Десятый

Светловолосый мальчишка, сидевший на обитом бархатом диване в дальнем углу комнаты, привлекал к себе заинтересованные взгляды гостей. Для присутствующих он выглядел не иначе, как выпавший из гнезда желторотый птенец видится лесным хищникам - подвернувшийся лакомый кусок. Мальчик не выглядел испуганным, скорее - полностью отстранённым от развернувшегося перед ним представления лицемерия, лжи и, безусловно, денег. Огромной кучи денег, что блестели в глазах гостей, обвивали их шеи и пальцы баснословно дорогими украшениями, тяготили кошельки толстыми суммами. Хозяин вечера, статный мужчина за пятьдесят, выглядел по меньшей мере роскошно, а в действительности - ослепительно. Мало того, что убранство дома было дорогим из разряда "слишком", так и сам мужчина, этим богатством владеющий, облачил себя дорогими лейблами одежды и аксессуаров, словно королевскими регалиями. В его кругах было принято являться лучшим, с чем Владимир Маркович Никольский уже давно справлялся с огромным успехом. Детьми Владимир обзавёлся довольно поздно - молодая жена не спешила расставаться с ленивой жизнью светской львицы ради пелёнок, пришлось подождать несколько лет умелых капризов и требований. Однако, когда возраст олигарха почти подполз к отметке в сорок лет, мужчина оказался более чем убедительным в своём желании получить наследника. Детям уже нашли выгодную партию. Пускай для многих брак по расчёту уже изжил себя, для кругов Никольского подобного рода сводничество служило лишь очередной возможностью утвердить положение в социуме и выйти на новый уровень. Количество заботливых родителей, желающих подстелить под сына Владимира своих дочерей уже сейчас, было смехотворно большим - войти в семью Никольских желали фактически все. Сам Максим, сын олигарха, не испытывал никакого интереса к планам Владимира. Он воспринимал предопределённость своего будущего как нечто совершенно естественное, как данность, и перечить отцу не стал бы. Ему было попросту безразлично. Вот и сейчас двенадцатилетний мальчик просто сидел на диване и наблюдал за жизнью отца, в которую совсем скоро будет вовлечён и сам. Юность Максима прошла во вседозволенности и разврате. Владимир не шибко интересовался процессом взросления сына. Он выделял огромные деньги на обучение и всестороннее развитие юноши, лишь переодически справляясь у учителей об успехах младшего Никольского, но в остальном Макс отца нисколько не интересовал. Младшая сестра Максима, Марианна, напротив была окружена отцовской любовью, но сам Макс ревности не испытывал, не имел на неё времени. Стоило в графике юноши появиться свободному от бесконечных занятий деньку, как он терялся в алкоголе и распутных девках, подбором которых первое время занимался Владимир. Он не мог позволить, чтобы от сына залетела какая-то вертихвостка, это обошлось бы, по меньшей мере, огромным скандалом в прессе и кучей потраченных денег, чтобы скандал этот замять. Единственным актом протеста от Максима стала его заинтересованность в сексе с людьми своего пола, да только старший Никольский по этому поводу переживать не стал. Ориентация сына его мало заботила: мужчина забеременеть не может, а сам Максим с самого детства смирился с тем, что в будущем женится на ком-то, кого выберет отец. Никаких проблем. Друзей сын олигарха также обрёл не сам. У Владимира были давние партнёры по бизнесу, - Артур Лонгран и Ричард Деверё, чистокровные британцы, сыскавшие выгоду для своих карманов на родине Владимира - чьи сыновья приходились ровесниками Максиму. Арнольд Лонгран и Фицджеральд Деверё с детства были верными спутниками подрастающего Никольского во всех начинаниях и авантюрах. Арнольд, казалось, был самым счастливым мальчишкой в мире, его нисколько не смущало ни отсутствие родительской любви, ни расписанное поминутно будущее - он был разбалованным, капризным и до невозможности обаятельным. Младший Лонгран, несмотря на почти полное внешнее сходство со старшим братом, рос тихим и замкнутым, холодным и очень серьёзным с самого детства. Самой большой проблемой Максима стал сын Ричарда Деверё. Фицджеральд был плодом безграничной любви его бабушки, Агнесс Роудс, - слишком наивным и слишком влюблённым в Никольского, сколько сам Макс его помнил. В возрасте шестнадцати лет Максим уже был знаком с миром бизнеса. Владимир везде таскал сына с собой, чтобы тот смалу прознал обо всех нюансах и аспектах того, чем придётся заниматься в будущем. В семнадцать лет Макс уже обзавёлся собственными связями и контактами, что через несколько лет привели его к безоговорочному лидерству на рынке оружия. Юноша отучился в Оксфорде и вернулся на родину, что заставили сделать сложившиеся обстоятельства. Отца застрелили, монополию отжали, статус золотого мальчика сгорел вместе с влиянием фамилии Никольского. Но Максим был хуже отца, злее отца, опаснее отца. Никольский, рождённый ради выгоды и взращённый на холодном расчёте, выстроил лестницу к вершине из чужих судеб и жизней. Начинать с нуля не пришлось, в распоряжении Максима было всё для уверенного старта: заблаговременно открытый Владимиром на имя сына офшорный счёт и агрохолдинг в собственности Макса. Год ушёл на восстановление контактов и построение новых - выручил Арнольд. Их дружба тогда обрела более крепкую форму, не обусловленную ранней договорённостью