***
Она хотела свернуться клубком и поджать колени к подбородку, но боль в рёбрах с левой стороны заставляла её испытывать ужас перед одной мыслью о малейшем движении. Сандра тяжело дышала, пыхтя через нос, и пыталась придумать, как сделать так, чтобы можно было на саму себя наложить обезболивающие чары и дотянуть до утра, когда откроется лавка с зельями в Косом переулке. Сандра знала каждую трещину на потолке в этой комнате. Они с Сириусом не раз возвращались в «Дырявый котёл», и всегда в одну и ту же комнату. Сейчас Сириуса не было рядом. Он напивался внизу вместе с Томом, думая, что она крепко спит. Сандра прикрыла глаза. Боль была ничем по сравнению с тем, какая буря творилась в её разуме после допроса в Министерстве — не того, который проводил Грюм, а того, что был после. Она снова и снова возвращалась туда мыслями и ей становилось плохо вдвойне. Грюм не был мил или любезен с ней, но он был первым после Сириуса и Дамблдора, кто узнал её историю и не отнёсся к ней с осуждением. Других мракоборцев же интересовали всякие дотошные подробности. Никто из них не был тактичен. Они пытались уличить её в преступлении, задавали неудобные наводящие вопросы и давили так, что хотелось просто признаться во всём, лишь бы они отступили и это закончилось. У Джонсона были тяжёлые черты лица и каменный подбородок, который подёргивался, когда она говорила то, чего он не хотел услышать. А Скримджер щурил свои яркие глаза и тряс гривой волос, в очередной раз вколачивая её к стулу вопросами: «И вы продолжаете утверждать, мисс Лестрейндж, что не запускали в небо Чёрную метку? И всё-таки вы уверены, что не вы начали нападение на деревню? Мисс Лестрейндж, вы испытываете неприязнь к магглам?..». Всё это продолжалось, пока не появился Крауч. Одно его появление заставило не то что замолчать двух относительно молодых мракоборцев — оно температуру в помещении изменило. О Крауче шли разговоры и в «Дырявом котле», и в других местах, где собирались волшебники: недавно назначенный глава Отдела магического правопорядка переворачивал жизнь мракоборцев кубарем, язвил самому министру магии, добиваясь от него изменения законов, принимал тяжёлые и шокирующие решения, которые были плохи для судеб конкретных людей, но хороши для исхода войны. Пожиратели смерти уже достали из рукавов все свои козыри, а Крауч не боялся делать того же. Его речи крутили по всем линиям магического радиовещания Соединённого королевства, его колдофото печатали на плакатах с объявлениями о мобилизации и приглашении ко вступлению в армию мракоборцев… Страна тонула в ужасе, и только на Крауча, должно быть, и была вся надежда. Он был первым человеком на высоком посту, кто не зарывал голову в песок, а открыто сражался с Тёмным Лордом. Сандра смотрела, как он приближается: в расстёгнутой мантии и в стандартной форме мракоборцев под ней, без всяких орденов и золотистых зрачков. То, что он занимает высокий пост, было видно не по форме, не по наградам. Один стержень в его спине, один взгляд говорили о несокрушимой силе этого человека. Рядом с ним было страшно дышать. Он не шёл, а чеканил шаг, и даже малейшие движения рук напоминали выпады при различных боевых заклинаниях. Грюм был крут, но с Краучем ему не сравниться. Не говоря ни слова, он встал сбоку от Сандры, поднёс к её виску палочку и та уже успела подумать, что её казнят на месте, но Крауч лишь заставил цепочку мыслей в её мозгу превратиться в холодную молочную ленту, которая заструилась вокруг его палочки секундой позднее. Сандра удивлённо и рассеянно заморгала, понимая, что воспоминания о сегодняшнем дне становятся нечёткими, украденными; она ощущала себя такой же грациозной, как улитка без раковины. От такой беззащитности хотелось спрятаться куда угодно, хоть под этот же стул… В щемящей тишине Крауч закрутил её воспоминания вихрем и наколдовал перед всеми присутствующими большой экран, в котором прокрутил быстрыми вспышками все события этого дня, начиная от прибытия в Лестершир. Всё заняло не меньше минуты; Сандра приклеила взгляд к своим коленям и лишь по вспышкам и тихим вздохам угадывала, что происходит. — Сядьте ровно, Кассандра, — резко сказал Крауч, когда кабинет погрузился во тьму. Его голос был молнией, выстрелом, он не специально так говорил, это просто особенность тембра. Но к такому голосу стоит привыкнуть. Она подняла на него глаза. Ей хотелось что-то сказать… Оправдаться, может. Но у неё сел голос. — Почему Адское пламя? — внезапно спросил он. — Что? — просипела она. — Утверждаете, что не имеете отношения к Тёмным силам, — он сощурился. — Тогда откуда семнадцатилетней девчонке знать, что такое Адское пламя? — Год назад научилась, — пробормотала Сандра, глядя на его кадык. Наверное, остатки Сыворотки ещё плескались где-то в желудке. — С какой целью? Она сглотнула. Грюму она упоминала о «дополнительных летних занятиях» магией, которые проходили в мэноре под присмотром её отца. Краучу она об этом не расскажет. Даже сейчас она не могла никого из них выдать. — Расширение кругозора. Мракоборец Скримджер после этих слов недоверчиво и шумно фыркнул. — Адским пламенем вы убили четверых человек, Кассандра, — хлёстко выговорил Крауч. — На вашу радость, это не мирные магглы, а подозреваемые в вооружённом нападении лица, сообщники Сами-знаете-кого. Но убийство от этого убийством быть не перестаёт, не так ли?.. В ушах вырос шум. Сандра широко распахнула глаза и почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота… Наверное, она задремала и увидела плохой сон — тёмные ветки, заслоняющие небо, погоня, тяжесть браслетов на ногах. Она подскочила и в панике на ощупь провела ступнёй