Esper

Академия расположена в небольшом городке на самой окраине мира людей. Так как само существование эсперов является тайной, в которую правительство не спешит посвящать мирных граждан, город считается мертвым. Вход сюда скрыт барьером, а в самом городе обитают лишь эсперы, призыватели, проводники и жрецы. Для простых людей здесь вход закрыт, а на карте этого места и вовсе нет. Ступая по серой брусчатке, Альбедо прячет руки в карманы классических брюк. Алхимика в городе знает каждый, и, похоже, не только как преподавателя академии. Прохожие здороваются, а он в ответ кивает, неспешно сопровождая каждого взглядом. Влажный ветер закручивает непослушные светлые пряди, прозрачные очки отблескивают от света уличных фонарей, пелерина на плечах слабо раздувается, удерживаясь лишь за счёт металлического значка главного алхимика академии. Сяо держится рядом, стараясь не увеличивать дистанцию между собой и профессором. Выход из академии в город разрешен только в сопровождении учителя, и за четыре года у Алатуса такой надобности не было. Юноша с интересом рассматривает готическую архитектуру, ощущая себя так, словно он вернулся в прошлое. Все эти домики из серого кирпича, черные острые крыши, каменная кладка под ногами — словно сошли с учебников по истории. — Кстати, — тишина прерывается голосом преподавателя, — Сяо, Вы знаете, кто такая Рэйндоттир? Юноша вздрагивает, отвлекаясь от любования городом. — Конечно… Она великий алхимик и гений, который создал жизнь. — Царь и Бог, получается, — Альбедо кивает. — Что думаете о ней? — Меня пугает то, что она из тех, кто связан с тёмной стороной алхимии… Точнее пугает то, что она для этого отдала или сделала… В некоторых статьях писали, что она немного сумасшедшая… И что от одного взгляда ей в глаза можно потерять сознание… Она жуткая, но я ею искренне восхищаюсь… — Ну, если смотреть ей в глаза в понедельник утром, то и вправду можно сознание потерять, — усмехается. — Ты много знаешь о темной стороне алхимии? — В понедельник утром…? — удивлённо спрашивает Сяо. — Нет… Немного, я мало литературы об этом читал в академии, но и алхимия не моя сильная сторона… Знаю, что тёмная сторона жуткая, и что в некоторых ситуациях можно лишиться души… — Это верно, — преподаватель останавливается около входной двери. — Кстати, это мой дом, — он кивает головой, уже выискивая в кармане ключ. Дом представляет собой довольно типичное для этого города небольшое здание с такой же острой крышей из черной черепицы. Окна большие, но закрыты темными плотными шторами изнутри, а снаружи — фигурная решетка. — К слову, Рэйндоттир — это моя мама, — холодно проговаривает алхимик, открывая входную дверь. — Добро пожаловать, — он жестом приглашает студента войти. — Ваша мама?! — шепотом переспрашивает Сяо, ощущая дрожь в теле. На ватных ногах он переступает порог чужого жилища и старается смотреть в пол, боясь неизвестно чего. — Тц! Опять ребенка в дом притащил! — встречает их с порога женский голос. — И когда ты уже девушку приведешь?! Сколько можно ходить неженатым? Я ж состарюсь раньше, чем дождусь внуков! — Вы уже старая, учитель, — усмехается к ней Альбедо. — Знакомься, это- — Сяо, да? — она подходит ближе и складывает руки на груди. — Добро пожаловать в обитель алхимии. Алатус поднимает неуверенный взгляд и сталкивается с леденящими голубыми глазами. Точно такими, как у профессора Альбедо. Волосы у женщины тоже светлые, черты лица аккуратные и миниатюрные, отчего в голове не остаётся ни единого сомнения о том, что Альбедо действительно её сын. Сяо же будто окоченел, глядя на лицо женщины, что видел только в статьях и учебниках. Тело совсем не слушается, и говорить связно сейчас кажется непосильной задачей. — З… Здра… Здравствуйте… — А я говорил, что тебе этот цвет не к лицу, — фыркает Альбедо, кивая головой на бледно-розовый махровый халат, в который одета женщина. — Сяо, идём, — блондин берет его под руку, заметив, что тот замер, словно фарфоровая кукла. — Тебе тоже, — усмехается она. — Уверена, что когда тебе холодно, ты не брезгуешь его надеть. — Угомони свои фантазии, женщина. — Ладно-ладно, если я буду нужна, я откисаю в ванной. Совсем твой демон меня измотал. Как ребенок малый, — она закатывает глаза. — Тяжелое что-то возьми, а то всплывать будешь. — Характер взяла. И взгляд. — И зад. — Осуждаю. — Справедливо. Хмыкнув, она уходит, и Альбедо наконец переводит взгляд на Сяо: — Прямо как в учебниках пишут, да? Кажется, вместе с тем, чтобы моргать, Алатус забыл как дышать. И только голос профессора и, скрывшаяся за дверью, Рэйндоттир вернули его к жизни. — П-почти… Как-то я не задумывался, что она… Что она может жить как обычные… Люди… — единым тоном отвечает Сяо. — Ну, на людях она вся из себя важная, а дома, как видишь, — пожимает плечами. — Все мы обычные люди. Идём. Несильно толкая Сяо в спину, он направляет студента вбок. Коридоры этого дома довольно светлые, что никак не вяжется с внешним экстерьером. Стены украшены множеством живописных картин, и даже тяжелые черные шторы на окнах не кажутся давящими. Ступая светлыми носками по темно-коричневому паркету, Альбедо направляется к ступенькам. — Нам наверх, это «чудовище» живёт на чердаке. Ступеньки под ногами тихо скрипят. Алхимик ведёт ладонью по тяжелым перилам, неспешно поднимаясь выше. Сяо чувствует себя странно, в этом доме комфортно, но и одновременно жутко страшно, учитывая, что сама Рэйндоттир живет здесь, то кто может оказаться проводником профессора? — Ч-чудовище…? — шепотом спрашивает студент. — Да, истинное зло, — усмехается. Примерно на середине пролета до слуха эспера доносится тихая спокойная мелодия. Чем выше они поднимаются, тем более чарующей и завораживающей кажется эта музыка. Она льется беспрерывным потоком, пробираясь в самые закоулки души Сяо и подкидывая ему приятные тёплые воспоминания из детства, а вслед за ними — Венти. В голове юноши всплывает его милое лицо, его улыбка, его голос, неловкие объятия и сдержанный смех. — Кажется, он в хорошем настроении, — Альбедо останавливается около темной деревянной двери и пару раз стучит. Страх немного отступил благодаря этой мелодии, но до конца не исчез. Когда профессор постучал, Сяо проглотил крупный ком в горле, с замиранием сердца глядя на дверь. Та с тихим скрипом приоткрылась, и на вошедших сразу повернулся музыкант. Его длинные изящные пальцы замерли над черно-белой дорожкой клавиш. Сквозь приоткрытое окно в комнату врывается ветер, подхватывая и развивая жабо на его мягкой красной атласной блузе. Светлые волосы спадают по плечам, выпадая из небрежного хвостика. Длинные ресницы поднимаются, и взгляд его пустых голубых глаз устремляется Алатусу прямо в душу. Пронизывает насквозь, заставляя тело оцепенеть. Ноги юноши вмиг стали неподъемным и тяжелыми, буквально приросли к полу, не давая тому и малейшего шанса на то, чтобы пошевелиться. Музыкант улыбается, оголяя белые зубы и чуть удлинённые клыки. Его изумрудно-голубые глаза сверкнули игривостью, а брови медленно поднялись вверх. — А, это ты, — так легко слетает с уст проводника. — Ещё одного ребенка домой притащил? — Можешь позаниматься с ним, Редо? — Альбедо скрещивает руки на груди и опирается о дверной проём. — Мм? — музыкант выходит из-за пианино и неспешно направляется к Алатусу. Он осторожно переступает с ноги на ногу, немного проскальзывая белыми высокими чулками, уходящими под штанины черных шорт, по полу. — Сяо? — подойдя к студенту впритык, он наклоняет голову и изучающе проходится взглядом. Его лицо находится так близко, что юноша чувствует леденящее дыхание на себе. — Один из моих лучших студентов. — Наших, — поправляет его Альбедо. — Не так уж и часто ты вместо меня на работу ходишь. — Справедливо… — он выравнивается и вопросительно наклоняет голову вбок. — И чем же я могу быть полезен тебе, Сяо? Глаза Алатуса моргают ровно один раз. Юноша не понимает снится ему это или нет, или, возможно, он сходит с ума. Взгляд этих холодных глаз так цепко схватился за Сяо, что становится жутко. Юноша переводит взгляд на профессора и обратно, но как только проводник оказывается рядом, Алатус больше не может шевелиться, проглотив язык. — А… Э… А…? П-профессор…?! Нет… Двое… Двое?! — повысить голос Сяо не смеет, поэтому все его возгласы произнесены шепотом. — А… Я… Я… Я хотел… Х-хотел… Занятие… По телу пробегает мороз от двух пар холодных внимательных глаз, заставляя Сяо ёжиться. — Зови меня Редо, — блондин протягивает руку для рукопожатия. — Занятие? — он придвигается к шее Сяо и глубоко вдыхает. — И чем ты хочешь заняться? — У тебя ещё есть время передумать, Алатус, — усмехается Альбедо. В горле стоит ком, пока точная копия профессора выдыхает в шею юноши. — Проводник… И… И э-эспер… Поработать… С проводником… — говорить все ещё трудно и даже страшно, но откуда берётся такой страх, Сяо не знает. — А… — Редо кладёт ладонь на подбородок Алатуса и поворачивает его голову вбок, будто рассматривает и оценивает чужую внешность. — А ты выдержишь? По человеческим меркам кажется, что ты ещё ребенок, — он расплывается в улыбке, обнажая клыки, пока до дрожи пробирающий взгляд продолжает испепелять. — При условии, что зарядишься ты