***
Она не хотела, чтобы Сириус обнаружил, что она не спит. Они вдвоём прекрасно провели время, сбежав с вечеринки почти раньше всех: ей не было комфортно в толпе буйных и пьяных сокурсников, она решительно не понимала, почему всем так нравится толкаться под музыку в очень душном помещении… И ей хотелось провести время с Сириусом. Только с ним. Он, конечно, рычал ей на ухо что-то про то, как ненавидит тянуть с подарками и как любит сиюсекундно сдирать с них обёртку. А она мягко рассмеялась и поинтересовалась, не хочет ли он попробовать свой подарок на вкус. Сириус аж оторопел. — Бля-я-ядь, Сандра… — выдохнул он. — И когда ты стала такой? Она лишь опустила ресницы. Никогда прежде она так быстро не оказывалась в своей постели… Сириус, конечно, думал, что всё в его руках, решительно освобождая их обоих от одежды и покрывая её тело поцелуями, смешанными с порочными фразочками. Но Алекс за всё время, что они были парой, выучила его наизусть. И она безошибочно распознавала, как в деталях Сириус теряет контроль, в каких мелочах выдаётся его переход за грань. Она считывала миг, когда его взгляд начнёт темнеть, сердцебиение ускорится, а хватка рук отяжелеет… Сириус не догадывался, что Алекс контролирует все эти моменты. Это она решает, быть им или не быть. Он на самом деле был её больше, чем она — его. И эта ночь не стала исключением. То ли дело было в проценте алкоголя в крови, то ли в опыте и уверенности, но Алекс удалось заставить Сириуса со слабой, но совершенно счастливой улыбкой, лежать рядом с собой и глядеть с обожанием. Держа её в руках, он чувствовал себя окрылённым, а теперь — совсем без сил. Кончики пальцев неустойчиво пританцовывали на молочной коже, обводя плечо, грудь, бёдра… Он бормотал, что любит её и что она перевернула его жизнь… И уснул до того, как краска сошла с щёк. Алекс уснуть не смогла. Её одолевали слишком тяжёлые мысли, и она постаралась сбежать от них к своей недавно появившейся привычке. В квартире они были одни; Марлин так и не пришла. Алекс стояла на кухне в его рубашке, наброшенной на плечи, у приоткрытого окна. Рубашка большая для неё, белая, но сшита здорово и её вполне достаточно, чтобы не продрогнуть. Мистер Маккинон провёл сюда отопление и теперь в любую погоду воздух в квартире был сухой и нагретый, как у печи. Алекс с трудом спалось при такой температуре, а свежий воздух так помогал… И сигарета, зажатая между пальцев, вовсе не мешала им дышать. Она услышала, как Сириус заворочался, а потом скрипнули пружины кровати. Алекс стиснула зубы. Проснулся. Встал. Алекс обернулась, чтобы посмотреть, как он появится в дверях — лохматый, со следом от подушки на щеке, в одежде, которую он хранил у Алекс, чтобы переодеться, если останется на ночь. Сириус с сонным прищуром всматривался в неё, подходя ближе. — Давно ты куришь? — спросил он, ласково приобнимая её из-за спины. Алекс неосознанно напряглась. Она понимала, что сейчас была твёрдой, жёсткой, не такой, в общем, как в его руках двумя часами ранее. Конечно, он это заметил. Алекс устало прижалась к его груди и тихо призналась: — Неделю. Сириус быстро сопоставил паззлы в своей голове и коснулся губами её макушки. — Я думал, у Тонксов всё прошло здорово… — Так и было, — с неким сожалением произнесла Алекс. — Даже лучше, чем я ожидала. Но ты не можешь себе представить, как мне больно возвращаться даже мыслями к прошлому. Я убегала от него, а оно съедало меня заживо… Андромеда помогла понять, что убегать бесполезно. — Ну почему бесполезно? — тут же спросил Сириус. — Мне ж удалось. Алекс напряглась ещё сильнее. Как спутанно, должно быть, прозвучали её слова. Как не хотелось ничего объяснять Сириусу… Не поймёт он её, если она скажет, что почти каждую ночь на этой неделе засыпала в слезах, понимая, что её надежда на то, что однажды боль по прошлому утихнет и оставит её в покое, мертва. Алекс понимала, что не может жить полной жизнью и много чего не может сама себе позволить, потому что за её плечи её цепляются тени отца, матери, братьев, а просто поездка в лифте Министерства по дороге на второй уровень или обратно — испытание, ведь в лифте можно снова столкнуться с Беллатрисой или с кем-то из братьев. Зная любого из них, вполне реально, что они схватят её за запястья и волоком утащат в мэнор, где снова лишат воли… Конечно, сил её теперь хватит, чтобы дать какой-никакой отпор и какое-то время отстаивать себя, но она не сможет бороться бесконечно. Алекс думала, что однажды перестанет бояться. Но Андромеда, которая годы (годы!) прятала свою маленькую семью на отшибе Великобритании, не показываясь в магическом обществе, до сих пор боялась — и имела на то гораздо меньше причин, чем Алекс… «Это непростой выбор, и мы отвечаем за него каждый день. Это будет с нами до конца жизни и это невыносимо, не так ли?»… Это всегда, всегда будет с ними. С ней. Сириус никогда не поймёт её. Поэтому Алекс и не хотела, чтобы он вставал. — Ты меня не понимаешь, — заключила она негромко. Сириус вздохнул через нос, продолжая обнимать. Алекс затянулась и выдохнула дым. Сигарета начинала тлеть. Горький древесный вкус остался на кончике языка. — Я очень хочу, чтобы тебе стало легче, — произнёс Сириус спустя паузу. — Может, поделишься? — Этим? — она приподняла зажатую между пальцев сигарету. — Или историями? Даже тролль поймёт, что не хочет она делиться никакими историями. — А ты как хочешь? Алекс, помедлив, поджала уголки губ. — Я могу предложить только сигареты. — Да, не вопрос, — легко согласился Сириус и больше не обращался к ней ни с вопросами, ни с попытками приободрить её. Первая ночь нового года была очень тихой.***
Утром Алекс не ощущала никаких последствий вечеринки — кроме, пожалуй, слабости, но и то списала на недосып, а не на выпитый алкоголь. Она вся была как варёная — медленно соображала, медленно двигалась. Ей хотелось закутаться в одеяло и не открывать глаз… Но Сириус уже встал и ещё не ушёл, если судить по рубашке, которая висела на стуле. Значит, и ей пора вставать. Алекс набросила поверх своей пижамы его рубашку. Она ей очень нравилась. Приоткрыв дверь, она поняла, что Сириус наложил на дверь спальни Оглушающие чары. Это было так мило и заботливо, что она сонно разулыбалась, на ходу потирая глаза. В кухне что-то гремело и скворчало. И ещё пахло оладьями. — Доброе утро, — тепло сказала она, когда вошла в кухню. Сириус обернулся к ней с бешеными глазами и раздражённо притворился, что хочет загородить от неё следы готовки: стол в муке, сковородку в брызгах масла… — Эй-эй! — обозлённо воскликнул он. — Я не могу приготовить завтрак в постель, если ты не в постели! Отправляйся обратно! Алекс бессовестно подошла ближе и уткнулась носом ему в плечо. Он был раздет до пояса, пижамные брюки сидели низко, а кожа пахла гелем для душа. Он был дьявольски красив и хорош, Алекс не удержалась и провела пальцами по груди, отслеживая рельеф мышц, мелкие впадинки, упругий торс, татуировки и родинки. На её губах была улыбка. Сириус громко и драматично вздохнул, приняв поражение. От Алекс не укрылось, как он доволен собой и тем, что в который раз манит её к себе, вызывает восхищение… — Доброе утро, да, — произнёс он мягче. — Я знаю, ты каши обычно ешь… — Ем, — она приподнялась на носочки и поцеловала его в скулу. А потом убрала руки от его тела, отошла в сторону и вдруг раздосадованно сказала: — И всё равно толстею, представляешь? — Ну-ка бро-ось, — он чуть свёл брови на переносице и начал по очереди переворачивать оладьи лопаткой. — Смотри! — она через сорочку собрала большими и указательными пальцами кожу на животе. — Этого не было раньше! Сириус и не смотрел на её живот. Он повернулся и посмотрел прямо ей в глаза. — Ты очень красивая. — Какой же я мракоборец с таким животом… — Да ерунда. — И с такой задницей! Сириус не сдержал широкой нахальной улыбки. — А вот насчёт этого не беспокойся, — промурлыкал он. — Она