***
Стрелка часов, висящих на светлой стене, сдвинулась на одно деление. Торп упрямо молчит, поглядывая на циферблат уже в сотый раз за пять минут. — Ксавье, вы же пришли сюда поговорить, а не помолчать, — доктор Валери Кинботт мягко подталкивает пациента к беседе. — Давайте начнем с простого – как ваши дела на работе? — Моя бывшая вернулась в город, — коротко описывает проблему. — У нас сложные отношения. Доктор Стоун в курсе. — Я понимаю, но доктор Стоун в отпуске. Я попробую вам помочь, — кивает женщина. — Что именно вас тревожит? Вы испытываете злость? Гнев? Ревность? — Похоть, — Торп знает смысл психотерапии – чем быстрее все расскажешь, тем быстрее разберешься и получишь нужное решение вопроса. Поэтому мяться и скрывать что-то он не будет. Ему как можно скорее нужно разобраться в себе, чтоб не натворить глупостей. — То, что вы можете определить свои эмоции – это очень хорошо, — кивает Валери. — Скажите, кто был инициатором вашего разрыва? — Она, — кивает, прикрывая глаза. Боже, он до сих пор в деталях помнит тот день. — Я предложил ей выйти за меня замуж, а она отказалась. Вот мы и расстались. — Что ж, многое зависит от того, почему вы хотите с ней переспать. Вы надеетесь на возврат отношений или же хотите просто секс на одну ночь, чтобы вспомнить былые времена? — Кинботт внимательно следит за реакцией пациента. — Если цель ее забыть – удовлетворение плотских потребностей с ней же вам не поможет. — И забыть ее не хочется, и помнить больно, — выдыхает, чувствуя, как сжимается сердце. — Черт… — Как психотерапевт, я должна вам сказать так – поговорите с ней. Секс – он только все усложнит. Если вы хотите вступить в интимные отношения с целью вернуть былую любовь – это плохая идея. А как женщина, которая трижды была в разводе – переспите с ней и забудьте. Сексом можно заниматься и просто ради удовольствия. — Вы точно психотерапевт? — округляя в удивлении глаза, спрашивает Торп. — Я могу показать диплом, — улыбается. — Не думаю, что заниматься этим с бывшей - вообще хорошая идея! — поправляет галстук, который вдруг стал душить. — Вот вы и сами ответили на свой вопрос. В вашем случае не нужно этого делать. Ограничьте с ней все контакты. — Не могу, мы сейчас вместе работаем, — хмурится. — Мистер Торп, волшебной таблетки не существует, — складывает руки в замок женщина. — Разрыв отношений – это всегда трудно. И то, что вы до сих пор к ней что-то чувствуете – это нормально. Сублимируйте это не в секс, а во что-то другое. Вы же художник – рисуйте. — Скажите, а мистер Стоун надолго ушел в отпуск? — эта женщина вообще далека от психологии! Как можно нести такую чушь! — До конца апреля, — улыбается тонкими губами. Ее светлые раскосые глаза лучатся доброжелательностью. — Давайте обсудим ваше эмоциональное состояние. — В другой раз, — он встает с кресла, чувствуя вместо привычного опустошения еще большее раздражение. — Всего доброго. С доктором Стоуном он прошел годичную терапию, результат которой Аддамс сломала одним своим надменным взглядом. А от этой белобрысой Кинботт и вовсе ничего дельного он не услышал. Поговорите с ней. Ага! Да легче приручить гиену, чем выяснять отношения с Аддамс! Она за десять лет не научилась решать вопросы через рот, вряд ли за два года что-то изменилось. «Со своим молодым человеком». Эта фраза отпечаталась на обратной стороне его век. Откуда он взялся? Кто это? Аякс был не в курсе. Торпа разбирает такой водоворот разных чувств, что он едва ли это контролирует. И поход к психотерапевту должен был помочь, а не сделать еще хуже. Ему до сих пор непонятно, с какого перепугу он пригласил ее с этим чертовым контрактом к себе домой? Что это за новый вид мазохизма? Зачем? Показать дом? Удивить очередной порцией тупизны Бет? О Бетани! Как же она себя показала… Не то чтобы он тешил