Искры над пеплом. Книга 5. Дочь Черной Ведьмы-II

Система Глизе-433, планета 771/56 (местное название – Болхиа). Военно-производственный комплекс «Заря-21». 13 июля 2335 г. …- Ну же, смелее, смелее, мой рыцарь! – хохотала Стелла, сидя на подушке у спинки кровати и перебирая ножками в черных чулках по бязевой простыне, будто хотела убежать. Она жаждала любви и была одета только в костюм Евы. Кроме поясочка с чулками, разумеется, и парчовых длинных перчаток по локоть, ее украшала длинная жемчужная нить и серьги с крупными агатами. Такие наряды очень заводят молодых мужчин. А вот и молодой мужчина. Лейтенант Фомичев из славного города Владимира, похотливо улыбаясь, вполз, словно изображая голодного русского медведя с пола на простыню, нежно взял в свои широкие ладони Стеллину ножку в шелковой черной оболочке и принялся с жаром целовать ее. Жю Сет это завело не на шутку. Она с восхищением смотрела на мускулистого светлокожего молодого любовника и довольно постанывала, словно стимулируя его к дальнейшим действиям. На Фомичеве были только камуфляжные военные брюки и ремень с электронной бляхой. - Как прикажете, моя госпожа! – улыбнулся Олег, глядя со счастливой улыбкой на смуглую черноволосую гуриассийку-соблазнительницу. - Иди уже сюда, совершенство мое! – застонала Стелла, демонстративно поглаживая перед землянином свои тяжелые груди. А потом даже дотянулась язычком до левого соска и хулигански пощекотала его язычком, дразня молодого парня. – Я теку, как последняя потаскуха! Иди, возьми уже меня, прекрасный молодой бог! Фомичев, поднявшись на колени, добрался до счастливой графини, стоя на кровати, подхватил ее на руки, целуя огромные коричневые ореолы. Стелла обняла его за шею и запрокинула голову, наслаждаясь его ласками. - Сейчас же сними эту гадость! – строго потребовала графиня, имея в виду остатки одежды Фомичева. – Я тебя в парчу, в шелка, в бархат одену! Оценив достоинства обнажившегося молодого мужчины, Стелла, как и положено опытной любовнице, сначала хорошенько потрудилась, чтобы ее воздыхателю было проще овладеть ей, издавая довольные стоны, причмокивания, глядя снизу вверх на своего кавалера абсолютно развратными глазищами. А потом благородная особа встала на четвереньки, прогнула спинку, будто кошечка и повернулась к кавалеру спиной, а также тем, что ниже. - Ну и чего мы ждем?! – простонала графиня, соблазнительно виляя своей роскошной попкой. Олег не стал мешкать. Жю Сет застонала, чувствуя сладкое вторжение и сильные руки на своих пышных бедрах. Это была ее любимая поза, и она, сжимая мышцы влагалища, чтобы партнеру было приятнее, со стонами покорилась воле мужчины. Все сильнее и сильнее он овладевал ей, даря неслыханное удовольствие. Руки любовника уже сжимали ее грудь, гладили спину, живот… Как и положено северному мужчине, Олег был немногословен и молчалив, зато Стелла стонала и визжала за двоих. Она даже опустила голову и стала кусать подушку, чтобы ее крики не услышал весь дом. - Сильнее, Олег! – уже молила она, задыхаясь. – Шлепни меня хорошенько по заднице, как непослушную девку! Ай! Еще! Еще! Так эту стерву! Накажи меня сильнее! Еще сильнее! Да! Да! Не останавливайся, НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, прошу тебя! Да! Да!.. Оргазм подступал все ближе, и Стелла максимально широко расставила ноги, подняв голову и встав в позу гончей собаки, которая берет след по ветру… Еще немного… Еще… И тут, в самый ответственный момент откуда-то с потолка обрушился приятный женский громкий голос, будто падающий от землетрясения потолок: - Семь часов, госпожа Стелла! Пора вставать! Пора вставать! Все померкло… И Жю Сет вдруг обнаружила, что лежит в своей постели, в каюте корабля, а