тебя не портит… Думаешь, я просто так везде пропускаю тебя вперёд? — Мерзавец, — едко процедила Алекс. И всё равно не сдержала улыбки. Сириус победно подмигнул ей. — Ты знала, с кем будешь встречаться. На это Алекс ответить было нечем. Алекс успела протереть стол, заварить кофе и достать из холодильника джемы, когда раздался весёлый стук в дверь. В «глазке» отражались Марлин с… — Пруэтт? — поражённо прошептала Алекс, чувствуя, как руки холодеют. И открыла дверь медленнее, чем могла бы. Она была не против наблюдать, как Марлин веселится с Пруэттом на вечеринке, но пускать его на порог? Чем заслужил? Парочка ввалилась в квартиру, заставив Алекс отступить на несколько шагов. — Приве-е-ет! — Марлин весело помахала ей рукой. Она так и не смыла вчерашний макияж и выглядела слегка усталой, но сияющей. — С Новым годом, Александра, — звучно протянул Пруэтт (кто именно, интересно?). Голос с басовитыми нотками. Ямочки на щеках в веснушках. Дьявольские огоньки в глазах. Куртка с меховым воротником чуть припорошена свежим снегом. «Ну почему именно ОН, Марлин?!». — И тебя, — безрадостно сказала Алекс. — Прости-прости, я не успела предупредить! — затараторила, смеясь, Марлин. — Ты ведь не против?.. Ой, а Сириус тут ещё? Мы не помешали? Привет, Сириус! — Да мы успели на завтрак! Запах так и манит… — обрадовался Пруэтт. Алекс замерла, глядя, как они весело разуваются и снимают верхнюю одежду. Пруэтт вдруг показал пальцем на мантию Алекс и куртку Сириуса, которые лежали на полу со вчерашнего вечера и низко расхохотался: — О-о-о, у вас такие порядки? Можно, я тоже кину? — Иди руки мой, — прошипела Алекс, безудержно заливаясь краской. Вчера им и правда было не для крючков для верхней одежды, но Пруэтту-то зачем об этом знать… Великий Мерлин, как же он раздражал её! — Прости-и-и! — взмолилась Марлин, когда Пруэтт ушёл здороваться с Сириусом. — Знаю, знаю, ты так не любишь… У меня такая каша в голове, — она вдруг хихикнула. — Мы же всю ночь не спали! — Я догадываюсь, — проницательно сказала Алекс. Марлин чуть выпятила губы и взяла её ладонь обеими руками. — Ну не злись на меня, ну пожалуйста! Можешь просить у меня что захочешь, только пусть он с нами позавтракает. Он — чудо, вот увидишь! — Марлз, я в шоке. Марлин прищурилась. — Ну ты же не думала, что я и правда каждые выходные целомудренно сплю у родителей? — Я о другом, — хмуро произнесла Алекс. — Ты могла бы хоть раз сказать: «моя очередь» и остаться тут со своим парнем. — А вы бы куда пошли? — У Сириуса есть дом. Марлин махнула рукой. — Алекс, я же знаю, что тебе спокойнее никуда лишний раз не ходить. Расслабься. От этого: «я же знаю…» Алекс стало не по себе. Она кивнула головой в сторону кухни, где Пруэтт с Сириусом хохотали над чем-то. — Почему я о вас ничего не знаю? Почему не рассказывала? — Ну… — Марлин снова захихикала. — До вчерашнего вечера было нечего рассказывать. Алекс округлила глаза. — Да ты что! — Правда! Это не в моих правилах, ты знаешь, но Гидеон — совсем другой. Он сказал, что я давно ему нравилась и вообще он устроил вечеринку, чтобы я притащилась… Бойкая, смелая, самодостаточная Марлин на её глазах превращалась в хрупкую девочку. Её глаза сияли, а голос звенел, говорила она чуть сбивчиво, потому что часто дышала… И пусть Алекс обожала тайком наблюдать за Марлин во время тренировок, видеть её опьянённой от влюблённости было в сотни раз лучше. Ну разве не может она убрать в сторону свои личные претензии к Пруэтту? — Невероятно, — Алекс натянула одобрительную улыбку. — Я рада за тебя. Марлин обрадовалась. — Ты просто прелесть! — она звонко чмокнула её в щёку, а потом объявила, что пойдёт в душ, что и сделала, оставив Алекс одну. Она ещё несколько минут стояла в прихожей. Ей было не совсем комфортно от басовитого бубнежа Гидеона в кухне, где она планировала мирно позавтракать вдвоём с Сириусом. Алекс обожала тихие и неспешные завтраки, полные идиллии. Но Марлин — её подруга. Она может и потерпеть ради неё. Что, если и Марлин Сириус на самом деле не очень нравится, но разве она хоть раз ей слово в укор сказала?.. На кухне Гидеон накладывал себе уже вторую порцию оладий и только что рассказал Сириусу что-то, от чего у того лицо вытянулось. — Сколько? — Сириус потерял дар речи. — Сейчас трое, а будет пятеро! И все парни! — громко объявил Гидеон. Он не жалел для своего завтрака кленового сиропа. — И ведь они не планируют останавливаться, о дочке мечтают! Значит, будет шестеро, а то и семеро! А то и все десять — у Пруэттов девочки почти не заводятся! — Мерлинова срань… — Сириус неверяще замотал головой и посмотрел на Алекс огромными глазами. И пожаловался ей вслух, как будто она была в курсе темы беседы: — Пятеро детей! — У кого? — спросила Алекс. Она тайно негодовала на занятый Гидеоном её любимый стул. — У моей сестры, Молли, — объяснил Пруэтт с набитым ртом. — Её муж — сын одной из моих тёток, — дополнил Сириус. — Ту изгнали из рода, потому что она связалась с магглолюбом! — Значит, уважаемый человек? — Алекс приподняла брови. Она налила себе кофе, а оладьи решила поесть потом, когда Гидеон уйдёт — не задержится же он здесь на целый день? Не задержится же, да? Да?.. Гидеон кивнул. — В яблочко! — не прекращая жевать, проговорил он. — Бля, и у них будет пятеро детей… — Ага, прикиньте? У нас тут — война, вся хуйня, а они просто клепают детей, как кролики… — Как-то грубо, — осадила его Алекс. Больно ей не нравился его тон. — Детка, да я… — Алекс. — Алекс, да я обожаю малышку Молли! — быстро сказал Пруэтт, сверкая глазами. — Мы с Фабом просто души в ней не чаем. Если б я был мудаком, назвала бы она в мою честь сына? — Она назовёт в твою честь сына? — глухо переспросила Алекс. — Да, у них будут двойняшки, — хмыкнул Гидеон. — Мальчики. В марте или апреле. Молли сказала, что назовёт их в нашу с Фабом честь. Имена придумает другие — ну, мол, это плохая примета же, вся херня. Но она больно хочет, чтобы имена были похожи на наши хотя бы первыми буквами… — он резко поставил локоть на стол с самодовольным видом. — Вот если бы я был дерьмовым братом, она бы так делала, а? Алекс не ответила. Не могла отделаться от мысли, что Родольфус скорее умрёт, чем назовёт в её честь своего ребёнка. Гидеон уплетал завтрак неспешно. Они с Сириусом обсуждали Хогвартс и смеялись с историй о каких-то общих знакомых, про которых Алекс ничего не знала. Она уже думала пойти к себе в комнату. Пусть Марлин его развлекает! Плевать на гостеприимство! Но тут к окно кухни постучалась светло-серая сова Марлин, Марта. Марлин как раз в этот момент вышла из душа, выпустив из-за двери облако пара. Она прошлёпала босыми пятками по паркету, на ходу обматывая волосы пушистым полотенцем и Гидеон, когда она прошла мимо него, чересчур откровенно повёл носом ей вслед. Мурлыча под нос песенку, Марлин приоткрыла окно, впуская горстку снега, ледяной поток воздуха и озябшую сову. Марта деятельно вручила письмо хозяйке и перелетела на плечо к Сириусу, который судорожно вздрогнул — он так и не надел ничего на себя сверху и сова впилась в кожу холодными когтями. Письмо было совсем коротким. Лицо Марлин из цветущего стало серым всего за несколько секунд. — Пиздец, ёбаный гном, блять, — изрекла она, дочитав. — Что стряслось, ласточка? — нежно спросил Гидеон. Марлин хлопком ладони прижала письмо к столу, спугнула Марту, заставив ту царапнуть плечо Сириуса. — Нам надо быть в главной лекционке. Прямо сейчас, — быстро объявила она. Все остальные похолодели. Алекс нервно сглотнула. В груди быстро стал расти тревожный ком. — Так первое января же. Воскресенье, — недоумённо пробормотала она. — А им срать, — отрезала Марлин, полоснув её взглядом. Как будто она, Алекс, источник проблем. — Ну и для кого я это готовил? — пожаловался Сириус, глядя на полупустое (благодаря Гидеону) блюдо с оладьями. — Сам сожрёшь! — озлобилась Марлин и пулей покинула кухню. — Но вы же имеете