***
Томас Уэйну шел двадцать первый год, и он заканчивал последний курс Медицинского Колледжа. С момента убийства его родителей отморозком минуло пятнадцать лет. За это время произошло много чего… Первое — это его первое убийство.Ретроспектива
Томасу одиннадцать, и он стоит у ворот в поместье. На нем легкая футболка и шорты; на дворе октябрь, но холода он не испытывает. Том пристально наблюдает, как в его сторону быстро-быстро бежит девочка, удирающая от взбесившейся собачонки. Именно собачонки, не большой собаки. Маленькая черная собачка. Всего лишь чихуахуа. Совсем не страшная, но девочка сильно испугана. Она подбегает к нему, единственному, кроме нее на улице, и прячется за мальчиком, ища защиты. Собачка резко тормозит перед ними, скалится, тявкает, рычит и пытается прыгнуть на Томаса. Мальчик видит: она хочет его укусить. — Тц! — Томас щелкает языком. Это единственное предупреждение, единственный шанс, который он дает чихуахуа перед тем, как поднять ногу и резко опустить подошву на хребтину собаки. Слышится хруст. Пес издает болезненный визг, последний рык, дергается и замирает. Больше он не поднимется. Девочка переводит потрясенный взгляд на мертвую собачку, потом на Тома. Она больше не прячется за его спину и не боится собачки. Она боится его. Ее глаза широко раскрыты, в них то ли ужас, то ли обвинение, и она медленно пятится от мальчика. — Ты… Т-ты, ты убил его! — Уйди с дороги! Том отталкивает девочку и шагает к дому, сунув руки в карманы шорт. Он ни разу ни оборачивается. Все это время за сценой наблюдает молчаливый дворецкий, пришедший сказать молодому мастеру, чтобы тот потеплее оделся.***
После был психолог с этим идиотским тестом. — Что ты видишь на этой картинке? Том видит на картинке два огромных черных пятна. Пятна крови. Крови его родителей. — Два пятна, — огрызается он. — Что за идиотизм? Зачем мне это? — Тест Роршаха — психодиагностический тест для исследования личности, — терпеливо поясняет врач. — Опубликован в тысяча девятьсот двадцать первом году швейцарским психиатром. — Все, все, — мальчик раздраженно перебивает. — Я понял.***
Потом была ссора с братом. — Томас, ты не можешь сидеть дома всю жизнь! — Брюс был старше него всего на два года, но считал, что у него над Томом имеется почти родительский авторитет. — Да? — Том невесело хмыкнул, вперившись тяжелым взглядом в брата. — А с хера ли? Тут все есть! Еда, вода, интернет. — Тебе нужно общение! — отрезал Брюс. Он был разъярен. О причине, по которой три года к Томасу ходил психолог, он узнал только сегодня: его брат убил собаку. Убил, черт возьми! И что сделал Альфред? Ничего ему не сказал. Решил, что так будет лучше — оставить Брюса в неведении. — Было бы с кем общаться. Там все идиоты, — сухо бросил Томас. Он и сам был крайне раздражен. А как не быть? Его дверь была закрыта на ключ, но к нему ворвались без стука, без спросу, так резко, что он выронил книгу. Он даже не запомнил страницу, на которой остановился. И не удивительно — в книге их было полторы тысячи! — Том, это ненормально — убивать собак… да вообще убивать! Не-нор-маль-но! — последнее слово Брюс произнес четко и раздельно. Новости до сих пор не укладывались у него в голове. — У нас вообще ничего нормального нет, Брюс, — глухо отозвался Томас. — Кхм, — Брюс был взбешен. Молчанием Альфреда, поведением Томаса. Всей ситуацией. Полным безразличием брата к поступку, совершенному три года назад. Будто речь шла не об убийстве, а о разбитой нечаянно тарелке. У них на глазах убили родителей. Как Томас мог относиться так к смерти другого живого существа? Как у него поднялась рука убить?***
