Тараканьи бега

      Вдруг невдалеке послышались торопливые шаги и голоса. Среди мужских голосов выделялся один женский — властный и хрипловатый, показавшийся Алисе знакомым. — Тьфу, Пугачёва явилась, — поморщился небритый Сойер. — Вон и Валентин с ней, мастер читать воспоминания… Видно, Аллочке доложили, что у нас здесь странности. Ну нафига она такая ответственная начальница… Здравствуйте, Алла Борисовна!       Ну всё, трындец Кире, подумала Алиса, наблюдая, как по каменному коридору приближается величавая дама с рыжими локонами, а с ней — несколько технических работников шоу и низкорослый усатый киборг с протезом кисти — Алиса видела его ещё вчера, на донгородской площади. — Та-ак, что здесь у вас? — осведомилась Пугачёва, пробегая цепким взглядом по игрокам и хранителям.       Слава, заметно занервничав, отодвинул юную Киру себе за спину и пробормотал: — Алла Борисовна, а у нас здесь труп… игрока… человека. — Что ты там блеешь, Славик? — Пугачёва отвела напряжённый взгляд от тела Виталия, лежащего в луже блевотины у стены. — Валентин, загляни-ка в душу нашему коллеге Славику, чтоб не терять время на беседы и разъяснения.       Низкорослый киборг поправил усы и невозмутимо направился к Карелину. Тот попытался протестовать, но Валентин поднял руку с протезом — тонкое металлическое запястье тут же удлинилось, кисть стремительно потянулась вверх, и усатый, схватив Славу за волосы, резко запрокинул его голову. Карелин шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и замолчал, зажмурясь. Алиса вздрогнула. Валентин был, пожалуй, единственным, кто хоть немного смахивал на киборгов из донгородских страшных сказок. Молчаливый, хладнокровный, без тени эмоций на лице, ещё этот жуткий протез… Наконец Валентин опустил свою металлическую клешню, вернулся к Пугачёвой и негромко сообщил ей: — Я вам скинул его воспоминания, просмотрите. — Ага, сейчас ознакомлюсь… — Алла Борисовна прикрыла глаза и через пару мгновений заключила: — Очень, конечно, неприятная и трагичная ситуация. Но чего ты так волнуешься, Славик? По рассказу Киры получается, что Виталий сам виноват в своей смерти и вообще из жизни ушёл добровольно. Я не вижу смысла тащить на Трибунал кого-то из ангелов.       Алиса поочерёдно переглянулась с каждым хранителем, но лица у них были одно другого тупее: никто не понимал, в чём дело. Вывод Аллы Борисовны заметно противоречил словам юной Киры. Может быть, Пугачёва решила прикрыть своих подчинённых, чтобы они избежали наказания? Или она увидела какие-то фейковые воспоминания вместо настоящих?       Валентин просмотрел память самой Киры, и Пугачёва заключила, что мол, девочка не врёт, этому Виталию действительно снесло крышу и он, зная о своей аллергии, осознанно покончил с собой с помощью арахисового батончика. Алиса, несмотря на трагичность и напряжённость момента, чуть не заржала. — Звучит как полная чушь, — заметил Валентин, приглаживая усы. — Но я только что видел эту сцену собственным внутренним взором… И в целом согласен, что явных поводов вести кого-то из хранителей на Трибунал у нас нет.       Алисе показалось, что на последних словах в его голосе мелькнуло нечто вроде огорчения. — Отлично, закроем эту тему, — слегка торопливо произнесла Пугачёва. — Уберите труп, разберитесь, почему на этом участке не работают камеры, и можно приступать к съёмкам второго эпизода шоу, из-за смерти одного человека нельзя отменять такое глобальное мероприятие. И я так думаю, будет лучше, если широкая аудитория даже не узнает, что изначально игроков в этом выпуске было четверо. — Вы серьёзно хотите всё это дело совсем замять? — поднял брови Валентин. — Но… — Говно, — отрезала Пугачёва. ***       Игра действительно продолжилась. Первое испытание успешно прошли все, кроме Виталика, и теперь и Марк, и Зоя, и Алиса могли перейти ко второму