Esper

Время подходит к полуночи. Сайно лежит на кровати боком, а фенек — рядом, свернувшись в клубок. Сквозь тёмные занавески на окнах пробивается мягкий лунный свет, немного озаряя тусклую комнату. Примерно час назад заходил Сяо и предупредил, что останется на ночь у Венти, поэтому его кровать пустует, и в тишине слышно только сопение лиса. — Почему же ты не возвращаешься, Нари…? Я ведь даже не могу узнать причину… Почему ты не говоришь со мной… — шепчет Матра будто в пустоту. Он поглаживает мягкие уши, иногда сдвигая их вместе, аккуратно играя ими, ведь это хоть немного успокаивает. Фенек поднимает голову и вопросительно смотрит на своего хозяина, будто бы ждёт, что тот поймёт его без слов. Лис становится на лапки и потягивается, прогибая спинку, словно кот. Сайно проводит по ней ладонью — от шеи, до основания хвоста. Он оставляет пушистый хвост между двумя пальцами и, играючи, гладит его, завороженно глядя на блестящую шерсть. — Хочешь яблочек, Нари…? Кивни, если да… В ответ фенек наклоняет голову в бок. Услышав про яблоки, он суетится на месте, ходя по кругу, будто бы выпрашивая у хозяина лакомство. — Хорошо, — Сайно мягко улыбается. Он медленно поднимается с кровати, к которой уже почти прирос за эту неделю, ведь ни сил, ни настроения что-либо делать нет и, если бы не Сяо, который носит ему еду, он и о ней бы не думал. Подойдя к корзине, которую они специально сделали с другом под яблоки для фенека, он берет самый красивый, на свой взгляд, фрукт. Сев на кровать, он небольшим охотничьим ножиком счищает кожуру по кругу и убирает ее на пустую тарелку на столе. — Держи, Нари, — он протягивает кусочек яблока лису. Тот с осторожностью подходит к Сайно, принюхивается, а потом аккуратно забирает яблочную дольку из руки хозяина. Он проходится шершавым языком по пальцу Матры, пачкая её в слюну, и с аппетитом хрустит яблоком. Сайно ощущает мурашки, а его взгляд прикован к своему влажному пальцу. Желание лизнуть его накрыло юношу, но хруст яблока в зубах фенека отвлек от этих мыслей. Призыватель улыбается и отрезает лису ещё одну красивую дольку, на что Тигнари виляет хвостом, смотря в глаза хозяина и терпеливо дожидаясь, пока тот протянет ему ещё. — Успел проголодаться, Хвостик? — улыбается юноша, поглаживая чистым пальцем лиса по носику. — Держи… С большим энтузиазмом лис принимает из рук призывателя яблочную дольку. Его острые зубы проходятся по пальцам человека, оставляя после себя тонкие царапины. Тигнари тут же зализывает чужую руку, прижав уши к голове и ощущая вину за то, что ранил. Фамильяр виновато скулит, но где-то внутри он ощущает ужасный голод, отчего хочется лизнуть рану ещё раз. Сайно немного вздрагивает, чувствуя острые зубы и шершавый горячий язык на кончиках своих пальцев. — Нари, ничего страшного, это пустяк… Нари…? — Матра вглядывается в глаза фенека, которые буквально прикованы к капелькам крови, выступающим из тонких царапин. Взгляд лиса переливается красным свечением, завораживая юношу и наводя его на мысли о том, что демон голоден. — Ты… Ты хочешь крови, Нари…? — … — фенек поднимает голову и безмолвно смотрит в глаза призывателя, пока хвост нервно покачивается, а лапки будто сами медленно ступают вперёд. Лис осторожно подкрадывается ближе, и его голодный взгляд опускается на алую дорожку крови на пальце. — Нари… — выдыхает Сайно, — Я все ещё хочу, чтобы ты укусил меня… Если это тебе поможет и утолит твой голод… То, пожалуйста… Возьми моей крови… Фамильяр забирается на руки к Сайно и приподнимается, упираясь передними лапками ему в грудь. Фенек и вправду ощущает сильный голод, ведь за все четыре года он, как оказалось, ни разу не ел. Кроме того, ранения, что нанес ему демон, вперемешку со скверной, которой пропиталось его тело, так беспощадно прошлись по самообладанию. Услышав от хозяина разрешение, Тигнари вмиг принимает облик юноши. Он упирается ладонями в плечи Сайно и давит, заставляя того опуститься спиной на кровать. Ерзая на чужих бёдрах, зооморф опускается ниже, приближаясь к шее призывателя, попутно обнажая клыки. Длинные гладкие волосы спадают с хрупких плеч зооморфа, проходясь по лицу и груди Сайно. Тигнари берётся двумя пальцами за ворот футболки хозяина и оттягивает его в бок, безотрывно смотря на смуглую кожу. Во рту демона собирается слюна, а голод вынуждает зеленые глаза сменить цвет на алый. Сайно ошарашено смотрит в лицо фамильяра, чувствуя лишь облегчение от того, что тот наконец в облике юноши. Страха нет совсем, вместо него Матра ощущает покой, жуткое смущение и мурашки по всему телу от холодных касаний Тигнари. Руки призывателя опускаются на тонкую холодную спину фамильяра, нащупывая мягкие пряди волос, лежащих на ней. Сайно полностью заворожен, он рассматривает длинные острые зубы и чувствует, что сам желает, чтобы они проткнули его кожу. — Давай… — выдыхает Матра. Тонкие белые клыки демона пронизывают смуглую кожу призывателя. Тигнари впивается ему в шею, ухватившись руками в чужие плечи. Вкус крови на языке дает демону ощущение жизни. Фамильяр так давно не чувствовал подобного, что сейчас просто давится, будто бы разучился глотать. Он слизывает каждый подтёк, что побежал вниз по смуглой коже, пока руки сжимают плечи Сайно. Тигнари ёрзает на теплых бёдрах человека, ощущая, как от Матры исходит жар. Лисий хвост медленно раскачивается, уши опускаются и виновато прижимаются к голове, длинные гладкие волосы спадают по нагому телу. Сглотнув, Тигнари поднимает голову и слизывает со своих губ чужую кровь. Он с особым удовольствием смотрит в глаза Сайно, и, не сдержавшись, вновь впивается в его шею, желая отпить ещё немного. Острая режущая боль заставляет Сайно обронить тихий стон. Но эта боль быстро уходит, ведь на смену приходит смущение и… Возбуждение (?). Горячее дыхание фамильяра в контрасте с его холодными губами заставляет пульс Сайно подскочить, а сердце — биться как сумасшедшее. Юноша жмурится, он