«Дорогая Кассиопея!
Я не питала надежд, что даже после восьми лет воспитания из никчëмного бастарда моего сына выйдет толк, а потому твоё поступление на Когтевран меня ничуть не расстроило. Скорее немного удивило и заставило сомневаться в пригодности Распределяющей Шляпы. Пожалуйста, постарайся не позорить род Блэков больше, чем факт твоего существования. На Рождество тебя не ждут.
С уважением,
Вальбурга Блэк»
С уважением. Она писала с грëбаным уважением! Как же Кассиопея ненавидела эту фальшивую, притворную вежливость, которая сочилась из письма через тонкие изящные буквы. Девочка точно знала, с какой интонацией Вальбурга бы произносила этот текст. Буквально видела перед собой пустое, каменное выражение лица своей бабки. Миссис Блэк умело прятала всю злобу, всю гниль, пропитавшую еë сущность насквозь, за флëром сдержанности и красивых выражений. Вот только грязной рядом с ней, почему-то, чувствовала себя именно Кассиопея. Бастард. Дрянь. Выродок. Каждое слово — синяк на теле. Она слышала это чаще, чем своë имя, чаще, чем делала вздох. Вальбурга, казалось, с первых мгновений, проведённых маленькой Кассиопеей на пороге Гриммо, считала еë жалким подобием Сириуса, своего сына-предателя, недостойным носить фамилию великого рода Блэк. И никогда не стеснялась ткнуть Кассиопею в еë происхождении носом, ровно также, как и сейчас. Когда же девочка особенно надоедала Вальбурге, та вопила, что больше не хочет еë видеть, и выгоняла на улицу. Кассиопея всегда возвращалась, а миссис Блэк снова пускала внучку на порог собственного дома. Кассиопея, шмыгнув носом, наконец смогла оторвать взгляд от письма. Почему-то в такие моменты вместо бури эмоций её одолевало целое ничего. Будто вместо сердца — дыра, расползающаяся всё дальше и дальше, пожирающая её изнутри. Что-то вечно сковывало маленькую Блэк, не позволяя эмоциям вырываться наружу. Девочка достала из мантии еще один лист бумаги, который на днях принесла ей серая сипуха. И пускай это письмо не содержало оскорблений в адрес Кассиопеи, на самом деле, причиняло не меньше боли.«…Сожалею, но наши планы на Рождество придётся отменить: мне поручили срочное дело, и завтра я вылетаю в Вашингтон. Не могу пока разглашать подробности, однако по приезде обещаю рассказать больше. Сомневаюсь, что мой подарок тебе переживет столь длинный и долгий переезд, поэтому, дорогая, подарю его при личной встрече. Точные сроки поездки пока что мне не известны, но я надеюсь на скорейшее возвращение в Англию.
P.S Поздравляю с поступлением на Когтевран! Всегда знала, что ты достаточно умна для этого. Надеюсь, и ты не жалеешь о выборе Распределяющей Шляпы.
С любовью,
Атрия Блэк»
Атрия была племянницей Вальбурги и дочерью ныне покойного Альфарда Блэка. При том, что еë отца также выжгли с фамильного гобелена, Атрия была признана всеми как истинная представительница своего рода. И, пожалуй, нельзя было отрицать, что Блэковская порода прослеживалась во всех еë действиях. Тётя Атрия была невозможно прямолинейной. Тётя Атрия была невероятно непосредственной. Эти две черты характера она любила проявлять так часто, что все окружающие давным давно стали считать её резкие высказывания, спонтанные решения и прочие проявления своенравности нормой. Даже не так: изюминкой. И, что самое удивительное, довольно-таки приятной. Блэк делала всё с такой простотой, с таким спокойствием что, казалось, за едкие шуточки её не только не обругают, но даже поблагодарят. Пожалуй, виной тому было природное обаяние и, на самом деле, незаурядный ум. Порой Кассиопея не понимала, почему её тётя не училась на орлином факультете, в своё время попав, как и все «правильные Блэк», на Слизирин. Атрию нельзя было назвать великодушной, доброй или хотя бы милой. Нет, определённо нет, скорее, она обладала диаметрально противоположными качествами. Однако одна очень важная черта отличала еë от большей части аристократического общества. Человечность. Именно Атрия