На краю тьмы

      В детстве Тинки, домовой эльф, называла их «маленечками» — крошечными привидениями. Они шныряли по поместью, как хохочущие фантомы, прячась в тумбочках, чтобы подслушать чужие разговоры, или крадясь на кухню, чтобы стащить последние в этом сезоне персики.       Блейза и Пэнси привезли в поместье Малфоев, когда им было девять. Карла Забини, мать Блейза, после странной смерти мужа приняла приглашение от Нарциссы погостить летом у них. Но даже в свои девять лет Драко заметил, что Карла не выглядела слишком расстроенной или подавленной из-за смерти мужа. А Пэнси же оказалась в поместье из-за назревавшего сотрудничества отца и Люциуса.       Блейз был невысокий и коренастый, с его лица не сходила застенчивая улыбка. А вот Пэнси была совсем другой и знала это. На одном из балов, которые по обыкновению устраивала Нарцисса, они, спрятавшись в кухонном буфете, чтобы подслушать, о чём сплетничают взрослые, услышали разговор каких-то женщин в слишком блестящих платьях. — Маленькая уродина! Бледная и кислая, как стакан свернувшегося молока. Дети не должны так выглядеть. — А какая она тощая! — поддакнула другая.       Скорчившийся рядом с Пэнси Блейз прошептал: — Почему ты не ешь? Мне вот нравится любая еда. — Конечно, ты ешь всё подряд! — фыркнула она.       Они вновь прижали уши к щели между дверцами шкафа. Через мгновение Драко добавил: — Я не считаю тебя уродиной. — Я тоже, — согласился Блейз — Тс-с-с! — шикнула на него Пэнси.       Но тут же улыбнулась, скрыв лицо в тени.       Когда они уехали Драко не мог найти себе место: прятки в шкафах не казались ему такими интересными. Прогулки по саду с матерью и Тинки были скучными. — А можно Пэнси и Блейз будут приезжать к нам каждое лето и Рождество? — спросил он как-то раз у матери. — Конечно можно, — погладив его по голове, сказала Нарцисса. — Если они сами захотят.       После этого они встречались намного чаще, а с поступлением в Хогвартс так вообще не отходили друг от друга ни на шаг. Летом они изнывали от долгих часов занятий в душных кабинетах. В самом пекле укрывались в саду, охотясь за птичьими гнездами или купаясь в маленьком мутноватом ручье. Или часами валялись на лугу, наблюдая, как солнце клонится к закату, обсуждая, где они построят свой огромный дом, где будут жить вместе, и споря, будут у них два этажа или три.       Зимой Нарцисса и Люциус предпочитали уезжать в поместье во Францию. А вот Драко всегда оставался в Малфой Мэноре, дожидаясь приезда Пэнси и Блейза. Они сидели у камина, попивая чай, который Тинки делала по специальному рецепту, и обсуждали всё на свете, засиживаясь иногда до самого утра. — Летом нужно будет обязательно пойти на луг и проверить цветы, которые я посадила, — сказала Пэнси, закрыв ветхий фолиант, который взяла из библиотеки Мэнора. — Мне иногда кажется, что ты вступила в общество пожилых деятелей, — съязвил Блейз. — А ведь тебе только шестнадцать. — В следующий раз я попрошу Тинки подсыпать тебе в чай яд, — фыркнула она, закатив глаза.       Драко зашёл в гостиную, устало плюхнувшись в кресло, поджав ноги к груди. — Тогда летом мы будем оплакивать твою смерть, — театрально вздохнув, добавил Драко. — Я думал ты за меня, — обиженно начал Блейз, — тоже мне друг называется.       Но следующим летом они не встретились.       Утро прошло незаметно: завтрак, быстрая тренировка. Драко ждал, что в камине его комнаты появится зелёное пламя, и оттуда, как обычно, с шумом и очередной ссорой выйдут Блейз и Пэнси. Но их не было. Драко даже думал, что они забыли адрес поместья, но появившийся в его комнате отец заставил его напрячься ещё больше. — Сегодня мы уезжаем в Гарвард-Скилл, — сказал Люциус.       Драко закатил глаза, он так часто слышал это название, что ему становилось уже плохо от одного только упоминания города, в котором Люциус развернул очередной бизнес. Они появились в доме Филда Якобса, и после этого Драко вернулся в Мэнор только в конце лета.       