потом от меня, — вмешивается Альбедо. — Все же он мой дорогой студент, и если ты сломаешь ему что-то, то усложнишь жизнь не только мне. — Ой-ой, — он прикладывает ладони к щекам и качает головой. — Я подумаю. — Сяо, — Альбедо кладёт руку ему на плечо, пытаясь вырвать из оцепенения. — Если почувствуешь себя плохо, то просто скажи… Конечно, мы это прервем в ту же секунду, так что не стоит молчать. — Какой заботливый Бебедик, — хихикает проводник. — А со мной ты не такой нежный… Горе-горе… — Уж кто бы говорил, Редо. — Ну так что? — его голос вмиг стал серьезным, а взгляд — ещё более холодным. — Мой любимый студент, ты не передумал? Этот напор прерывается громким шлепком. Сяо, чтобы прийти в себя, сильно ударил себя руками по щекам. Алатус поднимает взгляд на профессора, пока на его щеках сияют красные следы ладоней. — Я г-готов, даже если мне что-то сломают… — Смелый малыш, люблю таких, — проводник хихикает. — А говорят, что проводник — это сгусток светлой энергии, — хмыкает Альбедо. — Редо, у тебя из светлого только волосы. — Да ладно тебе, — проводник отходит от Сяо и, взяв Альбедо за жабо, тянет его на себя. — Ресницы у меня тоже светлые. Шаг за шагом он ведёт эспера к кровати, а затем довольно легким толчком в грудь заставляет того опуститься. — Сиди здесь и не мешай. Твой малыш захотел получить новый опыт. Не мешай ему набивать шишки самостоятельно, — довольно холодно проговаривает проводник, обращаясь к профессору. Получив в ответ утвердительный кивок и обреченный вздох, Редо подошел к Алатусу. — Сними пелерину, жабо, и расстегни верхнюю пуговицу, чтобы не душила. Когда будешь готов, можем начать с простого. Например… Ммм… — он окидывает взглядом комнату. — Твоя сила огонь, да? Вернее, оскверненное пламя… Да, я видел. Попробуй сжечь занавески на окнах. Дурацкий цвет, никогда не нравились мне. Алатус чувствует себя странно рядом с этими близнецами, но он пришёл учиться, чтобы не навредить Венти и чтобы перестать быть бесполезным. Юноша послушно делает все, что попросил проводник, а после поднимает на него неуверенный взгляд. — Я могу… Могу использовать силу…? — Сяо переводит взгляд на профессора. — Я ведь потеряю контроль над своим разумом… — Не потеряешь, — Редо закрывает собой Альбедо. — Сейчас ты работаешь со мной. Не отвлекайся на других, — он кладёт пальцы на подбородок Сяо и немного поднимает его лицо вверх. — Забудь, что Бедо вообще здесь. Смотри только на меня, разговаривай только со мной, сейчас я твой напарник, твой отряд, твой проводник. И я разрешаю тебе использовать силу. Блондин отходит и становится по центру комнаты. Он проводит ладонью по крышке пианино и поднимает взгляд вверх: — Здесь довольно тесно, но если покажешь себя хорошо, следующую тренировку проведем в более подходящих условиях. Рука парня тянется к занавескам бледно-голубого цвета: — Сожги этот мусор. — Я понял Вас… Закрыв глаза, Алатус глубоко выдыхает, стараясь успокоиться. Сердце замедляет ритм, а дыхание приходит в норму. Он позволяет своей силе распространиться по телу, чувствует жар своей магии и, открывая глаза, он направляет осквернённое пламя к занавескам. Картинка плывет, а разум отключается. Янтарные глаза становятся ядовито-зелёными, и Сяо падает во тьму. Проводник за секунду оказывается за спиной эспера. Голубые глаза светятся, а вместе с ними под алой блузой светятся узоры, различить которые Сяо не под силу. Безумие прокрадывается в голову юноши, но исчезает так же быстро, как и появилось там. Тело сковали невидимые оковы, а над ухом он слышит тихий пугающий смех. Липкая паутина обвивает душу эспера, все его тревоги скручивают и запечатывают, освобождая тело от тяжести скверны. Алатус чувствует себя, словно жертва, что попала в ловушку хищника, но при этом вместо безысходности он ощущает покой. Это странное состояние, когда он понимает, что вот-вот умрет, но одновременно с тем ему так светло и радостно. Лента за лентой невидимая паутина и зеленая лоза с шипами окутывают каждый сантиметр чужого тела. Запястья с силой сжимают, а шею пронизывает острая боль. Алатус вскрикивает от неожиданности, но картинка перед глазами медленно приобретает фокус. Магия вновь подвластна ему, а безумие отступает. Юноша чувствует, как запястья начинают ныть, как тело затекло, как по шее стекает липкая и мокрая струя, но сейчас это все его не заботит. «Я смогу… — сквозь боль он направляет силу на занавески. — Всего-лишь дурацкие шторы… Мерзкого цвета… Никому не нужная тряпка…» Занавески вспыхивают фиолетовым пламенем, сгорая за секунду, и так же быстро гаснут. Магия подчинилась Алатусу целиком и полностью, впервые выполнив его приказ так быстро, чётко и без помощи Венти. Ощущение скованности от лозы и паутины исчезает, и лишь теперь Сяо может вдохнуть полной грудью. — Даже на элементарном из-под контроля выходишь, — Редо прижимается к нему со спины и шепчет. — Совсем необученный, — он проводит пальцами по тонкой шее студента, вытирая капли пота. Придвинувшись к уху юноши, он шепчет: — В следующий раз я сделаю всё по-настоящему. Проводник отходит на шаг, и оцепенение постепенно спадает с тела эспера, который все это время чувствовал себя так, будто его держат под прицелом, и сама смерть сейчас дышала ему в затылок. — Маленький юный эспер… — блондин глубоко вдыхает. — Твоя сила такая вкусная… — Редо, мы договорились, что если тебе нужна энергия, то возьмешь у меня, — напоминает Альбедо. — Может, лучше ты у меня возьмешь? — он расплывается в ехидной улыбке, демонстрируя длинные острые клыки. — Позже, — холодно отвечает Альбедо и переводит взгляд на замершего, словно статуя, студента. — Сяо, ты как? — Он хорошо, — улыбается Редо. Проводник обходит Алатуса со спины и обнимает, заставляя того вновь чувствовать себя так, будто его окутывает лоза. — Хорошо ведь? — парень наклоняет голову вбок. Алатус соврет, если скажет, что блондин не прав. Эспер действительно чувствует себя хорошо. Магия подчинилась ему, он впервые смог поработать с проводником, да и на душе стало тихо, единственное, что не покидает его — непонятный и необузданный страх перед Редо. Этот парень будто бы по велению слова может прогнуть Сяо под себя, и эспер ощущает подобное впервые, отчего тело вздрагивает, а кожа покрывается мурашками. — С янтарными глазами тебе лучше, — улыбается проводник, продолжая обнимать оцепеневшего юношу со спины. Неведомая тревога не отступает, будто бы Редо и есть само олицетворение страха. Но глаза Алатуса сейчас живые, в них читается радость и благодарность. — Это… Это было страшно, но… Но прекрасно… Как же хорошо подчинять свою магию, а не подчиняться ей… — почти шепчет Сяо, шевеля только глазами и поднимая их на профессора. — Мы можем позаниматься ещё, — хихикает проводник над ухом Алатуса. — Только не здесь. В отличие от дурацкого тюля, остальное мне в комнате нравится. — Редо, отойди от него, — Альбедо закатывает глаза, смотря на студента, который просто замер и кажется будто и вовсе не дышит. — Ладно, так и быть, но от него так вкусно пахнет… — он медленно отходит от юноши, все ещё пронизывая взглядом его тело и душу. — И все же он связан со скверной… Получается, я не ошибся, — алхимик упирается ладонями в мягкую постель, сминая пальцами черное одеяло, и отклоняется назад. — Хм… Придется обсудить это с мамой. — Он частично не человек, — Редо присаживается к Альбедо на колени и ехидно улыбается. — Раз не разрешаешь мне приставать к твоему студенту, то я посижу тут, — он показательно болтает ногами и качает головой. — Сиди, где хочешь, но его не трогай. — О! Я лучше сыграю вам что-то! — он спрыгивает с чужих колен и усаживается за пианино. — Я сегодня в хорошем настроении и вкусно покушал, хехе. — Тц… — Ну я ведь аккуратно, — он пожимает плечами. — И совсем чуть-чуть. Со слабым скрипом он поднимает крышку пианино и заносит руки над клавишами. Пальцы проходятся по черно-белой дорожке, и комната наполнятся тихой, немного мрачной, но осторожной и спокойной мелодией. Проводник медленно раскачивается в такт, полностью погружаясь в музыку. — Ну, повезло, что он был в хорошем настроении, — проговаривает Альбедо, смотря на близнеца. Профессор поднимается на ровные ноги и подходит к Алатусу. — Ты как? Взгляд студента не выпускает близнецов из поля зрения, видя в них и угрозу, и защиту. Мелодия, что льётся из-под изящных длинных пальцев звучит жутко, но завораживающе, под стать своему музыканту. — Профессор Альбедо, я хочу это повторить… — шепотом отвечает, боясь нарушить голосом мелодию. — Профессор, почему он сказал, что я частично не человек…? Это из-за скверны…? — Давай лучше выйдем воздухом подышать, — он жестом приглашает студента выйти. Не дожидаясь, пока Алатус покинет комнату, Альбедо склоняется над пианистом и осторожно целует его в макушку. — Спасибо, Редо. — Tu es grata. Повернувшись к двери, Альбедо замечает, что Сяо замер на проходе, безотрывно смотря на проводника и эспера. Алхимик шумно выдыхает и направляется на выход. Он берет Алатуса за запястье и выводит за собой, оставляя комнату, аура которой до жути пугает и в то же время завораживает Сяо, позади. Весь чердак этого дома переделан под целый этаж, но из комнат здесь только