привила девочке тягу к знаниям, именно она водила Кассиопею на балы и светские вечера. Именно она дарила маленькой Блэк хоть немного заботы, столь необходимой для ребёнка. Проблема лишь заключалась в том, что тëтя Кассиопеи работала в международном отделе Министерства Магии и практически не посещала Англию, а потому и забрать девочку к себе не могла. Да и Вальбурга, несмотря на нескрываемое презрение к внучке, никогда бы не позволила этому случиться. Кассиопея хотела бы разрыдаться прямо здесь. Осесть вниз, прислонившись спиной к холодной каменной стене башни и уткнуться носом в коленки. Только слёз всё ещё не было. Она ведь всю свою сознательную жизнь отчаянно пыталась соответствовать. Стать полноценной частью дома Блэков, стать достойной. Сама не понимала, зачем так старалась быть причастной к этой семье. Наверное, потому что другой у неё попросту не было. Что ещё оставалось ребенку, сироте, брошенной и матерью, и отцом? Да, брошенной. Именно так себя и чувствовала Кассиопея. Отец — как правильно сказал Снейп неделю назад — должно быть, давно сгнил в Азкабане по собственной вине. И пусть даже Сириус не подозревал о существовании дочери, обида на то, что его не было рядом, всë равно поселилась глубоко-глубоко в душе девочки. А мать… А мать от неё и вовсе отказалась. Вальбурга напоминала Кассиопее об этом каждый декабрь, в тот самый день. В этот раз просто немного запоздала. Блэк дёрнулась, отрываясь от писем: на лестнице послышались шаги, совсем рядом. Кто-то через несколько мгновений должен был оказаться здесь, на самом верху астрономической башни, там, где сейчас была Блэк, находившаяся на грани тихой истерики. Решение пришло самой собой, моментально, почти инстинктивно. Нэнси, как правило, получалась у Кассиопеи практически идеально. То ли потому, что девочки много общались, то ли из-за количества практики: Вайс очень нравилась способность подруги, и та часто просила Кассиопею менять свой облик, повторяя внешность студентов Хогвартса. Это было забавным вызовом и возможностью для тренировки — Блэк никогда не противилась. Кассиопея в миг стала чуть ниже, черты лица смягчились, а волосы удлинились и приняли тёплый блондинистый оттенок. — О, Вайс… — Привет! — За кем… — Следишь… — На этот раз? Кассиопея успела забыть, как возненавидела эту манеру общения ещё в Хогвартс Экспрессе. Удивительно, но до этого момента на протяжении полугода Блэк и близнецы Уизли не слишком-то и пересекались: лишь изредка она видела их на совместных лекциях, которых было немного, а также периодически слышала восторженные рассказы своих однокурсников об очередных проделках рыжих. Видимо, вселенная оберегала её от общения с мальчишками. Ровно до этого момента. Сегодня же она решила наверстать упущенное за одну встречу. Как же не вовремя. И почему именно они? Сейчас Блэк скорее предпочла бы увидеть здесь Снейпа — к его издёвкам она вполне привыкла — чем этих громких, импульсивных и глупых мальчишек, мастерски создающих хаос везде, где они находились. Блэк развернулась к близнецам лицом и собралась ответить, но её опередили. — А ты не Нэнси. — Уизли, вам что, совсем мозги отморозило? — А тебе лицо. Метаморфизм — способность стихийная, сильно зависящая от эмоций и морального состояния волшебника. Кассиопея не учла, что в стрессе таким, как она, перевоплощения редко даются. Сейчас же девочка чувствовала себя настолько паршиво, что вряд ли смогла бы найти силы и концентрацию для простеньких бытовых заклинаний, которые обычно получались без запинки. А о том, чтобы в точности повторить внешность подруги, по правде говоря, речи и не шло. После слов, кажется, Фреда, сердце забилось так сильно, что черты Нэнси окончательно исчезли с лица Блэк. Кассиопея подняла глаза наверх и изнеможённо вздохнула. Ну почему, почему у неё не получалось контролировать хотя бы саму себя? Неудивительно, что Вайльбурга так относилась к внучке. Она была недостойна. Не достойна, чтобы