Butterfly:Kill!

На неё смотрели все. Кто-то со страхом, кто-то с насмешкой, кто-то откровенно хищным, кровожадным взглядом. Иной раз она бы всем им оставила дырки промеж глаз, но не сегодня. Сегодня её целью было, как ни странно, спасение, а не разрушение. И осознание своей цели удивительным обазом помогало сохранять разум в чистоте. Эта артель была слишком большой для того, чтобы быть подпольной. Если бы не незаконное производство оружия, это мог бы быть вполне приличный завод с внушительными объемами производства и непременно государственным финансированием. Но, видимо, не в этой жизни. Хозяину явно не была интересна эта официальщина. Конечно, ведь грызня в подпольном мире куда интереснее. Паудер шла по этому длиннючему цеху нарочито медленно, как плывущая в тире мишень, но даже так дорога её оборвалась неожиданно быстро — дверью на лестницу на второй этаж, где был расположен нужный ей кабинет. Лестница крутая, неосвещенная, отчего у девушки едва не закружилась голова. Но и это испытание она выдержала. И вошла, с идеально прямой спиной и гордо поднятой головой. В кабинет. Где на неё тут же было направлено дуло пистолета. — Оружие на пол. Живо! — Вообще-то договор был на встречу наедине, — совершенно буднично ответила Паудер, сбрасывая, в прочем, с себя пояс с двумя пистолетами и запасом пуль. Рааст понял, о ком шла речь, и оглянулся на стоящего за его спиной и мирно сортирующего бумаги седовласого мужчину. — Так уж вышло, — неожиданно подал голос тот. — Что здесь я занимаюсь так называемыми вопросами кадров. Он развернулся к Паудер и вышел из-за спины Рааста, садясь за стол. — А ты, кажется, пришла как раз по вопросу об одном из работников? — Шида Каин, — кивнула она, сделав шаг ближе. — Я требую, чтобы его больше никогда не заставляли участвовать в разборках. — За требования здесь платятся большие цены, — отчеканил седовласый, подняв взгляд на неё. Его лицо вдруг показалось Паудер знакомым… но она совершенно точно не могла его нигде видеть. — Мне всё равно, — выдохнула она. — Любое условие. Я больше не хочу, чтобы его жизнь была в опасности. — Деточка, это преступный мир! — громко усмехнулся Рааст. — Серая зона. Тут твоя жизнь ни гроша ни стоит. Он это знает прекрасно, а вот ты, судя по всему, не очень. — Мне плевать, — отчеканила Паудер, вперившись в него взглядом. Рааст выглядел устрашающе даже для бандита — приоткрытые тонкие губы, обнажающие два ряда желтоватыx, стёртых зубов, плоский нос и острые, злые глаза с множеством морщин вокруг. Не то что бы она его боялась — рядом с Силко были люди и пострашнее. — Я не хочу, чтобы он сдох где-нибудь… — она вдруг посмотрела на незнакомца (его лицо было значительно приятнее), попутно пытаясь вспомнить, где же она его видела, — Если ради этого вам нужна я, то пожалуйста. Кого угодно убить, что угодно своровать, что угодно собрать, от ракеты до глазных имплантов — я все сделаю. Они с седовласым незнакомцем долго смотрели друг на друга взглядами дуэлянтов. И вдруг он улыбнулся. Длинная челка упала ему на лицо, закрыв глаз. Какое-то завораживающе жуткое ощущение было от его лица, фиолетовых глаз, бледной до синевы кожи. — Какая самоотверженность, — хмыкнул он, отвернувшись и элегантным движением заправляя чёлку за резинку низкого хвоста. — Твое предложение, признаться, звучит очень заманчиво, и нам бы пригодились твои навыки убийцы. Если бы не одно «но». Он поднялся из-за стола, выпрямившись во весь рост, и Паудер невольно поджала плечи в его тени — настолько угрожающим он казался, несмотря на смазливость внешнего вида. — В свое время ты прославилась не только своими смелыми выходками перед пилтоверскими силовиками, но и свойством сходить с ума во время боя. Девушка вдруг похолодела, от лица её моментально отхлынула краска. — И вот вопрос, нужна ли нам такая помощница? Искусная, да, способная убить любого конкурента, но которая может в самый ответственный момент поехать кукухой и начать палить по всем без разбора, не видя ни своих, ни чужих. Мужчина посмотрел на абсолютно пришибленную Паудер. И ведь он был абсолютно прав. А она — просто раздавлена тем, что единственное, что она могла предложить, вдруг было повернуто против неё. Что теперь делать и как обеспечить безопасность Каину — она не знала. Седовласый прошел мимо неё, а она всё смотрела на него, будто он мог подсказать, что ей делать. — Ладно, вы сами напросились, — тяжело выдохнула она. Конечно, она знала, что на это придется пройти. Она запустила руку в свой топ и вытащила по две круглые гранаты, вкусув большие пальцы в кольца. Рааст тут же направил на неё пистолет, но этим её было уже не напугать. Только длинноволосый незнакомец остался стоять к ней боком, краем глаза наблюдая за обоими. — Одно движение — и ты труп, — прорычал Рааст. — На себя мне плевать, — усмехнулась девушка. — После того, как я стану трупом, тут всё взлетит на воздух. Я прекрасно знаю, что прямо под этим кабинетом у вас склад со взрывчаткой. Одна