право никуда не идти в свой законный выходной! Нет?! — воскликнул Сириус, глядя, как Пруэтт спешит ретироваться вслед за Марлин. — Это не Хогвартс, старина, — вздохнул тот. — Спасибо за завтрак… — он убрал свою посуду в мойку и вышел в коридор. — Зайка, ну не бегай, поешь хоть немного… — Да как мне, на хуй, не бегать, там опять какая-то ебанина! — взорвалась Марлин. По квартире летали вещи, а сама Марлин агрессивно перемещалась из одной комнаты в другую. — Ты хоть вообрази масштаб пиздеца, который случился! Как часто нас собирают в выходные в девять утра?! — Эй, всё нормально, всё хорошо… — протянул Гидеон и уже через несколько секунд за ними закрылась дверь комнаты Марлин. — Мне нельзя с вами, да? — тихо спросил Сириус. Алекс повернула к нему лицо. До этого она сидела отрешённая и поражённая грузом внезапной новости. Ей не хотелось никуда бежать, хоть она и понимала, что это необходимо. Она ощущала вплоть до колкости на кончиках пальцев, что в Министерстве их ждёт большая беда. Что-то ужасное случилось, что-то, что скручивает кислород в нить и отбирает всякую надежду на спокойствие и расслабленность — ну, в тех крупицах, в которых она сохранилась. Алекс скорбно покачала головой. — Жаль, — Сириус поджал уголки губ. — Так-то интересно. — Интересно… — вяло передразнила Алекс. — Марлин права вообще-то. Что-то случилось. — Так уже случилось. Вы сейчас всё узнаете и будет понятно, что делать и куда бежать, — ободряюще произнёс Сириус. Эти слова помогли Алекс разомкнуть челюсти. — Ты тут побудешь? — она привстала. В комнате Марлин был, судя по звукам, по меньшей мере, ураган. — Я надеюсь, что мы скоро… Но я не уверена. Если бы это было не срочно и ненадолго, нас бы не дёргали, да? — её глаза вдруг стали огромными. — Всё равно завтра обратно… Чёрт, а я так хотела провести этот день с тобой! Сириус бессильно пожал плечами и тоже встал на ноги. — Ещё проведём, не переживай. Взгляд его синих глаз был лучше любого Умиротворяющего бальзама. Алекс понимала, что беду не отвратить, но ей было бы легче, гораздо легче, если бы Сириус пошёл с ними, если бы был рядом с ней в главном лекционном зале и так же, как и она, принимал на себя град худших на свете вестей. Марлин открыла свою дверь с такой силой, что та громко стукнула о стену. Она выскочила и замерла в кухонном пролёте — в полной готовности, с сухими волосами, с палочкой наготове, в зимней форменной мантии и крепко зашнурованных высоких берцах. — Ты идёшь?! — резко гаркнула она, глядя на Алекс такими глазами, как будто та уже должна была занимать им места в зале Министерства. — Не ори! — в той же манере отозвалась Алекс, внутренне вздрогнув и от тона своей подруги, и от себя — как быстро она распалилась. Огонь в глазах Марлин вспыхнул лишь сильнее. — Блядь, ну так поторапливайся! Подоспевший Гидеон помешал Алекс выдать что-то столь же колкое и обжигающе-обидное: — Тч-ч, Марлин, зайка, не надо, она не виновата… — он положил ладони на плечи Марлин и та их, на удивление, не скинула. — Мы всё равно придём и наверняка будем кого-то дожидаться… — Я просто не могу… Не могу больше… — быстро забормотала Марлин, прикрыв глаза и шумным вздохом давя бессильную ярость, которая рвалась изнутри. — Алекс не виновата, — тихо повторил Гидеон. Алекс весьма запоздало подумала, что, может, всё это время колоссально ошибалась насчёт Пруэттов. Все, кого они встречали по пути на второй уровень, были их сокурсниками. Все, как один, были удивлены не меньше их, пытались строить разные гипотезы и предполагать, что могло произойти — пока Марлин, державшаяся изо всех сил, коротко не заткнула их. Все, как один, замолкли, когда увидели, что весь этаж оформлен в траур. Алекс дышала через раз. Это было выходящим из ряда вон. Если среди мракоборцев кто-то погибал, в память о нём на какое-то время вывешивали мемориальную доску, но такого масштаба никогда не было… Она никогда такого не видела… — Господи… Господи… — прошептала Марлин и вцепилась обеими ладонями в локоть Гидеона. Алекс шла до зала на ватных ногах. Ей взять за руку было некого — не Марлин же, которая и так как на иголках. В зале тоже кругом висели чёрные полотнища, помост с кафедрой задрапированы в чёрный, а на заднем плане были траурные портреты… Так много портретов! Алекс, бормоча одними губами, сосчитала их. Шестнадцать. Реальность расплывалась перед глазами. Шестнадцать!.. Алекс ощутила, что у неё стынет кровь. Она не хотела смотреть на них и не хотела отрывать от них глаз. Все лица на портретах были знакомы ей — конечно, они встречались в министерской столовой, в лифтах, на этаже, кто-то из них иногда заходил на практические занятия и ассистировал преподавателям, кто-то любезно делился опытом, кто-то просто всегда добродушно улыбался, желая доброго утра ей, студентке желторотой… Грюма среди них не было, Алекс проверила это сразу и едва не простонала от облегчения. Она многие недели не разговаривала с Грюмом, тот продолжал делать вид, что её не существует и день ото дня его лицо лишь ожесточалось, а взгляд становился всё грубее, но Алекс упорно продолжала верить в существование какой-то связи между ними. Она ощущала свой долг перед ним. Если бы он погиб, она бы не пережила. Среди погибших не было также и мадам Боунс — та, живая, высокая, с могучими плечами, стояла у задней стены зала, высясь над большинством собравшихся. Её глаза были воспалёнными, но она не плакала. — Не могу поверить — Джонсон!.. — донеслось до уха Алекс чьё-то восклицание. Та снова посмотрела на траурные портреты и, подавив ком в горле, увидела лицо того мракоборца, который допрашивал её после происшествия в Лестершире. И его больше нет… Алекс, Марлин и Гидеон нашли места рядом с Фабианом, который пришёл сюда раньше них и предусмотрительно сел в середину ряда, куда труднее забраться. Глаза Фабиана сверкали, когда он смотрел на переплетённые пальцы брата и Марлин, но он предпочёл уважение к моменту удовлетворению своего интереса. Ждать, как Гидеон и предсказывал, пришлось долго. Вокруг них был тихий гул голосов, но они вчетвером не решались заговорить. Да и о чём? Что же непонятного?.. Однако собрали ведь их не просто так. Могли подождать до завтра, завтра начать учебный (и рабочий — для мракоборцев) день с траура. Значит, известие о гибели мракоборцев — не то, что будет стоять на повестке дня. Что-то ещё. Что-то, как Алекс догадывалась, похуже. Когда на сцене появился Крауч в застёгнутой по самое горло мантии, Алекс почти отковыряла отваливавшуюся обивку поручня своего сидения. Крауч, как всегда, был прямым, сухим, собранным и решительным — лишь глаза, казалось, чуть ввалились в глазницы. — Сегодня ночью во время выполнения своих обязанностей погибли наши товарищи, — отрывисто оповестил он, заняв место на кафедре. — И нет таких слов, чтобы выразить, какая это потеря для их семей, для нашего отдела и для великого дела, за которое мы сражаемся. Каждый из них был опытен и незаменим, спасал жизни, рисковал собой и вносил свой вклад в то, чтобы тёмные времена наконец отступили. В паузы, когда голос Крауча замолкал, в зале было так тихо, что можно было бы услышать звук опускающихся ресниц. Крауч кашлянул. — Ричард Абб. Ллойд Коул. Говард Джонсон. Рэй Честер. Филипп Уэст. Сэмюэл Макинтош. Роберт Годдард. Джошуа Питерсон. Уэйд Маккензи. Эверетт Хантер. Маршалл Браун. Эдвин Мур. Кора Нельсон. Женев Франк. Реджис Грин. Николас Уоттс. Все они этой ночью защищали больницу святого Мунго от диверсии со стороны лиц, верных Сами-знаете-кому. Волна ужаса захлестнула Алекс. Шестнадцать мракоборцев полегло в борьбе за больницу за одну только ночь, за несколько часов… Шестнадцать опытных волшебников, на которых она смотрела, как на недостижимый идеал. Если они не справились… — К сожалению, ими были неверно оценены силы противника, — добавил Крауч остро. Алекс слышала, как Марлин судорожно вздохнула. — Это ужасная, невосполнимая