Зорко одно лишь сердце

      Луч цвета недозревшего крыжовника отбросил Его назад, вынуждая падать так долго и так стремительно, как никогда раньше. Мгла пульсировала сотнями глаз, сверхновые рождались и схлопывались во чревах Черных дыр, время искажалось и крутило Его по спирали, показывая зарождение всего. Так продолжалось несколько секунд, а может много сотен лет. Когда Он упал на горячую пыльную землю, то потерял сознание.       Кругом на многие лиги вокруг простирались равнины с короткой травой цвета каштанов, а наверху тускло пульсировала дюжина солнц; их оранжевые лучи отражались от черного океана, волны которого разбивались под гротами не менее закопченных, задубелых утесов. Скалы выглядели гладкими, неприступными и необычайно высокими. Между двумя обломками скальной породы щерилась узкая расселина. Недобрый оскал древнего камня вынудил Его обернуться, но позади сгущался воздух, клубясь туманом, который поглощал далекую рощу, где вытягивались над кронами деревьев то ли исполинские цветы, то ли головы существ. Чтобы не столкнуться с плотным смогом — инстинкт подсказал, что тот опасен,— Он решил идти вперед. У него нет выбора, наверное. Через пару шагов Его смутило что-то в самом себе, и Он ощупал плечи и голову, но тревога вынуждала прислушиваться глубже. Где-то глубоко внутри. Там... Там что-то не так. Неправильно. Неожиданно Его озарила хлесткая мысль, — "Я не дышу." Открыв рот пошире, Он втянул воздух, но тот проходил сквозь трахею туда и обратно, как холодный ветер проходит вдоль пещеры.       Грудь, которая приняла на себя удар непростительного заклятия, перестала вздыматься до момента падения, но Он даже не ощутил последний удар сердца. И теперь, когда Его разум расщепился от осознания, Он закричал от ужаса, практически завизжал, катаясь по горячей почве и терзая себя за волосы и бородку. Он мертв. Она убила Его. И, будто это могло что-то изменить, Он завопил отчаянно, но захлебнулся порывом наступающего позади него смерча. Ветер разыгрался не на шутку, темнота колыхалась облаком, накрывая долину. Ему нужно двигаться вперед, преодолеть расселину и выйти на другую сторону. Может там Его ожидают ответы. Вытерев лицо обеими руками, Он поднялся и побрел в сторону скал, не забывая оборачиваться назад. Когда утесы оказались совсем близко, Он остановился: острия скальных наростов чернели сверху и постепенно рыжели к низу, испещренные рисунками и письменами неизвестного Ему языка. Эти выдолбленные в граните отголоски цивилизации скорее пугали, нежели интересовали Его. На вид камень был гладкий, а на ощупь оказался шероховатый и горячий. Изнутри расселины дохнуло смолой и шафраном. На равнине истерично клубился шторм, обсасывая низкие деревца, вырывая их хлипкие тельца. Он не раздумывая шагнул вперед, во мглу египетских пирамид, и закашлялся, хотя Его легкие не работали. Все страньше и страньше, Господин Белый кролик, не угодно ли выпить чаю? Расселина не петляла, а проходила ровно, освещаясь фосфоресцирующими минералами, и вывела наконец Его наружу, где заметно похолодало. За гротом Он увидел пустыню, усыпанную пурпурным песком, из которого торчали остовы древних существ. Зеленые выщербленные кости исполинов, которые не уступали динозаврам, а может и превосходили их, были погребены глубоко под толщей песка и слюды.       Издалека послышался вопль существа, которого Он не хотел бы увидеть рядом, да и сами алые барханы не внушают доверия. "Они поглотят тебя, затянут внутрь и начнут давить, давить, пока ты не сойдешь с ума." Ему не хотелось спускаться даже на обмылки песка у подножия гряды, и Он раздумывал обогнуть скалу с другой стороны, где темнели холмы, но ощутил давление на запястье. На бледной коже проступила золотая ниточка, которая настойчиво подергивалась в сторону дюн цвета раскаленного металла.       — Нет. Не пойду я туда, — но Он понимал, что магический аркан не сбросить просто так, и выплюнул злобно.— Будь мы на другой стороне, ты бы недолго на мне провисел.       