Butterfly:Kill!

Дорога домой казалась бесконечной. Любое монотонное действие кажется бесконечным, когда в тебе бурлит адреналин и страшно хочется то ли кому-нибудь вмазать, то ли самой удариться башкой о стену. Плотно закрытые окна, в машине — приятный гул, который она обычно любила, но сегодня раздражало решительно всё. И затянутое облаками ночное небо, и исперещенная ямами и выбоинами дорога, и собственные дрожащие руки, и отсутствие звонков, или хотя бы СМС, на телефоне. А ведь о её отсутствии должны были уже забеспокоиться. Девушка фыркнула, прекрасно зная причину отсутсвия к себе внимания. Одной рукой она спустила маску с лица и вздохнула глубоко-глубоко, фокусируясь на дороге. Досада щипала душу изнутри очень болюче, и даже думать не хотелось, что столько месяцев упорных поисков, столько дней пристальной слежки — всё запорола одна неизвестно откуда взявшаяся девчонка. И кого винить в провале — себя или обстоятельства в виде длиннокосой незнакомки? Она тряхнула головой. Наверное, об этом стоило подумать уже на месте. Как раз огни родного города показались из-за темноты. И вот она подъехала к дому, кое-как отыскала место на парковке и выскочила на ночной мороз. Привычка ходить без верхней одежды в очередной раз её подводила. Но подъезд встретил удивительным теплом. А из дома тянулся аромат чего-то аппетитно-съестного. Значит, Зед снова у них в гостях. Она даже не взглянула на двух мужчин, сидевших на кухне и, казалось, ждавших именно её вплоть до глубокой ночи — подошла к одному из них, бесцеремонно взяла сигарету из рук, закурила и плюхнулась за стол. — Тебя разрешения спрашивать не учили? — беззлобно, но весьма раздраженно, сказал лишенный сигареты гость, который начал бы непременно читать нотации, если бы не тихое «Юсан!» и ладонь хозяина квартиры на его колене. — Что-нибудь выяснила? — Шен убрал руку и развернулся к девушке, обеспокоенно наклонившись к её лицу. — Ты поговорила с ним? Акали лишь медленно-медленно покачала головой. И между ними тремя повисла долгая, напряженная пауза, в течении которой сидевший на окне Зед упорно чиркал зажигалкой, Шен удручённо смотрел в пол, а Акали переводила взгляд с одного на другого, не зная, какими словами сформулировать увиденное. — В его квартире… была девушка, — начала она робко, примерно представляя, какую реакцию это должно вызвать. Зед, наконец, смог поджечь сигарету и отвернулся к окну, выдыхая слова вместе с дымом: — Уже что-то. Хотя бы не парень. — Юсан! — снова осадил его Шен, после развернувшись к Акали. — Как она выглядела? — Чуть ниже меня. Худая. Длинные синие косы… Кажется, у нее немного не в порядке нервы. — И почему я не удивлен? — усмехнулся Зед, вновь чувствуя на своем лице осуждающий взгляд Шена. Тот, к счастью, ничего говорить не стал. Акали поджала губы и отвернулась. От приоткрытого окна тянуло холодом, и её, сидевшую на кухне в одной лишь майке, закономерно пробрал озноб. Шен, всегда внимательный к деталям, заметил это и пошел ставить чайник. — Вам надо поговорить, — сказал тем временем он, развернувшись к Зеду. — Да, только теперь до него не дозвониться. Я пять раз звонил, а он всё не доступен. Вот где он был? — Давай съездим туда? Адрес мы знаем. — Каину это точно не понравится, — фыркнула Акали. — Выследили его адрес и с кем он живет, а потом заявились в гости, как ни в чем не бывало. — Да, особенно после слов «не лезь в мою жизнь». Шен подошел к Зеду и погладил его по плечу, которое тот тут же отвел. Было видно, насколько сильно его обидело сказанное в пылу ссоры три года назад. И всё же беспокойство за своё чадо не давало покоя. В глубине души он был благодарен Акали, что хоть какую-то информацию о нем принесла. Например, что он жив. И, судя по всему, здоров. И общается с девочками… — Останешься на ночь? — дошел до него внезапный вопрос Шена. Мужчина машинально качнул головой. На одни и те же вопросы — одни и те же ответы. Он соскочил с подоконника и тут же направился одеваться. Шен пошел за ним следом — хороший хозяин всегда провожает гостей. Где-то за его спиной Акали выдохнула с облегчением и побежала закрывать окно. — Спасибо за чай, — вполголоса сказал Юсан, подняв, наконец, взгляд на Шена. Тот улыбнулся тепло-тепло, так, что резко перехотелось уходить. — Тебе спасибо, что помог с готовкой. Мужчина ответил коротким кивком, и ушел, тихо-тихо закрыв за собой дверь. Разлука, изо дня в день такая привычная, отдалась в душе привычной же, фантомной болью. Шен выключил свет в прихожей и торопливо ушел на кухню, где заметно более расслабленная Акали заваривала себе чай. *** — Так как ты в итоге починила мне ноутбук? — Да там чинить-то нечего. Я только оперативку переставила в другой слот. Ну и трещину в ноутбуке подпаяла. — Ты еще и паяльник у меня нашла? Быстро обживаешься, смотрю. — Мог бы и спасибо сказать вообще-то. Время едва-едва подбиралось к полуночи, когда Паудер и Каин, уставшие и счастивые, с пакетами в руках и сиплыми голосами от долгих разговоров, вернулись домой. Остаток дня прошел идеально — лучше не придумаешь. Никаких тяжелых разговоров, тревог и прочего — просто прогулка, поход по магазинам, фото на будущй паспорт для Паудер. После предыдущих двух дней даже не верилось, что всё проходит так спокойно. Они уселись на кухне и стали разбирать пакеты. Паудер вытащила из одного из них большую домашнюю футболку — и тут же надела, даже не срезав ярлычок. Хотелось чувствовать себя здесь, как дома, раз уж теперь она остается с Каином. Юноша усмехнулся и стал складывать всё в холодильник. — Каким образом ты собрался мне делать документы? — Не знаю. Это я Раасту поручил. А там уж он, думаю, разберется. — Это же… Незаконно. — Да, эта фраза определенно дожна была прозвучать именно между нами двумя, — хмыкнул Каин. А Паудер неожиданно поникла. Отчего-то теперь статус девочки вне закона не очень её прельщал. Хотя Каин, казалось, не чувствовал вообще никаких неудобств. Будто всё так и было. — Каин, а как ты