На краю тьмы

      Боль была её самой главной слабостью. Гермиона запретила себе что-то чувствовать. Она знала, что самое ужасное чувство — осознание того, что теряешь себя, но Гермиона была готова на всё, лишь бы закрыться. Она думала, что спрятала своё сердце, потушив его огонь под глыбами льда, выстроенных из ненависти, но как же сильно она ошибалась. Драко зажёг этот огонь, докопавшись до самой сути.       И всё же, как бы она ни старалась подавить все эмоции, рано или поздно они все накрыли её с двойной силой. Когда она увидела Рона на острове, на неё нахлынула вся боль и вина, копившаяся всё это время.       Она верила в святых, продолжая молиться им каждый день за всех, кого она убила, и кто умер. Но ни одна молитва не могла заглушить того чувства вины, которое она испытывала за смерть Рона и родителей.       С поведением Драко стало легче, будто он забрал часть её боли себе, неся этот груз вместе ней.       Гермиона быстро вытерла тыльной стороной ладони щёки от слёз, посмотрев на распахнувшуюся дверь каюты. В проходе появился нахмуренный Блейз. — Я стучал четыре раза, — предупредил он, прежде чем войти, прикрыв за собой дверь. — Ты не открыла, поэтому я зашёл.       Гермиона прокашлялась, отвернувшись, с интересом разглядывая иллюминатор: — Я не услышала. — Неужели я настолько тихий, что даже ты меня не услышала? — ехидно произнёс Блейз, поиграв бровями. — Добавлю это в своё резюме, мама будет мною гордиться.       Гермиона тихо рассмеялась, прикрыв заплаканные глаза. Матрас прогнулся под весом Блейза, когда он сел рядом, протянув ей пачку с сигаретами. Она удивлённо посмотрела на него, приподняв бровь. — Твои запасы небесконечны, — пояснил Блейз, — поэтому я купил тебе ещё одну, когда мы были в Тортуге. — Спасибо, — она тепло улыбнулась, раскрыв новую пачку. Выудив оттуда сигарету, Гермиона зажала её губами, пока Блейз поднёс палочку, помогая ей прикурить.       Она блаженно прикрыла глаза, смакуя оставшийся на нёбе и языке вкус горького шоколада. — Как ты их нашёл? — спросила Гермиона, медленно выдохнув табачный дым в сторону. — Я год прожил под боком с магглами, — самодовольно заметил Блейз, — но давай сделаем вид, что я не пытался целый час разобраться со всеми этими дурацкими рекомендациями от торговца.       Гермиона рассмеялась, откинув голову назад. Она тонкими пальцами поднесла сигарету к губам, но так и не сделала затяжку. — Очищающие чары это, конечно, очень хорошо, — начала она, — но я бы сейчас убила за горячую ванну. — В точку, — щёлкнув пальцами, сказал Блейз. Он перехватил сигарету, глубоко затянувшись, но недовольно поморщился, и, выдохнув дым, облизнул губы. — Как ты это куришь? — Ты просто не понимаешь, — едко парировала Гермиона.       Они молчали, сидя рядом друг с другом и не нарушая наступившей приятной тишины. — Я хотел спросить, — начал Блейз, — Джинни меня отговаривала, но я всё равно спрошу. — Давай, — она посмотрела ему в глаза. — Зачем тебе Зелёная вспышка? — он не отводил от неё взгляда.       Гермиона отвернулась — к глазам снова подступили слёзы, которые она попыталась сдержать. — Моих родителей убили, — тихо ответила она, и ей показалось, что Блейз даже перестал дышать, — сразу после того, как я узнала о смерти Рона. Я думала, что это Кингсли, но у него не хватило бы на это сил, и вряд ли ему нужна была смерть моих родителей. — Ты хочешь, чтобы они сказали тебе, кто их убил, — подытожил Блейз. — Тебе нужна месть.       Гермиона сморгнула слёзы, поджав губы. — Это только моё дело, — сказала она, — поэтому если кто-то сомневается, то я никого не держу. — Гермиона, — Блейз мягко улыбнулся, — мы все глупцы, слепо идущие за тобой, так что мы всё равно будем рядом.       Гермиона улыбнулась, благодарно кивнув. — Я пойду к Драко, думаю, нам уже пора обсудить Бермудский треугольник, — сказала она, поднявшись с кровати. — О, да, конечно, — усмехнувшись, поддержал Блейз, — вам точно пора об этом поговорить.       