***
Ей всегда казалось, что свобода — это бескрайнее голубое небо с лёгкими перистыми облаками. Она думала: если ты можешь подняться ввысь и полететь куда угодно, если тебя не ограничивают ни наглухо запертые оконные рамы, ни заклинания-замки, ни чужая воля, ты по-настоящему свободен… Она завидовала птицам и тому, как они лавируют между воздушными ямами, завидовала облакам, солнцу, звёздам, всему, что было не подвластно силе притяжения. А потом оказалось, что свобода — это две ступни без тонких, с нить толщиной, серебряных браслетов на щиколотках. Она потратила не менее часа, чтобы сесть и спустить ноги с больничной койки. Теперь она сидела и смотрела, как косой солнечный квадрат от ближайшего окна ползёт по дощатому полу в её сторону. Не то чтобы она часто представляла новую жизнь. Она не любила этого делать: от пустых несбыточных мечт всегда оставалось горькое послевкусие. Но кто бы мог подумать, что у неё получится вырваться? У неё получилось. У Сириуса получилось. Она жива, она в Хогварсте. Каждое действие вызывало яркие вспышки эмоций и ощущений, и не только из-за боли, которая продолжала преследовать каждый вдох, не то что случайное неловкое движение. Первый раз открыть глаза после того безумного полёта (и начать задыхаться, потому что это было глубокой ночью и на миг ей показалось, что она в одном из подвалов Лестрейндж-мэнора). Первый раз поговорить с кем-то (и беспомощно расплакаться после вопроса о самочувствии, потому что мадам Помфри слишком, слишком, слишком добра к ней). Первый раз сделать глоток воды (и перебороть желание зарыдать по-настоящему, потому что у этой воды был хрустальный вкус свободы). Не прошло и двое суток, как она здесь. Столько, оказывается, ей нужно, чтобы начать дёргаться от осознания того, что она не должна тут быть. Когда-то она мечтала оказаться в Хогвартсе: и в детстве, и весь последний год после подробных рассказов Сириуса. Но сейчас ей хотелось сделать всё, чтобы убраться отсюда подальше, и вовсе не потому, что к ней здесь плохо относились. Как бы ни была добра и любезна целительница и как бы та ни старалась сделать все условия её лечения щадящими и комфортными, она всё равно чувствовала себя незваной гостьей. Дочь одного из первых последователей Тёмного Лорда, её лицо и имя не раз мелькало в газетах (отец щедро тратил галеоны на публичное освещение вечеринок в Лестрейндж-мэноре) — конечно же, все эти добрые люди, которые работают с Альбусом Дамблдором, знают, кто она такая. Но знают ли они, какую опасность она принесла вместе с собой? Стены помещения, которое она про себя назвала школьным госпиталем, были толстыми, но она слышала звон голосов школьников, доносящийся из окон. Это июнь, дети сдают экзамены, разбираются с долгами и контрольными работами, планируют своё лето, ссорятся и мирятся. Они щебечут, как птицы, не подозревая, как они на самом деле счастливы. Они слишком простые, слишком беспечные, слишком непохожие на неё — она была такой же совсем недавно, пока ей окончательно не сломали жизнь. Ей хотелось попросить у милой целительницы с мягкими руками примотать к её голове две подушки, чтобы плотно-плотно заглушить все эти звуки, напоминающие ей о том, что у неё никогда не было шанса стать похожей на других. А сколько из этих студентов пострадают, когда братья ворвутся в этот замок и начнут искать её? Ей нельзя здесь быть. У неё теперь нигде нет места. У неё нет больше дома. У неё нет больше семьи. У неё нет вообще ничего своего… Кроме, пожалуй, ненавистного подвенечного платья, которое притащила сюда школьная домовиха. Она хвасталась тем, как хорошо получилось сделать его чистым, и платье и правда было белее снега, пахло морозной свежестью, несмотря на июньскую жару за окном. Ни одна сверкающая бусина не потерялась, ни одна серебристая нить не померкла. Как новенькое. Смотреть на него было больно. У неё ничего не было, ничего не осталось из дома, из прошлой жизни, ни единой вещи, которая напоминала бы ей о том, кто она есть на самом деле, но это платье… Мама затягивает корсет ещё туже, спицы врезаются в рёбра. Мама улыбается ей через отражение в зеркале. Мама смотрит, не двигаясь, как Родольфус пускает в её сторону одно «Круцио» за другим. — Вы уверены, миссис? — пропищала домовиха. — Ронки даже на картинках такое не видела! Такое красивое… Такое дорогое… — Да, я уверена, — стеклянным голосом ответила она, не поднимая взгляд. — Пожалуйста, сожги его и не называй меня «миссис». В Лестрейндж-мэноре домовые эльфы тут же бы стали лебезить, рассыпаться в извинениях, смешанных с подобострастными комплиментами. Услышав, что они ошиблись и неверно исполнили волю своего хозяина, даже если прямой просьбы не следовало, они бы стали рыдать и по стенке ходить, лишь бы заслужить прощение. Эта эльфийка лишь равнодушно моргнула и спокойно поинтересовалась: — Как Ронки может называть вас? — Ка… — она осеклась. Нет. Она больше не будет прежней. — Сандра, пожалуйста. Просто Сандра. У неё не осталось даже имени. Она ничего не увезла с собой. Даже рубашка на ней — больничная. У неё нет палочки… Но Сириус называл её Сандрой с самого детства. Это ей очень нравилось. — Может быть, Ронки заберёт его к себе? — с напором спросила эльфийка. — Она спрячет его у себя под лавкой и никто не узнает, что оно у Ронки. Маленькой Диди так понравится это платье… Оно же совсем как у королевы… Сандра почувствовала, как руки холодеют. Сквозь сильную боль она взялась за края кровати и наклонилась вперёд, поближе к Ронки. Светлые волосы упали вперёд; у неё сейчас совсем не было сил, чтобы хоть как-то беспокоиться о своей причёске, а ведь раньше ходить с запутанными волосами было для неё немыслимо. Её взгляд был холоден. — Ронки, за мной охотятся плохие люди. Они найдут мои следы с часа на час, а если это платье останется у тебя, то найдут уже через минуту. На нём мои следы, понимаешь? А эти люди очень плохие, Ронки. Они служат… — она сглотнула слюну. В её доме лишь отец и братья могли называть Волан-де-Морта по имени; однажды Сандра тоже сделала это, не подумав, и получила жестокое наказание за неслыханную дерзость. Она и сейчас ждала, что прилетит, ничего с собой не могла поделать. — Ты-знаешь-кому. Ты хочешь, чтобы на Хогвартс напали, потому что ты не сожгла дурацкое платье? — Ронки не знала, — нижняя губа Ронки задрожала, а огромные жёлтые глаза наполнились слезами. Она не боялась гнева волшебницы, к которой её приставили, но боялась за школу, которой служила. Это было трогательно. На платье она смотрела уже не с такой любовью. — Ронки будет защищать Хогвартс. — Защищай, пожалуйста, — попросила Сандра, прикрыв глаза. Двери этого госпиталя — или где её разместили? — открылась, впустив смех каких-то студенток из коридора. От этого смеха было больно. — И доложи мне, когда сожжёшь платье. Ронки не ответила, только подхватила платье, тихо щёлкнула пальцами и исчезла. По её взгляду Сандра поняла: не доложит. Потому что не обязана. Она смотрела