На краю тьмы

      Слухи о Гермионе Грейнджер всегда были разными. Начиная от того, что она простая хогвартская заучка, и заканчивая тем, что она чёртово послание Сатаны — Гермионе Грейнджер даже повод не нужен, чтобы совершить кровопролитие. И, конечно же, Пэнси Паркинсон не верила ни в один из них.       У Грейнджер всегда были причины. Каждый акт насилия был неслучайным, каждый поворот судьбы происходил по её воле, потому что так нужно. У неё всегда были причины. Просто иногда Пэнси сомневалась в их разумности. И выполняя утреннее поручение от этой невероятно упёртой девушки, Пэнси думала о том, что же она придумала на этот раз? Но что-то внутри, что можно назвать шестым чувством, подсказывало — ничего хорошего. И Паркинсон была уверена больше, чем на сто процентов, что она сделает всё, лишь бы не встрять в очередную авантюру. — Найди мне всю информацию о незаконно приплывающих кораблях, — сказала Гермиона, стоя у окна, за которым встало яркое солнце, — именно тех, которых не записывают в бирже. — Что же тебе не спится в такую рань, мисс Гриффиндор, — фыркнула Пэнси, переворачиваясь на спину. Она потёрла глаза руками. — Четыре миллиона галлеонов? — Это скорее проклятье, чем подарок, — язвительно бросила Паркинсон и подошла к ней со спины, забрав сигарету, но поморщилась, когда в горло ударил вкус горького дымного шоколада. — И едва ли я поверю, что ты настолько падка к деньгам. Это же так несправедливо, не ты ли так говорила? — Тебе должно быть тяжело живётся, если ты до сих пор веришь в справедливость, — уколола Грейнджер и перевела взгляд с окна на лицо Пэнси. — Что ты задумала? Мне нужно знать, для чего тебе нужны корабли, чтобы понимать, на что давать, — уверенно произнесла Паркинсон, пытаясь увидеть ответ в глазах Гермионы. Но тщетно, её взгляд и мысли всегда оставались загадкой. Иногда Пэнси даже думала, что Грейнджер не восприимчива к легилименции. — Я планирую войти в историю преступного мира, — пожав плечами, ответила Гермиона и сожгла окурок невербальным Инсендио. — А ты успела из неё выйти? — И проверить одну очень познавательную сказку на правдивость, — вот оно. Пэнси увидела в янтарных глазах азартный блеск и что-то ещё, чего она не смогла разобрать. — Зелёная вспышка? — В точку, — ухмыльнулась Грейнджер, — узнай мне у местных зевак о правдивости.       Паркинсон прокрутила в голове этот разговор ещё пару раз, прежде чем успела выйти к гавани. Пэнси вступила в общее течение народа. Некоторые торопились к кораблям, кто-то хотел успеть купить свежий товар. Типичное шумное утро.       Пэнси проскочила мимо нескольких палаток, в которых продавцы предлагали рыбу, выпивку, украшения. Иногда Паркинсон задумывалась о том, что люди в этом районе, кажется, выживают только за счёт кофеина, алкоголя и травки, которую опять-таки дорабатывает и продаёт Грейнджер. Ну, и, может, периодами кто-то ест что-либо из нормальной еды, забегая в приличные места по соседству.       Паркинсон прошла торговую часть гавани и вышла к портам. Она приветственно кивнула нескольким знакомым мужчинам и, сделав глубокий вдох, подошла к пришвартованному кораблю, с которого доносились басистые голоса. Матросы решили спеть излюбленную ими песню.       Пэнси деловито ступила на палубу, осматриваясь по сторонам. Несколько человек играли в карты, сидя прямо на палубе, откуда-то из трюма доносились приглушённые голоса. — Хэй, дорогуша, — раздался знакомый голос где-то сверху. Пэнси подняла голову, увидев спускающегося с тросов Теодора Нотта.       