искра — и всё, прощай вся ваша артель, не то что две ваши жалкие душонки! Она посмотрела на седовласого. Но его выражение лица ни капли не изменилось. Не впечатлила его её речь. То ли жизнь была не мила, то ли чувствовал он, что это шантаж на грани блефа. То ли всё же было у него решение для этого конфликта. — Скажи мне Джинкс, — вдруг подал голос он. — Твои последние чертежи всё ещё в логове Силко? Она округлила глаза, замерла на секунду, не веря тону чужого голоса, но тут же усердно закивала головой. — Через день они должны оказаться у меня. И тогда Шида Каин будет в безопасности. Ты согласен, Рааст? — он обернулся к соратнику, и тот сделал доброжелательную улыбку и медленно кивнул, под чужим повелительным взглядом убрав пистолет. По его глазам Паудер видела, что согласен тот не был. Но это уже не её ума дело. Главное, что появился шанс. Она вдруг выпрямилась и посмотрела напрямую в лицо незнакомцу. — Твои слова. Но если с Каином что-то случится, я разнесу эту берлогу к чертям. И начну с тебя, хвостатый. — Еще одно слово, и ты останешься без башки, — прорычал Рааст. Товарищ его молча указал на дверь, и девушка поспешила прочь, спрятав гранаты обратно чашки топа. Стоило поторопиться с продумыванием плана проникновения и сборами на новообразовавшуюся миссию. Но что-то внутри вдруг подсказало ей снова подойти к двери и приникнуть глазом к замочной скважине. В тот же миг прозвучал в воздухе громкий треск дерева под кулаком Рааста. — Ты кем себя возомнил, сучонок? — заорал он на стоящего у стены мужчину. — Приказы раздаешь? Распоряжаешься тут? Да кто ты такой, чтобы тут вякать! — Во-первых, у меня есть имя, — отчеканил седовласый, протянув вдруг руку к чужому поясу. В секунду в его руке оказался пистолет, а дуло его — под подбородком Рааста, и тот медленно стал отходить от стены. — Позволь тебе напомнить, мой безграмотный друг, что меня зовут Варус. Будь любезен так ко мне и обращаться. Воздух вокруг разорвало звуком выстрела. Но не в Рааста — в дверь. Новое отверстие оказалось в считаных сантиметрах от глаза Паудер. Пуля едва ли не задела чёлку. — А тебе, — Варус обратился явно к ней. — Советую поторопиться. Путь до Зауна неблизкий. Или тебе пинка для скорости дать? Дважды повторять не пришлось — Паудер тут же рванула прочь, прижав руку к бешено колотящемуся сердцу. И только когда на лестнице стих её топот, Варус выдохнул и вернул Раасту пистолет. — Спасибо можешь не говорить, — сказал он, снова садясь за стол и возвращаясь к сортировке бумаг. — Когда-нибудь я тебя точно пристрелю, — плюнул Рааст, подойдя к столу и нависнув над невозмутимым на вид Варусом. — Ты серьезно отпустил её, сказав всего лишь принести какие-то чертежи? — Скажи мне, к тебе часто приходят знаменитые преступницы с просьбой пощадить кого-то из твоих мальчиков? — усмехнулся мужчина, складывая какие-то распечатки в стопку. — Она придет ещё раз, и всё принесет. Ей можно вертеть теперь, как хочешь. Подумай, сама Джинкс пришла к нам. — Эта Джинкс может всю артель на воздух поднять, если захочет, тупая твоя башка! — И что, по твоему, надо было с ней сделать? Сдать копам? — Ты видел, какие деньги дает пилтоверская мэрия за её башку? — Да, заодно приплюсуй туда сумму и за свою башку, — Варус поднял взгляд на него. — Тебе всё денег мало. А у нас этих денег как грязи. От её башки ни нам, ни Атроксу толку никакого. Нужно работать на расширение. Скоро у нас в руках будут самые передовые изобретения! Ты представь, сколько бабла можно поднять на их продаже! Варус улыбался, как будто все эти разработки были плодами его трудов. Рааст поджал губы и вперился в него пристально, как делает всегда, когда оказывается неправ. Что и говорить, в этот раз с Варусом было не поспорить. — Ты уже три года здесь, — сказал он. — И ничему тебя жизнь не научила. Строишь тут из себя гангстера, но на деле ты — тряпка. Все стремишься помогать да сглаживать. Таким как ты здесь не место. И как Атрокс еще тебя терпит? — Всё сказал? А теперь будь добр проваливай. О невозмутимость Варуса хоть алмазы кроши — хер пошатнется. Рааст отступил и направился к двери, но уже у порога оглянулся и спросил, будто невзначай: — Останешься здесь? — Не твое дело. — В твоем доме, между прочим, квартиранты появились. Мог бы и денег стребовать. — Ты прекрасно знаешь, что я больше ни ногой в тот дом не ступлю. — И вот устраивает тебя за пустой дом платить уже который год? А теперь там еще два отщепенца, которые будут твои деньги тратить. — А что ты мои деньги считаешь? — Варус поднял взгляд. — Мой дом, не твой же. Пусть живут, хоть какая-то польза от него будет. Рааст усмехнулся, криво так, что стало не по себе. — Ну ты и уродец, — бросил он, исчезая за дверью кабинета. Прошло пять минут с тех пор, как хлопнула дверь. Варус просидел эти пять минут, не шевелясь, вслушиваясь в каждый шорох вокруг. Только убедившись, что ничего опасного и подозрительного рядом нет, он рухнул головой на рабочий стол, прямо на бумаги, и