в этом всём оказался? — Случайно, — пожал он плечами. — В жизни всякое случается. Ты есть будешь? Девушка кивнула. Новый знакомый очевидно не очень хотел об этом говорить. Оттого и выглядеть стал отчужденно, как скала, отвернувшись к плите и начав что-то незамысловатое готовить. Впервые, кажется, за весь этот день, они замолчали надолго. Не то что бы кому-то из них это нравилось. К счастью, угнетающую паузу в разговоре мигом прервал сигнал телефона на низком проценте заряда. — Вот блять, — выругался Каин, достав мобильник и рванув в другую комнату. — Последи за сковородой, я сейчас приду. Ходить с разряженым телефоном он себе никогда не позволял — Рааст мог позвонить в любой момент. И в любой момент надо быть готовым приехать, будть ты хоть больной, хоть мертвый. Каин быстро подключил телефон к зарядке и тут же стал проверять наличие (хотя желательно бы отсутствие) пропущенных звонков. И сердце ухнуло куда-то в желудок, стоило только вглядеться повнимательнее в экран. Пропущенные были. Пять вызовов. И все от одного контакта, подписанного как «Отец». Внутри что-то болезненно сжалось, едва ли давая возможность вдохнуть. Зед звонил ему! А он… был в это время вне сети, на задании. И с десяток мыслей самого разного толка пронеслись в его голове. Чувство вины забурлило внутри, смешиваясь с обидой, потом и со страхом, и с тоской по родному дому и родному человеку. Он едва не набрал его номер, чтобы перезвонить, но вдруг услышал под опершейся на подушку рукой хруст бумаги. Записка? Тревога электрическим разрядом пробежалась по рукам и животу. Он взял записку в руки и вгляделся в неровные, косые строки. Это был… его же почерк! В исписанном обрывке бумаги он узнал свою собственную записку, которую оставил перед своим уходом три года назад. Что-то в душе начало грызть его изнутри. Кажется, это была совесть… Он осматривал строчки бегло, помня наизусть текст этого эмоционального порыва. Который заканчивался словами «Не лезь в мою жизнь!». Значит, Зед приходил сюда, чтобы напомнить ему, какой же тварью стал его сын. Грустно, горько, больно. Потому что он прав. Даже не зная истинной причины, по которой Каин решил сбежать из дома в свои неполные восемнадцать. Ему вдруг стало страшно — что еще мог узнать Зед о его жизни? Ведь он — опытный разведчик, и узнать какую-то информацию для него не составило бы труда. Знает ли он уже о Раасте? О Паудер? О том, чем занимался Каин все эти три года? Страх охватил его настолько, что он не сразу осознал себя сидящим на кровати и трясущимся мелкой дрожью. Из кухни потянулся запах горелого, и только это заставило его отмереть и рвануть туда, где ничего не понимающая Паудер держала в руке сковородку с подгорающей картошкой. — Я следила, чесслово! — выдохнула девушка, с тревогой смотря в ошалевшие глаза Каина. Тот на сгоревший поздний ужин не обратил никакого внимания. — Собирайся, — выдохнул он. — Нам нужно бежать отсюда. Срочно. *** Как только ушел Зед, из комнаты выбежал Кеннен. Акали тут же подозвола его к себе и взяла на руки, гладя и почесывая за ушами. Этот кот почему-то всегда боялся Зеда (в чем она с ним была абсолютно солидарна). С любимым питомцем на руках к ней наконец вернулось ощущение дома. Как же однако хорошо. Особенно, когда они с Шеном и Кенненом только втроем, и нет рядом этого мрачного типа. Зед, Юсан, сколько еще у него имен в кармане? У Акали было много причин его ненавидеть, или как минимум недолюбливать. Главная, на данный момент — то, что рядом с ним Шен становился тревожным и все свое внимание уделял только ему. А обласканная с детства вниманием Акали не привыкла делить своего опекуна с кем-то еще. Вскоре кот выпрыгнул с её рук и побежал к хозяину квартиры. — Он снова помогал тебе с готовкой? — как будто невзначай сказала она, когда Шен вернулся на кухню. — Ну да, — неловко улыбнулся мужчина, садясь обратно за стол. — Ты знаешь, меня запусти на кухню — точно что-то сгорит. Акали усмехнулась в ответ. Что правда то правда. Зато она научилась готовить уже в двенадцать. Ничто так не мотивирует освоить искусство кулинарии, как совершенно не умеющий готовить опекун. — Пока тебя не было… — Он жил здесь? — Ночевал пару раз. — Надеюсь не в моей комнате? — За кого ты меня принимаешь? Акали тут же поднесла кружку ко рту, пряча за глотком чая желание в очередной раз фыркнуть. Учитывая то, что эти двое знали друг друга с молодых ногтей, и какие страсти разворачивались между ними… — Как жаль, что с Каином связь установить не удалось, — вздохнул Шен. — Я оставила ему весточку. Может, свяжется со мной, как увидит. Хотя лучше сразу с Зедом, — она подошла к нему и обняла аккуратно со спины, уткнувшись в плечо. Мужчина улыбнулся и потрепал её по голове, приведя в абсолютный беспорядок старательно уложенную челку. — А если он не позвонит ни тебе, ни ему? — Ну тогда свяжись с ним сам. Адрес могу дать. Мне кажется вам найдется о чем перетереть. — Намекаешь на то, что я всё еще ему по гроб жизни обязан? — усмехнулся Шен. — Именно, — подтвердила она. Они оба прекрасно помнили тот день, когда юноша заявился к ним под двенадцать часов «для серьезного разговора». Зед бы его, вероятно, прибил за это. А вот Шен остался во веки веков благодарен. И так не довелось ему встретиться и отдать долг. Подарить бы ему что-нибудь… Хотя знать бы, что он любит. — Ты права. Мне следует поговорить с ним. Спасибо, что бы мы без тебя делали. Если они вновь встретятся… Я очень хочу увидеть Юсана счастливым. «Мы», значит. Боже, как отвратительно. Девушка поморщилась про себя, но к счастью Шен ничего не заметил. Было ясно как белый день, что она ревновала его к… Другу? Брату? Боевому товарищу? После того инцидента с поимкой Хады Джина вообще не понятно, кто они теперь друг другу. А что самое интересное — эти двое сами не хотят это выяснять. Что же, такое можно ожидать от двух мужчин в кризисе среднего возраста. Она ненавидела думать об этом. Вся эта ситуация предательски напоминала о