Когда его начали учить под парусом, Драко впервые осознал, что Тео Нотт, его однокурсник, хороший знаток мореплавания и не такой уж мерзкий, каким казался в Хогвартсе. Хотя потому Драко понял, что в нём просто играла ревность из-за того, что Пэнси постоянно рассказывала, какой Тео на самом деле хороший и приятный человек, а позже и Блейз начал говорить то же самое, будто они оба записали текст на пластинку в своей голове.       Когда они с Тео вернулись после их первого дела по перевозке товара до Аквамарина, первая гавань встретила их обычным шумом нескончамого потока людей. — Зайдём в бар? — предложил Тео, указав рукой на первое заведение в гавани. — Отличная идея.       Они сели у единственного свободного столика, заказав себе по стакану огневиски. Драко чувствовал усталость после долгого плавания, но сорок тысяч галлеонов, полученных за это дело, значительно улучшали ситуацию.       Внезапно раздался громкий грохот, когда чьё-то тело врезалось в стекло грязного окна. Драко с ужасом увидел, что это был один из их с Тео экипажа. Он оставил красный мазок на стекле, когда сползал вниз. Дверь бара распахнулась, и в нём появился желтобородый мужчина с диким лицом. Драко резко поднялся, схватив Тео за руку. — Они были в Аквамарине, когда мы забирали товар, — быстро сказал он. Тео не понадобилось ещё объяснять, он, кивнув, пошёл следом за Драко, смешавшись в толпе спешивших на выход посетителей.       Драко достал из кармана палочку, приготовившись к бою, потому что, судя по тому, как мужчина крикнул что-то на другом языке, он явно был не один. И оказался прав, в следующую секунду на них посыпались вспышки заклинаний.       Они разгромили половину бара, когда выбрались на улицу, где Драко увидел людей с их экипажа. Они отбивались от нападавших и находились в явном меньшинстве.       Драко почувствовал резкий удар головой о каменную стену, он увидел, как блеснуло лезвие клинка в руке нападавшего. Он отвернулся, в ужасе зажмурив глаза, и в этот момент мельком увидел Блейза, отползающего от крупного мужчины. Драко взмахнул палочкой. Раздался ещё один громоподобный звук, а затем… ничего.       Оставшихся нападающих разрезало на две части. Его голова, правое плечо и рука лежали на земле, бледная ладонь всё ещё сжимала нож. Остальная часть мгновение качалась в воздухе, тёмная струйка дыма рассеивалась в воздухе рядом с раной, идущей вдоль его разорванного туловища. Затем его останки упали.       Он кинулся к Блейзу, тело которого била мелкая дрожь. — Какого хера ты тут делаешь? — рявкнул Драко, подбегая к нему. — Тинки очень разговорчивая, — отшутился он, — особенно когда не видела нас с Пэнси почти всё лето. — Пэнси тоже тут? — Нет, — фыркнул он. — И её здесь быть не должно.       Он отогнал эти воспоминания. Драко стоял на палубе, наблюдая за тем, как развиваются волосы Гермионы, и не мог не думать о том, что приближается буря. — Почему ты не можешь просто восстановить её силы? — спросил он у Пэнси, пока Блейз был с Гермионой на палубе. — Потому что, Драко, магию нельзя восполнить, как, например, кровь при помощи зелий, — она устало вздохнула, потерев красные глаза. — Твоя магия находится будто в сосуде, и когда он пустеет, то волшебник будто теряет часть своей души. — Можно как-то ускорить процесс восстановления? — спросил Драко. — Если бы ей самой получилось быстро восстановиться, — Пэнси говорила сдержанно, хотя Драко заметил, как она начала раздражаться. — В неё попало много тёмной магии, с которой и будет бороться её организм. Если она переживёт эту ночь. Я не уверена, но, мне кажется, она на какой-то момент не сможет пользоваться магией.       Драко стоял на палубе, скрестив руки на груди. Его брови были нахмурены, а глаза полны беспокойства. Он чувствовал себя так, будто собирался сразиться против непобедимого войска.       