по щиколотке: ничего не было, только гладкая кожа. Но от неприятного пробуждения и резких движений под рёбрами снова всё взвыло. Сандра стала задыхаться; эта боль была просто невыносима. Она чуть выгнулась в спине и промычала сквозь зубы, борясь с желанием прокусить себе язык от боли. Терпеть это у неё сил не осталось. В комнате было темно и душно. Сириус до сих пор был внизу и Сандра поняла, что у неё нет никакого выхода, кроме как спуститься вниз, если она хочет получить помощь и утихомирить огненного монстра Адского пламени, которого, должно быть, проглотила и который теперь разрушает её изнутри. Сквозь пульсирующую боль и наплывы темноты перед глазами она кое-как села, затем поднялась на ноги. Вся левая сторона тела горела как обожжённая и горячие слёзы безудержно покатились по её щекам. Сколько можно? Сколько ещё она будет оказываться в таких ужасных, беззащитных состояниях, в которых ей надо бороться за свою жизнь? Почему это раз за разом происходит с ней, в конце концов? Она вышла из комнаты, опираясь о стену, подобралась к крутой лестнице и преодолела её так, как будто та была стофутовой скалой. Иногда боль усиливалась, шипя, и Сандра бессильно прислоняла лоб к неровной стене, моля всех Великих волшебников, про которых она когда-либо слышала, только бы это закончилось. А потом снова шла. Внизу, в трактире, свет почти нигде не горел, а окна были плотно закрыты кусками материи. Яркая лампа горела только за одним из столиков, где сидели трое. Сириус, Том и дежурный мракоборец — уставшая женщина лет тридцати-сорока с рыжеватыми волосами. На столе перед ними стояли пустые бутылки. — Господи, Сандра! — воскликнул Сириус, подскакивая на ноги и подрываясь к ней. Она мотала головой, дыша ртом, и ковыляла к их столику; она была уверена, что если Сириус прикоснётся к ней хоть пальцем, её сломает пополам. — Ты ведь сказала, что цела… — Йдиотмня… — едва проговорила она, здоровой рукой отгоняя его от себя и сильно морщась. Женщина, которая до этого сидела спиной к лестнице, круто обернулась и теперь изучала её взглядом. — Может, в Мунго, милая? — хлопотливо спросил Том. — В Мунго и своих забот хватает, — тяжело отозвалась женщина, и тут Сандра узнала её по голосу: она ругалась с Грюмом в вечер её первого появления на Косом переулке. Её голос был грузнее громовой тучи, раскатистый, слышимый с любого расстояния. Сандра посмотрела ей в глаза и почему-то ей показалось, что сейчас она — единственная надежда на её спасение. Женщина, видимо, прочитала что-то по её выражению лица, а потому поджала тёмные пухлые губы и встала со своего места. Она была высокой, выше многих мужчин, с могучими плечами. — Мне нуж-н… «Костерост»… — с трудом проговорила Сандра. Боль распирала её. — «Костерост» тебе ничем не поможет, — громовым голосом заявила женщина. Она достала палочку из внутреннего кармана форменной кожаной мантии и начертила над головой Сандры вязь из рун. Похожее заклинание выполнял Дамблдор… — Почему ты солгала мне?! — внезапно закричал Сириус, глядя на неё огромными глазами из-за плеча волшебницы. — Сириус, выясните отношения после, — резко приказала она. Сириус сразу же замолчал, хоть и остался крайне недоволен. Волшебница опустила палочку и велела Сандре: — Покажи, где сейчас болит. — Здесь… — правой рукой (на левую особой надежды не было) Сандра показала. — Грюм сказал, там что-то с рёбрами. Женщина прищурилась и пробормотала несколько заклинаний на латыни, образуя перед девушкой светящийся голубоватый экран, в котором Сандра, скосив взгляд, увидела очертания своих костей. Её можно было посмотреть насквозь! У неё аж дух захватило! Она и не знала, что такие заклинания существуют! — Как вы… — восхищённо начала она, но волшебница остановила её коротким взглядом. — Да, был перелом, но он заживает, — сухо прогремела она. — Тебе уже давали «Костерост», не так ли? А говорили, что после его приёма нужно лежать и не шевелиться? — Мне его дали перед допросом в Министерстве… — Который длился часы, был очень страшным, нервным и отбил любой шанс на выздоровление. Всё верно? — Мне не было страшно, — с чувством сказала Сандра. Волшебница кисло усмехнулась. И флоббер-червю понятно, что она солгала. — А потом ты трансгрессировала, протащила своё тело через сложную магическую воронку… — рассуждала волшебница дальше, продолжая исследовать её чарами. — Разумеется, стало только хуже. Грюм — просто кретин, драккл его за ногу, целитель доморощенный… — Я думала, мракоборцы получают подготовку по колдомедицине. — Получают, конечно, но не применяют. Есть те, кто сведущи только в боях и самообороне. Я не из них, не пугайся, — волшебница убрала обзорные чары и сжала губы. Она продолжила говорить не сразу, а когда заговорила, её голос был тише и мягче: — Твои боли не от перелома, девочка. Бьюсь о заклад, это последствие использования Тёмной магии. Нельзя браться за такие сложные заклинания, если ты не готова. Они, знаешь… Разрушают душу по капле, — Сандра едва не поперхнулась воздухом и сделала большие глаза; кажется, она понимала, на что намекает волшебница, и та, перехватив её взгляд, едва заметно подмигнула ей. А потом заговорила громче, загудела: — Я сделаю, что смогу, но если ты не прижмёшь своё тело к постели минимум на двенадцать часов, тебе и в Мунго не помогут. Сириус! — властно позвала она. — Приглядишь за ней? — Да, — тут же отозвался он. — Глаз не сведу. — Уж постарайся, — процедила волшебница, убрала с лица прядь волос и приступила к исцелению. Первый вдох без боли был таким сладким, что она едва не потеряла сознание. Это было похоже на пробуждение после кошмара, на восход солнца после длинной