Гермиона ничего не ответила, выйдя из каюты. Она дошла до двери Драко, занося руку, чтобы постучать, но одёрнула её, резко развернувшись. Она вдруг почувствовала неизвестно откуда взявшуюся тревогу. Её сердце быстро забилось, и это напомнило ей времена Хогвартса, когда она, влюблённая в Виктора Крама девочка, танцевала с ним на Святочном балу. Гермиона снова повернулась к двери, сделав глубокий вдох, успокаивая расшатанные нервы. Дверь перед ней распахнулась, как только она собиралась постучать. Драко занимал весь дверной проём.       Гермионе захотелось приложить руку ко лбу и проверить, нет ли у неё температуры, потому что она будто бы загорелась, встретившись взглядом с Драко. Что с тобой происходит? — с ужасом подумала она. — Грейнджер, — сказал Драко, и Гермиона была уверена, что услышала в голосе проскочившие нотки облегчения. — Если ты собирался куда-то идти, то я могу зайти позже, — она сделала неуверенный шаг назад, но Драко резко схватил её за предплечье, тут же одёрнув руку. — Я к тебе шёл, — сказал он, отступив в сторону, открывая проход в каюту, — проходи.       Гермиона шумно выдохнула, зайдя внутрь. Она на секунду прикрыла глаза, упорядочив мысли в голове, и, наконец сосредоточившись, сказала: — Я хотела спросить по поводу Бермудского треугольника. Что нас ждёт?       Гермиона перевела взгляд на стол, где на нескольких листах был выведен кривоватый чертёж. Драко подошёл к столу. — Граница Треугольника, — он показал карандашом на неровное поле чертежа, — огромный сгусток тёмной магии, в котором непроглядная тьма.       Гермиона подошла ближе, оперевшись бёдрами о стол и сложив руки на груди. — Из-за того, что магия никем не используется, она начала производить в этом месте огромных тварей, которые питаются человеческой плотью, — Драко говорил спокойно, будто рассказывал какую-то тему на уроке Зельеварения. — Они слепы, но тем не менее чувствуют биение человеческого сердца за тысячи миль, — табун мурашек пробежался по спине, и Гермиона была уверена, что её лицо исказила гримаса ужаса, но она попыталась вернуть непроницаемое выражение лица. — Сколько по времени длится проход через границу? — спросила Гермиона. — Я не знаю, сколько это занимает, — ответил Драко, — за границей почти сразу появляется пещера с золотом.       Гермиона ещё какое-то время смотрела на чертежи, чувствуя, как Драко буравил её взглядом. Она наконец подняла глаза на него. — Где твои ножи? — холодно спросил он. — Ты никогда не приходила без оружия. — Я оставила их в каюте, — ответила Гермиона.       Ей захотелось поблагодарить его за то, что он в который раз спас её. Спросить, что он видел на острове, но она промолчала. — У тебя прекрасный навык владения холодным оружием, — сказал Драко. — В бое с тварями из Треугольника это не поможет, но тебе нужно научиться видеть слабые стороны противника. У всех они есть.       Гермиона почувствовала облегчение оттого, что он перевёл тему первым, и ей не пришлось придумывать причины, по которым она хотела остаться. — Даже у тебя, — добавил Драко, посмотрев на неё с плохо скрываемым превосходством. — И какие же? — спросила она, приподняв бровь. Ей захотелось ударить его за этот вечно высокомерный вид. — Перед тем, как нанести удар, ты опираешься на ногу, что сзади, — он сделал небольшой выпад, показав её действия. — А у тебя? — выпалила Гермиона.       Повисла тишина, и ей показалось, что Драко не станет отвечать. — Ты, — сухо сказал он, встретившись с ней взглядом. — Почему? — Страх в малых дозах — это инстинкт. А ты его лишена, — он сделал шаг вперёд, оставив между ними всего несколько сантиметров. — Меня это ужасно злит. Тебя вечно приходится спасать, как маленького ребёнка.       