Искры над пеплом. Книга 5. Дочь Черной Ведьмы-II

Звезда Лейтена, планета Гуриасс, Хилликийское королевство, Киллибур – имение Сетт. 13 день Поры Золотых Полей 2170 г. Эры Великого Пророка (8 сентября 2335 г.) Слепяще-белое в розовом ореоле солнце в синем безоблачном небе жарило нещадно… Измученная зноем Силве, вся взмокшая от жары, в сопровождении верной Ули вышла из здания школы. Ее одноклассницы так же особой бодростью после тяжелого дня не отличались. Официальная школьная форма – не самая лучшая одежда для летнего солнцепека. Поэтому все укромные места в тени под густыми кронами деревьев были заняты спасающейся от жары ребятни. - Какой же изверг придумал так издеваться над детьми? – жалобно простонала девочка. – Как можно учиться летом? - Правду вы говорите, барышня, - подхватила Ули, сама раскрасневшаяся от жары. – А госпожа графиня говорила, что у куалийских ребят школа с осени до весны. А летом свободны - в имения разъезжаются, в отпуска, на каникулы… Вот, пожалуйте, барышня, водички! - Спасибо… - Силве жадно принялась пить воду из бутылочки. – Потому-то куалийцы на звезды и летают, что они умные! Оттого и дети у них умные, их летним зноем в классе не маринуют! А знаешь, Ули, для чего это делается? - Нет… Барышня, а мне не оставите? Уж больно пить хочется! - Конечно, конечно… - Силве протянула крестьянке бутылочку. – Допивай уже все… А делается это для того, чтобы крестьянские дети не могли учиться. У них ведь весной и летом самая работа в поле!* Я думаю, это неправильно. Только смотри, никому не говори, а то еще в крамоле обвинят, а то и в госизмене! - Да, тут уж не знаешь, когда учиться… - грустно сказала Ули. – Дел-то полон рот! - А ты учись вечером! – нахмурила бровки Силве. – Хотя бы часа по два в день. Я обожала книги читать! И ты теперь можешь. Я ведь тебя грамоте научила. - Ой, барышня, - с виноватым видом сказала Ули, краснея. – Вечером-то меня госпожа к себе зовет. - Вот это тоже неправильно! – укоризненно сказала Силве. – Я ей уже говорила! Ни свою душу не жалеет, ни твою… Не красней, Ули, хоть ты и старше меня, но я племянница священницы, и я тебя не упрекаю, а предупреждаю, по доброму, - душу свою сгубишь! Хотя, конечно, ты-то здесь не при чем, твое дело подневольное… Я помню, что я тебе обещала. Как только мой плен закончится, упрошу графиню тебя мне отдать. Как о родной сестре заботиться буду! И к плохим делам тебя близко не подпущу! И вообще на свободу тебя отпущу! - Спасибо, барышня! – с благодарной, доброй улыбкой поклонилась ей Ули. – Госпожа графиня мне тоже волю обещала, да я пока попросила мне не давать. Ну что я на той воле делать буду? А тут я при месте, при деле… Ох, Боже Великий, хорошо, что мы еще не на пансионе! - Да уж, тогда от учителей и госпожи Ди и вечером никакого спасения не было бы. Вон, карета наша! Побежали! - Сию минуту, барышня! - А вот по поводу воли ты неправильно рассуждаешь… Обе девушки побежали к воротам школы, где ждала их повозка с двумя телохранителями из шайки Груаппо. Но уже за воротами, Силве услышала грубый женский окрик: - Эй, родственница несостоявшаяся! Иди сюда, разговор есть! Это была ненавистная Рысца, одетая в серое, дорожное платье. Собственной персоной. Увидев ее, Силве похолодела от ужаса. Она очень боялась свою мачеху, а защитницы-графини рядом не было. Силве в испуге попятилась к коляске, ни о каком сопротивлении и речи не было... Ули заметила ее испуг и сделала шаг вперед, заслоняя свою барышню от возможной угрозы. Правая рука ее скрылась в складках платья… Рысца глядела на нее с презрением, и в то же время, как будто бы с жалостью. И она заметно нервничала, оглядываясь по сторонам. Недалеко, на другой стороне улицы стояла еще одна коляска, с которой кучер поглядывал в сторону дамы. Скорее всего, он Рысцу и ждал. - Ну же, подойди, не бойся! У меня нет времени до завтра тебя упрашивать! Рысца решила поторопить девочку, и сама двинулась в ее сторону, огибая путавшихся под ногами прохожих. Тотчас подоспел телохранитель, здоровенный детина в крестьянской рубахе, опуская руку на ремень с кобурой. - Ишь ты, защитничков-то сколько у нее! – ухмыльнулась Рысца, наблюдая телодвижения импровизированного конвоя. – Видать, жалует тебя Жю Сет! Отойдем, поговорить надо! - Мне не о чем с вами говорить, – робко ответила Силве, чувствуя, как вместе со страхом в душе ее рождается ненависть к этой злой и жестокой женщине. Но страх все же был сильнее… - Да у меня тоже нет желания с тобой общаться, убогая! – огрызнулась Рысца. – Я вообще тебе одолжение делаю, что с тобой разговариваю! Придушила бы тебя! Но, раз уж я уезжаю, хочу тебе поведать кое о чем… например, о твоем наследстве, про которое ты и не знаешь! - Уезжаете?! – удивилась Силве. – И надолго?! - Навсегда, радуйся! - отчеканила Рысца. – Местечко свободно, можешь возвращаться к дядюшке под крылышко! Вот только его сейчас нет, он в отъезде, за границей… Вот я пока и решила воспользоваться случаем… Ну что, хочешь узнать большой-большой секрет? - Она никуда не пойдет, - твердо сказал телохранитель. - Ой, тебя забыли спросить! – скривилась любовница Жю Хьяне. – Да мне и не надо! Можем, здесь пообщаться. Что ты думаешь, я хочу тебя ударить, убить, зарезать, похитить? Много чести! Или, вон, на территорию школы зайдем, за заборчик. Если что, куда мне бежать? Я не самоубийца, если что… - Хорошо, - согласилась Силве. – Но со мной будет моя… Моя подруга! - Нет! – отрезала Рысца. – Хотя… Ты же ей все равно расскажешь… Плевать, хоть всю школу сюда зови! Давай только побыстрее, у меня пароход скоро! - Хорошо, если барышня так хочет … Но руки держи на виду! – предупредил охранник. – Если будешь руками размахивать, мне и стрелять не придется, одного удара хватит. - Ой, да ну тебя! - чуть не сплюнула в его сторону Рысца. – Я вообще могу прямо сейчас уйти, и хрен бы с вами! Ради бога… Вот они, ручки-то, не пугайся! Они, под присмотром обоих парней Груаппо, зашли за школьный заборчик. Рысца пыталась вести себя уверенно, даже нахально, но было видно, что она сама вся на нервах. Глаза ее бегали по сторонам, будто она боялась быть застигнутой на месте преступления. Уж не преступление ли она готовит? - Короче… Я уезжаю… - быстро, торопливо начала Рысца, показывая иностранный акцент, которого Силве и не замечала раньше. – Не знаю, зачем я все это делаю, но… Ты знаешь, что ты богатая наследница? - Я?! - не поверила Силве. – С чего вы взяли? У меня ничего нет… Мои покойные родители… - Твои покойные родители составили завещание еще за год до своей смерти, согласно которому ты являешься собственницей имения «Золотые Пески» около моря. Точнее, будешь являться после совершеннолетия. Там большое имение с плодородными почвами, не помню сколько, но суть в том, что там лучшие почвы в вашем Королевстве. Воткни палку, и та зазеленеет! По завещанию, в случае, если с ними что-то случится, ты должна получить эти земли в собственность по достижении шестнадцати лет. А до этого времени твой дядя Эмер опекает тебя … типа как … и заодно пользуется этими землями. - Он ничего мне не говорил об этом… - Силве была абсолютно растеряна. - Конечно, - ехидно сказала Рысца, оглядываясь. – Потому что он не хочет расставаться с этими землями. Он там со своим дружком, гангстером Уытом, наркоту выращивает. Точнее, он выращивает, а мафиози делают из ginkhi «синий порох» и продают его в подворотнях всяким нарколыгам. - Это неправда! Этого быть не может! – вспыхнула Силве. – Дядя, конечно, не самый ласковый человек, но он не такой, чтобы пойти на преступление. Это же запрещено! - Конечно! Поэтому он и вошел в соглашение с бандитами и толкает товар нелегально. Один uc от пяти до пятьдесяти тысяч новыми идет, в зависимости от степени очистки! И, разумеется, ни Уыт, ни Эмер не хотят, чтобы ты об этом знала. Поэтому, зная, что не за горами твое совершеннолетие, они и постарались от тебя избавиться, отдав тебя ведьме Жю Сет, известной своими … хм …мерзостями. Я же сама тебе таблеточку с ядом зашивала, чтобы тебе было, на чем на небо улететь, когда честь твоя будет поругана! Только, я погляжу, тебе там понравилось, а старая ведьма в тебя реально вшмакалась, гадина такая! Никогда бы не подумала! Последние слова Рысца сказала с нескрываемым оттенком презрения. Силве стало противно от того, что ее, оказывается, считают любовной фавориткой Жю Сет. - Вы не смеете так говорить о госпоже Жю Сет! – возмутилась Силве, представляя себя большой и смелой. – Она вовсе не такая, как о ней говорят! Она благородная женщина! А вам я не верю! Вы хотели избавиться от меня, всю жизнь ненавидели и издевались надо мной! Почему я должна вам верить?! - Да мне плевать, веришь ты мне или нет! Дело твое! Потом, я не собираюсь тебя осуждать, передо мной-то что ты оправдываешься?! Хоть все там пере… Всякий выживает, как может, кто чем богат… А насчет тебя, я и не скрываю, - да, презирала. И сейчас презираю, если честно… Но только мне нужно было тебя убрать из дома, чтобы ты не претендовала на наследство, а куда ты денешься – в чужую постель, в королевский дворец или в могилу, мне было все равно. А вот твоего дядюшку Эмера, я боюсь, в твоем отношении устраивает только могила! И это еще одна причина, по которой я уезжаю. - В смысле? – не поняла Силве. - В коромысле! – издевательски передразнила ее Рысца, скорчив рожу. – Мне нужно было, чтобы тебя не было в доме, и только. А ему нужно, чтобы тебя не было вообще. Он мне сам об этом говорил. Чем-то ты ему здорово насолила… И мне стало, если честно, страшновато жить с таким маньяком… Одно дело, когда мачеха хочет избавиться от падчерицы, как от конкурентки… А другое – дворянин первой статьи, который сказал, что готов последний грош положить, чтобы тебя отправить в дурдом или в могилу… Страшновато жить с человеком, у которого идея фикс – уничтожить малолетку-племянницу… Дядюшка твой с большим прибабахом, но он очень умело маскируется под обыкновенного простака-расхлебая. Да и потом, я уже не в том возрасте, чтобы любовницей жить при стареющем графе, который замуж не зовет и никаких гарантий на будущее не дает. А по нынешним временам - и слава богу, что не давал. Зато есть человек, который меня готов видеть и такие гарантии дать… Двух мнений быть не может! - Но разве вы его не любите? – Силве стало жутко от страшных вещей, о которых спокойным, будничным тоном говорила эта злодейка, от ее цинизма и бездушия. - Ха! Ну ты сказала! – зло рассмеялась Рысца. – Хотя что с тебя, с малолетки, взять… Ты еще в любовь веришь, наивная дурочка? Ничего… Повзрослеешь - поймешь, для чего женщине нужны ее достоинства! И я бы на твоем месте пользовалась своим положением при Жю Сет. Брала бы подарки, деньги, откладывала на будущее … пока не надоешь… Фаворитки ведь сегодня одна, а завтра другая! Завтра другим подарочки дарить будет! - Прошу прощения, госпожа, - взяла слово Ули. – Но вы ошибаетесь насчет графини Жю Сет. - Тебя забыли спросить, рабыня! – озлилась Рысца. – Ты-то кто есть, чернь плюгавая?! Тоже, что ли любимица старой «шелковички»? Хотя… Плевала я на вас с высокой колокольни и на ваш шалман! Короче, я тебе сказала, Силве… - Рысца впервые за долгие годы обратилась к девочке по имени. – Хочешь - верь, хочешь - не верь, мне перпендикулярно… Но если хочешь, попроси свою шихсу, Жю Сет эту, пусть раскопает информацию по поводу твоего наследства. Если уж она тебя так любит… - Простите, но ведь должно быть официальное завещание, - снова взяла слово без разрешения Ули. - Слушай, хорошо, что ты не моя рабыня, я бы тебе зубы вышибла бы! – Рысца посмотрела на Ули с презрением. – Ты вообще слуг не дрессируешь, Силве? Почему она поперек благородных людей слово говорит, без разрешения?! «Должно быть!» Оно и было, да только Эмер его уничтожил! Но он уничтожил копию, а в Центральной Регистрационной Палате должен быть оригинал и запись о регистрации. И в Королевском Кредитном Банке, который выступил гарантом обеспечения наследства, еще одна копия, нотариально заверенная... Там поищите… Пусть Жю Сет ваша найдет нужных человечков, да поинтересуется…. Вот и проверишь, права я или нет… Все, мне пора… Я свое дело сделала… - Рысца, держа руки на виду внимательного жлоба-телохранителя, заторопилась прочь. - Но зачем вы мне это говорите, если ненавидите меня? – спросила Силве. - Сама не знаю, веришь? – пожала плечами Рысца. – Я, кстати, тебя в каком-то смысле спасла… Уж не знаю, каково тебе у Жю Сет … я так понимаю, неплохо … но по любому, там тебе безопаснее оставаться, чем в доме Жю Хьяне. Я отчаливаю… Эмера ты предупредить не сможешь, он далеко… А как вернется, обнаружит мое исчезновение, - можешь возвращаться домой, утешить брошенного дядюшку… Но я, Силве, на твоем месте тридцать раз подумала бы, прежде чем туда идти, без хорошей охраны... Попомни мои слова! И держись за Жю Сет, будь при ней хоть служанкой, хоть фавориткой, хоть крестьянкой крепостной… Дольше проживешь! Я не шучу, потом сама все узнаешь… Произнеся эти страшные слова, Рысца показала телохранителям язык и заторопилась к ожидавшей ее коляске. Ее никто не стал задерживать. Придерживая платье, бывшая сожительница Эмера Жю Хьяне спешно перебежала улицу и скрылась от посторонних глаз под