утрата… В ушах Алекс нарастал гул и она чуть склонила голову, пытаясь взять себя в руки. Это была война, это была борьба с худшими из людей, борьба за то, чтобы не началась откровенная мясорубка против магглов и магглорожденных волшебников, борьба за идеалы, которые лишь сильнее втаптывались в грязь с каждым днём. Каждый мракоборец знал, куда идёт и на что соглашается, каждый мракоборец был готов погибнуть… Но ведь они гибли и раньше — смерть каждого отдельного мракоборца была горем, каждая поминальная речь сопровождалась высказанной вслух надеждой, что эта гибель была ненапрасной, что этот герой, сложивший голову в бою, помог приблизить победу. Но погибло шестнадцать мракоборцев. Шестнадцать — разом. И никакого приближения к победе не ощущалось. В голове Алекс снова вспыхнули слова, которые ей сказал Крауч давным-давно, ещё летом: «Министерство магии проигрывает войну». Как долго они будут проигрывать? Неужели всё будет напрасно? Кто погибнет дальше? Где, где конец этому ужасу?.. Кто-то всхлипнул в ряду позади них. — Поэтому мной, как главой отдела магического правопорядка и главнокомандующим подразделением мракоборцев, — произнёс Крауч чуть громче и выразительнее, заставив Алекс приподнять голову, — было принято непростое решение. Он замолк, оглядывая зал и прежде всего, как заметила Алекс — мракоборцев, которые по большей части стояли у стен зала, хотя после неоднократных отчислений студентов в зале было предостаточно свободных мест. — Когда я объявлю о нём, я знаю, что напорюсь на недопонимание со стороны моих коллег и, может, и вас, уважаемые студенты. Но вы должны понимать, с чем нам приходится иметь дело. Вы знаете, вы не можете не знать, что стоит на кону. Сегодня погибли шестнадцать человек. Они могли бы занять целиком один из рядов в этом зале. Сколько потребуется времени, чтобы погибли остальные? Атмосфера стала гнетущей. Алекс на миг стало нестерпимо душно. Крауч выдержал ещё одну паузу — мучительную, непозволительную, убийственную паузу, — и наконец изрёк: — Мной было принято решение о причислении студентов наших курсов для мракоборцев к составу действующих мракоборцев в ряде отдельных задач. Разумеется, в первую очередь только для дежурств, патрулирования и выполнения вспомогательных работ. В первую очередь — только для этого. Тишина стала звонкой, как будто от контузии после взрыва. Такой может быть тишина в зале, который хочет взреветь, но не может. Крауч не мигал, обводя зал орлиным взглядом. — Я готов дать присягу перед верховным советом Визенгамота, что не дам отослать вас в горячую точку или в бой… В первую очередь на самые опасные миссии отправятся опытные мракоборцы, пока вы будете завершать своё обучение… Он говорил и говорил. Алекс прикрыла глаза. В словах Крауча сквозила паника: чем сильнее он пытался сгладить острые углы, тем больше был очевиден его страх. И как бы он не заверял зал в неприкосновенности студентов, Алекс понимала, к чему всё ведёт. Если в следующий раз погибнет не шестнадцать мракоборцев, а больше, то они, студенты, пойдут на передовую наравне с оставшимися опытными бойцами. — Прошло достаточно времени, чтобы вы были достаточно подготовлены, — словно прочитав её мысли, произнёс Крауч. — И никто, кроме вас, не может усилить наш действующий состав лучше. Мы рассчитываем на вас. Вы уже неплохо показали себя и выдержали немало испытаний… — Абсурд! Это был крик Грюма. Большая часть лиц в зале обернулась к нему — тот был красный, как рак, волосы стояли дыбом. — Как я и сказал, — с недовольством прикрыв глаза, ровным голосом продолжил Крауч, — необходимо помнить о том, что стоит на кону… — Жизни этих щенков, да? — взорвался Грюм. Алекс видела, как Боунс и ещё какой-то мракоборец подходят к нему, пытаются усмирить, но он вырывается. — Да они не готовы… Крауч скривил рот. — Если они не готовы, то кто готов? Грюм агрессивно сплюнул на пол, а потом резвыми шагами покинул зал и хлопнул дверью. В зале поднялся гул, но Крауч приподнял ладонь и усмирил его. — Указ, регулирующий моё решение, практически готов, — отчеканил он. — Сейчас он на рассмотрении у министра магии, но верховный совет Визенгамота — в значительном большинстве, — Крауч подчеркнул эти слова, — одобрил его. Убедительно прошу никого не покидать пределов Министерства магии до опубликования указа. В конце концов, — он опустил взгляд к первым рядам, — в ваших же интересах знать о своих новых полномочиях. И он покинул сцену, оставив зал в потрясённой тишине.***
Грюм орал так, что подрагивала дверь кабинета Крауча. Алекс морщилась. Около полусотни студентов и примерно столько же мракоборцев в натруженном молчании дожидались дальнейших действий со стороны Крауча, но он позвал её — её лично! — к себе. Она трепетала от волнения и стресса, но крики Грюма немного разметали все её эмоции. — ДА ХОТЬ УВОЛЬНЯЙТЕ, БЛЯДЬ! И ВОТ ЭТО ЗАБЕРИТЕ! ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА!.. ОНИ — ЩЕНКИ, МОЛОКОСОСЫ, ОНИ ПОКА НЕ ГОТОВЫ! МОЖЕТ, МЫ ЕЩЁ В ХОГВАРТС ПОЕДЕМ, ПРЯМО ОТТУДА МАЛЫШНЮ НАБЕРЁМ, ЧТОБЫ ВОСПОЛНИТЬ ЁБАНЫЙ СОСТАВ? — Продолжай, Аластор, — спокойно, но так, чтобы его голос выделялся и был слышен, ответил Крауч. — От криков ничего не изменится — указ уже действует. А вот ты прямо сейчас ходишь по тонкому льду. — Забирайте! — какая-то возня. — Да, забирайте. — Оставь себе. Алекс с нерешительностью взялась за ручку двери. Она не знала, что ей делать. Крауч просил зайти немедленно, но там была такая сцена… Подождать? Или последовать указанию и войти немедля? — Я не желаю иметь ничего общего… — Грюм тяжело дышал. — Да включите голову, мать вашу! На каждого из нас и так по двадцать Пожирателей, а теперь вы и студентов неопытных ставите под прицел! Их убьёт быстрее, чем эту группу, и мы просто потеряем грёбанный набор! Там юнцам некоторым восемнадцать едва стукнуло! — Мы потеряли больницу, Аластор, — это был женский голос. Новый голос. Алекс он был незнаком. — Больницу! Подумай! — И что, прямо с курсантами штурмовать пойдём её, госпожа министр?! — иронично поинтересовался Грюм. — Прям туда — на дементоров, оборотней и прочих блядей?! — Это не тебе решать, — процедил Крауч. — Немедленно покинь кабинет. Подойдёшь ко мне завтра в свободное время. Крауч был так непроницаем, что даже Алекс пробрало. Он был как стена, как скала — никакие крики на него не действовали. — Мы этого не допустим. Вы… — Грюм почти задыхался. — Вы думаете, я один против? Да остальные просто в шоке. Я… Я объявлю забастовку. — И пойдёшь под трибунал, — без обиняков сухо произнёс Крауч. — Да! — живо откликнулся Грюм. — Замените меня курсантом! — Я сделаю это, если он не будет идти наперерез, — Крауч начинал терять терпение. Он вдруг прикрикнул: — Лестер! Алекс тут же судорожно нажала на дверную ручку и, спешившись, торопливо вошла в кабинет. Она знала, что её щёки горят, а глаза округлые. Один из преподавателей всякий раз напоминал ей, что шпионаж она в жизни не сдаст, потому что не умеет скрывать свои эмоции. Грюм стоял посреди кабинета и пыхтел, как паровоз. Его лицо было алым, плечи и грудь тяжело поднимались и опускались. Золотой значок мракоборца он отодрал от своей мантии с куском ткани и тот теперь валялся на полу перед столом Крауча. Он смотрел на Алекс с такой силой, как будто собирался наложить на неё невербальный сглаз. К горлу подступил комок. Она не стала смотреть на Грюма и подошла к столу Крауча. По левую руку от него сидела смутно знакомая Алекс женщина в бледно-лиловой мантии и такой же официальной шапочке. Она казалась маленькой в массивном кресле, но держалась прямо, как стержень. Глазки, как у лисицы, с изучающим интересом оглядывали Алекс. И только Крауч смотрел на неё прямо, ровно и с некой отрешённостью. Он протянул ей лист пергамента, вдетый в позолоченную раму для специальных указов. Вес был больше, чем Алекс ожидала, и рама едва не выскользнула из её рук, а Алекс ещё больше залилась краской. — Донеси до сокурсников, — тихо сказал Крауч, не обратив внимания на её оплошность. — Убедись, что все узнают его содержание. — Да, сэр, — пробормотала Алекс пересохшими губами. И когда она вышла из кабинета, ей в спину донеслись новые крики Грюма. Её руки сильно тряслись, когда она крепила указ к доске объявлений — и не верила, что всего два дня назад её так сильно волновали списки на отчисление.***