чувствует как его накрывает жар и как внизу живота завязывается тугой узел. От подобного становится жутко стыдно, но руки на спине фамильяра будто бы сами опускаются ниже, почти касаясь пальцами основания хвоста. «Почему именно сейчас… Меня правда возбуждает подобное…? Мой милый Нари вернулся…» — мысли путаются, не оставляя юноше и шанса разобраться в себе сейчас. Призыватель едва заметно ерзает, лёжа под Тигнари. Вид нагого тела, мягкие выдохи, дрожь в конечностях… Возбуждает. Спустя лишь секунды Матра уже чувствует, как неприятно давит ткань домашних штанов. Прерывистое дыхание звучит вперемешку с почти бесшумными стонами боли и желания. Касания, что подарил ему Сайно, ласка и нежность, поглаживание основания хвоста — всё это заставило Тигнари вздрогнуть и простонать в смазанный поцелуй с привкусом крови, который фамильяр оставил на шее человека. — Вкусно… — шепчет фенек, подняв голову. — Сайно вкусный… Зооморф ёрзает на бёдрах Матры, всё ещё ощущая жар, исходящий от призывателя. Лис облизывает губы, наслаждаясь сладкой, приятной кровью, которой хочется ещё и ещё, но он сдерживается, цепляясь пальцами с когтями в чужие плечи. Уловив запах крови и оттуда, фенек оттягивает ворот футболки Сайно ещё больше и припадает губами к следам от когтей на плече. Он проводит шершавым языком по ране, будто бы зализывая царапины. Сайно не может заставить себя ответить, ведь если попробует — с губ сорвётся лишь стон. Все тело юноши пышет жаром, его накрывает желание касаться Тигнари везде, ощутить его кожу на вкус, но последние крупицы контроля не позволяют ему этого сделать. Он смотрит в лицо фамильяра из-под полузакрытых век и с приоткрытым ртом, из которого вырывается рваное прерывистое дыхание. Вид своей крови и лицо фамильяра, полное наслаждения, возбуждает лишь больше. Пальцы Сайно сжимаются на спине Тигнари, а ноги немного сгибаются в коленях, желая сократить дистанцию между ними. Фенек проводит языком по царапинам ещё раз и поднимает голову. Зооморф облизывает губы и безотрывно смотрит на Сайно. Глаза демона вновь становятся зелеными, жажда отступает, но желание касаться Матры больше и больше вынуждает Тигнари задрать чужую футболку и опуститься на человека голой грудью. Глубоко выдохнув куда-то в изгиб чужой шеи, лис прикрывает глаза. — Вкусный… Сайно… Вкусный… — шепчет, обдавая кожу Матры горячими выдохами. Холодные пальцы пробираются под задранную футболку Матры, проходясь мягкими подушечками по выпирающим ребрам. — Мой… Хозяин… — повторяет демон, ведь больше недели молчал, не проронив ни слова. Хочется чувствовать Сайно везде. Понимать, что человек не злится, что не бросит, что не отпустит и не прогонит. Тигнари жмется к нему, продолжая хаотично гладить тело Матры. Холодные пальцы и острые когти вынуждают Сайно дрожать, но он и мысли не допускает, чтобы остановить это. Он жаждет этих касаний, пока ткань одежды уже липнет к телу. Смуглые руки давят на спину и поясницу лиса, прижимая его сильнее к своему горячему телу. По лбу стекает капля пота, а от навалившихся чувств кружится голова. Как бы ни старался Сайно контролировать себя, сейчас это кажется непосильной задачей. Обнаженный Тигнари, что сидит на чужих бёдрах, жмется и слабо ёрзает — слишком возбуждающая картина. За спиной неделя жуткого стресса, и сейчас в голове происходит полная неразбериха. Матра очень осторожно ерзает под демоном, стараясь потереться о тело фамильяра, хоть и знает, что потом будет чувствовать ужасный стыд, но сейчас голова забита совсем другим. — На-ари… — тихо скулит, хоть и хотел сказать о том, как рад что фамильяр в порядке, но вместо этого лишь простонал чужое имя. — Сайно… — лис прижимается к человеку всем телом, пока хвост медленно виляет из стороны в сторону. В отличие от Матры, Тигнари совсем не заботит то, что на нём нет одежды. Фенек трётся носом об укус, что оставил на шее призывателя, а затем высовывает язык и проводит по нему, желая ещё хоть немного ощутить вкус крови. Под тихий скулеж, Тигнари прикусывает кожу на шее Сайно, наслаждаясь металлическим привкусом. Руки водят по телу человека, слабо царапая когтями, ведь демон забыл, что кожа людей хрупкая и нежная. Матра извивается под ним, и этот жест словно зеленый свет для фенека, который так сильно желает чувствовать тело своего хозяина больше и больше. Приходится сдерживать стоны каждый раз, когда Тигнари ерзает, но остатки здравого смысла перебиваются желанием. Скулёж лиса над ухом и его жаркое дыхание сводит с ума, пока чужие ладони хаотично скользят по телу призывателя. Матра несильно двигает бёдрами, стараясь потереться о пах или бедра лиса. Он слишком возбужден, чтобы думать рационально. Слишком соскучился, чтобы разорвать эти объятия. Слишком смущен, чтобы позволить фенеку увидеть. Руки спускаются ниже, почти ложась на ягодицы зооморфа и давят, сильно давят, прижимая нагое тело к себе. С уст юноши срывается продолжительный стон, и он утыкается в макушку фамильяра. Не выдержав, демон впился зубами в шею Сайно, пробивая кожу до крови. Он припал губами к свежей ране, с особым голодом и жаждой наслаждаясь вкусом жизненной энергии человека. Нет чувства вины или жалости, нет ощущения того, что он не должен заниматься подобным, есть лишь сильный голод, диктующий свои правила, желание пить и пить, хоть он и понимает, что много не возьмет. Тигнари по собственной воле находится во служении Сайно, поэтому никогда не сделает то, что причинит Матре вред. Как бы ни хотелось, он не возьмет ни грамма больше, чем мог бы дать человек без вреда для здоровья. — Вкусный… — в который раз скулит фенек, прижав уши к голове. Фамильяр трётся носом о его шею, зализывая рану, которую сам же и сделал. — Бери… Ещё… — скулит Сайно, впиваясь пальцами в тело зооморфа. Он прикусил губу так сильно, что пробил ее до крови, когда тело пронзила очередная волна боли от укуса, перемешанная с возбуждением. Матра уже открыто