пиупиу

       Следующие несколько дней — сплошная пытка. Хван проводит все выходные, поглядывая на свой телефон, проверяя, заряжена ли батарея, включён ли звук. А в промежутке он даже пытается убедить себя, что, возможно, он просто немного запутался из-за разрыва.       Потому что, ну правда, кто же так влюбляется с первого взгляда? В парня, которого он даже не знает? Наверное, он просто был в отчаянии, вот и всё. Он даже специально попытался пристально смотреть на Чана, когда тот выходил из душа, когда Хван остался ночевать у него в субботу, и... Ничего. Объективно Чан — подтянутый, хорошо выглядящий парень. Чисто образец. Значит, если бы Хван был би, он бы что-то почувствовал, правильно?       Когда телефон Хёнджина всё-таки звонит в воскресенье вечером, он падает с кровати, размахивая руками, чтобы схватить его с прикроватной тумбочки, а затем должен обучить себя искусству ждать.       Ли Феликс.       Просто увидев его имя на экране, Хван отчаянно пытается обрести самообладание. Он смотрит на экран так долго, что понимает, что он тупица, потому что вызов перешёл на голосовую почту.       — БЛЯ—      — Хёнджин! ПОТИШЕ!     — ТВОЮ Ж СУКА МАТЬ!        — ХЁНДЖИН. ЯЗЫК.       После нескольких минут ругани и криков с его опекуном внизу, Хван сидит за своим столом, нервно постукивая пальцами, пока идёт гудок.     — Алло?      — Ли-кун! — Хван звучит спокойно, собранно, очень хладнокровно. — Я увидел твой пропущенный.       — Прости... я не вовремя? — Хван отмахивается, а потом вспоминает, что Феликс как бы не видит его.       — Не-не, я просто был в душе, — вот так. Представь этот образ у себя в голове. — Ты решил по времени?       — Думаю, по средам и воскресеньям, ты не против? У меня тренировка в другие дни.       — Да, прекрасно! Значит, увидимся в эту среду?       — Угу. В четыре часа нормально будет? Я напишу тебе свой адрес.       — Меня вполне устраивает!       На следующее утро, будучи президентом школьного совета, Хван перенёс все их заседания со среды на четверг. Был скандал, но надо же чем-то жертвовать.       Когда директор спросил, а какого, собственно, хрена, Хван ответил, что он будет отсутствовать из-за "серьёзных семейных обстоятельств", и, возможно, подразумевал (или нет), что его дядя умирает. Но ничего страшного.       — Ты сегодня хорошо выглядишь.       Очень резкое замечание от Сынмина, Хван отмахивается.      — Думаешь? Я подумал, что мне пойдёт такой пробор в волосах. _________________________________       — Ты что, погладил свою форму?     — Не неси ерунды, Сынмин-а, — самодовольно улыбается Хёнджин, — я не знаю, как это.       — Значит, ты отнёс её в химчистку?!       Этот вопрос остался без ответа.       Сейчас среда.       Поездка на поезде на другой конец города кажется медленной, и у Хвана полно времени, чтобы напомнить себе, что, честно говоря, это было просто случайностью. Он пойдёт туда, выкинет всё это из головы и через неделю бросит репетиторство.       Вот так вот.       Честно говоря, Сасаки была первой девушкой, на которую Хёнджину действительно было не всё равно, и разрыв был довольно болезненным. Из разряда "торчи в постели неделю и бросай пакет картофельных чипсов в голову своему дяде, когда тот попытается проверить тебя" — вот настолько болезненный. До неё были лишь несерьёзные недоотношения, к которым он, скорее всего, и вернётся...                    Он стоит на пороге дома Феликса.       Хван с трудом сглатывает и нажимает на звонок.       Он слышит собачий лай по ту сторону двери, какие-то рассеянные разговоры, а затем, наконец, дверь распахивается, и появляется высокий, похожий на иностранца мужчина средних лет, смотрящий на Хвана с приподнятой бровью.     — Па! — о нет, этот голос... — Я же сказал, что сам открою!       Феликс высовывает голову из-за спины отца, и он по сравнению с ним почти хоббит, господи прости, но у них одинаковые скулы и форма глаз.     — Привет, заходи.       Нет. О нет. Не случайность, не случайность, не случайность—      — Хван?       Даже его отец выглядит озадаченным.      — Сынок, ты в порядке?       Феликс всё ещё в брюках от формы, но он сменил пиджак и галстук, накинув поверх огромный кардиган, и...       Боже, он...       — Всё хорошо, — прохрипел Хван, входя внутрь, — просто у меня что-то застряло в горле, простите.       — Надеюсь, это был не очередной инсульт.       — Ха, — шатен выдавил из себя смешок, обходя отца Феликса — серьёзно, как у человека ростом намного выше ста восьмидесяти может быть такой низкий сын? — Настолько повезти мне не могло.       — А?       — Ничего!       Комната Феликса на удивление опрятна для парня, но на стенах висят плакаты групп.       — А ты увлекаешься музыкой, да? — комментирует Хван, опускаясь рядом со столом на пол. — О половине из них я даже не слышал.       — Угу, — кивает феликс, поднося свой рюкзак, — у нас с Ханной есть список, на которые мы хотим потом вместе сходить.       Хёнджин не может удержаться, чтобы не скорчить лицо.       — Что? — моргает, — Тебе не нравятся концерты?       — А? Ой, нет, — Хван быстро мотает головой, — Я просто завидую, звучит весело.       — Тогда тебе надо как-нибудь сходить! — к счастью, таким образом Феликс оставляет эту тему.       — Что ж... — Хван открывает свою сумку. — Давай начнём.       Оказывается, Феликс ни в чём не ниже среднего уровня знаний — в языках он вообще преуспевает, поэтому Хван в конечном итоге сосредотачивается на двух предметах: математике и истории. И он действительно прилагает усилия, потому что преуспевание увеличивает это маленькое соглашение настолько, насколько это возможно.       — А если так? — Феликс наклоняется, чтобы показать свой ответ Хвану, и в процессе этого он приближается так близко, что его волосы касаются чужой щеки — Хёнджин чувствует запах его шампуня. — Я правильно понял?       Хван должен постараться, чтобы овладеть своим голосом.       — Давай посмотрим... — он поднимает лист, пряча им лицо.       Боже, его щёки пылают. Дышать всегда было так трудно? И почему от него так охуенно пахнет? Хёнджин никогда в своей жизни не думал, что другой парень может так приятно пахнуть... ну, до этого момента.       — Да, всё верно, — улыбается Хван, будто он не находится посреди кризиса идентичности, возвращая ему записи. — Ты быстро всё схватываешь.       Феликс выглядит немного удивлённым, и Хван склоняет голову вбок.       — Что?       — Ничего, это глупо, — Феликс отворачивается, — Я начну следующее...       — Это вовсе не звучит глупо.       — Нет, это правда глу—       — Выкладывай.       Феликс вздыхает.       — Я просто никогда не думал, что настолько сообразительный.       Хван хмурится.       — Но почему? — звучит как простой вопрос, но это не так. — Ты показал мне свои конспекты — тут всё хорошо.       — Ну... — Феликс потирает затылок. — Не так хорошо, как у моей сестры. И мой отец... Боже, ты же пришёл сюда не как мой психотерапевт, я просто должен—       — Эй, — Хван останавливает его. — Послушай, ты можешь мне ничего не говорить, но у меня есть семейные проблемы, — и впервые за этот день он говорит совершенно искренне.       — ...Мой отец не очень ладит с Ливи-нуной, — Феликс отводит взгляд. — И если я буду лучше её в чём-то... это его порадует.       — Это... несправедливо. Но это вовсе не значит, что ты "не умный", — хмурится Хван.       — Да, — вздыхает тот, — Ханна всегда так говорит.       У Хвана аж зубы скрипят. Эта глупая поддерживающая маленькая—       — Ну, она права, — он натянуто улыбается. — Давай продолжим.       Хван остаётся до семи вечера — он три часа без перерыва безжалостно тащит блондина через математический анализ, пока Феликс не хочет рвать волосы на голове. Но ещё Хёнджин узнал о его любимых фильмах. Его хобби. И ещё больше тех групп, которые ему нравятся. И это на самом деле глупо, у них даже нет... ничего общего.       Феликс любит триллеры, Хван — комедии. Феликс любит спорт и музыку, Хван любит книги и рисование. Но когда тот провожает его до входной двери, Феликс снова улыбается ему, и Хенджин чувствует тепло до самых кончиков пальцев ног.       — Ещё раз спасибо, Хван.       — Ага, — тот улыбается в ответ, и его сердце застревает в горле, — Когда-нибудь отработаешь, — глаза Феликса ловят свет заходящего солнца, и Хёнджину кажется, что у него на самом деле случился инсульт.       — Желаю хорошо провести вечер, — не-а. Сто процентов, определённо не случайность.       Хёнджину удаётся выдавить сдавленное "оки" (что было очень не круто), когда дверь захлопывается, и он с минуту стоит на тротуаре, оцепеневший.       Вернувшись домой, он игнорирует записку на столе и направляется в свою комнату. Повинуясь прихоти, он находит фильм, который, по словам Феликса, был его любимым. Какой-то иностранный триллер с большим количеством сюжетных поворотов, вообще не то, что сам Хван бы когда-нибудь выбрал. И оказывается, ему действительно понравилось.       — Ну, — говорит себе Хёнджимн позже в постели, глядя в потолок, — я никогда и не говорил, что я хороший человек.       Потому что он определённо, на все сто процентов, собирается украсть чьего-то парня.