ночи. На надежду, что эта боль не вернётся, что можно будет жить без неё. — Спасибо… — всхлипнула Сандра. — Я так благодарна… — Бедный ребёнок, — покачала головой волшебница. Сандра села на стул рядом с Томом, бессильно плача. — И как ты справилась с Адским пламенем? Слухи распространяются очень быстро. Но не каждый день их распространяет сам Барти Крауч… — её голос вдруг принял странный оттенок, а взгляд стал задумчивым и глубоким. — Он ведь ко всем относится не лучше, чем к плешивым псам, посылает на верную смерть без жалости… — Ты просто прелесть, Эми, — перебил её Сириус, гладя Сандру по вздрагивающим плечам. Женщина раскатисто рассмеялась и отмахнулась. — Для тебя я миссис Боунс, мальчишка!.. Крауч присел на край монструозного рабочего стола и скрестил руки на груди. Сандра часто моргала и с трудом дышала. Она не могла поверить… Внутри неё всё вихрилось и переворачивалось. Убийца. Она — убийца. — Вы уверены? — промямлила она. Крауч медленно кивнул; Сандре показалось, что в его глазах вспыхнуло странное торжество. — И… Что теперь будет? — Что будет? — медленно протянул он, как бы уточняя у неё, что она имела в виду. Сандре стало очень холодно. Мракоборцы, которые до этого допрашивали её, стояли по бокам Крауча. У них были взгляды охотников, загнавших добычу в угол. — Ну… Азкабан? — спросила она испуганно. — Оставьте этот трагизм, — с лёгким раздражением бросил Крауч. — Вы помогли ликвидировать особо опасных преступников. Их ожидала смертная казнь. Я не одобряю применения Тёмной магии, но и массовых потерь среди мирного населения и личного состава я тоже не одобряю. Сандра смотрела на Крауча огромными глазами. Он не менял лица, когда она думала, что тот ей угрожает и сейчас, когда он её обнадёживал. У Грюма все эмоции были на лице написаны. От Крауча… Ничего нельзя было ожидать. Конечности стали неметь. — Я думала, есть закон об ответственности за убийство… — она слышала свой голос будто со стороны. — Законы, Кассандра, придумывали в мирное время. Никто не учитывал, что однажды кто-то обрушится на деревню и сотрёт с лица земли пятьдесят магглов, — Крауч сложил пальцы в замок. — Этих жертв могло быть больше завтра и они, конечно, будут. Но маленький вклад в то, чтобы кто-то сегодня мог спать спокойно — уже хорошее начало. На его лице скользнула улыбка. Эта улыбка была странной. Весь из сколов и углов, и вдруг — улыбка?.. Она никак не соединялась с ним, не становилась частью его лица, она была похожа на маску. И всё-таки — улыбка… Значит, ей бояться нечего? — Вам не за что винить себя. Те, кого вы убили, людьми не были. Он теперь говорил спокойно. Так спокойно, что Сандра, хоть и старалась держать лицо, ощутила, как её сковывает слабостью. — Я не хотела… — пробормотала она дрожащими губами. — Оставьте нас, — вдруг приказал Крауч мракоборцам, которые всё это время хранили железное молчание. После его команды они быстро ретировались. В кабинете стало ощутимо прохладнее после того, как дверь открылась и закрылась — в коридоре, должно быть, совсем сквозняк. Сандра быстро вытерла слёзы с щёк и обняла себя руками, пытаясь успокоиться. Не тот случай, когда стоит реветь. — Я знаю. Поверьте, я знаю, — прошептал Крауч, глядя ей в глаза. — Никто не хочет своей собственной палочкой, полученной в одиннадцать лет перед первым отправлением в Хогвартс, причинять другим боль, — он выдержал короткую паузу. — Но мы вынуждены, чтобы защитить свои семьи, свои дома, себя самих. Это тяжёлый, но необходимый выбор. Вы сражались храбро, Кассандра. Вы защищали тех, кто этого заслуживал. Конечно, боевую технику надо нарабатывать, но это дело практики… — он покивал своим мыслям и отошёл от стола, стал медленно прохаживаться по кабинету, сложив руки за спиной. — Но то, на что вы способны уже сейчас — очень и очень интересно. Я боюсь представить, какими ещё чарами вы владеете… Какая сила, должно быть, заключена в вас… Его тон больше не был менторским. Таким же голосом с ней в детстве, когда она болела драконьей оспой, разговаривал добрый-предобрый целитель, которого отец привозил к ней. Целитель играл с ней и шутил, исцеляя кожу от воспалённых нарывов и пятен, рассказывал сказки, снимая затяжные, до рвоты, приступы кашля. Сандре было до слёз жаль, что он такой хороший целитель — так хотелось поболеть подольше, чтобы он ещё приходил… Крауч говорил так, говорил всё это, и плавно возвращал её в детство — в ту его крохотную часть, в которой ей было тепло, весело и безопасно. И Сандра чувствовала, как обмякает против своей воли. Как в груди становится жарко, а боль уходит на второй план. — У вас был трудный день и вы чувствуете себя разбитой, — продолжил Крауч негромко, остановившись за своим рабочим столом. — Но я скажу вам кое-что важное, и я очень хочу, чтобы вы подумали над моими словами. — Я вас слушаю, сэр, — не думая ни секунды, ответила Сандра. В глазах было сухо после слёз, в голове крутился маленький шарик боли, но она чувствовала себя собранной и готовой, как никогда. Крауч вдруг опустил взгляд и прочистил горло. Сандра подалась вперёд. — От меня, как от главы Отдела магического правопорядка, ожидают иных слов, но без внимания публики я могу быть откровенен, — начал он тяжёлым голосом, не поднимая взгляда. — Я думаю, сегодня вы сполна доказали свою верность, и поэтому не сомневаюсь, что вы поймёте меня правильно, — он поднял взгляд и сжал губы. Это было лицо бойца. — Дело в том, что Министерство магии проигрывает войну. Сандра кивнула. Она была рада это услышать, потому что чувствовала то же самое, она была рада, что кто-то вообще серьёзно об этом заявил. Ни в одной новостной сводке нападение не