Смотри, не пожалей

Остаток той ночи прошёл неспокойно: неужели кто-то всерьёз мог подумать, что после минувших событий, юноше удалось бы как следует набраться сил? Едва ли. Вне всяких сомнений архитектор бы непрестанно ворочался до самого утра, не смыкая глаз, не будь он так сильно вымотан. Хоть тот и умудрился задремать на пару часов, истощение неумолимо сжирало изнутри: глаза застилала беспросветная тьма, ведь того, что в нём оставалось- было решительно недостаточно, чтобы увидеть во сне хоть какой-нибудь образ, и то, казалось бы, в какой-то степени достаточное время стремительно утекало сквозь пальцы, будто песок. Оно вдруг сократилось до мимолётного мгновенья, отмеряемого тиканьем часов. Вот такт, второй, и веки размыкаются будто сами по себе, не способные больше оставаться прикрытыми. Парень по-прежнему чувствовал себя уставшим, но даже мысль о том, чтобы продолжать тешить себя ложными надеждами нормально поспать была уже невыносимой. Следующие пару минут Кавех не шелохнулся, только безмолвно глядел в потолок, с которого свисали переливающиеся в рассветных лучах многочисленные фонарики разных размеров, нанизанные на полупрозрачные нити. Со стороны они походили на кристальные капельки росы, осевшие на сеточке паутины. От такого вида у любого запросто могло бы перехватить дыхание, настолько красиво и гармонично такая деталь смотрелась в той небольшой, но неимоверно уютной комнатушке, где ушастый приятель великодушно позволил остаться на ночь. Блондин, будучи в состоянии некой безвольной неосознанности, поднялся с кровати, потянулся, разминая затёкшие плечи, и мельком оглядел каморку, в которой находился, как в самый первый раз. Разнообразное множество цветных склянок, коими заставлены все полки и рабочий стол, аккуратно расставленные в алфавитном порядке пособия и тетради для записей, тянущиеся из угла в угол гирлянды из засушенных грибов и резных листочков, гвоздями прибитые к стене, источающие лёгкий травяной аромат, заполняющий пространство вокруг. Атмосфера витала таинственная, манящая, а взор наперебой цеплялся за всё новые диковинки. Быть может, в этом Кавех находил своё утешение? Неспешно сделав пару-тройку обходов, парень подошёл к двери и опустил ручку, приложив все возможные усилия к тому, чтобы та не издала ни малейшего треска. Так или иначе, тревожить Тигнари своим ранним подъёмом ему ну никак не хотелось - совесть не позволяла. Стоило выглянуть в коридор, как в глаза бросился хозяин дома, собственной персоной, что безмятежно сопел, свернувшись калачиком на миниатюрном диване в гостиной. Дыхание его было размеренным и тихим, растрёпанный хвост плотно прижат к ногам, а уши и вовсе, изредка трепетали во сне. Дозорный и в обычной жизни не был грозным, а сейчас казался совсем безобидным. Наблюдая за сложившейся картиной, парень невольно задумался: как можно было всю ночь там ютиться? Так ведь можно и упасть, что уж говорить о банальном дискомфорте. Однако, ничего иного Фенеку не оставалось: помимо Сайно, к нему редко кто заглядывал, да и на всех гостей комнат не напасёшься. Ну не станет же он предлагать такие условия и без того разбитому Кавеху. Очевидно, койку уступит, а сам уж как-нибудь перекантуется. Позднее взор бардовых глаз притянул аккуратно сложенный в несколько раз лоскуток ткани, оставленный на столе. Архитектор с минуту осматривал его издалека, но вскоре любопытство взяло верх, и тот подошёл ближе расправляя платок пальцами. Мягкое и бархатистое, то было кашне с причудливыми и витиеватыми узорами, вышитыми вручную белыми нитками. Без стеснения вещицу можно было назвать симпатичной. Как ни странно, блондин нашёлся с применением достаточно быстро, повязав её себе на шею, затягивая нетугой узелок. Багровеющие синяки, успевшие отчётливо проявиться на коже всё ещё отдавали болезненной пульсацией, и уж точно притянули бы ненужное внимание. Эти безобразные пятна служили