Теодор Нотт — мореплаватель-торговец, поставщик маггловского наркотика, который потом превращают во что-то действительно стоящее, но это секретная информация, о которой знает только он сам, Гермиона и Поттер. Как только Пэнси дослушала просьбу Грейнджер о поиске кораблей, в голову тут же ударил образ Нотта. Кто, как не он, может знать обо всех нелегальных кораблях.       Может Гарвард-Скилл и нельзя считать правильным местом, но даже здесь есть свои порядки. Особенно это относится к разделению территории, кораблям и торговле. — Как дорога? — спросила Пэнси, когда Тео встал ровно перед ней и принялся закатывать рукава белой блёклой рубашки, но Пэнси мысленно отметила галочкой пункт, что на этом парне, наверное, даже обычная тряпка будет смотреться как новая коллекция от знаменитого модельера, потому что природа явно не скупилась, наделяя его красотой. — Всё отлично! — довольно просиял Нотт. — Сегодня будет поставка. — У меня к тебе есть дельце, — как бы невзначай начала Пэнси, рассматривая свои ногти, — поможешь по старой дружбе? — Как же я могу отказать моей любимой змее, — театрально вздохнув, сказал Теодор и жестом указал на лестницу, ведущую к трюму. — Полагаю, очередная вылазка у бывшей Золотой девочки? — Не пробовал пойти в гадалки, у тебя неплохо выходит? — язвительно пролепетала Пэнси и, поправив чёрный корсет, затянутый на такой же чёрной рубашке, прошла к лестнице. — О, я разве не сказал? Только сегодня в моём личном шатре буду предсказывать будущее по звёздам, — мечтательно сообщил Тео, подавив смешок, — уверен, старушка Трелони мной гордится.       Пэнси звонко рассмеялась, несильно ударив парня в плечо. Они спустились в узкий длинный коридор, по двум сторонам которого были двери в каюты. Остановившись перед самой последней, Теодор взмахнул палочкой, сняв с неё защитные чары, и, как истинный джентльмен, открыл дверь, чуть наклонившись вперёд, и жестом указал проходить внутрь. Паркинсон снова рассмеялась, присев в реверансе, но не удержалась и закатила глаза, прежде чем войти. — Ты всё такой же параноик. — Я просто опасаюсь, что какая-нибудь до одури симпатичная ведьмочка захочет воспользоваться моим положением, — оправдался Нотт, закрывая за собой дверь.       Его каюта была просторной и вполне уютной. Воздух был пропитан запахом парфюма. Небольшая кровать у стены, рядом с окном, стол в центре, на котором всегда был беспорядок, и несколько шкафов с книгами и документами.       Тео сел за стол, сложив руки в замок, и, прищурившись, посмотрел на бывшую слизеринку. — Мисс Паркинсон, что же привело вас ко мне? — хриплым голосом спросил он, но в следующую секунду маска серьёзности слетела с лица, когда он улыбнулся, словно Чеширский кот. — Невозможный, — фыркнула Пэнси, встав напротив и оперевшись бёдрами о стол. — И я тебя люблю, — парировал он, поправив длинную прядь волос, упавшую на лицо. Обычно он собирал волосы в низкий хвост на затылке, но сейчас они были распущены вьющимися волнами, едва ли доходящими до плеч. — Ты же знаешь про все корабли в порту? — Само собой, — кивнул Нотт, по его лицу пробежало понимание, но он не стал говорить дальше. — Мне нужен список всех кораблей, которые находятся здесь незаконно, либо прибудут в ближайшие, — она запнулась всего на секунду, — в ближайшие три дня. — О, — Тео понимающе кивнул, — их не так много. Чего-чего, а портовых порядков здесь люди придерживаются. Но парочку точно найдётся. — Отлично.       