После Медицинского Томас решил пойти по стопам отца — учиться на хирурга. В Колледже большим количеством друзей он так не обзавелся. Был, впрочем, один парень, уже выпустившийся, но помогающий пожилому профессору. Звали его Чарльз Макнайдер. Высокий голубоглазый блондин с вечной легкой щетиной на лице. Неизменный его ежедневный атрибут — круглые, черные солнцезащитные очки. Он носил их даже в помещении. «Потому что так круче, ” — выражался он. Чарльз был на год старше Томаса, и являлся неплохим хирургом. Он-то и стал его первым и лучшим другом. Они могли часами сидеть на подоконнике в аудитории и обсуждать детективные фильмы и книги. Их излюбленным занятием было, не досматривая кино, самостоятельно строить догадки о том, кто убийца. Чарльз в шутку всегда вносил в список подозреваемых дворецких, даже если таких персонажей не было. «Странные они,» — шутливо аргументировал он, — «ходят в своих строгих костюмах, и видишь их лишь раз или два за весь сюжет».***
Заканчивался последний год его обучения, шло время экзаменов. Томас проводил с Чарльзом больше времени, чем обычно: тот помогал ему с пройденным материалом. Это утомляло, но приносило плоды. Его друг много знал. Томас находился в своей комнате. Сняв с себя черную рубашку, он завалился на кровать и покручивал в голове весь пройденный материал. — Э-э-эх, сейчас бы сигаретку, — протянул Том, но не шелохнулся: он устал, и подниматься с постели было решительно лень. Его разморило. Удар застал его врасплох. Удар резкий, на секунду ослепивший его. Били чем-то тяжелым. Из носа брызнула кровь. Томас попытался встать, но в горло вцепились и начали душить. Перед глазами потемнело и заискрило, стало не хватать воздуха. Он сипел и пытался сбросить с себя противника, но сил не хватало: от слабости, усталости и асфиксии. Они боролись с минуту, а потом с грохотом рухнули с кровати на пол. Хватка на горле на мгновение разжалась, и Том, хватая ртом воздух, шатко вскочил на ноги, потрясенный и потерянный в пространстве. Сориентироваться он не успел: на него снова набросились, на этот раз сзади, попытавшись взять шею в хват. Он запаниковал, кинулся на стену спиной, силясь впечатать в нее силой противника, сбросить с себя, вырубить… Не получилось. Нападающий извернулся, и вместо него Томас со всего маху спиной ударился в стену. Глаза начали закатываться, сознание уплывать. А потом голова раздалась резкой болью. Перед глазами поплыло. В сознании вспыхивали картинки, как в кино, быстро сменяя друг друга. Война, мёртвые дети и женщины. Враги, прикрывающиеся ими. И он, убивающий их сам, потому что у него не оставалось выбора, кроме как стрелять. — Это приказ, Саш, Это приказ, — голос его сослуживца. Откуда он знает его?.. Картинка резко меняется, меняется фильм. Он видит Бэтмена и других героев, но не знает, откуда ему известны имена. Видит некоего Человека-Паука. Снова темнота, и перед глазами тренировки, долгие, изнурительные тренировки в армии, тренировки в какой-то секции, бои без правил, потом бокс и тхэквондо. Он видит себя со стороны. И каждый раз по-разному. На войне он — солдат с русыми волосами и зелеными глазами. Фильмы смотрит чернокожий парень, а тренировки — женщина азиатской внешности. — Том! Том, живи! — издалека, как сквозь толщу воды, его зовет далекий голос Чарльза. В нос ударил неприятный запах нашатыря, и Том распахнул глаза. Повернув голову, он увидел подле себя свою бывшую девушку. Бывшую, потому что он изменил ей. Изменил с ее собственной матерью, когда та приехала проведать дочь. А прямо перед ним сидел его лучший друг. — Что это за херня? — сипло проговорил Томас. Горло саднило от удушья.