трется пахом о фенека, ведь контролировать себя просто не может, тело просит лишь ласки и разрядки. Левая рука юноши плавно перемещается на шею фамильяра, немного сдавливая ее рукой, вжимая голову Тигнари в свою шею, тогда как вторая рука проходится по кости таза и опускается на его ягодицы, сжимает. Оторвав голову от подушки, со сладким протяжным стоном, Сайно кончил, резко прижимая к себе нагое тело фамильяра. На нижнем белье проступает влажное пятно, которое Тигнари чувствует своим животом. Ноги немного дрожат, сердце бьется быстро, а дыхание слишком прерывистое. Оргазм отступает, и тело человека расслабляется. Теперь одежда неприятно липнет, влажные от пота волосы разлетелись по раскрасневшемуся лицу, дыхание сбито, пока сердце стучит так громко, что отдаётся эхом в ушах Матры. Чужой стон проходится волной мурашек по телу фамильяра. Чувствительные рецепторы сразу улавливают такой навязчивый и сильный запах человека. Тигнари поднимает голову, его ухо слабо дернулось, а в глазах застыл немой вопрос. Фенек смотрит на вспотевшего, раскрасневшегося юношу под собой и удивлённо поднимает брови. Он чувствует странную влагу внизу живота, поэтому отстраняется и опускает взгляд, сразу же цепляясь за мокрое пятно на белье Сайно, что виднеется из-под съехавших пижамных штанов. Растеряно хлопая ресницами, Тигнари тянется рукой, чтобы вытереть эту странную незнакомую ему влагу, но Сайно резко хватает его за руку. — Мх… Прости… Не… Не трогай… — сбивчиво шепчет призыватель. Глаза цепляются за пятна крови на лице и губах Тигнари, хочется прикоснуться к чужим губам своими, но Сайно не двигается. — Надо в душ… П-пустишь меня…? — Да… Тебе… Больно…? — Тигнари послушно слезает с чужого тела и усаживается на кровати, согнув ноги. Его руки принимаются неумело заплетать свои длинные волосы в косичку, пока взгляд внимательно следит за Сайно. — Н-не больно… — выдыхает тот. Взгляд Сайно опускается вниз, изучая каждый участок тела фамильяра. Призыватель сползает с кровати и направляется в душ, замирая в дверях. — Если захочешь, заходи со мной… Через пару минут… Скрывшись за дверью, Матра быстро снимает всю одежду и становится под горячую воду. Раны неприятно ноют, а вода окрашивается в розоватый цвет, но они жутко нравятся Сайно, и эта боль ассоциируется с наслаждением и облегчением. «Через пару минут…» — повторяет про себя фенек, спускаясь с кровати на пол. На носочках он подходит к двери ванной комнаты и замирает. «Один, два, три…» Мысленно отсчитав 120 секунд, фамильяр приоткрывает дверь и заглядывает: — Через пару минут? — Иди сюда… — Сайно протягивает руки, приглашая Тигнари под душ. Взгляд пламенных глаз задерживается на неаккуратном подобии косички, которую фенек пытался заплести сам себе. Кивнув, зооморф проходит и забирается в тесный душ, устраиваясь под потоком горячей воды. Внимание привлекает искусанное плечо и шея призывателя, отчего в груди Тигнари что-то неприятно защемило. — Я тебя ранил… Придумай мне наказание. — Никаких наказаний. Я рад, что ты вернулся… И если тебе нужна будет ещё кровь, просто скажи мне, хорошо…? — проглотив смущение, Сайно аккуратно обнимает юношу за плечи, укладывая голову на его плечо, и прижимает к себе. — А можно попросить Венти восполнить потраченную тобой энергию и заживить эти раны…? — фамильяр смотрит в пустоту. — Я не имел права… — Я не хочу так скоро избавляться от этих ран, они мне нравятся, потому что их оставил ты, — мягко отвечает Сайно, прикрыв глаза, пока тёплая вода стекает по телам юношей. — И я ведь разрешил тебе, я сам попросил тебя это сделать, Нари… — Хорошо, как скажешь… — фенек вздыхает. — И… Эм… У меня есть вопрос. Меня кое-что волнует, но ты так быстро сбежал, в ванную комнату, что я не спросил. — Д-да, нужно было срочно в душ… — Сайно поднимает голову с чужого плеча и смотрит на Тигнари. — Что ты хочешь спросить…? — Я укусил тебя за плечо и шею… Но своим животом я точно чувствовал что-то мокрое здесь, — лис опускает ладонь себе на живот чуть ниже пупка. — И видел влажное пятно… Я как-то ранил тебя ещё? Или что это было? — Это… — смущение накрывает с головой, и юноша отводит взгляд в бок. — Это не рана… М-мне… Эта жидкость… Она выделяется, когда человеку мужского пола очень хорошо… — стиснув зубы, отвечает Матра. — Тебе было хорошо? — Тигнари наклоняет голову в бок и с неприкрытым интересом рассматривает тело человека. Не находя в себе сил на внятный ответ, Матра лишь кивает, ощущая, как щеки с каждой секундой краснеют все больше. — Мой человеческий облик того же пола, что и ты, — задумчиво продолжает фамильяр. — Что мне нужно сделать, чтобы мне тоже было хорошо? Или это невозможно? Если ты укусишь меня, я тоже это почувствую? — Думаю ты почувствуешь это, если тебя укусит тот, кого ты любишь… — не задумываясь над словами отвечает Сайно. — Помнишь, о чем мы говорили, когда выяснили, что Сяо нравится Венти, я тогда сказал, что при такой любви человеку хочется целовать, обнимать, трогать этого человека и ещё кое-что… Вот это «кое-что» — это секс, Тигнари… Голос Матры звучит тихо, он будто бы сам не верит, что говорит это все наяву и не до конца понимает, что именно говорит, теряясь в своём смущении. Юноше даже кажется, что от количества стыда, которое он сейчас испытывает, вот-вот может пойти пар из ушей. — Я не понимаю, Сайно, — ушко фенека немного дернулось. — Чтобы почувствовать это «хорошо» нужно заниматься сексом? — Не обязательно… Но это один из вариантов… Т-ты можешь почувствовать это, если тебя будет касаться, целовать или кусать человек, с которым ты хотел бы… Заняться сексом… — А как понять, хочу ли я, если я не понимаю, что такое «секс»? «Архонты, помогите мне, почему это происходит…?» — взмаливается Сайно. — Н-ну… У людей есть половые органы… У мужчин это… Это вот это, — Сайно указывает пальцем на пах Тигнари и свой. — Это… Это член… Секс между мужчиной и женщиной заключается в проникновении