выдохнул судорожно, кое-как унимая нервную дрожь в руках и ногах. Голова кружилась от избытка адреналина, он кое-как выполз из-за стола и вцепился ладонями в открытые дверцы шкафа. Кажется, дерево хрустнуло под этой хваткой. Изо рта вырвался дикий, гортанный рык ярости. Не выдержав напора эмоций, он дернул дверцы шкафа на себя, и в ту же секунду кабинет наполнил звон битого стекла, треск дерева и шуршание разбросанных бумаг. А дрожь всё не отпускала. Пожалуй, если кто-нибудь сейчас зайдет, то с жизнью можно будет попрощаться. На часах полдень, и солнце светит в окно резкими, безжалостными лучами. Но лучше солнце, чем ночь. Что будет твориться с ним ночью, если ему уже сейчас настолько плохо, он даже думать не хотел. Он метался по кабинету, не в силах найти себе места, хватал ртом воздух и молотил кулаками по стенам и дверцам шкафов. Один раз чуть не замахнулся от зеркала. Спасло его только то, что он вовремя заметил свое отражение в нем и отшатнулся… Кажется, ему нужна помощь. Кое-как, дрожащей рукой, он вытащил из обтягивающих кожаных штанов свой мобильник, и набрал номер из быстрого доступа. — Алло, — выдохнул он в трубку нетерпеливо. — Кай? Привет… Не против, если я сегодня переночую у вас?.. … … спасибо. *** А дома всё было по-другому. И теплее, и вроде как безопаснее, но теперь и это ощущение убежища пропало. Вплоть до глубокой ночи Паудер не могла отделаться от мысли, что своим разговором с этими двумя сделала только хуже. Но что сделано, то сделано. Хотелось верить, что эти чёртовы мафиози сдержат свое слово. Ведь Каина надо было как-то защитить. Сам Каин сейчас мирно сидел в своей комнате и играл в какую-то игру, с наушниками в ушах и взглядом, не отлипающим от экрана ноута. Паудер смотрела на него через щель в приоткрытой двери. Весь день он выглядел одухотворенным, можно даже сказать счастливым. О том, что произошло, не рассказал. В поиске врачей успеха не было. Оттого подозрительность продолжала колоть изнутри иголками, что делало чувства от принятия столь смелого решения еще более тяжелыми. Что если всё это зря? Что если Каин не ответит ей тем же? Забудет, бросит, уйдёт… Как и все, кто был ей дорог. Паудер тряхнула головой. Пора было идти. Дом находился не так далеко от вокзала — от того самого, на котором она приехала сюда. Вспоминать дорогу получалось с трудом, ведь тогда она брела в абсолютном беспамятстве. И кажется, это чувство опустошенности и некоего душевного вакуума возвращалось к ней вместе с осознанием, что она вновь идёт туда, где потеряла всё — отца, сестру, свою безопасность, свою личность, свою прежнюю жизнь. А всё из-за чего? Из-за того, что отца всеми силами пытались подмять под себя то одни, то другие? Или из-за того, что сестрица связалась с силовиками? НЕТ, ЭТО ВСЁ ИЗ-ЗА ТЕБЯ! Голос в голове на удивление легко заткнулся после всего лишь одного удара себе по виску. До ошарашенных взглядов соседей по купе ей не было никакого дела. Просто надо выглядеть нормальной. Просто надо изо всех сил думать о том, ради чего все это самоубийство. Кажется, Вай так учила в детстве — когда сильно страшно, вспоминай о результате. О том, как ты будешь счастлива, сделав то, чего боишься сейчас… «Паудер, никогда нельзя отчаиваться. Помни, ради чего ты сражаешься!» «Глаза боятся, а руки делают. Желания исполняются только у тех, кто идет им навстречу.» «Думай о том, как хорошо всё закончится. Как мы будем счастливы… мы обязательно будем счастливы.» Слезы потекли по щекам. Непрошенные, жгучие, удушающие и такие позорные. Ненависть всколыхнулась в душе. Счастливы, как же! Счастлива теперь только она со своей … «подружкой». А Паудер, а что Паудер? Паудер теперь Джинкс. А Джинкс не сможет никогда быть счастлива… На секунду мелькнула в её голове мысль, что там её вполне могут убить. Или посадить… Каина жалко будет. Но может хоть чем-то она сможет ему помочь. Тут и поезд как раз подъехал к Пилтоверу. Она выскочила из вагона, свернула косы и спрятала их под капюшон длинной чёрной толстовки, стащенной у Каина. Спортивная сумка висела у неё на плече, и стоило надеяться, что это не слишком привлекает внимание. И что здесь не надо проходить сквозь рамки металлоискателя. Хотя, ей конечно не надо — она знала этот вокзал как свои пять пальцев. И знала, как можно уйти отсюда незамеченной. Найти нужное место в заборе недалеко от мусорных баков. Там слепая зона у камеры, вполне можно и перелезть, и уйти, сделать вид, что ты обычный человек. Пешком добраться до спуска в Заун. А там уже можно никого не бояться. Однако вопреки её суждениям, улицы Зауна кишели силовиками. Люди в форме с небольшими, но достаточно мощными пистолетами, ходили группами по два-три человека, и таких групп штук десять на каждую, относительно небольшую, заунскую улочку. А еще «миротворцы». Паудер сплюнула на пол и, спрятавшись в ближайшей подворотне, забралась на пожарную лестницу. Видимо обходить уродов придется по крыше. Она никогда не помнила, чтобы у неё