том, чего она лишилась когда-то давным давно. Она тряхнула головой, отгоняя негативные мысли, и ушла из кухни, подхватив кота на руки. — Я скажу, если Каин вдруг позвонит, — бросила она, немедленно исчезая из поля зрения Шена. *** — Алло, Рааст? Нужна твоя помощь, срочно! — Каин, я тебе уебу когда-нибудь! Что за прикол звонить ночью, скажи мне? — Не время болтать, Рааст, меня выследили! Ты можешь подъехать? Нам нужно где-нибудь скрыться! Молчание со стороны собеседника длилось с минуту, и за это время Каин хотел то ли разбить телефон, то ли врезать самому Раасту. Как жаль, что тот был далеко. Да и обе руки предательски заняты сумками. — Вы далеко сейчас? — В каком смысле далеко? — Есть у меня на примете один дом, где чисто теоретически вас можно было бы спрятать. Он не заперт, но на заборе стоит сигнализация. Пароль я скажу. Сможете добраться? — Рааст, сейчас глубокая ночь, как думаешь, нам хочется провести её на улице? — Отвечай «да» или «нет» и не выебывайся, — устало рыкнул в трубку мужчина. — Записывай адрес и пароль. В итоге спустя полчаса сидения на ночном холоде, за время которого Паудер нацепила на себя всю одежду, которую купил ей Каин, к ним подъехало такси. Они спешно запихали сумки в багажник и залезли на заднее сидение, в унисон выдохнув от окутавшего их тепла машины. А мысль о том, что скоро они окажутся в новой квартире и смогут, наконец, отоспаться, радовала еще больше. — Куда путь держим, господа, — спросил таксист, развернувшись к ним. Каин по бумажке прочитал адрес и поднял глаза на водителя. У того почему-то были круглые-прекруглые глаза. — Ребят, этот дом же заброшен давным-давно… — Как заброшен? — выпалил Каин. — Да вот так, три года уж как заброшен. Там бандиты были, хозяина то ли убили, то ли похитили, и с тех пор никто туда не ходит. Хотя почему-то сигнализация до сих пор стоит. Каин замер, судорожно обдумывая, что делать. Из всего сказанного успокаивали только слова про сигнализацию. Водитель смотрел на него выжидающе, и с каждой секундой взгляд его становился всё требовательнее и требовательнее. — Все правильно, — вдруг сказала Паудер, прервав мысленные рассуждения Каина. — Нам туда и нужно. — Наследнии чтоль? — усмехнулся таксист. — Типа того. И всё-таки они поехали. На вопрос в глазах Каина Паудер ответила, мол, всё равно нам больше некуда податься. Что было справедливо. И всё же юноша беспокоился. Не обманул ли его Рааст? Хотя какой смысл? Ну даже если не обманул, что это за дом такой, что стоит три года без хозяина? И что за бандиты там были? Неприятно было бы первым делом по пришествии не лечь спать, а убирать трупы и проветривать окна от их вони. Каин поежился и глянул на Паудер. Судя по выражению лица, её занимали те же самые мысли. Он улыбнулся вдруг. Кажется, рядом с ним ее не так сильно мучали голоса в голове. Приехали они спустя полчаса, и оба открыли рты, увидев перед собой не многоэтажку, а очень роскошно выглядящий частный дом, настоящий особняк — двухэтажный, с красивой отделкой и небольшим придомовым участком. Наверное, когда-то это было уютное место отдыха, но теперь о каком-то подобии прошлого уюта напоминала лишь деревянная, почерневшая от времени, беседка. Почему-то ему стало жалко хозяина этого дома. Участок был огорожен небольшим забором, к которому приделан был кодовый замок, напоминающий домофоны. Глупость какая-то, подумал Каин, вводя код — любой, кто захотел бы, мог бы просто перемахнуть через забор и свободно шествовать к дому. Хотя может этот замок активировал какие-то лазерные ловушки. Но это было странно вдвойне — зачем так охранять пустой, незапертый дом? Они открыли дверь и нетерпеливо заглянули внутрь. Первое, что их удивило, когда они оказались внутри — тепло. Дом был отапливаемый, что довольно удивительно для места, где никто не живет. Каин попробовал щелкнуть выключателем — свет загорелся тут же, хоть и послышался слабый электрический треск от контакта с трехгодовой пылью. Вроде и ничего удивительного, но всё же такой уровень заброшенности вполне нормального дома они никогда до этого не видели. Завтра надо будет доебаться до Рааста с вопросами, решил Каин. — Пошли? — он повернулся к Паудер с вопросом. Девушка кивнула, вглядываясь внимательно вглубь просторного холла. Каин положил руку на заткнутую за пояс пушку и тихими-тихими шагами пошел вперед. Паудер пошла за ним. Если в своем воображении попробовать убрать толстый слой пыли со всех поверхностей, то обстановка дома казалась ещё роскошнее экстерьера: красивые обои, дорогой паркет, посреди зала расстелен огромный круглый ковер (сразу понятно, что натуральный), какие-то картины на стенах, в столовой — большой обеденный стол из красного дерева. Все комнаты выдержаны в едином стиле — хозяин дома очевидно обладал каким-то вкусом в интерьере. Каин и Паудер осторожно обследовали каждую комнату на первом этаже, восхищаясь и невольно подмечая следы случившейся в этом месте трагедии. Порванная мягкая мебель и шторы. Пятна крови на полах, ковре, столе. Следы от пуль в стенах. И почему-то — валяющиеся на полу в столовой хирургические инструменты с засохшей кровью на них. — Боже, какая гадость, — поморщилась Паудер. — Пойдем на второй этаж? Мне становится не по себе. На втором этаже оказалось почище. И еще нашлась одна радость, которая смогла скрасить перспективу будущей жизни здесь — в доме было целых две спальни. Одна на первом этаже, другая — на втором. Паудер тут же забрала себе спальню на первом — она казалась чище, и там была больше кровать. Каин был не против — после двух дней практически без сна любая кровать казалась ему царским ложем. По окончании обследования дома, когда Паудер убежала обживать свою спальню, Каин прошел в свою. Сразу было понятно, что это была спальня хозяина дома. Сбросив сумки, он открыл шкаф, в надежде найти хоть какую-то информацию о том, кто здесь жил. Ему повезло — шкаф был доверху забит разными бумагами. Прямо перед глазами стояла полка с несколькими