Нотт порылся среди бумаг на столе. Достав небольшой листок, макнул кончик пера в чернильницу и резким, неровным почерком стал писать. — Что ты знаешь по поводу Зелёной вспышки? — Пэнси перевела взгляд на стену, где висела картина с изображением девушки в жёлтом пышном платье. Паркинсон никогда не обращала на неё внимания раньше, хотя обычно запоминала каждую деталь, которая попадалась на глаза. — Всё то же, что и остальные, — не отрываясь от листка, сказал Теодор, — обычная легенда. Но у меня есть человек, который утверждает, что это не так. — Да? — Большой Боллигер, старик явно отжил своё, он тут вроде местного сумасшедшего. Если хочешь, можешь поговорить с ним. Он утверждает, что это сущая правда.       Пэнси оторвалась от изучения картины, когда Тео сложил листок и протянул его вперёд. — Можешь найти старика на палубе, ты его сразу узнаешь. — Спасибо, — кивнула Паркинсон и, быстро чмокнув парня в щёку, выскочила из каюты.       На палубе её встретил прохладный ветер, который принёс за собой несколько мелких капель воды. Пэнси глубоко вдохнула, прикрыв глаза. И, на удивление, почувствовала невероятное спокойствие. Ничего, что могло бы обязывать, только голубая гладь бесконечного океана.       Над водой низко стелились влажные клубы тумана. Они несли запах смолы, машинного масла, а ещё — сладковатый аромат цветов, которые продавала хрупкая старушонка рядом с кораблём. Пэнси осмотрела палубу в поисках того самого Боллигера. Она терпеть не могла, когда Нотт говорил загадками или намёками. Он на палубе, ты сразу его узнаешь.       Паркинсон поджала пухлые красные губы и немного нахмурилась, осматривая матросов. Никто из них и отдалённо не напоминал ей старика, которого она успела представить из описаний Теодора. — Малышка, — хрипло произнёс мужчина, возвысившийся над ней, — не меня ли ищешь?       Пэнси поморщилась, и к горлу подкатил ком отвращения. Когда он наклонился ближе к ней, в нос ударил неприятный запах чего-то тухлого изо рта мужчины. — Нет, — Пэнси закатила глаза и прошла под его рукой, которую он приподнял в приглашающем жесте. — Сука!       Паркинсон подавила в себе желание вмазать этому кретину и, сложив руки на груди, прошла к носу корабля, оперевшись бёдрами о борт, мысленно проклиная Нотта за то, что он не мог выйти и показать ей этого несчастного старика. — Мисс? — О, извините, пожалуйста, — Пэнси сделала шаг назад, увидев худого мужчину, явно уже не в том возрасте, чтобы покорять просторы океана, — я вас не заметила. — Ничего, — ответил он, и его морщинистые губы растянулись в улыбке, — я большой Боллигер. — Пэнси, — представилась Паркинсон и достала из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет, вытащив одну тонкую. — Хотите?       Косматые брови мужчины приподнялись, открывая светло-голубые глаза. — Не откажусь, — он сжал губами фильтр, пока Паркинсон прикуривала ему от палочки, и, сделав первую затяжку, закашлялся. — Вас что-то волнует?       Пэнси не спешила с ответом. Она медленно поднесла сигарету к губам, оставляя на фильтре бордовый след от помады, вдыхая ядовитый дым с цитрусовым привкусом. — Океан так прекрасен, — ровным голосом сказала Паркинсон. Наблюдая за тем, как крупные волны бьются о борт корабля, белой пеной осыпаясь обратно в воду. — О, да, — хрипло ответил Боллигер, — он прекрасен, насколько и опасен.       