Он дёрнул плечами, пытаясь избавиться от этой дурацкой тревоги, но это не помогло. Воспоминания невольно отправили его на несколько лет назад, когда он точно так же стоял, первый раз возвращаясь из Треугольника. Но тогда с ними не было Гермионы.       Он чувствовал себя таким бесполезным на фоне её смелости. Он знал, что она рискует своей жизнью, чтобы спасти их, но не мог ничего с собой поделать.       Драко снова посмотрел на Гермиону, стоявшую к нему спиной. Она стояла, опираясь на перила, медленно выдыхая сигаретный дым, её кожа светилась, и он почувствовал, как его сердце сжалось. Если бы он не знал, через что ей придётся пройти потом, то посчитал бы, что повстречал святую, в которую никогда-никогда не верил. Он знал, что она была его спасением.       Драко встал рядом у порочней, едва касаясь своим плечом её. Он почувствовал, как Гермиона коснулась его ладони костяшками пальцев. Драко взял её за руку, его ладонь прижалась к её. Медленно-медленно они позволили их пальцам переплестись. Долгое время они стояли, просто стояли, держась за руки и глядя на ночное звёздное небо. И он понял, что всё бы отдал, чтобы превратить этот момент в вечность — Мы живы, — наконец, сказал Драко. — Похоже, ты молился правильным святым, — ответила Гермиона, прерывисто вздохнув. — Или положился на верного человека.       Гермиона пожала плечами. — Кто выбирает наши пути? — Драко молчал, и Гермиона не сдержала улыбки. — Что, никаких насмешек над святыми? Никаких остроумных реплик? — Нет, — усмехнувшись, ответил Драко.       Они застыли, глядя на волны. Молчание затянулось. Драко сдержал вздох разочарования, когда Гермиона убрала руку, потянувшись в карман. — Слушай, — она вложила в его ладонь медальон, — если я не справлюсь, если вдруг не переживу.       Глаза Драко помрачнели, как небо перед ливнем. — И не смей даже думать, что ты можешь не выдержать, — Драко передёрнуло от её слов. — Если вдруг что-то пойдёт не по плану, — повторила Гермиона, сжав его руку, — уничтожь медальон, никогда и никто больше не должен им завладеть.       Ещё совсем недавно Драко бы и не обратил внимания на её тон, но теперь он был больше чем уверен — что-то произойдёт. Гермиона придумала новый план, только он ещё не понимал, к чему этот план относится. — Что ты задумала? — спросил Драко, заглянув в её глаза. — Что должно произойти? — Я не знаю, Драко, — честно ответила она. — Но мне кажется, что в городе нас будет ждать что-то не самое приятное.       Драко покачал головой, спрятав медальон в карман. Он посмотрел на то, как меняется и дышит море — каждая волна словно вдох. Вдали виднелся горизонт — едва заметная разница между чёрным небом и ещё более чёрным морем.       Он снова посмотрел на Гермиону: горящие глаза свирепо смотрели на неё, губы сжаты в тонкую линию. С таким лицом он шёл в бой. Драко дотронулся кончиками пальцев до палочки. — Скоро ты станешь богатой. Что будешь делать, когда не останется больше крови, которую нужно будет пролить, и возмездия, которое нужно совершить? — Подобные вещи никогда не заканчиваются, — сухо ответила Гермиона. — Больше денег, больше хаоса, больше Долгов, которые нужно вернуть, — перечислял он. — Неужели ты никогда не мечтала о чём-то другом?       Гермиона ничего не ответила. Что выжгло всю надежду в её сердце? Возможно, Драко никогда об этом не узнает. Она развернулась, чтобы уйти, но Драко быстро схватил её за предплечье. — Ты ждёшь, что Долохов нападёт на нас, — подытожил он, встретившись с ней взглядом. — Почему ты не сказала, что это он во всём замешан? — Ты залез ко мне в голову?! — возмутилась Гермиона, резко отдернув руку. — Ты хочешь, чтобы он убил тебя? — взбесился Драко. — И когда ты собиралась сказать нам об этом? — Никогда, — заявила она, вскинув подбородок, с вызовом посмотрев ему в глаза.       Ярость в груди разгорелась в считанные секунды. Ему захотелось наложить на неё Обливиэйт, чтобы она забыла про эту идиотскую затею. Драко подошёл к ней, схватив за плечи. — Грейнджер, ты не можешь просто взять и умереть, оставив нас, — он тяжело сглотнул. — Ты не можешь оставить меня.       