одна. Балкона тоже нет, и, похоже, Альбедо просто оговорился или сказал это по привычке, поэтому сейчас ведёт студента вниз по ступенькам. С каждым шагом мелодия отдаляется, и даже когда она полностью исчезла, Алатус все ещё чувствует на себе присутствие этого жуткого проводника. — Выйдем на улицу, — профессор выводит студента из дома, и остаётся с ним на крыльце. — Жаль, посидеть здесь негде, но свежий воздух отрезвляет быстрее… А сейчас ещё и дождь начался… — он поворачивает голову на Сяо. — Ну, как тебе с ним работалось…? — Жутко, страшно, но он так легко вернул мне контроль и разум… Это было прекрасно… П-профессор… Можно мне сходить умыться…? — Сходи, продолжим разговор, когда вернёшься. Я пока тут покурю, — Альбедо машет ладонью на дверь. — Если встретишь монстра, присмотрись получше, это может быть моя мама после ванны. — С-спасибо… Сяо направляется обратно в дом. Зайдя внутрь он осматривается, боясь встретиться с кем-либо, и почти на носочках проходит коридор. Пространство кажется бесконечным, но Сяо списывает это на страх, который туманит разум. Он проходит уже несколько дверей, но из-за каждой слышит какие-то странные звуки и решив, что это точно не может быть ванной, идёт дальше. Найдя первую неприметную, по сравнению с остальными, дверь, Сяо прислушался и решил, что он нашел нужную. Юноша толкает дверь, но обнаруживает что-то похожее на помещение медпункта. Сяо уже решил закрыть дверь, но судорожный выдох привлек его внимание: на постели почти по центру комнаты лежит человек. Тяжелые веки поднимаются, и в глаза ударяет яркий свет каких-то приборов. Юноша с темными фиолетовыми глазами пытается понять, что происходит, почему он здесь, и где это «здесь». Он с трудом переводит взгляд в сторону, сталкиваясь с янтарными глазами, полными удивления. — Ты кто…? — брюнет нарушает тишину. — А… Очнулся наконец? — за спиной Сяо звучит голос Альбедо. — Алатус, ванная комната напротив, — он слегка криво улыбается. — Долго тебя не было… Или ты уже умылся? — Не успел… Извините, я не смог найти ванную… — удивлённо произносит Алатус, наблюдая за юношей, который, кажется, не может пошевелиться. Профессор минует студента, направляясь к постели с неизвестным, попутно прихватив со стола медицинские перчатки. — Помнишь, как тебя зовут? — обращается к ошарашенному парню Альбедо, присаживаясь на край его кровати. Решив, что не стоит мешаться профессору, Сяо сбежал в ванную, чтобы умыть лицо холодной водой и прийти в себя. Тёмные и мутные фиолетовые глаза обращают внимание на второго человека. — Нет, кто ты и что делаешь…? — таким же почти беззвучным шепотом спрашивает юноша. — Хочу убедиться, что ты в порядке, — Альбедо надевает медицинские перчатки и склоняется над парнем. — Меня зовут Альбедо, я алхимик, но для тебя я что-то вроде доктора. Условно говоря, врач. Ты находишься в моей лаборатории, здесь ты в безопасности, так что можешь никого не бояться. Положив пальцы на подбородок юноши, Альбедо поднимает его голову вверх и щурится, с интересом рассматривая узор на его шее, более похожий на ошейник из двух переплетаются между собой тонких нитей. — Что ты помнишь последним? — алхимик опускает его голову и берет расслабленную руку юноши в свою, принимаясь прощупывать каждый сантиметр. — Ничего не помню, я спал… Юноша разглядывает Альбедо и не может понять, знает он этого человека или нет, и почему он у него дома. — Я помогу тебе подняться, — Альбедо осторожно подхватывает его за пояс и усаживает на кровати, подложив под спину подушку. — Понимаю, что ты растерян, но так вышло, что мы спасли тебя от смерти, — пожимает плечами. — Твоя мама дала тебе имя Куникудзуши, но позже ты сменил его на Скарамуччу. Мне всё равно, как тебя назвать, но Скаром будет короче и проще. Как ты себя чувствуешь? Где-нибудь болит? — Чувствую себя, как из могилы… Скар значит… От какой смерти, кто «вы», и почему я должен верить тебе…? Тело не слушается, давая хозяину понять, что лежал он довольно долго. В голове полная пустота и темнота, Скарамучча не знает ничего о человеке рядом, о своём прошлом и настоящем. — Верить мне или нет - решать тебе, — алхимик проходится пальцами по чужим плечам, сминая больничную пижаму, в которую тот одет. — «Мы» — это я, моя «мама» и мой «брат». Условно говоря, эдакий отряд алхимиков, который, блуждая темными переулками, подобрал еле живого тебя и притащил к себе домой. — А что со мной случилось…? — Мы предполагаем, что на тебя напали порождения Бездны, — Альбедо опускает руки на чужое бедро и проходится по нему пальцами, прощупывая мышцы. — Знаешь, кто это такие? — Нет, что за Бездна…? — голос понемногу прорезается и говорить становится легче. — Сяо! Принеси воды! — кричит Альбедо, надеясь, что студент услышит его голос из ванной комнаты и сможет сходить на кухню за стаканом и набрать воды. — Кхм, — алхимик переключается на вторую ногу. — Представь себе окружность. Всё, что находится внутри — это мир людей. Сама окружность — это барьер, который отделяет мир людей от бездны. То, что по ту сторону этой окружности — это Бездна. В ней обитают сущности, которые не прочь полакомиться человечиной. В ответ юноша лишь вздыхает, осознавая, что даже мир ему сейчас не понятен, он не знает ничего, будто только что родившийся человек. — Отлично, и что я делал рядом с этой гадостью…? — Скарамучча переводит вопросительный взгляд на алхимика. Слышится тихий стук, и в комнату заходит студент со стаканом воды. — Я принёс, профессор… — Это не у меня надо спрашивать, — алхимик пожимает плечами. — Мы лишь нашли тебя, забрали к себе, пытались спасти твою жизнь, и, похоже, удачно. А каким ветром тебя занесло туда - это уже не ко мне. Подмигнув, Альбедо поворачивается к Сяо и принимает у него стакан воды. — В этот раз не потерялся? — усмехается. — Скар, выпей, — он протягивает воду юноше. — Здесь просто вода, ничего больше. Мне больно за твое сухое горло, которое ты дерёшь, разговаривая. — … — Сяо неловко кивает и остаётся стоять возле дверей, боясь помешать профессору и изучая человека на постели взглядом. — Спасибо… — прерывисто отвечает Скарамучча и залпом выпивает весь стакан воды. — Сколько я спал…? — Хммм… — Альбедо поднимает задумчивый взгляд вверх. — Полагаю, много. Я не веду календарей, так что понятия не имею, когда именно мы тебя нашли. По ощущениям — давно. Будто бы ты на целую вечность оккупировал мою палату. Однако, ты очнулся, а значит, всё было не зря. Кстати, это мой студент, его зовут Алатус. Прекрасный молодой человек и, кажется, вы примерно одного возраста. О, ты, должно быть, голоден? — Алатус, ясно… Голод…? — Скарамучча задумывается. — Возможно. Сложно представить, сколько он тут был, почему он спал и правда ли можно верить людям вокруг, будь его мать здесь, он бы не поверил и ей, ведь даже не помнит, как она выглядит, и что она за человек. — Конечно, капельницы это тоже очень вкусно, но раз уж ты в нормальном состоянии, значит можно попробовать покормить тебя обычной едой, — Альбедо встаёт с кровати и стягивает с рук перчатки. — Сяо, составишь компанию? Кажется, мы немного не договорили с тобой по поводу занятий. Кто ж знал, что он очнётся именно сегодня. Скарамучча ничего не отвечает, все ещё пытаясь полностью прийти в себя и вернуться в «реальность», которая кажется совсем недостижимой, будто он все ещё спит. — К-конечно, профессор. Алатус покидает комнату вместе с учителем, бросая ещё один взгляд на юношу и шепотом обращается к Альбедо: — Профессор, а кто он…? На выходе они столкнулись с Редо, который, похоже, уже знает, что этот юноша очнулся. Проводник проводит Альбедо по плечу и ехидно улыбается, смотря в глаза. Сяо же вновь чувствует ужасную скованность. Рядом с ним тело юноши цепенеет и ощущается донельзя тяжелым. — Идём, поможешь мне на кухне, — Альбедо берет Алатуса за запястье, будто чувствует, что тот где-то «не здесь». — Скар вряд ли сейчас встанет, так что придётся поужинать в палате, а сейчас бы приготовить что-то, что особо не нужно жевать. — Уводишь его от меня? — показательно разочаровано вздыхает Редо. — Жестокий братец. — Тц, мы с тобой не братья, — Альбедо закатывает глаза. — Ранишь моё сердечко, конечно, — проводник качает головой. — И это меня ещё называют жестоким. Леденящие голубые глаза Редо перемещаются на Сяо. Студент вздрагивает, а его кожа покрывается мурашками, но это, похоже, лишь забавляет проводника. Расплываясь в улыбке он приближается к лицу Алатуса, и невидимая лоза вновь расползается по всему телу, от ног — и выше. — Твой профессор бывает таким грубым, Сяо. И как ты только выносишь его? — Можешь ему не отвечать, — Альбедо вновь одергивает Алатуса за запястье. — Идём, не обращай внимания. Иногда (всегда) он ведёт себя странно. Еле оторвав взгляд от проводника, ощущая, как невидимая лоза сковывает его движения, Сяо на ватных ногах следует за учителем. — Профессор Альбедо… Что значит, что вы не братья…? Кухня в этом доме напрочь выбивается из интерьера. Впрочем, каждая комната здесь не соответствует ни единому стилю, ни экстерьеру, ни времени. Что-то выглядит чересчур старомодным, как, например, спальня Редо. Она будто выдернута из позапрошлого века, выбивались лишь занавески. В то