так колотилось сердце. Ритм его биения стучал в висках, отдавал в горло, посылал дрожь в руки и белую пелену на глаза. Почему, когда она оказалась здесь, почувствовала родной, грязный заунский воздух, стало так тяжело себя контролировать? Она судорожно стала вспоминать, где лежат её чертежи. Поначалу всё было в комнате, но под конец, в приступе лютой паранойи, она растаскала всё по разным уголкам, которые Силко называл кладовками. В каждой такой кладовке лежит по сейфу с кодовым замком. Неправильно наберешь код — активируется система самоуничтожения, которая не оставит ни следа ни от ценностей, ни от того, кто пытался открыть сейф. Эти коды она знала наизусть — шесть цифр, разные комбинации которых и были кодами. Одна из комбинаций, вполне конкретная, означала день, в который жизнь её разделилась на «до» и «после». День смерти, день потери… день встречи с Силко. Она остановилась случайно, едва не переступив через край одной из крыш. И обнаружила, что пришла. Особняк, напоминающий смесь средневекового замка с кучей мусора, возвышался над ней скалой. Много окон, много дверей, но конечно они там жили не одни — там была вся прислуга Силко, все близкие к нему люди. Такой вот своеобразный клан, в котором Паудер всегда стояла особняком — ни с кем не связанная, никому не принадлежащая. Отойдя подальше, к другому краю крыши, она разбежалась и что было сил прыгнула на стену. За лестницу ли уцепиться, за балкончик — не важно. Однако силы прыжка не хватило — руки еле-еле зацепились за лестничную перекладину. От трения ржавой арматуры о руки боль прожгла ладони насквозь, но Паудер была достаточно проворна, чтобы забраться по ней на самый верх. А там уже — на крышу. И через мансардное окно наконец-то юркнуть внутрь. Главное, чтобы легавые её не заметили. *** Можно сказать, что дом встретил её холодной недружелюбностью, свойственной всем бесхозным домам. А можно сказать, что дом будто вовсе не собирался её встречать. Будто всё вокруг — каждая разбитая лампочка, каждая страница бесконечных книг и документов — ничто не хотело видеть её здесь. Зажмурив глаза, она сделала шаг в центр комнаты, преодолевая сопротивление, изо всех сил душа голоса в голове. Чертежи, чертежи, чертежи! Три комнаты, две на этом этаже, одна на этаж ниже. Надо найти способ спуститься без лестницы — скрип ступеней выдаст её с потрохами. Кое-как она дошла до двери. В коридоре, к счастью, оказалось не так напряженно. Сосредоточенность вернулась к ней, когда она оказалась перед кодовыми замками от сейфов. К счастью, так же быстро в её память вернулись и все коды. В первом сейфе были чертежи. От самых старых до новейших. Она решила принести побольше. Пусть лучше её труды поспособствуют безопасности Каина, чем достанутся псам Севики. Поэтому она сгребла все в охапку без разбора и запихала в сумку. Во втором сейфе, что был больше первого, было оружие. В разобранном виде, конечно, но при желании (и определенном объеме знаний) можно собрать всё, что угодно. Паудер улыбнулась от мысли, что внешне это всё выглядит как кучка хлама, но какая же мощь кроется в ней! Куча железяк закономерно заняла свое место в сумке. Остался последний сейф. Она подошла к лестнице, посмотрела вниз. Попробовала рукой перила, вздрогнула от скрипа. Касаться ступеней даже не рискнула. Надо найти другой способ… Она подняла взгляд к потолку. Бинго! Потолочный вентилятор! Не рассчитанный, конечно, на такие нагрузки, как вес человека (пусть и очень худого), тем более с сумкой почти такой же тяжелой, но для единоразового спуска сойдет. Она достала из сумки крюк — одно из немногих оружий, что она взяла с собой. Выстрел — крюк элегантно зацепился за вентилятор. Не выпуская оружия из рук, она перелезла аккуратно через перила и сделала шаг вниз. И вот, после плавного полета и угрожающего треска перекрытия над вентилятором — пол. Не такой скрипучий, как ожидалось. Да и к счастью дверь к нужной кладовке была недалеко. В третьем сейфе были глазные импланты. Технология принадлежала не ей, но её она усовершенствовала в своё время, специально для Силко и его больного глаза. Именно на эту штуку она надеялась больше всего сейчас — имплант уникальный, аналогов ему не найти во всём мире. Именно поэтому за всю жизнь она продала лишь один такой экземпляр. Силко так и не сказал, кому. Будет забавно, если им же — Атроксу и остальным. Но если нет… это будет её большой куш. Волнение нарастало. И это странно, ведь всё шло как по маслу — оставалось только обчистить последний сейф и выбраться из дома. Даже если её заметят на улице — не страшно, она знает тысячи способов скрыться от миротворцев среди извилистых, полных секретных ходов и нор улиц Зауна. Ладонь её легла на ручку двери. Нажать. Резко распахнуть дверь. Прыгнуть внутрь, тут же пригнуться. Выстрелить. Ей стоило бы порадоваться чужому вскрику боли от прилетевшей в бедро пули. Но этот голос… Она подняла взгляд. И не поверила своим глазам. — Ты!.. — выдохнула она