называли нападением, а убийство — убийством, казалось, все даже стараются закрывать глаза на разгулявшуюся бурю и на реку жертв, все стараются жить, как жили… И Сандре казалось, когда она это видела, что она сходит с ума. Ей нужно было подтверждение того, что это неправильно, это ненормально, это не показатель успешной политики Министерства… За одно это признание она была готова повиснуть на шее у Крауча. — Да. — Все… — он кивнул головой в сторону гудящего коридора. — Те, кто находятся за этой дверью, те, кто приходят к нам в добровольческие подразделения, сражаются лишь потому, что тешат себя надеждами или по собственной глупости верят в счастливый исход. Но силы не на нашей стороне. Пора это признать. Сандра слышала бит своего сердца. Тревожный, нагнетающий звук. — Министерство магии на волоске от краха. Война длится уже несколько лет, растут дети, которые не помнят свою жизнь без этой войны, а хуже всего то, что ситуация лишь усугубляется, — Крауч вдруг обозлённо напряг лицо и заговорил жёстче, острее: — И чёртов магический мир, который за все эти годы так и не смог построить какую-никакую международную организацию, основанную на сотрудничестве, отвернулся от нас. Мир молчит и он будет молчать, пока мы умираем. Он не выкрикнул это. Но Сандра знала, что эти слова отпечатаются у неё, и она всегда будет о них помнить. — Я вынужден, — он на секунду замялся. — Как человек, который занимает столь высокий пост и которому так доверяет министр магии, делать то, чего бы никогда не сделал. Я был таким же, как вы, Кассандра: я был добр, верил в лучшее, не хотел ступать на такой путь… Я воспитываю сына, я несу перед ним ответственность за каждую свою мысль… — он выдохнул со свистом. — Но вот он я. Я разрешаю убивать людей. Я учу их быть кровожадными и безжалостными. Я позволяю пытки с целью выяснить, на чьей стороне борятся подозреваемые и я не трачу времени на суды и аппеляции. Мы потратили семь лет на попытки договориться с теми, кто убивал нас. Здесь… Когда война начиналась, здесь был совершенно иной состав мракоборцев, понимаете? Мы почти целиком обновили состав армии. Нам пришлось. — Как это ужасно… — Мы не можем говорить на языке добра с теми, кто убивает наших друзей. Кто делает то, что видели вы сегодня в Лестершире. И ваш поступок был закономерным и рациональным. Вы сделали это, чтобы сохранить свою жизнь. Чтобы защитить тех, кого наши целители и мракоборцы эвакуировали в шатёр для оказания первой помощи. У всех, кого удалось спасти, уже сегодня начнётся новая жизнь. Им, разумеется, сотрут память и распределят по разным местам, и они смогут жить. И та девочка, которую вы вывели из огня… — Она жива?.. — Да, — он коротко улыбнулся. — Она жива. Её зовут Кира, она сегодня потеряла свою маму, но она жива. Благодаря вам, Кассандра. Сандра шумно втянула носом воздух и не стала больше бороться со слезами. Коротко прошептала «извините» и потянулась за носовым платком. — Я знаю, какого это, — проговорил Крауч странным голосом. — Я знаю, что это невыносимо. Это не то, с чем вы должны сталкиваться. Это не то, чему учили вас дома или в школе. Но игра, в которую нас втянули, жестока, и чтобы выйти из неё, нужно принять её правила. Вы делаете лучшее, что можете, лучшее, что позволяет эта игра, чтобы приблизить свои шансы сохранить свой рассудок и выйти из этой игры победителем. Сандра почувствовала, как пересохло в горле. — Я вообще не хочу участвовать в этой игре, — прошептала она с отчаянием. — Поздно, Кассандра, — припечатал Крауч, буравя её тяжёлым взглядом. — Создав Адское пламя, вы запустили необратимое. Теперь ваша душа — вместилище душ тех, кто погиб от вашего проклятия. Так работают подобные заклинания. Поэтому Тёмные силы и называются Тёмными — они не исчезают, как шарик «Люмоса», они всегда остаются на кончике палочки и у вас в душе. В ваших мыслях, в вашем голосе, в вашей душе, — его рука коснулась диафрагмы; именно там у Сандры сейчас всё пылало сильнее, чем в сломанных рёбрах. От этого перехватило дыхание. — Вот здесь, где болит, именно тут. Оно тут, ваше личное кладбище… И вы никогда от него не отделаетесь. Она начала задыхаться. Она замотала головой, пытаясь сбросить с себя это липкое ощущение, этот взгляд, этих призраков прошлого, которые калейдоскопом замелькали перед глазами… — Прекратите! Крауч был неутомим. Он снова стал прежним: мучительным, непобедимым. — Вам хочется это остановить, — его голос был голосом Рока. — Но не получится. Есть только один способ с этим справиться. Он жестокий, но неизбежный… Он вам не понравится. — Какой способ? — взмолилась Сандра на выдохе. Крауч ответил не сразу. Он некоторое время смотрел на неё маленькими жёлтыми, как у ястреба, глазами. И когда ожидание стало слишком мучительно, его губы шевельнулись, выпустив сокрушительные слова, которые сейчас Сандре было тяжело осмыслить: — Продолжать. Делать то, что вы начали. Она несколько раз недоверчиво моргнула. — Продолжать убивать, сэр? — Продолжать бороться, мисс, — сухо поправил он. — Сражаться с теми, кто отнимает ваш покой и помогать тем, кто сражаться не может. Каждый день делать всё от вас зависящее, чтобы над Лондоном снова было ясное небо и чтобы такие девочки, как Кира, не теряли своих мам. И если каждый день какая-то невинная душа останется жива вашими усилиями… — он лирично приподнял глаза к потолку. — Поверьте, засыпать будет намного легче. Сандра почувствовала, как к кончикам пальцев возвращается чувствительность. Их закололо; показалось даже, что в них забились крупицы магии. — Вы предлагаете мне стать добровольцем? — Я предлагаю вам пройти обучение в мракоборческом