быть Блэк. — Эй, Блэк… — Это было странно. — Но круто. — Но больше странно. — А что ты… — Тут вообще делаешь? Это было даже немного забавно. Мальчишки правда надеялись, что Кассиопея расскажет им обо всём? — Не ваше дело, — буркнула Блэк, уставившись куда-то в сторону. Смотреть в глаза близнецам не хотелось: она чувствовала, что в этот раз не сможет сохранять привычное безразличие во взгляде, и даст Уизли повод для шуток и сплетен. Почему-то в том, что ребята поступят именно так, Кассиопея нисколечко не сомневалась. — А ты всë такая же злюка, Звёздочка. Всë-таки растрепала. Маленькая Блэк пообещала себе, что, как только придёт в себя, обязательно найдёт Вайс и опробует недавно выученное заклинание, которое лишает жертву зубов. Правда, всего на 20 минут, но этого было бы вполне достаточно для того, чтобы выразить крайнюю степень негодования. Сейчас же сил отвечать Уизли не было. Совсем. — Пожалуйста, просто не трогайте меня, — с этими словами Кассиопея поспешила удалиться, протискиваясь между близнецами. И не заметила, как из кармана мантии выпал листок.***
Фред почувствовал, что внутри него всё покрылось ледяной коркой. Сковало сердце, а отпустить — забыло. Обычно присутствие Кассиопеи не вызывало у него такой реакции, его скорее забавляла излишняя деловитость маленькой Блэк, а значит причина заключалась отнюдь не в строгости девочки. Сейчас в еë голосе он уловил что-то новое, нетипичное для ребëнка, почти инородное. Отчаяние? Пожалуй, на тот момент Уизли был ещё слишком мал, чтобы в полной мере осознать безысходность в интонациях Кассиопеи. Однако он осознал чëтко, что даже разъярённый крик матери, ударивший по ушам, после того как они с братом разворотили пол сарая навозными бомбами в прошлом году, не поразил так сильно, как Блэк на астрономической башне. Было ли дело в том, что миссис Уизли скорее злилась или в том, что в отличии от Блэк в голосе её сквозили эмоции, живые и яркие? Фред не мог найти ответа. Но то, что произошедшее навсегда отпечаталось на памяти, он знал точно. Всё это было столь странно и так сильно противоречило привычной картине мира мальчиков, что у близнецов ещё пару дней с трудом получалось улыбаться как раньше и придумывать новые шалости. На третий они не выдержали. — Эй, Тонкс! — Привет! — Есть разговор. — Очень важный! Последнюю фразу Фред произнёс вместе с братом. Иногда мальчикам нравилось становится единым голосом: так близнецы чувствовали молчаливую поддержку и ещё раз доказывали сами себе, что понимают друг друга намного лучше, чем другие. Не ожидавшая такого натиска Нимфадора недовольно зыркнула на Уизли, не сбавляя шаг. Она, хоть и не страдала злопамятностью, вероятно, не забыла, как долго вычëсывала блёстки из волос после происшествия в поезде, к тому же, общаясь со старшими Уизли, была в курсе многих проделок близнецов. Поэтому недоверие к их с Джорджем персонам — вполне обоснованные последствия. Но сегодня, к своему собственному удивлению, настроены мальчики были вполне серьёзно и решительно, им вовсе не хотелось уступать в таком важном вопросе, как этот. Хотя с каких это пор Кассиопея Блэк стала для них чём-то серьëзным? Фред, опять же, не знал. — Чего вам? — Почему Касс так не любит еë бабушка? Вот теперь-то Нимфадора соизволила резко затормозить. Ещё бы, когда близнецы сами прочитали письмо, которое Кассиопея обронила в Астрономической башне, им стало настолько жутко, что мороз пробежался по линии позвоночника. Всего на мгновение Уизли даже показалось, будто написанное относилось и к ним. Содержание письма объясняло поведение маленькой Блэк, но причины такого отношения Вальбурги к собственной внучке были непонятны мальчикам, выросшим в большой семье с чрезмерно опекающей, но заботливой матерью и добродушным отцом. И пускай родители — по большей части Молли — частенько устраивали им с братом так называемые «разносы», это всегда было по делу и без оскорблений. Фред вряд ли бы признался в