над головой – металлическое перекрытие, крашенное когда-то давно бледно-апельсиновой технической краской. Рядом с койкой мерцала голограмма в виде женской фигурки, которая и вернула несчастную графиню из мира сладких грез в суровую реальность. Всего лишь сон! - Пора вставать, госпожа Стелла. С добрым утром! – поприветствовала бедную Стеллу, зажимавшую подушку между ног, голограмма с интонациями палача-садиста. Состояние у графини сейчас было – врагу не пожелаешь. - Ненавижу! – взревела графиня и запустила подушкой прямо в призрачную девушку. Разумеется, подушка пролетела сквозь изображение и ухнула в противоположную переборку. - С добром утром! Сегодня тринадцатое июля! Прекрасный день для великих свершений! – продолжала издеваться голограмма, укравшая у Стеллы оргазм в самый последний момент. - Чтоб ты провалилась! – застонала Стелла, которой плакать хотелось. - Обычно вы начинаете день с освежающего душа! – подсказала голограмма. - Да уж, спасибо тебе, больше ничего не остается! Ну почему ты, сволочь, меня на минуту раньше не разбудила?! Или на минуту позже?! Не став выслушивать объяснений электронной девушки, Стелла, прикрывая грудь (в одиночестве она старалась спать обнаженной, чтобы тело отдыхало), ринулась в душевую с такой скоростью, будто у нее там пожар начинался. Впрочем, в какой-то степени, это так и было… Десять минут Жю Сет потратила на то, чтобы нагнать свой убежавший оргазм, который, конечно, был гораздо слабее, чем с настоящим любовником. Потом, когда женщина, вдоволь накричавшись, отдышалась и пришла в память под теплыми струями воды, брызгавших со стен и потолка душевой кабинки, на нее набросилась злая кусачая совесть. Даже плакать захотелось. Что же она за потаскуха такая?! Только зимой жениха похоронила, и вот уже вожделеет другого мужчину. А траур еще полгода! Стало невообразимо стыдно перед Орхо, перед его памятью. - Орхо, прости меня! – взмолилась Стелла, прикрывая грудь, словно кающаяся грешница. – Я же тоже живой человек! Ну не я же себе сны заказываю! Кроме стыда, она была порядком удивлена, что, оказывается, мужчина может вызывать у нее такие чувства. А она думала, что к мужской половине человечества охладела полностью. Ан нет… И ощущение во сне были совершенно другими, совсем не то, что с женщинами, особенно в конце - сильными, яркими, волшебными... Видимо, Стеллино нормальное естество еще было живо. Видимо, оно все же билось где-то на уровне яичников и почек, пробивалось, подсказывало ей правильную дорогу… Значит, и с мужчиной она может быть счастлива?! А то она уже махнула на себя рукой, навсегда смирившись с «шелковыми простынями». Но нет, траур по Орхо она выдержит до конца, как положено! Она и сама осуждала городских женщин, которые сходятся с другим мужчиной непростительно быстро после смерти прежнего мужа или возлюбленного. Осуждать-то легко было! Она и так находит утешение с девушками, спасибо ее бисексуальности… Но мужчина, это другое! Это уже серьезно! И если на родине народное мнение еще терпимо к ее похождениям и шалостям с девчонками - ну а какая госпожа не шалит порой со своими горничными? – то, представь она обществу нового жениха спустя всего пять пор со дня смерти Жю Парсе, молва людская ее бы просто на части разнесла. И правильно бы сделала. Приняв душ, Стелла вышла из кабинки и придирчиво оглядела себя, с головы до ног… Вроде, еще ничего… Животик вот только маленький появился, надо бы на диету присесть! Какие-либо косметические операции и процедуры, связанные с хирургическим вмешательством, Жю Сет отвергала категорически. Не по-женски это… А ведь ей в любви заново призналась Иванникова! А дома ее ждет и ловит буквально каждое слово, каждое движение