Карточный дом

       Теперь мы знаем, как начинается утро чёрных мастей. Но что насчёт красных? На удивление, а именно Черви встают не так рано, в 10 утра. Ну, как у всех обычных семей, утро у них начинается с завтрака.        Сейчас на кухне было очень шумно, везде что-то шипело, варилось, жарилось; слышался лязг ложек, тарелок и прочей посуды, а в воздухе витал неповторимый аромат горячих тостов.        – Мамуль, может не стоит кидать столько сахара в мафины..? - с нервной улыбкой спросила Джульетта.        – Ну как ты не понимаешь! Сахар – это дофамин, а дофамин...        – …А дофамин – гормон счастья, и чем больше сахара – тем больше счастья, но всё-таки тебе не кажется, что на такую миску 4 стакана будут перебором? – задала вопрос Джул, параллельно пытаясь отобрать у мамы мешок сахара.        – Уф, ладно-ладно, – наигранно надув губки, произнесла Фелиция.        Да, с годами её характер претерпел большие изменения. Теперь она не такая активная, как раньше. Феля уже не устроила бы по всей стране карамельный дождь, говоря, что это во имя добра и счастья. Позитив она излучает до сих пор, но коронное "Во имя Добра!" исчезло. Фелиция несёт добро в мир без какой-либо показухи. Материнство сделало её более мягкой и женственной. Голос сейчас не такой громкий и задорный, а более мелодичный и плавный. Помнится, был период, когда все клоны бегали к Феле, чтобы она помогла усыпить деток.        Да и внешне её лицо приобрело более мягкие черты, причёска под мальчика исчезла, оставив на своём месте густые, золотистые локоны чуть ниже плеч, аккуратно собранные в низкий хвост. Лицо приняло более округлый вид, нос был усеян веснушками. Но вернёмся в наше время.        Джул отобрала мешок у своей матери и понесла его в кладовку. Дойдя до самой тёмной комнаты дома, она открыла всё ещё скрипучую дверь, петли которой так и не удосужился смазать Ромео, и спустилась вниз по ступенькам.        В кладовке было множество различных вещей: и закрутки на зиму, и различные варенья, и овощи, переданные от какой-то там тёти Нади, и старый сёмкин велосипед, который он разбил в первый же день, врезавшись в старый дуб, и бесформенная гора кукол Мишель. Не понятно, как они все поместились сюда. А вот и угол, где хранятся мешки сахара. Иногда старшей дочери Вероновых на ум приходит мысль о том, что сахара у них раз в 10 больше, чем у Чарли в тайнике. Нет, серьёзно, зачем нам 42 килограмма сахара? Наверное, эта загадка останется навсегда неразгаданной.        Закончив дела в кладовке, Джул вернулась к своему рабочему месту и, убрав прядь перламутровых длинных волос, так красиво переливающихся на свету утреннего солнца, продолжила готовить французский омлет, единственное солёное блюдо, которое на завтрак разрешала мама. К моменту возвращения дочери из кладовки, Фелиция уже закончила маффины, поставив их духовку.        Теперь она стояла и нарезала овощи на огуречно-помидорный салатик, попутно напевая себе под нос строчки любимой песни:        – Доброта, позитив, наполняют коллектив. Позитив, доброта~        Джульетта лишь хмыкнула и продолжила замешивать основу для омлета, оставалось только посолить и поперчить. Вот уже яичная смесь оказалась на сковороде, а девчонка приступила к сыру, как позади вновь услышала мотивы знакомой песни:        – Доброта, позитив наполняют коллектив, Позитив, доброта, отворяйте ворота~        Розоволосая всегда невольно улыбалась, слушая, как мама поёт эту песню, ведь полный вариант в исполнении позитивчика она слушала на диске. В первый раз увидев маму, которой на тот момент было всего лишь 16 лет, она чуть не упала со стула. Почему-то ей казалось, что там, где напевается “на-на”, должно быть что-то наподобие “обнимашки-целовашки-любовь во всём мире” и т.п.        