Гермиона усмехнулась. Она положила руку ему на щёку, и Драко стало не по себе от того, какой холодной она была. Это был непривычный холод, который постоянно исходил от её рук, это был болезненный, почти смертельный холод. — Я всегда буду выбирать тебя, — тихо ответила Гермиона. — Но если Долохов действительно будет там, то я не вижу другого выхода.       Драко хотел что-то ответить, но слова застряли в горле, когда Гермиона пошатнулась, упав на него. Он мгновенно подхватил её руки, побежав в трюм. — Пэнси! — крикнул Драко, проходя по коридору. — Пэнси, быстрее!       Гермиона на его руках была без сознания, но её тело всё равно била крупная дрожь. Драко занёс её в хирургическую палату, уложив на стол. Пэнси наложила на неё несколько диагностик. — Её тело полностью приняло тёмную магию, — сказала она после нескольких минут молчания. — А если я, — заикаясь начал Драко, — если совместить мою магию с её, чтобы передать часть тёмной магии мне.       Он видел, как в зелёных глазах Пэнси мелькало сомнение, смешанное с надеждой. Она нахмурилась, смотря на него нечитаемым взглядом. — Да, так можно сделать, — кивнула Пэнси, — но я никогда раньше не использовала это заклинание. — Плевать, — рявкнул Драко, сев рядом со столом. — Что мне нужно сделать? — Возьми её за руку, — приказала она, — и покажи левое предплечье.       Драко переплёл их с Гермионой пальцы. Он вытянул левую руку, почувствовав зуд, когда Пэнси взмахнула палочкой. На предплечье, словно бушующее море, вырисовывались жёлтые волны, меняющие завет в тёмно-красный. — Твой отпечаток намного темнее её, — сказала Пэнси, — но тем лучше, это вам поможет лучше перенести тёмную магию.       Драко кивнул, не особо вникая в слова Пэнси. Он чувствовал, как его сердце сжималось от появившейся в груди надежды. — Инитио, — произнесла Пэнси, выведя в воздухе не знакомую для Драко руну.       Над телом Гермионы появилось тёмно-бордовое свечение, а над Драко тёмно-жёлтое. Он почувствовал резкую боль в глазах, стараясь сдерживать себя, чтобы не закрыть их. — Теперь ты будешь чувствовать примерно половину всего, что Гермиона, — объяснила Пэнси, — и ваша магия… она будет после этого дополнять друг друга. — Хорошо, — не задумываясь, ответил Драко. — Ты уверен? — спросила Пэнси. — Как ни в чём другом, — с трудом ответил Драко. Все его тело будто наливалось свинцом, и каждый вздох становился всё тяжелее и тяжелее.       Нестерпимая боль началась после рассвета. Через час Драко уже казалось, что его кости пытаются вырваться из суставов. Его чувства были достаточно обострены, и он мог почувствовать запах крови Гермионы, оставшийся на столе, перебивавший запах химикатов, которыми они с Пэнси пользовались.       Гермиона несколько раз возвращалась в сознание, но тут же его теряла. Они пытались держаться за руки, но боль была слишком сильная. Когда их кожа соприкоснулась, Драко казалось, что плоть саднит. Всё выглядело неправильным. Всё чувствовалось неправильным. В горле свербело. Собственная кожа казалась врагом.       Когда начались судороги, Гермиона умоляла Драко отказаться от этой идеи и уйти. — Я не хочу, чтобы ты был здесь, — сказала она, пытаясь перевернуться на бок.       Он смахнул влажные пряди с её лба. — Всё в порядке. — Плохо, — сказала она, но оба знали, что будет ещё хуже.       Такая концентрация тёмной магии была смертельно опасна, каким бы светлым и сильным не был магический отпечаток. Когда монстр выходит на свет, он всегда оставляет часть тьмы после себя. Так же было и с магией.       Гермиона откинулась на спину, и их тела взбунтовались. Одежда стала как битое стекло. — Когда приду в себя, — с трудом выговорила Гермиона, — я задушу тебя.       Драко попытался растянуть губы в улыбке, но они были больше похожи на мучительный оскал. — В своих объятьях? — парировал Драко. — Нет, в своих мечтах, — сказала Гермиона, снова отключившись.