члена в вагину… А у мужчин ее нет… Поэтому у них проникновение в анус… Это будет секс… И, вот, если ты любишь человека, его прикосновения к тебе будут тебя возбуждать… А возбуждение это обычно предзнаменователь секса… «Хорошо» можно получить и без проникновения, если что… Я говорю о том как почувствовать это от другого человека… Вода, что потоками льется из душа, разбиваясь о нагие тела, сейчас кажется Сайно как никогда горячей. Будто бы от стыда горит не только он, но и вся ванная комната. — Как получить «хорошо» без секса? — лис хмурится, пытаясь переварить всю сказанную Сайно информацию. Демон и без того имел знания о том, как устроены тела людей, но сейчас он чувствует себя так, словно всё, что он знал и понимал раньше — неправильно. — С-стимулировать половой орган… Можно тереться им обо что-то… — смущается, вспомнив, как ещё десять минут назад терся о Тигнари. — А можно помогать себе р-рукой… Будто гладить его… — Научи меня, Сайно. Ты говорил, что если мне что-то интересно, то ты научишь… — Люди обычно не делают это с кем-то просто так… Но… Ладно… С-смотри… — Сайно поднимает руку и делает из пальцев кольцо, не смотря Тигнари в глаза. — Этими пальцами ты водишь по… По члену вверх и вниз… До тех пор пока… Пока тебе не станет хорошо… Ты поймёшь, потому что… Потому что жидкость будто выстрелит… Из… Из… члена… «Хочу провалиться под землю…» — юноша мысленно воет от безысходности. Он понимает, что кроме него у Тигнари никого нет, и рано или поздно этот разговор состоялся бы, ведь фенек довольно любознательный, и чем больше времени он проводит в мире людей, тем больше интересуется тем, как они устроены. — Хм… — лис без раздумий опускает ладонь на свой член, сомкнув пальцы в кольцо. — Вот так? Сайно, посмотри. Сквозь смущение, Сайно опускает взгляд и нервно сглатывает, ведь понимает, что вновь ощущает желание прикоснуться к Тигнари внизу. — Да… Только люди с-стесняются делая это при ком-то… — призыватель смотрит на такие неумелые попытки фамильяра доставить себе удовольствие и понимает, что возбуждение подступает снова. — Я… Я помогу… — выдыхает. — Могу я… Дотронуться до основания твоего хвоста…? — Сайно может прикасаться ко мне везде, где захочет, — довольно проговаривает лис. — Я делаю что-то неправильно? — Мне… Мне кажется, что это одно из твоих «особых» мест… — Сайно опускает одну руку к ладони Тигнари на его члене, а второй поглаживает со спины, медленно спускаясь к основанию хвоста и мягко обхватывая его, на что фенек сразу вздрагивает. — Ты чувствуешь что-то…? — дыхание Матры сбивается, а возбуждение накрывает с головой, затуманивая его разум. — Чувствую себя странно, когда ты трогаешь мой хвост там. Ты и раньше трогал мой хвост там, я всегда ощущал себя странно в этот момент. Член в ладони немного твердеет, и лис одергивает руку и растеряно хлопает глазами, повернув голову на Сайно. Он смотрит в глаза призывателя, будто выискивая в них объяснение и поддержку. — Так и должно быть… — Сайно выдыхает в шею фенека, — не бойся, потрогай меня, у меня так же… Убрав ладонь с чужого хвоста, Сайно укладывает руку фамильяра на свой возбужденный член и роняет тихий стон, пока собственная рука нежно водит по члену лиса. Прежде даже думать о подобном было слишком смело для него, так что ощущение реальности напрочь испарилось. Матра пытается сохранять спокойствие, но его кожа покрывается мурашками, а по телу проходится волна дрожи. — Твердый, — пальцы Тигнари осторожно обхватывают член Сайно. — И тёплый… — лис кладёт ладонь парню на живот, ведёт вверх, несильно царапая ногтями ребра. — А теперь води по нему рукой… — сбивчиво шепчет в шею фамильяра. — Я… Могу укусить тебя, Нари…? — Да, конечно, — тот наклоняет голову в бок, пытаясь смахнуть прилипшие к шее волосы. «Водить рукой…» — лис медленно скользит пальцами от основания до головки. — Сайно, тебе приятно? — зооморф двигает рукой, улавливая дрожь в теле человека. Сейчас хозяин ведёт себя странно, совсем не так, как обычно, и фенек отчаянно пытается понять, почему, но это необычное и неведомое ему ранее чувство возбуждения так легко туманит рассудок. — Очень… — Сайно убирает влажные волосы с чужой шеи и очень нежно прикусывает светлую кожу, тихо скуля в неё, из-за ощущения, как мягкие подушечки на пальцах и ладони зооморфа ласкают чувствительную плоть. Опустив руку обратно к основанию хвоста, Сайно несколько раз осторожно гладит, а затем сжимает, заставляя фенека заметно задрожать. Член фамильяра постепенно твердеет, и Матра задерживает руку на головке, массируя большим пальцем отверстие уретры, и принимается вновь медленно водить по всей длине, размазывая проступающую влагу. Незнакомые для Тигнари ощущения заставляют его пятиться назад, но прерываться не хочется. Он трётся носом о шею Матры, пытаясь повторить те же движения руки, что только что сделал человек. Эти немного неумелые движения возносят Сайно на седьмое небо. Слишком приятно ощущать касания Тигнари, слышать его едва заметно сбившееся дыхание и чувствовать реакцию его тела. — Есть места на твоём теле… К которым ты хочешь… Чтобы я прикоснулся…? — шепотом спрашивает Сайно, оставляя тёплый влажный поцелуй на плече фамильяра. — Я… Никогда не изучал это тело… Я не знаю, — растеряно отвечает зооморф. — Но, когда ты трогаешь хвост у основания, то мне приятно… И вот тут тоже приятно, — он накрывает ладонь Сайно своей и скользит вверх по члену, останавливая пальцы Матры на головке. — А… А у тебя? — Мне будет приятно от любых твоих касаний… Юноша продолжает массировать пальцем головку члена Тигнари, иногда поглаживая уздечку. Основание чужого хвоста находится между двумя пальцами Сайно, и призыватель осторожно поглаживает его, иногда проходясь против шерсти, отчего кожа фенека покрывается мурашками. Зооморф неумело пытается повторить движения своего хозяина, и Матра роняет случайный стон. «Этот звук… Хочу ещё…» — фенек двигает ладонью по всей