Нитка засияла и дернула ещё раз, настойчивее, и обожгла Его. Совсем немного, но так, чтобы Он не вздумал своевольничать. Ему не хотелось противостоять магическому аркану, и Он неохотно зашагал вперед, ощущая мягкий грунт, а затем утопая мысками ног в переливающемся песке. Крупинки перетекали ручейками, меняли направление и просачивались под остовы костей, чтобы вынырнуть на другом месте. Нитка тянула, а он покорно шел вперед, ориентируясь на береговую линию, от которой Он отдалялся вглубь пустыни. Через пару часов, как Ему показалось, нитка оставила Его в покое. На вершине одного из барханов торчала треугольная шапочка. Он сощурился, облизал губы — слюна вырабатывается, значит и сердце должно заработать! — и увидел очертания зиккурата. Многоступенчатая пирамида зловеще вырастала из пустыни, серея в зачинающихся сумерках, и ветер донес до него запахи сырого мяса, перца и жженого дерева. Какое-то смутное желание поторопило Его, и Он оказался у подножия ступеней быстрее, чем сам того ожидал. На мгновение, всего на долю секунды Его вновь одолели сомнение и страх, но нитка на руке нетерпеливо натянулась, обжигая, и Он подчинился, поднимаясь по изогнутым ступеням на крытую вершину сооружения. Запах свежего мяса сменился на аромат подгнивших кусков печени, сваленных по углам площадки. Их плотным живым ковром покрывали гадкие насекомые с кучей хвостов и непропорциональными головами. Сморщив губы, Он отвернулся и поднялся выше ещё на пару террас по широким ступеням, вдыхая запах ольхи, можжевельника и ясеня. Наверху, то ли в бывшем святилище, то ли в обсерватории, возвышалась тренога с древней чашей, в которой полыхало пламя, пожирающее крошечные косточки. Крысы? Вороны? Ему не понравилось увиденное, но нить теперь не дергалась, она прожигала Его плоть. Скрипнув зубами, Он покорно шагнул вперед и остановился в десяти дюймах от огня. Несколько сверкающих искр с треском вылетели из обугленных поленьев и опалили Его лицо. Так Он пробыл несколько минут, напряжённо всматриваясь в языки пламени — в танце огня мерещилась то обнаженная танцовщица, то прыгающий кролик, то золотые колесницы. Хотелось протянуть руку и схватить мираж, но нить не позволила, сдавив кожу. Он начал ждать сигнала, покачиваясь в дремоте и моргал на огонь, а тот подмигивал Ему в ответ. Когда пламя начало затухать, один из угольков выкатился из кострища и ударился о бортик треноги. Уголек напоминал маленький черепок, и Он молча смотрел на него, размышляя, как поступить, но нить и тут дала подсказку, дергая за руку ну совсем нетерпеливо. Он сморщился, но подобрал маленький уголек с мыслью об ожоге, но предмет не причинил пальцам никакого вреда. А затем Его рука будто сама поднесла уголек к губам и неприятно надавила на зубы. Пораженный, Он открыл рот и проглотил уголек, чтобы застонать от ощущения горячей пульсации внутри солнечного плетения. Как же сладко! Как же хорошо! Его наполнила истинная благодать, и Он засмеялся от своих прежних тревог. Позади треноги на барельефе с крылатыми быками и жрецами находилось грубое зеркало из слюды, и Он направился к нему, ведомый не нитью — она исчезла,— а тянущим сгустком изнутри. Как только Он приблизился, зеркало превратилось в вуаль, которая поддалась давлению и выпустила Его наружу.       Было очень тихо, только откуда-то сверху, из черноты непроглядного потолка капала вода, да порывисто задувал сырой ветер. Откуда тут ветер? Он обернулся и взглянул на зловещую Арку: паутинный кашемир колыхался перед ним, приглашая вновь заглянуть за Изнанку. Он отвернулся, нашаривая на мокром от влаги камне свою палочку, но не нашел. Махнув рукой, Он поплелся прочь, отмечая необычную тишину как вокруг, так и внутри. Ни сердцебиения, ни тока крови, ни дыхания, только медовый, приятный жар внутри. Может Его органы дыхания и крови заработают вскоре? Он пробыл внутри Арки от восьми до двенадцати часов, возможно это побочный эффект. Раз Он не умер от зеленого луча, то по сути, жив? Мертвые не возвращаются обратно, а инферналы не могут думать и повинуются только чужой воле. Он сам видел, как Альбус управлял ими, вынуждая трупы карабкаться из воды на сушу. Ох и мерзкое же это было зрелище...       