родителей. Максим с детства помнил, что должен быть лучшим и достичь этого помогла "торговля смертью". Оружие было делом опасным, но вело к безоговорочной, неоспоримой власти, чего и желал Никольский. За несколько лет призрак отца полностью исчез из жизни "торговца смертью". Максим, живой и настоящий, вселял страх в каждого, кто с ним сталкивался и стирал из памяти окружающих имя отца, выжигая на подкорке сознания своё, превращая фамилию Никольских в ассоциацию с одним лишь Максимом. Он манипулировал, лгал и играл с доверием людей, устанавливал свои правила в игре, которую вели ещё до его рождения. В картину мира влез новый участник. Собеседник из чата, совсем мелкий пацан, над которым Максим по началу открыто насмехался, стал чем-то вроде отдушины для молодого бизнесмена. С ним Макс мог быть не "торговцем смертью", не одним из самых влиятельных людей страны, а самым обычным парнем двадцати четырёх лет. Никольский начал чувствовать, испытывать эмоции, а это пугало. Встречи с подростком и последующее знакомство странным образом сказывались на работоспособности Максима. Молодой бизнесмен часто думал о новом друге, его теле, запахе, голосе, губах, чёртовой серёжке в ухе. В его груди появилось пугающе приятное томление, а многочисленные любовники приобретали выдуманный облик загадочного друга. Вскоре появился ещё и наглый, яркий, словно праздничный салют, Женя Ларионов. И он нравился, однозначно нравился Никольскому и не вписывался в привычную реальность, как и таинственный сетевой собеседник. Слишком часто Макс видел в Жене того, о ком постоянно думал. Ларионова хотелось трахнуть, вдолбить идеальное тело красивого мальчишки в кровать, вырывать мольбы и стоны из раскрасневшихся кроваво-алых губ. Тут его желания сошлись с недовольством и жаждой мести Арнольда, выраженной в дополнении к спору. Это вписывалось в привычный жизненный лад, не несло рисков. Макс научился отделять свою странную заинтересованность в Юджине от остальной жизни, забывать о подростке во время работы. Так он разделил своё нутро от своего образа, с которым сросся за годы существования. С Юджином Макс начал искать в себе человека, искать того, кто заинтересовал тёплого светлого мальчика, который вечно шутил и поднимал настроение своей непосредственностью. Продуманная поминутно жизнь Никольского получила очередную встряску, когда выяснилась личность сетевого друга. Женя Ларионов контролировал Максима и переиграл его, узнал его и открылся, чего Никольский не желал. Это было недопустимо. Максиму было подвластно всё и самовольство Юджина стало роковой ошибкой мальчишки. Макс сказал Арнольду о выполненном условии спора. Макс контролировал всё. Снова. И то, что при этом звонке его тело немело, а душу раздирало в клочья, было лишь платой за глупость и увлечённость Юджином. Никольский выбросил мальчика и старался стереть из памяти, не понимая, отчего в районе груди душит странное чувство тоски, а всё, чем он довольствовался в жизни ранее, не приносило ничего, кроме глухой пустоты. Максим Владимирович Никольский, влиятельный бизнесмен и самый желанный мужчина города, сбегал от какого-то пацана, каждая случайная встреча с которым заставляла сердце едва ли не вырываться из груди с безумным ритмом. Он хотел отвлечься. Общение со школьной учительницей - игра во флирт с влюблённой в него девушкой - помогало узнать получше учеников старших классов. Она любила этих детей, интересовалась каждым и была Максиму непонятна своей нелепой добротой. Девушка рассказывала ему об ответственном Диме Серове, пугливом Денисе Семёнове, обаятельном Жене Ларионове как о своих детях, с лучащейся в глазах теплотой. Однажды, Максим её даже поцеловал, проводив домой, но больше подобное не повторилось - она не несла в себе порочной сексуальности, которая могла бы сделать учительницу экономики желанной любовницей для Никольского, а иного интереса к ней, как к женщине, он никогда и не питал. Благодаря ей Макс узнал, что Женя терпеть не мог Семёнова, женоподобного мальчишку, который весь семестр смотрел на учителя с плохо скрываемым желанием быть оттраханным. Конфликт между одноклассниками подтвердился стычкой подростков в школьном коридоре. Ситуация подвернулась отличная. Поимев Семёнова Максим завершил бы спор в свою пользу и подтвердил бы себе самому власть над Юджином, свой безоговорочный контроль ситуации. Никольский смог бы сделать Ларионова одним из многих, сделать таким же, какими были все остальные, кто Макса не интересовал. Трахаться с Семёновым было скучно и неприятно. Он был тощим, женоподобным и скулил как дешёвая шалава, его хотелось вжать башкой в стол, чтобы не видеть этот похабный расплывшийся от удовольствия взгляд. Ему не хотелось доставить удовольствие, Семёнов не был достоин удовольствия. Никто не был достоин, лишь Юджин. За дверью был Арнольд, готовый в любой момент распрощаться с незначительной для него суммой денег. Максим вымученно кончил, усердно представляя перед собой единственного человека, которого хотел бы сейчас и всегда иметь на этом столе, на мягкой постели и где-либо ещё. И этот человек появился, стоял напротив Макса и смотрел взглядом, от которого хотелось сдохнуть на месте. Взглядом выброшенного щенка, покинутого ребёнка, взглядом человека, преданного возлюбленным. Тогда Максим потерял всё.