Чтож, её надежды не оправдались. Вообще, после просмотра данного видеофайла у обладательницы янтарных глаз появилась тайная мечта - увидеть её маму вживую, когда той было 16 лет. Наверняка она в таит в себе множество тайн и загадок.        Вот уже сыр натёрт, настало время посыпать им омлет и заворачивать всё это в рулетик. Джульетта хотела перенести блюдо на тарелку, как вдруг из комнаты на втором этаже раздался неожиданный звук. Даже не звук… скорее песня. Чем ближе оказывался источник мелодии, тем понятнее становилось то, что это песня всем известной Верки Сердючки.        На лестнице послышался топот и стук каблуков. Вскоре звуки стали полностью разборчивы. Под строчки “А я иду такая вся, в Дольче Габбана~” в комнату врывается глава семейства, хотя в данном положении язык не поворачивается назвать так Ромео. Взгляды поваров были прикованы к этому розовому чуду.        Вместо привычного бордового пиджака и жёлтой рубашечки на нём красовалось коротенькое розовое платье. Оно было без каких-либо рукавов, сверху украшено золотым орнаментом и шнуровкой. Юбка была сделана в виде трех слоёв рюшек, украшенных сверху розовой сеточкой. На ногах у него красовались туфли на платформе в 15 сантиметров, тоже, как неудивительно, розового оттенка с позолоченным узором. Причём на таких огромных каблуках Рома держался на удивление ровно и элегантно. Такое чувство, будто он подрабатывал моделью по ночам.        Тут из-за угла выглянуло две потрепанные головки. Ну, теперь понятно, кто решил из папочки сделать топ-модель. С причёской детишки тоже набедокурили. Добыв где-то плойку, Мишель и Сёма закрутили Ромео такие кудри, что он напоминал тётю Вару. Да уж, если привести ему такое сравнение, тот явно будет не в восторге. Кроме того, некоторые пряди, дабы не мешать обзору, были закреплены заколочками с сердечками, звёздочками и единорогами. Макияж и маникюр дети тоже не забыли. Уже издалека можно было понять, что первое делала Мишель, а второе Сёмка. Сейчас у главы семьи были огромные стрелки, подкрашенные розовыми тенями глаза, ярко алые губы, и множество блесток на щеках. Ногти же были украдены у старшей сестры, они были накладными и достигали по 5 сантиметров в длину. Джульетта их никогда не одевала, были они куплены только ради забавы. Мишель об этом знала, а Сёма - нет, так что наш маленький дизайнер, найдя этот клад, решил воспользоваться им.        И вот наша розовая принцессочка продефилировала по всей кухне под всем известную песню. Сделав губки уточкой, Ромео спросил:        – Феля, посмотри, какие у тебя дети дизайнеры, все в меня! Разве я не красоточка?        Фелиция стояла, как вкопанная. Она не могла пошевелиться. Ещё немного и она рассмеялся бы мужу прямо в лицо, но тогда Рома не будет с ней разговаривать, как минимум, часов 5. Поэтому Феля глубоко вдохнула и уже собиралась ответить на заданный ей вопрос, как вдруг её перебила Джульетта:        – Это что, моё прошлогоднее выпускное платье? – действительно, Ромео натянул на себя прошлогоднее платье старшей дочки, в котором она ходила на торжественную линейку в конце прошлого учебного года.        – Да как ты вообще его смог одеть, я его не носила, потому что сзади огромное пятно от сока. А туфли? Туфли ты где откопал? Я же их специально спрятала на заднюю полку, чтобы Мишель не нашла. – с наигранным возмущением говорила девушка, оставаясь внутри все такой же спокойной.        Тут мама уже не выдержала. Она вспомнила то, с каким трудом пыталась оттереть это пятно, говоря о том, что этот тихий ужас никто больше в её семье не оденет. Хохот раздался по всей квартире. Уголки губ Джульетты тронула легкая улыбка, но она тут же ее прикрыла свободной рукой. А 2 модных дизайнера и модель стояли, обиженно надув губы.        – Ладно, дизайнеры, идите мыть руки и бегом за стол, – вытерев одну скупую слезу смеха и достав уже готовые шоколадные мафины, сказала Фелиция.        Долго ждать не пришлось, и все трое наперегонки побежали в ванну.