Раздумывая, Он осторожно спустился по продолбленным в горной породе углублениям, спрыгнул на землю, покрытую тонкой искрящейся изморозью, и увидел перед собой десять дверей. Золотые ручки смотрели вниз, а над каждой сияли надписи на Древнем языке, но Он не смог их прочитать, хотя каждый из Его рода пользовался этим языком. Было в надписях нечто неправильное, знаки расплывались, когда Он пытался сосредоточиться, и Он оставил тщетные попытки. Надо обдумать, куда идти, ведь каждая дверь может скрывать за собой... Нечто. Темнота все еще пугала Его, несмотря на принадлежность к темной стороне, и Он оглядывался на Арку, вздрагивая. Может вызвать напарников? Но метка не хотела слушаться и никак не реагировала на прикосновения. Значит, нужно действовать интуитивно. Тут уголек направил Его ко второй двери справа. За дверью не оказалось ничего страшного, только куча тикающих и скрипящих предметов, отдаленно напоминающих часы. Он поднял один хронометр за цепочку, открыл, посмотрел на время - пятнадцать минут девятого, вечер, - и закрыл, кидая их в карман. С Отдела Тайн не убудет. За стеллажами тикающего хлама притаилась ажурная дверка в погреб, и Он наклонился, держась ладонью за стену, чтобы не свалиться с узких ступеней, ведущих вниз и вбок. Несколько пузатых паучков приземлилось Ему на руку, но Он только прихлопнул их, раздосадовано морщась от ощущения раздавленных хитиновых оболочек. В детстве Его цапнул акромантул, и с тех пор у него с насекомыми разговор короткий.       В конце тоннеля приветливо отворилась дверь из серебра, а за ней на возвышении кружился кофр на энергетической подушке. Вокруг кофра на низких столбиках находились артефакты из минералов и горных пород: кварц, хризолит, известняк и вулканическое стекло. Неожиданно зной внутри сменился холодом, и Он испугался — уголек потух? — а затем внутренности полоснули крюком, и Его швырнуло к подножию ступеней.       — Можно и понежнее... Иду, иду.       Преодолев двенадцать ступеней из чистого золота, Он увидел содержимое шкатулки — на парчовой думке искрился и переливался северным сиянием перстень из метеорита с инкрустацией из мелких драгоценных камушков. Для него перстень казался самым величественным и прекрасным произведением искусства артефакторики. Хотелось надеть Его немедленно, ощутить нежную твердость камня на своей плоти. Дрожа от возбуждения, Он захватил перстень двумя пальцами и натянул на указательный левой руки. В горле засвербело, подкатила желчь, и Он срыгнул уголек прямо в центр шкатулки. Та довольно загудела, а кофр захлопнулся. Кольцо начало распространять по нервным клеткам и сосудам долгожданные импульсы горячего, электрического тепла. Будто на него в морозный день накинули подбитую мехом мантию. Стало гораздо лучше, чем когда Он выходил из Арки, и даже лучше до момента, когда Он упал в Арку.       Он улыбнулся и залюбовался артефактом: неумело ограненный, щербистый и аляписто украшенный, перстень нравился Ему до безумия. По крайней мере он должен обладать каким-то свойствами, возможно, необычайно могущественными. Может они подружатся. Отчего-то Его не волновали скрытые свойства перстня, и Он уверовал в их грандиозный симбиоз. Не просто же так Его вывели из Арки и подтолкнули к артефакту? Он избранный, Ему так и старик говорил, а Альбус никогда Его не обманывал.       А теперь Ему надо выбраться из Отдела Тайн, найти свою палочку и своих союзников, закончить начатое и навсегда сбросить Тома с пьедестала. Не могли же Пожиратели покинуть своего командира так просто? Подумать только! Кудрявая сука не только растоптала все семейные устои, но и посмела выступить против рода. Будь Он на месте Сигнуса, то она не вышла бы из подвала живой. Или по крайне мере в здравом рассудке.       — Аххх, колечко, ну и зачем мистер Уголек подтащил меня к тебе? Давай, отыскивай безопасный путь наружу, наверх. Это важно для нас обоих.       Проклятое Министерство обожает закапываться поглубже под земную твердь. Он и Его соратники вскоре сравняют все правительственные организации с землей, как пить дать! Негоже магам прятаться как крысам, опасаясь магглов, наводить иллюзии и применять Обливиэйт. А старик им поможет, ведь для него так важно уничтожить этого выскочку-полукровку!       