себя ложными надеждами по поводу ее умственных способностей. Он не затем с ней спит. Но все равно. Она во всем проигрывала Аддамс. И, что хуже - сама Уэнсдей это понимала! Подобное сводило с ума. К счастью, много времени для самолинчевания не было – в галерею привезли новую выставку, потеряв по пути часть работ. Кипиш длился два дня и все равно, проблема полностью не решилась. Ему даже ночевать пришлось на работе. В итоге в субботу он заявился домой помятый, злой и в ссоре с самим собой. — Котик, ты же помнишь, у нас сегодня гости! — Бетани хлопочет по дому, но ее галдеж вызывает раздражение. — Как же здорово, что все соберутся! Как ты уговорил эту Аддамс? — Я не думаю, что она надолго, Бет, — растягивает узел галстука Ксавье. — Ей нужно подписать договор для издательства, вот и все. — Ну и пусть, — ее настроение, казалось, ничего не может испортить. Но Торп знает – скоро в их дом ворвется мрачный ураган по имени Уэнсдей Аддамс. Сарказм, ирония, колкие взгляды, неловкие паузы. Он даже завидовал Бетани, что та не понимает всего того, что говорит его бывшая. Хотя бы ей не угрожает получить передозировку негатива. Мужчина принимает душ, переодевается, обещает себе не думать о плохом. Ну что может случиться самое страшное? Бетани узнает, что Уэнс его бывшая. Ну и что? Как это повлияет на его жизнь? Да никак. Все. Чуть терпения, вежливости, выпивки, а потом Аддамс уедет, и они проведут остаток вечера в приятной компании друг друга. Ничего не может случиться плохого. Он больше не в ее власти.***
Аддамс хмурится чаще прежнего, садясь в авто. Полы ее черно-белого платья расходятся внизу, оголяя стройные ноги. Она надела первое, что достала из шкафа – любая лишняя мысль о том, куда она идет и к кому противным тягучим волнением отзывалась в желудке. Поэтому раздумывать над нарядом, своим образом - означало сорвать к чертям последние крохи самообладания. В конце концов, ужин у бывшего не требует королевского наряда. За ней заехал Тайлер на своей машине – это была его единственная просьба. Оно и понятно – чтоб можно было если что свалить. Вот же джентльмен, однако. Энид прожужжала ей все уши, звонил издатель, болела голова. Ну и вишенка на торте – она едет в дом к своему бывшему и его новой девушке вместе со своим новым... Другом? — Что именно я должен делать? — словно прочтя ее мысли, спрашивает Тайлер. На нем простые брюки, темная водолазка под горло, блейзер. Выглядит прилично. — Ты мой молодой человек, — коротко обозначает Аддамс. — Предупреждаю, будешь распускать руки – я тебе их сломаю прямо на глазах у изумленной публики. — Понял, — улыбается. — Не дурак. — Вот и славно, — кивает. — Что я буду тебе должна за услугу? — Брось! — улыбается. — Я еду в дом одного из известнейших художников Нью-Йорка в качестве парня одной из известнейших писательниц страны. Там будет два журналиста и крутой айтишник. Это я тебе должен еще сказать спасибо. — Не торопись с этим, — дергает бровью. — Вечер будет не из приятных. Больше она ничего не говорит. Ей неспокойно. И она ничего не может с этим поделать. Как так вышло, что обстоятельства загнали ее в этот театр абсурда? Дом Торпа ничем не выделяется среди остальных на этой улице. Все просто - два этажа, белый фасад, подстриженный газон, до тошноты обыденно и по-семейному. Прямо американская мечта! Не знала она, что Ксавье такой скучный. Их встречает Энид с застывшем во взгляде беспокойством. — Здравствуй! — кивает Тайлеру. — Как жизнь? — Благодаря тебе стала краше! — подмигивает ей. — А твоя? — Да, все хорошо, — выдавливает кривую улыбку. — Пойдемте, вас уже все ждут! Аддамс подхватывает папку с контрактом, свою сумочку, бросает короткий взгляд в боковое зеркало – темно-бордовые губы гнутся в кривой ухмылке. Вот это она дожила! Кому скажи – не поверят! Бетани