этом Кассиопее, но, когда до него в полной мере дошло прочитанное, он испытал… Некое восхищение? Идентифицировать эмоции не слишком получалось, однако примерно то же он чувствовал, когда Билл рассказывал о своих путешествиях. Или когда их факультетская команда побеждала в матчах по Квиддичу. Блэк явно отличалась силой воли, раз у неё получалось вести себя так, будто происходящее её нисколько не трогало. Другие девчонки в его окружении всенепременно разрыдались бы. Вместо объяснений Джордж протянул девушке изрядно помятый — близнецы не отличались аккуратностью — листок бумаги, и взгляд Тонкс быстро забегал по строкам. Лицо её становлюсь всё более хмурым с каждой секундой, а волосы начинали окрашиваться в огненно-красный. Так всегда происходило, когда метаморф злилась, и это очень не нравилось мальчишкам: ассоциации с рыжеволосыми злыми женщинами были вполне конкретные. У Фреда зачесался затылок. Терпение близнецов тем временем также стремительно заканчивалось. Фред то и дело переступал с ноги на ногу, не зная, куда деть непомерную энергию, а брат теребил в руках тонкую ткань мантии. Рыжему казалось, что, если Тонкс промолчит ещё хотя бы мгновение, он просто взорвётся, так и не дождавшись ответов. — Откуда это у вас? — Кассиопея выронила, а мы подобрали, — не стесняясь, произнес Джордж. Никакой проблемы он здесь не видел. Фред был солидарен с братом. — А родители не учили вас, что читать чужие письма — не хорошо? — недовольство открыто читалось на лице Нимфадоры, но, кажется, мальчики были слишком увлечены, чтобы заметить. Или же намеренно игнорировали данный факт. — Учили. Но мы не слушали. Точно игнорировали. — Так почему? Пожалуй, у такого рвения докопаться до истины была лишь одна причина — любопытство. Во всяком случае сами близнецы считали так: они часто делали что-то без веской на то причины, просто потому, что могли. — Это касается только Кассиопеи и её семьи, — Тонкс положила письмо в карман мантии и, развернувшись, быстрым шагом направилась прочь от близнецов, — Вы и так узнали слишком много. Хватит с вас. — Ну пожалуйста! — Мы хотим помочь! Ожидать, что рыжие отступят, было бессмысленно — Фред ухватился за рукав девушки и потянул на себя. Джордж не отставал, повторяя действия брата зеркально с другой стороны. Помимо любопытства они ощущали ещё кое-что: внезапный для них порыв, то, что ни один из мальчишек объяснить не мог. Что-то, что засело внутри занозой и теперь побуждало к действиям. И всë же говорили они искренне. Тонкс чувствовала непривычно серьезный настрой близнецов и никак не могла проигнорировать. — Каким же образом? — Нимфадора опять приостановила шаг, отчего близнецы стукнулись лбами о еë спину. — Мы… Мы можем подружиться! — выпалил Джордж, озвучивая их общие с братом мысли. По правде говоря, Блэк привлекла их внимание ещё тогда на Косой Алее, в книжном магазинчике «Флориш и Блоттс». Она показалась им ожившей статуэткой, такой же миниатюрной и холодной, как мрамор. Девочка, проходя между стеллажами и вчитываясь в до ужаса скучные учебники по Истории Магии, вела себя подобно совсем взрослым волшебникам. Она вовсе не была похожа на их друзей, братьев или маленькую сестру. Даже Перси по сравнению с ней не выглядел таким зазнайкой, хотя он часто злился, когда кто-то говорил под руку, жаловался, что близнецы небрежно выполняют домашние обязанности, и в тайне коллекционировал колдографии великих волшебников. Кассиопея же была настолько абстрагирована от суеты вокруг, что, казалось, не была способна испытывать хоть какие-то эмоции. Как будто была выше этого? Это казалось близнецам ужасно неправильным: дети в их возрасте должны смеяться радостно, говорить громко и искренне, восхищаться миром вокруг — чувствовать хотя бы хоть что-то. Правда ведь? Но Кассиопея, как оказалось, никому и ничего не была должна. Из-за этого хотелось всенепременно подойти к ней. И обязательно пошутить, например, о том, что в свои одиннадцать