Пэнси знала об этом. Эти воды кишели всякими магическими тварями: русалки, ику-турсо, даже кракен. Хотя последние несколько лет утверждают, что это лишь детская сказка, но Паркинсон была уверена, что нет. — Что вы знаете о Зелёной вспышке? — Ох, — Боллигер снова закашлялся, и после тяжкого вздоха Пэнси подумала, что он не ответит, но мужчина продолжил, — дитя, это ужасное явление, и, Слава Мерлину, его невозможно больше увидеть. — Разве невозможно? — Это, конечно, реально, но покажи мне того сумасшедшего, который готов пересечь пол мира на корабле, чтобы достать артефакт, что способен вызвать эту Вспышку, даже не зная его точного места расположения. Оказавшись только на Проклятом острове, можно лишиться рассудка, если он к тому времени, конечно, будет. О, да, Грейнджер тот ещё сумасшедший, — подумала Пэнси, но резко отмела эту мысль, продолжая слушать. — И этого мало, нужно обладать огромным магическим опытом, чтобы совладать с той чернью, которая исходит из этого артефакта. Это просто немыслимо, невозможно. — Вы видели её? — спросила Паркинсон. — Видел, — прохрипел старик, — но не я её вызвал, поэтому и не я теперь мучаюсь от ужасов, которые подарила мне эта Вспышка.       Паркинсон нахмурилась, пытаясь сопоставить факты, которые у неё имелись, но ей чего-то не хватало, чтобы составить целостную картинку. Грейнджер не настолько жадная на власть или славу, чтобы беспричинно прибегать к безумным методам. И она явно не извращённый самоубийца, чтобы лезть в самое пекло из морских чудовищ ради забавы. — Дитя, я не знаю, о чём ты думаешь, — проговорил старик, — но не советую ввязываться в это. Иначе ты будешь молить дьявола о помощи. — Никогда в жизни, — отчеканила Паркинсон, словно давала обещание.— Спасибо вам большое.       Пэнси выбросила окурок в воду, проведя взглядом линию, где небо соприкасалось с водной гладью, развернулась и пошла прочь с корабля. После этого разговора она чувствовала себя странно. В груди неприятно покалывало, будто предупреждая — скоро случится что-то страшное.       Когда Пэнси добралась до борделя, уже было около двенадцати часов. Паркинсон добралась до своего кабинета, проигнорировав просьбы Розетты о том, чтобы она разобрала отчёты. Ей так не хотелось заниматься всей этой бумажной волокитой, да и к тому же её никто не проверяет.       Пэнси села в кресло, откинув голову на спинку. Только сейчас она почувствовала ужасную усталость, которая поглощала её тело. Но ей не хотелось обращать на это внимания.       Пэнси нахмурилась. Куда собралась Грейнджер? Она не упоминала о новой работе. Просто просила, чтобы Паркинсон добывала незначительную, на её взгляд, информацию.       Пэнси представила, как отец бы спросил: «Ты желаешь стать королевой воров, Пэнси?»       Одно дело хорошо выполнять свою работу. Другое — жаждать успеха. Она не хотела вечно быть в долгу перед Гермионой. Пэнси планировала выплатить свой долг и просто плыть по течению. Тогда почему её так волнует, что задумала Грейнджер? Потому что пока жива она, жива и ты, Пэнси.       Паркинсон кивнула своим мыслям. Не было смысла отрицать, что это правда.       В комнату через открытое окно влетел филин, бросивший чёрный конверт на стол. Пэнси собиралась погладить птицу, но та, взмахнув крыльями, поднялась со стола и вылетела обратно. Паркинсон взяла в руки конверт, осматривая его со всех сторон. Со всего магического мира письма ей присылал только один человек.       Мать.       Пэнси закатила глаза, бросая конверт в ящик, доверху забитый такими же нераскрытыми письмами. Не было смысла их читать. Паркинсон и без того знала, о чём там будет идти речь. — Я полагала, что ты не прочтёшь, — голос матери заставил Пэнси вскочить с кресла.       