этапу. — До сих пор не верю, что с Кирой всё обошлось, — покачала головой Алиса, когда возвращалась с Мифом в свою точку лабиринта. — Вроде бы она явно виновата: не изучила индивидуальные особенности подопечного… — Чш-ш! — одёрнул её Миф, воровато огляделся на мрачные стены и чётким шёпотом заговорил: — Здесь два варианта. Во-первых, у меня есть версия, что Пугачёва захотела нас прикрыть, что вполне вероятно, учитывая её деловые отношения с родителями каждого хранителя. Вот только Валентин, эта машина убийств, этот мертвенный голос справедливости, вряд ли стал бы подыгрывать Алле Борисовне. Так мы переходим ко второй версии: дядька Валя, пробравшись в память Славы и Киры, обнаружил там ложные воспоминания. Замечу, что у Валентина мощнейший опыт чтения памяти, он раньше служил Трибуналу и допрашивал подозреваемых киборгов. Говорят, он безошибочно определял, что в голове подозреваемого вместо реальных воспоминаний какая-то фальшивка, и пытал его до тех пор, пока не обнажалась истина. А в нашем случае, похоже, фейковые воспоминания оказались настолько искусными, что сам Валентин схавал и не поморщился. — И откуда же взялись эти воспоминания? — прошептала Алиса. — Я тоже задаюсь этим вопросом. Ведь чтобы создать более-менее правдивую обманку, нужно потратить немало времени, не говоря уж о том, что обычно для этого дела используют компьютерные программы. Но есть ещё одна странность — это вышедшие из строя камеры. Каждая из них могла бы в красках и звуках запечатлеть, как и почему на самом деле погиб Виталик. А тут вон как удачно все звёзды сошлись… Валентина явно насторожило отсутствие видеозаписей, но, если Алла Борисовна не позволит ему развить эту тему, то всё действительно обойдётся. — И какой вывод ты можешь сделать? — Ну… — Миф замялся, неловко потрепал кудряшки. — Я сам агностик… Но моя мама с уверенностью сказала бы, что в это дело вмешался великий Гор. — Гор? Божество, которое, по мнению горианцев, сотворило мир, людей и высших существ — киборгов? Которое, как верят горианцы, любит каждое своё творение и ведёт его спасительным путём, иногда явным образом вмешиваясь в ход событий? — блеснула познаниями Алиса. Ей в своё время довелось выслушать немало проповедей от верующей соседки, тининой бабушки, и несколько раз сходить с ней и Тиной в церковь великого Гора. В горианском богослужении Алиса ничего не смыслила и ей было бы ужасно скучно, если б рядом не стояла с видом благочестивой молитвенницы Тина, которая, как было Алисе очень хорошо известно, за пределами церкви любила читать откровенно развратные гейские фанфики и прочую душегубительную литературу. Алиса смотрела тогда на Тину и угарала с того, как талантливо та играет перед бабушкой роль смиренной праведницы. — Ага, — кивнул Миф, заметно обрадованный, что Алиса со знанием дела поддержала тему. — Мне мама в детстве постоянно читала истории из горианского Священного Писания. Отец возмущался, мол, не забивай ребёнку память бесполезными сказками, а мама аргументировала это тем, что изумрудная молодёжь, то есть дети богатых киборгов, должна быть всесторонне образованной, в том числе шарить за официальную религию нашего государства. Скажу честно, сейчас я благодарен маме за то, что она мне на каждый день рождения дарила файлы с разными книгами… Извини, что-то я отвлёкся, мне иногда так хочется просто поговорить о книгах… Так вот, ситуация с отключёнными камерами и ложными воспоминаниями неплохо вписалась бы в список чудес великого Гора. Вот только пока неизвестно, зачем он вмешался.       Они постояли посреди лабиринта, уставив глаза в небосклон, который сливался со стенами и казался таким же безжизненным. — А разве камеры не записывали сейчас эти твои речи? — шепнула Алиса. — Эти камеры не настолько круты, чтобы на записи можно было различить шёпот, — пожал плечами Миф. — А если в игре действительно появился Гор, то волноваться тем более не о чем. Готова ко второму испытанию? — продолжил он уже в полный голос. — Тогда держи творожный сырок. Как же я рад, что у тебя нет никаких аллергий.       