на пол, прислушиваясь к шагам. Это не шаги братьев или кого-то из их шестёрок, можно расслабиться. Сандра подняла голову, когда вошедший слегка постучал по столбику ширмы, и шёпотом разрешила войти. Это был человек, которого она сразу узнала, хотя только слышала о нём из рассказов и несколько раз видела колдографии с ним в газетах. — Вы чем-то удивлены, — приветливо сказал профессор Дамблдор, доброжелательно оглядывая её. Спокойный, уверенный в себе, сильный. Родольфуса можно при желании описать так же, и её отца тоже. Но Дамблдор совсем другой. Ему Сандра верила. — Вы очень хорошо заботитесь о домовых эльфах, директор, — ответила она. — Охотнее исполнять свою работу, если получаешь награду в виде заботы и добросердечности, — легко произнёс директор. Он сел на стул для посетителей рядом с её койкой после её молчаливого разрешения. — Мне всегда нравились эти замечательные создания… В молодости я даже учил их язык. Вы знали, что у них есть свой язык? Он почти позабыт, ведь они вынуждены говорить на одном языке с людьми, которым служат… Солнце коснулось края светло-серой мантии директора. — Сэр, прошу вас, простите меня, — неожиданно быстро заговорила Сандра. Её сердце тонуло в отчаянии и стыде. — Вы обрекли замок на огромную опасность из-за того, что я здесь. Я не знала, что Сириус повезёт меня сюда, я не просила его. Я… — она попробовала привстать, и живот тут же отозвался сильной болью. Сандре показалось, что сквозь её тело прошла стальная труба, прошив насквозь органы, нутро, сломав кости. Её всю перекосило, и ей стоило трудов не застонать. Она лишь прохрипела: — Я бы ушла прямо сейчас, чтобы не доставлять проблем… — Прошу, не думайте об этом, — мягко попросил директор, глядя на неё с внимательной заботой. — И не вставайте с постели, пока вам не станет лучше. Вы можете оставаться здесь так долго, сколько вам потребуется, я ручаюсь за вашу безопасность. В Хогвартсе любой, кому нужна помощь, всегда её получает. Он провёл палочкой, нарисовав в воздухе лёгкую вязь рун, и тут же по телу Сандры пронеслось облегчение. Боль почти утихла. Как он это сделал? — Возможно, вы не понимаете, сэр, — её пальцы задрожали. Боль ушла, не было больше необходимости напрягаться и бороться с ней, и Сандра чувствовала себя очень слабой. — Мои братья готовы сражаться, чтобы отомстить мне. Вы не знаете, на что они способны. Они — Пожиратели смерти, а мой отец учился с самим… — Я учил и Тома Реддла, и вашего отца, и ваших братьев, — осторожно перебил её директор и со вздохом поправил очки-половинки. — И я бесконечно надеялся, что они вырастут достойными волшебниками… К сожалению, как бы много мы ни вкладывали своих сил и стремлений в подопечных, выбор они делают сами. А мы можем лишь с этим смириться… Мне приходилось сталкиваться с Пожирателями смерти и с Томом Реддлом тоже, уж поверьте мне. Меня этим не запугаешь, — он легко махнул рукой в воздухе. Теперь он смотрел ей в глаза, а Сандра боялась дышать. Её жизнь была в руках директора Хогвартса, и она это понимала очень отчётливо. — Я очень прошу вас не думать об этом. Вы не причиняете мне ровным счётом никаких неудобств. Сейчас ваша главная задача — восстановить свои силы и выздороветь. Пожалуй, это единственное, что я смогу от вас потребовать. — Но, сэр… — она еле подавила судорожный комок в горле. — Если они приедут сюда… Взгляд Дамблдора стал твёрже. — Мы сможем дать им отпор. Поверьте, я и команда защитников Хогвартса куда сильнее, чем наши дорогие шестикурсники, — на этих словах его губы тронула ухмылка. — Пока я здесь, никто не посмеет даже подумать атаковать замок. Не бойтесь, Кассандра. — Можете, пожалуйста, называть меня Сандрой? — вырвалось у неё. Дамблдор сверкнул ярко-голубыми глазами, и она невольно поджала губы. Вдруг она сказала это более резко, чем было нужно? — Если вам не трудно… Директор лишь лучисто улыбнулся. — Мне вовсе не трудно, — он поднялся со своего места. — Я очень рад, что вы здесь. Я мечтал познакомиться с вами. Жаль, что вы в Хогвартсе не учились, ваше имя пропало из книги записи учеников в самый последний момент… — Я хотела учиться в Хогвартсе. Он сделал пару шагов и вновь посмотрел на неё. Его взгляд был полон сочувствия и внимания. Сандра видела его всего несколько минут, но ощущала, как её пронизывает глубокая и искренняя благодарность. Несмотря на невыносимую боль, ей хотелось подняться с кровати и сделать что-то, чтобы выразить то, что она чувствует… Наверное, он это понял по её взгляду, поэтому улыбнулся чуть теплее. — Отдыхайте, пожалуйста, — тихо сказал он. — Мадам Помфри у себя, но если вам понадобится помощь, то тут же позовите и она вас услышит. Не стесняйтесь просить о помощи. В вашем положении полезно научиться полагаться на других людей. И не забывайте: вы здесь в полной безопасности. — Спасибо, директор, — пролепетала Сандра. — Большое спасибо. Уже почти задвинув обратно ширму, директор вдруг спохватился: — Кстати, к вам посетитель. Пригласить его или вы утомились?***
Они долго сидели молча, и солнце уже коснулось противоположной стены. Маленькие пылинки в воздухе постепенно розовели, а краски за окном становились гуще. Разом голоса стихли и сосредоточились в одной далёкой точке замка… Дышать от этого стало не легче. «Это Сириус, это Сириус», — раз за разом говорила себе Сандра, но это вовсе не помогало ей поднять взгляд на Сириуса. Глубокое, сильное, необузданное чувство накатило на неё волной, и Сандра изо всех сил старалась не захлебнуться. Она смотрела себе под ноги, видела только краем глаза его тёмные школьные брюки. Сириус спас ей жизнь, боролся с Пожирателями смерти, а потом вернулся учить трансфигурацию. Сириус её не торопил. Он ждал её и почти не шевелился, не вздыхал, не ёрзал. Просто сидел рядом на койке. И перед ним было не страшно, не было неудобно, не было стыдно. Она чувствовала только вину за то, на что его обрекла. Как будто чем больше минут отмеряют громко тикающие часы на столике мадам Помфри у входа, тем больше стервятников и воронов слетаются над его головой. И братья, и отец, и все их пособники уже нацелили на его затылок волшебные палочки, и вот-вот зазвенят стёкла, затрясётся пол, всё полетит кубарем, и Сириус, этот милый Сириус, тоже исчезнет, как будто его и не было… — Ну как ты здесь? — спросил он хрипло. Сандра не сразу смогла ответить. Она с трудом заставила себя поднять голову, и его синие глаза казались ей ненастоящими, как будто увиденными во сне. Может, ей показалось? Может, это сон? Может, нет его рядом?.. — Все очень добры ко мне, — едва проговорила она. — Я… Свободна, но не знаю, что мне делать, — горло сдавил сильный ком. Она уже не под действием заклинания (мадам Помфри повторяла это с завидной частотой и ангельским терпением), но ей всё равно казалось, что её сковывают и мешают говорить. Удивительно, что голос ещё проводит звук. — Я не могу тут оставаться. Это небезопасно… Все эти ученики… — Это самое безопасное место в стране, — спокойно