пологом гужевого транспорта. Тут же зацокали копыта, и повозка, увозившая Рысцу, смешалась с остальными повозками, колясками и самобеглыми паровыми экипажами, двигавшимися по улице в направлении порта… А Силве осталась стоять на месте, как громом пораженная… - Господи боже… Этого не может быть… Я не верю! - Нужно домой тотчас спешить, - дернула ее за рукав Ули. – Госпоже все надо рассказать!.. Имение Сетт. Спустя час -… Моане, вы что-нибудь знаете про какое-нибудь завещание? – спросила Стелла, встревоженная рассказами девочек. - Я слышала, что покойный брат Эмера оставил какое-то вспомоществование для Силве, - ответила Моане, не менее удивленная, чем Жю Сет. – Там был целый пакет документов, которые мой бывший муж мне никогда не показывал. А потом это как-то забылось… Мне страшно, что эта мерзкая женщина - я имею в виду Рысцу, - смогла подойти к Силве. А если бы она задумала что-то страшное? Стелла задумалась, набросив на плечи вязанный черный платок с цветочками, - она всегда мерзла, даже в жару. К тому же в доме работала система климат-контроля, и в помещениях было не более двадцати градусов. Окно открываешь – жару впускаешь! С Моане она была согласна - полчаса назад в присутствии Груаппо она устроила разнос парням-телохранителям, что Рысца вообще смогла приблизиться к девушкам. Интуитивно ощущая какую-то нависшую над Силве угрозу, она тотчас позвонила в школу и сообщила, что неделю Силве будет дома из-за болезни. К великой радости последней. И что это за затея Рысцы? Зачем она рассказала Силве про наследство? Что, грехи замаливает? Или замыслила какую-то каверзу, возможно, с ведома того же Жю Хьяне? Потомку своего заклятого врага-инквизитора она не доверяла абсолютно. Жю Сет заподозрила даже попытку установки датчиков или радиоактивных меток на одежду Силве или Ули, или даже биологического терроризма. Она приказала обеим - и Силве, и Ули, - отправиться в ванну и принять душ, а сама тщательно, с детекторами, обследовала одежду девушек. Потом зашла в ванную, тщательно осмотрела обеих красавиц в неглиже и мыльной пене, даже анализы взяла на наличие инфекций или отравляющих веществ. Нет, все чисто… Ну а раз все спокойно, то конечно, графиня не смогла отказать себе в удовольствии помыть обеих своих подопечных, как мама купает своих дочерей. Даже если условным «дочерям» не сегодня-завтра замуж. Силве досталась своя толика внимания и ласки, Ули – своя. А потом Стелла позвонила своему адвокату, попросив его немедленно приехать. Когда тот прибыл, графиня передала ему генеральную доверенность, чтобы завтра же он отправился в Регистрационную палату и от ее, Жю Сет, имени ознакомился с этим завещанием. Если оно вообще существует. Вечер она собиралась провести с Ули в свое удовольствие, но вновь вмешались обстоятельства. Из одной деревеньки прибыли гонцы, слезно прося Жю Сет прилететь к ним, - дескать, в одном из домов подозрение на чуму. Стелла, прихватив с собой Моане, на своем летательном аппарате в режиме форсажа помчалась в указанное место. Слава Богине, угроза не подтвердилась, но домой Стелла с Моане добрались только за полночь, без передыху обсуждая непонятные действия Рысцы. Моане, даром что священница, не без удовольствия приговаривала, что теперь Эмер остался «без подстилки» и будет очень разочарован по возвращении. Но она не верила, что Жю Хьяне замышляет что-то недоброе в отношении Силве. - Жю Хьяне, конечно, блудник и прохвост, но чтобы он лишал молодую девушку наследства, да еще и стремился к ее смерти - это уже перебор! – говорила Моане. – Наверняка эта падшая девка Рысца наговаривает на него. - Зачем? – спросила Жю Сет. – Про связь Жю Хьяне с гангстером Уытом, это правда. Я встречалась с ним. И что на «Золотых песках» выращивается ginkhi, это тоже правда. Я в свое время пыталась шантажировать его, когда собиралась судиться за «Пески». Это взамен на мое молчание Жю Хьяне передал мне Силве. - И вы молчали? – нахмурилась Моане. – Почему же вы не сообщили властям?! Это же дьявольское зелье, которое нужно запретить! - Потому что подписала соглашение, - пожав плечами, пояснила Стелла. – Да и потом, я не пророк Хилликий, я на грешной земле живу, и мне тоже надо как-то делать дела. И у меня тоже связи в ТЕХ кругах, а как иначе? С наркотиками мы, правда, никогда никаких дел не имели, и я полностью согласна с вашей оценкой ситуации. Я знать не знала, что эти земли могут принадлежать Силве, это я могу поклясться. - Вот так и творится зло на земле! – всплеснула руками Моане. – Пока одни травят людей зельем, другие закрывают глаза и уши и делают вид, что глухи и слепы! - Знаете, святая мать, побудьте на моем месте-ка! – рассердилась Стелла. – Я почти пять лет боролась, чтобы «синий порох» запретили в свободной продаже! Я пробилась на прием к Ее Величеству и смогла ее убедить в сугубой опасности бесконтрольного распространения. Кто сделал больше?! А что касается торговли наркотиками, вам назвать имя главного импортера опиума в Королевство?! - Это неправда! – громогласно заявила Моане. – Я не верю в это! - Вам доказательства нужны?! – вспыхнула Жю Сет. - Нет! Это уже клевета на всю Церковь! Никогда не приемлю! И доказательства ваши - никакие не доказательства. Церковь ввозит опиум, да, но для фармацевтических компаний, в рамках благотворительности! - А весь ли он учитывается? Или какая-то доля все же уходит на улицы? - И какая же доля? Вы, Ваша светлость, везде видите только зло и порок! И слышать не хочу! - Вот так и творится зло на земле, да, святая мать?! – ехидно вернула Стелла Моане ее же слова. – И дальше что-то там про глухоту и слепоту! Святая мать яростно махнула рукой и вышла из кабинета графини, чтобы в запале не наговорить чего-нибудь лишнего. Жю Сет выиграла этот бой. Она довольно закурила русскую «Яву», тут же закашлявшись, - табак в этих сигаретах был довольно крепок. А в своей комнатке потрясенная Силве пыталась привести свои мысли в порядок. Как понимать Рысцу? Неужели, что-то хорошее в этой женщине все же осталось? Или это просто очередное коварство, чтобы очернить дядю Эмера и окончательно их рассорить? При всех своих обидах на беспутного родственника, Силве сейчас не испытывала к нему злобы и даже жалела его, что он связался с такой ядовитой змеей. А Ули, шурша юбками, привычно приводила комнату молодой дворянки-пленницы в порядок, что-то напевая себе под нос. - Ули! Кончай петь! – Силве немножко рассердилась на крепостную за ее приподнятое настроение. - Ой, простите, барышня! – спохватилась Ули. – Так радоваться надо! Не понимаю, что вы грустите? Вы же теперь наследница богатая будете! Да