Алиса съела сырок и обнаружила себя в тесном полутёмном коридоре. Были непонятны две вещи: куда идти и почему на ней костюм самурая. Подумав, что у самурая нет цели, только путь, Алиса двинулась вперёд. Вскоре коридор упёрся в большие бархатные шторы, через которые просачивалась полоска света. Алиса раздвинула шторы и очутилась у края цирковой арены. Здесь было тихо: безлюдный зрительный зал, пустая арена. Алиса вспомнила, как бабушка Тины таскала её вместе с внучкой на выступления бродячего цирка, не только по церквям же ходить. Алиса говорила, что её тошнит от странного неестественного смеха размалёванных клоунов и от мерзотного запаха зашуганных дрессированных зверей, а тиновская бабушка качала головой и изрекала, что цирки нельзя не любить, ведь вся жизнь человека — это цирк одного клоуна.       Не успела Алиса поразмыслить, что ей делать дальше, как на арену стремительно выскочил огромный чёрный волчара с горящими красными глазами. А с другой стороны, навстречу ему — такого же размера волк, только белый, с ослепляюще-синим сиянием очей. Они сошлись в центре арены и закружились, осматривая и обнюхивая друг друга. Алисе вспомнился омегавёрс, про который так любила читать Тина и однажды решила сама написать фанфик про любовь двух альф, а бабушка нашла эти черновики и повела Тину на принудительное лечение к знахарке, сказав, что её чистую целомудренную внучку кто-то сглазил, а против такого рода зла церковь не поможет. После лечения Тина не бросила читать и писать запрещёнку, но стала хитрее и осторожнее, даже начала иногда нагло врать бабушке.       Так вот. Увидев, как обнюхиваются два волка на арене, Алиса обречённо подумала, неужели ей придётся наблюдать сцену соития двух грозных альф… Но волки причинили ей душевную боль по-другому. Чуть отойдя друг от друга, они продолжили, зыркая глазищами и клацая зубищами, неспешно и напряжённо кружить по арене. Вдруг чёрный волк раскрыл пошире хищную пасть и, брызжа слюной, промолвил хриплым, злым человеческим голосом: — Так это не постирония? Белая, ты рили веришь, что в этом грёбанном мире есть любовь и что ты однажды встретишь человека или киборга, который будет о тебе искренне заботиться и вместе с тобой построит уютный райский шалашик тихого счастья?       Белый волк грациозно вскочил на бортик арены и почти весело отозвался: — А ты вон, Чёрная, угарала над Тиной, называла её тлёй зашуганной, а сама чем лучше? Забилась в грязный тёмный угол, гниёшь там заживо и смотришь на всех как таракан на тапок, никому толком довериться не можешь. Ты сама себя на дно тянешь своим депрессивным мировосприятием, нытьём своим. А жизнь — она ведь как нетронутая детская раскраска, и ты вольна решать сама, сделать картинку яркой или мрачной.       Алиса сделала вывод, что это не волки, а волчицы. И что они явно кое-кого символизируют… — Ар-р-ргх! — Чёрная волчица подалась вперёд, но зубы её схватили только воздух: белая уже слетела с бортика и плавно переместилась чёрной за спину. Чёрная затравленно, почти беспомощно огляделась и, найдя соперницу, визгливо закричала: — А я, может, и считала свою жизнь прекрасной! Даже в этом приюте обоссанном радовалась херне всякой! Знаешь, как меня там называли? Солнышком ласковым, блэт! Типа, всё вокруг плохо, а со мной поговоришь, и на душе легче становится… Всё было здорово и весело, пока этот козлина мне всунуть не попытался! Не будь его в моей жизни, разве я бы сейчас шарахалась так от мужиков, разве видела бы в каждом из них угрозу? — Это всё оправдания! — сверкнула синевой глаз белая волчица. — Ты просто ленишься трудиться, расти над собой и прорабатывать свои травмы, ведь гораздо проще поставить на себе крест, бездействовать и упиваться собственными страдашками. О-о, Чёрная, я вижу слёзы на твоих глазах! Но это злые слёзы. Мол, мне страшно и больно, меня жизнь обидела, пожалейте меня, но решения проблем не предлагайте, твари! — Ну неужели ты правда… — Чёрная понизила голос и подошла к белой вплотную, так, что они столкнулись носами. — Неужели правда веришь, что ты когда-нибудь будешь счастлива?       