и небрежно сказал Сириус. — Даже на Министерство совершают налёты, а школу так никто и не тронул. И не тронут. И тебя отсюда никто не выгоняет. — Ты не понимаешь, — Сандра слегка мотнула головой и тут же пожалела об этом. Внутри черепа как будто перекатывались тяжёлые чугунные шары. — Они вернутся за мной. — Хотели бы — вернулись бы. Сандра, поверь мне, — он понизил голос до доверчивого шёпота, и это было так проникновенно, что ей удалось вырваться из непрекращающихся мыслей о том, какой ужас она здесь учинила. — Тебе ничего не грозит. Они не придут. — Они меня ищут, — исступлённо забормотала она. — Они меня найдут. — Пускай ищут, — ровно сказал он. — Они придут сюда. — Пускай приходят. — Что я наделала… — Главное, что освободилась. — У меня совершенно ничего нет. Я… — она судорожно вздохнула. Заклинание Дамблдора быстро проходило, боль возвращалась. — Кто я теперь? — Ты можешь стать той, кем всегда хотела быть, а не той, кем они хотели видеть тебя. Поверь, ничего лучше этого чувства не может быть. Не понимаю, почему ты вообще загоняешься… — Сириус, — она выдохнула с плохо скрываемым раздражением. — Я очень тебе благодарна за всё, что ты сделал. Но ты ничего не понимаешь. Будь ты на моём месте… Если бы у тебя не было ничего… Разве бы ты не чувствовал отчаяния? Его синие глаза сверкнули по-особенному, а расслабленная полуулыбка выпрямилась в жёсткую линию. — Я даже не знаю, выжил бы я, если бы был на твоём месте. Ты гораздо сильнее меня. Сандра, послушай. Худшее уже позади. Ты выжила. И ты освободилась. Ты назад не вернёшься. Никто этого не позволит, ни я, ни Дамблдор, ни даже Филч, Мерлин бы его побрал. Не спрашивай, кто такой Филч, — добавил он, когда Сандра приподняла бровь. — Твоя жизнь принадлежит тебе. Ты можешь стать теперь кем угодно, можешь делать что угодно. Можешь полететь в любую точку земного шара и ни перед кем не отчитываться… Она молчала несколько минут. Ободряющие слова Сириуса только усиливали её ощущение жалкости, неуместности, ненужности, только подчёркивали её слабость и зависимость от тех, кто о ней заботится. Она скрывала, что, несмотря на своё стремление уехать отсюда, она боится, катастрофически боится, что останется одна. Как она будет жить? У неё нет ничего… У неё даже… — У меня даже денег нет, чтобы купить себе что-то вместо этого! — нервно произнесла она, сжимая пальцами подол длинной больничной рубашки. — О, вот в чём проблема, — спокойно произнёс Сириус, приподняв брови. — Сказала бы сразу. Ну ничего. Можешь доверить все эти хлопоты мужу. — Не смешно, Сириус! — отозвалась она слишком быстро и нервно, но её губы всё равно дрогнули от беззвучного смешка. Сириус фыркнул. — Ты улыбнулась. Я ви-идел! Кстати, по этому поводу… — он похлопал по карманам и вытащил свёрнутое свидетельство о заключении брака из церкви и протянул Сандре. Красиво оформленное свидетельство с позолотой по краям и фигурными печатями было свёрнуто так небрежно, как это мог сделать только Сириус. В этом было так много его непосредственной дерзости, что можно было забыть, какая тяжёлая история стоит позади. — Мне прислали утром. Прямо в Большом зале во время завтрака. Теперь вся школа знает, что я женат. Сандра сохраняла спокойный и чуть небрежный вид, хотя её взгляд был прикован к чёрным готическим буквам: «Кассандра Серена Лестрейндж». Это больше не её имя, ни в какой степени. Это больше не о ней… Но о ком же, если не о ней? — О, все Великие, — легко вздохнула она, притворяясь, что её не пробивает сильнее, чем от приступов невыносимой боли. «Жена: Кассандра Серена Лестрейндж». — Что же будут делать твои любовницы с незаконнорождёнными детишками? — Обливаться слезами, — раздражённо бросил Сириус. Он глядел на неё глубоким и внимательным взглядом, пытаясь считать в ней проблески каких-то эмоций. Он мял губы, подбирая слова. Это даже в какой-то степени забавляло. Она не заметила, как легко перестала его бояться. — Слушай, Сандра… — наконец смятённо начал он. — У нас просто не было другого выхода. Мы не могли не вступить в брак. Твой отец запустил обратное проклятие, и чары семейного договора тоже действовали, нам надо было решать здесь и сейчас. Джеймс применил «Конфундус», чтобы тот дядька в маггловской мантии провёл церемонию без разговоров и тут же выдал эту бумажку, и это спасло тебе жизнь — ну, кровь хлестать перестала, по крайней мере, но… — он провёл ладонями по лицу и тут же убрал их. Ему семнадцать, но его движения угловатые и резкие, как у мальчишки. — Я знаю, что это полное дерьмо. Если бы была любая другая возможность избавить тебя от проклятия, мы бы ей воспользовались… Ты ведь этого не хотела… — Перестань, пожалуйста. Ты же сам сказал: я спаслась благодаря нашему браку, — пожала плечами Сандра, хотя слова Сириуса её тронули. — Мне стоит благодарить тебя. — Это неправильно, — неуверенно пробормотал он. — Из одного нежеланного брака в другой… — С тобой как-то поприятнее, — хмыкнула она через силу. — Перестань. Я поднимусь на ноги, и мы расторгнем его, раз ты так хочешь быть вечным одиноким волком. И вообще, почему я не миссис Блэк? Сириус облизнул губы и нервно взлохматил чёлку. Он, наверное, ждал от Сандры другой реакции касательно этого брака и совершенно не понимал, почему она просто улыбается и пытается шутить. — Чтобы изменить твою фамилию, нужно было лететь в Министерство и делать новые документы, а я был занят тем, что ты истекала кровью у меня на руках, — желчно проговорил он. — Уж прости, что не учёл это. В этот момент подошла мадам Помфри и напомнила Сандре об одном из зелий, которое ей нужно принимать в определённые часы. Мадам Помфри хотела сказать, наверное, чтобы Сириус уходил, но потом просто молча дёрнула губами и ушла, задёрнув за собой ширму. Сириус стал невольным свидетелем того, как она обращается со своими негнущимися руками и тянется к колбочке с зельем, сгибает локоть, чтобы выпить его и впервые за это время зло реагирует на Сириуса (нервно шипит в ответ на его предложение помощи). Боль убивала, горячей сталью проносясь по венам. Но Сандра хотела бороться с ней, а не обмякать в чужих руках. — Я всё равно сменю имя, — проговорила она, едва отдышавшись. — И имя, и фамилию… — Поверь, Блэк — не то, что тебе надо, — мрачно произнёс Сириус. — Это ничем не лучше, чем Лестрейндж. — Нет-нет, я не буду ни Блэк, ни Лестрейндж. Я придумаю себе особенное имя… Пока не знаю какое, но я его придумаю… — её глаза стали закрываться сами собой, а голова за считанные секунды стала тяжёлой, как во время болезни. Сандра почувствовала, что сейчас упадёт вперёд, вцепилась в края матраса и попросила то, о чём бы не стала просить, будучи в нормальном состоянии. — Ты не мог бы помочь мне прилечь, пожалуйста? — Я тебя утомил? — фыркнул Сириус, но охотно подскочил с койки. Он поддержал её спину, помогая лечь, и это было очень кстати, потому что мышцы в её теле всё ещё боролись с костями, и каждое неловкое движение приносило сильную боль. — Это