центре, — спокойно поправил он. Сандра непроизвольно расширила глаза. — Конечно, силы ваших будущих однокурсников — пыль по сравнению с вашими, но вам есть чему поучиться. Вы научитесь стойкости и выдержке, сможете дольше противостоять, научитесь маскировке и стратегии. У вас будут курсы по экстремальной психологии и колдомедицине — поверьте, и то, и то вам пригодится. Вы сможете защитить себя, вы сможете быть уверены в том, что в нужный момент будете способны дать отпор. Я уверен, вам этого хочется, — Крауч внимательно прищурился. — Ваша личная война началась до той, что идёт в Англии, я прав?.. В кабинете махом стало жарче. — О чём вы, сэр? — Мне, хм… — он отодвинул свой стул и сел за стол. — Попадалась на глаза плешивая колонка о вашей семейной драме, да и разговоры определённого рода до меня дошли. Побег, сорванная свадьба, скандал… Я не мог себе представить, что речь идёт не о капризной строптивой девчонке, а о вас. Сандра сглотнула и опустила взгляд на свои колени. Она не видела колонки, о которой Крауч говорил: должно быть, её выпустили в те беззаботные дни, когда она не интересовалась новостями. Сандра мало чего знала об устройстве Министерства магии, но понимала хорошо, что с плохой репутацией мракоборцем ей не стать. Крауч коротко кашлянул и твёрдо заявил: — У меня есть ровно одно условие: вы оставите эту желтушную историю за порогом второго уровня Министерства магии и больше никогда об этом не заикнётесь, — он особо выделил слово «никогда». Она тут же подняла голову и с готовностью кивнула. — Я буду только рада, сэр. Я мечтаю, чтобы эта история забылась… — Всё в ваших руках, — его взгляд блеснул, хотя голос оставался таким же холодным. — Покажите всем, кто вы на самом деле — девчонка из газеты или та, кто сегодня спас маленького ребёнка от гибели. — Мне кажется, это сегодня случайно вышло. Мне не может снова так повезти. — Никому и никогда не везёт, Кассандра, — сурово отрезал он. — Перестаньте надеяться на удачу как можно скорее. Вы уже не ребёнок. Она задумалась, прислушиваясь к бубнежу за дверью. Крауч тем временем надел на нос маленькие очки и принялся разбирать почту, что-то подписывать, читать. Сандра не знала, окончен ли этот разговор, можно ли ей идти или нужно сидеть и ждать того, что будет дальше. Она боялась пикнуть и пыталась не следить за тем, что делает Крауч, так откровенно. — О, и если вам интересно, — он заговорил, не поднимая взгляда. — Все сотрудники Министерства и студенты мракоборческого центра получают специальную защиту. Сейчас очень тяжёлое время, и мы вынуждены выбирать тех, кто ценнее государству, чтобы дополнительно гарантировать их безопасность. Это вопрос необходимости. — Хорошо… — удивлённо кивнула Сандра. Крауч поднял взгляд. Его рука с пером замерли в воздухе. Пламя ближайшей свечи плясало на стекле очков. — Вам расскажут о мерах, которые мы принимаем, чтобы сохранить жизни, когда вы приступите к обучению, — произнёс он вкрадчиво. — Мы также можем оказать содействие и поддержать отдельных студентов стипендией или предоставлением жилья. Будьте уверены, Кассандра, если вы обратитесь за поддержкой, вам не откажут…***
Она скинула с себя одежду и критично рассмотрела себя в зеркале. Редко когда в прошлом она могла посмотреть на себя в зеркало дольше десяти секунд, а, собираясь в душ, и вовсе зеркало занавешивала. Как будто, узнай зеркало тайну её тела, оно может напасть на неё, выпустить оттуда монстров. Больше Сандра никаких монстров не боялась. Она их видела: не живут они ни в каком зеркале. За прошедшее лето она стала здоровее и крепче, её кожа приобрела румяный оттенок, скулы сгладились и не напоминали больше две тёмные впадины. Глаза стали блестеть здоровым блеском, а тело больше не напоминало скелет, обтянутый кожей и, может, тонким слоем жира, необходимым для сохранения способности к зачатию. Она набрала вес, появились округлые формы — в общем, её тело стало ближе к идеальному, если не считать гематом под левой грудью, которые не уходили. Сандра знала, что раны, полученные магией, заживают дольше, и знала, что однажды и они заживут. Она хмуро покрутилась, пощупала себя за руки и ноги. Да, она больше не весила критически мало, но стала ли крепче? Едва ли. Глупая, беспечная идиотка! Только и делала, что гуляла, грелась на солнышке, любовалась всякими достопримечательностями, плотно ела и много спала. Выносливости и силы в ней по итогу никакой. Едва ли она сможет пробежать милю, не выплюнув свои лёгкие. Это удручало до глубокой досады. Сандра с тяжёлым вздохом отошла от зеркала и подошла к панели, которая превращала эту просторную кафельную комнату в волшебный душ. Ей нужно начинать делать что-то с собой прямо сейчас, чтобы хоть как-то подготовить себя к курсам, до которых и без того осталось всего ничего. Прошла неделя после Лестершира и разговора с Краучем. Когда Сандра отлежалась и почувствовала, что рёбра болят вполне себе терпимо, они с Сириусом перебрались в дом его дяди Альфарда. Это был особняк в тихом месте, в двух милях от дороги и ближайшего поселения. Сейчас Сандре было совершенно всё равно на то, что беспокоило её в прошлый раз в этом доме. Её не передёргивало от тишины и обширного пространства, от пустых комнат и услужливых домовиков. Конечно, это место сильно отличалось от дешёвого съёмного жилья и комнат в мотелях, но Сандра с неудовольствием обнаружила, что скучает по человеческим условиям. По тому, что будет похоже на её прежний дом. С Лестрейндж-мэнором этот дом не сравнится, конечно, но всё здесь выдавало достаток хозяина. Покойный дядя Альфард не бегал за драгоценностями и вычурными вещицами. Дом был оформлен довольно