яростным, дрожащим от адреналина голосом. Ей не надо было видеть чужое лицо — образ из головы рисовал перед ней монстра. Который отобрал у неё все. Которого надо убить. Девушка напротив выставила ружье, но Паудер теперь было не до осторожности — она набросилась на неё, как дикий зверь. Пуля в плечо. Ни капли боли. Повалить на пол, начать душить, сыпля нечленораздельными проклятиями вкупе с ревом бешеной ярости. Сопернице каким-то чудом удалось сбросить её с себя. Паудер откатилась прочь, почти вслепую взяла в руки пушку и выстрелила. Прямо в лицо, но та смогла увернуться. Рванула к двери. Ещё один выстрел. Еще один вскрик. Запах чужой крови вызывал безумный смех торжества. — От меня не убежишь, — напела она, небрежной походкой выходя из комнаты, напрочь забыв про сейф. Слух стал нечеловечески точным — каждый скрип, каждый шорох слышался с расстояния нескольких метров. А чужое рваное дыхание совсем неподалеку казалось оглушающе громким. Лестница. Три выстрела туда. Два выстрела в ответ. Девушка в форме миротворцев рванула вниз по лестнице. Паудер, взревев, перегнулась через перила и стала палить по ней, не считая пуль. Не попала ни разу. Перед глазами всё плясало, не давая прицелиться. Психанув, она достала пулемет, но та скрылась за стеной. Паудер спрыгнула вниз, перекатилась через спину и на дрожащих ногах пошла в её сторону. — Убью, убью, убью, — шептала она на каждом вдохе, приближаясь к проему как хищник к загнанной в угол жертве. Каким образом удалось ей уйти? Каким образом успела она подкрасться сзади и почему ударила прикладом куда-то в шею? В любом случае, Паудер это помогло. Потому что боли она не чувствовала. Лишь слегка пошатнувшись, она повернулась к девушке, зыркнула звериным взглядом и бросилась на неё. И та поняла, что совершила ошибку. В последний момент она успела вскинуть перед собой ружье и нажать на курок, не рассчитывая ни на что. Но вдруг это спасло её от неминуемой смерти. Из ружья вылетела сеть, и знаменитая заунская преступница свалилась перед ней, пойманная, яростно брыкающаяся и проклинающая свою соперницу. Которая стояла над ней и смотрела беспомощно, выслушивая проклятия и угрозы расправы. Но, кажется, это уже всё пустое. Преступница поймана, самая главная цель в жизни достигнута. Как горько думать о том, что за этим последует очередная ссора. Дрожащими руками она опустила ружье, распустила тугой пучок иссиня-черных волос и достала рацию. — Сержант Кирамман, — продиктовала она. — Миссия выполнена. Необходимо доставить в отдел и взять под стражу до вынесения приговора. Конец связи. *** — У тебя снова кошмары? — Нет, просто тяжелый день. — День, или всё-таки ночь? Варус промолчал. Хотя это молчание давалось ему не так уж легко — чужой пристальный взгляд напрягал неописуемо. Хотелось вмазать, несмотря на кровящие от недавней попытки разнести кабинет ладони. От осознания того, что эти глаза читают каждую его эмоцию, каждую мысль, которую он так хотел искоренить, ярость становилась едва контролируемой. Семь-восемь баллов, так он учил оценивать. В порыве чувств, распирающих изнутри, Варус отхлебнул из кружки какого-то очередного успокоительного пойла. Обжёг губы, обжёг горло. И собеседник моментально отобрал у него кружку. — Ну что ты творишь? Я же сказал подождать, пока остынет. — Прости, Кай, уж больно сильно мне хочется успокоиться, — буркнул Варус. В этом доме он ночевал чаще всего, но даже несмотря на уют и гостеприимство супружеской пары, он всё еще чувствовал себя чужим. На фоне заставленного подушками дивана, с пледом на плечах и мягким ковром под ногами, Варус чувствовал себя мраморной статуей, которую будто пытаются очеловечить. Выходило плохо. Сколько так прошло, три года? Если бы он хоть на секунду смог вернуться в свою прежнюю жизнь, это не казалось бы вечностью. — Варус, ну расслабь ты булки, — в комнату зашел Валмар, муж Кая, небрежно плюхнувшись на диван с другой стороны от него. — Ты слишком много думаешь. Попробуй, я не знаю, отвлечься на что-нибудь… Или на кого-нибудь. — О, как мило с твоей стороны напоминать мне о моем одиночестве, — язвительно улыбнулся Варус, — Боюсь, для этого мне надо вырезать себе несколько участков коры головного мозга, чтобы под действием очередного флешбэка я не прирезал того несчастного, кто решится строить мне глазки. — Варус, ну не будь с собой так жесток, — упрекнул его Кай. — Ты помнишь, о чем я говорил? Твой опыт… — … не определяет меня как человека, я помню. И что я не виноват, и что любой на моем месте повел бы себя так же, что этот опыт не должен перечеркивать предыдущий, бла-бла-бла. Варус наверняка продолжил бы паясничать, если бы не тычок в плечо от Валмара. А тычок у него был не слабый, почти боксерский удар. Или просто Варус стал слишком чувствительным? Он не помнил за собой такого. Удрученный взгляд Кая заставил его остыть. В конце концов, он в безопасности, в обществе друзей — единственных, кому он мог доверять и кто уже третий год пытается спасти