Гермиона нахмурилась, стараясь не обращать внимания на то, как по телу прошлась волна тепла, когда Драко подошёл ближе. — А твой гнев затуманивает разум, — она вскинула подбородок, сосредоточившись на раздражении, которое зудело в груди от его слов, — поэтому ты периодами ведёшь себя как кретин. И я не просила меня спасать.       Гермиона довольно ухмыльнулась, заметив недовольный пронзительный взгляд Драко и вздувшуюся венку на виске. — Так что же ты выбрала меня? — ядовито спросил Драко. — Там, на острове, когда я пришёл. — Вот именно, ты пришёл сам, я тебя не звала и не нуждалась в твоей помощи, — ложь легко сорвалась с губ. — Я не могу тебя понять, — начал он сквозь стиснутые зубы, — не могу залезть к тебе в голову. Но ты и сама не говоришь, что чувствуешь и что думаешь.       Гермиону вдруг передёрнуло от осознания того, что он пытался залезть ей в голову. В следующую секунду, будто кто-то передал ей все свои грёбаные отвратительные чувства. Они смешивались в ядовитый коктейль, способный взорваться с секунды на секунду. Она в ярости, словно сейчас битва, и на кону её жизнь.       И Гермиона подчинилась этим чувствам не в силах больше сдерживаться.       Она схватила Драко за воротник рубашки, потянув на себя, заставляя наклониться вперёд. Он выдохнул ей в лицо, удерживая равновесие, схватившись за край стола. Их тела невозможно близко друг к другу. Ладонь не просунуть. Гермиона потянула его вниз, чтобы он нагнулся ближе. — Хочешь знать, что я чувствую? — злобно прошипела она, задев мочку уха, отчего его шея покрылась мурашками.       Он хотел отодвинуться, но Гермиона сжала рубашку сильнее, не дав ему отступить. — Я не договорила. Ты хотел знать, так что слушай.       Драко схватил её за талию. Она через ткань почувствовала его горячие пальцы.       Тело пробила дрожь. Это как дурман. Но она всё ещё была под действием эмоций.       Она отвела голову чуть назад, чтобы заглянуть ему в лицо, полное сокрушения. Глаза в глаза. — Я ненавижу тебя, — чётко сказала она, заметив яростный блеск в ледяных глазах. — Может, я специально пользовалась твоим благородством, пока ты спасал меня. Но ты так и не понял моей игры.       Она со стоном замолкла, потому что Драко с жадностью впился в её губы. Он резким движением смахнул со стола чертежи, усадив на него Гермиону.       Теперь вместо злости она чувствовала жар, распаляющийся внизу живота. Как бы она ни хотела это отторгнуть — невозможно.       Ей становилось душно от переполняющего весь мозг чувства. Сердце бешеное. А лёгкие перестали подавать воздух организму.       Драко укусил её губу. Он отстранился, посмотрев на неё. Драко приподнял руку, оглаживая её плечо, ведя к ключицам, а затем к шее. Он смотрел на неё холодным взглядом, сжимая горло, пальцем проведя по опухшим от поцелуя губам. — Хорошая игра, Грейнджер. Я почти поверил.       Он сделал несколько шагов назад, позволяя ей вздохнуть полной грудью. Гермиона спрыгнула со стола. Сердце продолжало отбивать бешеный ритм под рёбрами.       Она уже взялась за ручку двери, но остановилась. — Святые, Малфой, — не оборачиваясь, начала она, — ты говоришь про меня. Но я сама тебя не понимаю. Ты делаешь шаг навстречу, я тоже, но что-то в тебе щёлкает, и ты в ту же секунду увеличиваешь расстояние между нами.       Он молчал. Гермиона потянула за ручку двери, но резко остановилась, ощущая жар лопатками. Драко подошёл к ней совсем не заметно, прерывисто выдохнув. Его горячее дыхание коснулось шеи, пустив по её телу мелкую дрожь.       Драко сделал только хуже. Он подошёл ближе, коснувшись пальцем ложбинки между её лопаток, ведя вниз. — Хочешь знать, что я чувствую?       Спрашивает он, а у неё от этого ломает кости. Шея покрылась мурашками прямо в тот момент, когда воздух исчез из лёгких. Малфой вплотную подошёл к ней, придавливая бёдрами к двери.       