просто, но с изысканным вкусом. В каждой комнате была жизнь, в каждой комнате был след той точки земного шара, где дядя был. Он очень любил путешествия и всегда привозил с собой часть места, в котором он побывал, перенося его на стены и убранство определённой комнаты. Ванных комнат тут было четыре, каждая состояла из двух: из гардероба, где можно было оставить вещи и отдохнуть в кресле, наслаждаясь коктейлем, который принёс домовой эльф, и из самой ванной комнаты. Сандра выбрала ту единственную, где ванная не стояла. Ей не хотелось расслабляться и отмокать в куче пузырьков. Ей хотелось тонизировать себя настолько, чтобы окончательно прогнать тревогу, чтобы каждая клетка тела была готова к бою. Здесь были высокие окна, откуда открывался вид на сад, поля и кучевые облака на синем небе. Шторы можно было не задёргивать, окна здесь были магически защищены от чужих взглядов снаружи, но Сандра всё равно не успокаивалась и не начинала переодеваться, пока не убедилась, что ни одной щёлочки нет и окна точно-точно не видно. Сандра долго стояла под горячими струями, подставив лицо воде, и утопала в приятном ощущении, как вода смывает все её мысли. Ничего нет. Никого нет. Только вода шумит. Она одна в этом шуме, в этом пару. Это, наверное, и есть свобода. Свобода, от которой нет радости. Она прозябает в этой свободе, в бездействии. Может, её тело и не совершенно, но в ней достаточно силы, чтобы идти в бой, чтобы бороться за свободу. Она вся гудит, как воспалённый ком нервов, ей нужно делать что-то… Уже неделя прошла. Сириус не позволял ей читать газеты и включать радио. «Я каждый ёбанный день пытаюсь сделать что-то, чтобы остановить это, и у меня не получается», — звучало в её голове, и Сандра с горечью понимала, что пока она остаётся в этом доме, где-то происходят ужасные вещи. Разговор с Грюмом отхлестал её по щекам, а разговор с Краучем — придал решимости. Последний не стал добиваться окончательного решения, поступит ли она на курсы мракоборцев и отпустил её в очень смятённом и задумчивом состоянии. Ещё до того, как она выключила воду и прилевитировала к себе полотенце, Сандра поняла, что решение, на самом деле, было принято уже давно. Сириус писал кому-то на кухне, но когда она вошла, он быстро спрятал пергамент и посмотрел на неё большими глазами. Сандра небрежно сказала, что прогуляется. Сириус не хотел позволять ей идти, это было видно по его взгляду, но он ничего не ответил. Снаружи было тепло, но облака плыли низко. Близилась осень. Она вернулась уже вечером. Домовики приготовили ужин и он успел остыть, в окнах горел мягкий тёплый свет. Сириуса не было; он оставил на столе чернильницу и перо, от которого на скатерти расплылось тёмно-фиолетовое пятнышко. Она любила эту его привычку всюду обозначать своё присутствие, но сейчас от одного взгляда на каплю чернил у неё щемило в груди. Впрочем, в тишине она была недолго. Не прошло и двух минут, как снаружи раздались торопливые шаги, сильно хлопнула входная дверь. Сириус буквально влетел в слабо освещённую кухню, растрёпанный и возбуждённый. Его рот был приоткрыт от невысказанного волнения, а руки наполнены какими-то бумагами… Смотреть на него было всё равно что смотреть на пламя. Завораживающе, притягательно, нельзя оторваться… Но сейчас ей было больно. Она понимала, что, вероятно, в скором времени это пламя потушит. — Нам надо поговорить, — объявила она, решив, что хочет разобраться со всем этим как можно скорее. Она знала: чем дольше ждёшь непростого разговора, тем сильнее мучаешься, тем тяжелее начать его, тем больше хочется оттянуть… — Нам тоже! — выпалил Сириус. Она чуть приподняла бровь, плотно сжала губы и Сириус запоздало и неловко хохотнул. — Я имею в виду, мне нужно тебе кое-что сказать. — Отлично, — без радости отозвалась она и опустилась на ближайший стул. — Начинай. Сириус чуть свёл тёмные брови на переносице и помялся. Может, он ожидал более тёплой реакции, но ей нечем было его осчастливить: кроме холодной решимости, она ничего не чувствовала. Вернее… Не хотела ничего чувствовать. — Да нет, давай сперва ты. Ты же тоже хотела… — Начинай, Сириус, — непреклонно произнесла она, и Сириус, кажется, удивился силе её голоса. Она кивнула на бумаги в его руках. — Это что? Он сразу засуетился и вывалил всё на стол. Она пыталась прочитать что-то и наткнулась на множество канцелярских формулировок и незнакомых слов. Ничего утешительного. — Поддельные документы, — объявил Сириус, вынимая из этой кучи небольшую тонкую книжку в кожаной обложке и протягивая её Сандре. — Твои, — добавил он, хотя Сандра, раскрыв книжку, уже поняла. Почти половину одной из страниц занимала маггловская фотография с крупным изображением лица молодой женщины со светлыми волосами. Имя, написанное рядом, определённо было несуществующим. По спине Сандры пробежал холодок. Пожалуй, стоило согласиться и начать разговор первой. — Фелисия Байерс, — прочитала она с чувством и тысячей вопросов к Сириусу. Тот живо кивнул. — Тебе двадцать шесть, не удивляйся, Наземникус просто других не достал. — Кто такой Наземникус? — поинтересовалась она, как будто это сейчас имело значение. — Один знакомый Тома, мутный тип, но выручить может. — И для чего это? — Чтобы вылететь из страны, конечно, — как ни в чём не бывало заявил Сириус. — Вот, я взял тебе билеты во Францию на завтрашнее утро. Тебе хватит, скажем, часов трёх-четырёх, чтобы немного поспать и собраться? А потом я тебя отвезу в этот… — он поморщился, пощёлкал пальцами, вспоминая слово. — Как его… Ну, откуда они улетают. Маггловский самолёт, знаю-знаю, но другого выхода нет… Сандра тяжело, сквозь зубы, вздохнула. Она