всё из-за зелья. Я должна много спать… — она подавила сильный зевок. Сириус укрыл её одеялом. Сандра физически почувствовала, как её придавливает тяжестью, но такой уж беспомощной она себя не ощущала. А если и ощущала, то это было скорее приятно. — Мадам Помфри говорит, что во сне выздоровление проходит быстрее. Он сел на стул рядом. Он был таким красивым в школьной форме… Было так радостно, оказывается, видеть его вживую, не через зеркало, рядом. Сквозь сонную пелену перед глазами она уже не стыдилась так бессовестно разглядывать его. — Но ты и так спала двадцать два часа. — Я посплю ещё. Посплю и стану сильнее. И буду бороться с ними, — слова шли сами по себе, пока разум медленно уплывал по манящим волнам сна. — Они больше никогда не будут иметь надо мной контроль. Я должна научиться бороться… — она прикрыла глаза и с трудом открыла их вновь. — Мне нужно будет купить палочку… — Купим, — быстро пообещал Сириус. — Поедем в Лондон… Она слегка вздрогнула сквозь дремоту, созданную зельем. У губ появился тревожно-горький привкус. — К Грегоровичу нельзя, — беспокойно пробормотала она. — Отец с ним знаком… — Кто это вообще? Я думал про Олливандера. — А это кто? — чуть успокоилась Сандра. — Самый лучший мастер волшебных палочек, — заверил её Сириус. — Ты не у него покупала свою? О-о, значит, твоя новая палочка будет лучше прежней! Она снова стала спокойна. — Да, у меня будет палочка, я уеду в Лондон… Её веки словно склеивались. Перед глазами замелькали образы, которых быть не могло в Больничном крыле. — В Лондон? — голос Сириуса прорвался сюда с трудом. — Да… — прошептала она и в следующий момент уснула. Засыпать, мечтая, было радостнее и приятнее, чем засыпать в страхе.***
Июнь перевалил за середину. Сириус помогал ей ходить туда-сюда по Больничному крылу, которое в целом-то было небольшое, но из-за стреляющих болей в спине и непослушных ног казалось непреодолимой пустыней. Сириус поддерживал её и посмеивался, вспоминая бесконечные балы в доме Лестрейнджей или в других благородных домах: «раз-два-три, раз-два-три, поворот…». Сандра хмурилась: такие воспоминания заставляли её злиться. А Сириус радовался незаметно от неё, потому что видел, что эти эмоции придают ей сил идти дальше. Замок стал тише, придавленный экзаменационной сессией. Сириус был рядом слишком часто, чтобы она поверила в то, что он готовится к экзаменам. — Да мне плевать на учёбу. Успокойся уже, — не выдержал однажды Сириус, и больше Сандра эту тему не поднимала. Прошло больше недели с её прибытия сюда. Никто не проникал в замок — по крайней мере, Сандра ничего об этом не слышала. А те газеты, которые попадали ей в руки, тоже молчали. Легче от этого не было. — Ну и что тогда тебя волнует? — слегка раздражённо поинтересовался Сириус. Они стояли у высокого витражного окна, за которым ветер играл с раскидистыми деревьями, и у Сандры дрожали губы. — Они молчат и бездействуют. Не думала о том, что они могли просто вычеркнуть тебя из своей семьи и забыть? — Ты плохо их знаешь, — сглотнула она. — Они не такие, как твоя семья. Это их тактика — молчать, пока я не потеряю бдительность, а потом ударить посильнее… Я больше так не могу. — Снова заведёшь свою песню про то, что тебе надо убираться из Хогвартса? — Да, — решительно кивнула она, к неожиданности Сириуса. — Как только окрепну окончательно, поеду в Лондон. — О, вот в Лондоне-то ты будешь в достаточной безопасности! — саркастично воскликнул Сириус, хлопнув по бёдрам. — Я нигде не в безопасности. Но я должна стать сильнее, должна начать новую жизнь. — Есть планы, чем будешь заниматься? — Есть пара идей, — уклончиво сказала Сандра. — Главное — стать окончательно независимой… Во всех смыслах этого слова. Они будут искать меня, но вряд ли станут искать внутри города. Там можно потеряться и забыться… Мне будет нужна твоя помощь, чтобы купить палочку и вообще найти деньги на первое время, пока я не найду работу. А вот потом мы разведёмся, я пропаду из твоей жизни и больше не буду тянуть столько твоего внимания и времени… Сириус слушал её внимательно и, когда она замолкла, ещё несколько минут стоял задумчиво. Ветки застучали по окнам. Скоро будет дождь. — А я хотел предложить другой вариант, — и его лицо мазнула тень облака. — Лишь предложить, за тобой право отказаться. — Я слушаю. — Ты обещала мне доказать, что этот мир не так уж и ужасен, если помнишь. — В тот раз ты закончил разговор. А я тебе ничего не обещала. — Я хочу попутешествовать с тобой, — твёрдо произнёс Сириус. — Нам надо будет ехать разводиться, а по пути мы можем посмотреть весь этот чёртов мир. Ты ведь наверняка нигде, кроме своего поместья и школы, не была… Сандра с лёгким вздохом многозначительно улыбнулась и стала выразительно загибать пальцы. — Норвегия. Швеция. Румыния. Франция. Исландия. Западная Германия. Швейцария, — она не без удовольствия заметила, как челюсть Сириуса отвисает. — И Греция, разумеется. У нас был особняк на одном из островов, и каждую осень, когда я была ребёнком, мы ездили туда, чтобы мама поправила здоровье. Это было ещё до школы, так давно… — улыбка погасла на её губах, а голос стал глубже и печальнее. — До всего, что случилось. Братьев рядом не было, они же были в школе. Были только я, мама и папа. Я тогда ещё верила, что меня любят на самом деле. Мне было там хорошо. Я бы… — она часто заморгала и неуверенно посмотрела на Сириуса. — Я бы хотела съездить туда. Не в то поместье, а просто… К морю. — Мы поедем в Грецию, — прошептал он, сжимая её руку. — Прямо на твоём мотоцикле? А потом? — она не стала говорить, что её всю пронзило, как от луча Оглушающего, от его прикосновения. И это было вовсе не от боли. — Куда угодно, — тихо пообещал Сириус. Солнце скрылось за быстро пролетающими облаками.***
Хлопали крышки чемоданов, книги стопками возвращались в библиотеку. Даже Больничное крыло затронула суета по поводу отъезда из-за начала каникул: перестилали бельё, перебирали вещи. Хогвартс был шумным как никогда. Сандра переборола свой страх и начала выходить из Больничного крыла. Её почти никто не замечал, а если и замечал, то не уделял больше трёх секунд внимания. Громкие и быстроногие студенты были слишком заняты сборами, прощаниями, слезами из-за результатов экзаменов, что не замечали рядом с собой лишнюю девушку. В Дурмстранге бы это просто так не прошло. В Дурмстранге… Вообще всё было иначе. Не лучше, не хуже. Просто иначе. Сандра куталась в нейтральную чёрную мантию, без знаков принадлежности определённому факультету, которую ей принёс один из эльфов из прачечной. Сириус как-то обмолвился, что ей бы подошёл гриффиндорский галстук, но Сандра знала, что любой другой ей бы подошёл в той же степени. Она не проходила распределение, она не училась здесь ни дня, нет причин, чтобы гадать о её гипотетической принадлежности к тому или иному факультету. Она не ученица Хогвартса — это выбор, который сделали за неё. Но больше за неё никто решать не будет. В эти