толстенными книженциями. «Избранные лекции по факультетской хирургии». «Рефлюкс-эзофагит». «Трансплантология и искусственные органы». Что-то непонятное на английском (а может немецком? Или вообще на латыни? Хрен его разберет). Еще с десяток книг на непонятном. Стопка стоящих особняком анатомических атласов. Каин взял один навскидку, пролистал. Всё свободное пространство вокруг рисунков разных органов и костей было исписано абсолютно неразбираемым почерком. Сразу видно, что хозяином дома был врач, усмехнулся юноша. На секунду пришла ему в голову мысль о том, что этот дом был его же подпольной лабораторией. А потом пришли другие братья-подпольщики и грохнули его. Да, мир в серой зоне жесток и непредсказуем, но что поделать. Он отложил атлас и взглянул повыше, где лежали стопками какие-то бумаги. Достал, сел на кровать, стал внимательно осматривать. Но тут не было ничего о владельце. Только какие-то договора, контракты, уведомления… Открытие частной клиники? Звучит солидно. Что-то о поставке медикаментов и инструментов, подробные списки с таким же непонятным набором букв, как и в книгах. Хозяин дома очевидно был деловым человеком, времени зря не терял. Он вдруг вгляделся в имя, что стояло в каждом договоре… … Варус. Владельца этого дома звали Варус. — Ну надо же, какой важный, — присвистнул Каин, возвращая на место кипу бумаг. С полки вдруг упала фотография. Каин подхватил её тут же и вгляделся внимательно. На ней был мужчина, лет тридцати на вид, хорошо сложенный, с красивым лицом, источавшим уверенность, и длинными темными волосами, одетый в белый костюм (очевидно пошитый на заказ). Сама элегантность. Каин улыбнулся во весь рот, думая о том, что неплохо было бы с таким познакомиться. Выглядит очень важным. На фото черной ручкой была подписана дата… Фотография была сделана ровно четыре года назад. — Жалко, если его действительно убили, — усмехнулся Каин. — Такая красота пропадет! — Покажи! — рядом с ним вдруг нарисовалась Паудер, отчего юноша едва не спрыгнул с кровати. Ругнувшись сквозь зубы, он показал ей фотографию. Однако она его восторг не разделила — посмотрела-посмотрела и под конец пожала плечами. Каин лишь фыркнул и убрал фотографию к себе. Мало ли, может удастся его найти. К тому же это плюс один повод подойти к Раасту с вопросом. — Завтра устроим с тобой генеральную уборку, — сказал Каин, стряхнув с одеяла ком пыли. — Думаю, раз тут есть свет и тепло, то и вода тоже должна быть. — Как думаешь, мы тут надолго? — Это уже зависит от решения Рааста. Но надеюсь он будет не против. Такой особняк простаивает! Паудер кивнула как-то отрешенно и, коротко пожелав спокойной ночи, поспешила удалиться из спальни. Каин посмотрел ей вслед. Что-то было с ней не так, но, едва его спина оказалась на кровати, он тут же вспомнил, что время подбиралось уже к четырем часам, а они вдвоем, кажется, в безопасности. И заснул тут же, завернувшись в пыльное, но очень-очень мягкое, покрывало. Спустя час он уже дрых без задних ног на роскошной хозяйской постели. Весь этот час Паудер стояла под дверью и ждала, пока он заснёт. И, только услышав чужое сонное сопение вкупе с фырканьем от наполненного пылью воздуха, она тихонько приоткрыла дверь и прокралась в комнату. Телефон Каина лежал рядом с кроватью, на тумбочке. Именно это было её целью. Взять, выскользнуть из комнаты и отойти подальше, разблокировать по комбинации самых стёртых клавиш на панели. Набрать номер. Прижать трубку к уху. И задержать дыхание. — Каин, если ты еще раз позвонишь мне ночью… — Это не Каин, — ответила она на выдохе ровным, твердым голосом. — Это Джинкс. *** Тучи сгущались, закрывая своей чернотой лучи рассветного солнца, из-за чего новый день казался отнюдь не дружелюбным. Ехать на велосипеде, когда на улице едва ли не ураган бушует — то еще испытание. Но Шен привык везде видеть возможности. Вот и сейчас — вроде как неплохая тренировка. Пресс подкачать, ноги. Да и не просто так он сорвался рано утром из дома, оставив Акали одну. На его плечах лежала благородная миссия. — Юсан, это я! Боевой товарищ перестал запирать двери с тех пор, как сбежал его любимый приемный сын. Все надеялся, что одним прекрасным днем Каин вернется — прокрадется робко, озираясь в поисках Зеда, а он уже тут как тут — будет стоять и ждать. Каждое утро Юсан кипятил чайник, совсем не имея привычки не то что пить кофе — даже завтракать по утрам. Но Шен прекрасно видел, что Зед едва ли не у порога спит. Настолько сильно ждет возвращения Каина. Но его нет уже три года. Пока что к нему стабильно несколько раз на неделе приходит сам Шен. Как к себе домой — заходит, сбрасывает обувь, вешает куртку на вешалку, специально приготовленную для него в прихожей. Идет сразу на кухню — знает, что хозяин квартиры будет там сидеть и курить в форточку. И каждый раз Шен отбирает у него сигарету, выбрасывая вместе с полной пепельницей. — Опять ты, — недовольно бурчит Зед, отвернувшись к окну. Делает вид, что раздражен, но краем глаза все же поглядывает. Шен пьет горячую воду прямо из чайника, чтобы не застудить горло. А потом садится рядом с ним на подоконник, который под весом двух крепких тел жалобно скрипит и прогибается. Когда-нибудь они его сломают. Им обоим далеко за тридцать, но в душе они все еше мальчишки-кадеты, которые когда-то в прилеске возле корпуса пробовали свои первые сигареты. — Херовый из тебя отец, позволь заметить, — язвит Зед, будто специально стремясь оттолкнуть от себя Шена. — Акали там одна сидит, кота кормит, а ты у меня тут ошиваешься. — Акали, на секундочку, двадцать. Ей мое внимание без надобности, ей лишь бы не мешать, — улыбнулся Шен. Зед проклинал его улыбку — настолько заразительную, что невозможно не улыбнуться в ответ. Он усмехается, закрывает окно и садится ближе, плечом к плечу с человеком, которого знает всю сознательную жизнь. — Знаешь, я… думаю съездить в тот город. Каина найти. Ты со мной? — Тебе-то что там делать? — Я тоже за него