время как помещение, которое напомнило Сяо медпункт, оборудовано довольно современными приборами. Сами коридоры дома светлые и какие-то бесконечные. В ванной комнате оказалось несколько раковин, которые даже между собой по стилю не сочетаются и вновь наталкивают на мысли, что они относятся к разным эпохам. — Я поставлю воду, почисть овощи пока, — Альбедо закатывает рукава рабочей рубашки. Его предплечья покрыты пятнами и ссадинами, и то, что Алатус видел, когда учитель показал ему запястья, оказалось самым безобидным из всех следов на светлой коже. Профессор собирает волосы в хвостик, и взгляд Сяо невольно цепляется за его шею. Она так же опорочена ссадинами, как и руки. Поставив на тяжелый черный круглый обеденный стол миску с овощами, блондин повернулся к плите. Он зажигает огонь по щелчку пальцев и ставит на конфорку керамический горшок с водой. Окно закрыто плотной шторой, на кухонных тумбах совсем нет посуды. А навесные шкафчики забиты колбами и пробирками. Альбедо присаживается на корточки и достаёт из тумбы тарелки. Он сдувает с них плотный слой пыли и выравнивается, отойдя к раковине. — Хм. Алатус, ты ведь знаешь, что алхимия может создавать жизнь? Раны и ссадины на теле профессора пугают и завораживают, заставляя Сяо думать о том, будут ли у него такие же после ещё одного занятия с проводником. Алатус снимает перчатки и споласкивает руки, тут, как ему кажется, прятать их не от кого. Он берет небольшой нож и принимается за чистку овощей. — Да, только у подобного огромная цена, и я боюсь представить ее значение… — Как думаешь, когда мастер создает что-то, то считается ли он, создатель, родителем? Например, если я сделаю вазу, я ведь не буду её родителем? А если сделаю две такие вазы, будут ли они сестрами? — Вазы ведь не живые… — отвечает Сяо, вопросительно смотря на профессора. — Верно… А если я возьму и прикреплю к вазе чью-то душу. А потом точно так же прикреплю ещё чью-то к точно такой же вазе. Тогда, души, которые находятся в этих сосудах, они будут сиблингами? А вазы, так как они стали живыми, они будут сестрами? — Т-технически, думаю, да… Эти вазы созданы одним и тем же человеком… А раз они живые, то они родственники, — с сомнением отвечает Сяо. — Но ведь души между собой не связаны, — напоминает профессор. — Тогда почему без душ ты сказал, что они не родственники, а с душами, которые никак не связаны между собой, они сразу стали родственниками? Может, они просто соседи, живущие в одинаковых вазах? — Может и просто соседи… — задумывается Сяо. — Профессор, к чему вы это…? — Отвечаю на твой вопрос о том, почему я сказал Редо, что мы не братья, — он разворачивается и ставит на стол вымытые тарелки. — Мы с ним просто соседи, живущие в одинаковых вазах. Нож из рук Сяо выскальзывает и летит на пол, пока юноша ошарашено смотрит на своего профессора. — То есть… То есть вы с Вашим проводником искусственно созданные люди…? Ничего себе… А чем пожертвовала Рэйндоттир ради этого…? — почти шепотом спрашивает, чувствуя лёгкий страх и любопытство. — Создательница никогда не говорила об этом, — он пожимает плечами и наклоняется, чтобы поднять нож. — Она вырастила меня, как своего сына, так что для меня она остаётся мамой. Но вот с Редо всё немного сложнее, впрочем, это неважно. Альбедо забирает миску с овощами, бегло измельчает их на кубики и бросает в кипящую воду. Атмосфера в кухне, как показалось Сяо, вмиг потемнела. На носочках в комнату проходит Редо, осторожно переступая по скрипящему полу, он подходит к Альбедо со спины и выглядывает ему через плечо: — Думаю, можно приготовить пюре, чтобы тот милый юноша не напрягал горло. — Ты-то зачем пришел? — вздыхает алхимик. — Мне нравится, как пахнет от Сяо, — легко отвечает тот, заставляя студента смутиться. — Ты оставил Скара одного? — Одна злобная женщина пошла с ним поздороваться, и я улизнул. — Не будешь же ты вечно от неё бегать… Игнорируя слова близнеца, Редо без зазрения совести усаживается к Сяо на колени. Студент к своему удивлению ощущает его настолько легким, практически невесомым, будто бы на самом деле к нему на руки никто не сел. — Алатус, ты хочешь позаниматься ещё? — блондин игриво улыбается и наклоняет голову вбок. — Чем больше ты будешь заниматься, тем меньше вероятность ранить того мальчика, что поселился у тебя здесь, — он прикладывает ладонь к груди Сяо, будто бы накрывая сердце, что завелось с огромной скоростью. — Я вижу тебя насквозь… — тихо шепчет, окутывая юношу паутиной. Руки Алатуса висят вдоль тела, пока он чувствует как этот человек вновь сковывает все его движения, хоть и без этого шевелиться было бы трудно. Упоминание Венти проходится мурашками по окаменелому телу, заливая краской юное лицо. — Д-да… Я хочу позаниматься ещё… — тихо отвечает, боясь отвести взгляд от проводника. — Решено! — воскликнул. — Тогда в следующий раз позанимаемся на тренировочном поле в академии. Там и места побольше, и собачек можно пригласить, хехе. — Редо, только давай без шуток, — серьезно обращается к нему Альбедо. — Да, убивать их тяжело и больно, ведь мы не особо-то и отличаемся от них… Но, убивая их, эспер обрывает мучения оскверненной души. — Да-да, я буду хорошо себя вести, они ведь не такие, как наши собачки, — он болтает ногами, устроившись на коленях студента. — Сяо, а ты? — хихикает. — Будешь ли так же хорошо мне подчиняться, как и сегодня? — А р-разве я могу влиять на то, как я Вам подчиняюсь…? Я немного не понял… Н-но я буду делать все, что Вы скажете… — неловко и сбивчиво отвечает Сяо. — Ну, конечно, ты ведь эспер, — усмехается. — Ты можешь сопротивляться мне, а можешь просто позволять мне делать все, что я посчитаю нужным. Твоя энергия и магия в первую очередь принадлежит тебе, так что тебе ей и распоряжаться. Очевидно, ты можешь сопротивляться попыткам проводника направить твою магию. — А… ну… Я позволю Вам делать все, что Вам нужно… Раньше я никогда не запоминал, что происходит тогда, когда я использую силу. Ну… До Венти и до Вас… — Оу, так Венти у тебя первый, получается? — проводник придвигается к уху Сяо и горячо выдыхает. — И не только в этом, да? — Хватит совращать его, тц, — Альбедо одергивает близнеца на себя, схватив за запястье. — Займись лучше готовкой. — Ммм… — тот обижено стонет, но послушно занимает место у плиты. — Не обращай внимания, для него не существует границ и понятия времени, и то, что тебе семнадцать лет, не говорит ему ровным счетом ни о чем, так что… да. Когда бы ты хотел провести тренировку? Как ты чувствуешь себя? Попробуй прислушаться к себе и понять, нужен ли тебе отдых? Как много? Тренировка в академии будет с порождениями Бездны, с настоящей нечистью и скверной. Нужно ли тебе как-то подготовиться к этому…? Я уверен, что Редо сможет направить твою магию, но и ты должен пробовать брать её под контроль… Не все проводники такие, как он. — Я готов к тренировкам в любое свободное время, когда не занимаюсь с Венти, — отвечает раскрасневшийся юноша. — Я хочу научиться контролировать свою магию, очень хочу…

***

В окно комнаты общежития сквозь тёмные занавески пытается пробиться солнечный свет. На кровати сидит Сайно за спиной своего фамильяра, пока его хвост лежит на чужих коленях. Матра бережено вычесывает его, зачарованно рассматривая, как переливается шерсть в свете лампы. — Нари, моя реакция стала лучше… Теперь ты можешь полагаться на меня, профессор Ризли хорошо меня погонял… — мягко рассказывает Сайно. — Я рад, — кончик хвоста фенека слегка нервно дёрнулся. — А у меня в саду взошли первые ростки. Профессор Бай Чжу меня похвалил… — Скоро будут красивые цветочки, но ты все равно самый красивый, Нари… — Нет, самый красивый — мой хозяин! Руки Сайно дрогнули от внезапного смущения, но он продолжил бережно вычесывать пушистый хвост. Его взгляд проходится по спине лиса, будто сквозь одежду изучая все ее изгибы вновь. Сайно задерживает взгляд на загривке Тигнари и вспоминает ту ночь. — Кстати… Нари… Тебя призывал кто-то до меня…? — Нет, ты мой первый призыватель, — гордо заявляет фенек. — До тебя я жил в мире демонов со своей семьей, а потом… Потом что-то случилось… И я уснул. Я слышал много голосов, что звали меня, но откликнулся только на твой. — … — очередная волна смущения накрывает Матру, — Нари, а ты… Что ты знаешь о половозрелости демонов…? — Ничего. Я знаю, что демоны размножаются по-разному в зависимости от вида, но никогда не интересовался этим вопросом, — его ухо немного дёрнулось. — А что? Если ты хочешь рассказать, как размножаются люди, то я уже понимаю. — Не совсем… Хм, а что ты знаешь о природе зооморфов и природе фенеков…? — Мм… Фенеки живут стаями, обычно примерно по 10 особей… Обитают в пустынях, но лично я жару переношу плохо… Ммм… Фенеки выбирают себе одного партнера на всю жизнь… А ещё брачный период у них длится два месяца, но я не знаю, что это такое. Маленькие фенеки весят меньше ста грамм… Но это все про природу животных… А про зооморфов я не знаю ничего вообще, потому что этот облик я принял впервые с тобой. Будучи в мире демонов я всегда был лисом. — Оу… Я понял… Как нам объясняли… Активное и быстрое половое развитие у демонов начинается после первого оргазма… Оргазм это то «хорошо», что