выпархивает на крыльцо в милом розовом переднике с рюшами. Аддамс морщится. — Я так вам рада! — щебечет. — Уэнсдей! Это здорово, что все мы тут собрались! Аддамс считает иначе. — Это Тайлер, — кивает в сторону парня. — Мой молодой человек. Галпин награждает Бет самой слащавой и яркой улыбкой, на какую способен. — Вы очаровательны, — подмигивает. — Мистеру Торпу повезло! Уэнсдей стискивает зубы. Бог мой, это же только начало! Бетани водит их по дому, заставляя бывшую Ксавье раз за разом получать ожог роговицы от ярких подушечек, штор, всяких пылесборников в виде фигурок пирамид, черепах и слонов. От колкости новую избранницу Торпа спасает только предостерегающий взгляд жены Аякса. — Это наша спальня, — показывает светлую комнату с большой кроватью. — А это детская… Уэнсдей вздрагивает. Господи, да что за странная реакция?! Приходится впиться в ладонь острыми ногтями, чтобы привести себя в чувства. Все хорошо. Это жизнь. А потом они выходят на застекленную террасу, где уже накрыт стол. Достаточно одного взгляда на Торпа, чтобы сердце противно трепыхнулось в груди. Нет, Аддамс, так не пойдет. Она натягивает на лицо равнодушие и холодным тоном представляет своего кавалера. На лице бывшего не дрогнул ни один мускул. Он добродушно жмет Тайлеру руку и ярмарку лицемерия можно считать открытой. Контракт Торп подписывает сразу же, не откладывая в долгий ящик, и вся компания садится за стол. — На правах хозяина дома, скажи тост, котик! — Бетани излишне радуется, словно она под какими-то препаратами. У всех остальных за столом такое напряжение, будто они не со старыми друзьями сидят, а на электрических стульях в камере смертников. — Я рад всех вас видеть, на самом деле мы так не собирались довольно давно,— начинает осторожно Торп, обходя острые углы.— Чувствуйте себя, как дома! — Прекрасный тост! — подхватывает бокал с шампанским. — За первых гостей в нашем с котиком доме! Аддамс мутит от ее всплесков радости и приторных слов. Она отпивает большой глоток красного вина, жалея, что отказалась от виски. Время ползет медленно, паузы в разговоре заполняются скрипом приборов о тарелки и ненавязчивой музыкой из проигрывателя. — Тайлер, мы тут все друг друга знаем, расскажи, о себе, — его неожиданно втягивает в беседу Торп, чем вызывает у всех за столом, кроме Бет, интерес. — Я работаю в конторе отца, риелтором, — его речь спокойна и мягка. Если Галпин и волнуется, то этого никто не заметит. — По выходным играю в гольф. Все. За прекрасное и творческое в нашей паре отвечает Уэнс. Аддамс сжимает зубы, а Торп кулак под столом. Это сокращение придумал он! Только Ксавье позволено было так ее называть! С каждой секундой ненависть к кудрявому подлецу нарастает в груди парня снежным комом. — А как вы познакомились? — влезает любопытная Бет. — Я помог найти ей жилье, — улыбается Тайлер. — И так все быстро завертелось. Она стала моей отрадой после недавнего разрыва отношений с невестой. Аддамс косится на фиктивного парня. Что он несет? Ксавье напрягается всем телом. Аякс не сводит с товарища обеспокоенного взгляда. — Разрыв отношений – всегда больно, — Аддамс поправляет тонкую бретельку на кукольном плече, подливает масла в огонь. — Не так, конечно, как китайская пытка водой, но все равно чуточку неприятно. Чуточку неприятно. Торпу в этот момент хочется ее крепко встряхнуть. Здорово, что она так легко это пережила, пока он рвал жилы, напивался до беспамятства и сутками не вылезал из мастерской. Ему, чтобы окончательно о ней забыть, не хватит и века. — Ну, ты сравнила, пытка водой! — смех у Тайлера бархатный, с хрипотцой. — А вы как все оказались в одной школе, ребята? Расскажите какой-то случай из учебы? — Невермор – это школа для изгоев, — начинает Энид. — Там было весело. Я не знаю даже, что рассказать. Всего не