вас теперь любой важный дворянин в жены возьмет с радостью! - Меня или наследство мое?! Не говори глупостей! Не нужен мне такой муж! – возмутилась Силве. – Вообще, никакой мне муж не нужен! Я теперь начинаю госпожу графиню понимать… Им, мужчинам, только одно и нужно… - Барышня, так мир устроен, - развела руки Ули. – Мужчина, он как тайфун над морем, прилетит, наделает дел, и поминай, как звали. У них природа такая. А мы, женщины, не такие, для нас главное дом да детки. И хозяйство. Вот мы и должны такой тайфун поймать да укротить… Вот у куалийцев, говорят, все по-другому. Там женщина – ровня мужчине, и к звездам летать может, и работать, где захочет, и даже развестись с опостылевшим мужем. Вот бы и у нас так же. - Вот я так и собираюсь жить, как Жю Сет живет, - твердо сказала Силве. - Ой, барышня, неужели полностью, как госпожа, жить собираетесь? – испугалась Ули. - Нет, не полностью, конечно, - спохватилась Силве. – Я имею в виду другое… По-своему и моя тетушка права, и госпожа Жю Сет права… Только они по разным дорогам жизни идут. Вот бы взять самое лучшее, умное, и от тетушки, и от госпожи графини… От тетушки -самоотверженность, истовая Вера, ум, любовь к ближнему... А от Жю Сет – необычные умения, смелость, напористость, даже в каком-то смысле наглость … по-хорошему. Умение уважать себя. Вот только кем мне стать в будущем: быть, как Жю Сет, или как тетушка Моане? - Ой, я, конечно, судить не могу, вам господам виднее… Да только мой вам совет, барышня, будьте самой собой. Чужое брать – свое бы не растерять! А другим человеком стать не получится, хоть тресни! - А у меня своего и нет ничего, -грустно сказала Силве. – Чего терять-то? - Вот завтра госпожа узнает, чего вам там причитается, - бодро сказала Ули… - Тогда, глядишь, и будет!.. Следующий день, однако, принес только разочарование. Адвокат вернулся ни с чем. Что в Регистрационной Палате, что в банке ему отказали - ознакомиться с завещанием может, дескать, только Жю Хьяне. И то - не забрать, не захватить домой, а только ОЗНАКОМИТЬСЯ. Либо Силве, когда ей исполнится шестнадцать лет. Ведь наследователя уже нет в живых. То, что адвокат имел генеральную доверенность от графини Жю Сет, и оригинал договора между ней и Жю Хьяне о передаче ей Силве, хранителей тайн не впечатлило. Судя по всему, завещание все-таки существовало, причем, в Регистрационной палате хранился его оригинал, а в Королевском Кредитном Банке и у Жю Хьяне – нотариально заверенные копии. В этом Рысца не солгала… Интересно, что же родной брат не доверял Эмеру Жю Хьяне, что передал оригинал на хранение в центральный городской регистрационный орган? Впрочем, возможно он своего братца знал лучше, чем кто бы то ни было, - копия, которая хранилась у Жю Хьяне, была либо уничтожена, либо утеряна. Адвоката, правда, заверили, что как только наследнице исполнится шестнадцать, сотрудники Банка сами найдут ее и поставят в известность, так как покойный отец Силве вписал в завещание, что Банк получает одну долю от общей суммы, в которую оценено наследство. И, похоже, эта восьмидесятая доля была отнюдь не маленькой. Жю Сет задумалась… Что же это за стратегический объект такой, если даже упоминание о нем хранится в такой тайне? Возможно, как раз именно плодородные приморские земли? Какова сейчас рыночная стоимость одного dra такой земли? А ведь там, наверняка, не только земля, но и постройки, деревни, возможно, частные мелкие предприятия… В общем, нужно иметь на руках хотя бы копию этого документа. И тогда Стелла решила задействовать «главный калибр» - обратиться к частному детективу. И не к простому сыщику-частнику, а к самому Белро Сукхлату. Это был знаменитый в определенных кругах детектив, самый настоящий хилликийский Шерлок Холмс. Хотя, сравнение не совсем корректное: куалийский легендарный сыщик занимался в основном расследованием уголовных преступлений, а Сукхлату специализировался в основном на слежке, мелком шпионаже и расследовании секретов. Это было делом более прибыльным. Причем к нему порой обращались и дворяне, и промышленники, и даже представители криминалитета. И, как поговаривали, не всегда дела его умещались в грани правового поля. Брал он за свои услуги ого-го какие деньги, но и результат гарантировал! Стелла вздохнула с грустью, понимая, во сколько обойдется ей вся эта авантюра, но ее слово свято! Раз пообещала, надо выполнять! Поэтому, приняв решение, Стелла стала собираться в дорогу. Придется в город лететь… Спустя три часа. Город Киллибур, столица Хилликийского Святого Королевства. … Устало вздохнув, Стелла покинула контору детективного агентства Сукхлату на улице Кузнечной, в одном из центральных, деловых кварталов. В таком квартале аренда недвижимости стоила немало, и открыть здесь контору мог позволить не каждый делец. Еще один показатель того, что дела Сукхлату идут в гору. Стеллу гениальный сыщик Королевства принимал лично. Моложавый, с отполированной до блеска лысиной, спортивного вида мужчина внимательно выслушал ее, вник в курс дела, записал контакты и взял с нее задаток в сто тысяч. Хорошая зарплата квалифицированного столичного инженера, между прочим! Правда, господин Сукхлату заверил ее, что постарается решить вопрос в кратчайшие сроки. Две, ну три недели, максимум, хотя, возможно, получится и раньше. Как он его решит - это уже его головная боль. Главное, чтобы голова не болела у клиента. Что же, и на том спасибо! Графиня собиралась провести сегодняшний вечер по-иному, но кто же ее спрашивал? Чтобы компенсировать утраченное удовольствие, она решила хотя бы по модным лавкам прошвырнуться, вдруг удастся отхватить какую-нибудь красивую вещичку? Улочка-то эта ей была хорошо знакома. Да и маникюр бы надо подновить, и прическу новую сделать … И накладные волосы для шиньонов! Стелла хотела прикупить несколько новых накладок искусственных волос, которые часто использовала, «удлиняя» свою прическу, как у молодых женщин. Она ведь тоже еще молода! Жю Сет улыбнулась, предвкушая плодотворную женскую охоту, и слилась с многочисленной толпой горожан, спешащих по своим делам. Настроение у графини улучшилось. Она с удовольствием подмечала, как смотрят встречные прохожие, особенно мужчины, на ее черный с аметистами наряд, на ее позвякивающие при ходьбе советские медали, на американский Военно-Космический Крест… Дивитесь, мужчины, какая красотка, да не ваша! У красотки иные вкусы и иной темп жизни, ее к плите не поставишь, бесправной кухаркой не сделаешь, так-то! Пока Стелла почтила своим вниманием парикмахерскую, пока приводила в порядок ноготки на своих холеных пальчиках, пока