волнуюсь, — ответил Шен, стараясь сделать максимально ровный голос. — Всё-таки я помню, как ты его нашел. И я тоже наблюдал за его взрослением. В конце концов, он — твой сын, а значит и мне не чужой ребенок. — Вот с этого и надо было начинать, — Зед вдруг развернулся и с вызовом посмотрел ему прямо в глаза, — Тебя волнует не Каин, а то, не свихнусь ли я здесь в одиночестве. Он отвернулся так же резко, как и повернулся. То ли обиделся, то ли испугался порыва своей злости. И вновь тишина. Но Шен продолжал непрерывно смотреть на него. По большей части Зед был прав — именно его состояние волновало Шена больше, чем безопасность Каина. И сам Зед попытался пристыдить его за это. Но Шен прекрасно видел за всем этим черным потоком грубостей, колкостей, упреков и недобрых взглядов простое, банальное желание оттолкнуть от себя. Чтобы вновь казаться сильнее всех и не дать никому увидеть себя слабым. Как знакомо. Сколько они так просидели — никто не считал. Зед обижался про себя, Шен лишь молча ждал. Они все еще сидели плечом к плечу, пока в какой-то момент Шен не взял его за руку. Холодная. Как и всегда, когда Зед грустит. Это самое большее, что он мог себе позволить. Хотя очень хотелось… ну, обнять как минимум. — Можешь как угодно пытаться меня оттолкнуть, — сказал он вполголоса. — Но я больше не уйду. Зед выдернул руку и слез с окна. Снова поставил чайник кипятиться, достал кружку. Шен пьет каркадэ, и коробка этого отвратительного пойла в пакетиках стояла рядом с другим чаем, специально для него. И этот чай у Зеда никогда не заканчивался. Он стабильно заваривал его для старого друга каждый раз, когда тот приходил. Традиция? Нет, просто Шен пьет только каркадэ. — Спасибо. Мужчина взял кружку теплого, ароматного чая в руки. У Зеда румянец на щеках сочетается с цветом напитка. Но, кажется, в этом всё же виноват ледяной воздух из окна. Они, наконец, сползают с подоконника и садятся за стол. Шен пьет чай и говорит обо всем на свете — о работе, об Акали, о Кеннене, о какой-то ерунде из интернета. Зед молчит, лишь изредка добавляя несколько фраз в диалог. В остальном — слушает вполуха, листая что-то в телефоне. То ли рабочие вопросы решая, то ли в очередной раз пересматривая старые фотографии. Шен не может не замечать чужой отстраненности. Потому и наклоняется к нему взволнованно, стремясь заглянуть в чужие глаза. Зед отшатывается тут же, не отрывая, впрочем, глаз от телефона. — Юсан, — шепчет он осторожно, будто боясь спугнуть человека, сидящего чуть ли не вплотную к нему. — Может пойдем прогуляемся? — Ты только что с улицы, скажи, какая там погода? — съязвил Зед, не поднимая взгляд на него. — Пока мы с тобой тут сидели, ветер уже кончился. Теперь там просто тучи. Но я не думаю, что будет дождь. Мужчины одновременно посмотрели в окно. Погода, по мнению Зеда, была просто идеальной — солнце не печет и не бьет в глаза своим отвратительным светом, ветра нет. Идеальная погода для шарфов и кофт с длинными рукавами, без которых он жить не мог. Плюс этот выжидающий взгляд Шена… Не щенячьи глаза, конечно, но эффект почти такой же. — Ладно, пошли. Как раз зайду за сигаретами. — Куряга, — усмехнулся Шен, радостно встав из-за стола и идя вслед за Зедом. Улица встретила их приятной прохладой. Зед уже по привычке отправился в направлении ближайшего сигаретного ларька, но Шен вдруг перехватил его руку и потащил в противоположную сторону. — Ты куда? Отпусти меня, блять, я курить хочу! — Подожди. Я хочу тебе кое-что показать! Местом, куда Шен упорно тащил Юсана, оказался парк. В этом парке они играли детьми, под любым предлогом сбегая из дома именно сюда, однако с тех пор он стал почти неузнаваем — место многочисленных деревьев заняли детские площадки, скейт-парки, турники и прочая уличная атрибутика. Это расстраивало Шена, и Зед втайне расстраивался тоже. Поддавшись воспоминаниям, он пошел с Шеном в ногу, прекрасно зная, куда тот его поведет. — Скажи, как ты не мерзнешь? — буркнул он, краем глаза смотря на чужие оголенные руки и легкую, расстегнутую безрукавку. Наверняка они друг рядом с другом смотрелись комично — Зед в своем теплом свитере с высоким горлом и Шен с оголенными руками. Тому, кстати, кажется, польстил вопрос. — Если тебе холодно, предлагаю пробежаться. Тут как раз прекрасная беговая дорожка. — Ага, я десять раз сдохну, пока за тобой буду гоняться. Шен посмотрел на него с усердно скрываемым азартом и выдал лишь спокойное «Ладно». О, как же много было в этом слове, в этом тоне голоса! Шен определенно знал, на какие болевые точки его души нужно надавить, чтобы из пассивного и хмурого ворчуна превратить в машину для соревнований по чему угодно. Которая легко берется на «слабо», пусть и на очень завуалированное, будто бы без всякого намека. Зед посмотрел на него пристально, покорно заражаясь чужим энтузиазмом, и вдруг рванул с места, оставив Шена позади себя. Тот улыбнулся с нескрываемым довольством и побежал за ним следом. Довольно быстро они оказались наравне, и теперь бежали вместе. Следя за своим дыханием и подстраиваясь под чужой темп бега, Шен следил и за дыханием Зеда тоже. Тот, держался, конечно, лучше некуда — идеально прямая спина, плавные движения рук, легкие приземления на носок. Конечно, этот парень всегда заботился о том, каким он выглядит в глазах других. Шен почувствовал легкий укол вины — все же довольно жестоко было так провоцировать курящего человека на бег. Зед, конечно, слабаком не был, и по силе никогда не уступал самому Шену, но в отличие от него пренебрегал кардио-тренировками, предпочитая им силовые. Они оба сбились со счёта кругов, но на одном из них Шен перехватил товарища за плечи, и тот послушно упал ему на руки. — Остановись, Юсан, иначе задохнешься. Тот ничего ответить ему не смог — настолько жадно он глотал ртом воздух. Кажется, у него кружилась голова. Они пошли вдоль дороги, помня, что после бега нельзя резко останавливаться. В какой-то момент дорога под ногами сменилась