часы, что она одиноко бродила по коридорам, исследовала гобелены и башни, кивала в ответ статуям и изучала породы камней на стенах касаниями, она не думала о том, чтобы приблизиться к Сириусу и его друзьям. Сандра была уверена, что он от неё устал. Она вынудила его спасти себя, вынудила проводить с собой время, играя на его благородной жалости и гриффиндорской самоотверженности, но больше не будет. Его жизнь должна быть такой же, какой была до неё. Он должен уехать к Поттеру, у которого жил с прошлого лета, и не вспоминать о ней. Она уйдёт и эта трещина закроется за ней без следа. Впрочем, были ещё его обещания. Было его дерзкое предложение путешествовать вместе, даже посетить Грецию… На душе было терпко от одной мысли об этом. Сириус и Греция — ну куда, ну как это? Это слишком личное. Готова ли она доверить самую суть себя, косточки, сок и мякоть Сириусу?.. Наверное, он сделал это, чтобы её утешить. Но утешение не подарит ей прочную почву под ногами. Она уедет одна. Она разберётся. Сандра без всяких подсказок нашла кабинет Дамблдора и сообщила ему о своём решении уходить. Она долго благодарила его за всё, что он для неё сделал, за возможность восстановиться и набраться сил, за шанс впервые по-настоящему почувствовать желание жить. Она не стала упоминать о непрекращающихся ночных кошмарах, о том, что вздрагивает от каждого шороха, о том, что до сих пор временами борется с желанием скрутиться в клубок от боли. Сандра хорошо умела врать. Дамблдор выслушал её молча. Его взгляд был внимательным и грустным. — Вы уверены? — негромко спросил он, когда она замолчала. Сандра кивнула. Директор вздохнул. — Вы в праве поступать так, как вам хочется, разумеется… Но мы готовы защитить вас. Мы готовы предоставить вам убежище на столько, на сколько вам это будет необходимо. Вы можете остаться в Хогвартсе на всё лето и на следующий учебный год тоже. Если же не устраивает Хогвартс, я могу предложить один из особо охраняемых домов в Хогсмиде… — Профессор, спасибо, но мне это не нужно, — твёрдо возразила Сандра. — Я готова к тому, чтобы идти дальше самостоятельно. Директор прищурился, и морщины на лице, озарённом многочисленными свечами, стали глубже. Он кашлянул. — Если ваши опасения насчёт возможной мести ваших братьев правдивы, вы будете беззащитны в одиночестве. Как вы собираетесь защищаться? — Я всё обдумала, сэр, — решительно произнесла она, стараясь звучать бодро. — Я подамся на курсы мракоборцев. Сменю имя, официально откажусь от принадлежности к роду Лестрейндж. Министерство Магии предоставляет защиту ученикам курсов мракоборцев, выплачивает стипендию… — Об этом вы прочитали в газете? — спросил директор, сдвинув на переносице серебристые брови. У уголков губ появились нервные складки. — Даже если это не так… — Если вы хотите знать моё мнение, Министерство Магии — это замок из стекла. Можете надеяться на защиту в случае сотрудничества с ним, но времена сейчас непростые. Безотносительно возможной угрозы от Пожирателей смерти и Волан-де-Морта, которая сейчас нависла над всеми, вам нужно прежде всего думать о своей безопасности. Вы можете сменить имя на пунктире бланков, но о том, кто вы на самом деле, никто не забудет. Слышали о Бартемиусе Крауче?.. О его методах работы? Сандра могла догадаться по его интонации, что суть дела гораздо серьёзнее, чем ей кажется, и он ещё мягко пытается удержать её от беды. Но она была бесстрашна и непреклонна. — Сэр, я докажу им, что мне можно доверять. Я готова доказать это и вам, если вы во мне сомневаетесь. Я не хочу сидеть в защищённом месте и беспечно полагаться на чью-то помощь. Я не могу, хотя, разумеется, я очень благодарна за это… — грудь сковало внезапным волнением. — Сэр, видите ли, мне это очень важно. Я ни одного дня в своей жизни не чувствовала себя самой собой. Той, кто имеет свою волю, свой характер, свои желания и амбиции… — Милая Сандра, — вздохнул Дамблдор, — Неужели нет способов сделать это, не идя на передовую? — Для меня — нет, — сухо прошептала она. Сириус поймал её на обратном пути. За окнами уже темнело. Он шёл поперёк ей, заставив остановиться, и его глаза горели синим пламенем злости. — Ты, мать твою, с ума сошла! — взорвался он, тряся перед ней каким-то пергаментом. На пару мгновений Сандра оторопела: не мог же Сириус подслушать её с Дамблдором разговор… Но когда Сириус пламенно затараторил дальше, она едва не разулыбалась от облегчения: — Ты это всё мне назло? Мало того, что тебя не видно на Карте Мародёров (как ты вообще это сделала?!), так ещё и выбираешь время, чтобы слинять из Больничного крыла и не видеться со мной! — Выбираю время? — только и смогла спросить Сандра. — А разве нет? — гаркнул он, запыхаясь. Всклоченные кудри темнее воронова крыла, неужели они от злости его потемнели?.. — Вся вторая половина дня, когда у меня нет занятий, все перерывы для приёмов пищи, все перемены — просто нет тебя, и всё! Замок огромный, ты можешь потеряться… — Значит ты волнуешься, что я потеряюсь? — она не выдержала и звонко усмехнулась. Что-то новенькое! Сириус на эту усмешку, кажется, даже обиделся. — Я даже подумал, что ты совсем ушла, только мадам Помфри и убеждала, что ты где-то здесь… Только где? Усмешка превратилась в печальную полуулыбку. — Сириус, сидеть на одном месте — очень тоскливо. Как будто ты не знаешь, что это худшее наказание… Сириус осёкся. — Хоть бы предупредила, — буркнул он уже гораздо тише. — Я должна перед тобой оправдываться? — спросила она чуть напористее. — Не должна, — тут же отступил Сириус. Он мял губы некоторое время, как бы не решаясь выпустить наружу всё, что просилось. А потом всё равно выпустил, глядя ей в глаза со странной грустью: — Я волновался. И… Я скучал. — Оу, — выговорила она. Румянец заколол щёки. — Я хотел поговорить с тобой, но ты уходила и не оставляла мне никакого… Я тебя чем-то обидел? — Нет. Нет! — Тогда что не так? — требовательно и мрачно спросил он, наконец запихивая карту кого-бы-там-ни-было к себе в карман. — Я не хочу чувствовать, что завишу от тебя, — почти сразу же сказала Сандра. — И ты не должен думать, будто что-то мне должен. Мы… — она надеялась, что когда начнёт говорить, то ей станет легче, но взгляд Сириуса был слишком невозможным, чтобы можно было хотя бы дышать ровно. — Мы были чужими людьми, ими и останемся, и у нас нет друг перед другом никаких обязательств. Он чуть приподнял подбородок. Сложно было сказать, о чём он сейчас думает; если честно, последнее, чего бы Сандра хотела сейчас — это применять свои способности легилимента. — Ты так хочешь? — проговорил он спустя пару минут. — Хочешь, чтобы так было? Чужие люди и так далее по тексту? Она кисло поджала губы. — А ты хочешь таскаться за мной? — Я никогда за тобой не… — он поморщился и ощетинился. — Мерлин, почему ты называешь это так? Ты в самом деле видишь это таким отвратительным? — Разве ты бы не хотел, чтобы я просто куда-то исчезла и всей этой истории не было? — она повысила голос, не