потрещала с маникюрщицей, своей старой знакомой о том, о сем, уже стало смеркаться. На улицах зажглись красивые, узорчатые электрические фонари. Пора было собираться домой! За свою аэроплатформу она не боялась - оставила ее под присмотром в местном полицейском околотке, вместе с несколькими двухтысячными купюрами. Вот только сейчас надо перекусить. Столько дел сегодня свалилось на ее бедную головку, и она прилично проголодалась. Где тут ближайшая кофейня? А, вот и она. «Шоколадный рай», кофе и кондитерская в одном. Вот и прекрасно! Кафе размещалось под открытым небом, под навесами-грибочками. Симпатичная молоденькая официантка поспешила принять заказ у присевшей за одиночный столик миловидной дамы в черном длинном платье старинного покроя, с воротником из натурального меха и аметистовыми подвесками, с сумками из дорогих магазинов, и помчалась исполнять. Дама, с интересом разглядывая фигурку девушки в коричневом передничке, заказала кофе, два больших пирожных с карамелью и пепельницу. Когда девушка чуть ли не бегом принесла белую емкость, Стелла с благодарностью, как бы невзначай, одобрительно коснулась ладонью в перчатке ее мягкого места и посулила хорошие чаевые, если девушка будет столь же расторопна. Девушка, покраснев от смущения, поспешила исполнить заказ богатой дамы, а Стелла, расслабившись, с удовольствием закурила, подавая плохой пример молодым женщинам вокруг. Она тут же отметила несколько осуждающих мужских взглядов, устремленных в ее сторону. Курить-то в кафе можно, но обычно это прерогатива мужчин! Ничего, переживут! К вечеру уже становилось прохладнее, и по улице начал прогуливаться легкий ветерок, как только солнышко зашло за треугольники крыш. Получив заказ, Стелла расплатилась с официанткой по-царски, вслух восхитившись ее природной молодой красотой и пообещав, что по возможности будет захаживать сюда почаще. Девушка ушла красная, как спелая виноградинка, а довольная Жю Сет принялась за кофе и пирожные. Сластена она была известная! «Хорошо, что улица пешеходная - подумала Жю Сет. – «Обойдемся без запаха конского навоза!» Отхлебнув горько-сладкий напиток из белоснежной чашечки, графиня стала глазеть по сторонам, разглядывая городской люд. Район этот считался деловой частью города, поэтому здесь было много как солидных господ и дам, так и мелких служащих, да и просто вечно суетливой молодежи. Поэтому на улице было довольно шумно. Соседи за столиками, все прилично одетые люди, разговаривали, шутили, что-то обсуждали, погруженные в свои дела… На Стеллу уже никто и внимания не обращал. Только бы не было каких-нибудь назойливых кавалеров, желающих познакомиться. Стелла знала, что один такой искатель счастья способен испортить настроение на весь вечер. Особенно громко смеялась дама в черном, сидящая к ней спиной, метрах в десяти. Ее веселил усатый с большой залысиной мужчина в коричневом костюме и серой, в клеточку, жилетке с золотой цепочкой. Похоже, усатый господин активно флиртовал с дамой, а та, судя по ее активным движениям и громкому, почти до неприличности, смеху, была и не против. Даже совсем не против! Стелла заметила, что на даме новомодное заграничное платье, у которого верх выше лифа был сделан из полупрозрачного материала, так что плечи и шея были, фактически, открытыми, доступными посторонними глазу. И дама-то, похоже, в годах… Видно, вторая молодость у женщины. На столе у них бутылка вина и два бокала, ну и какие-то сладости. «Живут же люди!» - с грустью подумала Стелла. Нет! Она ухаживания кавалеров сможет принимать не раньше следующей поры Ледяного Камня, будь эта пора проклята! Но в таком платье она бы лучше застрелилась, чем выйти на улицу, в свет. Свобода нравов это, конечно, хорошо, но какие-то границы должны быть! Странно, но смех, интонации, обрывки фраз, долетающие с того столика, показались Стелле знакомыми. Да и прическа… Вроде бы она эту женщину уже где-то видела… Вот только где? Прекратив на миг веселиться, дама обернулась, глазами ища официанта. Лучше бы она этого не делала! Стелла узнала ее. Это была Пулеите Жю Парсе, мать бедного Орхо! Только пять пор, как сына похоронила, которого сама же и угробила, а уже женихается, как ни в чем ни бывало! У Стеллы от гнева и ненависти даже руки затряслись, пальцы забарабанили по столику. Вот же гадина проклятая! И совести хватает здесь ржать на весь Киллибур, как кобыла после случки! Народные хилликийские традиции были строги к женщинам. Вдова имела право повторно выйти замуж, но даже принять первые ухаживания мужчины она имела право не ранее, чем через год после смерти первого супруга. Невеста, ответившая согласием жениху, но еще не вышедшая замуж, должна была ходить с покрытой головой и во вдовьей одежде не менее полугода, но Стелла считала себя именно вдовой, по возрасту-то. Если же мать похоронила сына, она обязана была носить траур всю жизнь, а многие уходили в монастырь, вымаливать у Бога прощение и Царствие Божье для своего мальчика. Оттого и поговорка ходила в народе: «Горькая мать – наполовину монахиня». Ну или по крайней мере горький траур до конца жизни, а не в полуоткрытом платье в центре города кавалеров охмурять, как молодая распутная девица! Конечно, в крупных городах о традициях частенько забывали, но в деревнях, в провинции эти обычаи как правило соблюдались довольно строго. Стелле хотелось подойти и плюнуть этой гадине в лицо. Она, распутница и «шелковичка» Стелла Жю Сет, хранит память и печаль по своему молодому жениху, чтобы не обидеть его в мире теней, как по настоящему мужу, хотя у них даже брачной ночи не было, да что там ночи – венчания не было! Она отвергла честное предложение руки и сердца от приличного молодого офицера Олега Фомичева, о чем потом рыдала несколько вечеров! А «горькая мать», которая фактически убила своего единственного сына, которая отняла у него жизнь, а у нее, Стеллы, - женское счастье, сидит, как ни в чем не бывало, в кафе, и весело смеется, в компании мужчины-ухажера! Да она из церкви не должна вылезать, от святых образов не отходить, молиться денно и нощно, вымаливая прощение сына и Господа Бога! А она вырядилась, как потаскуха! Жю Сет с похолодевшим сердцем вспомнила пророческие слова Иванниковой тогда, в январе, когда Орхо еще был жив, она, Стелла, видела себя счастливой невестой, а Ирина уже тогда заподозрила неладное. В качестве примера она тогда рассказала историю своей неудачной любви. Слова Ирины запали глубоко в душу: «Такие очень любят говорить, что они сыночка любят, что они без него жить не будут!.. Будут! Еще как будут!.. Если надо будет, перешагнут