юная Ули. И вот как ей себя назвать?! Шлюха и есть! Потаскуха! Совести нет вообще! И ведь каждой надежду дала, что хуже всего! Не так давно, может, после гибели Орхо, а, может, с появлением в ее доме Силве, Стелла стала отчетливо понимать, что любовь, даже мимолетная – это не просто развлечение. Это ответственность за партнера. А уж коль скоро речь заходит о серьезных отношениях, - это ответственность громадная! А люди, человеческие чувства, – не игрушки, не карты в ее пальчиках! Насколько хрупка человеческая жизнь, насколько быстро рвутся переплетения человеческих судеб, она и сама знала. После посещения города смерти, после вскрытия захоронения казненных, она переменилась раз и навсегда. А Силве? Стелла чувствовала к этой девочке какое-то необъяснимое чувство притяжения…любви или привязанности… Разумеется, это не было связано с сексом. Силве и секс - это даже не смешно! Но Жю Сет была готова поклясться, что испытывает к Силве какие-то чувства, какое-то стремление постоянно быть рядом с ней и заботиться о девочке. Природа происхождения этого чувства были ей совершенно неясна. И в то же время Стелла испытывала к ней … нет, не неприязнь… Раздражение что ли, когда она спорила с ней. Время шло, девочка взрослела, расправляла крылья. Ну и, конечно, гормональная терапия повлияла. Из робкой, забитой девочки возникла девушка с еще каким характером! А Стелла свой-то характер терпела с трудом, а чей-то еще характер в своем доме выносить ей было очень тяжело. Каждую - Ирину, Ули, Силве, - она любила по-своему. Или думала, что любила… А тут еще и нахлынувшие чувства к советскому лейтенанту, когда траур по Орхо еще не закончен… Вот такая вот любвеобильная госпожа! Стелла даже сплюнула от презрения к самой себе. А вот как же она стала такой? Стелла вспомнила те времена, когда ее еще звали Унитой. В школе она была самым обычным ребенком. Даже робким, замкнутым… Потом она потихоньку оттаивала, тоже, как и Силве, обрела язык и способность остро им пользоваться. Только у нее это началось лет в тринадцать, а не в пятнадцать. Тогда же она стала интересоваться и противоположным полом. Именно, ПРОТИВОПОЛОЖНЫМ. Потом, уже в старших классах она разочек попробовала пошалить с одноклассницей, когда им уже было по семнадцать лет. Унита так, правда, и не поняла, что должно было быть, равно как и ее юная партнерша. Пожали плечами, посмеялись, да и разошлись… А еще раньше, во время каникул дома, на Гуриассе, они с двоюродным братом Хорсе пару раз пытались играть в «мужа и жену», но опять же, они так и не поняли, что должно быть. Разговоры о порядке и технической стороне сексуальных отношений в строгом Хилликийском королевстве были строго табуированы и считались уделом бездуховной, распущенной черни. Благородное дитя станет взрослым и там уже поймет, что и как должен делать. До замужества и даже после него, до самого трагического инцидента в ноябре двадцать второго года Унита в общем-то не интересовалась этой темой. Ее муж действительно стал ее первым мужчиной, по-честному… А после того, как ЭТО случилось, Унита была в шаге от суицида и вообще возненавидела мужчин. Зато она открыла для себя другую сторону любви – с женщинами. Эту сторону открыла ей более опытная и искушенная Иванникова. Ирина Геннадьевна Иванникова… Ее спасительница, покровительница, хозяйка души и тела, наставница, когда-то бывшая ей и за сестру, и за мать, и за начальницу, и за самую близкую подругу. Одно слово - ГОСПОЖА, в любом смысле этого слова. Она была с Унитой в те страшные дни и, пораженная жестокостью ее семьи, вышвырнула всех троих из ее палаты, по-русски послав их куда подальше и наказав больше никогда близко сюда не подходить, а то она возьмет в руки