выдержав. Теперь была очередь Сириуса странно и нервно улыбаться — о, вот как это, оказывается, раздражает! — Не думаешь, что это всё случилось очень неудобно и неуместно… — Нет… — весело вставил он в ту паузу, что она делала вдох. — И твоя репутация, и твоё будущее — всё прогнулось из-за меня… — Ну и ладно! — И ты считаешь, что и шагу без меня ступить не можешь, предлагаешь мне что-то безумное, только зачем… — Может, я сам так хочу? От его ответа она осеклась. Краска уже нещадно хлестала её щёки. Сириус не может быть таким на самом деле. Нельзя так нагло и бессовестно лгать. Нельзя так притворяться, так заставлять её сдаваться, обмякать, верить ему в конце концов… — Я не хочу ни к чему тебя обязывать, — напряжённо продолжила она. — Я очень тебе благодарна и всё, чего хочу сейчас, — это исчезнуть из твоей жизни. Это лучшее, что я могу для тебя сделать. Ты слишком дорог мне, и… — у неё перехватило дыхание, и она через силу пробормотала: — Так просто будет лучше. — Лучше для кого? — просто и спокойно спросил он. — Для тебя? Ты этого хочешь для себя? Взгляд Сириуса был таким, что против него можно выставить хоть всё богатство мира, — и всё равно он будет в выигрыше. — Для тебя это не… — упрямо продолжила она, но он вдруг положил палец на её губы и приблизил своё лицо к её. Стало тепло от его касаний и дыхания. Комок нервов и чувств мог разорвать её в клочья, а Сириусу хоть бы что. Он был невозможным, невыносимым. Невыносимой была сама мысль, что он может куда-то пропасть и не будет этого тепла, этой ласки синих глаз. Может, поэтому она и хотела исчезнуть сама, чтобы взять на себя ответственность за ту пустоту, которая будет зиять на месте его. Кроме него, у неё ведь ничего и не было по существу. — Не знаю, для кого будет лучше, но точно не для меня, глупышка, — произнёс он, понизив голос. — Ты для меня не чужая. И не потому, что мы связаны этими… — он фыркнул и убрал палец от её губ, — фиктивными брачными узами, а потому что ты была мне интересна ещё задолго до всей этой истории. Каждый раз когда я предлагал тебе свидание — ещё до побега, помнишь? — и теперь, когда я предложил тебе скататься куда-нибудь вместе, я не бросал слов на ветер. Я хочу этого. По-настоящему. Я лишь боялся быть настойчивым, чтобы тебя не отпугнуть… — его кадык чуть дёрнулся. — И я приходил к тебе в Больничное крыло не потому что чувствовал, что на мне висят какие-то обязательства. Мне насрать вообще на все виды обязательств. Я знал, что о тебе и без меня нормально позаботятся, — он перешёл на шёпот. — Это разговор о чём-то большем… Это было по-настоящему проникновенно и искренне. Сириус редко делал что-то такое, редко открывал свою душу и позволял чувствам сместить нахальство и дерзкие шутки на второй план. Сандру по-настоящему пробрало, щёки кололо от мурашек… И, собравшись с духом, она решила, что должна ответить что-то достойное его словам. Она чуть отстранилась (стало жарко), тронуто улыбнулась и выдавила: — Да ты весь красный. Сириус фыркнул, как пёс, которого окатили водой, и потрогал пальцами лицо, буркнув: — Можешь собой гордиться. — Это правда? — она не моргала. Сириус слегка нахмурился. — Я хоть раз тебе солгал? — Мне нужно знать… Всё, что ты сказал сейчас, — это правда? — Да, Сандра, это правда. Я хочу быть рядом с тобой, и я не хочу, чтобы ты исчезала. Теперь твой черёд. Если перестать накручивать, что ты делаешь мою жизнь такой ужасной и невыносимой своим присутствием и к чему-то меня обязываешь… Чего на самом деле хочет Сандра? Это всё перевернуло. Это направило в её мозг импульсы, которых раньше не было и от которых неочевидная истина, пока неведомая для Сандры, подсветилась яркими огоньками маггловской гирлянды. Сандра была ослеплена этим светом. — Я не знаю, чего я хочу, — беспомощно пробормотала она. Сириуса не особо остановил такой ответ. — С чего-то же нужно начать, — глядя ей в глаза, сказал он. — С каких-то маленьких вещей. Как же легко ему говорить — мальчишке, который никогда не бегал по лезвию ножа, — о каких-то маленьких вещах. Как же легко ему говорить — тому, кто отказывался от чего-то лишь по своей воле, — о том, как легко можно в целом чего-то хотеть. И он как будто разрешал ей всё это. И едва Сандра подумала, что хотела бы хоть на секунду ощутить то же, что и Сириус, так же беспечно и без страха относиться к завтрашнему дню, её словно обдало лёгким свежим ветром. — Я хочу уехать отсюда, — сказала она, не особо задумываясь. — Здесь замечательно, но я чувствую, что мне пора. Я думаю только о Лондоне, о том, что я смогу сделать там. Хочу купить свою волшебную палочку… И успеть посмотреть на этот мир, — она в последний момент осеклась, не упомянув курсы мракоборцев. — И?.. — Сириус выглядел чуть настороженным. Может, заметил, что она пытается что-то от него скрыть. — И я не хочу проходить этот путь одна, — призналась Сандра, ощущая, как вновь начинает пылать внутри. — Я не хочу ни от кого зависеть, я не хочу, чтобы обо мне кто-то заботился, я просто хочу, чтобы ты был рядом, — она смотрела прямо ему в глаза, хотя ей было страшно — это как смотреть на сердцевину палочки, из которой вот-вот вырвется заклинание, направленное на тебя, не защищаясь при этом, готовясь его принять. — Это ты хотел услышать? Сказав это, она будто не просто дёрнула, а прямо разорвала какие-то особо чувствительные струны своей души. Чего-то цельного, что раньше могло звучать, теперь разорено и открыто, и она доверяет всё это Сириусу, надеется, что он её починит. Но Сириус рассмеялся. Его смех был резким, громовым, таким, что он наклонился и опёрся о свои колени, чтобы удержать равновесие. Неужели то, что она сказала, было настолько смешным? Да это просто оскорбительно! Стало больно. Сандра уже нахмурилась и хотела сказать что-то в ответ на его выходку, но тут Сириус сияюще взглянул на неё и воскликнул: — Значит, по рукам! Выезжаем завтра в одиннадцать. Найдёшь меня у хижины Хагрида, я мотоцикл там оставил. А потом он внезапно отвесил ей поклон — что-то из старого, из прошлой жизни, с отголосками приёмов, балов и высокопарных манер, — и ушёл, глубоко и счастливо засунув руки в карманы. Сандра могла только гадать, что всё это значит — таким уж он был, этот Сириус!***