его из той ямы, в которую загнала его жизнь. — Извини, — сухо, вполголоса ответил он, приобнимая обоих мужчин за плечи. — Я знаю, что вы оба пытаетесь мне помочь, и не буду лукавить — помогаете. Но всё же я в тупике. Это сложно. Это неизлечимо. Такая штука… она меняет тебя навсегда. — Мы знаем, — ответил Кай, обняв Варуса и коснувшись ладонью руки своего мужа. — Это долгий процесс. Особенно в твоем случае. — Ну можно же это как-то в острой фазе пережить? — спросил вдруг Валмар. Варус и Кай посмотрели на него с одинаково удивленным выражением на лицах. — Ты о чем? — Да о том. Варус, ты избегаешь вообще всех воспоминаний, но пока ты бегаешь, ты с ними не справишься, так? Значит нужно столкнуться с ними лицом к лицу! Пережить, перетерпеть и вспомнить, что это всё давно прошло и ты жив. Тебе нужно вернуться в тот дом, и… — Вал, остановись, — перебил его Кай. — Ты, конечно, прав, но чтобы с прошлым опытом вновь столкнуться, нужно быть готовым. Варус не готов. Его до сих пор кошмары мучают. Если он вернется туда — это травмирует его еще больше и может только всё усугубить. — И что ты тогда предлагаешь? Он уже три года лечится и знает столько, что может тебя на работе подменять. Когда он будет готов? Это может длиться еще и три, и пять, и десять лет, и он всё не будет готов. Сколько можно-то? — Тебе легко говорить, а ты попробуй пережить то же самое! Чем сильнее травма, тем больше времени нужно на проработку и осмысление всех её аспектов. И я тебе как врач говорю, что он не… — А вам нормально при мне обо мне говорить? — перебил их обоих Варус. Мужчины замолчали и синхронно посмотрели на него. Варус замер, опустив взгляд в пол, увлеченно думая о том, что эти двое успели наболтать. Подсознание, пожалуй, было согласно с Каем, о чем не преминуло сообщить дрожью и покалыванием в руках и ногах, будто предостерегая его от любых действий. Но вот сознательная часть… была очень заинтересована идеей Валмара. — Варус? — Кай наклонился к нему, настойчиво заглядывая в глаза. — Надеюсь, ты не об этом же думаешь? — Ага, — рассеянно кивнул он. — Не боись. Просто спать хочу. А твой настойчик хорош, меня, кажется, трясти перестало. — Если хочешь спать, тогда иди. Мы посидим еще, постараемся тебе не мешать. Варус кивнул, лениво поднялся с дивана и, с пледом на плечах и всё ещё опущенным в пол взглядом, побрел в другую комнату. Валмар и Кай проводили его обеспокоенными взглядами, а когда дверь закрылась — переглянулись. Волнение они делили одно на двоих. Казалось, это чувство, наравне с любовью друг к другу, было связующим их отношений. Они подсели друг к другу почти одновременно, разделив место, на котором только что сидел Варус, и приобняли друг друга. Кай положил голову на плечо Валмара, тот легонько чмокнул его в лоб. — Не бойся за него. Это ж Варус. Сильный, умный, такой весь из себя. Он справится. — Главное нам оставаться рядом с ним, — кивнул Кай. — Как будто мы куда-то денемся, — усмехнулся Валмар. — Он нам с тобой жизни спас, а такой долг возвращается небыстро. — Да какой нафиг долг, Вал! Он — наш друг. Друг семьи считай. И я хочу ему помочь, как другу. Валмар улыбнулся и обнял своего мужа крепче. Самоотверженность Кая его поражала, не вызывая при этом чувства беспокойства. Он верил в того, кого любил. Верил в них. Верил в Варуса. В конце концов, сколько дерьма они пережили — черная торговля органами, заложничество, бойня между бандитами, плен, побег. И все живы-здоровы. После такого опыта, стоит ли сомневаться в себе перед лицом меньших трудностей? *** О пленении Паудер Каин узнал из новостей. Причем даже не дома — на улице, пока вышел рано утром в круглосуточный магазин за молоком и яйцами на завтрак. А у витрин магазинов техники толпа — все новости смотрят. Поймали, поймали мерзавку! И только Каин смотрел не с ликованием, а с ужасом и стремительно белеющим выражением лица от вида подруги, которую в наручниках выводят из каких-то мрачных, очевидно заунских застроек. Он не обратил внимание на упавший на голый асфальт пакет с продуктами, равно как и на чужие удивленные взгляды в свою сторону. Едва закончился репортаж с места событий, он рванул вдоль по улице, на бегу набирая номер Рааста. — Алло? Алло, блять, где ты, Атрокс тебя дери! Но Рааст не отвечал, лишь противные гудки били по ушам, вторя ритму крови в висках от сумасшедшего бега. В сердцах он едва не бросил телефон об стену, но вовремя одумался. Первое, что пришло в голову — поехать сразу в Пилтовер. Это он и решил сделать, свернув за поворот в сторону вокзала. Легкие нещадно жгло и ноги, пусть и много раз тренированные, дико болели от сумасшедшего бега. — Один билет до Пилтовера, пожалуйста, — выдохнул он едва слышно, подбежав и практически рухнув на кассу. Но всё-таки получил билет от изрядно удивленной кассирши. А там — ожидание поезда и сама поездка. Все время он сидел как на иголках, забыв про утренний голод и растрепанность своих отросших волос. Думал то о том, как её вытащить, то