— А в больнице-то что в итоге происходит? — хмуро поинтересовалась Марлин, вытерев запястьем пенку от сливочного пива с губ. Она была собранной и немногословной — ни следа от той вспышки эмоций, которую Алекс наблюдала в квартире. — А кто тебе скажет? — крякнул Том. — «Пророк» будет только завтра, и я очень сомневаюсь, что там напишут чего. Народ и так напуган. А из самой больницы ко мне и не захаживал никто… Он протирал стаканы тряпицей, от которой подозрительно пахло, как от тряпки для мытья пола и Алекс мысленно порадовалась, что они пьют прямо из бутылок. — Если бы мракоборцы отстояли больницу, Крауч бы это упомянул, — с горечью рассуждала она. — Сказал бы, мол, погибли не напрасно, герои… — Зачем им вообще больница? — вспыхнул Сириус. — Чтобы — что? Запугать? — Восемь лет будет в этом году, как они явились, — мрачно произнёс Гидеон. Он сидел, подперев подбородок ладонью, и изучал стеллаж за стойкой Тома пустым взглядом. — Уже запугали достаточно. — Может, хотят пошатнуть репутацию нового министра… — предположила Марлин. — Сильнее Минчума народ никого ненавидеть не будет! — с тоном знатока заявил Фабиан. — А Багнолд вроде хотя бы адекватная. — Я прямо-таки не знаю, как она справится, — вздохнул Том. — Женщина-министр, в затяжную войну… — И что?! — хором спросили Алекс и Марлин. — Мужчины до неё не справились с Сами-знаете… — И ЧТО?! — спросили Алекс и Марлин громче. Близнецы Пруэтты с Сириусом обменялись ухмылками. — Может, если бы министром сразу сделали женщину, и войны бы не вышло! — бойко заговорила Марлин, сверкая глазами. — Папа рассказывал, как долго Минчум строил из себя индюка и закрывал глаза на первые конфликты с Пожирателями… — И люди её выбрали не потому, что она женщина! — добавила Алекс. Она была преисполнена странной радостью: наконец-то можно позлиться хоть на что-то, кроме ужасов войны и массовой гибели мракоборцев. — Да люди бы и гоблина сейчас выбрали, — невесело протянул Гидеон. — Кто угодно лучше Минчума. Просто представьте: разгар войны, люди пропадают целыми семьями, а этот хряк пытается уволить с работы нашего Артура! — За что? — с возмущением откликнулся Сириус. — За магглолюбие! Да-да, прямо так! Марлин крепко выругалась — даже Том присвистнул. — Вот откуда все проблемы! — она со стуком поставила на стойку свою бутылку. — Вы-знаете-кому нельзя ненавидеть магглов, а министру — можно! Щенки Вы-знаете-кого не могут прессовать лояльных магглам волшебников, а министр — может! Вот откуда всё идёт: от лицемерия и непроходимой тупости, а не от женщин! После её слов повисла пауза. Марлин, недовольно покачав головой, снова сделала глоток из своей бутылки. — А с Артуром-то всё нормально? — спросил Сириус, выдержав безопасную паузу. — Старина, у него будет пятеро детей, — хохотнул Фабиан. — И это мы не берём в расчёт Молли, которая кого хочешь способна в гроб вогнать своими гормонами. Черта с два он бы позволил выгнать себя с работы! Но больше поводов посмеяться было не так много. Алекс не хотелось засиживаться в «Дырявом котле»: им завтра на курсы, а потом — подумать только! — прикрепляться к мракоборцам. От одной мысли дух захватывало! В указе, который опубликовал Крауч, по крайней мере, это официально называлось «учебной стажировкой». Эту формулировку они все обсмеяли и решили, что если и будут называть это стажировкой, то лишь с глубочайшей иронией. Из указа следовало, что студентов распределят между опытными мракоборцами, и те будут поручать подопечным часть своих профессиональных задач. Алекс мечтала отодвинуть занавес, за которым скрывалось то, до чего она мечтала дотянуться, и глянуть хоть одним глазком на настоящую работу мракоборцев… И пусть она понимала, что этому поспособствовали ужасные события, в глубине души она трепетала от предвкушения. Когда Алекс поделилась этими чувствами с остальными (они покинули «Дырявый котёл» и теперь шли по безлюдному Косому переулку) и добавила, что теперь-то у них будут реальные знания, а не выжимки из древних учебников, Фабиан усмехнулся. — Какие знания, лапушка? Её взгляд стал суровым. — Алекс, — с силой в голосе поправила она. — Раньше мракоборцев, Алекс, — Гидеон особенно подчеркнул её имя. — Учили три года, а не год, как нас. — В таком длинном сроке был смысл, — добавил Фабиан. — Сама видишь, какие матёрые ребята ходят по штабу! — А нас учат кое-как, так сейчас и вовсе начнут учить через пень-колоду, потому что Министерство в пяти минутах от краха, — вздохнул Гидеон без особого беспокойства в голосе; это было скорее безразличное разочарование. — Я не понимаю, зачем вообще нужны курсы. Брали бы в мракоборцы сразу, как в добровольческие отряды… — Мы же будем заняты делом! — с жаром откликнулась Марлин. — Мы увидим всё своими глазами! Все битвы, сражения, стычки — просто класс… Разве мы не за этим сюда пришли? В голосе Марлин было так много восторга… Алекс напряглась. Она сама хотела приблизиться к деятельности мракоборцев, чтобы стать сильнее. Марлин же горела именно будущими сражениями. Перед глазами Алекс пронёсся день в Лестершире… — Не надо спешить увидеть битвы и сражения, — твёрдо и тихо пробормотала она. — Просто поверь: не надо. Марлин фыркнула, как рассерженная кошка. — Но… — её брови выразительно приподнялись, а потом опустились и сошлись на переносице. — Но ведь ты, ты сама пришла не за этим? — Поверь, нет, — Алекс напряжённо блеснула глазами. — У меня были другие причины, и вовсе не соваться в бой, чтобы адреналин подскочил… Марлин остановилась посреди дороги. — Адреналин?! Да я… Я хочу поскорее стать полезной! — оскорблённо воскликнула она. — Я хочу сражаться, чтобы замочить на хер как можно больше Пожирателей! Я хочу, чтобы эти твари убрались из моей страны и больше не угрожали моей семье! Ты думаешь, я просто так хочу палочкой помахать? Или романтизирую чёртову войну? Да я лучше некоторых знаю, что это такое! Алекс невесело приподняла уголок губ. — Откуда тебе-то знать, Марлз? Та хотела открыть рот, чтобы что-то сказать, но с силой стиснула челюсти и молча зашагала обратно, в сторону «Дырявого котла», пока первой не скрылась в кирпичной стене, служившей выходом в маггловский мир. Когда Алекс вернулась домой, дверь комнаты Марлин была закрыта, а всюду в квартире было темно и тихо.***
Марлин не разговаривала с ней и на следующее утро, но едва ли Алекс позволяла себе думать об этом. Она едва дождалась прихода в Министерство: сегодня должны объявить, кто будет их курирующими мракоборцами. Алекс едва заставила себя проглотить завтрак и высидеть занятия до обеда; после обеда всё отменили во благо началу стажировки. Конечно, она на первых порах была рада в целом тому, что им выпала такая удивительная возможность заявить о себе. Ей было безразлично, кто будет её наставлять. Но время шло, она смотрела на окружающих её людей, на мракоборцев и понимала, что у неё, пожалуй, всё же есть определённые предпочтения. Ей бы не хотелось, например, попасть к Фенвику — он всегда казался ей слишком несерьёзным. С близнецами Пруэттами он, может, и споётся — особенно по части шуточек ниже пояса. Ещё ей не очень нравился Дингл. А вот мадам Боунс ей очень нравилась! Вот бы попасть под её крыло… Но началось распределение; Марлин, которая и в сторону Алекс не смотрела, попала к Сьюзи Хиггинс — молодой и активной специалистке. Алекс запоздало пожалела, что не попала к ней — и не только потому, что там была Марлин. Близнецов Пруэттов разбили: один пошёл к