оружие и на могильном камне потом напишет, что они были, мать их за ногу, дворяне! Ирина раза три минимум вытаскивала ее с того света. Она знала ее боль, знала каждую клеточку ее тела, все ее боли, все ее сомнения, все ее секреты… Она имела свой персональный ключик к ее сердцу, она же дарила ей сладкие мгновения удовольствия, раскрыла в ней такую чувственность, такую страсть, что прежняя Унита просто перестала существовать. Став ее младшей подругой и партнершей будущая Стелла просто обожествила ее. И даже то, что Иванникова фактически злоупотребила своей добротой и доверием, сделав из нее, по сути, свою сексуальную игрушку, Стеллу нисколько не задевало - по ее мнению, Ирина имела на ее душу и тело полное право. А увлечения Иванниковой нестандартными сексуальными отношениями, в которых гуриассийка была безоговорочным Низом, гармонично соединились в душе будущей графини Сеттской с господствующими в ее представлении феодально-дворянскими отношениями старых времен. И даже после ссоры, даже после того, как девушка стала отвечать на интересы к ней противоположного пола, вызывая агрессивную, неприкрытую ревность Иванниковой, даже после Ириных слов и действий, Стелла-Эстелита все равно оставалась верна ей и ни разу не сказала про нее ни одного плохого слова. И уже потом, будучи уже графиней Жю Сет, Стелла разыскала на тот момент уже депутата Иванникову и буквально бросилась ей в ноги перед всем честным народом, доказав, что ее душа по-прежнему принадлежит ей, Повелительнице. И так будет всегда. И прекрасно. Всегда есть тот, кто ниже тебя, и тот, кто выше. Это нормально. А Иванникова имела для нее статус Сеньоры, Богини. Навечно. Ули… Здесь все проще… Это просто страсть стареющей «шелковой дамы» к молодой, красивой девушке, мимолетная влюбленность… Может быть, замена упорхнувшим на свободу Эйри и Гиане… Это нормально: девушки взрослеют и уходят во взрослую жизнь, к нормальному естеству, к мужьям и детям… Стеллу жутко возбуждала молодая, еще не раскрытая толком чувственность Ули, и никто на свете не понял, что стоило Хозяйке отказаться от обладания этой юной красавицей. Впрочем… На прошлой неделе они опять «вспомнили» былые времена, и Стелла была заново очарована сельской прелестницей. Впрочем, в ту же ночь у нее зародилось подозрение, что Ули что-то скрывает, таится от нее. Она же отказалась от знакомства с землянином Фомичевым… Может, у нее тайно молодой человек завелся, и она боится в этом признаться? Глупая, так ведь и должно быть, тоже тайна! А Фомичев же… Молодой красавец, чем-то похожий на Орхо… Тот же влюбленный взгляд … Влюбленный?! О, богиня, неужели он влюбился в нее, в женщину почти на десять лет старше себя? У Стеллы был дар-проблема - влюблять в себя молодых юношей и девушек, причем она-то к этому и особых усилий не прилагала. Тут что-то природное, наряду с ее «особенностями». Да она и сама предпочитала чистые, молодые, наивные души, которых так приятно соблазнять... Иванникова вон уже в открытую несколько раз Стеллу педофилкой называла! Фомичев – это как будто повзрослевший Орхо, будто бы выживший и попавший под влияние землян, ставший другим человеком, - возмужавшим, окрепшим, закалившим характер. Внешность у Олега другая - волевой взгляд, белая, почти снежная кожа, более широкий, почти вертикально поставленный лоб, широкие, выдающиеся скулы, сильные, тренированные руки… И мягкие, светлые волосы, бритые под короткий «ежик», которых Стелле хотелось коснуться, провести рукой по его макушке… Это был еще один ее пунктик - Жю Сет будоражили. возбуждали белокожие, варварские лица с пшеничного цвета мягкими волосами. Можно сказать, русские, да и вообще люди североевропейского типа были для нее сексуальным