лет Кассиопея уже успела обзавестись сединой. Или о том, что любая стена может с чистой совестью позавидовать её невозмутимости. Или… Да мало ли о чëм ещё? Главное вызвать на этом ничего не выражающем лице хотя бы подобие улыбки. Мальчик не знал, почему его так выводили из равновесия столь спокойные и безэмоциональные люди. Почему всё, связанное с это девчонкой, вызывало отчаянное непонимание и заставляло чувствовать себя идиотом? Вот только нетерпеливость и неаккуратность пошутили над Фредом первыми: ненароком взмахнув палочкой, он поднял в воздух несколько баночек чернил и их содержимое вылилось на Кассиопею. Наверное, шалости были заложены в их ДНК, раз даже волшебные палочки, которые выбрали Уизли, по своей воле вытворяли подобное. Близнецы не сразу опознали еë в поезде — у них не было возможности разглядеть и запомнить лицо девочки. И, пожалуй, если бы не еë демонстративно пугающее, но завораживающее перевоплощение, никогда бы и не поняли, что это она. Хотя, быть может, её безразличный надменный взгляд всë же помог бы узнать истину. Тогда мальчики пожалели лишь об одном: им не удалось увидеть реакцию Кассиопеи на хлопушки. Она заплакала? Или разозлилась? А вдруг улыбнулась? Любое проявление эмоций со стороны Блэк Фред бы посчитал маленькой победой. И ведь они не вспоминали про неё практически полгода: в Хогвартсе было столько возможностей, замок завораживал размерами и хитросплетениями коридоров. Нужно было столько всего успеть: отыскать всех привидений, подшутить над сварливым рыцарем с картины, устроить дебош в библиотеке и научиться безболезненно сбегать от Филча. Хогвартс в буквальном смысле стал простором для «творчества» мальчишек. В окружении близнецов вдруг оказалось слишком много других ребят, многие из которых восторгались их проделками — близнецы стали слишком популярны, причём, не только среди своего курса и факультета. Новые впечатления всё наслаивались и наслаивались друг на друга, утягивая в водоворот новых приключений. Неудивительно, что странная девочка-метаморф отошла на второй план и совсем скоро полностью забылась. А потом Уизли встретили Кассиопею на башне и в карих глазах снова вспыхнул огонёк интереса. И огонёк этот горел так ярко, что Нимфадора сдалась. — Думаю, вы наслышаны, кто является отцом Касс. Вальбурга не любила Блэка, также теперь… — подобрать верное слово было чертовски сложно, — недолюбливает и её. — А мама? — У Кассиопеи нет мамы. — И что, получается, она совсем одна? Нимфадора закусила губу и как-то стыдливо опустила взгляд вниз. Пуффендуйка явно не ожидала такого вопроса. А ведь она так и не подошла к кузине, чтобы хотя бы на словах поздравить ту с так называемым «Днём Рождения». Да и на Рождество подарок ещë не выбрала… Ответа не последовало. Тонкс ушла, оставляя близнецов наедине со своими мыслями. А мыслей в рыжих головах было много: мальчишки по классике выбрали самую понятную из них. Им предстояло организовать ещë одну шалость.***
— Хватит пялиться. — А я и не пялюсь. — Пялишься. Кассиопея закатила глаза: интеллектуальность их с Нэнси разговора зашкаливала. Блэк сама прекрасно понимала, что задержалась взглядом на двух рыжих мальчишках слишком долго, но признаваться в этом подруге — извольте. Она не понимала. Зачем они это сделали? Сегодня был первый учебный день после Рождественских каникул, и Блэк вместе со всеми студентами привычно отправилась на завтрак в главный зал перед первым занятием. Подруга наконец вернулась в Хогвартс — к Кассиопее — и всё должно было также вернуться на круги своя. Вот только вместе со всеми приехали и близнецы. И выглядели они настолько безмятежно, непосредственно и радостно, словно их ничего никогда не беспокоило. В отличии от девочки, которая и кусочка еды не могла проглотить. Как же Уизли её раздражали. Вайс рассказала, как в последний день обучения перед отъездом студентов на рождественские каникулы, зачиталась и заснула в гостиной Когтеврана