечу, вальяжно удалился. — Вот ведь… — Хёнвон, сдерживая улыбку, проводил состайника взглядом.       Чан остановил видео. — Погоди-ка, — достал телефон и ввёл в поисковике название животного. — Гуглишь? — Ага. — Не знаешь, кто такие тасманийские дьяволы? — Минхо перекатился на бок. — Знаю, но он же сказал почитать. Так, тасманийский дьявол — крупный сумчатый хищник, — зачитывал Чан, — это плотное и приземистое животное, — он начал посмеиваться, — размером с небольшую собаку, однако тяжёлым телосложением и тёмной окраской больше напоминающее миниатюрного медведя. — Ха, похоже! Чжухон затроллил Бина, фига! — Тело у тасманийского дьявола неуклюжее и массивное, — продолжал Чан, давясь смехом, — конечности сильные, укороченные. Шерсть короткая бла-бла-бла… Хвост короткий и толстый, в нём у тасманийского дьявола откладываются запасы жира. — Не, ну жопа у него реально… — Минхо не закончил и вместо слов выразительно посмотрел на альфу. — Ага, реально, — согласился Чан. Он никогда специально не смотрел на задницу Чанбина, но её, мягко говоря, было сложно не заценить. — Пропустим про ареал обитания. Что там ещё интересного? Очень прожорливый. — Это правда, — захохотал Минхо, запрокинув голову. — Чистейшая, — Чан пробежался по статье глазами, выбирая то, что, по его мнению, идеально описывало Со. — Тасманийский дьявол издаёт большое количество устрашающих звуков: от монотонного рычания и глухого «покашливания» до жутких пронзительных криков, создавших ему дурную репутацию.       Тут они не выдержали и покатились со смеху. Минхо опрокинулся на спину и схватился за живот, Чан заглушал истерический смех, уткнувшись в кровать. Ему было так смешно, что слёзы выступили из глаз. — Фух, аж плохо стало, — более-менее успокоившись, Чан поднял голову, глотнул воздуха. — Какого хрена его прозвище раньше казалось мне таким жутким? Это буквально маленькое орущее животное.       Минхо постанывал, отходя от долгого смеха. Чан положил голову на скрещенные руки и глядел в пространство перед собой. — О чём задумался? — Я тут подумал, как странно, что ты всё это время знал про Чанбина, смотрел про него, а он мой омега. — Да уж. Мне, наверное, и во сне такое не привиделось бы. Я сильно удивился, когда узнал. — А я-то как удивился. — Могу себе представить, — хихикнул Минхо. — Знаешь, если смотреть на него как на такое маленькое вредное животное, то, в принципе, не так уж и плохо.       Они ещё немного повалялись. Чан с удовольствием послушал новые истории про чудачества кошек и свежие новости из мира. Он был бы не против лежать и слушать хоть до завтра, но время поджимало, и он засобирался на прогулку с Джисоном. — Спасибо, что поговорил со мной. — Тебе тоже спасибо, что ради меня был готов отказаться от Джисона, хотя это и было тупо. Ладно, удачи тебе. Всё-всё мне потом расскажи. Сразу же напиши или позвони, — Минхо обнял Чана на прощанье, похлопал по спине и вытолкал за дверь.       На улице было светло и тепло. По небу плыли облака, мимо проходили, проезжали на велосипедах и самокатах модные, легко одетые люди, отовсюду слышались разговоры и смех. Хотелось быть частью этого мира, и Чан не стал надевать наушники. Он слушал шаги, шум колёс, голоса, сигналы машин; проникался ощущением причастности к этому дню, к этому веку. На перекрёстке в него врезалась девушка, они столкнулись плечами, извинились и пошли дальше каждый своей дорогой, и Чану это ужасно понравилось. Он чувствовал себя живым, молодым и красивым.