Она была не в силах сопротивляться своим чувствам. Она на выдохе запрокинула голову назад, опираясь о его плечо. Повела бёдрами назад, ощущая, как он выдохнул ей в самое ухо. — Ты… — его слова заглушил гортанный стон.       Он рывком поднял её, так что Гермиона обвила ногами его талию. Он был словно пламя огня.       Она нетерпеливо впилась в его губы, закрывшись пальцами в волосы. Гермиона притянула его ближе к себе, пока, наконец, его руки не обвились вокруг её тела, и он не ответил на поцелуй. Она подтолкнула его в грудь, чтобы он сделал несколько шагов назад.       Драко прерывисто выдохнул ей прямо в губы. Он резким движением опустил её на кровать.       Гермионе казалось, что её тело горело от каждого его прикосновения. Она усмехнулась, потянув его на себя, жадно впившись в губы. Драко углубил поцелуй, скользя руками по её телу. Его пальцы выводили узоры вдоль её позвоночника. Он стянул с неё рубашку и поцеловал в изгиб ключиц. Его руки ощущались родными, когда он запустил пальцы в волосы, откинув её голову назад, и прижался губами к основанию шеи. Гермиона прогнулась, поддавшись ему навстречу.       Драко покрывал поцелуями каждый сантиметр её тела. Он расстегнул лифчик и, стянув бретельки, сжал её грудь в ладонях. Он продолжал целовать Гермиону, пока она не начала задыхаться. Жар от его прикосновений словно разжигал собственный огонь внутри неё.       Он следил за каждым её движением, каждым вздохом, словно хотел, чтобы они навсегда отпечатались в памяти.       Его взгляд везде. Он ошпаривал кожу. Гермиона блаженно прикрыла глаза, когда Драко провел языком вокруг твёрдых сосков. Она вздрогнула, прогнувшись в пояснице.       Он стянул с неё трусики, не разрывая поцелуй, когда Гермиона спустила с него штаны, задевая кончиками пальцев стоящий колом член. Драко вздрогнул, чуть замедляя темп, но углубил поцелуй. Язык прошёлся по дёснам.       Грейнджер мучила его. Мучила себя.              Она провела ладонью по головке, стирая выступившую смазку. — Блять, — прошипел он в губы, глядя вниз.       Драко снова поцеловал её шею, и Гермиону пробила дрожь. — Если ты веришь в святых, — процитировал он, — самое время им помолиться.       Он снова поцеловал её, коснувшись ладонью между ног. Он углубил поцелуй, когда его пальцы нашли чувствительную точку между её бедер. Дыхание Гермионы сбилось, когда она почувствовала, как всё её тело напряглось от этого прикосновения.       Казалось, что она вся — словно натянутая струна. Гермиона могла чувствовать, как гулко бьётся сердце в её груди. Её дыхание становилось короче и прерывистей, а мышцы — напряжённей. По нервам разливался огонь. Каждый раз, когда Драко прикасался губами к её коже, продолжая скользить пальцами между её бедер, он заставлял это напряжение нарастать всё сильнее, пока Гермиона не почувствовала, что ещё немного, и она больше не сможет противостоять его силе.       Он приподнял её ногу одной рукой, и это изменило угол движения, ещё сильнее затягивая узел внизу её живота. Он поцеловал её, прижимаясь крепче.       Драко убрал пальцы с влажного клитора и плавно вошёл в неё. Гермиона распахнула глаза. Она не отводила взгляда от лица Драко, пока весь её мир разлетался на осколки.       Гермиона сильно прогнулась в пояснице оттого, как сильно Драко сжимал её ягодицу, не упуская момент, схватил её за шею, притягивая к себе. Кожа к коже. Он мучает. Издевается.       Малфой укусил её плечо, оставив красный след, отчего Гермионе пришлось поднять руку и схватиться за его волосы, сжимая так грубо, насколько возможно. — Потрясающе, — шипит он. — Блять, продолжай, Грейнджер.       Стены каюты — свидетели их стонов. Их хриплого дыхания. Того, как сильно Драко сжимал обеими руками её грудь, толкаясь бёдрами. Опять. Ещё. И снова.       