тропинкой, а пространство вокруг заполнили деревья. Это была ольховая роща. Последний пятачок знакомого им с ранних лет места. — Здесь почти все вырубили, — сказал Шен, вдохнув полную грудь ольхового воздуха. — Уроды, — кивнул Зед, подойдя к ближайшему дереву и прислонившись к нему спиной, вскинул голову к небу. Он всё еще не мог отдышаться. Шен подошел к нему, обеспокоенно смотря на чужое красное лицо. — Нигде не болит? Зед покачал головой. Шен взял чужую руку, чтобы прощупать пульс, но Зед тут же выдернул её, натянув рукав свитера на ладонь. — Я в порядке, — прохрипел он, отвернувшись. — Нет, ты не в порядке, — отчеканил Шен, и этот тон заставил Зеда замереть, уставившись на друга то ли с опасением, то ли с покорностью. Шен редко позволял себе говорить так, строго, со злостью, чаще всего это было в сторону особенно нахальных новобранцев. Зед вдруг почувствовал, что он действительно младше и как будто бы меньше, несмотря на одинаковый рост. — Хорошо, не хочешь давать руку, тогда сделаем по-другому, — сказал он вдруг и приложил ладонь к чужой шее, прижав два пальца под челюстью. Зед едва не дернулся от его руки, но его тут же перехватили за плечо, прижав к дереву. Волна удушающей ненависти к себе накрыла его с головой — он ненавидел быть слабым, ненавидел, когда его заставляют подчиняться. Но попытка вырваться из чужой хватки не привела ни к чему. Шен внимательно смотрел на его шею, пока пальцы его все еще лежали на бешено бьющейся вене. Неужели заметил? — Я в порядке, — вымолвил Зед, пытаясь не действиями так словами отвоевать себе свободу назад. В какой-то момент от паники у него закружилась голова, и ноги предательски подкосились. Шен отпустил его тут же, подхватывая и некрепко прижав к себе. — Юсан, ты слышишь? Прости меня. Пойдем, отведу тебя до дома. У тебя пульс бешеный… Слышать волнение в чужом голосе отчего-то было приятно. Приятно было чувствовать чужие теплые руки на своей талии. Приятно было положить голову на чужое плечо и прижаться щекой к щеке, обнимая за плечи. Когда они последний раз обнимались? Лет двадцать назад точно… А нет. В тот день, когда сбежал Каин. Три года назад. Они посмотрели друг на друга, не размыкая объятий. И сердца обоих бились быстро, сильно. У Шена — от волнения, у Зеда — всё еще от бега. Конечно, чем иначе можно объяснить всё это? Юсан жмется к Шену, потому что ему постоянно холодно. Юсан почти лежит в его руках, потому что только что едва не упал в обморок. Юсан краснеет, потому что надо бы прекращать курить, иначе эта привычка выйдет ему боком. Объяснить происхождение таких знакомых, сковывающх по рукам и ногам чувств, он не мог. Равно как и щекотку в животе. Равно как и чужие полузакрытые глаза и медленно сокращающееся расстояние между их лицами. Равно как и нестерпимое желание податься вперед и тоже закрыть глаза. Он в последний момент успел отвернуться, подставив под чужие губы свою всё еще красную щеку. Поцелуй обжёг теплом и мягкостью. Новая волна паники ледяным штормом накрыла сердце. Он не может позволить этому случиться. Это неправильно. Это просто гормоны, просто физиология, просто что-то вроде тактильногго голода. Но нельзя давать пространства для ошибки ни себе, ни ему. Зед поджал губы, усердно избегая чужого (кажется, расстроенногго) взгляда. Сердце все еще колотилось как ненормальное, но теперь уже с оттенком боли. — Нет, Шен… прости, но нет. Он выпутался из чужих рук, едва не отшатываясь от товарища. Всё еще не смотрел. Не мог, потому что перед глазами всё плыло от отвращения к себе и от предательской щекотки в животе. Не думать. Главное не думать. Он сделал всё правильно, всё осталось как прежде. И это нельзя нарушать. Он смог лишь выдавить из себя очередное неловкое «Прости» и направиться прочь, идя таким быстрым шагом, на какой только был способен. Хотя очень сильно хотелось именно бежать. Ведь ему снова стало предательски холодно. *** От пыли и постоянных чиханий во сне нос болел так, словно его всю ночь наждачкой драли изнутри. Поэтому первое, что Каин сделал по пробуждении — это схватил покрывало и стал вытряхивать его, высунувшись в окно. Потом сразу же полетел в душ, набрав одежды и полотенец из еще не разобранной сумки. Он был прав — вода в этом доме тоже была, пусть и пришлось ждать около минуты, пока из крана вымоется вся ржавчина. Но, как ни крути, ситуация была лучше, чем если бы они с Паудер ночевали под мостом. — Как спала? — спросил он её, когда спустя час они сидели на кухне, и Каин жарил яйца с колбасой на завтрак. — Хорошо, — сонно кивнула Паудер, прекрасно осознавая, что её внешний вид говорит об обратном. Каин смог списать это на то, что она тоже спала в пыльной кровати. — Я сейчас думаю в город сходить, надо купить всякого и связаться с хозяйкой квартиры — ключи отдать и прочее. Ты пока можешь еще поспать, только будь осторожна. На всякий случай запри дверь. — Хорошо, — девушка снова кивнула, зевая во весь рот. Каин улыбнулся снисходительно и поставил перед ней тарелку с яичницей и кружку кофе. И сам сел завтракать рядом. Паудер, кажется, есть не хотела, но все же для приличия взяла вилку и нож в руки. — Где ты научился готовить? — спросила она, с удивлением отмечая приятный вкус яичницы. — Отец научил, — усмехнулся Каин, уплетая свой завтрак за обе щеки. — Говорил, мол, мужчина должен уметь делать все — и гвозди забивать, и жрать готовить, и драться, и вообще чем больше ты умеешь — тем ты круче. — А мамы у тебя нет? — Неа. Я приемный. Отец меня маленьким нашел, ну и взял к себе. А он один по жизни. Так что выживали вдвоем. У Каина лицо такое вдохновленное было, когда он говорил об отце. Кажется, у него было счастливое детство. Повезло… И от того вдвойне интереснее, почему же его потянуло в преступную среду? Он вдруг посмотрел на Паудер, нащупав причину столь внезапного расспроса. — А у тебя… ну, был кто-нибудь кроме Силко? — Да. Каин понял сразу, что расспрашивать дальше не стоит — выражение лица у неё