длине и массирует головку члена Сайно мягкой подушечкой на указательном пальце. Рука человека перетекает с хвоста на грудь фенека. Пересчитав пальцами ребра, Сайно касается пальцами светло-розового соска на груди и поднимает голову, наблюдая за чужой мимикой. — Ещё… Сделай так еще… — скулит Тигнари, несильно сжимая член Сайно в ладони. Найдя ещё одну чувствительную точку, Сайно убирает руку с соска под легкий выдох разочарования из уст Тигнари и возвращает ее к основанию хвоста. Юноша опускает голову и давит рукой у хвоста, заставляя лиса немного прогнуться, и оставляет тёплый поцелуй на ключицах Тигнари. Плавно спускаясь с мокрыми поцелуями ниже, Сайно высовывает язык и кончиком водит вокруг уже набухшего соска фамильяра. Мягкие, но шершавые подушечки на ладонях лиса задевают нежную кожу, заставляя Сайно вздрагивать и ронять скромные тихие звуки и прерывистые выдохи. С уст Тигнари слетает случайный стон, от которого лис вздрагивает. Он совсем не ожидал, что прикосновения Сайно могут быть настолько приятными и дарить неведомые ранее ощущения. Этот звук отзывается волнами мурашек по телу Матры, хочется слышать его как можно чаще и громче. Чувствуя влагу на своей ладони, зооморф останавливает движение и смотрит на макушку Сайно: — Это… Это…? — Это называется предэякулят… Это значит, что скоро мне будет очень хорошо, Нари… Продолжай… — шепчет, выцеловывая грудь фамильяра. Не сдержавшись, Сайно мягко прикусывает нежную кожу, одновременно сдавливая основание хвоста Тигнари и нажимая большим пальцем на головку его члена. — Сай-но… — Тигнари простанывает его имя. Фамильяр собирался что-то сказать, но этот легкий укус напрочь выбил из его головы все мысли. Слушая желание человека, он продолжает поглаживать его член, неумело массировать головку большим пальцем, подражая тем движениям, что делает Матра. Призыватель кладёт ладонь и прижимает член Тигнари к его животу. Он начинает гладить настойчиво, но мягко. Рука с хвоста поднимается выше, пересчитывая позвонки и немного царапая бледную кожу, сразу после этого возвращаясь вниз. Сайно чувствует влагу на своей ладони, и ему это нравится. Не контролируя свои желания, Матра поднимает голову и целует Тигнари в шею, оставляя ярко красный засос как можно выше, будто бы пытается оставить на нём метку. — Сайно… Сайно… — Тигнари жмется к нему, тихо скуля. — Укуси… Укуси меня тут… Хочу, Чтобы ты укусил меня тут… — он проводит пальцами по позвонкам на шее Матры. — Пожалуйста, Сайно… Уши фенека прижимаются к голове, шерсть на хвосте распушилась, а тело покрылось мурашками. Зооморф крупно вздрагивает, цепляясь когтями в плечо Сайно, продолжая тихо шептать мольбы и просьбы, не в силах остановиться, пока ладонь скользит по всей длине, размазывая предэякулят Сайно. Каждое касание Тигнари ощущается как нечто прекрасное, а его голос обволакивает душу Матры. Оставив поцелуй рядом с засосом, юноша аккуратно разворачивает Тигнари спиной к себе, обнимая за живот. Одна рука ложится на возбужденный член фамильяра, другая — ласкает грудь, сжимая пальцами сосок, пока член Сайно трется об основание хвоста Тигнари. Юноша целует лиса в загривок и, сжав его член ладонью, оставляет такой желанный укус. Фенек довольно громко вскрикивает и давится стоном, пока наслаждение достигает пика. Он ощущает, как в руке Сайно вдруг становится донельзя тесно, а струны, что натянулись внизу живота вот-вот порвутся. — Сайно… Сайно… — он как в бреду вертит головой, дрожа в чужих руках, пока хрупкое тело уже начинает сводить судорогами. — Ещё, пожалуйста, укуси ещё… И Матра подчиняется, не разжимая руку, пока движения его бёдер становятся все более резкими. — Нари… — выдыхает и кусает снова, видя как на бледной коже остаются красные следы его зубов, — Нари… — П-пожалуйста, Сайно… Я хочу ещё… Укуси… Укуси меня там… Ноги начинают дрожать, хвост медленно виляет, проходясь кончиком по подбородку Сайно. Глубоко выдохнув, фенек закидывает голову назад и толкается бёдрами в чужую ладонь. Мышцы сокращаются, и белая вязкая жидкость попадает на светло-голубую плитку и пальцы Сайно. Тело сразу становится слишком чувствительным, и фенек сжимает ноги вместе, дрожа в руках Сайно, и тихо скулит, пытаясь прийти в себя после первого оргазма. Эти ощущения одновременно нравятся и пугают, а запах, который он улавливает от Матры, дурманит разум. Хотя Сайно и замедляет движение руки, но не убирает ее, недолго наслаждаясь дрожью чужого тела. Ладонь с груди спускается на талию и будто перетекает на спину. Обвивая рукой влажный хвост, Сайно начинает поглаживать им свой член, доводя себя до финала и пачкая шерсть в предэякулят. Несколько рваных толчков, и руки юноши обхватывают узкую талию Тигнари, изливаясь на его спину с громким сладким стоном. Дыхание сбито, Сайно смотрит на мокрого дрожащего фенека и в голове единственная мысль о том, насколько юноша прекрасен. Оставив поцелуй на загривке, где так отчетливо виднеются следы укусов, Матра помогает лису перевернуться к нему лицом. Тигнари проводит пальцами по своей спине, пачкая их в чужую сперму. От неё он улавливает запах человека. Его человека. Без раздумий демон проводить пальцами по своему языку, слизывая солоноватую жидкость. Фенек смотрит в глаза Сайно, пока его язык проскальзывает между пальцев. Опустив руку, он глубоко выдыхает, все ещё ощущая учащённое сердцебиение. — Приятно… И вкусно. А тебе? Тебе тоже было приятно? Это было слишком завораживающее зрелище. Настолько, что Сайно даже не сразу услышал вопрос. — Очень приятно… — выдыхает юноша, не сводя глаз с губ фамильяра. Тигнари облизывается, чтобы не проронить ни капли того, что удалось слизать. — Я хочу чувствовать это ещё… Это был секс? — Н-ну… Не совсем секс… Но это почти он… — Сайно обнимает Тигнари, промывая под горячей водой пушистый хвост. — А мы можем заняться сексом? — Кхе… Нари… Ну, сексом нужно заниматься с тем… В кого ты влюблён… Потому что тогда ты почувствуешь все гораздо сильнее и приятнее… — Сайно, — фенек кладёт ладони на плечи призывателя. — Научи меня чувствовать… Научи меня быть человеком? — Мгм… Угу… — кивает Матра, смывая пену с хвоста фамильяра.