ты почувствовал тогда со мной в душе… — Сайно старается дышать ровно, но с каждым словом чувство стыда усиливается. — А брачный сезон у фенеков это сезон, когда фенеки размножаются, то есть занимаются сексом… У самцов весь месяц происходит гон… Гон — это когда фенеку постоянно хочется секса и без этого ему тяжело, грубо говоря… Понимаешь…? — Получается, ты сделал меня условно половозрелым, и теперь во время брачного сезона я буду хотеть размножаться? — Тигнари поворачивает голову и через плечо смотрит на Сайно. — Получается, что так… И если у зооморфов самцов тоже происходит гон, то в январе у тебя он может начаться… Говорю, чтобы ты не пугался… У тебя будет повышена температура, а разум будет туманиться… — А что мне с этим делать? — он растеряно хлопает ресницами. — Сказать тебе, если буду чувствовать себя странно? А с кем мне размножаться? — Да, скажи мне, если почувствуешь себя странно… И если так случится, думаю, мы сходим к профессору Бай Чжу… Может, он придумает что-то, что сможет это облегчить… А ты хочешь раз-… размножаться…? — Нет, не хочу, — он отрицательно качает головой. — Просто ты сказал, что в брачный сезон хочется размножаться… И я подумал, что вдруг я захочу, тогда что мне делать? Или ты имел в виду не размножение, а просто секс? — Я имею в виду секс… Да… — Но у меня никогда не было секса, — хмурится. — Ты говорил, что между парнями это когда один засовывает в анус второго член. У меня такого не было. Как я могу знать, хочу я, или нет? И как я тогда узнаю? А секс всегда заканчивается оргазмом? — Это что-то на уровне инстинктов, Нари. Я не зооморф, не могу сказать как это ощущается… Хотя… Помнишь, когда я… Когда я гладил твой член и основание хвоста… Вот примерно такое же ты будешь чувствовать во время гона постоянно, если это не подавить или не заняться сексом… А если секс не заканчивается оргазмом, то это значит один из партнеров или оба не получили своё «хорошо»… Но это больше о людях, я не уверен, что именно в мире животных, но, кажется, там всегда присутствует оргазм… — Хм… а всё, что заканчивается оргазмом, считается сексом, Сайно? — лисий хвост плавно изгибается. — Тоже нет, сексом считается проникновение одного человека в другого… — Тогда… Как понять, хочу ли я секса, если у меня его не было? — зооморф хмурится. — Я хочу чувствовать, как ты гладишь мой хвост, и хочу ещё ощутить оргазм. Это считается тем, что я хочу размножаться? — Думаю я не верно выразился в нашем… — юноша возвращается к расчесыванию хвоста. — В твоём случае… Во время гона тебе будет хотеться не секса, а удовольствия. У фенеков тут сложнее, это удовольствие, которое прекратит их гон, они могут получить только от своего партнера, которого они выбрали на всю жизнь… — А… Хм… А вне гона такое как называется? — Вне гона ты можешь просто возбудиться, вне зависимости от времени, это зависит от того как с тобой ведёт себя твой партнёр… — Сайно осторожно проводит расчёской по гладкой шерсти, чувствуя, как тревожность немного отступает. — А если я возбуждаюсь, то это значит, что человек, который виноват в этом, и есть мой партнер? — Нет… Партнера ты находишь, думаю, не так… Партнёр для фенека это тот, с кем он хочет провести всю свою жизнь, надо подходить к этому ответственно, ведь если фенек влюбиться в того, кто не любит его, то фенек будет страдать… Партнёр это тот, в кого ты влюбишься… — Хорошо, — Тигнари отворачивает голову и несильно бьёт Сайно хвостом по ногам. — Я понял. Зимой я могу чувствовать себя странно, постоянно быть возбужденным и хотеть оргазма. В этом случае я должен сказать тебе, и мы уладим все с помощью профессора Бай Чжу. Верно? — Ну, получается, да… Но, может быть, так как ты демон, подобного у тебя не будет… Но узнаем мы это только зимой… — до жути красный от стыда, он продолжает вычесывать хвост уже просто потому, что это успокаивает его самого. — А если я захочу оргазма без гона, мне тоже нужно сказать об этом тебе? — Э… Ну… Но не успевает Сайно придумать, что ответить, чтобы не умереть от стыда, как в комнату, как ни в чем не бывало, заходит Сяо, под ошарашенный взгляд Матры. — Ты где был, Сяо?! Я мысленно похоронил тебя уже, блять! — возмущается призыватель. — В смысле…? У профессора Альбедо дома, я пробыл-то у него всего часа три… Занимался… — отвечает, не понимающий, что не так. — Сяо, ты странности профессора подхватил? Тебя сутки не было!!! — В каком смысле «сутки»…? — В прямом! Тут за тебя даже Венти бегал переживал. Предупредил бы хоть. — Да я же… Ненадолго… Вроде… — Сяо ощущает жуткое смущение от упоминания Венти и тем более из-за того, что тот беспокоился. — О, Сайно, а у Сяо может быть гон? Он ведь тоже немного не человек, — Тигнари прослеживает взглядом реакцию хозяина. — Или про гон люди тоже смущаются говорить? И про размножение тогда? Сайно в очередной раз заливается краской, но старается ответить спокойно, пока Сяо замер от такого вопроса. — Люди вообще почти всего смущаются, глупые, — усмехается Матра. — У Сяо такого не должно быть, потому что он не зооморф… — А… Мм… Сяо, — Тигнари резко поворачивается к нему, виляя хвостом, — когда ты хочешь почувствовать оргазм, ты тоже идешь к профессору Бай Чжу? Теперь в комнате кроме минутной гробовой тишины, есть два красных от смущения юноши и Тигнари, ждущий ответа. Сяо кидает взгляд на Сайно, ища спасения, но видит, что тот и сам скоро провалится под землю от стыда. — Н-нет… Я иду в укромное место… — Сяо до конца так и не смог привыкнуть к подобным вопросами от Тигнари, но знает, что лучше ему ответить. — А где оно находится? И что ты там делаешь? Ты тоже гладишь себя? — Укромное место — это где ты можешь запереться, и тебя никто не побеспокоит… И да… Глажу… — Сяо смотрит в пол, как и Сайно, ведь им обоим жутко стыдно посмотреть друг на друга. — Сайно, а ты тоже гладил Сяо? — задавая этот вопрос в груди что-то кольнуло. Фенек медленно опускает уши, вмиг растеряв всё любопытство и энтузиазм. — Нет! — одновременно отвечают Сяо и Сайно. — Нари, я не трогал Сяо… Почему… Почему ты расстроился…? — смущенно спрашивает Матра, пока Алатус решил, наконец, переодеться. — Мне стало неприятно вот тут, — он прикладывает ладонь хозяина к своей груди. — Мне не нравится думать, что Сайно трогал кого-то… Там… Как меня… Призыватель опускает взгляд на ладонь, которую Тигнари прислоняет к своей груди и мягко улыбается. «Венти был прав…» — радуется. — Нари, я никого не буду трогать, кроме тебя, — отвечает и тут же ощущает на себе неловкий взгляд Алатуса. — Ну… То есть… — Я… Пожалуй я схожу за едой… Принесу и вам тоже… — уже переодетый Алатус, набрасывает кофту, надевает перчатки и сбегает из комнаты. — И… Если я захочу оргазм, можно я тоже пойду в укромное место…? Я не хочу, чтобы об этом знал кто-то чужой. Не хочу просить профессора что-то с этим сделать… — виновато бубнит, опустив голову. — Д-да… Можно… Ты можешь запираться в душе, когда Сяо в комнате нет и делать себе хорошо там… Я тоже могу выйти на это время, если захочешь… — А если у меня не получится что-то, я могу позвать тебя? — Ну… Вообще… — Сайно прикрывает руками щеки и опускает голову, смущаясь смотреть Тигнари в глаза. — Думаю можешь, но это только до того момента, пока ты не найдёшь себе партнёра… Когда у тебя будет партнёр, это будет делать только он, и ты не захочешь чтобы кто-то кроме него тебе помогал… — юноша чувствует, как закололо в груди, но он все ещё сомневается в том, что когда Тигнари познает себя, он все ещё будет чувствовать симпатию к нему. — Хорошо, договорились! Дверь в комнату приоткрывается, и с осторожностью в помещение заглядывает Венти, который пару раз стучал, но его, похоже, не услышали. — До того, как я найду себе партнера, если я захочу оргазм, я попрошу тебя помочь или попробую сам! Барбатос хлопает глазами, замерев в приоткрытых дверях. Сайно медленно переводит взгляд на него и становится пунцовым, утыкаясь лицом в грудь Тигнари, надеясь спрятаться от всего стыда, что он испытывает. — П-прости, Венти, забудь, что ты слышал… Если ты ищешь Сяо, он вернулся 20 минут назад и сейчас сбежал в столовую за едой… Можешь подождать его тут, он скоро вернётся… — Он… Он в порядке? — Венти прикусывает губу и отводит взгляд в сторону, решив проигнорировать всё, что услышал от Тигнари. — Выглядит потрёпанным, но в порядке… Он был с профессором Альбедо все это время, — бубнит Сайно. — Подождёшь или что-то передать ему…? — Ничего не нужно, и… И можно не говорить, что я заходил. Раз он в порядке… Кхем, — прокашлявшись в кулак юноша разворачивается. — Я пойду. Хорошего дня вам. — Пока-пока! — фенек весело виляет хвостом. — Кажется Венти и Сяо наконец-то подружились, хех, — улыбается Сайно, прижимаясь к Тигнари. — От Барбатоса сегодня странно пахнет, — озвучивает лис, подняв взгляд вверх. — Только я не понимаю, чем. Этот запах мне незнаком. Сайно поднимает голову и вопросительно смотрит в лицо фенека: — Хм, если вспомнишь, то скажи мне, Нари… В комнату возвращается Сяо с тремя порциями ужина и небольшой корзинкой яблок: — Принёс много, потому что ешьте. — Яблоки! — зооморф отпрыгивает от Сайно и влетает в Сяо, весело выхватив у того из рук корзинку. — Спасибо! — Сяо, ты не вовремя