и дальше пойдут!» Как в воду глядела ее ihenna, знала, о чем говорила! А Пулеите, будто чувствуя кожей прожигающий взгляд недоброжелательницы, встала, одергивая платье. И увидела ее, Стеллу Жю Сет, с ненавистью сжимающей губы и глядевшей на нее, как на заклятого врага. В строгом черном наряде, с куалийскими наградами и сверкающими черными глазищами. Взгляды их встретились. На лице Пулеите отобразилась целая гамма чувств, самым ярким из которых был ужас. Но не чувство вины. Она вдруг торопливо засобиралась, оглядываясь назад, что-то сказала своему кавалеру. Улыбнулась через силу... Еще раз оглянулась на Стеллу. - Да она еще и в коротком платье, по щиколотку! Даже выше! В ее-то годы! Люди добрые! – уже с трудом владея собой, в полный голос четко сказала курящая Стелла, надеясь, что Пулеите, эта тварь, ее услышит. – Ведь ни стыда, ни совести! Потаскуха! Пулеите не услышала ее, сквозь уличный гул и гомон. Или сделала вид, что не услышала, или что это не ей адресовано… Как бы то ни было, она взяла своего мужчину под руку и поспешила удалиться, на прощание бросив Стелле ненавидящий взгляд. О, каким же усилием воли графиня Сеттская сдержалась, чтобы прямо здесь не догнать ее, не броситься, не вцепиться ей в волосы при всем честном народе! - Тварь! – только и выдохнула Жю Сет. – Бедный Орхо! И ты, милый, сверху, смотришь на все это паскудство?! Графиня решила это так не оставлять. Она на виду, поэтому совершать необдуманные поступки она не может. Поэтому, едва сдерживая гнев в душе своей, она, расплатившись, покинула кафе, чуть не забыв все свои покупки, и скорым шагом направилась к лавке одежды и нижнего белья, в который уже заглядывала часом ранее. - Добрый вечер еще раз! – поприветствовала она продавщицу. – Скажите, есть ли у вас самое распутное, развратное нижнее белье? Чтобы, извиняюсь, проститутке его было надеть стыдно?! Можно порченное… Самое дешевое. Для дешевки и белье дешевое! Огорошенная такой просьбой хозяйка лавки обещала посмотреть на стеллажах. Вообще-то у нее дешевого товара для соответствующего контингента нет. Но все же робко спросила размер. - Это не для меня, как вы поняли! – строго сказала Стелла и назвала какой-то примерный размер, от балды, представляя себе фигуру Жю Парсе. – Живее! А потом посмотрите пять …нет, десять пар чулок, черных, «тридцатку» и десять пар «двадцатку». Это уже для двух приличных благородных дам и двух приличных молодых девушек. Пояски я у вас уже брала! И еще три пары, «сорок», для почтенной женщины в годах. Нет! Для нее лучше вот эту шляпку! Но самое главное – дешевое развратное белье для одной потаскухи, простите мой иностранный акцент! Обогатившись новыми покупками, Стелла с сумками наперевес, направилась к отделению почты, которое должно было через час закрыться. В прохладном зале ожидания она потребовала коробку для бандеролей. Дальше Стелла принялась за осуществление своей женской мести. В коробку она небрежно бросила дешевую комбинацию, трусы, которые специально продырявила ножницами на месте промежности, бюстгальтер с кружевами, пояс, пару чулок, потом достала из кошелька три тысячных купюры (стандартная цена за час у средней проститутки с собственной комнаткой), специально скомкала, помяла их в ладонях и бросила в ту же коробку. На одной из купюр написала: «БОЛЬШЕ ТЫ НЕ СТОИШЬ, ШКУРА!». Потом, тяжко вздохнув, вынула маленькую фотографию Орхо, размером пять на шесть которую сделала еще тогда, в январе прошлого года. Взяла карандаш, написала на обратной стороне фотографии: «ОН ВСЕ ВИДИТ!» И положила туда же… Затем распорядилась, чтобы почтовики заклеили коробку, написала на коробке адрес, который, увы, запомнила очень хорошо. Адрес отправителя не написала, ограничившись упоминанием номера местного отделения. И распорядилась, чтобы позорную бандероль отправили немедленно, доплатив за срочность лишнюю полную стоимость. Конторщики в синих форменных кепи не осмелились спорить с благородной дамой и уверили ее, что все будет сделано в точности сегодня же. Сделав свое черное дело, разгоряченная дама гордо подняла носик, собрала все свои покупки и зацокала каблучками в сторону выхода… Поздний вечер… Имение Сетт. Стелла в длинной ночной сорочке и с полотенцем на голове вышла из ванной и направилась к себе в спальню. Проходя мимо двери Силве, она решила зайти к ней и пожелать спокойной ночи. Дверь в комнатку девушки была приоткрыта. Стелла, уважая личное пространство девочки, учтиво постучала в дверь: - К вам можно, дитя мое? - Ой! Сейчас! - почему-то засуетилась, зашуршала Силве. - Вы опять рисуете? - Нет… Сейчас! Это уже показалось Стелле подозрительным, и она нарушила-таки личное пространство, войдя без разрешения. В комнатке горела одна неяркая лампочка, озаряя пространство жилого помещения уютным, желтым светом. Силве, одетая в такую же ночную сорочку, как и у графини, что-то лихорадочно прятала под подушку. Какие-то шуршащие картинки или карточки… - Зашла пожелать вам спокойной ночи. Что же вы прячете, сударыня? - Нет … ничего, - смутилась Силве. - Дитя мое, не лгите мне! – насупилась Стелла. – Маленькая ложь, как известно, рождает большое недоверие! - Прошу вас, Ваша светлость, не спрашивайте меня! – моляще попросила Силве. – Пощадите мои секреты! - Ну хорошо, - сделала серьезное лицо Стелла. - Я обещала, что буду уважать ваши тайны, что же, придется соответствовать… Я сделала запрос по поводу вашего наследства. Обещали максимум через три недели, но, надеюсь, что получится и раньше. -Спасибо, Ваша светлость, - кивнула Силве, отводя глаза. - Ну, молю вас, маленькая гордячка, откройте свой секрет! – простонала Стелла, будто у нее невыносимо болел зуб. – Я же такая любопытная! Я же всю ночь спать не буду! Взамен, если хотите, открою вам любую свою тайну. - Ваша светлость … вы не будете смеяться? Поклянитесь! – ответила Силве с большой неохотой, перебарывая себя. - Клянусь! – с готовностью пообещала Стелла. – Сомневаюсь, что вы меня чем-то удивите. Силве, испытывая огромное внутреннее неудобство, достала из-под подушки … стопку конфетных оберток. Стелла едва сдержалась, чтобы не рассмеяться! Нет, нельзя! Только что поклялась! А потом взрослые и дети воспринимают мир по-разному, и абсолютно бесполезная вещь для взрослого может иметь огромное значение для ребенка. Возможно и эти фантики, сложенные в аккуратные прямоугольники, имеют для Силве какое-то сакральное значение. - Ну, прямо скажу, вы меня не удивили, - снисходнительно улыбнулась Стелла. – Каждый ребенок хоть раз в жизни да собирал конфетные фантики! Но я смотрю, они все у вас на одну тематику? Рождение