На третьем ярусе Ему встретилось несколько невыразимцев, но кольцо то ли невидимым Его сделало, то ли невыразимцы сконцентрировались на своих зельях, но Он проскользнул незамеченным. Двери, арки, тоннели и лабиринты выплюнули Его на цокольный ярус, где горели свечи и находилось множество шкафчиков. Значит, тут невыразимцы переодеваются и оставляют свои вещи. Ему приглянулся шкафчик с именем "Теодор", и Он переоделся в чистую серебристую мантию, брюки и рубашку, мысленно извиняясь перед тем недотепой, который не потрудился закрыть свой шкафчик магией. Свою грязную, пропахшую потом и кровью одежду Он спрятал в ведре для отходов. К глубокому сожалению, ни в одном из шкафчиков, которые Он смог открыть благодаря перстню, не обнаружилось ни одной палочки.       Он вышел через служебный выход, и никто не обратил на Него никакого внимания. На улице капал дождь, смутно намекающий на начало осени, и Он нахмурился: когда Он заходил в Министерство, на улице распускались почки на деревьях и вечер обещал теплоту разгорающейся весны. Неужели так испортилась погода всего за восемь, ну, двенадцать часов?!       — Эй, дядя, не хочешь пройти вперёд? — Он обернулся и увидел двух мальчишек на самокатах, которые держали в руке палку с прикрепленной на ней штукой, напоминающей мобильный телефон, который раскатали скалкой.— Мы тут тикток снимаем, ну! Отойди, мешаешь!       Когда Он заходил сюда, телефоны у магглов выглядели по-другому, а самокаты не ездили сами но себе.       — Дядя, ну свали с дороги!       Он задрожал как от озноба, вгляделся на размытую пестрыми огнями улицу и заметил множество деталей, которых никогда там не замечал: неоновые вывески кофеен, отреставрированное общежитие, светофор с изображением человечка, сквер вдалеке, и прикусил нижнюю губу до крови. Тут не сутки прошли, а месяцы, годы, может десятилетия.       — Мужик, ну просим же!       Дернувшись как от удара, Он озлобленно выпростал руку с кольцом и щелкнул пальцами — мальчишек отшвырнуло на проезжую часть, где по ним едва не проехался огромный фургон. Водитель закричал, выскочил наружу, но Он придавил его дверью, наслаждаясь. Нужно уходить отсюда, авроры могут патрулировать неподалеку, а то и Рыцари... А что Рыцари, может, их всех уже давно нет в живых. И никого нет. И волшебников на самом деле тоже. И Он то ли жив, то ли мертв, а может все вместе, и Его душа дергается на ниточках где-то на окраине лимба.       Ему захотелось кричать, вывернуться наизнанку, чтобы вернуться обратно в воюющий мир, но родной и привычный. Ноги начали двигаться все скорее и скорее, и вскоре Он уже несся не разбирая дороги и все вокруг кусало Его новизной и ощущением горькой потери.       До Гриммо Он добрался на автопилоте — ноги сами привели Его в место, которое Он считал своим домом. Из окон на третьем этаже растекался яичным желтком уютный свет, и Он встал под оранжевый прямоугольник, высматривая в проеме знакомый силуэт. Кто-то ходил наверху, подкидывал малыша к потолку, а затем целовал ребенка, а тот, судя по выражению личика, радостно смеялся. Нет, Он не знал никого, кто мог бы очутиться в Его родовом гнезде с ребенком. Сиротливо прижав руки к низу живота, Он заколебался, но все же подошел к входной двери и постучал тяжелым молоточком в виде головы льва по темно-зеленой двери. Долго ждать не пришлось, Ему открыли почти сразу: на стук вышел немолодой мужчина с забинтованной рукой и натянуто, но приветливо улыбнулся.       — Вам помочь, мистер?       Ему уже никто не поможет.       — У вас видок тот еще. Все путем?       Наверняка мужчина принял Его за наркомана или бродяжку.       — Да вот переехал обратно в Лондон и решил наведаться по знакомому адресу. Когда-то моя семья жила тут, и я решил посмотреть — пустует ли дом. Может смогу выкупить.       Мужчина обернулся на женщину, которая спустилась с малышом на руках и немного обеспокоенно взирала на непрошенного гостя.       — Мы тут уже пару месяцев, дружище. А до этого в доме находилась штаб-квартира ФБР или вроде того. Нам предложила этот вариант девушка, которая получила этот дом по наследству. Родовые узы или как-то так.       Внутри Его мозга взрывались петарды. Неужели Его не было так долго. Настолько долго, как Он и не мог себе вообразить!       — Какой сейчас год?       Мужчина засмеялся и развел руками, переглянулся с женщиной и протянул Ему несколько маггловских купюр.       — Выпей горячего, друг, да проспись.       И перед ним закрылась дверь единственного места, где Он мог оказаться в безопасности, где находились Его верные слуги, преданные друзья и куда наведывался Альбус, когда не хотел собирать их в Хогвартсе. А сейчас тут живут другие люди, и даже если Он выпустит им кишки — для кого-то это несправедливо, но они просто магглы, — ничего не изменится.       Он кружил по Лондону уже несколько мучительных часов и не мог прийти к какому бы то ни было решению: аппарировать не получалось, метка не работала, Патронус не вызывался, и идти Ему определенно некуда — по другим адресам также открывали двери незнакомцы. В какой-то момент Он подумал, что сходит с ума, и завопил, пугая девушку с собакой, когда врезался в кустарник, и пробежал людную Шордич-Хай-стрит на одном дыхании — извините за каламбур, Он все еще не мог дышать по-настоящему.       На повороте перед ним выскочили расставленные на улице стеклянные столики и кресла из ротанга, и Он почти врезался в них, но вовремя затормозил. Даже не запыхался, хотя ноги подкашивались. Никто не заметил Его, а старичок, сидевший снаружи и потягивающий кофе, упрямо не отрывался от газеты. Из-за створок окон, на подоконниках которых стояли искусственные свечи, ракушки и кораблики в бутылках, божественно тянуло густыми, пряными ароматами средиземноморья. У него затянуло внизу живота, и Он попытался вспомнить, когда в последний раз ел. Давно, может пару дней назад. Неожиданно Его одолел дикий голод, казалось, Он может поглотить все меню ресторанчика — судя по исписанному штендеру, оно громадное.       Дверка звякнула десятком колокольчиков, и Он оказался внутри помещения: компания друзей за дальним столиком громко смеялась, несколько парочек за ширмами умильно перешептывались, а девушка у окна смотрела на плоский экран и лениво кромсала чизкейк пластиковой вилкой. Он натянул на себя самый невозмутимый вид и устроился на мягком диванчике в уголке, чтобы улыбнуться симпатичной официантке, которая не могла устоять перед Его харизмой. Ну и перед мощью артефакта, естественно.       — Добрый вечер! Готовы заказать или мне вас сориентировать по предложениям меню?       Не успел Он открыть рот, как девушка восторженно всплеснула руками перед Его носом и принялась без ожидания ответа рассказывать:       — Попробуйте стейк из атлантического лосося или тартар из тунца, не пожалеете! И только сегодня у нас фирменный десерт — шоколадный тарт с ванильным мороженым.       На Его одобрительный кивок попробовать все ее рекомендации, девушка расплылась в искренней улыбке и предложила дополнить выбор бутылкой вина из Сардинии или Тосканы.       Как же Он голоден.       Закуски из тунца, креветок и пармской ветчины оказались идеальными, и Он поглотил их за какие-то десять минут, недоумевая, как магглы могут так прекрасно готовить. Мясо стейка не перебивалось специями, сохраняя первозданный вкус рыбы, и Он застонал, накалывая на вилку хребетки поджаренной на гриле спаржи. Это Его лучшее решение за сегодня — на первом месте находка артефакта, конечно! — а мог бы зайти в таверну и давиться бараньими потрохами или пирогом с патокой.       Когда Он расправился со всем съестным, то изнутри начала разливаться свинцовая тяжесть. То ли приятная, то ли удушающая. Официантка невесомо подплыла к нему, убрала тарелки и осведомилась, все ли в порядке и не желает ли Он ещё вина. Видимо, посчитала Его странным, но состоятельным клиентом и надеялась получить щедрые чаевые. Ну тут она оплошала. У него не было с собой маггловских денег, да и разве чистокровный волшебник станет платить магглам? Они обязаны им всем за то, что ещё живы. Но девушка Ему нравилась, и Он подмигнул ей, раздумывая, а не окончить ли вечер поприятнее, но неожиданно ощутил комок в горле. Как при изжоге, но плотный и горячий как кипяток. Опрокинув бокал с вином, Он вскочил на ноги, крутанулся на месте и выскочил наружу, хватаясь руками за декоративный кедр. Его внутренности закрутило дыбой, а позвоночник пронзило иглами от копчика до основания черепа. Это проделки перстня? Отравление? Мерлин, прекрати Его мучения! Несколько минут кишки и желудок окатывало кислотой от паха до трахеи, а затем Его вырвало на кадку с розовыми цветочками. От облегчения по Его заросшим щекам потекли слезы. Их мясистые листья оказались заляпаны смесью из соуса, жира и волокон рыбы. От этого зрелища Его вновь вывернуло так резко, что Он почти упал в собственную рвоту, но удержался и изрыгал из себя куски непереваренной пищи и желчь, пока не потекло алое. Он даже обрадовался, что внутри него осталась кровь, но нет, мерзкая жидкость оказалась всего лишь вином.       — Мистер, вам плохо? Мне вызвать администратора?       Он указал на официантку рукой с перстнем и попросил забыть обо всем. Она послушно развернулась и зашла в ресторан с отупевшими глазами.       "Ты испытываешь голод другого рода, маг. Тебе не нужна пища, как мне не нужны дары в виде фруктов и злаков."       При звуке голоса изнутри черепа, Его накрыло животным ужасом запертого в клетку зверька, которого окатили ледяной водой: перед глазами запульсировали вспышки, гортань сузилась до размеров наперстка, а ноги превратились в вату и прах. При этом Он не ощутил ни одного удара изнутри грудной клетки. А проклятое кольцо начало гудеть, и Он застонал, не представляя, как избавиться от электрического тока, пронзающего с головы до ног. Затем все резко прекратилось. Видимо, кольцо искало ментальные трещины в Его разуме, чтобы соединиться с ним напрямую.       "Ты не мертв и не жив. Успокойся, волшебник. Теперь ты со мной и я могу одарить тебя великой мощью. Видел, ты хочешь отомстить той девушке, которая превратила тебя в Это?"       — Да, — Он вытер рот тыльной стороной ладони и сплюнул на мокнущую под моросью землю. — Еще как хочу. А ты демон? Крестраж? Что тебе нужно?       Мысли путались, наползали одна на другую, а цветастые отсветы неона и автомобилей вихрились как светлячки, вынуждая осесть на землю и скрючится в защитной позе.       "Хозяин-жаровник, воплощение небесного огня. Древние поклонялись мне долгие века. Моя эманация находится в кольце, которое ты надел. И мы можем помочь друг другу."       — Мне не интересно все это ритуальное дерьмо, колечко. Может выкинуть тебя, а? Или предложишь сделку?       "Королевы потерянных цивилизаций отрезали себе груди и кидали их на раскаленную медь, чтобы надеть меня. Думаешь, мне нужно просить? Ты не сможешь избавиться от меня."       Он чертыхнулся сквозь зубы — от дыхания не валил пар, холод ощущался смутно, — не успел выйти из мясорубки с Рыцарями, как оказался одержим демоном, вот ведь какой невезучий.       "И я не демон, хотя христиане считают меня таковым. Тебе страшно? Не бойся и слушай меня. Ты умер, когда зеленая стрела рассекла твое сердце. Ты умер и не дышишь, твоя кровь застыла в венах киселем, твое сердце не бьётся, но разум и магия с тобой."       — А душа?       Кольцо затихло, раздумывая и считывая Его воспоминания. Он покорился, обреченно опустив глаза на мокрый грунт.       "Ты потерял ее в тот момент, когда перерезал горло той женщине с ребёнком в утробе. Я видел. Нет у тебя души. Но я покажу тебе, кем ты можешь стать, если сольешься со мной. Ты никогда не умрешь по-настоящему."       На мгновение внутри стало тихо-тихо, а затем Он увидел себя сверху и снизу и изо всех мыслимых ракурсов. Трещины в асфальте чернели крошечными ручейками, и Он ощущал их желобки как продолжение своего естества, и мог пересчитать каждую молекулу воды, текущую по дороге, каждый камешек и листик превратились в него или Он превратился в них. Сознание тянулось, и Он видел глазами кошки и крысы одновременно, крича, когда когти настигли жертву, и сам мурлыкнул от наслаждения, пожирая свою плоть. Он был монетой, ржавеющей под залежами мусора, корнями дерева, короедом и жаворонком, темнотой, огоньком на кончике спички и дымом. Его холодная кровь ощущалась закисшим студнем, а сердце перемороженным куском говядины, когда Он превратился в свои органы, молекулы, атомы и кварки.       "Достаточно."       Все схлопнулось, и Он очнулся на скамейке, мокрый и униженный, стучащий зубами. И да, теперь Он точно мог назвать то, во что превратился после выхода из Арки. Он теперь ходячий разумный зомби, Он лич, и черноволосая хитрая сука получит сполна, когда он её отыщет.