второй раз в жизни слышала от него «другого выхода нет». С таким же выражением, таким же голосом и даже выражением лица он стоял перед ней на балконе особняка Гойлов в самом начале лета, предлагая выйти за него замуж, чтобы побороть магический контракт. Другого выхода нет. Тогда она была с ним согласна. Сейчас — ни в коем случае. — Я всё узнал, — продолжал Сириус с живостью и жаром в голосе. Он гудел от своей идеи. — Да, европейское волшебное сообщество запретило въезд в страну магическим способом, но всё же попасть туда возможно. Ты прилетишь и мигом попросишь убежища в Министерстве магии Франции… Ну или поедешь дальше, если они откажут. Я снял деньги в Гринготтсе, я дам тебе столько золота, что ты не будешь ни в чём нуждаться. Тебе помогут, ты разберёшься, главное, что будешь не здесь… К её горлу подступила горечь. — Сириус. — Я и сам не доверяю самолётам, но мотоцикл разваливается после такого сложного лета, нас просто скинет прямо в грёбанный Ла-Манш. Наземникус говорит, магглы в день тысячи самолётов в небо отправляют, так что ты спокойно… Она решительно мотнула головой и встала. — Сириус, я никуда не полечу, — негромко сказала она, глядя ему в глаза, хотя это было просто невозможно сейчас. — Полетишь, конечно! — воскликнул Сириус. — Ты видела, что там происходит? Ты понимаешь, что дальше будет только хуже? Она прикусила губу. — Это дорого стоило, да? — Да, если честно. Но не бери в голову. Она положила на стол и билеты, и поддельный паспорт. — Я верну тебе деньги, когда получу стипендию, — её голос был тихим, но твёрдым. Может, это и заставило внутренний пожар Сириуса застыть. — Что ты задумала? — отрывисто произнёс он. — Я подамся на курсы мракоборцев, — ответила она, глядя ему в глаза. Реакция была неминуемой: он весь дёрнулся, вскинулся, щёки побелели. — Что… — Уже подалась, — добавила она. Ещё одна стена рухнула от этих слов. — Зачем? — спросил он, не мигая. Она кисло приподняла уголки губ. — А зачем поступают на курсы мракоборцев? Он помотал головой, но она кивнула. Посмотрел на неё умоляюще, и она коротко пожала плечами. Положил руку на грудь, и она горестно вздохнула. — Ты… — у него охрип голос. — Нет. Сандра, нет! Он говорил так, как будто она объявила, что будет прыгать со скалы — без страховки, без защиты, без возможности спастись. — Они предоставляют жильё и специальную защиту. — Так, послушай меня, если тебе нужно жильё… — У меня будет специальность, будет работа, — быстро заговорила она, прекрасно зная, что никакой аргумент сейчас Сириуса не убедит. — Я смогу подготовиться к любой битве. Я смогу выжить. Смогу бороться со всем этим. Это самое главное. И вообще, меня уже приняли. Я начинаю учиться через полторы недели. Он вцепился пальцами в свои волосы. Его лицо было полно ужаса. Ужаса за неё. — Это же… грёбанная мясорубка. — Выходит, мне нужна грёбанная мясорубка, — отрезала она. — Я должна стать сильной, и мне не так важно, какой ценой. Я выжила после магического контракта, после этих схваток, я со всем могу справиться. Я никуда не побегу. Это моя война, только моя и ничья больше. И я должна сделать всё, чтобы она закончилась. Сириус снова замотал головой, в два шага подошёл к ней и схватил за плечи, приблизил своё лицо к её. — Это не для тебя… Слышишь, не для тебя! — он почти кричал это умоляюще и отчаянно. — Чем тебе промыл голову Крауч?! Или Грюм? Кто из них? Я на куски их разорву… Она никогда его таким не видела. Это и было хуже всего. — Я придумала это ещё до разговора с Краучем, — проговорила она, стараясь сохранять голос спокойным. — Ещё когда лечилась в Хогвартсе. И Дамблдор тоже знает о моих планах. — А, так ты всё лето знала, что поступишь на мракоборца?! А со мной просто хорошо проводила время, ожидая начала набора? Хотела… — он почти задыхался. — Хотела насладиться жизнью перед тем, как ЛЕЧЬ В ГРОБ? От этого крика затрещали окна. Она поморщилась. Её до сих пор до костей пробирало от криков, но пора привыкать. — Не будь смешным. Я не собираюсь ложиться в гроб. Я стану сильнее, чем сейчас. Я смогу сама себя защитить. — Я тоже могу тебя защитить. Они — не могут. Они не знают тебя… Им вообще плевать, кто ты! — зло выкрикнул он. — Боунс говорила, что сейчас и лошадь в мракоборцы примут, потому что нужен кто-то, кого можно послать в пекло! Они разминутся с тобой, пошлют на верную смерть и забудут! Ты не станешь сильнее! Ты станешь трупом! Ты этого хочешь?! — Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, — жёстко проговорила она, отстраняясь, оставляя Сириуса одного с этими тёплыми и крепкими ладонями, с жаром в глазах, с болью в голосе, с искренним страхом за неё. Нужно отрезать его от себя. Отрезать от себя все чувства, которые бурлят внутри неё, потому что им сейчас нет места. Она не потянет Сириуса за собой. — Я знаю, на что я иду, — продолжила она. Её голос звенел, перестукивая о стеклянные дверцы шкафчиков со старинной посудой. — Видишь ли… У меня отвращение к тем, кто пытается решать за меня, что мне делать. Так с детства сложилось. — Это не тот случай, когда кто-то решает за тебя, — выговорил он оскорблённо. — Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты выжила. Не-вы-но-си-мо. — А я хочу, чтобы эта война закончилась. И я не смогу жить, зная, что ничего не делаю. — Ты бы и не согласилась уехать, — тяжело заключил Сириус. Его взгляд потух. Сандру полоснуло такой болью, что боль в рёбрах после Тёмных заклинаний казалась пустяком. — Я и сейчас не соглашусь, — проговорила она, пытаясь сглотнуть эту боль. — Ты меня не убедишь. Сириус, я знаю, чего хочу. И вот ещё, кстати. Теперь была её очередь показывать бумаги, которые она