***

Продолжительный приглушённый стон нарушает сон Алатуса. Юноша открывает глаза, видит темную комнату и небольшой светильник сбоку. Спросонья он и забыл, что остался в комнате Венти, поэтому очень удивился, заметив того сидящим на кровати за книгой. Проморгав глазами, пытаясь выкинуть из головы приснившийся звук, Сяо приподнимается и спускает ноги с кровати. — Ты не ложился…? Сколько времени— Но вопрос Сяо прерывается очередным стоном за стенкой, и он понимает, что этот звук все же не был сном. Прокашлявшись, Венти отрывается от книги и поднимает голову, уперевшись взглядом в стену, смежную с соседней комнатой. — Не ложился, — жрец игнорирует очередной стон, упорно пытаясь выбросить из головы все звуки, что он слышит уже как минимум полчаса. — Кажется, что-то около полуночи. Алатус зевает и одновременно с этим раздаётся ещё один стон, заставляя юношу вздрогнуть и смутиться. «Как-то неловко…» — обдумывает ситуацию Сяо. — А вообще думаешь лечь спать сегодня…? — Зависит от твоего соседа по комнате и его сегодняшнего гостя. Или кто там… — вздыхает. «Сайно… Нельзя потише было…?» — мысленно ударяя себя по лбу рукой, спрашивает Сяо. Очередной стон за стенкой заглушается тем, что Венти захлопнул книгу. Юноша поворачивает голову на Сяо и вопросительно смотрит тому в глаза, отражающие желтый свет ночника. — А ты? Взгляд Венти завораживает, правда, как только Алатус начал слишком всматриваться, его прервали звуки из-за стены. — Вряд ли усну под… Шум… Что ты сейчас читал…? — эспер отчаянно ищет тему для разговора. — Продвинутый курс по заклинаниям. Было интересно, может ли жрец создать условный вакуум, чтобы звуки не проникали… Эдакий щит, отражающий звук. К сожалению, моей магии на такое не хватит, но если бы здесь был профессор Альбедо, то, как эспер поддержки, он смог бы, — Барбатос пожимает плечами и отбрасывает книгу в сторону. — Пока читал содержание, вспомнил парочку простых заклинаний, которые изучил ещё на первом курсе и уже забыл, ведь они бесполезны. Смотри, — он раскрывает ладонь и тихо шепчет, взывая к энергии внутри себя. Яркий свет отскакивает от руки жреца, приняв облик маленького белого кролика, и прыгает на колени к Сяо. — Бесполезная вещь, да и исчезнет он быстро, ведь он ненастоящий… Но как упражнение на практику контроля энергии — вполне нормально. Едва заметно усмехнувшись, Сяо как под гипнозом следит за руками Венти, за его движениями в полутьме и за сиянием белого кролика. Этот свет такой чистый и приятный, что эспер боится пошевелиться, чтобы не спугнуть, но громкий звук вновь нарушает его спокойствие и кролик исчезает. «Минутку… А тут всегда была такая слышимость…? Если да… То Венти слышал и как я…?» — проносится в голове Алатуса за мгновение, и его лицо тут же приобретает красный цвет, заставляя юношу опустить голову. Кролик обратился в белоснежные блестящие снежинки, которые опускаются на ладони эспера и тут же бесследно исчезают. — Ну, как минимум, похоже, ему хорошо, — усмехается Венти. — Жаль Аякса нет, он бы уже пошел печь торт из области «поздравляю с первым сексом». — А ведь лежал в какой-то депрессии… Всю неделю… Ахах… — сгорая от стыда, подмечает Сяо. — Как говорится, нашел «выход» из депрессии. Или «вход». Я не особо понимаю, но искренне рад, что ему лучше. Да и вообще, когда люди стрессуют, то часто бывает, что хочется… Ну, эдакий защитный механизм организма. Кто-то ест сладости тоннами, кто-то с кем-то спит… У каждого свой способ пополнения гормона счастья. Барбатос отклоняется назад и падает спиной на кровать, согнув ноги в коленях. Шорты задираются, оголяя тонкие ноги, и бирюзовый зигзаг слабо светится в темноте, отражая лунный свет. Выдохнув, Венти поворачивает голову и смотрит на Сяо, сидящего на кровати Аякса: — У меня есть разрешение на двоих на перемещение по общежитию и академии в ночное время… Донельзя смущенный Алатус поднимает взгляд, цепляясь за этот узор на чужом бедре и будто обтекает взглядом тонкие ноги. Осознав, куда он сейчас глазеет, Сяо кашляет в сторону и прикрывает щеки руками. — И я рад… Хочешь пойти в библиотеку…? Или просто уйти…? — Мне кажется, что мы не должны этого слышать, — Венти кивает головой на стену. — Я бы ушел сразу, как обычно, но не хотел оставлять спящего тебя тут одного… «Как обычно?! О, Архонты, только не говорите, что он и вправду слышал…» — Алатус мысленно взмолился в пустоту. Пока эспер витает в мыслях, жрец выравнивается и поднимается на ноги, одернув штанины шорт, чтобы прикрыть до середины бедра. Юноша поворачивается к Сяо спиной и наклоняется, потянувшись за вязаным кардиганом, что лежит около подушки. — Директор не ограничил меня в перемещениях… Можем пойти позаниматься в библиотеке. Либо просто пройтись, разгрузить голову… Сгорая от стыда, Сяо разглядывает каждый изгиб чужого тела, не в силах оторваться. Венти до безумия красив и эстетичен, что каждый раз заставляет сердце Алатуса трепетать. — Мне неважно, куда мы пойдём… — зачарованно отвечает Алатус. — Надеюсь, директор простит, что я использовал его разрешение в личных целях, а не в целях учёбы, — Барбатос надевает кардиган и берёт в руки книгу. — Предлагаю посидеть во дворе академии, пока ночи ещё тёплые. Можем попрактиковаться в этом, — он постукивает пальцем по учебнику. — Простые заклинания помогают управлять энергией и брать полный контроль над своей магией. За рассматриванием Барбатоса Сяо забыл, что одет только в легкую кофту с длинным рукавом и домашние штаны. Вскочив с места, он натягивает перчатки и быстро обувается. Его лицо все ещё пышет жаром, но ничего сделать с этим юноша не может. — Буду рад учиться с тобой. Бегло оценив внешний вид Сяо, Венти снимает с себя кардиган и