Фенвику, другой к Хипворту. Толпа студентов всё редела, практически все разошлись по своим группкам к своим наставникам, и у Алекс от тревоги сжало сердце… — Оуэн, Перкинс, Финниган и Лестер — Аластор Грюм, — наконец произнёс распределяющий. Она чуть не подпрыгнула на месте. — Грюм? — восторженно прошептала Алекс, не сдержав своих эмоций. Она была на седьмом небе от счастья! Ни с кем ещё она не хотела поработать так, как с Грюмом! Только где же он? Все мракоборцы, которых выбрали в роли наставников, соизволили прийти сюда, а Грюма нигде не было… Но ничего! Она его найдёт! Мерлин, как же она была рада! Оставив далеко позади троих парней, которых вместе с ней направили к Грюму, она чуть ли не вприпрыжку понеслась к кабинетам мракоборцев. Но офис был пуст, если не считать двух младших мракоборцев, которые сидели за кипами отчётов и глядели на вбежавшую Алекс как на расшумевшегося ребёнка. Грюма не было ни в одном из служебных помещений, ни в коридоре, ни в лекционных и тренировочных залах, куда Алекс заглянула скорее из отчаяния. От бега и волнения у неё началась одышка. Где же он может быть? Почему она не может найти его? Что за испытание? Парни-однокурсники, которые вместе с ней были прикреплены к Грюму, не присоединялись к её поискам, лишь с любопытством и наглыми ухмылками наблюдали за ней. Алекс не успела высказать Финнигану («Не удивляйся, если он дрыхнет в какой-нибудь каморке, от нас подальше!») всё, что о нём думает, как увидела колыхнувшуюся штору за открытой дверью складского отдела… Алекс узнала очертание тени и расслышала его недовольный хриплый вздох. Она не могла стоять на месте — ноги сами несли её к Грюму. — Я думала, вас уволили! — радостно воскликнула она вместо приветствия. — У меня отняли кабинет, отдел, зато дали тебя с шайкой других идиотов в довесок, — прорычал Грюм, не поворачиваясь к ней. — И в твоих интересах не раскрывать рта, если я тебя не спросил. И продолжил молча пить свой кофе, глядя в окно. Алекс неуверенно помолчала. Она стояла от него в двух шагах. Она вся горела, её разрывало от стремления что-то делать, бежать куда-то вслед за ним, хоть на полчаса, хоть на пять минут погрузиться в его опасный, дерзкий и бесконечно удивительный мир… А он просто пил кофе и ничего больше — ей назло! — Что нам делать, сэр? — не выдержала она спустя три минуты. Грюм шумно втянул носом воздух и повысил голос: конечно, и парни, которые ждали в коридоре, его услышат. — Ты тупая и не понимаешь с первого раза? — рявкнул он. — Не раскрывай рта, если тебя не просили! И займись своими делами! — Но… — не унималась Алекс, хотя от его слов в груди заскреблась обида. — Но вы же должны учить нас! — Перечитай указ, — процедил Грюм. — Учить я вас не должен. Ваша задача — выполнять мои поручения. Так вот оно… — он одёрнул штору и посмотрел на дверной проём, заставив парней подойти ближе и прислушаться к разговору. — Вот моё поручение, да. Вы мне поможете, если пойдёте в буфет, купите себе пирожных и не будете носа оттуда показывать. Он произнёс это невозмутимо. Алекс никогда не видела, чтобы Грюм шутил, но сейчас он шутил, конечно. У одного из парней, мягкого и слегка неповоротливого Перкинса, порозовели щёки. — Правда, сэр? — пролепетал он. Грюм кивнул, не выказывая ни раздражения, ни снисходительности. — Да, Перкинс. Идите. Идите уже, никто не узнает! — повторил он чуть громче и убедительнее. — Как будто мне есть до вас дело… Перкинс, убедившись, что это взаправду, разулыбался от уха до уха и спешно пошёл в сторону буфета, то и дело оглядываясь: уж не показалось ли ему?.. — Так нельзя, — тихо сказала Алекс. — Не тебе решать. — Знаете, — голос Алекс стал грубее. — Если у вас личные проблемы, это не значит… Грюм посуровел. — Ещё одно слово — и у тебя будут проблемы, Лестер. Ты очень зазналась, и зазналась необоснованно. Её щёки запылали. Чего это он отчитывает её, как маленькую девочку! — Дайте мне доказать, что это не так, — неуклонно потребовала она. Грюм сощурился. — Хочешь, чтобы я дал тебе работу? — поинтересовался он чуть мягче. — Да! — живо отозвалась Алекс. Грюм перевёл взгляд на Оуэна и Финнигана. — И вы хотите? Вы ведь можете присоединиться к Перкинсу… — Н-нет, сэр, — немного неопределённо пробормотал Оуэн. — Если вы Крауча боитесь — ни черта он не узнает. Повторяю, мне и дела до вас нет. — Нет, мы всё же пойдём с вами, — смело выступил Финниган. Грюм коротко пожал плечами и глотнул свой кофе. — Ваше дело. Они вышли из складского отдела, Грюм провёл их почти по всему длинному коридору второго уровня. Алекс услышала, как в главном офисе инструктировала своих студентов Хиггинс — те только и успевали наперебой задавать вопросы и ахать от удивления. Тем же занимались Боунс, Хопкинс, Фенвик, Джагсон, даже маленький Дингл… Грюм же шёл дальше, пока наконец не открыл перед ними маленькую каморку. В ней едва поместилось два письменных стола и шкаф для бумаг, весь пол был заставлен коробками, а столы буквально завалены пергаментными листами и свитками. — Вот ваше первое задание, — объявил Грюм, резко подталкивая Алекс прямо к коробкам — той составило труда не споткнуться. — Приведите всё в порядок и заполните отчёты, — он выдернул из кучи бумаг лист с какими-то каракулями и дал его Алекс. — Подробнейшим образом — инструкция тут, — он дал Алекс другой лист, с едва заметным наборным текстом с инструкцией к заполнению отчётов, ей уже пятнадцать лет минуло. Алекс вскипела от оскорбления и возмущения. — Да вы же не заполняли их… — она пригляделась к дате, которую Грюм небрежно начеркал в углу одного из листов. — Месяцы! Грюм только растянул шрам, служивший ему ртом, в ухмылке. Алекс смотрела ему в глаза и чувствовала себя униженной. — Как справитесь с ремонтом и отчётами, особенно, — он улыбнулся шире, — с отчётами, тут же приходите. Дам вам другое задание. И не смейте отлынивать, вы же не хотите ослушаться указа Крауча? После этих слов Грюм, заметно повеселев, удалился. Оуэн и Финниган так и стояли за спиной Алекс. — Не говорите ничего! — раздражённо потребовала она, не оборачиваясь. — Даже если мы и собирались… — начал Финниган, но, поймав её взгляд, махнул рукой и не завершил свою мысль.***
Это было издевательством. Нет, не так. Это было настоящей пыткой — слушать за обедом, как другие с восторгом делятся впечатлениями от работы с мракоборцами. Потому что все они, как один, работали со своими студентами. Грюм же даже исчезал с поля зрения, едва Алекс с Оуэном и Финниганом после своих занятий отправлялись в сторону его каморки. Боунс заставила подопечных записаться на курсы по оказанию первой помощи. По слухам, она заявила, чтобы никто из её студентов и близко к ней не подходил, пока не докажет, что владеет магией крововосстановления и умеет снимать порчу, определив её на глаз. Джагсон устраивал своим подопечным безжалостные тренировки, основанные на муштре и криках. Фенвик таскал своих студентов за собой в патрули и на миссии. То же делала и Хиггинс: теперь Марлин приходила домой за полночь, под её глазами расцветали синюшные круги, и она по-прежнему не разговаривала с Алекс. А та не спешила мириться. Она думала, что Марлин просто ищет способ привлечь к себе внимание и что она, Алекс, ничего такого не сказала на самом деле, чтобы оправдывать этот странный бойкот. И почему она, Алекс, страдает лишь от постоянного ощущения пыли в носу, когда тот же Пруэтт, например, уже на третий день «стажировки» отличился и помог остановить группу егерей в лесах Шервуда? Почему она занимается организацией пространства в каморке Грюма, когда другие сбивают ноги, следуя за своими мракоборцами, выполняя настоящие поручения, видя всё по-настоящему?.. Но расставить всё по местам в каморке было очень простой задачей. Теперь им предстояло вручную переписать по нужной формуле (весьма дотошной и педантичной) сотни коротких несвязных записок, которые Грюм оставлял на обрывках пергамента на память о своих миссиях. Алекс убила несколько часов, сделав первый отчёт по всем канонам, и чуть не взвыла от горя. Да у них недели уйдут, чтобы эту гору записок привести в порядок! Грюм писал просто кошмарнейшим почерком, с уймой грамматических ошибок, иногда избегал связного текста и превращал свои рукописи в нечитаемую схему со стрелочками, нераспознаваемыми сокращениями и каракулями. Без Финнигана она бы ни за что не справилась: он на огромном листе написал печатными буквами английский алфавит, а рядом с каждой буквой вывел точную копию той каракули, которую оставлял Грюм. Это лишь ненадолго сэкономило время. Как ей ответить на вопросы из инструкции, если Грюм не ответил на них? В инструкции, например, просили описывать тип события, в котором побывал мракоборец. Состояние противника или противников, принадлежность к группе, поведение, какие методы были применены для борьбы и устранения — в случае столкновения. А что писать, если записки Грюма иной раз заключали в себе набор слов вроде: «23.3.LXXVII. Уоркшир Кенилворт маг.