Слово «сборы» было бы слишком смешным для этой ситуации, собирать ей особо было нечего. И несмотря на то, насколько сильно Сандра хотела вырваться из состояния слабости, вынужденной зависимости от кого-то, несамостоятельности, она была очень благодарна Хогвартсу. Это место, в котором она смогла провести несколько дней своей новой, счастливой жизни. Ей бы удалось насладиться Хогвартсом в полной мере, если бы не нависшая угроза поиска её братьев. Лишь допуская мысль о том, что они могут прямо сейчас разрабатывать какой-нибудь план на её счёт (или воплощать его!), Сандра начинала задыхаться от страха. Она не знала, какой у них с Сириусом будет маршрут, но почему-то была уверена, что так в них будет сложнее прицелиться. Он смог помочь ей сбежать из дома Гойлов, они с друзьями укрыли её практически от всех проклятий, которые летели в её сторону, а значит, он способен и на большее… Все вещи, которые она взяла с собой, поместились в небольшой сумке. Бесхозные мантии, зелья, которые ей нужно было продолжать пить, чтобы боль не возвращалась. В замке было совсем тихо: все грудились в своих гостиных, прощались друг с другом. Сандра не догадывалась, каким долгим может быть время. Не выдержав, она решила выйти из замка и поискать Сириуса и загадочный домик Хагрида где-нибудь снаружи, думая, что лучше коротать время за полезным делом, чем за бесполезным ожиданием. День был душным и неясным: сплошные облака, похожие на плёнку, затянули небо, и солнце за ними пряталось, как белая монета. Несмотря на сухость, трава вдали от ухоженной и втоптанной пришкольной опушки утопала в грязи. Сандра увидела край мотоцикла за хижиной ниже по склону, почти у самого леса. Чёрный мотоцикл, рыжие тыквы. Две едва различимые тени, пляшущие рядом. Кто это за домом, интересно, — Сириус и этот Хагрид? Спускаться было ошибкой, потому что ниже по склону грязь прямо-таки чавкала и засасывала. Непрочные ботинки, которые Сандра достала для себя, тут же стали увязать. Она стиснула зубы. Она сразу понимала, что ничего хорошего от этих ботинок ждать не стоит, но выбирать было особо не из чего. Без всякого удовольствия Сандра мысленно написала ещё один пункт в невидимом списке покупок. Сколько, интересно, она будет Сириусу должна?.. Она услышала голоса, когда подошла близко к дому. И сразу поняла, что Сириус вряд ли говорит с Хагридом. — Лучше бы я тебе вообще ничего не рассказывал, — желчно выговорил Сириус. Сандра никогда не слышала этот его тон. Она похолодела и застыла. Лишь шаг отделял её от того, чтобы её смогли увидеть. — А я рад, что ты рассказал, — полным ярости голосом ответил Джеймс Поттер. — Может, и смогу вправить тебе мозги! Скажи мне, что это твоя ёбаная шутка и ты на самом деле не собираешься никуда лететь с ней! От их интонаций Сандра почувствовала себя небезопасно. От любых проявлений гнева ей хотелось прятаться. Так о ней могли говорить только братья. Так, как будто она — ошибка сама по себе. — В чём твоя проблема, Поттер? Ты ничего мне не должен. Если так боишься, что эта девочка, у которой, если ты забыл, даже нет палочки, вдруг колданёт тебя из-за угла… — Дело не только в этом. — О, теперь ты боишься расправы её братьев? — он хохотнул, и от этого хохотка воздух словно пронизало ядом. — Оглянись вокруг! Никого нет! Да и давай быть честными, идёт война. Мы собирались бороться с Лордом-Хуёрдом и его сопляками сразу после школы. У нас бы всё равно появились враги — годом раньше, годом позже… Ты говорил, что, если против нас кто-то из этих блядей настроен, значит мы делаем всё правильно! — Враги уже здесь, только ты, видимо, смотришь через задницу, — не унимался Поттер. Наверное, решил понизить голос, чтобы звучать убедительнее. — Она — Лестрейндж. Она буквально у тебя перед носом. А ты собираешься доверять ей ещё сильнее и брать с собой в какое-то сраное путешествие! Ты знаешь, чего от неё ожидать? Где гарантия, что вся эта история с нежеланным браком и спасением не была подставой? В Хогвартсе эта твоя Сандра, может, и была безвредна… Шаг, стук кулака о дерево, оскорблённый вскрик Поттера. — Закрой свой рот, — процедил Сириус. — Она такая же Лестрейндж, какой я Блэк. И если бы ты потрудился узнать её получше, а не сыпал своими блядскими нравоучениями, ты бы это понял! — А как ты это понял? Поговорил с ней? Утешил её? Поверил? — насмешливо спросил Поттер. — Никогда не видел, чтобы ты так за девушкой увивался. Что это значит вообще — грёбанный кобель нагулялся? Сириус выдохнул так тяжело, что и в замке, должно быть, было слышно. — Ещё одно слово — и ты останешься без зубов, Поттер. Лучше заткнись и уёбывай прямо сейчас. — Я пытаюсь защитить тебя. Может, у меня хуёво получается, но ты меня волнуешь, Бродяга. Ты ведёшь себя в точности как… — Скажи, как кто, — озлобился Сириус. Он голосом мог жечь города. — Скажи это. — Как Регулус. А затем последовал удар. Когда бьют по телу, обычно не слышно, особенно если тот, кого бьют, не издаёт звуков. Но Сандра умела слышать даже такие тихие вещи. — С-сука, — прохрипел Поттер. Он сплюнул. Сириус ударил его ещё раз, и Поттер рассвирепел: — Бля, я тебе сейчас… — Ну давай, раз по-другому не доходит! — с вызовом выкрикнул Блэк. Ответ не заставил себя ждать, завязалась небольшая потасовка. Но Сириус определённо не горел желанием всё затягивать и поэтому оттолкнул Джеймса, тот отбежал на несколько шагов спиной вперёд, чтобы не потерять равновесие. — Прекрати эту хуйню и проваливай! — потребовал он. Однако Джеймсу было мало. — Вспомни, как ты бесился, когда этот полудурок начал ошиваться с Мальсибером. Вспомни, что было с тобой, когда он сказал, что примет метку! — Это больше не имеет значения, — ледяным голосом ответил Сириус. — Он больше не моя семья. Я думал, моя семья — это ты, но что-то теперь я в этом сомневаюсь. — Ты идёшь той же дорогой, что и Регулус, — со странным клокотанием в горле выговорил Поттер. — Видимо, к ним ты всё-таки ближе, чем ко мне! После этих слов… Началась настоящая драка. Она обрушилась, как сильный ливень со штормовым ветром — попробуй уйми. И речь была уже не о простом махании кулаками, как до этого. И Джеймс, и Сириус по-настоящему делали друг другу больно. Слышать их вскрики и сдавленные охи было невыносимо. Как будто били её, а не Сириуса. Пульс стучал в висках и ушах, сложно было сказать, что оглушительнее — смачные удары, смешанные с ругательствами и охами, или её собственное сердцебиение. Сандра невольно отступила к неровной стене хижины, к каменному выступу. Носки ботинок увязли в свежей грязи, а трава, что росла рядом, была неестественно-зелёного цвета… Или просто краски стали ярче? Она тяжело дышала, ломала ногти о дерево, потому что ей казалось, что всё кружится и падает. Как земля может ещё быть ровной, если такое происходит? Когда Сириус вскрикнул громче обычного, она вдруг с силой оттолкнулась и побежала на его голос, хотя перед глазами плясали тёмные пятна. Он так страдает из-за неё. Джеймс успел увидеть её в ту же секунду, что Сириус всадил ему по переносице и сломал очки. Те, блеснув на солнце, шлёпнулись в грязь. — Уйди прочь! — гаркнул Поттер в её сторону, избивая Сириуса уже менее избирательно и ловко. Сириус невольно отвлёкся, хотел обернуться и посмотреть, кому это Поттер говорит, но тут тот перехватил его поперёк талии и попытался уложить на землю. Сириус потерял равновесие, но успел в последний момент утянуть за собой Джеймса. Через пару секунд они оба барахтались прямо в каше из грязи. — Прекратите! — отчаянно воскликнула Сандра, но это было так тихо и жалко, что и она сама еле услышала. Нос Джеймса распухал на глазах, а у Сириуса одежда была порвана в паре мест. Оба парня были в крови — сложно сказать, в