убежал, угадай кто заходил, — улыбается Сайно. — Тот, кого Сайно тоже не гладил! — жуя яблоко довольно говорит лис. Он усаживается на подоконник, и, с набитым ртом проговаривает к Сяо: — Но фот, кофо Фяо хофел пофлафить. Очередная волна смущения пробегает по телу эспера. Выдохнув, он поворачивает голову на Сайно, который позволил себе посмеяться. — Венти…? — О, признаёшь, получается, милашка Сяо, — ехидничает друг. — Ой, да ты себя то видел рядом с Нари. — Цыц! Кхм… Венти не просил говорить, что он заходил, но я сказал. Возьми ему что-то вкусное и пойди навести его, — командует Сайно. Смущенный Сяо решает, что так и сделает. Взяв из корзинки Тигнари яблоко и сразу извиняясь перед ним, юноша сбегает из комнаты. Стоя перед дверью к соседям, Сяо делает несколько глубоких вдохов и мягко стучит. — Венти, ты тут…? Но вместо ответа мелодичным и дорогим сердцу голосом, из комнаты выходит Аякс. Юноша усмехается, оценивающе пробегая взглядом по смущённому лицу Сяо: — Явился наконец? Где пропадал, лидер? — он опирается плечом о дверь, перекрывая вход в комнату. — Я… Я с профессором Альбедо занимался… Чайльд, Венти там…? — Сяо указывает на дверь комнаты, которую перекрыл Аякс. — Там-там. В душе. Но можешь подождать его в комнате, я уже ухожу, — Чайльд усмехается и жестом приглашает Алатуса войти. — Спасибо… — Сяо провожает Аякса взглядом и неуверенно заходит. Решив, что без спроса садится на чужие кровати некрасиво, он падает на небольшой коврик в позу лотоса и начинает разглядывать комнату. Взгляд янтарных глаз цепляется за пейзаж на стене. Картина маслом, без подписи и автографа автора, но даже так он без труда распознает почерк, который лицезрел, как оказалось, целые сутки в доме алхимиков. Видимо, этот зимний пейзаж, как и многие другие картины в кабинетах академии, вышел из-под кисти профессора Альбедо. В комнате витает довольно приятный запах цветов. Он не знаком Алатусу, но почему-то кажется, что эти цветы белые и распускаются только весной. Этот аромат уже успел накрепко поселиться в голове эспера. Шум воды в ванной комнате постепенно стихает. Алатус улавливает запах шампуня, которым обычно пахнут волосы Венти, и приятный фруктовый аромат геля для душа. — Аякс! Я полотенце забыл, подашь?! — из-за двери до Сяо доносится голос Венти. — На кровати, кажется, бросил… И одежду тоже… Ой… Или ты уже ушел? «Да что ж за день сегодня…» — Алатус вздрагивает и краснеет до кончиков ушей. Он быстро встаёт и забирает с кровати Венти полотенце и заранее приготовленную одежду, и подходит к двери в душ. — Венти… Это Сяо, вот твои вещи и… Я не смотрю… Эспер зажмурился изо всех сил и прикрыл глаза свободной рукой, чтобы не позволить себе хоть немного посмотреть на обнаженного Барбатоса, и просто ждёт. — Спасибо… — тихо отвечает тот. Горячие влажные пальцы проходятся по кисти Сяо, и Венти забирает у него из рук все вещи. — Подожди минутку, я быстро… Сяо пятится назад, как только дверь душа закрылась, и прикладывает руку в кожаной перчатке, которой коснулся Венти, к лицу. Сердце бьется так громко, что кажется будто весь этаж слышит его стук. Алатус опускается обратно на мягкий ковёр и старается перевести дыхание. «Я ведь ничего не видел, что за реакция… Сейчас сойду с ума… Я ведь знал… Что он совсем без одежды… А как от него пахнет…» — думает юноша, понимая, что привести себя в норму будет сложно. Жрец выходит из ванной комнаты, вытирая волосы. Юноша одет в мягкие плюшевые носки, короткие коричневые шорты, не прикрывающие бирюзовый зигзаг вокруг бедра, и светло-зеленую футболку с воротником. — Извини, заставил ждать, — вздыхает Венти, минуя Сяо. Юноша подходит к окну и наклоняется к батарее, чтобы развесить на ней полотенце. С его влажных волос на пол капает вода, и он машет головой, заставляя капли разлетаться в разные стороны. Несколько холодных капель попадают на Сяо, но вместо того чтобы немного остудить его, они распаляют только сильнее. Взгляд крепко цепляется за зигзаг на изящном бедре и край шорт, Сяо ловит себя на мысли, что хочет коснуться каждого участка тела Венти. Шумно выдыхая и радуясь, что красные уши спрятаны волосами, Сяо протягивает руку, в которой держит большое красное яблоко. — Это тебе… Ничего страшного, это ведь я пропал… На сутки, как оказалось… — Ты был у профессора Альбедо, да? У них там и правда будто временная воронка, аха, — усмехается. — Спасибо… — Венти подходит ближе и принимает из рук Алатуса яблоко. — Когда ты пропал… Я… Даже немного испугался. Знаешь, в голову всякое разное полезло… Думал, ты начал меня избегать… просто, если бы что-то случилось, то поднялся бы шум, а так… Тебя никак не застать, но в академии все по-прежнему… Да и профессор Альбедо себя спокойно вёл. Если бы что-то случилось, он сказал бы… — тонкие пальцы поглаживают лежащее на ладонях яблоко. — Вот я и надумал уже… — Прости, я не знал, что там такие аномалии со временем… По моим ощущениям я провёл там не больше трёх часов… А оказалось почти в 8 раз больше… Прости, что заставил волноваться, — Сяо улыбается, чувствуя такое приятное тепло от того, что именно Венти переживал за него. — Всё хорошо… А, ой, присядем? — он усаживается на свою кровать. — Можешь сесть рядом, можешь напротив… Как тебе удобно. Расскажешь, почему вдруг тебя к алхимикам занесло? Кивнув, Сяо поднимается и неловко садится рядом с Венти, сохраняя небольшую дистанцию. Он переводит взгляд на свои колени, краем глаза отчетливо видя светлую кожу чужих бёдер. — Однажды профессор Альбедо мне сказал, что мы с ним похожи и недавно я подумал, что хочу попробовать позаниматься с проводником снова, и у меня есть некоторые мысли по поводу этого человека, но я очень боюсь ему навредить… Поэтому я попросил профессора дать мне позаниматься с его проводником. И, знаешь, я полностью контролировал себя… — Ого, — юноша хрустит яблоком, — получается, ты нашел себе кандидата в проводники? — Это сложно, этот человек не проводник, но вместе с ним у меня получилось использовать силу… — Сяо поднимает взгляд на Венти. — Я понял, — он мягко улыбается и протягивает яблоко. — Ты, наверное, тоже голоден? — Спасибо, — Сяо склоняется над ладонью Венти и откусывает небольшой кусочек. В голове тут же всплывает рассказ Венти об обмене яблоками в знак взаимной симпатии, и это вызывает улыбку. — Я рад, что ты в порядке, — выдохнув, Венти падает головой на плечо эспера. — Знаешь, я ведь и правда уже успел решить, что ты просто избегаешь меня… Теперь мне стыдно за эти мысли. Прости. Юноша немного вздрагивает, ощущая влажность чужих волос. Прохладную, но жутко приятную. — Прости, что заставил тебя так думать… И я не стал бы тебя избегать… Как бы мы заботились о Юджи, если бы друг друга избегали… — улыбается Сяо, разглядывая чужие волосы. — Вот… Я подумал, что ты вдруг осознал, что мы занимаемся ерундой… Ну, я про яблоню. Все же… Ой, ладно, — он качает головой, протираясь лбом о чужое плечо. — Неважно. Кхем… И как прошло твое занятие с проводником? — Я ни за что не стану тебя избегать, Венти… Проводник профессора его близнец… Я так удивился… А ещё он очень жуткий, но завораживающий. Я сжёг его занавески по его просьбе, — усмехается Сяо, — Кстати, угадай кто мама профессора Альбедо, ты ее точно знаешь. — У него есть мама?! — Венти поднимает голову и растеряно хлопает глазами. — А, ну, логично, что есть, аха… Хммм… Я не знаю. Удиви. — Его мама Рэйндоттир… Ты бы видел мое лицо, когда я захожу к профессору домой, а она выходит в плюшевом халате… А ещё, я не знаю, секрет ли это, так что лучше не распространяйся об этом, но профессор и его близнец искусственно созданные люди… И без того большие глаза, кажется, стали ещё больше. Венти приоткрывает рот в удивлении и пытается выдавить из себя хоть слово, но шок застал его врасплох, напрочь лишив дара речи. Вместо связного предложения из груди вырываются лишь отдельные звуки: — А… Ээ??? Алатус заливается тихим смехом: — Аха, согласен. У них дома так много комнат и дверей и всё такое разное, будто они живут со времён создания мира. Но увидеть Рэйндоттир, я очень не ожидал. В халате! Глаз Венти нервно дёрнулся. — В халате все же лучше, чем без, — усмехается. — Подожди… Я ещё не отошел от шока. Сейчас… — он делает глубокий вдох. — Так… Эээ… И какая она? — Она мне показалась очень жуткой, но она обычная мама. Когда мы зашли, она спросила у профессора, когда он женится, ахах… А потом они друг над другом шутили, я стоял как мёртвый, потому что не верил в происходящее, — улыбается Алатус. — «Обычная мама»… — со слабой усмешкой повторяет юноша. — А на вид жуткая… А у меня, кажется, все наоборот… — вздыхает. — Впрочем, неважно. Представлю, я б тоже не поверил, аха… — Знаешь, если бы не то, какая у тебя семья, я бы с тобой, возможно, не познакомился… Я вижу здесь хоть какой-то, но положительный момент… Вот… — неловко отвечает Сяо. — Почему ты так думаешь? Если бы брат был жив, меня бы не было в этой академии… Чтобы не позорил семью… — Я не знаю твоего брата… Но я знаю тебя, и ты мне нравишься, — Сяо запинается и краснеет. — Ну, как человек и друг… — Я четыре года в тебя ядом плевал… Как ты можешь такое говорить… Сяо с трудом набирается смелости и теперь уже он опускает