стало такое, как в первый день их знакомства. Бледное, напряженное. И рука с воткнутой на вилку яичницей замерла на полпути до рта. Кажется, она о чем-то задумалась. Или вспоминает прошлое. Юноша тронул её за плечо — абсолютно каменное. Это было очень жутко. — Паудер? Паудер ему не ответила. Собственно, она вообще не пошевелилась — так и замерла с приотрытым ртом и рукой, держащей вилку. Каин попытался развернуть её к себе, но она не поддалась. Вместо этого упала к нему на руки, будто статуя. — Паудер! — Каин кое-как её развернул к себе и стал судорожно щупать чужие плечи и руки, дыша через раз. Она вообще не разгибалась! Что это, паралич, или что-то в мозгу, или вообще что это может быть? Даже пальцы не разжимаются — не кулаки, а камни! Он начал шептать что-то вроде «Паудер, пожалуйста, не надо, отомри, всё хорошо», из раза в раз меняя порядок слов и чередуя попытки разогнуть хотя бы один сустав в её теле и заглянуть в глаза. — Паудер… — выдохнул он отчаянно. Ничего не помогло, абсолютно — она осталась в той же позе, что и замерла. Каин вдруг вспомнил, что в его комнате стоит шкаф, набитый медицинской литературой. Он тут же ринулся туда. Пусть там была одна только хирургия, но должно же найтись хоть что-то! С разрывающим уши хлопком он распахнул дверцы шкафа и начал вытаскивать книгу одну за другой. Не то, и это тоже нет. Все документы, атласы и фотографии полетели на пол тут же. И за ними одна книга, вторая, третья. Краем уха он слышал, как жалобно трескались и рвались их корешки, но ему решительно было все равно — нужно найти хоть что-то! — Каин… Он развернулся к двери и едва не запустил в источник голоса книгой. Но это была Паудер. Которая отмерла. Которая стояла, оприраясь на дверной проем рукой, и очень крупно дрожала. Казалось, даже дорожки слёз на её щеках становились неровными. Каин едва не задохнулся от смеси злости и облегчения, что затопили его разум просто до краев. Первая побуждала его наорать и как следует ебнуть по голове за такие выкрутасы, вторая призывала выдохнуть глубоко и подойти, чтобы крепко-крепко обнять и порадоваться. И то и другое хотелось сделать одновременно. Он сам обнаружил себя замершим в мертвой позе, пока Паудер стояла перед ним, вполголоса лепеча его имя. Каин выдохнул кое-как и сделал единственное, что показалось ему правильным: — Что это было?.. — спросил он жутко уставшим голосом. — Я… я не знаю, — ответила Паудер, тут же снова начав судорожно извиняться, вцепившись ему в руку. Каин заподозрил, что это может быть связано с её психическими проблемами. Ведь случился это приступ игры в морскую фигуру, когда он спросил её о семье. Вот это уже пугало не на шутку. Если так и продолжится дальше… кто знает, какими опасностями это может обернуться для неё. Кажется, в его плане на вылазку в город появится еще один пункт. — Я не сержусь на тебя, — выдавил он кое-как, совершенно не стесняясь своей лжи. Пусть так. Чувствовать под своей рукой живое, подвижное плечо куда приятнее, чем сведенное ступором, абсолютно каменное. Паудер вдруг выскользнула из-под его ладони и начала собирать разбросанные по полу книги и бумаги. Каин присоединился к ней, и вдвоем они довольно быстро убали всё на место. Девушка продолжала виновато зыркать на него. Он не отвечал ей взглядом — мыслями он был глубоко погружен в себя. Потому и решил пойти в город сразу же, как они закончили убирать книги. — Постараюсь вернуться как можно скорее, — уверил он её, на прощание обняв, когда они стояли в коридоре. Кажется, Паудер очень не хотела отпускать его одного, но ничего не сказала. Каин твердо был намерен помочь ей. Потому, едва выйдя из дома, начал вспоминать адреса всех больниц, что были в этом городе. День обещал быть долгим. *** По прошествии нескольких часов побега от одной больницы к другой день был определен не только как долгий, но и как максимально неудачный. Во-первых, во всех больницах требовали документы, чтобы завести карточку. Во-вторых, частных приемов никто не проводил — только в стенах кабинета психиатра. И если первое проблемой не будет с того дня, как Рааст сделает документы, то вот второе… Учитывая прошлое Паудер, им стоило бы побояться показываться на глаза сотрудникам государственных учреждений. Выйдя из последней отмеченной в телефонном справочнике больницы, Каин вздохнул и направился к ближайшей автобусной остановке. Что теперь делать и как помочь подруге — ясно не было. Он боялся, что ситуация станет опаснее. Что приступ, похожий на сегодняшний, случится с ней снова. Что вдруг она окажется одна, и Каина не будет рядом, чтобы ей помочь (хотя как тут блять поможешь?). От тяжелых мыслей болела голова, что в сочетании с больным носом создавало максимально паршивую смесь. На автобусе он доехал до квартиры, которую до этого снимал. Хозяйка встретиться не смогла, поэтому попросила отдать ключ соседу. Каина эта перспектива не очень устраивала — посторонним он решительно не доверял, но все же сделал, как было сказано, отдав ключи хмурому пожилому соседу. И выскочил из подъезда с легкостью в груди и чувством выполненного долга. И тут же врезался в стоящего прямо перед дверью мужчину. — Блять, смотри где стоишь! — выругался Каин. И тут же округлил глаза, вглядевшись в лицо мужчины. Перед ним, в синем спортивном костюме и с картой города в руках, стоял сам Шен. —… Каин? Это ты что-ли? — спросил он после нескольких секунд напряженного рассматривания чужого лица. — Дядя Шен! — Каин вдруг обрадовался как ребенок и кинулся обнимать знакомого взрослого. — Блин, извините, я вас не заметил, я… Не ожидал вообще вас встретить. Вы здесь откуда? — Известное дело откуда, — с улыбкой ответил Шен, потрепав юношу по голове. — Я по делам приехал, да немного заблудился здесь. — Не мудрено, если держать карту кверх ногами, — усмехнулся Каин. Шен, кажется, смутился, и вид его из радостно-приветливого вдруг стал полным смятения. Каин посмотрел на него с вопросом и обнял снова, еще крепче. Шен