чьей именно. Сандра сделала ещё шаг (хлипкие ботинки тут же промокли в луже), закатала рукава и с большей решительностью крикнула: — Остановите это сейчас же! Сириус (лицо залито потом, весь в грязи) посмотрел на неё с такой стеклянной яростью и злобой, что голова вмиг стала холодной и пустой. Она быстро зашагала в их сторону, сжала губы и носком ботинка в грязи толкнула Сириуса по плечу. Тот сейчас лежал на Джеймсе и колотил его что было сил. — Слезь с него, — процедила она. Сириус и не думал останавливаться. Тогда Сандра присела (полы мантии утонули в грязи) и оттянула их головы друг от друга, взяв за волосы. Джеймс и Сириус синхронно зашипели. — Какого хера… — Я сказала: прекратите. И вставайте, надо разобраться. Её голос был словно отлит сталью, она сама себе могла бы убедиться, но сейчас не лучшее время. — Просто идиоты, — сухо продолжила она, когда Джеймс и Сириус, кряхтя и охая, поднялись на ноги. — Вы оба. Выглядели они жалко и жутко: в грязи, в крови, мятые и порванные, с обидой в изломе ртов и горячим огнём в непотухших глазах. У них кулаки чесались продолжить драку (или даже на неё кинуться), они прямо-таки вибрировали. Но держались. Кто мог ждать, что она вдруг начнёт ими повелевать? Кассандра не смогла бы так. А Сандра сможет. — Это не твоё… — начал Сириус, но Сандра его перебила: — Всё началось с моего имени, поэтому ещё как моё, — она строго взглянула на Джеймса, окинула его с головы до ног. Он держался дерзко. Это тот тип людей, что до последнего будет стоять за свои слова и получать за них же, чего бы это ни стоило. И это было хорошо, потому что с ним таким Сандре поговорить и хотелось. — Лестрейндж, да? Это больше не обо мне, Поттер. Я не отказалась от своего рода лишь потому, что не могла сделать этого физически, но это дело времени. Только для тебя это всё равно не будет иметь значения, не так ли? — она подошла чуть ближе, прищурясь, и звук чавкающей грязи не был сейчас комичным. — Считаешь меня своим врагом? Думаешь, я продам тебя и Блэка своим братьям? — кислая усмешка. — Твоё дело. — Сириус очень плохо знает тебя, — с вызовом в голосе проговорил Джеймс, стрельнув взглядом в своего приятеля. — Ты никак не доказывала свою верность и не оправдывала доверие. Ближайшие люди, родные братья продают своих Пожирателям смерти, чего уж о те… — Молчал бы ты про братьев! — резко протянул Сириус. — Я не побегу ничего доказывать, чтобы удовлетворить твой глупый интерес, Поттер, — холодно сказала Сандра. — Верь в то, во что ты веришь, если тебе от этого лучше. Сириус верит мне. И он, я думаю, способен принять решение без тебя. Джеймс больше ничего не ответил. Тёплый ветер не принёс освежающего облегчения, только колкую духоту. К вечеру здесь разыграется гроза, только они её уже не застанут. — Ты ведь был там в тот день, — сказала Сандра чуть тише и опустила взгляд. — Ты видел, как они пытались атаковать меня. Мои ближайшие люди, родные братья, так ты сказал? Мой отец проклял меня, вот почему я здесь, вот почему я почти умерла, и я бесконечно благодарна, что вы с Сириусом и другими парнями спасли меня… Хотя вас я ни о чём не просила, — она подняла взгляд и посмотрела на Джеймса уже совсем иначе. Боль и разочарование боролись в ней вихрем, а к Поттеру она чувствовала лишь глубокое отвращение. — И ты после всего так уверен, что я могу быть верна своей семье? Серьёзно, Джеймс? Сириус, который всё это время молчал, скрестил руки на груди и начал дышать всё тяжелее. Его взгляд был каменной плитой, которая могла бы, вполне вероятно, придавить Поттера с концами. Тот ушёл оскорблённый и задумчивый. От напряжения в воздухе становилось ещё теплее, и это было так противно. Скорее бы уехать. Тяжёлые мысли одолели её головой, но получится ли от них убежать в Лондоне, в Греции, где угодно, на любом конце света?.. — Сандра… — тихо позвал её Сириус, когда она изучала взглядом выразительные верхушки могучего тёмного леса. — Приведи себя в порядок, — попросила она так же тихо. Сириус молча исполнил её просьбу. Несколько минут, сложные и не очень пассы палочкой — и вот он уже стоял такой же чистый, здоровый, сияющий, как всегда. Сандре не хотелось ему помогать. Да и Сириус не хотел, наверное, сейчас разговаривать. Он разбудил свой мотоцикл, повернув понятную лишь ему одну деталь, и стал изучать какие-то кнопки и рычажки, что-то налаживать, куда-то нажимать. Но им нужно поговорить? Им нужно обсудить то, что было сейчас? Им нужно посоветоваться об их планах и дальнейших действиях? Сириус был на это не настроен. Для него не существовало никаких правил и договорённостей. Сандру же эта пустота пугала так же сильно, как вероятность нападения. Слушая, как рокочет двигатель, она пыталась подобрать слова. Из всех людей, из всех, казалось бы, именно с Сириусом так сложно разговаривать… — Ты готова? — наконец буркнул он, стоя к ней спиной. — Да. Сириус, то, что сейчас было… — горячо начала она. — Не бери в голову, — отмахнулся Сириус, и снова в его голосе появились резкие нотки. — Это только моё дело. — Но Джеймс говорил… — пробормотала она. — Я тебя умоляю, — отрывисто и с нажимом произнёс он, наконец обернувшись и взглянув ей в глаза. — Забудь обо всём, что ты слышала. Джеймс — олень. В больших смыслах, чем ты думаешь. Он продолжил собираться, снова отвернувшись. Его движения были рваными и резкими. Стена холода исходила от него, несмотря на летнюю духоту. — Прости меня, — тихо сказала она. — Это всё из-за меня. — Брось это, — Сириус перекинул ногу через мотоцикл, всё его внимание было направлено на приборную панель. — Не ты виновата. Я серьёзно, детка, не ты, — добавил он чуть теплее, взглянув на неё. Сандра сделала усилие, чтобы не содрогнуться. — Детка? Он хохотнул над её мимикой. — А как я должен обращаться к своей жене? — Мне нравится моё имя, — довольно-таки нервно сказала Сандра. — Ты можешь постараться не ввязываться в драки из-за меня? Я могу за себя постоять. — Я видел, — странным голосом ответил он. — Летим в Лондон? Его взгляд был глубже самых высоких небес. От него сводило и почти трясло. И было совсем не страшно прижаться к его плечу, приобнять, отрываться с ним от земли. О стольком хотелось поговорить с ним, и она даже не знала, с чего начать. Сириус был ближе всего и дальше всех в своём уверенном и грустном молчании. Он знал о ней почти всё подноготную, но что она знала об этом парне, который готов увезти её и продолжить помогать прятаться от братьев и войны?.. Они поднимались выше, ближе к небу, и в нём, оказывается, свободы не больше, чем на земле. Она даже осторожно отпустила одну руку и потрогала облако, которое вблизи рассыпалось крошечными капельками, но не почувствовала ничего, кроме холода. Тяжёлые мысли не покидали Сандру, клубились вокруг неё сильнее, чем скапливающееся вокруг давление, потоки воздуха, которые они разрезали на мотоцикле. Поля-квадратики и дороги-ниточки проносились под ними, и Сандра старалась хотя бы просто глубоко дышать.