фетишем. Джереми был светлым, симпатичным мужчиной, Иванникова – белокожая рыжая варварка, Ули – потомок северных варваров, у нее курносый носик и темно-русые волосы, как у славянки. Для смуглой южной чувственной зрелой брюнетки это была экзотика, приятно щекочущая душу и все, что ниже. Если бы у нее в жизни не было Орхо Жю Парсе, Стелла уж познакомилась бы с уроженцем русского города Владимира поближе, и уж разузнала, что это за Владимир такой, и в честь какого Владимира назван этот город. Ведь Владимир – это еще и русское имя. Но честь ее обязывает хранить верность ушедшему жениху. А уж потом… Да, кстати, а с чего она взяла, что Фомичеву есть до нее, Жю Сет, какое-то дело? Может, это она сама себе навыдумывала?! А сон - это всего лишь сон, и не более. Да и наверняка он уже в курсе, что графиня – женщина, скажем так, женщина с не совсем обычной биографией и вкусом. Мужчины же между собой судачат, обсуждают женщин не хуже, чем прачки или торговки – мужчин. Только вид делают, что они не такие! Знаем-знаем… В таких мыслях, казня себя и оправдывая, Стелла провела весь день. Вспоминала, конечно, детали сна, сладко улыбаясь… Как без этого? Но вот примерно в четыре часа дня грянул гром. - Стелла Альваровна! Вы здесь? Вы не заняты? Разрешите войти?! Это был голос уже настоящего Олега Фомичева, поднявшегося по рампе и галантно просящего внимания графини. А у графини, когда она услышала его голос, сердце чуть из груди не выскочило: - О, Боже! Так, значит, это было предзнаменование?! Жю Сет заметалась по кораблю, как пойманная птица по клетке. Со скоростью света, кое-как замазав тональником первые морщинки на лбу и под глазами, подведя глаза и вставив за ухо в пышные смоляные кудри цветок из вазы, графиня дала добро на вход. Ее руки дрожали, сердце билось, на лбу выступил пот. В последний момент она решила, что цветок в волосах - это какая-то старинная пошлятина, и быстро выбросила его. Присела у чайного столика, одернув юбку до пола, чинно сложив ручки и, как и положено порядочной даме при появлении мужчины, смотря в пол. Впрочем, похоже, что лейтенант Фомичев был смущен не менее. Он тяжело дышал, будто бежал стометровку, его руки постоянно теребили портупею, будто перед генералом. В руках он, кстати, держал чудную веточку из ярко-красного камня. Он отдал воинское приветствие Стелле, вытянувшись по стойке смирно заученным движением и сглатывая слюну. Похоже, в глотке у него пересохло не меньше, чем у Стеллы. - Здравия желаю, Стелла Альваровна! – поздоровался смущенный лейтенант. - Здравствуйте, друг мой! – Стелла, пожалев, что у нее на корабле нет ни одного веера, потому что ее лицо и грудь под платьем огнем горели. Он привстала и почтительно поклонилась Фомичеву, придерживая юбки платья, будто перед князем. – Рада вас видеть! Присаживайтесь! Я сейчас же организую чай! Простите, я не знала, что вы придете… У вас, верно, какое-то дело?! Какая чудная каменная веточка! - Спасибо… Да, не стоит, я буквально на минутку… Это вам! - Мне? – Стелле, опытной распутнице, соблазнительнице молодых девушек и юношей, казалось, что ее сейчас удар хватит от волнения. – Но по какому поводу, господин лейтенант? Я не имею права взять личный подарок без повода от постороннего мужчины. - Нет. У меня есть к вам дело, товарищ графиня… - Фомичев покраснел от смущения, с опозданием снял с головы берет. – Пожалуйста, выслушайте меня… - Я вся внимание, - промолвила Стелла, холодея от мысли, что беседа начинается по тому же сценарию, что и тогда, с Орхо Жю Парсе, когда он рассказывал о своем автомобиле. - Товарищ графиня! Стелла Альваровна! – Фомичев вновь встал, вытянувшись перед Жю Сет, даже берцы его скрипнули. – Позвольте мне … в