аном. пропали 7 предупредит не трогать воду»?! В пятницу Грюм удостоил их честью и навестил их. Окинул взглядом: все трое (Перкинс отсиживался в буфете или в другом месте — не то чтобы кто-то проверял), ухватив на заваленных столах островки свободного места, старательно писали отчёты. Грюм прошёл к столу, который был ближе ко входу, и пристроил сверху на горку пергаментов ещё одну записку. Алекс не выдержала: — Мы должны чему-то научиться по теории, сэр? Грюм скользнул по ней взглядом, лишённым интереса. — Мне насрать, чему вы научитесь. Алекс чувствовала, как чахнет от отравляющей её уязвлённой гордости и от скурпулёзной сидячей работы. Прошла ещё неделя прежде, чем она заметила, что гора записок хоть немного опускается. Алекс украдкой наблюдала за Грюмом, узнавала о его приключениях из того, что он ей передавал. Её пальцы болели от пера, пока Марлин позволяли ходить на всякие мероприятия охранять важных государственных лиц, а Пруэтты вообще случайно оказались в своей первой заварушке… А она просто писала отчёты! Да ей хотелось сжечь их к дьяволу! И в ближайшие выходные, которые она провела в доме дяди Сириуса (Марлин держала бойкот и Алекс не решилась привычно попросить её освободить квартиру на выходные) у неё случилась настоящая злая истерика. Алекс неожиданно для себя и, тем более, для Сириуса, разрыдалась, кипя от гнева, молотя кулаками по подушкам от несправедливости. Она, кажется, даже кричала, чтобы Грюм пропал пропадом… И он правда пропал. Вернее, его подопечным, и Алекс в том числе, объявили, что он не выйдет на работу в ближайшие несколько дней, поэтому и они от стажировки освобождены. Но отчёты-то не заканчивались. В первый день, что он не явился на рабочее место, она сама взяла ключ, открыла кабинет и в одиночестве стала заполнять отчёты. На второй день она сделала то же самое. Её напарники отказались ей ассистировать — сочли, что раз Грюма на рабочем месте нет, можно пренебречь своими обязанностями. Идиоты! Но Алекс и не думала взывать к их совести. Ей казалось, что их вполне устраивает просто сидеть в каморке, пока все остальные погружаются в реальные дела. Она в одиночестве пришла в его каморку и на третий день. Привычно повесила свою мантию на спинку его кресла, привычно налила себе кофе и села за его стол. Смогла прочесть одну из записок, не поглядывая на алфавит Финнигана, смогла, не вдумываясь, превратить её в отчёт всего за двадцать минут… — К хорошей жизни и привыкнуть легко, не так ли, Лестер? Она подняла голову и едва не вскрикнула. Мало кто мог подкрасться к ней незамеченным, но Грюма не зря считали одним из лучших мракоборцев. Он выглядел таким же бодрым, как всегда, если не брать в расчёт то, что один из глаз Грюма лучисто прищуривался, а второй… Был больше, чем следует, круглым, крутящимся, ярко-голубым. Ненастоящим. Грюм потерял глаз и это протез. У неё тошнота подступила к горлу. Грюм веселился с её реакции. — Сэр… — прошептала она изумлённо. — Не учили, что пялиться неприлично? — Простите, сэр. Вы в порядке? — Продолжай свою работу, — проворковал Грюм. И посуровел: — Отчёт об этом дне я сам напишу — и не мечтай узнать щекотливые подробности. Уже слюней напускала, бля… И он ушёл, захлопнув за собой дверь и оставив Алекс одну парализованной от шока. На другой день он подозвал своих студентов к себе перед обедом. Алекс изо всех сил старалась не таращиться на его искусственный глаз, который двигался по круглой глазнице по своей воле. И трепетала, не веря: неужели, ну неужели Грюм и правда даст им какое-то новое, настоящее поручение?! — Меня пригласили на заседание Визенгамота. Вы идёте со мной. Алекс не поверила своим ушам. Её глаза были круглыми… — Это шутка, сэр? — с нахальным тоном поинтересовался Финниган. — Мы ведь отчёты только до июня прописали! — Сходишь — и вернёшься, — угрюмо отозвался он. — Какой опыт мы получим там? — включился Оуэн. Здоровый глаз Грюма прищурился. — Спроси меня ещё раз — и я передам тебя другому мракоборцу. Её сердце колотилось от радости. Это не было шуткой или сном! Это было взаправду: они шли в зал суда Визенгамота, они стекались в группу из мракоборцев, других работников Министерства, важных лиц в мантиях первого уровня, представителей Визенгамота — шумная, многоликая толпа, от присутствия в которой у Алекс голова шла кругом. Она была очень счастлива. Пока не переступила порог. Алекс… увидела его сразу, едва вошла. Он сидел в самом нижнем ряду амфитеатра, перед ним лежала пачка исписанных пергаментных листов. Впрочем, он не обращал на них внимания — был слишком занят тем, что великодушно улыбался, раскланивался и пожимал руки всем, кто к нему подходил. Ей захотелось уйти из этого зала, но она не могла себя заставить. Она не может бояться его всю жизнь. Она это выдержит. Грюм, на счастье, не стал тащить их вниз — они сели в тень, на самую верхнюю скамейку трибун, так, чтобы им было видно затылок и спину Родольфуса. Она не видела Родольфуса ровно полгода. Он почти не изменился — может, только набрал пару килограмм и стал зачёсывать волосы по новой моде. Он выглядел свежим, сияющим, дьявольски красивым, его мантия была безупречна, голос — тот доносился до Александры, хотя она силилась сосредоточиться на любых других звуках — был идеально модулированным, располагающим, чарующим… Она слышала его низкий бархатный смех и даже разобрала, как он учтиво отвечает на вопросы о состоянии своей супруги: «Да-да, срок большой, она сейчас отдыхает в доме моих родителей…». И Алекс почувствовала тошноту. Очень забытое ощущение. В Лестрейндж-мэноре и в любом благородном доме, куда её таскали на всякие вечера, её часто мутило, даже если желудок был пустой. Это было отвращение, это была непереносимость. И вот оно вернулось вновь. Это заседание будет для неё сущим испытанием. Алекс старалась вслушиваться в гомон толпы, да хоть разобрать, о чём переговариваются Финниган с Оуэном, но не могла. Ворот мантии душил горло, воздуха не хватало… И она ощущала, что подвижный глаз Грюма смотрит на неё, не отрываясь. Наконец на помост вышла седовласая волшебница в сливовой мантии. Почти сразу после этого стало тихо. — Добрый день, уважаемый совет. Добрый день, председатели и приглашённые слушатели, — заговорила она негромко, с придыханием. — На сегодняшнем внеочередном заседании мы заслушаем доклады нескольких доблестных волшебников, которые согласились содействовать нам в поисках лиц, называющих себя Пожирателями смерти. Они рискуют своими жизнями, но всё равно готовы поделиться с нами такой информацией. Министерство магии в долгу перед ними. Сразу же после этого председатели вынесут вердикт и, если сочтут нужным, предъявят обвинение тем, кому следует. Мистер Лестрейндж, будете первым? Прошу вас подойти к кафедре. Его походка была уверенной, производила впечатление тигра, который удачно