упомнишь! — Уэнсдей, я так понимаю, это же не первые твои отношения? — Бетани своим вопросом заставляет вздрогнуть всех за столом, кроме Тайлера. — Я читала твою биографию. Говорят, ты с ним со школы была! Что же случилось? Где твой бывший? Прости Тайлер, но мне интересно чисто, как журналисту! — Ничего с ним не случилось, — безразлично и холодно. — Живет свою идеальную жизнь с идеальной девушкой. Она туповата правда, как угол, и простая, как кусок хозяйственного мыла, но зато послушная. — И наверняка считается с ним, как с человеком,— в ее монолог с хлесткой репликой врывается Ксавье.— И точно не использует чувство его собственного достоинства в качестве половой тряпки, чтобы стереть остатки его же гордости с пола. — Да, возможно. Но и он перестал навязывать ей свои убогие моральные принципы, — от ее взгляда, устремленного на Торпа, способна в жилах свернуться кровь. – Не давит на нее, не душит обязательствами, не пытается подогнать ее под себя! — А этого ему и не нужно! Ведь та девушка разделяет его взгляды на жизнь! — Потому что у нее нет ни капли мозгов, которыми бы она могла пораскинуть, — голос звенит злостью. — Но ум ведь не главное! Есть люди, которым достаточно просто жениться и испытать вселенский оргазм от этого события! — Это всяко лучше, чем из-за собственной трусости терять все, что создавалось годами! — он отбрасывает салфетку. — Потому что просто девочка выросла, а ее жизненные принципы остались на уровне детского сада! — Зато у мальчика хватило мозгов нарушить собственное обещание! — она поднимается на ноги, не в силах унять эмоции. — Грош цена его слову! — Да ладно! — встает следом. — А у девочки не возникала в голове мысль, что нужно хоть иногда спрашивать, счастлив ли рядом с ней этот мальчик! — Мальчик никогда не жаловался! — Да потому что не было в этом никакого смысла! Разве девочка его слышала?... За столом царит молчание, разгоняемое перепалкой бывших любовников и лирической музыкой на фоне. Никто из присутствующих не представляет, что в такой ситуации стоит делать. Аддамс и Торп просто натурально орали друг на друга, как заядлая семейная пара в конце неудавшегося Рождественского ужина. — Надо что-то сделать, — шепчет на ухо мужу Энид. — Набери его, пусть отойдет. Они сейчас подерутся… Аякс достает телефон, быстро отыскивая нужный номер, и набирает сообщение. — Да никто и никогда не сажал ее на цепь! Не ограничивал свободу! Жила, как хотела! – продолжает Торп выплескивать то, что хранилось долгие годы под глыбой самоуспокоения. — Он просто любил ее и хотел быть с ней рядом! — Так она и была! Целиком и полностью! — нота отчаяния вырвалась сама собой. — Да только ему всего было мало! Трель телефона разрывает их зрительный контакт и Аддамс лишь сейчас понимает, как запыхалась. Сердце колотилось о ребра, ладони жгут крохотные ранки-полумесяцы от ногтей. — Извините! — рявкает Ксавье, выходя из-за стола. — Это по работе. Уэнсдей выдыхает. Да уж, разговор точно пошел не по тому плану, что она намечала. Она садится обратно, игнорируя любопытные взгляды Бет и Тайлера. — Вот это твой бывший дает! — изрекает Бетани и все на нее смотрят. — Не, ну а что, жизнь идет! И ты молодец! Первый парень – это как молочный зуб. Выпал и на его месте вырастет новый! И она заливисто хохочет. Аддамс мечтает ей голыми руками вырвать яремную вену и голосовые связки, чтобы та заткнулась хоть на минуту. Уэнсдей тянется за кусочком лимона – зажевать эту горечь во рту после всех сказанных слов. Энид, сидящая рядом, решает долить себе вина. Блондинка задевает локтем высокий бокал на тонкой ножке и все его содержимое кроваво-алым пятном растекается по белой вставке на платье Аддамс. — Ой! Прости! — Энид спохватывается, начинается суета. Аддамс отводит руку с салфеткой подруги в сторону. — Я могу воспользоваться