принесла из Министерства. Заключение о расторжении брака, выписки, пунктиры бланков, документы о смене имени. Кто бы ей сказал, что в пергаментных листах может быть так много смысла. — Оу, чёрт… — вырвалось у Сириуса, когда он взял это всё в руки. Ему пришлось присесть на стул. Теперь была её очередь стоять над ним и припечатывать к земле своим решением. — Давно пора, — тихо и безжалостно сказала она. — Я понимаю, ты тянул, потому что не хотел нервировать меня, но время пришло. Подпишешь вот эти два заключения и отправишь совой в Министерство, в отдел канцелярии — там сейчас такая кутерьма, что лучше своими ногами не ходить, брак по одному письму расторгнут. Сириус шумно сглотнул, снова замотал головой, вертя листы в своих руках, переворачивая их. — Я не верю… — горячо прошептал он. — Я не понимаю… Это слишком быстро… — Ты сказал однажды, что я могу уйти в любой момент, когда стану сильнее, — она посмотрела ему прямо в глаза. Всё боролось в ней, всё кричало, что нужно разорвать эти листы, взять свои слова назад, отказаться от всего, остаться с Сириусом, но она только сильнее стискивала челюсти. — Сейчас я сильна, как никогда, именно поэтому я и ухожу. И ты уходишь. Мы расходимся. Прости, что получилось так. Как будто её «прости» ещё могло что-то заклеить. — Ты решила всё за меня, — обвинил Сириус. Она недовольно фыркнула. — А ты?! — она кивнула на билеты в его руках. — Не ты ли говорил, что я должна учиться делать выбор? Что ж, я его делаю. — Просто, блядь, невероятно… — Послушай меня, — в её груди всё выло, и она из последних сил сохраняла свой голос спокойным и твёрдым. Она опустилась на пол перед ним и едва не утонула от горя в его взгляде. — Я не могу выразить словами, как благодарна, что ты спас меня, боюсь, я просто за всю жизнь не подберу таких слов. Но я не могу всегда быть с тобой. У нас разные пути. Этот брак с самого начала был фикцией… Его губы странно дрогнули пару раз прежде, чем он смог ответить. Он почти невесомо провёл по её волосам ладонью. — А мне нравилось быть в браке с тобой. Я думал, тебе нравится. Я делал всё, чтобы тебе было хорошо, я просто не понимаю… — Это глупо, Сириус, — нахмурилась она. — Этот брак спас мне жизнь, но он ведь ничего не значит. Ты сам так говорил… И я не буду просить тебя отпустить меня, потому что ты меня не держишь, — она поднялась на ноги. — Я ухожу и ты на это не повлияешь. — Знаешь, я догадывался, что ты уйдёшь, когда больше не будешь во мне нуждаться, — проговорил он желчно. В нём поднимались новые чувства — что-то жгучее, обвинительное, и пережить это было легче, чем его тоску и грусть. — Ты уходишь. И совсем ничего не чувствуешь? Она подавила сердечный вздох и слегка повела плечами. — Только то, что стоило сделать это гораздо раньше. — И ты ничего не чувствуешь ко мне? — неутомимо продолжил он. Сандра одним движением оттолкнула от себя все светлые, счастливые воспоминания этого лета, поставила внутреннюю стену, как при легилименции. — С тобой было хорошо, но не более, — сухо произнесла она. Сириус приподнял брови, но она решительно отвернулась. В комнате было тихо, да и в доме было тихо. Дядя Альфард чертовски хорошо позаботился о звукоизоляции, и сейчас она была совершенно ни к месту. Был бы хоть один случайный шорох, на котором можно было бы сосредоточиться, было бы легче… Сириус вдруг засуетился и стал перебирать бумаги. — Александра Лестер? — вдруг усмехнулся он. От этого смешка в воздухе стало перечно, от его голоса могла потрескаться посуда. — Ха! — Да, — еле слышно отозвалась она. Она разрушалась изнутри, рассыпалась. И виной этому, и спасением от этого был человек, который смеялся над её новым именем. Над именем, которое — она знала точно — больше не придётся менять. — Чертовски похоже на старое имя. Нелогично, мисс будущий мракоборец, — саркастично поцокал языком Сириус. Куча пергаментов, на которых зародилась её новая жизнь, упали на стол небрежным хлопком. — Ты ведь боишься, что братья тебя найдут! — Я больше не боюсь их, — сказала она, обернувшись. Сириус больше не смотрел ей в глаза. А жаль, потому что это были первые слова за весь этот разговор, в которых она была уверена. — Пускай находят, я буду защищаться. И смогу защититься ещё лучше, если буду учиться этому. Сириус улыбнулся, но не её заявлению. — Мне нравится твоё новое имя, — его голос был тёплым. — Наконец всё официально, да? И я всё ещё могу называть тебя Сандрой. — Алекс, — поправила она. Произнеся это, она почувствовала, как на месте выжженного болью места разгорается тёплый белый свет. — Теперь я Алекс. Звук её нового имени был красивее любой музыки. Он придавал ей силы, он заставил её улыбнуться, заставил забыть о том, что было важно минуту назад. Он зашивал её душевные раны, заслонял её сердце прочнейшей бронёй. Даже пару дюймов роста, кажется, прибавлял. Алекс Лестер ничего не боится. Алекс Лестер пройдёт обучение и смело пойдёт в бой. У Алекс Лестер нет никакого багажа, но её это не пугает, потому что она знает, чего хочет добиться. А главное — Алекс Лестер не любит Сириуса Блэка. Он остался в прошлом, с глупой, чувствительной и неуверенной в себе Сандрой. Но Сириус, очевидно, не был с этим согласен. Он поднял на неё глаза и улыбнулся шире, почти издевательски. — Мне придётся долго привыкать. Поэтому — Сандра. — Придурок, — сухо заключила она и выскочила из дома, оставив дверь нараспашку. Алекс уходила туда, где не будет его взгляда, его улыбки, его тепла, его тени. Это решение могло бы разорвать её — её прежнюю, разумеется — на части. Но только не Алекс. Сквозняк, образовавшийся в кухне, разметал повсюду листы, но Алекс этого уже не видела.