голову на плечо Венти, и на его макушку падают редкие капли воды с чужих влажных волос. — Ну плевал и плевал, с кем не бывает, и похуже плевали, — улыбается. — С кем бы ещё в этой академии я пошёл сажать яблоню на осквернённых землях…? — Может, с Сайно…? — задумывается жрец, машинально запустив руки в волосы Сяо, как обычно это делает, когда Аякс лежит у него головой на плече. — Хотя… Кому вообще, кроме меня, придёт в голову, что оскверненный мир тоже хочет быть обычным… Хочет иметь зеленые деревья… Хочет, чтобы в нём жили люди… Не просто же так там запрещено выращивать что-либо… — У Сайно на уме только Тигнари. Конечно, он поддерживает меня, и если бы я предложил, мы бы пошли сажать дерево, но только я бы до такого не додумался, ведь нам с первого курса твердят, что на тех землях ничего не растет… А у нас с тобой теперь есть Юджи, — Алатус закрывает глаза и ощущает волны мурашек от тонких пальцев Венти в своих волосах. Будь он котом, давно бы мурлыкал. — Справедливо… — Венти перебирает пряди чужих волос и подушечками пальцев несильно массажирует голову Сяо. — Не думал, что однажды и правда смогу посадить там дерево… Один бы я не справился, а идею эту никто бы не поддержал… Спасибо тебе. — А тебе спасибо, что не считаешь меня монстром. И прекрати вспоминать те 4 года, за которые ты «плевался ядом», ты все равно был жутко милым. — Ой, — Венти заметно вздрагивает, а его пальцы несильно сжали чужие волосы. — Что… Что ты сказал…? — Ну… — Сяо резко распахнул глаза и жутко покраснел. — Ты милый… Это… Это просто факт… — Ты… Ты… Тебе нравится моя внешность? — Да… — Алатус поднимает голову и поворачивает на Венти смущенное лицо. — Ты красивый и милый… И я не только о внешности… Ты не считаешь себя красивым…? — Ну… Я считаю себя нормальным, — он слабо улыбается и отводит взгляд в сторону. — Обычным… Слегка феминным? Или как это называется… Мне просто всю жизнь говорят, что я на девушку похож. — Я не считаю, что ты похож на девушку… Мне нравится твоя внешность, ты красивый парень, Венти… — Сяо подтягивает ноги к груди, обхватывает их руками и кладёт на них голову, рассматривая лицо друга. — Наверное, из-за того, что мама хотела девочку, мне и не повезло, аха… Ну, имею в виду не повезло вырасти с подобным отношением к себе. Мне нравится моя миниатюрность, на мне хорошо смотрятся аккуратные вещи типа всяких аристократических блуз и тому подобное… Вот только нужно ли оно мне? Люди всегда хотят то, чего не имеют… Возможно, я хотел бы быть более крепкой конституции… Хотя бы немного… Например, как ты. — Зато ты немного выше меня, — улыбается Алатус. — Извини, но мне не нравятся твои родители, жестоко так поступать с собственным ребёнком. Ты красивый… Очень красивый… И я даже могу сказать… Что ты идеальный… Не выдерживая смущения, Сяо утыкается лицом в свои руки и просто сидит рядом с Венти, похожий на комочек. — Просто мои родители хотели идеальную семью… А вместо старшего мальчика и младшей девочки родились близнецы… Да ещё и любимый ребенок погиб, а «запасной» остался… Такое себе… — вздыхает. — В плане внешности я похож на маму… Она правда красивая женщина. Я думаю, на вкус и цвет все фломастеры разные. Например, я нахожу весь наш отряд теми ещё красавцами. Хоть Сяо и усмехается, но не решается поднять голову и взглянуть на Венти. Слишком неловко. — Ты не запасной… Ты такой же человек… И очень зря они тебя не любят так же, как твоего брата… — Ничего… Остался всего год… О, я что, правда выше тебя? — он вопросительно наклоняет голову вбок. — Давай померяемся? — Не замечал…? «Ну, конечно, он не замечал, это я на него смотрю постоянно, а не он на меня…» — шипит юноша сам на себя. Сяо шумно выдыхает в свои руки, понимая, что сейчас его красные щеки снова увидят, но делать нечего. Юноша поднимается и становится ровно, дожидаясь Венти. Барбатос опускает ноги на пол и встаёт. Шорты задрались вверх, но одергивать он их не спешит, потому что не видит в этом смысла, ведь вскоре вновь сядет на кровать. Он подходит к Алатусу впритык и выравнивается. Разница в примерно два-три сантиметра, которую он обычно не замечал, сейчас вдруг показалась ему огромной. — Ух ты, и правда выше, — Барбатос шумно выдыхает, опаляя горячим воздухом с запахом яблока губы Сяо. Эспер нервно сглатывает, медленно опуская глаза на лицо Венти и вниз. Он будто обтекает взглядом всего Барбатоса целиком и цепляется за задранные штанины шорт. Ужасно хочется коснуться чужих бёдер и этого яркого зигзага на светлой коже. Сяо поднимает руки, якобы случайно задевая пальцами чужие ноги и поправляет волосы у висков, заправляя их за уши. По телу тут же пробегает заряд тока. Бархатная кожа так и манит к себе. Дыхание Алатуса немного сбилось, и он поднимает взгляд обратно, на лицо и на губы Барбатоса. — Очень красивый… — Я почему-то так рад тебя видеть, — Венти осторожно кладёт ладони ему на плечи, а затем крепко обнимает. — Я ведь и вправду начал думать, что ты бросил меня… Ну, имею в виду… что начал избегать… Знаешь, будто бы дал мне надежду на то, что ты понимаешь меня, а потом забрал её… Я безумно рад, что ошибся… И мне стыдно, что я допустил подобные мысли… Сердце в груди Сяо колотится с такой скоростью и силой, что, кажется, вот-вот и просто пробьёт грудную клетку. Объятия Венти — это самое приятное, что когда-либо испытывал Алатус. Он не сразу, но позволяет себе нежно обхватить чужую тонкую талию и прижать юношу к себе, прерывисто выдыхая ему в плечо. — Я понимаю… Думаю, на твоём месте, я бы переживал по тем же причинам… Я не брошу тебя и никогда не стану избегать… Запомни, никогда… — почти шепчет Сяо, ощущая мурашки всем телом. — Спасибо… Хоть я этого и не заслужил… — Венти опускает голову ему на плечо и трётся щекой. — И… На меня ты тоже всегда можешь рассчитывать. Опустив руки, он обнимает Алатуса за пояс и прижимается, ведь, как оказалось, за эти сутки успел почувствовать, что ему не хватает общения с Сяо. Юноша прислоняется всем телом, шумно выдыхая в чужую шею. — Заслужил… Не спорь… До безумия приятно чувствовать эти касания и то, что Венти, кажется, нуждается в нем. Его горячее дыхание, его руки и голос, туманят разум Алатуса. Такая близость заставляет тело гореть и Сяо понимает, что понемногу внизу живота начинает завязываться узел. Но разорвать эти объятия он не посмеет, он будет наслаждаться каждой их секундой. От холода Венти немного вздрагивает и машинально трётся о Сяо. — Замерз… А говорили, что отопление включили… — он ежится, продолжая немного тереться о чужое тело. — … — Сяо судорожно выдыхает, ощущая как постепенно натягивается ткань штанов внизу. Стало ужасно неловко и страшно, что Венти заметит. Юноша начинает пятиться немного назад, но упирается ногами в постель. Он продолжает прижимать Венти к себе, ведь не может и не хочет его отпускать, но ощущения снизу мешают и тревожат. — Ой, прости, я так прижался к тебе… — Барбатос качает головой. — Надо было теплее одеться… Футболка и шорты… Ох… Не время сейчас для такой одежды. Я укутаюсь в плед… Тебе не холодно? — Н-ничего… Кутайся, не хочу, чтобы ты мёрз, а мне нормально… Не переживай, — Сяо падает на кровать, тут же сжимая ноги вместе, подтягивая их к себе. Он вернулся в ту же позу в виде калачика и наблюдает за другом, пока голова забита тем, что кажется ему постыдным. «Какого черта у меня встал…? Как стыдно… Венти меня снова возненавидит, если узнает…» Жрец тянется за пледом, что лежит у изголовья кровати Аякса. Мягкое и плюшевые покрывало, в которое Барбатос часто кутается, но которое обычно лежит на кровати соседа, ведь по ночам тот укрывается не только своим одеялом, но и чужим пледом. Чайльд оказался довольно слабым в плане переноса низких температур, так что этот плед перекочевал к нему ещё на первом курсе. Укутавшись в плюшевое полотно в клетку, Венти разворачивается к Сяо: — Ты так скукожился… Может, тебя тоже укрыть? — он отодвигает руку, будто бы показывая, что предлагает укутаться вместе одним пледом. — Н-нет, просто мне так удобно, не нужно, — Сяо старается улыбнуться, но тревога читается в глазах. «Ну почему сейчас… Я хочу побыть с ним как можно дольше, но что мне делать с этим?!» — Алатус нервничает, но изо всех сил старается сохранять внешнее спокойствие. — Можно я сяду рядом? — Барбатос забирается на кровать, медленно подползая к Сяо. — Конечно… — бубнит Сяо себе в руки, сильнее сжимая ноги. «Ну все… Я точно не смогу уйти… Он будет касаться меня… Надо успокоиться… Дышать… Подумай о чем-то плохом…» — пытается успокоить себя, начиная медленнее дышать. Удобно устроившись у Сяо под боком, жрец практически сразу роняет голову ему на плечо. — Знаешь… Из-за того, что ты пропал, я совсем не мог найти себе места… — бубнит. — И даже ночью… Не спал… Волосы Венти пахнут цветами и самим юношей. Какой же это приятный запах. Сяо наклоняет голову и почти полностью утыкается в пушистые пряди. — Значит, тебе нужно отдохнуть… Я не буду больше пропадать без предупреждения… — шепчет Сяо, понимая, что думать о плохом в присутствии Венти невозможно. — Спасибо… — он закрывает глаза и облегченно выдыхает. — Я очень рад, что ты в порядке… — Не стоит так сильно за меня переживать, Венти… — Мгх… Угу… — склонив