Белая волчица повернула голову и посмотрела прямо Алисе в глаза. Спросила: — Алиса, ты ведь веришь в это, правда?       Алиса крепче сжала в руках катану. Вспомнилась притча, когда-то услышанная в приюте. Про то, что в каждом человеке живёт два волка — белый и чёрный. Типа, добро и зло, радость и тоска, саморазвитие и саморазрушение. Волки эти вечно борются, и побеждает тот, которого человек больше кормит. Судя по алисиным волчицам, она обеих щедро закармливала, не решаясь выбрать одну из двух, и теперь они легко могли наброситься и растерзать её.       Вокруг послышались крики, хлопки, свист. Алиса подняла голову и обнаружила, что трибуны полны народу. Нарядные весёлые люди с холёными лицами, похожие на тех, что были на свадьбе в первом испытании. Алису кто-то толкнул в спину, и она очутилась на арене. Волчицы замерли, глядя на неё. Отчаянно полыхающие огни красных глаз, ровное сияние синих. Катана дрожит в потной руке. Серьёзно, ей нужно сражаться? Или что? — Алиса, — вкрадчиво, почти ласково позвала белая волчица. Её тихий голос почему-то был отчётливо слышен среди шума зрителей. — Ты будешь счастлива, ведь так? Ты веришь, что найдёшь любимое дело, и любимого человека или киборга, и будешь наслаждаться жизнью, и сумеешь научиться всему, чему только захочешь, не так ли? Ты веришь, что достойна всего этого? — Алиса, это же не так! — умоляюще взвыла чёрная. — У тебя нет ресурса на то, чтобы учиться чему-то новому и радоваться жизни! Твоя задача — просто как-нибудь пережить эту жизнь и сползти в небытие, а счастливы и успешны могут быть только те, кто рождён с тапком в руках, те, у кого нет серьёзных душевных травм и есть поддержка близких! Алиса, ты согласна со мной, верно?       Они медленно двинулись в сторону Алисы, и она поняла, что сражаться ей не придётся. Ей нужно только сделать выбор между двумя волчицами, избрать один путь и зашагать по нему, не кидаясь из крайности в крайность. И тут вроде думать нечего: надо вставать на сторону добра, радости, созидания. Но действительно ли Алиса верит, что может стать счастливой, успешной, свободной и любимой?       Волчицы одновременно прыгнули. Алиса машинально махнула кривым самурайским мечом, борясь с желанием сделать харакири, и метнулась в сторону. Волчицы то пытались наброситься на неё, то грызлись друг с другом, а трибуны ревели, и Алиса подумала о том, что помощи ждать неоткуда, а сама она не справится, вот и смертушка… Стоило Алисе так подумать, как на неё прыгнула чёрная волчица, надавила тяжёлым телом с липкой грязной шерстью, клацнула зубами у самого носа, потянулась ближе… Кто-то схватил Алису за плечи, потянул на себя, и всё исчезло: цирк, волчицы, самурайские одежды; стихли вопли на трибунах, и Алиса искренне обрадовалась серым стенам лабиринта, спортивному костюму цвета поноса и взволнованному Мифу с очами навыкат, который отстранился и сказал виновато: — Извини, мне пришлось тебя коснуться, потому что иначе я бы не смог вытащить тебя из иллюзии в реальность. Капец жёсткое испытание получилось, я аж испугался, что тебя правда сожрут, вот и вмешался. Но ты хорошо держалась. Я считаю, в третий, финальный этап тебя допустят. Его будут снимать завтра, сейчас вон темнеет уже.       Алиса глубоко вздохнула, успокаиваясь. Попросила: — Дай руку, помоги встать. Пожалуйста.       