ванной? — спрашивает у Бет. — Да, вот сразу поворот направо. Или лучше иди на кухню. Там стоит пятновыводитель, и я помогу… — Я сама, — пригвождает ее взглядом к стулу. — Мне не три года. Она торопливо заходит в дом, по памяти пытаясь найти кухню. Все белоснежное, с яркими малиновыми вставками, фиолетовыми полотенцами, жутчайшая безвкусица. Аддамс смачивает салфетку водой и затирает пятно. От воды ткань намокает, делаясь прозрачной. Черт, нужно-таки было надеть лифчик. — Ты теперь всегда игнорируешь белье? — знакомый голос за спиной ее пугает, но она даже не шелохнулась. — Новый фетиш? — Тебе какое дело? — продолжает оттирать винные разводы. — Иди к своей идеальной, которая носит белье и не ущемляет твое достоинство. — А что так? — вскидывает бровь. — Ревнуешь? — Ага, разбежалась. Еще я в очереди за членом не стояла, — окидывает его раздраженным взглядом. — Ты что-то хотел? О да, еще как хотел! Внезапно он понимает, что таки да, Аддамс ревнует, иначе бы не упомянула о Бет, если бы ей было все равно. Это осознание странным образом путает все карты. — Признайся, ты этого клоуна специально с собой приволокла, чтоб меня позлить? — он подходит к ней ближе, пока, не рискуя прикасаться. — Парень на час? — Торп, ты слишком много на себя берешь, — она закрывает воду и оборачивается к собеседнику. Сейчас она произнесет слова, которые окончательно поставят точку в их отношениях. Что-что, а делать больно она умеет. — Думаешь, эти два года я сидела и страдала, что упустила свое счастье? Ксавье, ты не центр моей Вселенной! Нет в тебе никакой уникальности. Вокруг есть и другие мужчины с таким же набором причиндал, что и у тебя. Почему ты решил, что я должна убиваться? — Могу сказать одно – за эти два года ты стала довольно изысканной сукой,— ей по-прежнему достаточно одной фразы, чтоб выбесить его до красной отметки.— Пошлой, безжалостной дрянью с куском льда вместо сердца. Не думаю, что твой новый кавалер задержится надолго. Никому не хочется находиться рядом с бездушной куклой, безэмоциональной и холодной. Она не сводит с него презрительного взгляда. Ей до ломоты в ладонях хочется влепить ему полновесную пощечину. Но не нужно. К чему такая экспрессия? — За него не переживай, — Аддамс протискивается между мужчиной и раковиной, направляясь к выходу. — Его вполне устраивает, что я горячая внутри. Ты его поймешь, не так ли? Ведь тебе во мне это тоже нравилось. Сама мысль, что этот недорезанный петух в водолазке под горло прикасался к ней своими крючковатыми пальцами, способна убить в Торпе всю его мораль и человечность. В крови гудит адреналин и алкоголь, а этих ребят лучше не смешивать, но уже поздно. Он в шаг ее догоняет, крепко цепляясь в острый локоть, и с силой разворачивает к себе лицом. Губы Уэнсдей изогнуты в надменной ухмылке, а в обсидиановом взгляде чистый вызов. «Хочешь поиграть, Аддамс? Ну, давай поиграем…» Торп смыкает пальцы свободной руки на тонкой шее, сжимая, с силой притягивая ее лицо к своему. Она не вырывается, не трепыхается, не пытается сопротивляться. Непоколебимая, гордая, уверенная, что он ничего ей не сделает. Что ж, сегодня она ошибается. — Скажи, Аддамс, он тебя удовлетворяет? — шепчет в вишневые губы, сильнее сдавливая шею, заставляя приоткрыть уста. — Более чем, — выдыхает, закрывая глаза. Его близость туманит разум, отключая все системы безопасности. Тело помнит его руки, помнит запах, звук хриплого голоса, горячее дыхание… Только этого уже достаточно, чтоб тягучий спазм внизу живота заставил ее свести бедра. Это замечает и Торп. Похабная наглая улыбка расцветает на красивых губах. Он усиливает хватку, толкая ее к кухонному острову. Почему-то ни у кого не возникает в голове мысль, что все происходящее — это полное беспроглядное моральное падение ниже дна. Ксавье чуть