В кабинете стояла Элиоза Паркинсон. Она была так собранна, совершенно не соответствуя этому миру. Женщина презрительным взглядом осмотрела кабинет, изогнув губы в гримасе отвращения. — У тебя никогда не было вкуса, — недовольно заявила Элиоза, всё-таки посмотрев на дочь, не меняя выражения лица. — Что тебе нужно? — грубо бросила Пэнси, до боли сжав челюсти. Сейчас она очень жалела, что не взяла у Розетты все бумаги. Так бы хоть сделала вид, что у неё есть дела поважнее, чем разговор с матерью. — Я не могу навестить дочь? — с притворной обидой в голосе спросила миссис Паркинсон. — Нет, — отрезала Пэнси, вернувшись обратно в кресло. Она вспомнила о правилах приличия, указав рукой на стул напротив, предложила матери сесть. — Что тебе нужно? У меня ещё много дел, которые намного важнее.       Последнюю часть предложения она выделила намного громче, чем было нужно, надеясь донести истинный смысл своих слов. — И какие же дела могут быть важнее матери? — спросила Элиоза, сев на стул. Её идеально очерченная бровь взметнулась вверх, когда она задала вопрос, — якшаться с грязнокровкой? Или заниматься сутенёрством? — Грейнджер, — поправила её Пэнси, сжав руки в кулаки, чувствуя, как ногти вонзились в ладонь, — её зовут Гермиона Грейнджер. И она спасла мне жизнь, тогда как ты плевать хотела на меня.       Паркинсон чувствовала, как к горлу подступал ком, а глаза наполнялись влагой. Она приятно удивилась, что голос не дрогнул, когда она сказала: — И то, чем я занимаюсь, лучшее, что она смогла мне предложить. Тогда как ты… — Не сметь! — взвизгнула Элиоза, стукнув ладонью по столу. — Не смей указывать мне на то, что я сделала что-то не так. Не моя проблема в том, что ты сунула свой нос туда, куда тебе лезть не стоило! Ты должна быть мне благодарна за то, что я сижу здесь перед тобой с, между прочим, хорошими новостями.       Губы Пэнси задрожали. Она не видела выражения лица матери, потому что слёзы уже собирались скатиться по щекам, оставляя после себя солёные мокрые дорожки, но глаза ужасно щипало от сдерживаемых слёз. Она не хотела плакать. Не при Элиозе. Только не при ней. — Я ненавижу тебя, — сквозь зубы сказала Пэнси. — Я сделаю вид, что не услышала тебя, — Элоиза отмахнулась от дочери, как от назойливой мухи. — Я нашла тебе мужа. Антонин Долохов чудесная партия для тебя! Не поверишь, он даже согласился принять тебя, несмотря на… то кем ты стала. Но это можно исправить.       Миссис Паркинсон всё продолжала говорить. Но Пэнси её не слушала. Голос матери заглушал гул крови, бушующей по венам, и стук сердца, отбивающий известный лишь ей ритм. Воспоминания волной накатили на Пэнси. — Тихо, девочка, тихо, — промурлыкал Долохов на ухо Пэнси, которая итак молчала из-за Силенцио, которое Антонин на неё наложил.       Она давно отложила попытки выпутаться из верёвок, которые связывали её тело. Пэнси лежала на столе, чувствуя, как непрекращающийся поток горячих слёз обжигал щёки. — Признаться честно, — Антонин взял с кровати небольшой нож, покрутив его перед лицом, так чтобы Пэнси смогла запомнить лезвие на всю жизнь, — когда я увидел тебя здесь, то был приятно удивлён.       Он поднёс лезвие к юбке Паркинсон, надавив так, что чёрная ткань начала рваться. Долохов сильнее вжал нож, довольно рассмеявшись, когда на бедре Пэнси выступило несколько капель крови.       Паркинсон дёрнулась, но поплатилась за это звонкой пощёчиной. — Не дёргайся, — прошептал Антонин, наклонившись к её лицу и потеревшись носом о подбородок Пэнси, — я буду очень нежным.       