Пророка Хилликия? Хотя нет, есть и другие… - Это не просто фантики, Ваша светлость… - тихо сказала Силве. – Вот посмотрите… Это – мне мама сказала, что я научилась ходить. Это – мы с родителями еще тогда в первый раз съездили в далекую страну… Это у меня выпал первый зуб… Это – первая книга, которую я прочитала сама… А эта, самая последняя, - за месяц до того, как родители сели на этот проклятый пароход… Понимаете? Это детство! То, когда я еще была счастлива… Тут еще много разных фантиков, и про каждый я могу рассказать целую историю! Хотя …уже с трудом наверное… Я уже не все помню… Как будто из прошлой жизни… Вы понимаете меня? - Очень хорошо понимаю, - улыбнулась Стелла, гладя девушку по голове. – А еще они, наверное, до сих пор пахнут шоколадом? - Да, действительно… Понимаете, это для меня как воспоминания …о тех временах. - Теперь я понимаю, почему вы прятали их от меня. Так! Подождите меня! Стелла вдруг вскочила с кровати и помчалась в свою опочивальню. Силве, смахивающая слезинку с носика, с недоумением посмотрела на дверь, думая, что еще такого задумала Черная Ведьма. Впрочем, спустя буквально пять минут графиня вернулась, держа что-то в руках: - Так! Я, конечно, в детстве фантики не собирала, но кое-что из тех времен у меня есть! Вот! Это мои воспоминания! Стелла выложила на простыню перед Стеллой свои «богатства». Здесь была очень толстая книга в твердом переплете на неизвестном языке, бумажная открытка с изображением какой-то женщины, похожей на сказочную королеву, и маленькая фигурка-игрушка из очень легкого материала в виде квадратного домика с заснеженной крышей и желтеньким окошечком. В «трубу» домика была вставлена тонкая железная скобка, к которой можно было привязать ниточку и повесить этот домик, как украшение. Стелла осторожно открыла эту древнюю книгу и стала листать, пока между страницами не стали попадаться засушенные желто-красные листья. - Вот! Это мой седьмой класс, представляете?! – похвасталась графиня. – Я тогда хотела собрать листья всех оттенков. И вот так они и сохранились. Это из куалийского города Нью-Йорк. - А разве бывают такие разноцветные листья?! – удивилась Силве. – Вот чудо-то! - Бывают. Там деревья содержат меньше органических веществ, они не такие сильные, как у нас, и на зиму листья у некоторых желтеют, краснеют и облетают на землю. А весной вырастают новые, зеленые листики. - Красота какая… - открыла ротик Силве. – Жаль, у нас такие не растут! А это что за картинка? - Это из Мексики. Подарок моей мексиканской матушки. Здесь изображена куалийская богиня, Дева Мария. Это она мне на счастье подарила! - Ма-ри-а, - повторила Силве, будто пробуя куалийские слова на вкус. –Ме-ки-ка. Ма-дре. - Ну да! А это – из России. У них там есть праздник - Новый Год. Они справляют его почему-то зимой. И у них есть обычай - украшать специальные деревья такими вот маленькими игрушками. Вот это – моя любимая! Русский старинный домик. Смотришь на него, и так в детство хочется! Это мне моя ihenna подарила. - Очень красиво! – улыбнулась Силве, радуясь, что ее госпожа с ней «на одной волне». – Скажите, а вы тоже скучаете по детству? - Наверное, - уклончиво ответила Стелла. Она убрала в сторонку свои сокровища, положила их на тумбочку вместе с конфетными бумажками Силве и прилегла на кровать, мягко приглашая девочку прилечь рядом. И та не противилась. Она легла рядом со Стеллой, коснувшись лбом ее плеча. А Стелла с любовью аккуратно и нежно поглаживала ей волосы, едва касаясь висков. - По детству скучают многие люди… - продолжала Стелла. – Знаете ли вы, что за счастье в организме отвечает гормон под названием «эндорфин»? Так вот, у детей он вырабатывается в большем количестве. Для детей этот мир в новинку, в удовольствие… Каждый день новые впечатления… Родные люди рядом, все еще живы, все здоровы… И проблемы все еще детские… И жива вера в чудо, в волшебство… Вы знаете, как сильно иной раз хочется стать глупой, маленькой девочкой просто, чтобы вдыхать ТОТ воздух, ощущать ТО солнышко, ТОЙ кожей… Иной раз идешь вдоль школы или детского садика, видишь, как мамы или няни ведут за ручку деток, и … Я не знаю, как вам описать… Даже голова кружится от этих голосочков! И дети тебя возвращают в этот чудесный мир, ты в него как будто заново окунаешься, вспоминаешь что-то забытое, девственно чистое… И нет еще всего того, что тебе предстоит пережить. И вот так задумываешься - а если бы тебе вновь стало двенадцать лет … или десять …,и ты сохранила память из старшего возраста, из своей взрослой жизни, смогла бы я построить жизнь по-другому, чтобы этого избежать? И не могла ответить однозначно… А если построишь, а не станет ли это еще хуже, чем есть? От добра другого добра не ищут, - есть такая русская поговорка. А у нас говорят: «Чужая куча золота на горизонте в туман превращается в трех шагах». - И мама …и папа живы… - тихо сказала Силве. – И все так смешно и просто… Стелла, встревожившись, что Силве сейчас заплачет, легонько прижала ее к груди и поцеловала в лобик. Но Силве только горестно вздохнула и прильнула еще ближе к Стелле: - Тетушка Моане говорит, что детям дорога в Божье Царство открыта до десяти лет безо всякого покаяния. До этого периода человек считается безгрешным. Я не хочу взрослеть, Ваша светлость! Почему люди так меняются? Ведь все люди, даже плохие, когда-то были безгрешными детьми? Что с ними происходит потом? - Вам историю моей жизни еще раз пересказать? – уныло спросила Стелла. – Даже Черная Ведьма не всегда была Черной Ведьмой. Есть у взрослых такое свойство - по ходу жизни пачкаться, мазаться в какой-нибудь дряни, которую и не всегда отмоешь-то… Ему бы остановиться, уйти в баню, отмыться хорошенько, а время ведь не ждет, надо дальше бежать, дальше пачкаться. А вокруг такие же люди, обстоятельства, образуемые такими же перепачканными людьми, как и ты сама… И времени остановиться, оглянуться, переосмыслить что-то просто нет! Да и вроде как незачем - все так живут, все бегут куда-то, все черной краской, даже те, кто не хотел, - чтобы за своего приняли, чтобы не быть «белой вороной»… А потом смотришь на детей и понимаешь, что все жизнь бегал за миражами. Вот только многие понимают это уже слишком поздно… Смотрите на взрослых, Силве, и не повторяйте их ошибок. Хотя бы не все повторяйте, иначе этот порочный круг никогда не прервется… Хотя, мне иной раз кажется, что дети обречены повторять некоторые ошибки взрослых… - А любовь существует? Настоящая любовь?! Рысца сказала, что никакой любви не бывает, что это все сказки… Неужели это так? - Слушайте больше эту Рысцу! – чуть