о том, когда она вообще успела сбежать? И как позволила себя поймать? Эти мысли он тут же вытряхнул из головы — поздно жалеть о случившемся, надо думать, что делать сейчас. Придумать он так и не успел, и по приезду в Пилтовер оказался совершенно растерян. Угнетали еще и роскошные, помпезные экстерьеры главных улиц. Презренная красота. Где-то за её стенами ведь прячется Паудер. Он побрел наугад, изо всех сил прислушиваясь к своей интуиции. А она подсказывала ему, что раз Паудер является преступницей номер один — значит надо идти к зданию главной полиции. Или штабу силовиков. Кажется, их тут зовут «миротворцами». Тьфу блять. Он шел по широкой улице, потому и не обращал внимание на её оживленность. Равно как и на всеобщее воодушевление и ликование. Мало ли, может праздник какой. Но потом заметил едущий среди толпы полицейский катафалк, эмблему на котором даже незнающий с легкостью примет за знак спецслужб. Автомобиль ехал довольно быстро, но с нарочитой демонстративностью, будто зверушку диковинную в клетке вез. И все восторги толпы были обращены именно в его сторону. Каин похолодел. Но тут же сорвался с места, забыв напрочь про безопасность и конспирацию. — Паудер! — кричал он во все горло, перекрикивая толпу. Девушка услышала его и бросилась к решетке на задних дверях катафалка. Прокричала его имя надорванным голосом. Лицо, всего секунду назад искаженное сумасшедшей, животной яростью, теперь заливали слезы. Она звала его, непрерывно звала, вцепившись в прутья. Потом вдруг осела на пол. Кажется, кто-то ткнул её, чтобы успокоилась. Каин остановился. Не смог больше идти. Его настолько раздирали эмоции — боль, ярость, сожаление, паника. Так много, что едва получалось дышать и видеть дорогу перед собой. Но он быстро взял себя в руки. И продолжил преследовать катафалк. Вплоть до штаба «миротворцев». Как он и предполагал. Внутрь он влетел, как ветер, будучи абсолютно на эмоциях, от того и страшно уверенный в том, что дерзость его ничем ему не грозит. Казалось, его не остановят ни турникеты, ни охранники. — Куда прешь, документы предъяви! — охранник его всё-таки остановил, прямо посреди попытки перепрыгнуть через турникет. — Девушка по имени Джинкс! Я требую права встречи! — выпалил Каин, вцепившись в руку охранника, что с поразительной силой схватил его прямо за косу и теперь пытался удержать на месте. Все, кто были в холле, разом вдруг затихли и уставились на него, даже две девушки в форме миротворцев, о чем-то активно спорившие до этого. Каин фыркнул и тряхнул головой, немым жестом призывая его отпустить. — По какому праву? — усмехнулся мужчина, ослабляя хватку на косе. Каин тут же вытянул свои волосы из чужой потной ладони и поправил резинку. — Ей еще адвоката не успели приставить, а ты уже ломишься. Да и тем более, на встречи с подозреваемым допускаются только близкие родственники. — Я её брат. Одна из девушек за спиной охранника выронила папку с бумагами после этих слов. Да и другая замерла с открытым ртом. Только охранник, казалось, не был смущён этим заявлением. — Да ну. Может у тебя еще документики имеются? А документиков у Каина не было никаких. Равно как и денег, так бы хоть взятку можно было бы дать. Осознание своего паршивого положения заставило парня прикусить язык, тупо уставившись в охранника. Который чужую реакцию понял абсолютно, оттого и усмехнулся криво и широко. — Что, забыл? Какая жалость. Мужчина вдруг вытолкнул его, и турникет, на который налетел Каин, плавно перекатился, будто выплевывая его прочь из холла. — Иди отсюда, дебошир. А еще раз покажешься — присядешь со своей «сестренкой» рядом на скамью подсудимых. Знаешь, какие сроки ей грозят и по каким статьям? Каин молчал, сверля убийственным взглядом самодовольного охранника. А потом и девушек, стоявших за его спиной. Столько ненависти бурлило в нём сейчас, что он просто не мог видеть эти отполированные, благочестивые рожи. В каждое хотелось плюнуть, да посмачнее. Особенно бесило его лицо той девушки с длинными иссиня-чёрными волосами, что только что уронила бумаги. Прекрасная интуиция и годы жизни в преступном мире научили его чувствовать в других крысьи натуры. Однако делать было нечего, и он ушел. Так же резко, как и появился. А Паудер осталась там… И думать об этом было больно. Хотелось наплевать на всё — на свою безопасность, на Рааста с его проклятой артелью, даже на добытое с таким трудом спокойствие отца и остальных — разнести это здание к чертям, заложить динамита в подвал и просто вытащить оттуда Паудер. Останавливало его, пожалуй, только отсутствие денег и связей в этом отвратительно-прилизанном городе. Тут даже адвоката хер подкупишь. Но он не мог смириться с мыслью, что ничего нельзя сделать. Проще смириться со своим одиночеством, с отсутствием денег, с дерущим нутро голодом и сонливостью, с устаревшей моделью телефона, по которому даже до Рааста не дозвониться никак. С чем угодно, но не с этим. И в своих попытках что-нибудь придумать он