напоминанием об ужасе, что юноше пришлось перенести, но всё, чего ему хотелось сейчас - безвозвратно это стереть, будто ничего и не было. Закончив возиться с новым аксессуаром, архитектор вновь обернулся на Тигнари, вглядываясь с теплотой в его безмятежное лицо. В какой-то момент в нём даже промелькнула тень улыбки. Сказать, что забота друга польстила- значит скромно умолчать, ведь то, сколько темноволосый для него сделал, было по-настоящему сложно переоценить. За то он и не уставал благодарить ушастого при каждом случае, удобном и не слишком, тем самым ужасно его смущая, ведь стоило блондину заговорить о том, как он всё это ценит-дозорный тут же прижимал уши к голове и вопил, пряча в ладонях краснеющие щёки "П-прекрати! В конце концов, для того и нужны друзья..." Налегке покидая обитель лесного стража, Кавех тщательно проверил комнаты на наличие следов своего пребывания: аккуратно застелил постель, приглаживая каждую складку, вымыл оставленные на столе стаканы, а после, стоя над фенеком, расправил скомканный у подлокотника плед и накрыл его плечи. Вот и пришло время. Этот момент останется в памяти как неизбежное прощание, что они не смогли застать вдвоём. ... Погода вдруг сделалась пасмурной и небо затянули грузные серые тучи, хотя, казалось бы, ещё совсем недавно светило солнце. Его лучи более не пробивались через темнеющие густые облака, и всё вокруг будто померкло, потеряло краски. Ничто не отбрасывало тени - настолько мало было света. Ни деревья, ни цветы, ни даже он сам, всё слилось воедино, подобно блеклому пятну. День, что обещал быть чудесным, теперь был безнадёжно испорчен. Однако это уже заботы жителей Сумеру, что оставались в пределах города и близлежащих территорий. Путь от самой Гандхарвы лежал не близкий, и занял достаточно долгое время. Именно по этой причине друзья чаще пересекались именно в городе. Кавех бывал так занят со своими проектами, что едва ли находил время на то, чтобы поесть или вздремнуть, что уж говорить о визите к товарищу, живущим за десятки километров? К тому же, сам Тигнари нередко бродил в окрестностях, планово занимаясь своими исследованиями, и не прочь был словиться с архитектором где-нибудь, даже по воле случая. Всё то время, что юноша провёл наедине с собой, пока непрестанно перебирал ногами с намерением добраться до места встречи, в голове гулял ветер. Обычно его переполняли десятки, сотни различных мыслей и идей. Он мог задуматься о чём-то своём, поспорить или порассуждать со своим внутреннем "я", которое сейчас потеряло дар речи и совсем замолчало. Замолчало против воли. Этот голос внутри, что принадлежит ему самому, отчаянно бьётся, горя желанием высказаться, заявить о себе, излить душу, но хозяин, не чувствуя к нему ничего, кроме презрения и отторжения, велел оставить его в покое. Блондин был готов вынести любой, даже самый мерзкий и бездарный шум. Любой, кроме этого. Минуты в дороге промчались незаметно, не оставляя после себя и следа. Юноша не мог сконцентрироваться ни на чём:  внимания то и дело безвозвратно ускользало, и все его действия исполнялись будто на автопилоте: светловолосый ловко обходил всех прохожих, стараясь их не тревожить, и даже когда те сбивались в неприступную и суетливую толпу, изворачивался как только был способен, чем и дивил окружающих. Некоторые оборачивались на него из жгучего любопытства, когда тот прибавлял шаг, и отшатывались в недоумении от помутневшего взора его стеклянных глаз, только сам Кавех оставался к такому вниманию предельно равнодушен, и только ускорялся ещё сильнее. Взгляд стал ясен лишь тогда, когда тот уже чуть ли не лбом упирался в двери парадных ворот. Парень остановился в метре от входа, вросший в землю ногами. За спиной послышались шаги и гул взволнованных голосов. Архитектор порывисто обернулся на звук- то были студенты, что уже спешили на занятия, стремительно вваливались внутрь, минуя незнакомца и