Он резким движением руки разрезал юбку по шву, задев кожу бедра Пэнси, оставляя на ней порез. От жгучей боли, пронзившей ногу, Паркинсон выгнулась в пояснице, и очередной поток слёз хлынул из глаз. Долохов принялся оставлять влажные поцелуи на шее и выпирающих ключицах Пэнси, блуждая ладонями по её груди.       Паркинсон мотала головой, пытаясь закричать или вырваться, но ничего не выходило. Чем больше и упорнее она вырывалась, тем сильнее волшебные верёвки стягивались на её запястьях, щиколотках. — Убери от неё свои руки.       Пэнси не открывала глаз. Она надеялась, что её сердце остановилось от липкого ужаса, а всё, что происходит, ей кажется. Но когда раздался глухой удар, Паркинсон распахнула глаза, увидев сначала Долохова, упавшего на пол и… — Грейнджер! — вскрикнула Пэнси. После того, как Антонин отключился, действие Силенцио спало.       Гермиона подлетела к столу, избавив тело Пэнси от верёвок. Грейнджер взяла лицо Паркинсон в руки, осматривая кровоподтёки. — Не смей шевелиться, — приказала Гермиона.       Пэнси растерянно кивнула, наблюдая за тем, как Грейнджер склонилась над телом Долохова. — Ты, — Гермиона ткнула палочкой ему в шею, — ты чудовище! Где Рон?!       Долохов рассмеялся, откидывая голову назад, из его рта шла кровь. Но Пэнси это вовсе не волновало, она, как заворожённая, наблюдала за тем, как лицо Грейнджер ожесточается от понимания всего происходящего. — Я его убил.       Гермиона поднялась на ноги, сделав несколько шагов назад. Пэнси подумала, что она сейчас аппарирует, но Грейнджер только вытянула вперёд палочку, выкрикнув: — Круцио!       Долохов выгнулся дугой под действием заклятия. Пэнси была уверена, что услышала за его криками хруст сломанных костей. Паркинсон, опомнившись, подскочила к Гермионе, треся её за плечо. Пэнси всё время оборачивалась на дверь, вряд ли кто-то потрудился установить заглушающие чары, а это значит, что меньше чем через пять минут сюда прибудут свидетели. — Грейнджер! — позвала Пэнси, стараясь перекричать Долохова. — Грейнджер, нужно уходить.       Красный луч исчез, оставив после себя жалобные всхлипы Долохова и тяжёлое дыхание Гермионы и Пэнси. За дверью послышались чьи-то быстрые шаги. — Нужно уходить, — повторила Паркинсон.       Гермиона кивнула и, мягко взяв Пэнси за предплечье, аппарировала.       Паркинсон несколько раз моргнула, прежде чем зрение сфокусировалось на матери, стоявшей у двери. — Я даю тебе неделю на то, чтобы ты закрыла этот притон, — она взмахнула рукой, — и явилась в Лондон.       Пэнси кивнула, и, когда дверь с грохотом захлопнулась, с губ сорвался жалобный стон, а лицо исказилось в гримасе боли. Она прижала руки к груди, пытаясь унять дрожь. Слёзы полились из глаз, а тело затрясло так, будто она несколько часов простояла под пронзающим холодным ветром, совершенно без одежды. — Нет, нет, нет, — она обняла себя руками.       Пэнси отчаянно искала выход из ситуации. Что угодно, что могло бы ей помочь. Долохов не оставит её в живых после всего, что произошло. После всего, что сделала с ним Грейнджер, он будет издеваться над ней, пока… Грейнджер!       Пэнси готова быть у неё в долгу дважды. Но это был единственный человек, который может ей помочь. Тот самый человек, которому она может доверить свою жизнь и быть уверенной, что её сохранят.       Паркинсон приняла решение ещё в тот же миг, когда в той комнате, где она лежала на столе, привязанная к нему, появилась Грейнджер и спасла её жизнь. Пэнси пойдёт за Грейнджер даже в самое пекло Ада, потому что она единственная, кто остался с Паркинсон, когда рядом никого не было.       