повысила голос Стелла. – По себе других не судят! Ответственно вам заявляю – любовь существует. Самая настоящая, чистая и сильная. Вот только никто не знает, сколько она продлится - год, десять лет или всю жизнь. И никто не гарантирует, что эта самая любовь будет удачной. Иной раз любовь приносит только несчастье. Это правда. Но нормальный человек не может не любить. Это необходимо в какой-то степени, чтобы быть человеком. - А вы любили? – спросила наивная девочка - Увы, - вздохнула Жю Сет. – Целых три раза. Даже, наверное, четыре… И все разы не сказать, что счастливо. - Спасибо вам, Ваша Светлость, - улыбнулась Силве. – Спасибо, что поняли меня. - Спи, моя прелесть! – Стелла дотронулась кончиком носа до виска девушки, испытывая громадное наслаждение и одновременно, мучение, что все это не взаправду. Что НЕ СВОЮ ДОЧЬ она целует. Силве затихла, едва дыша, уткнувшись носиком в грудь графини, как тогда, в первый, страшный день их знакомства. Стелла нежно гладила ее по голове, пока девушка не погрузилась в сон. Осторожно, чтобы не тревожить сон Силве, графиня встала с кровати, укрыла ее одеялом и несколько раз поцеловала в макушку, вдыхая запах ее волос, запах цветов с молоком. Она была абсолютно счастлива, любуясь на спящего ангела. Потом аккуратно сложила девушкины богатства на столик. Забрала только изображение Девы Марии, а домик- елочную игрушку и книгу оставила. - Хотела дочери или сыну передать, да только их у меня все равно уже не будет, - едва слышно произнесла Стелла. – Пусть у тебя останется… А потом Стелла сделала последнее и очень важное дело. Она осторожно разомкнула браслет с маячком, который надела на Силве, лишив ее фактической свободы. Теперь она ей эту свободу возвращала. Браслет она положила на столик, рядом с игрушкой. И так радостно, торжественно стало на душе… Стелла закрыла глаза, представив себе огромное, зеленое поле с разноцветьем под синим небом… Дул свежий ветерок, пахло травами... Розовое гуриассийское солнышко клонилось к закату… И впервые Стелла почему-то ощутила, что мир – это не дорога на кладбище, к всеобщей энтропии, к первобытному хаосу… Что жизнь будет продолжаться и после нее, и после королей и графов, после монархии и после Федерации… Вот так же будут зеленеть луга и цвести цветы, и уже кто-то другой будет любоваться ими. А что останется после них? Воспоминания в вечности? Артефакты, сделанные своими руками? Записи в энциклопедиях? А жители Болхиа так же думали?! Нет, оказывается жизнь можно сокрушить и сломать! Трудно, но можно. Из раздумий Стеллу вывел сигнал комлинка. Звонила Ирина… Стелла покинула комнату девушки, на цыпочках пробежала в свою спальню и только там включила связь. Перед ней возникл встревоженный образ Иванниковой. - Рада вас приветствовать, моя пресветлая донна! – улыбнулась Стелла, делая реверанс в ночнушке. – Решили посмотреть, не хулиганит ли здесь ваша живая игрушка? Но Иванникова не была настроена шутить: - Стелка, заканчивай свои игры, не до них сейчас… Дело очень серьезное! - Что-то случилось? - Да, случилось! Помнишь те картины, которые ты мне присылала. Которые эта твоя Сильвия рисует? - Да, конечно… Думала, ты о них забыла, - небрежно усмехнулась Жю Сет. – Что там такое? Сказали, что нет таланта? Или, наоборот его слишком много? - Да черт с ним, с талантом! – разозлилась Иванникова. - Мой человечек, ну тот, про которого я рассказывала тебе, прогнал твои картины через киберсеть SPLOM. Та по рисункам выдала полный психологический портрет художницы, а также сообщила, что девочка подвергалась насилию, как психологическому, так и физическому.. - Что?! Ты уверена? – У Стеллы сердце куда-то вниз упало. – И давно? Когда это было? - Я тебе сейчас материалы вышлю, - сказала Иванникова. – Сеть сказала, что в период от пяти до четырех с половиной лет назад. - Но тогда она жила у дяди… Ты хочешь сказать, что это он..? - Если бы дело было на Земле, мы бы через врачебно-психологическую комиссию определили Силве на мнемографическую экспертизу, и все сразу стало бы ясно, - ответила Ирина. – Ты в нашем посольстве не можешь справки навести? - Я попробую… - пообещала Стелла. – А это точно? Ваш SPLOM не мог ошибиться? - Мог, конечно… Но вероятность ошибки не более десяти процентов. Поэтому и нужна перепроверка. И главное! – Иванникова даже придвинулась ближе к камере. – Судя по характеру рисунков, она подсознательно чувствует, что ей угрожает опасность и сейчас, в настоящий момент. - У кого, у меня, что ли?! – вспыхнула Стелла краской от стыда, вспоминая первые часы знакомства с девушкой. - Нет… Иначе бы я с тобой так мирно не разговаривала бы. Источник предполагаемой опасности – мужчина, средних лет, предположительно, лысый, темнокожий… - А Эмер Жю Хьяне – смуглый брюнет, но белый, - возразила Стелла. – Я ни одного лысого негра близко не знаю. У меня в доме две темнокожие, но это женщины. - Не знаю. Думай. Может, кто и есть… Или был… Попробуй поинтересуйся у нее, только мягко, осторожно… Не дави на нее ни в коем случае. И ее травма стопы… Не связана ли она с этим агрессивным воздействием? - Ах, она уже спит… Мне бы не хотелось будить ее… Да и потом она вроде бы с каждым днем оживает, обретает силы, уверенность в себе… - Знаешь, сколько в мире бывает случаев, когда абсолютно уверенные и сильные люди срываются в депрессию и даже руки на себя накладывают?! – с очень серьезным видом сказала Иванникова. – Слушай, нам бы как-нибудь отпуск синхронизировать… Если я к тебе в гости как-нибудь прилечу, примешь? Пообщаюсь с твоей этой «доченькой» лично. - Если прилетишь, рада буду тебя принять в своем доме, ihenna. Здесь Стелла слукавила. Ей бы не хотелось, чтобы ее русская любовная хозяйка расхаживала здесь, как дома. Потому что одними чаепитиями не ограничится. И потом, в этом доме она, Стелла, единовластная владычица! А Ирина порушит ее мирок и не обернется даже! - Ир, у нас тут пару дней назад произошел случай… Мне тебе столько рассказать надо… - Ну давай, рассказывай живее, пока Вершинин опять на «ковер» не выдернул… Что-то они в последнее время слишком мной интересуются… ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - * « … А делается это для того, чтобы крестьянские дети не могли учиться. У них ведь весной и летом самая работа в поле!» - Силве озвучила очень популярную версию у местных конспирологов и анархистов, что дворянское сословие, дескать, создает искусственные барьеры для образования простых людей, забывая, однако, что в селах существуют школы, которые учат как раз в зимний период. Образование там, правда, на уровне земного детского сада.