Гермиона хватала ртом воздух, впиваясь ногтями в его плечи, пока его толчки становились всё быстрее. — Поцелуй меня, — прошипела она, всматриваясь в сталь его глаз. — Поцелуй меня, Драко, сейчас же…       Он смотрел на неё голодными глазами. Сложно не заметить этого. Он как дикий пёс, впервые попробовавший кровь: больше не может терпеть.       Малфой, ухмыльнувшись, опустил взгляд на грудь. Его пальцы коснулись соска, сжимая его. Она еле дышала, с трудом успевая набирать воздух в лёгкие. Тяжело. Пытаясь перестать считать мурашки по телу. Они бесконечны.       Она не выдержала этой затянувшейся паузы, притянув его сама. Сама поцеловала. Жадно впиваясь в сухие губы, которые так давно желала.       И это как взрыв. Как самая сильная Бомбарда таранило тело вдоль позвонков. Гермиона оторвалась от его губ, проведя языком по линии челюсти, спустившись к шее, кусая бледную кожу. Драко гортанно простонал, откинув голову назад.       Он наклонился к ней, укусив за сосок. Взгляд расфокусирован. Ей хотелось больше. Сильнее. Она обхватила бёдрами талию, пятками вдавливая его к себе.       Она чувствовала, как всё внутри сворачивается в узел. В грёбаный комок нервов.       Гермиона запоминала каждое его движение. Резкие толчки, хриплые стоны. Впитывала всё и хотела отдать больше. Она отдавала Малфою всю себя и в придачу израненное сердце, которое всё это время рвалось к нему.       Их стоны то хриплые, то едва слышные. Влажные звуки его скольжения в ней. Она закрыла глаза, чувствуя, как накалялось всё тело.       Огонь его ледяных глаз раздирал даже под прикрытыми веками. Драко тянулся к ней, целуя обрывисто. Кусал. Они тонули, погружаясь на дно. На дно собственных чувств.       Гермиона обняла его за шею, прогибаясь в пояснице. Хотелось закусить губу от скотского напряжения мышц. Она царапала его лопатки и торс. Гермиона раскрыла глаза. Достаточно открыть рот, чтобы вновь почувствовать его язык у себя. Драко ускорился, перенеся вес тела на предплечья.       Он впивался пальцами в её бедро, помогая себе, толкая Грейнджер на себя.       Его сорвало, переломило пополам. Полностью перевернуло.       И в тот самый момент, когда оргазм накрыл их обоих с головой, Малфой хрипло произнёс: — Ты — чёртово цунами, — он упал на кровать рядом с ней, тяжело дыша. — Ты потрясаешь.       Гермиона пролежала несколько минут, чувствуя, как успокаивается ритм собственного сердца. Она приподнялась на локтях, осматривая пол каюты, на котором была разбросана одежда и валялись чертежи. — М? — Драко вопросительно поднял бровь, когда Гермиона перегнулась через него, потянувшись к своим брюкам.       Она достала из кармана пачку сигарет, едко усмехнувшись, увидев в глазах Драко промелькнувшее разочарование. Она оставила едва заметный поцелуй на губах. Достав сигарету, Гермиона откинулась на изголовье кровати, натянув одеяло на себя и медленно прикурила.       Драко улыбнулся, запустив руку в её волосы.       Укушенная губа неприятно пульсировала, но Гермиона проигнорировала слабую боль. Они лежали молча, всматриваясь в кольца дыма, выдыхаемого ею. Гермиона медленно выводила пальцем контур татуировки феникса на плече Драко.       В груди почему-то неприятно тянуло. Гермиона на подсознании ощущала, как загорается красная лампочка. Как предчувствие. Как лампочка, оповещающая о катастрофе. Она похоронила эти мысли в голове. — Я пойду, — сказала она, потушив сигарету о блюдце на прикроватной тумбе.       Они не разговаривали, пока она одевалась, но Гермиона спиной чувствовала его взгляд на себе. — Грейнджер, — она обернулась, — если мы не вернёмся… — Вернёмся, — Гермиона грубо его оборвала, выйдя из каюты, громко хлопнув дверью.       Ей не нравились его слова. Хоть она и понимала, что это правильно. Гермиона поднялась на палубу, встретившись взглядом с Тео. — Остался один день, — сухо сказал он, будто прочитав вопрос в голове Гермионы.       Удавка на шее намертво сомкнулась. Осталось только палачу дёрнуть за рычаг, выбивая из-под ног опору.