разжимает пальцы на ее шее и глубоко, влажно целует. Вторая рука отпускает хрупкий локоть, тянется вверх по плечу, спускается к ключицам. А затем грубо сжимает грудь, вырывая с ее губ полустон. Это окончательно срывает стоп-кран, заставляя все здравое и рационально забиться в угол сознания, пока на свободу выходит страсть и желание сиюминутного обладания этой девушкой. Рывок, и она сидит на столешнице. Мужчина грубо разводит острые коленки в стороны, поднимая по бедрам подол платья. На длительные ласки нет ни желания, ни времени. Что там она говорила? Десять лет он ее трахал? Значит, сегодняшний секс ее не удивит. Он решительно отодвигает влажное кружево ее белья и пальцы легко проскальзывают внутрь. Господи, она такая узкая и готовая, что лишь каким-то чудом ему удается удержать себя и тут же не взять ее, ждущую и горячую. — Вот так тебя удовлетворяет твой парень? — шепчет в самое ухо и делает резкий глубокий толчок. От собственных слов ему напрочь срывает крышу. — Или так? Аддамс закусывает губу до крови, чтоб не застонать в голос. Чувствует, как мужчина сгибает пальцы и задевает что-то внутри нее, а затем повторяет это ещё раз. И опять. Она распахивает глаза, хватая ртом воздух. Ощущения острее острого пронзают все тело сладкой болью. Да! Все происходящее – неправильно! Они у него дома. Там, всего за двумя дверьми его новая девушка, ее типа парень, их друзья. Достаточно войти сюда кому-то одному… — А может, так? — Большой палец касается клитора, гладит дразнящими круговыми движениями, размазывая влагу. Ей не хватает воздуха, чтоб дышать. Она лишь чувствует, как его пальцы легко проникают в нее снова и снова. Он то замедляет, то ускоряет темп. Уэнсдей сходит с ума от его грубоватых ласк. Девушка поддается бедрами ему навстречу. Торп целует ее. Сильно. Властно. Заглушает ее стоны. — Не ври мне, Уэнс, никого у тебя не было после меня, — шепот в губы. Ему тяжело говорить, желание обладать этой девушкой так велико, что кажется, полностью отбивает любые попытки мозга функционировать. — Ты такая узкая, что если бы не я сам лишил тебя девственности, подумал бы, что ты невинна. Господи, от этих слов, властных, глубоких движений, горячего шепота она понимает, что уже находится на грани. Из-за длительного отсутствия секса, тело сдается в считанные минуты, стараясь как можно быстрее получить желаемую разрядку. Аддамс не может больше себя контролировать. Перед глазами плывут радужные круги, она подчиняется, укладываясь лопатками на стол, предлагая себя, как последняя шлюха. Этот ее жест покорности сметает последние крохи самообладания. Он вынимает пальцы, быстро расстегивает брюки, стягивая их вместе с бельем, придерживает ладонями чуть подрагивающие бедра и резко входит в нее, выдыхая воздух сквозь стиснутые зубы. Это просто невероятные ощущения, вышибающие его из реальности. Аддамс вскрикивает громко, с придыханием, то ли от боли, то ли от наслаждения. Ему плевать. Сегодня он возьмет то, что было когда-то его по праву. И его никто не остановит, даже чертов конец света. Нет сил терпеть, он сходу резко двигает бёдрами назад и снова вперёд, срываясь на быстрый темп, с каждым толчком погружаясь резко и до предела. В ушах звенит. Возможно, ей больно. Но у Аддамс с болью отдельный вид отношений. Он помнит. Он знает. Девушка под ним стонет в голос и это громко, приятно для уха и очень сейчас не вовремя. Он притягивает ее к себе, заставляя снова сесть, уткнувшись ему в плече, тем самым меняет угол проникновения. Она упирается одной рукой в столешницу, запрокидывает голову, закусывая до крови свою ладонь. Сдержать в себе то, что в ней рождает этот мужчина, невозможно. Торп целует тонкую шею, ощутимо прикусывая, и тут же зализывает языком алую метку. Он знает, как в один миг подвести ее к краю, знает, что именно