Пэнси чувствовала себя так, будто на неё наложили несколько Империусов, и теперь она не знала, что делать, когда её разумом и телом не управляли. Она ещё несколько раз всхлипнула, прежде чем полностью успокоиться.       В груди теплилась надежда, когда Пэнси стояла перед дверьми Голубой устрицы, пока тёплый ветер игрался с её волосами. Паркинсон глубоко вздохнула и вошла внутрь.       У двери её встретила Уизли, сразу же подхватившая Пэнси под локоть. — Гермиона отправила нам патронус, — предупредила Джинни, протаскивая Паркинсон мимо толпившихся у барной стойки гостей.       Уизли выглядела напряжённой, Пэнси почувствовала это, как только та схватилась за её руку, как за спасательный круг.       Она освободилась от хватки Джинни, как только они поднялись наверх. — Я понимаю, что мы теперь вроде как команда, — язвительно начала Пэнси, — но обниматься я не люблю. — Не больно то и хотелось, — парировала Джинни, распахнув дверь в кабинет Грейнджер.       Паркинсон была здесь лишь единожды, когда они аппарировали сюда в тот самый раз, после этого Гермиона всегда приходила в бордель. Она посчитала, что это из-за скрытности Грейнджер.       Пэнси пробежалась взглядом по комнате, остановившись на сидевшем на стуле и нервно стучащем пальцем по столу Гарри. — Поттер, — напряжённо буркнула Пэнси. — Паркинсон, — не открывая взгляда от окна, ответил он.       Если с Грейнджер у них отношения наладились почти сразу, то с остальной частью, так называемой, банды Гермионы, она вовсе не общалась. Пэнси всегда отговаривалась, что ей это совсем не нужно. Но стоя сейчас перед этими двумя, она почувствовала себя так, словно вернулась в Хогвартс на совмещённый урок Зельеварения, а профессор Снейп поставил её в пару с гриффиндорцами. — Присаживайся, — сказала Джинни, прервав неловкую паузу.       Пэнси села в кресло, проследив за взглядом Гарри. Он смотрел в окно, на небо, которое было, на удивление, ясным, ничего не закрывало полной луны. — Что задумала Гермиона? — спросил он первый, будто прочитав мысли Пэнси. — Я не знаю, — пожала плечами Паркинсон, — она бредит легендой о Зелёной вспышке уже второй год.       Хлопок аппарации раздался за их спинами. Пэнси резко обернулась, прижав руки к губам, чтобы не вскрикнуть. А вот Джинни, наоборот, не стала сдерживать эмоций, громко пискнув. — Чёрт, — выругалась Грейнджер, рухнув на пол, бросив туда же несколько свёрнутых листов и кожаных мешков, в которых обычно прячут галлеоны.       Пэнси опомнилась, как только Гарри вскочил с кресла, помогая Гермионе подняться, укладывая её на диван.       Грейнджер выглядела ужасно. Её губа была разбита, но кровь уже высохла. Волосы в пыли, и Паркинсон поморщилась, когда увидела в каштановых кудрях остаток чьих-то внутренностей. — Ты где была? — возмущённо спросил Поттер. — Ага, а она прям так тебе и ответила, — фыркнула Пэнси, бедром отодвигая его от дивана.       Она наколдовала несколько диагностик состояния Гермионы, одна из которых была ярко-красной. Паркинсон свела густые брови к переносице. — Мне нужен виски, желательно хороший, — требовательно начала перечислять она, — бинты, чистая холодная вода, крововосполняющее зелье и иголка. Живо!       Паркинсон отстегунла с плеч Гермионы грязную мантию. Джинни скрылась за дверью. — Поттер, приподними её, я не могу использовать другую магию, кроме той, что исцелит её, — приказала Пэнси. Но Гарри уставился на Грейнджер испуганным взглядом. — Подними, сейчас же.       