оставляя его позади. Очевидный энтузиазм, исходящих от них, было весьма трудно не заметить. Приподнятое настроение и крайне ответственный подход... Невольно тот узнал себя ещё в студенческие годы, усталого и не выспавшегося, с залёгшими под глазами тёмными кругами, но всё такого же воодушевлённого и непреклонного юношу, что рвался явить миру свой талант. Тогда это дорогого стоило. А ныне любой из его наставников, что в своё время преподавали свету Кшахревара всякие науки, с негодованием почесал бы затылок, задаваясь вопросом: "Что же с тобой стало, мальчик мой? Куда подевался тот огонёк?" Увы, но люди подобны спичкам. Как бы долго и ярко не полыхало пламя - рано или поздно оно сожжёт тебя до тла. Однако работа кипела не только лишь в стенах академии, но и за её пределами: пара крепко сложенных мужчин, облачённых в специальную униформу, прикрикивали друг на друга и один за другим погружали заплатанные мешки и деревянные ящики в крытую повозку. Чуть поодаль от них стоял невысокий человек, что, судя по всему, контролировал процесс, периодически нервно поглядывая на наручные часы и заикаясь приговаривая - П-поторопитесь! Господа должны вот-в-от явиться, а у н-нас ещё н-ничего н-не готово!- Тот хотел было продолжить, но в одно мгновенье напряжённо сжался от испуга, прикрыв глаза ладонями. Один из мешков, по неосторожности погрузчиков, с глухим стуком повалился на землю, поднимая облако пыли. С опаской менеджер размыкает пальцы, дабы взглянуть, и тотчас же хватается за голову, тараторя - Нет-нет-нет! Прошу, будьте аккуратнее! Всё д-должно прибыть в ц-целости и сохранности! Неспешно сделав пару шагов ближе и слегка прищурившись, блондин узнал в нём организатора, с которым им уже случалось видеться несколько раз до этого. Тогда-то юноша гораздо более уверенно двинулся навстречу, подобно порхающему на свет тускнеющей лампы мотыльку: инстинктивно, неосознанно и бездумно. Вскоре тот присоединился к ним, однако, даже когда архитектор стоял на расстоянии вытянутой руки, присутствие его заметили не сразу из-за переполоха вокруг. Пробормотав себе под нос ещё с десяток нелестных, едва разборчивых восклицаний, комсорг вздрогнул от слишком внезапно выросшего рядом силуэта, и спешно охнул, поправив очки на переносице. -Г-господин Кавех! Вы здесь! Рад Вас приветствовать! Мужчина немедленно склонил голову в знак почтения и сомкнул влажные от пота ладони в молитвенном жесте -П-прошу прощения, господин, но подготовка ещё не закончена. Нам нужно ещё н-немного времени, чтобы п-погрузить все материалы и...- За его спиной вновь раздался шум, что издавала падающая наземь коробка. Остановившись на полуслове, тот робко обернулся на долю секунды, застав одного из подчинённых на коленях, собирая рассыпавшиеся и запылившиеся свитки, а затем вновь обратил свой поникший взор на юношу, тяжело выдыхая и потирая сморщенный лоб -Ох, Архонты...За что мне это всё? -Может, Вам помочь? Оба вдруг встрепенулись, оборачиваясь на знакомый голос. На лице организатора, словно по щелчку пальцев, расцвела тёплая улыбка. Мужчина расслабленно опустил плечи и отмахнулся, учтиво мотнув головой -Благодарю за заботу, Люка, но не стоит. Позволь им честно отработать мору, что они получают на карман. Комсорг прочистил горло, бережливо поправляя свой берет и, одновременно с тем, скосил взор на парней, что до сих пор перебирали свитки. -Ох, прошу меня простить... За ними нужен глаз да глаз, сами понимаете. Оставлю вас ненадолго. Будьте готовы к отправке в ближайшее время! Тот развернулся на пятках и торопливо ушёл, на ходу причитая -Н-ну же, осторожно! Блондин неотрывно провожал его взглядом, с виду попросту наблюдая за процессом со стороны, хоть и мысли его были пустыми и рассеянными. Чужие голоса, тихие и приглушённые, что звучали где-то так далеко, вели диалоги, что его не касались.. не требовали ответа. Впервые такая безучастность стала его