общем… Позвольте признаться вам в любви! - Что?! – Губы Стеллы задрожали, кисти рук крепко сцепились. – Повторите, пожалуйста, я не ослышалась?! - Стелла Альваровна! – Лицо у Фомичева было напряженным и скорбным, как будто он говорил о тяжелой болезни лучшего друга. – Мы с вами знаем друг друга не так давно, но… Я поражен вашими душевными качествами и вашей потрясающей красотой! Вы мне по ночам снитесь! Я честно вам говорю, влюбился в вас, как мальчишка! Вот говорю, а у самого сейчас сердце стучит… Ну вот так как-то… Я солдат, Стелла Альваровна, пышных фраз говорить не умею! Люблю вас! Выходите за меня замуж, как положено, по всем старым обычаям! Не было сомнений - этот молодой человек говорил сейчас чистую правду. Ошеломленная Жю Сет вскочила с места, прикрывая лицо рукой, прошлась мимо столика, не имея возможности иначе унять волнение. «Как он красив, этот молодой офицер! Такому любая девушка скажет «да»! - проносились с реактивной скоростью мысли в голове Стеллы. – У него глаза Орхо! Тот же взгляд, будто он переродился! А вдруг есть перерождение? Вдруг это Орхо является ко мне второй раз?! Господи, какая чушь! Как же я хочу согласиться … и боюсь… А вдруг, если я соглашусь, Олега постигнет та же участь?! Вдруг я несу горе и смерть мужчинам?! Орхо был мирным инженером, и то погиб, а Олег – военный, рискует жизнью! Вдруг я принесу ему гибель?! Ответственность не пустой звук, я ответственна перед памятью Орхо, и перед этим молодым человеком… Нет, я не достойна его… Я не готова быть женой этого полубога… Да и страшно… Куда уютнее в старой, обжитой безнадежности и ныть… Или..?!» - Так что вы скажете? – Олег с надеждой смотрел на нее. - Олег, вы мне очень симпатичны, поэтому я не буду вас мучать и дам ответ сразу же… - сказала графиня, прикрывая глаза от стыда. Увы, она не видела этого красивого, честного, благородного молодого человека рядом с собой. По крайней мере, наяву… И ей самой было горько от этого. Спустя два часа… Медблок… - Ну, будет тебе! – Испуганная Иванникова гладила по голове Стеллу, которая плакала навзрыд, свернувшись эмбрионом на кушетке и уткнувшись лицом в колени старшей подруги. – Давай я тебе успокоительного дам! Вот дела! И ты отказала ему? - Да-а-а! - провыла Стелла, орошая слезами поверхность форменных брюк Ирины. – Я просто не осмелилась согласиться… Да и траур еще не закончился… Нет, не могу! Иванникова, сама хлюпая носом от сочувствия, подняла графиню и вынудила придвинуться ближе, чтобы ее голова оказалась на уровне ее груди. Ирина гладила Жю Сет, прижимая к груди, как маленькую, целуя в лоб и шепча на ухо слова любви и поддержки. От них Стелла еще сильнее рыдала, высвобождая все свои эмоции. - Ты еще никогда так не убивалась, - сказала Иванникова. – Вот только по этому твоему мальчишке, Царствие Небесное… Ну, а зачем тогда отказывала, раз так рыдаешь? Ты его любишь?! - Не-е-е зна-а-ю! – прохныкала Стелла. – По-моему, да… - Ну, если бы любила, тогда бы точно никаких «кажется» не было, - логично сказала Иванникова. – Пусти, я все-таки пойду тебе капель накапаю, а потом чай пить будем… Ф-ф-у, только что осмотр двух рот был по форме «2-Б», я на секунду только и успела расслабиться. И тут ты влетаешь! Думала, опять что случилось… - Я …понимаешь?.. - затараторила графиня, путаясь уже и в русских словах, и в своей языке, сбив с толку даже переводчик… - Испугалась, что вдруг с ним то же самое произойдет, что и с Орхо… Да и потом, траур еще, а я уже нового мужчину нашла… Грех это жуткий… И вообще… Мне его так жалко было… Он такой славный… Я ему объяснила очень вежливо, что не могу, не имею права… Что дело не в нем… Но он ушел такой побитый, такой расстроенный… - Я только не пойму, а