прям на одном из диванчиков и, проснувшись посреди ночи, застала интересную картину. Два гриффиндорских мальчишки — личность которых было несложно установить из-за их внешности — крались к украшенной синими игрушками ёлке, держа в руках небольшую коробочку. Сначала Нэна вполне справедливо решила, что это очередной розыгрыш — извращенный подарок всему Когтеврану на праздники, с хлопушками, как у Блэк в купе, или ещё с чем похуже. Подходить ближе первые несколько минут, после того, как близнецы ретировались из башни, не очень-то хотелось, однако любопытство предсказуемо победило. Какого же было удивление Вайс, когда она увидела имя Кассиопеи, виднеющееся на небольшой бирке из тонкого картона. Отправитель, к слову, не был подписан: видимо, мальчишки хотели остаться инкогнито, жаль только, что Нэнси разрушила их планы в самом начале. — Ты что, его надела? — Это же подарок, — Блэк сама не верила, что сейчас сказала это, и предсказуемо заметила недовольную гримасу на лице подруги, отрезающей кусочек от зелёного яблока и закидывающей его в рот. Кассиопея нервно одёрнула рукава мантии, чтобы из-под них не виднелась темно-синяя ткань. В голове закралась мысль, что если бы не жест близнецов, всё было бы гораздо проще: Блэк наверняка уже забыла бы о том инциденте на башне и сейчас ей бы не приходилось позорно — почему-то так оно и чувствовалось — высматривать мальчишек через весь главный зал. Внутренне «я» вопило с самого утра, вопило без остановки. — Это же Уизли, — в протяжной «и» отлично чувствовалось отношение Нэнси к мальчишкам. По правде говоря, она их откровенно не любила: воспитанная в высшем обществе Нэна, хоть и отрицала свою причастность ко всему аристократическому, обладала многими качествами истинно чистокровной волшебницы, сама того не замечая. Манерная и надменная, Вайс считала мальчишек до безобразия невоспитанными, чрезмерно громкими и назойливо гиперактивными. Парадоксально, учитывая, что порой сама с трудом могла заставить себя усидеть на месте. Однако ей это абсолютно не мешало в ответ на шутки близнецов отпускать свои, к примеру, про их внешний вид и мальчишескую глупость — на людях Нэна была ужасно стервозной. Ещё один повод заключался в том, близнецы частенько мешали её планам. Все трое с завидной периодичностью оказывались в одних и тех же местах, но с абсолютно разными целями. Одна собирала информацию, другие, по мнению блондинки, — бесцельно разрушали всё вокруг себя. Особенно оскорбительным Нэна посчитала их проникновение в гостиницу Когтеврана. А всё потому, что понятия не имела, как Уизли провернули это. Поэтому же Вайс в первую очередь не одобряла сомнительные порывы подруги, с которыми Блэк боролась всё утро. Остерегающие слова Нэнси плотно засели в голове — в тот день Кассиопея сама долго не могла решиться открыть коробку, уставившись на размашистые буквы на бирке. Случайно ловила себя на мысли, что, вероятно, подписывал кусочек картона именно Фред: подчерк Джорджа был более аккуратным. Нужно было вернуть подарок, не открывая. Кассиопея наконец сделала над собой усилия, развернулась обратно к столу и положила апельсиновую дольку в рот, тщательно пережевывая. Налила в кружку чай и выпила содержимое почти за один глоток, не обращая внимания на чаинки, которые неприятно щекотали горло. Надо было отвлечься и наконец позавтракать, съесть хоть что-то: чувствовать себя будто при смерти на следующей лекции по зельям совсем не хотелось. Однако в черепушку все равно прокралось воспоминание о том мгновении, когда Блэк наконец потянула за ленточку и приподняла крышку коробки. Внутри оказался свитер глубокого синего оттенка, будто его пропитали ночным небом, на котором отчетливо виднелись и даже взаправду сияли серебристые звёзды, складывающиеся в созвездие Кассиопеи. Сделан он был из самой простой шерсти, плотной, колющейся при контакте с кожей, и был очень похож на те, в которых ходила вся чета Уизли по Хогвартсу. А