его хриплый от желания голос может перекинуть ее к пределу возможного: — Давай, Уэнс, — шепчет. — Ты знаешь, я люблю, когда ты кончаешь первой. Этого хватает сполна. Аддамс взвивается, оглушительно вскрикивает себе в ладонь, сжимаясь узко вокруг его члена, выгибается в пояснице. Прекрасное зрелище, лучше которого Ксавье так ничего в жизни и не видел. Он сжимает до синяков одной рукой ее бедро, второй, пытаясь удержать равновесие, хватается за подвесную конструкцию для бокалов у себя над головой. Мир вокруг начинает смазываться: верный признак того, что скоро накроет оргазмом. Еще пара движений, еще немного, и Торп сам кончает, хрипло выстанывая имя бывшей. Тело крупно вздрагивает, сжимаясь спазмами. С минуту он не шевелится, пытаясь отдышаться. А затем медленно отстраняется от девушки, невольно дергает рукой вниз и совершает огромную ошибку. Чертова конструкция над головой, которую так заботливо выбирала Бет, держалась, наверное, на одних соплях мастера, что ее установил. От неаккуратного движения мужчины, одна из металлических строп обрывается, и все, что было к ней подвешено – бокалы, стаканы, пара чашек с оглушительным звоном разбивается о каменный пол, разлетаясь по комнате миллионом осколков. Это приводит в чувство Аддамс. Она секунду оценивает ситуацию, а затем решительно отталкивает от себя мужчину, сползая со стола. Стопу тут же обжигает неприятной щемящей болью. Господи, когда она успела снять туфли? — Уэнс, — Торп быстро натягивает брюки. — Я… — Заткнись, — хрипит, чувствуя, как по внутренней поверхности бедер стекает ее собственная влага, перемешанная с его семенем. Плевать. Нужно сейчас же привести себя в порядок. Она быстро перемещается по кухне, подхватывает обувь и на носочках устремляется в ванную комнату. Нужно скорее уматывать отсюда. «Господи, Аддамс, чем ты думала?!» Где-то на заднем плане громко хлопает дверь, Ксавье вздрагивает всем телом, паническим взглядом окидывая кухню. Помимо стекла на белом полу видны разводы крови. Черт, видно Аддамс таки поранилась. — Мать моя женщина! Что тут случилось? — Бетани стоит в дверях, сжимая грязные тарелки. —Тебя не было долго, я начала переживать! Ты куда пропал? И где эта Аддамс? — Понятия не имею, — невинно пожимает плечом. — Опять в галерее не могут найти нужные документы, прости. Я только зашел в дом, хотел выпить воды, потянулся за бокалом и чертова полка оборвалась… — Она давно уже шатается, — оглядывает последствия происшествия. — Котик, ты не против, если я потом уберу… — Да, конечно, я тебе помогу. Пойдем к гостям, — обнимает за плечи Бет. Его еще чуть ведет от пережитого удовольствия, но он максимально берет себя в руки. — Слушай, там этой Аддамс не плохо? На нее пролили вино, и она в ванной уже минут двадцать сидит… — Нет, она просто не любит, когда у нее неопрятный вид, — выдавливает улыбку. — Пойдем. Уэнсдей тщетно пытается унять саму себя. Она вся в его отпечатках, в его запахе. Ее чуть трясет от всплеска непрошенной страсти, приятно ноет низ живота. Голос дрожит. Дрожат пальцы. Ей хочется принять душ, смыть с себя все это, оттереть каждое его прикосновение. Но нет такой возможности, и приходится вытереть липкую влагу между бедер тошнотворным малиновым полотенцем. Стопа, порезанная осколком, кровит, но на фоне общей катастрофы это такая мелочь! Она обувает туфли, делает глубокий вдох и выдох, осматривает себя в зеркале – блестящие глаза, чуть измятое платье с уродливым пятном на груди, бледные, тронутые румянцем щеки. Нужно ехать домой. Сейчас же. Энид встречает ее пронзительным, изучающим взглядом, от которого хочется повести плечами, но Уэнсдей удерживается от глупого жеста. Она подходит к Тайлеру со спины, кладет ему на грудь руки и наклоняется к уху, шепчет: — Немедленно поехали отсюда… Галпин словно понимает