Когда мантия упала на пол, Пэнси приподняла водолазку Гермионы до груди. Увидев кровоточащую рваную рану в боку, Паркинсон сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая бешено бьющееся сердце и дрожь в руках. — Что с ней? — Он не попал в сердце, — тяжело прохрипела Гермиона, прикрыв глаза.       В комнату влетела Джинни, неся в руках графин с водой и бутылку виски. Пэнси кивнула, поднимая все предметы в воздух для удобства работы.       Гарри метнулся к столу, достав из ящиков крововосполняющее зелье. — Не закрывай глаза, Гермиона, — сказала Пэнси, смочив руки виски, — я не могу тебя оглушить, ты потеряла слишком много крови. У тебя повреждены лёгкие, кровь попала туда. Я проделаю вентиляцию лёгких и потом восстановлю ткани.       Она мысленно поблагодарила отца за то, что он отдал её на курсы к целителям, пока они были в Японии, после её обучения в Хогвартсе.       Гермиона слабо кивнула. Пэнси вообще не была уверена, что Грейнджер понимала, о чём она говорит, но должна была сказать это, скорее для себя, чтобы установить чёткий порядок действий.       Паркинсон трансфигурировала из пера трубку, один конец которой вставила в рану, а второй приложила к губам, втягивая воздух. Грейнджер сдавленно простонала, но Пэнси не обратила на это внимания. Когда в трубке показалась ярко-красная жидкость, она резким движением достала трубку из раны, схватившись за палочку. — Сейчас я начну восстанавливать соединительную ткань, — предупредила Пэнси, — будет больно, но тебе нельзя двигаться.       Она посмотрела на Поттера, который до боли сжимал челюсти: — Держи её, — Гарри кивнул и сжал плечи Грейнджер, прижимая к дивану. — Полмонис интеграцио, — сказала Пэнси, приставив кончик палочки к ране Гермионы. Паркинсон постаралась максимально абстрагироваться от болезненных стонов Грейнджер.       Она наколдовала ещё одну диаграмму, которая отслеживала состояние лёгких Гермионы. — Слой тонкий и неэластичный, — сообщила Пэнси, — тебе нужно выдохнуть весь воздух. И вдохнуть, когда я скажу «восемь».       Паркинсон дождалась, когда Гермиона шумно выдохнула, повторив заклинание ещё раз. В её голове начался отсчёт, пока она наблюдала за изменением состояния лёгкого через диаграмму. — Восемь! — вскрикнула Пэнси. Гермиона сделала громкий, свистящий вдох.       Диаграмма приобрела голубой цвет, лёгкое полностью здорово. Паркинсон, увидев это, сразу же переключилась на рваную рану в боку. Она вылила немного виски из бутылки на бок Гермионы, янтарная жидкость смешалась с кровью. Паркинсон снова всмотрелась в диаграмму. — Повреждена трапециевидная мышца, это быстрое восстановление.       Она взмахнула палочкой, не дождавшись ответа от Гермионы. Рана стала медленно затягиваться. Пэнси протянула Грейнджер крововосполняющее зелье, почти с силой влив его ей в рот. — Остолбеней, — сказала Паркинсон. — Ты её оглушила, — наконец, подал голос Гарри, державший Гермиону за плечи. — Это поможет быстрее восстановиться.       Пэнси смочила полотенце чистой водой, обмыв бок от мерзкой смеси крови и виски. После того, как кожа Грейнджер стала чистой, Пэнси перевязала бок при помощи магии. — Где ты этому научилась? — спросила Джинни, наблюдая за диаграммами над головой Гермионы. — Мне нужно выпить, — проигнорировала Паркинсон, — спущусь вниз. Когда цвет всех показателей станет ярко-синим, уколите её палец левой руки иголкой, это приведёт в чувство.       Пэнси, не дожидаясь ни ответов, ни очередных вопросов, вышла из кабинета, облегчённо выдохнув.