бродил по городу, пинал камни на мостовой, сидел под палящим майским солнцем чуть ли не до солнечного удара. Ничего не приходило в голову. Пилтоверские миротворцы славились своим… своим всем! И сила, и ловкость, и смекалка, и слаженность работы подразделений. Прям не силовики, а роботы. Против этого одному парню, пусть и ловкому и умеющему хорошо обращаться с разными видами оружия, противопоставить было всё-таки нечего. Он бродил по Пилтоверу до самого вечера, помня, что до суда остался всего день. Обычно на составление протокола и рассмотрение уходило больше времени, но Джинкс была знаменитой преступницей — потому и компромата на неё было предостаточно, тут и доказывать нечего. Что позитива ситуации, конечно, не добавляло. Зато ясно давало понять — спасти Паудер нужно до суда. Дальше будет поздно. Её, как особо опасную, будут усиленно охранять, ни одна мышь рядом не пробежит. Однако сейчас спасение девушки казалось не сильно проще, чем после суда. Когда солнце село, Каин направился к вокзалу. Ночевать всё же где-то надо, а там как раз должны тусоваться бродяги вроде него. Либо там же он попадется на глаза полиции и отоспится после в обезьяннике. Если, конечно, на него не начнут рыть информацию… И вдруг кто-то схватил его и затащил в переулок. Каин не растерялся — потянул на себя и попытался врезать в солнечное сплетение. Противник увернулся и, все еще держа его руку, с размаху припечатал лицом к стене, фиксируя конечность в каменном захвате между лопаток. Каин взвыл от боли, поразившей скулу. Не кричал, лишь шипел про себя — таким, как он, бесполезно звать на помощь. Из кармана он выхватил складной нож и собирался ткнуть в соперника. Не особо думая куда, чисто на отчаянии. Но и вторая рука была перехвачена. А потом чужие губы оказались у его уха: — Ты всё еще хочешь спасти Джинкс? Противник, а точнее противница, тут же освободила Каина, и тот развернулся лицом к ней. Форма напоминает миротворцев, но половина лица скрыта платком. Поломанные очки-авиаторы на глазах. Плотные перчатки с массивными кастетами. Волосы… розовые. — Кто ты? — прошипел он настороженно, все еще держа нож в руке. Незнакомка вдруг полезла в карман и протянула ему… деньги. Несколько купюр, перевязанных резинкой. — Держи. Чтобы не пришлось ночевать на вокзале. Плюс здесь деньги на оружие. Если спустишься в Заун, у тамошних торговцев можешь выменять на хорошую пушку. Либо езжай к себе и привези свое оружие. Но завтра будь здесь к восьми вечера. — Ты знаешь, как её спасти? Девушка снова потянулась в карман. В этот раз в её руках оказался план. Пятый этаж. Несколько комнат — очевидно камер. Двери, окна. Выход к лифту. Незнакомка ткнула пальцем в одну из камер. — Она сидит здесь. Как видишь, не подойти. Окошко маленькое, пожарная лестница с другой стороны, к тому же высоко. Вариант один — лифтовая шахта. Она ткнула пальцем на лифт. — Я могу попробовать организовать поломку лифта. И протащу тебя. Ты притворишься лифтером. Спустишься в шахту, и потом поднимешься на нужный этаж. Если Паудер будет в камере, я дам ключ, но её могут отправить в лазарет. Оттуда еще проще сбежать. — Что насчёт камер? — Устроить короткое замыкание, чтобы свет вырубило. У вас будет немного времени, прежде чем включится генератор. Бегите также к лифту. Здание старое, поэтому у противоположной от дверей стены есть такие окошки, — она показала на небольшую шахту, расположенную за лифтом. — Ныряйте туда и цепляйтесь за стены. Запасись перчатками — руки сотрешь в кровь. Спускайтесь в самый низ, к подземной парковке. Там вас будет ждать машина, уже заведенная, с ключом. Прыгнете туда и мчите, куда глаза глядят. Пару дней в свой дом лучше не возвращайтесь, потусуйтесь где-нибудь. Я в любом случае смогу вас найти. Каина вдруг осенило. Он перехватил девушку за руку, развернул к себе, во все глаза пялясь в её лицо. Попытался сорвать маску с лица, но наткнулся на безупречный блок. — Ты! Это же ты! Я видел тебя сегодня рядом с этой... — Заткнись! — она налетела на него, придавив к стене и закрыв чужой рот ладонью. Взгляд её беспокойно метался по сторонам — не услышал ли кто возгласов этого полоумного? Но вроде всё было спокойно. Она выдохнула и вперилась взглядом в Каина. — Я и так своей шкурой рискую, а ты еще тут орешь! Хочешь, чтобы меня под трибунал отдали? Тогда хрен тебе а не спасение Паудер. Если тебе дорога жизнь моей сестры, заткнись и делай то, что я говорю! Что ж… Этих слов было более чем достаточно, чтобы повергнуть Каина в шок и заставить слушаться свою неожиданную союзницу. Она снова оглянулась вокруг, но в этот раз просто отпустила его и резко пустилась куда-то в глубь надвигающейся ночной тьмы. А Каин так и остался стоять, думая и анализируя все, что только что произошло. План был хорош, в себе он не сомневался, в ней — совсем чуть-чуть. Лишь одно слово заставляло его довериться этой странной, но очевидно отчаянной девушке. Сестра… Ситуация становится всё интереснее и интереснее.