что-то такое, что ему не положено. Он перехватывает ее тонкое запястье, подносит к губам и жадно целует, не сводя прищуренного взгляда с Торпа. — Простите нас, мы поедем домой, — поднимает на Аддамс глаза. — Ты готова, Уэнс? Что он черт возьми надумал? Торп наблюдает всю эту картину, едва сдерживаясь, чтобы не вмазать этому ублюдку. Ревность затапливает сознание горьким ядом. Он сжимает кулаки с такой силой, что кажется дробятся кости. Даже не сразу понимает, откуда в ладони взялась неприятна боль. Хруст стекла заставляет всех обратить внимания на звук. — Котик, о Господи! — Бетани хватает окровавленную ладонь Ксавье, с ужасом глядя на торчащие из нее осколки. — Нужно вызывать 911! «А вот и первое кровопролитие», — проносится в мыслях Энид. Начинается суета. Аддамс подхватывает папку со злосчастным договором и свою сумочку. — Мы не будем мешать, ребят, — Тайлер вежливо всем кивает, но народ занят рукой хозяина дома. Все безразлично только пострадавшему. Ксавье вскидывает голову, на мгновение пересекаясь взглядом с бывшей девушкой. Она торопливо отводит глаза и уходит, спиной чувствуя, как прожигают ее насквозь зеленые очи Торпа. — Почему ты не сказала, что это твой бывший? — Тайлер задает вопрос сразу же, едва машина отъезжает от парковки. — Как ты понял? — дергает бровью. Радует одно – Бет точно не догадалась. С ее то куриным мозгом. — То, как он смотрит на тебя, ваша перепалка за столом… — ведет неторопливо авто. — Плюс от тебя за версту пахнет сексом, Уэнс. — Не называй меня так, — сжимает зубы. — Ты несешь бред. — Не-а! Пока я мило флиртовал с телкой твоего бывшего, ты трахалась с ним у него дома, — грубо говорит Тайлер абсолютную правду. — Где? В ванной? На кухне? — Я смотрю, ты великий знаток, — ершится. — Или же все так очевидно? — Нет, просто я сам был в таких отношениях, — честно и прямо. — Это дерьмо. И Аддамс с ним полностью согласна. Галпин, к счастью, больше ничего не спрашивает, подвозит ее домой и уезжает даже без просьб зайти на кофе. За это девушка ему особенно благодарна. Она проводит в ванной добрых часа два, но вытравить из себя ощущения его рук и губ на своей коже не выходит. Хочется биться головой о стену. А потом ее догоняет еще одна мысль, заставляющая все внутри сжаться от терпкого волнения и злости – они не предохранялись. Все аптеки в ее районе на это время ночи закрыты. Она знает – вариант залета с первого раза равен 25%. У нее есть время до утра, потом она позвонит своему врачу, тот назначит препарат экстренной контрацепции и все, проблема перестанет быть таковой. А вот что теперь делать с их и так сложными отношениями – большая загадка. Для этого не придумали волшебной пилюли, придется закусить удила и делать вид, что все хорошо. Главная ее задача – не допускать повторения. Торпу в итоге накладывают три шва – чертов стакан располосовал руку как следует. Бетани не отходит от него ни на секунду, заботливо обнимает, шепчет слова утешения. Он же чувствует себя самым последним мерзавцем. После всех приключений и уборки кухни, они сидят в гостиной. Бетани прижимается к нему теплым боком, ласково гладит по волосам. — Я хотела тебе что-то сказать, — она смущенно улыбается. — Ко мне сегодня подбивал клинья парень Аддамс. Не повезло ей с этим Тайлером, но не суть. Ксавье, почему ты не приревновал меня к нему? Торп хочет ей сказать правду, что даже не заметил, кто там и как к ней приставал. Потому что весь вечер смотрел на другую женщину, которую хочет и любит до одури. Но боль, которую она ему однажды принесла, второй раз пережить не сможет. Он грустно улыбается. Ему бы нервничать в эту минуту, переживать, волноваться… Но нет, ничего не дергается в груди. Парень набирает в легкие побольше воздуха и произносит, внимательно глядя на девушку: — Бетани, выходи за меня замуж…