ещё он был ужасно теплым. То ли из-за материала, то ли из-за мыслей, которые вызывал. Неужели они попросили свою маму связать ей свитер? В одно мгновение Кассиопея почувствовала столько, что, казалось, вихрь эмоций вот-вот поднимет её в воздух и снесёт с ног, а затем и башню Когтеврана, и весь замок. Как так вышло, что абсолютно чужие мальчишки проявили к ней больше заботы и человечности, чем собственная бабка? Помимо непонимания в сердце Кассиопеи поселилось ещё что-то, оно трепетало каждый раз, когда девочка задумывалась о близнецах или их свитере. Признаваться в этом не хотелось даже самой себе: её невероятно тронул поступок Уизли. Особенно на контрасте с ситуацией в башне. Произошедшее просто не укладывалось в голове, сама бы Блэк никогда не позволила себе допустить мысли о том, что близнецы способны на такое. А главное, зачем? Они никогда не общались, никому из них них не нужна была дружба — будь это не так, Уизли бы никогда не отстали от девочки после встречи в поезде. Кассиопея изводила себя — близнецы за всё утро даже не посмотрели в её сторону. Ни разу. Сидели себе за гриффиндоским столом вместе со своими дружками — такими же глупыми и шебутными мальчишками — уплетая завтрак и громко смеясь. Как будто им было всё равно до глубины души и это… Немного бесило. Так, что хотелось запустить в их лица парочку заклинаний. В этом были все Уизли: навести суету, устроить переполох и как ни в чём не бывало ретироваться, продолжая школьную рутину. Почему не получалось забыть, отпустить ситуацию? Снять свитер, убрать его на самую дальнюю полку, чтоб больше не видеть этих дурацких звёзд? Казалось бы, живи и радуйся. Занимайся учёбой. Но всё же что-то внутри требовало ответы. Тем временем мальчишки поднялись из-за стола и направились к выходу. К чёрту догадки, подойдет и спросит сама. Кассиопея резко встала, громко отодвигая стул — рядом сидящие студенты на мгновение уставились на неё. Все, кроме Нэнси: она продолжала аккуратными, методичными движениями уничтожать яблоко ножичком, помещая кусочки в рот. — Даже не скажешь ничего? Не попытаешься остановить? — Кассиопея сложила руки на груди, — Вайс, а ты не заболела? Или это так успокаивающе действует Австрийский воздух? На тебя не похоже. — Зато Кассиопея Блэк в своём репертуаре, стабильно упрямая и просто невозможная, — проговорила Нэна, не смотря в сторону подруги и допивая свой кофе. — А толку-то? Всё равно сделаешь то, что хочешь. Тут я умываю руки. — Верно. С каждым сделанным шагом Кассиопея всё больше и больше сомневалась в правильности того, что делает. Будто спускалась по лестнице прямиком в комнату «отчаяние», а дверь — вот она, рядом с мальчишками. Оставалось лишь постучать — сказать первые слова. Казалось, что взгляды всех вокруг были направлены именно на неё. На Блэк, которая шла к двум Уизли. — Уизли, можно вас на минуту? — девочка чувствовала себя не очень комфортно — хорошо, что завтрак не был ещё окончен и рядом не оказалось студентов. Кассиопея задрала подбородок: нужно было выглядеть безразличной. Настолько, насколько это вообще было возможно. — Привет, Звёздочка! — Наконец решила сменить факультет? — Что, простите? Сейчас наверняка скажут, что она слишком глупа для Когтеврана — первое, что прогремело ушах. Блэк подавила в себе желание отшатнуться и убежать. И что только творилось в головах этих мальчишек? — Поняла, что школьная жизнь на Когтевране слишком скучна и решила добавить красок в свои будни? — У нас как раз всего за пару кнатов можно приобрести… — Я знаю про свитер. Момент — и всё трое замолчали. Кассиопея смотрела с ожиданием, близнецы — с негодованием, переглядываясь между собой. Блэк вдруг подумала: а что, если Вайс ошиблась? И это были не близнецы? Тогда всё становилось ещё более неловким и непонятным. — И что же мы не учли? — проговорил один из них и мысленно Кассиопея выдохнула. — Вас заметила Нэнси и сказала мне. Стоит поработать над конспирацией, — девочка