протягивает его эсперу: — Надень, ты замёрзнешь. Я надену свою спортивную кофту… она тебе просто мала будет, а кардиган должен подойти. Всучив вязаную кофту в руки Сяо, Барбатос отходит к шкафу и достаёт оттуда свой спортивный костюм. Даже сквозь кожаные перчатки Сяо чувствует нежность кардигана, который только что был на плечах Венти. Без раздумий он надевает его и перебирает пальцами мягкую ткань, что сохранила тепло чужого тела. «Пахнет Венти… Хотел бы я не снимать этот кардиган…» — проносится в голове юноши. Надев спортивную кофту, Барбатос застегивает молнию и берёт с кровати книгу. — Идём? — Идём. Покинув комнату, Венти быстрым шагом направляется прочь из общежития, желая как можно скорее оказаться на улице и не слышать больше тех смущающих звуков, что стоят эхом в его голове. Выскочив во двор, Барбатос направляется в сторону высокой и широкой ивы, что склонилась над маленьким водоемом. Жрец усаживается на скамейку, оперевшись спиной о спинку деревянной лавки и протягивает ноги, потягиваясь. — Здесь темно, конечно, но я и не то, чтобы особо хотел заниматься, — усмехается, постукивая пальцем по книге, которую прихватил с собой. — Уже каша в голове, так что не думаю, что учиться прямо сейчас — хорошая идея. Скорее захотел подышать воздухом и отвлечься от этих стонов за стеной. Эспер присаживается рядом, сохраняя дистанцию между ним и Венти, хоть и желает ее нарушить, но не может набраться смелости. Лёгкий ветер подбрасывает бирюзовые длинные пряди у висков Барбатоса, будто бы играет не с чужими волосами, а со струнами души Сяо. — Ты очень печёшься об учебе, да…? — Алатус спрашивает первое что приходит в голову, боясь остаться в неловкой тишине. — Если я провалюсь на тестах, мне придётся вернуться домой. Мои родители не позволят мне остаться на повторное обучение, ведь это «удел слабых», а их сын не может быть таким… Хватит того, что я на вступительных еле-еле вытянул на проходной… — вздыхает. — А если я вернусь домой… О самостоятельной и свободной жизни можно забыть. Юноша нервно постукивает пальцами по учебнику и время от времени кусает себя за щеки или губы, пытаясь успокоиться. Тема учёбы для него слишком тревожная, поэтому легко выбивает из равновесия. Ворошить чужие травмы не хочется, но Сяо просто не может молчать. Ему жизненно необходимо узнать о Венти как можно больше. Конечно, если Барбатос вдруг скажет, что не хочет это обсуждать, то настаивать Алатус не будет, но хочется хотя бы спросить, имея лишь призрачную надежду на то, что жрец готов открыть душу перед ним. — Почему твоим родителям это так важно…? — Слишком пекутся о своем имени и репутации… Мой отец — эспер, мама — призыватель… А мой старший брат был проводником. А я… А я просто есть, — он слабо усмехается, смотря в воду. — Лучше не быть никем вообще, чем быть кем-то плохо… Как-то так меня воспитывали. Конечно, «так себе жрец» — это вообще не то, чего ожидали мои родители. Я думаю, если бы старший брат не погиб, меня бы забрали из академии, чтобы не позорил имя семьи… В общем, тяжело объяснить. Иногда мне кажется, что они сами не знают, чего хотят от меня… Хотя нет, знаю, хотят, чтобы умер не мой брат, а я. По телу пробегает холодок, и Сяо даже становится больно от того, сколько Венти держит в себе. — Прости за вопрос… Я пойму если не ответишь… Но… Как умер твой брат…? — почти шепотом спрашивает эспер, цепляясь руками в чужой кардиган. — Его убили… И я это видел… — юноша вздрагивает и обнимает себя за плечи. — Не уверен, что я готов вспоминать этот день и переживать его ещё раз… — Венти поворачивает голову на Сяо и слабо улыбается. — Прости уж. — Это ты прости… Печальная улыбка вызывает у Сяо только боль, он бы хотел видеть на этом прекрасном лице лишь улыбку радости. Алатус молчит, боясь сказать что-либо, задеть ещё одну больную тему или обидеть Венти. — Все в порядке, — Барбатос отрицательно качает головой. — Ты рассказал мне о своей семье, я тебе — о своей. Это справедливо. Кстати, я нахожу забавным, что этому душевному разговору способствовали весьма постыдные обстоятельства. — Может подписать петицию о звукоизоляции комнат общежитий, — смущенно, но с тихим смешком говорит Сяо. — Знаешь, я, конечно, не эксперт, но, полагаю, если Сайно занимался подобным, то, наверное, ему стало лучше? По крайней мере мне хочется так думать, — юноша прижимает книгу к груди и глубоко выдыхает. — А ещё, звукоизоляция в комнатах хорошая, просто не во всех. Когда я изучал историю академии, то там были чертежи, и, знаешь, раньше это была одна комната. Стенка, которая между нами, была достроена позже, поэтому у нас такая хорошая слышимость. Информация не нужная, конечно… «Черт, он ведь точно слышал как я…» — сокрушается Алатус. — Да, лучше, — мягко отвечает Сяо, сохраняя внешнюю невозмутимость. — А то он даже есть не ходил… — Может, Нари поправился, — задумчиво проговаривает Барбатос. — Хотя, я чувствую себя немного странно по этому поводу… Нари ведь там… Ладно, это не моё дело, — он отрицательно качает головой. — Аякса моё присутствие тоже не смущает, например. — Ну, у них особые взаимоотношения, ахах… — Сяо мнётся, вспомнив как Чайльд относится к жрецу с вечными непристойными намеками. — Венти, можно ещё вопрос…? — Да, слушаю, — юноша убирает книгу с колен, закидывает ногу на ногу и немного съезжает по лавке вниз, принимая положение «полусидя-полулежа». Его тонкие пальцы бегло заплетают косичку, хоть резинки у него и нет, но пушистые волосы слишком лезут в глаза и мешают. — Ты влюблён в кого-то…? — наблюдая за его движениями, интересуется Сяо. — Нет, — пожимает плечами. — А что? Ты из-за слов Кэ Цин спросил? Я сказал ей, что запал на Фреми, просто, чтобы спровоцировать эту дуру. — Стало интересно… Не только из-за Фремине, но и из-за Аякса, — неловко отвечает Сяо, не в силах скрыть скромную радостную улыбку. — А что Рыжик? — Ну, даже если все это шутки, очень похоже на то, что ты ему