голову, он утыкается носом в шею Сяо. Выдох обдает кожу горячим воздухом. Рука Барбатоса расслабляется и падает вниз. Плед соскальзывает с плеч, оголяя хрупкое тело, которое тут же вздрагивает от холода, но тихое сопение информирует о том, что он впервые за полтора дня уснул. «Красивый…» — Сяо не может отвести взгляд даже на доли секунд. Какое-то неописуемое внутреннее желание заставляет его медленно стянуть длинные перчатки с рук. Он проводит кончиком пальца по лбу такого аккуратного и выразительного лица, убирая упавшие на глаза пряди волос. Кинув перчатки на пустую кровать Аякса, Сяо немного обнимает Венти, убирает с него плед и берет на руки, уже поднимаясь с кровати. Пальцы касаются неприкрытых одеждой участков тела. Кожа Венти мягкая и тёплая, и Алатусу кажется, будто он касается нежных бархатных лепестков цветка. Юноша укладывает друга на подушку, сразу поправляя ее, и опускает взгляд на его тело. Вот так, вблизи, оно кажется ещё более хрупким. Одежда немного задралась, смущая и без того красного Сяо. Осквернённые пальцы поправляют футболку, задевая узкую, будто кукольную, талию, выпирающие косточки, которые так красиво, но так больно выглядят на этом прекрасном, худощавом теле. Руки спускаются ниже, поправляя штанины шорт, скользнув подушечками пальцев по чужому бедру, касаясь яркого зигзага на светлой коже. «Слишком… Слишком красивый и манящий…» — думает эспер, укрывая Барбатоса пледом. Поверх тёплого пледа, он накидывает одеяло, чтобы друг не замёрз. Выразительное и такое умиротворённое лицо притягивает к себе Алатуса целиком. Он медленно подносит правую ладонь к чужой щеке и почти неощутимо гладит ее, проходясь по маленькому ушку, спускаясь к тёплой шее. Венти немного мотнул головой, и Сяо резко одергивает руку, возвращаясь в реальность, в которой ткань его штанов уже слишком неприятно давит. Выключив свет, эспер тихо сбегает к себе, забрав перчатки. Чуть ли не вваливаясь в свою комнату, Сяо тут же закрывается в ванной, пытаясь отдышаться, пока на ладони он как наяву ощущает тепло чужого тела. Одежда летит в корзину для белья. Юноша проходит вглубь ванной и включает горячую воду. Он не может оторвать взгляд от правой ладони, которая коснулась такого манящего зигзага, шеи и талии. Дыхание сбито, очень неловко и стыдно, но сейчас Сяо наедине с собой, и разум так учтиво подкидывает ему эти приятные воспоминания и ощущения. Закрыв глаза, Сяо опускает правую руку на возбужденную плоть, сразу немного сжимая ладонь и роняя судорожный выдох. Он помнит это ощущение, когда Венти терся о него, пытаясь согреться, чувствует тепло чужих рук и жар его дыхания. Алатус смыкает пальцы в кольцо, а второй рукой закрывает рот, прикусывая палец, чтобы сдерживать стоны, ведь в комнате его друзья. Медленные движения и машинальные толчки бёдрами заставляют разум Сяо плыть. Он слышит аромат шампуня Венти, чувствует запах его тела, который так ненавязчиво пробрался в душу эспера. Сдержанные мычания и судорожные вдохи учащаются, и сознание рисует, будто Венти подходит к Алатусу впритык, кладёт свою ладонь рядом с ладонью юноши на возбужденный член, так просящий внимания. Мягкость и тепло чужой кожи, которые Сяо не спутает ни с чем, так сладко дурманят и заставляют увеличить темп движений. Алатус видит, как наяву: Венти водит ладонью по его члену, свободной рукой гладит шею эспера, жарко выдыхая в неё. Оставив руку на головке, он большим пальцем давит на отверстие уретры, заставляя тело в который раз вздрогнуть. Палец между зубов юноши болит, но он кусает его сильнее, ведь чувствует, что голос уже не поддаётся его контролю. Сяо падает на колени и отклоняет голову назад, буквально сжимая себе рот, чтобы проронить как можно меньше таких пошлых звуков. Он видит перед глазами будто Венти падает вместе с ним и склоняется над ним, видит, как кончики его косичек касаются щёк Алатуса. Движение правой руки очень резкие и быстрые, и юноша чувствует, что уже близко к такой желанной разрядке. Венти в его мыслях резко сжимает возбужденный член, и Сяо роняет приглушённый, но такой долгий стон удовольствия. Дыхание не подчиняется ему, и он опускает голову вниз. По правой ладони медленно стекает белая вязкая жидкость. Шум в ушах, громкий стук сердца, лёгкое подрагивание в мышцах. Всё отходит на второй план, когда в голове появляется осознание: «Я правда только что дрочил и представлял, что мне дрочит Венти…?» Ужасно стыдно и неловко думать о подобном, но кроме того по душе расползается мерзкое липкое чувство вины. Сяо тяжело вздыхает, ведь поделать с этим ничего не может и теперь, кажется, какое-то время он не сможет смотреть Барбатосу в глаза. «Нужно умыться…» — он, как на автопилоте, забирается в ванную и берет в руки мочалку. Голова по-прежнему забита мыслями о случившемся, щеки горят от стыда, а сердце неприятно колет. Смывая всю пену, Сяо выключает воду и быстро кутается в полотенце. Он вновь опускает взгляд на свои руки, будто заново изучает свои ладони, которые прикасались к чему-то прекрасному — к Венти. Глубоко вздыхая, он убирает засов и выходит из ванной и, к сожалению, первое, что он видит — торчащие лисьи уши и пронзительный взгляд зеленых глаз, что направлен на дверь. Тигнари с большим интересом смотрит на дверь, довольно быстро виляя хвостом. Как только в комнате показался Алатус, лис спрыгнул с кровати и довольно громко воскликнул: — Ты делал себе хорошо? Твое укромное место - это тоже ванная комната? Получается, то же, что и у нас с Сайно? Сяо краснеет на глазах друзей и прячет лицо руками, пока Сайно закрывается подушкой. — Нари, ты что… Слышал…? — спрашивает эспер с явным отчаянием и стыдом в голосе. — Я прислушивался! — довольный собой Тигнари виляет хвостом. — Я пытаюсь изучать себя, как сказал Сайно. И для этого нужно изучать других тоже. Я подслушивал. — Нари, обычно люди смущаются подслушивать, как кто-то другой делает себе хорошо… Ох… Не важно… — Сяо проходит к шкафу и наспех достаёт домашнюю одежду, быстро впрыгивая в неё. Сайно позволяет себе усмехнуться в подушку, но опустить ее смелости не хватает. — Но я не человек, я не смущаюсь, — фенек наклоняет голову вбок. — Сяо, скажи, а почему тебе так резко захотелось? У тебя гон? Алатус ударяется макушкой о верхнюю полку шкафа и с болезненным стоном поворачивается к Тигнари. — Ну… Так получилось… Что мне захотелось… Это не гон, я просто захотел… Сайно, ты- — Сайно здесь нет, — бубнит призыватель. — А… Я понял. Ты сходил к Венти, а после этого тебе захотелось. У вас начался брачный сезон, но ты не хочешь размножаться, а хочешь просто секса и поэтому пошел в ванную трогать себя сам. Да? — он поворачивает голову на призывателя. — Я все правильно понял же…? Слышится приглушенная усмешка Матры, который ещё больше прижимает подушку к лицу. — Какой брачный сезон…? Сайно, что ты ему наговорил…? — Сайно нет дома, оставьте сообщение, — бубнит тот. — Нари, я возбудился, потому что Венти очень красивый, и он меня обнимал, но я не мог заняться сексом с ним, потому что мы не встречаемся, поэтому я пришёл трогать себя сам! — выпаливает Сяо, желая чтобы этот диалог поскорее закончился. Дверь в комнату приоткрывается, и в щели показалась рыжая макушка. Синие глаза смотрят на Алатуса, а губы растягиваются в ехидной улыбке. — Какие откровения на весь коридор. Кстати, ты знал, что стена между нашими комнатами довольно тонкая. Не выдержав, Сайно заливается хохотом в подушку, понимая, что просто не сможет что-либо сказать. — Блять… Рыжик… Ну почему сейчас… — Сяо падает на пол на колени и хватается за голову, желая провалиться под землю. — От Аякса пахнет… — фенек подходит ближе и принюхивается. — Мм… Аякс тоже делал себе хорошо. — Матра, ты надрессировал своего лиса вынюхивать, кто рукоблудит? — Сайно, что значит «рукоблудить»? — Тигнари поворачивает голову на Матру. Из алых глаз того уже текут слёзы от смеха. Он опускает подушку и смотрит на Тигнари, пока Сяо сокрушается на полу комнаты. — Нари, «рукоблудить» значит делать себе «хорошо» своими руками… — А если чужими руками? Ну, как ты мне. — Нари, это немного другое… Не рассказывай о таком всем… — Сайно утыкается в подушку вновь. — Ну, хоть и тебе попало наконец, — шепотом произносит Сяо. — Продолжай, Нари, — ехидничает Аякс, стоя в дверях. — Что там Сайно делал? — Ты что, глухой, рыжий человек? Хозяин сказал не говорить, — хмыкнув, Тигнари скрестил руки на груди. — Жестко… — Чайльд хватается за сердце. — А, я кстати зашел попросить вести себя потише, а то Вен спит. Он почти двое суток без сна. — Знаю, я случайно… Пусть Венти отдыхает… — доносится голос Сяо с пола. — Таракашка, иди спать, Нари, давай тоже, иди ко мне спать, — командует Сайно. — Бегу! — фенек запрыгивает на кровать Сайно и утыкается ему носом в шею. — Спокойной ночи, хозяин. — Ухожу, — Аякс поднимает руки. — Спать в такую рань… Как дети… — усмехнувшись, он уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Сайно укрывает Тигнари одеялом и обнимает, ловя мурашки от его дыхания. — Сяо, живи, и давай тоже спать, думаю, тебе надо. — Угу… — Алатус словно восставший труп поднимается с пола и ныряет под одеяло с головой, желая забыть этот вечер как можно скорее.