хмыкнула и сложила руки на груди. — Опять эта Вайс! — Вечно суёт… — Свой длинный нос… — Не в своё дело! — Она моя подруга. Так, к слову. Кассиопее смирила мальчишек недовольным взглядом. Ей не очень понравилось, как близнецы говорили про Нэнси, пускай Блэк частично — а на самом деле целиком и полностью — была согласна с мальчишками. Вайс — в каждой бочке затычка, порой это доставляло неприятности и Кассиопее. Вот только с Уизли она принципиально соглашаться не стала. Инстинктивное желание защищать «своих» — первый порыв, который Блэк чувствовала в таких ситуациях. Которому безоговорочно следовала. Вот только здесь Блэк оказалась не для того, чтобы читать морали. Она сделала глубокий вдох. Кассиопея открыла рот, чтобы наконец поинтересоваться, что сподвигло Уизли преподнести ей подарок на Рождество, пускай и тайно, но её перебили. К близнецам подбежал смуглый мальчик, Ли Джордан, с которым рыжие чаще всего таскались по Хогвартсу, и заговорил с мальчишками, так увлечённо о чём-то рассказывая. Ну что за бестактность? Кассиопея почувствовала себя прозрачной, будто её и вовсе не существует. В какой-то момент Ли упомянул домашнее задание по предмету профессора Флитвика, и на лицах близнецах отразились вселенские печаль и страдание, будто вместо магической практики им задали убираться в аквариуме глизней, огромных улиток, оставляющих за собой след из ядовитой слизи. Видимо, этот предмет им особенно не давался. У Блэк загорелись глаза. Может, использовать эту возможность, как способ выразить благодарность мальчикам? Почему-то девочке казалось, что вместо пустых слов, которые вряд ли будут иметь значение для Уизли, лучше помочь рыжим с домашним заданием, заодно она сможет понаблюдать за ними и узнать причину их порыва самостоятельно. — Джордан, не мог бы ты оставить нас? Я бы хотела поговорить с близнецами. Одна, — для пущего эффекта Кассиопея окрасила радужку глаз в алый цвет, правда, всего на пару мгновений. Неестественные яркие оттенки, в отличие от Тонкс, ей не слишком давались. Кассиопея заметила, как на мальчика действует её перевоплощение и строгий тон — тот заметно осунулся и, сказав, что встретит близнецов перед следующим занятием, скрылся из вида ребят. Жаль, что с Уизли такое, почему-то, не срабатывало. — Блэк, тебе нужно научиться быть не такой зловещей, мы слишком молоды для инфаркта. — Серьёзно, Звёздочка, и дементоры по сравнению с тобой… — Могу помочь вам с заклинаниями, — быстро проговорила Кассиопея и ребята замолчали, кажется, не особо веря услышанному. Кассиопея и сама затаила дыхание, понятие не имея, как отреагируют рыжие. — Что, правда? Спасибо! Джордж — Кассиопея умозаключила, что это был именно он по разговору с Джорданом — опомнился первым, Фред же продолжал смотреть на Блэк, не отрываясь. Первый накинулся на девочку с объятьями и даже немного приподнял Кассиопею, так, что только мыски её туфель касались пола. Длилось это всего несколько секунд, после чего улыбающийся Джордж отпрянул, а Блэк осталась стоять с широко распахнутыми глазами, чувствуя, что остатки её показного безразличия сейчас окончательно исчезли. — Вот видишь, Звёздочка, не так сложно быть милой — ох, он даже не подозревал, с каким трудом Кассиопее дались эти слова, — Встретимся после занятий! — Вы ведь не прекратите меня так называть? — Никогда и ни за что. Тем временем студенты начали покидать большой зал — совсем скоро должны были начаться занятия. Уизли и Блэк следовало последовать их примеру, поэтому мальчишки помахали рукой девочке и направились к лестницам. — Спасибо, — прокричала вдогонку Кассиопея, внезапно почувствовав, что, всё же, ей просто жизненно необходимо сказать это. Внутри чувствовалось сильное напряжение и Блэк неосознанно сжала ладони. — За что? — Вы знаете. Вместо ответа рыжие улыбнулись. Так по-доброму и солнечно, что чувство, давящее на Кассиопею, тут же отпустило её. Всё же, свитер грел не из-за тёплой шерсти.