отвлекся на него и снова потрепал по голове. — Тебя прям не узнать. Оброс весь… — Не оброс, а отрастил чудную косу! И еще длиннее отращу! — Каин вздернул нос, отлипнув, наконец, от Шена. — Так что, вам куда-то нужно? Могу спровадить, только если не далеко. — Да нет, я все дела уже сделал. Мне бы на вокзал вернуться. Но вообще у меня еще три часа до автобуса, так что можем пока прогуляться. И добавил после неловкой паузы: — Если ты не занят, конечно. Шен всегда был образцом спокойствия и уверенности. Он пытался оставаться таким же и сейчас, но опущенный взгляд и нервно поджатые губы выдавали в нем смятение. Равно как и вся эта ложь про дела здесь и про автобус. Каин прекрасно понимал, что всё это было только ради того чтобы встретиться с ним. И в глубине души он был рад, что приехал именно Шен. Отца видеть он все еще не был готов. Потому, широко улыбнувшись, он кивнул и повел его прочь из хмурого спального района в места поярче и поинтереснее. *** Рядом с Шеном Каин действительно будто становился ребенком — вспоминались юные годы, и этот человек, что постоянно присутствовал в его жизни. Если и был в этом мире кто-то, кого Каин любил кроме Зеда, то это был Шен. И ему, как на духу, юноша готов был выложить все. Но вовремя останавливал речь, стараясь не поддаться радостному наваждению. В держании языка за зубами помогало еще и то, что Шен говорил больше него. Это было удивительно, потому что этот мужчина никогда не отличался болтливостью. Но пока они гуляли по супермаркету, пока Каин пытался разобраться в полусотне видов моющих средств, Шен говорил, потом замолкал, потом снова начинал о чем-то говорить. Кажется, что-то сильно его волновало. — Вы хоть помирились с отцом? — спросил Каин, когда они вышли из магазина. Шен вдруг посмотрел на него, осознав, что о самом главном так и не рассказал. — Д-да… Мы в тот же день встретились. — И, надеюсь, поговорили наконец-то? — Ну… нет. мы просто встретились, — коротко, и явно очень смущенно ответил Шен. Каин изо всех старался не улыбаться так двусмысленно, как хотелось. — Это уже что-то, — вздохнул он. — Значит моя жертва не напрасна. — Как твой глаз кстати? — Да чо, живет, работает. Думаю поменять на что-то более современное, а то у него дизайн криповый. — Если нужна будет помощь, скажи, я может у коллег поспрашиваю. — Спасибо, я и сам как-нибудь. Они пришли в парк, где собирались передохнуть, сидя на лавочке под сенью зеленеющей липы. Каин купил себе мороженое, которое теперь уплетал за обе щеки, откусывая крупными кусками вместе с вафлей. Шен молча сидел рядом, глубоко погруженный в свои мысли. — Всё хорошо? — Скажи, вот как понять твоего отца? Каин поднял бровь в недоумении. То, каким отчаянием был пропитан этот вопрос, звучавший пусть тихо, почти обыденно, ему не понравилось. — Дядя Шен, я этим вопросом задаюсь последние лет десять, — усмехнулся он, снова кусая мороженое. — А я почти всю жизнь, — Шен усмехнулся тоже. — Сколько лет его знаю, а до сих пор не могу понять, как к нему подступиться? Что мне сказать, что мне сделать, чтобы он смог открыться хотя бы мне? — Ну, вы же знаете, он просто, как обычно, придумывает себе что-то, от чего якобы надо защитить остальных, и вот, ведет свою одинокую борьбу. — Как ты тогда сказал? «Он хороший, но такой дурак неописуемый», — хохотнул Шен, и Каин улыбнулся. Эта фраза в принципе очень точно описывала Зеда. — Мне кажется я точно могу сказать, что вы ему не безразличны, — он подсел ближе к Шену и положил руку тому на плечо. — Это способ выражения любви такой — огрызаться и клыки показывать. Я тоже много об этом думал, почему он такой. Но он… На самом деле очень любит. Наверное. Просто боится. И боится показать, что боится. Ну и… — Да я понял тебя, — улыбнулся Шен, накрыв чужую руку своей. — Возможно, ты прав. Может, я найду еще, что ему сказать. Он повернулся к Каину и заглянул ему в глаза. — И ты тоже поговори с ним, пожалуйста. — О вас? — Нет, о вас, — Шен пальцем указал на него. — Он волнуется за тебя, ты знаешь это. Прошу, прекрати держать его в неведении. — Я… пока что не могу, — ответил Каин, отвернувшись от него, — Не сейчас. Может, позже. Я позвоню, я… тоже скучаю по нему. Просто сейчас обстоятельства не те. Он изо всех сил старался не проговориться Шену о своем настоящем. Потому что опасно. Потому что сам Шен в данном контексте становился очень опасным, несмотря на связывающее их прошлое. Но нельзя, никому из дорогих людей нельзя знать, что теперь Каин — преступник. Это станет ударом для всех. Больше всего — для Зеда. Шен молча смотрел на него, пока Каин пытался оправдать свое молчание. Он прекрасно видел ложь, как и стоящую за ней причину не разговаривать с отцом. Но молчал. Доверял Каину. Не мог не доверять после того, как тот выложил ему все то, о чем Зед никогда бы не рассказал. — Все в порядке, — сказал он, успокаивающе погладив того по плечу. — Всему свое время. Позвони ему, как будешь готов. Я только передам, что ты в порядке, чтобы он не волновался. — Хорошо… Спасибо. Каин вдруг обнял его, и Шен обнял его в ответ. Такое простое и невинное действие. Как несколько лет назад, когда Шен тайком спрашивал юного мальчика-кадета о том, что происходит с ним и его отцом, когда тот приходил к нему после очередной ссоры, и Шен успокаивал его, оправдывая поведение Зеда. То ли перед ним, то ли перед собой. С тех пор так много воды утекло. Но приятно иногда возвращаться в счастливое прошлое. — Береги себя, — сказал Шен, когда они уже прощались на автовокзале. — И вы тоже! Удачи там! Они разошлись, и стоило только Каину скрыться из виду за ближайшей остановкой, Шен услышал звонок своего телефона. — Акали, что случилось? — Старик… У меня для тебя плохие новости, — ответила девушка, стоя напротив одной из розыскных листовок. Где было фото уже знакомой ей девушки с длинными синими косами. Подпись внизу гласила: «Девушка по кличке «Джинкс». Разыскивается живой или мертвой. Администрация города Пилтовер».