Миф наверняка удивился, но молча выполнил просьбу.       Умного вида киборги, которые обитали в одной из палаток в центре съёмочной площадки, тщательно проанализировали второе испытание каждого игрока и пришли к выводу, что исключить из игры следует Зою. Она ничуть не огорчилась, скорее наоборот: больше ничто не отвлекало её от общения с Сойером, который теперь должен был помочь ей устроиться в Горгороде. Они в обнимку ушли со съёмочной площадки. Оставшиеся же два игрока со своими хранителями, а также жюри и технические работники, остались ночевать здесь, в палатках. С Алисой в палатке была молодая киборгша-программистка, которая заснула прежде, чем Алиса начала с ней диалог. Точнее, не заснула, а мгновенно отключилась, нажав на какую-то кнопочку.       У сознания Алисы не было кнопки «отключить», и она долго лежала без сна, пялясь в потолок палатки и вспоминая события этого долгого, дофига насыщенного дня. Испытание со свадьбой, за которое киборги в жюри её похвалили, мол, молодец, выбираешь себя и свои желания, а не выходишь замуж за рандомного девчоночьего кумира; испытание с волчицами, после которого у Алисы что-то в голове перемкнуло в лучшую сторону; бедная девочка Кира, только-только заступившая на работу своей мечты и сразу допустившая ошибку, которая стоила человеческой жизни. За Кирой ещё днём, сразу после разбирательств по поводу тела, приехал отец. У девочки был такой вид, будто она из киборга стала роботом — совершенно безжизненное лицо, механические движения… Алиса тогда проводила взглядом тёмно-зелёную машину с затемнёнными стёклами, увёзшую Киру, потом посмотрела на стоящего рядом Славу. Он тоже казался совсем поникшим. — Кира для меня как сестрёнка, — поделился Карелин, увидев, с каким сочувствием пялится на него Алиса. — Мы давно живём на одной улице, я с ней маленькой нянчился. Она с раннего детства мечтала хранительницей стать, а теперь вон чего…       Какой же Слава милый, когда не притворяется мудаком, подумала тогда Алиса и поспешила отойти, чтоб не дать этой мысли развиться.       А ещё Алиса весь день сегодня вспоминала Тину и её бабушку. С этими двумя она тесно общалась целых полтора года — с тех пор, как выпустилась из приюта и поселилась в какой-то убогой каморке неподалёку от харчевни, куда устроилась официанткой. Алиса чем-то понравилась своей пожилой соседке, и та доверила Алисе важное дело: устроить её внучку Тину официанткой в ту же харчевню и приглядывать за ней. Алиса устроила. Общались они с Тиной очень много: на работе, дома, гуляли вместе по донгородским достопримечательностям типа загаженной речушки и заброшек — раньше домашняя Тина и мечтать не могла о том, чтоб посещать такие места. Рядом с Алисой Тина явно чувствовала себя максимально комфортно и без умолку, во весь голос, трещала про Пэйтона, аниме, омегавёрс, гейские фанфики… Однажды Тина даже попыталась проявить к Алисе нечто большее, чем дружескую симпатию, но Алиса пресекла это твёрдо и однозначно, рефлекторно схватив сковородку, которой в своё время огрела некоего козлину… Близкие подруги, почти сёстры — и всё, дальнейшего развития отношений не надо.       Интересно, как бы всё-таки Тина вела себя на «Тараканьих бегах»? Ведь Алисы бы рядом не было, и не было бы бабушки, а без них Тина всегда становилась беспомощной и крайне уязвимой… Наверное, это к лучшему, что Тина не попала на шоу. И, наверное, хорошо, что вместо неё здесь оказалась Алиса…       А ещё Гор, который, по предположению Мифа, вмешался в игру. Алиса хотела поразмышлять, для чего великому божеству могло бы понадобиться выручать изумрудную молодёжь, но вместо размышлений на ум пришла только картинка из далёкого младенчества: её укачивает грубоватая приютская нянька и хрипло, совершенно немузыкально напевает простонародную молитву Горюшке… Алиса попыталась вспомнить слова, но не успела, заснула.