умиротворять. На мгновенье он даже задумался, какого это: слушать, что происходит кругом, не являясь при этом непосредственной частью истории. Не принимать решений, никого не спасать. Только лишь слушать... -Кавех? Ты ещё злишься? Архитектор  тут же моргнул, прогнав наваждение, отвёл свой взгляд от происходящего у повозки, и вновь переспросил, сталкиваясь с карими глазами -Что? -Я спросил, злишься ли ты Шатен поник, и голос его чуть дрогнул из опасений, что ответ на его вопрос вполне мог оказаться положительным. Однако к счастью или сожалению, в свете последних событий Кавех и думать забыл о недавнем случае с дворовой собакой, оттого и поспешил отвести от младшего эти терзающие догадки. Конечно, реакция его казалась блондину чудной, но парень не простил бы себя, заставь Люку переживать на этот счёт. Хоть те всё ещё находились в Сумеру, и не успели никуда уехать, тот уже чувствовал свою за него ответственность и острую необходимость наладить отношения. Так или иначе, этот мальчишка был тем, кого юноша вынужден взять под своё крыло, наставить и обучить, как то было ему по силам. -Не злюсь. Я не смогу тебя осудить, пока не начну тебя понимать Заслышав из уст архитектора такой ответ, паренёк тряхнул головой, тут же расслабленно опустил плечи, будто с них только что свалился неподъёмный вес огромной груды камней. Кавех не держал обид - это мотивировало мальчишку поднять на него взгляд, что тот стыдливо прятал до сих пор. И невзирая на то, что тонкие губы шатена уже по обыкновению растянулись в привычной ему улыбке, глядел на наставника он с осторожностью, как это и бывало, когда конфликт вроде бы исчерпан, но некое напряжение и недосказанности ещё витали в воздухе. С такими Люка сталкивался очень и очень часто, если не постоянно- тому виной нескончаемые нападки и недопонимания со стороны ребят его возраста. Темноволосый хоть и прочёл десятки, сотни книг о том, как лучше налаживать контакт с людьми, которая время, вот только удачно применять их на практике всё ещё не доводилось. Юноша был тронут, его порадовало, что новоиспечённый друг от него не отвернулся, однако ему было важно, чтоб хотя бы Кавех его понял. -Я объясню...- Спешно начал тот, набирая перед этим побольше воздуха в лёгкие, но был бестактно перебит упоенными криками -Господа!.. Запыхавшийся мужчина вновь со всех ног, спотыкаясь о полы своей мантии, мчался в их направлении, остановился в нескольких метрах и, упирая ладони в колени, тяжело дышал. Сделав пару-тройку быстрых вдохов, комсорг выпрямился и откашлялся в кулак,  вновь прочищая горло -Прошу принять мои извинения за  ожидание. Мы сию же минуту выдвигаемся, так что поспешите занять места И без того растерянный и поникший взор Люки в одно мгновенье безвозвратно померк: возможность оправдаться только что выхватили прямо из его рук, а ведь это было не единственным препятствием на его пути. Шатену сложно собраться с мыслями и подобрать слова. Стоя перед Ним прямо сейчас, тот чувствовал себя уязвимым и нелепым, не способным молвить ничего в свою защиту. Он будто вновь стал ребёнком, что стыдливо преклонил чело перед отцом в ожидании наказания, хоть заведомо и знал, что ему ничего не грозит. В моменте этот неистовый контраст проявился особенно ярко: парень высказал бы всё, что было на уме, изрезал бы правду-матку вдоль и поперёк, без малейших сомнений, если б перед ним был кто-нибудь другой. Кто угодно: заносчивый однокурсник или придирчивый преподаватель, но только не Свет Кшахревара. Хоть это и странно, но по неволе именно такие разговоры с Кавехом вгоняли в мандраж и накрывали неконтролируемым волнением, в то время, как диалоги со всеми прочими были абсолютно безынтересны. И объяснялось то, казалось бы, довольно просто: есть в нём что-то, что выделяло блондина на фоне остальных, но что конкретно? Харизма? Исключительный талант? Несомненно, всего этого у архитектора не отнять, однако и