нравишься, — отвернувшись, отвечает. — А, ты об этом, — усмехается. — Возможно, в сексуальном плане — да, но в романтическом — нет. У него уже есть объект для сердечных мук. Но если мы говорим чисто о сексе, то — да, он предлагал мне. Сердце неприятно кольнуло, и Сяо почти сразу спрашивает: — А ты что ответил…? — Отказал. Я думаю, что я ещё не готов морально к этому. Мне кажется, заниматься сексом нужно только тогда, когда ты понимаешь, что ты правда готов… Аякс мой друг, и я знаю, что он не сделает мне больно, тем не менее морально я к этому вообще не готов. Ни с ним, ни с кем-либо ещё… Не хотелось бы схлопотать психологическую травму. — Я понял, — тихо отвечает, испытывая двоякие чувства от этого диалога. — А ты? — закончив с первой косичкой, он принимается плести вторую. — Что ты думаешь об интимной близости? Ты ведь тоже ещё девственник, да? Почему? — Да… И мне не нравился как-то никто раньше, вот я и не задумывался особо, желания тоже не было. Думаю я бы хотел сделать это с тем, кто мне нравится… — Это тот, о ком ты мне говорил, да? — Венти с сочувствием смотрит на однокурсника. — Уверен, что там без шансов? Мне ты тоже особо никогда не нравился, но… Узнав тебя чуть получше, раздражать ты стал меньше, аха. Прости… Может, и с тем человеком получится, если немного сблизиться? — Ох, впервые влюбился, а попал на того, кому не нравлюсь, — Алатус искренне улыбается, поворачивая голову на Венти, — Думаю, ты прав, если даже ты смягчился… — Не прими за грубость, но если это кто-то из студентов, то было бы удивительно, окажись это кто-то, кому ты нравишься, аха… — Венти встаёт с лавки и потягивается, поднимая голову к небу. — К тому же, Сайно и одному хорошо, ехе. — Соглашусь, — усмехается Сяо, не отрывая взгляд от Барбатоса. — Ну, пока что, меня все устраивает. — Сегодня тихо в саду, — юноша присаживается на корточки около водоема и протягивает руку. — Ангел академии меня не особо любит. Не могу осуждать его за это, — ведя пальцами по поверхности воды, Барбатос будто бы гладит свое отражение. — Зато я буду осуждать его за это… — Сяо подходит ближе к Венти и просто становится рядом, ведь не хочет пачкать чужой тёплый кардиган. — Не нужно, — Барбатос поднимает голову и слабо улыбается. — Ему просто грустно, вот и всё. Жрец встаёт на ровные ноги и глубоко вдыхает. — Интересно, Сайно уже закончил? — он поворачивает голову в сторону здания и смотрит на включенный свет в комнате Матры. — Почему ему грустно, Венти…? — Но ведь он совсем один… Разве это не грустно? Думаю, очень даже… — Мы можем составить ему компанию на любой вечер… — Не без этого, вот только я ему не нравлюсь, — усмехается. — Он никогда не поёт для меня… Но зато иногда я прихожу сюда и пою для него. — Он много упускает, если это на самом деле так… «Я бы тоже послушал твоё пение, Венти…» — задумывается эспер. — Но, с другой стороны, он старается для всех, кто слышал его пение… Он заслужил и на отдых тоже. Я не обижен… Какая твоя любимая погода, Сяо? — Мне нравится, когда не жарко, думаю это основное… — в голове Сяо вдруг всплывает тот момент, когда он выбежал под осквернённый дождь. — Но и дождь мне нравится. — Хм… А ведь… Если так подумать… Разве мы живем не под куполом? — Венти поворачивает голову в сторону барьера. — Если бы купола не было, то летающие монстры ведь могли бы просто перебраться через барьер сверху, нет? — Верно, этот купол не даёт им пройти. Думаю, это даже шар, чтобы и подкопаться не могли… — Тогда… Насколько дождь, который идёт в этом мире, настоящий? Может, внешний мир, или «та сторона» — это и есть настоящий мир… Хех, то, что я говорю сейчас, на лекциях называлось «эффектом смятения». Якобы скверна пытается затащить меня на ту сторону, поэтому навеивает подобное… И правда, оказавшись там… Почему так тянет выйти под тот снег… И дождь… это ведь неприятно и больно… Осадки под куполом чистые… Но само существование этого купола заставляет меня чувствовать себя узником. «Та сторона» — это зло… Но почему тогда в «шаре» заключены мы, а не они? — Меня туда что-то зовёт… Я слышал голос и один раз даже украл у профессора Альбедо пропуск и выбежал ночью за барьер под дождь. Учитель меня поймал, конечно, но под тем дождем я чувствовал себя очень спокойно, будто я дома. Правда, боюсь, такое происходит только со мной… — Я тоже слышал, — юноша глубоко выдыхает. — Только я знаю, кто и почему меня зовёт… Но не понимаю, почему не могу решиться пойти за ним. Может, нам просто вбили в головы, что тьма — это плохо, а на самом деле мы сами и есть тьма? Думаю, за подобные разговоры меня можно под трибунал отправить, — смеётся. — Хотя, я всего лишь ребенок, как и другие студенты академии… — Я бы не хотел, чтобы ты подвергал себя опасности или чтобы тебе было больно… Я-то точно тьма, аха… Но меня все ещё держат в Академии… — Твоя скверна и правда обжигает, — соглашается юноша. — Впрочем, как и Тигнари… Да и вообще. Эдакий «так себе жрец», который не переносит скверну. Родители бы мной гордились, аха… — Венти поднимает голову и вновь бросает взгляд на окна общежития. — Сайно выключил свет. — Зато у нас с тобой у обоих особые отношения со скверной, — пробует шутить Сяо. — Думаю, мы можем идти? — Полагаю, да, — юноша неспешным шагом направляется ко входу в академию. Напевая себе под нос, он качает головой и, немного пританцовывая, идёт к замку. На душе почему-то так тепло и спокойно, как не было уже давно. Вечер, который начался с довольно неловкой ситуации, теперь заканчивается чем-то уютным и мягким. Юноша уже и забыл, когда в последний раз столько времени просто общался. Алатус бросает взгляд на лавку и замечает оставленную книгу, которую принёс Венти. Улыбнувшись, он забирает ее и догоняет товарища. За этой прогулкой он заметил, что ни разу не думал о том, что так гнетёт его душу. Будто позволил себе просто провести время хорошо в компании с тем, к кому питает такие волнительные чувства.