почему ты должна стыдиться своего отказа? – нахмурилась Иванникова, бренча чашками. – Это твое законное право. Они особо не угрызаются совестью, когда у нас за спиной замену нам ищут! - Нет, он не такой! – вскинулась Стелла. - Откуда ты знаешь? Вы и знаете-то друг друга месяца три, не больше… - Иванникова, казалось, беспощадная ко всему мужскому роду, все же несколько смягчилась, - Хорошо, даже если он не такой, это не значит, что ты обязана каждому тут «да» говорить… Видимо, ты не просто так сказала. Видимо, нутро твое, интуиция почувствовала, что не твой мужчина. Бывает такое, что очень хорошие люди друг с другом не уживаются, мне ли тебя учить? - Да, ты права, конечно… - тяжело вздохнула Стелла, подобрав ножки на кушетку. – Но почему-то так тяжело, даже не представляешь! - Ну, хочешь, набери ему, - предложила Стелла, разливая ароматный медовый чай по чашкам. – Скажи, что передумала. - Нет, что ты! – испугалась Стелла. – Это что, игрушки? - Ну, вот видишь? Влюбилась ты просто в красивого парня! – покровительственно, по-матерински сказала Ирина, чуть улыбаясь. – Как девчонка семнадцатилетняя! - Я, оказывается, могу влюбляться в мужчин, - горько улыбнулась Стелла. – Но я больше ни в кого не хочу влюбляться! Перед Орхо стыдно… Перед тобой стыдно… Всем, кто бы не попросил, буду давать отказ! По крайней мере, пока не влюблюсь до такой степени, чтобы он как воздух был мне нужен! - Ну и правильно, - одобрила Ирина. – Нет, ты только не думай… Я все понимаю, что ты замуж хочешь выйти, нормальную семью заиметь. Но ты … это …не торопись… В спешке толку все равно не будет. Так, на, выпей, - Ирина протянула заплаканной графине чашку с ароматно пахнущим средством на основе валерианы. - Я к тебе приду за разрешением, если что, - сказала Стелла, послушно выпивая содержимое, беря в ладони руку Иванниковой и нежно целуя ее. – Моя душа и тело ведь тебе принадлежат… Я хочу, чтобы они тебе принадлежали. - Нет, ну так-то уж зачем? – смутилась польщенная Иванникова. – Ты это, тоже … не заигрывайся… У нас любовь – дело добровольное. Не знаешь - научат, не хочешь, - заставят… Шучу! Ладно, давай сегодня без всего «этого»… Просто иди ко мне… Сейчас успокоишься скоро… Иванникова присела на кушетку и жестом подманила Стеллу. Та, как кошка, прилегла к ней на грудь, ласкаясь об Ирины округлости. Иванникова поймала «кошку» подбородок и нежно поцеловала ее. А потом Стелла, еще вздрагивая от слезных судорог, легла рядом с сидящей Ириной, положив голову ей на живот и погрузившись в свои мрачные мысли. Не только траур и схожесть обстоятельств с прошлыми событиями были причиной отказа Фомичеву. Стелла откровенно испугалась, спасовала перед возможной перспективой отношений с русским молодым мужчиной, потому что считала себя заведомо… ниже и недостойнее русского приличного мужчины, с ее-то биографией! За фасадом высокомерной, сильной, успешной женщины таилась неуверенная в себе хрупкая девушка, жутко неуверенная в себе, когда дело касалось серьезных отношений на новом уровне. Ей заранее было за себя стыдно, как падшей женщине перед лицом красивого и уверенного в себе жениха, и она была просто уверенна, что когда ее избранник узнает о ее прошлом, он неминуемо бросит ее, может быть даже перед алтарем, когда она уже прикипит к нему всем сердцем. Это был ее комплекс, который еще доставит ей хлопот. И Стелле было проще оставаться игрушкой Иванниковой, чем вступить в нормальные, равные отношения, к которым она не была готова никак. А Иванникова со всей искренностью и теплотой гладила свою подругу по черным с курчавинкой волосами понимающе качала головой: - Эх, Стелка, счастливая ты! Молодые мальчишки в тебя влюбляются… Даже завидую тебе немного!