относился Кавех к нему совершенно иначе, с душой, и без тени всякой надменности. Тот был добр, не имея на то причины, лишь только потому, что считал это правильным. Именно это и цепляло в большей степени, точно равносильно тому, как выводил недавний 'конфликт' и вероятность в очередной раз всё испортить. Застав младшего в столь никлом расположении духа, парень снисходительно улыбнулся ему из последних сил, ободряюще похлопывая шатена по плечу ладонью. -Расскажешь по дороге В ответ тот лишь тихо кивнул, смиренно следуя за наставником, не поднимая глаз, пока встрявший в разговор мужчина, видимо, сообразив, что прервал подопечных на весьма важном моменте, смущённо прятал за спину влажные ладони, и поспешил убраться так же быстро, как и появился. На нужды экспедиции Академия, невзирая на своё статное положение, предоставила лишь одну повозку, в связи с тем, что их подавляющее большинство уже на тот момент использовалось для других поручений- начиная от той же транспортировки продуктов, книг и прочего оборудования от поставщиков из других регионов, и заканчивая образовательными поездками в дальние районы Сумеру и пустынь. Потому назвать условия комфортными язык попросту не поворачивался: с горем пополам парни забрались внутрь, обходя небрежно раскиданные, кое-где сваленные в кучу мешки. Каркас крыши, обтянутый местами несколько обветшалым брезентом, почти полностью огораживал от внешнего мира: все звуки, доносящиеся извне сделались ненавязчиво-приглушёнными, как и проблески серого тумана, стелившегося по ту сторону баррикад. Редкие, но неукротимые порывы ветра продували через небольшие дыры по краям плотной ткани, трещали доски под ногами, заскрипели приводимые в движение колёса. Ощутив, как экипаж тронулся с места, оба в спешке, не сговариваясь, уселись на массивных деревянных ящиках, ровно друг напротив друга, да так, что теснота принуждала упирать свои колени в чужие. Пальцами те цеплялись за углы коробок, для удержания равновесия, однако всё-таки особой роли это по итогу не сыграло. Тот, кто вёл повозку, наверняка был самым неумелым и безалаберным человеком из всех: он собрал с дюжину ямок и кочек ещё прежде, чем те покинули город, и при каждом таком скачке пассажиры по инерции подавались вперёд и легонько стукались лбами. Любой другой в подобной ситуации непременно возмутился бы, мол, и кому только в голову пришло перевозить участника конгресса и ценнейшего студента Академии в одной повозке с прочим барахлом, да ещё и с риском что-нибудь себе сломать в пути? Вот только ни один из них и слова на этот счёт не высказал. Кавех снова бездумно уставился в одну неопределённую точку, а Люке ситуация отчего-то и вовсе показалась забавной- темноволосый перестал хмуриться, и даже едва слышно захихикал, тем самым обращая на себя внимание вдруг очнувшегося и пришедшего в чувства компаньона. Их взгляды вновь пересеклись. В этот миг младший притих, принимая всё более тоскливый вид, пока забвенно всматривался в переливающиеся на свету бардовые очи. Со стороны можно подумать, будто у них сложился диалог, одними только переглядками, без слов: блондин, осторожничая, вопрошающе повёл бровью, на что юноша напротив сцепил руки в замок, обречённо опуская плечи и тяжело выдыхая. И в самом деле, те будто беспрекословно понимали друг друга, вспоминая о недавней договорённости относительно оправдательных изъяснений шатена. Какое-то время Люка сидел, собираясь с мыслями, ведь то, чем он собирался поделиться, глубоко уходило корнями в его юность, о которой тот уж лучше предпочёл бы не вспоминать. Говорить о прошлом приятно лишь тогда, когда в нём остаются только тёплые и светлые эпизоды, такие, в которые хотелось бы возвращаться раз за разом. Но как справиться, когда всё случилось в точности да наоборот? Как бы то ни было, сказанных слов назад не забрать. Паренёк вымученно сглотнул и подал голос, начиная свой рассказ...