поохотился. Он был деловитым, но улыбка так и горела в уголках его глаз. Алекс видела, что несмотря на серьёзность его речи пара женщин в судейских мантиях расплылись в улыбках. — Добрый день, уважаемый совет, бесценные слушатели, — произнёс он довольно скромно, без патетики и напускного самодовольства. — Большая честь для меня быть здесь и свидетельствовать. Вы правы, мадам Марчбэнкс… — и те следы улыбки, что были, вдруг померкли. Брови беспокойно приподнялись, а голос стал тише. — Я и правда сегодня, должно быть, рискую жизнью. Пугает ли это меня? Постольку-поскольку. Я не первый год вместе с Министерством магии и отделом магических происшествий и катастроф бок о бок сражаюсь с Пожирателями смерти, я часто рискую. Но сейчас ситуация иная. У меня есть жена и вскоре будет малыш. И я очень хочу попросить вас, уважаемый совет, — теперь его речь стала проникновеннее, — только попросить, разумеется, я могу лишь догадываться о степени вашей занятости… Но я хочу попросить вас гарантировать безопасность моей семье. Я в любом случае не откажусь от сотрудничества и предоставлю вам информацию, которую вы просите… — Отчего же не попросить мракоборцев? — подался вперёд один из волшебников за плечом у председательницы совета. — Мистер Крауч? Крауч, который тоже был тут, едва пошевелился и сухо кашлянул. — Это возможно обсудить, мистер Лестрейндж. Но это не повлияет на ваши показания, я надеюсь? — Что вы, что вы! — тут же воскликнул Родольфус. Его взгляд сейчас был трогательным; он будто пасовал перед главным по управлению мракоборцами и если бы Алекс не знала, где и как Родольфус вертел на самом деле мнение хоть Крауча, хоть Марчбэнкс, хоть самого министра магии, она бы тоже ему поверила. — Как я и сказал, это не повлияет… — Мы вас слушаем, мистер Лестрейндж, — с мягкой улыбкой произнесла председательница совета. Родольфус прочистил горло, как бы волнуясь, пошелестел своими пергаментными листами и начал говорить. Он называл имена, среди которых Алекс не замечала ни одного знакомого. Ни одной фамилии тех, кто был у них, у Лестрейнджей, в гостях, кто засиживался допоздна, обсуждая захватнические планы и восхваляя Волан-де-Морта. Крауч после каждого нового имени напрягался чуть больше, секретари судорожно записывали, а зал реагировал, едва дыша. Родольфус по трижды на каждый новый рассказ повторял, что, конечно, ничего не смеет утверждать и, разумеется, будет счастлив ошибиться, но всё-таки просит проверить, потому что доверяет компетентности совета больше своей собственной… Когда Родольфус назвал имя заместителя управляющего хозяйственного отдела, в зале раздались громкие возгласы. — Я знаю! Я знаю! — поспешно воскликнул Родольфус. — В это трудно поверить: мы все знаем Маркуса… Но у меня есть веские основания полагать, что он может быть ненадёжен и опасен… Крауч, который обычно дотошно докапывался до каждой мелочи, не уточнил, где Родольфус взял свои веские основания. Он лишь мрачно кивнул и что-то черкнул у себя в блокноте. Он верил Лестрейнджу безоговорочно, как и все в этом зале. У Алекс кружилась голова. — Благодарим вас, мистер Лестрейндж, — сердечно произнесла Марчбэнкс, когда Родольфус закончил. — Повторюсь: Министерство магии в неоплатном долгу перед вами. — Не стоит благодарности, — тихо сказал Родольфус. Он выглядел поникшим. — Для меня большая честь оказать содействие правому делу. Та трагедия в больнице… Моё сердце замирает, едва я о ней думаю. У… — он приподнял подбородок и обратился к молодой волшебнице, которая сидела среди стажёров Министерства и алела до ушных мочек. — У вас вопрос, леди? — Нет, мистер Лестрейндж, — с волнением и обожанием пропищала волшебница. — Я… Я хотела поздравить вас с супругой. Уголки губ Родольфуса приподнялись. — А. Благодарю. Всё, что я делаю — я делаю ради своей жены и нашего будущего малыша. Надеюсь, господа председатели совета, вы поможете мне сделать мир безопасным для них… Надеюсь, вы не оставите мою просьбу вместе с нашими доблестными мракоборцами. И на этих словах Родольфус приподнял голову, как бы оглядывая зал, и задержал свой взгляд прямо на Алекс. Всего на три секунды, всего ничего, но Алекс видела, какой дракон пронёсся в его взгляде. Это было не узнавание. Он заранее знал, что она тут будет. Это был взгляд хищника, который загнал её в угол. И даже когда он отвёл взгляд как ни в чём не бывало, по лицу Алекс уже безудержно бежали капли ледяного пота. Всё было как в тумане. Родольфус занял своё место, вместо него выступал другой. Она вжалась спиной в холодную панель за трибунами и еле пережила оставшееся заседание. Слова Крауча, который обещал принять меры, до неё донеслись вскользь. Она не вставала, с дикой тревогой глядя, как Родольфус покидает зал, на ходу успевая пожав руки всем, кого встречает. К нему относились как к суперзвезде. Его обожали. От его улыбки расцветали… Ох, как же Родольфус стал похож на своего отца. — Пошли, у нас полно дел, — прорычал Грюм, наконец заставив её выйти из оцепенения. Алекс дёрнулась, встала на ноги и, борясь с накатывающей тошнотой, вышла из зала. В коридоре Родольфуса не было, но Алекс чувствовала запах его одеколона — тяжеловатые сладкие нотки и что-то кислое. — Перкинс, Оуэн, Финниган — на свои места, — скомандовал Грюм. — Лестер — за мной. Алекс только с кислой, безумной усмешкой, подняла на него глаза. «Опять?». Должна произойти беда, чтобы он вспомнил про её существование? Тошнота отступила, когда они оказались в опостылевшей Алекс коморке, полной недописанных отчётов. Вместо этого сердце заняла чугунная боль. — Я не знал, что он будет там, — тихо сказал Грюм, закрывая за собой дверь. — Знал бы — в жизни бы не привёл тебя… Алекс слушала его вполуха. Она старалась сосредоточиться на ощущениях в теле, на том, что может потрогать и почувствовать прямо сейчас: неровно отшлифованное дерево столешницы, колкие листы пергамента, твёрдый пол под ногами, запах кофе… Мерлин, как же ей хотелось курить! Грюм поднёс к ней стакан воды, а она сжала его в кулаке. Рука тряслась, вода расплёскивалась… — Да, — крякнул Грюм. — Бей его. В разуме Алекс как будто вспыхнуло что-то яркое. В следующий миг она запустила стакан (по пути тот расплескал всю воду по кабинету) в противоположную стену, в дверной косяк. Она вся подрагивала. Не стакан разбился. В ней самой разбилось что-то — страх, может. Или бессильная ярость. Или ненависть к брату. — Простите, сэр, — запоздало прогудела она, собираясь склеить осколки палочкой, но остановилась. Пусть лежит. — Нашла за что. Скучала по братику? — Вы не знаете, чего мне стоило сидеть там. — Мы можем надеяться, что он дал Визенгамоту полезную информацию? Алекс тяжело покачала головой. — Я уверена, что нет. Он сдал не Пожирателей смерти. Это просто случайные люди. Может, кто-то из них и шпион, но исключительно те, кто уже не так удобен, как раньше. Даже этот… Из отдела хозяйства… Наверняка просто встал на пути. Грюм издал что-то похожее на «гм». — Он самый заядлый Пожиратель смерти и всё, что ему нужно — это отвести внимание и защитить свою суку… — Алекс прикрыла глаза. — Жену, я имею в виду. И Крауч сейчас побежит по следам тех, кого сдал Родольфус, и потеряет время, а они устроят диверсию!.. Он тоскует по больнице, Господи Боже мой! Да он наверняка сам… Сам был там… Алекс говорила ещё и ещё, и она бы поверила, что Грюм подмешал ей в стакан Сыворотку правды, да только свой стакан она разбила. Нет, она бы всё это выдала Грюму в любом случае, потому что ей больше некому было это сказать, а ей нужно было, потому что иначе она бы захлебнулась желчью и умерла от обширных внутренних ожогов. Грюм выслушал её, не отрывая волшебного глаза от её губ. А когда она остановилась, — резко, на середине предложения, поняв, что в горле пересохло, — он дёрнул ноздрями и негромко поинтересовался: — Что ещё должно случиться, чтобы ты больше не молчала? — О чём вы? Взгляд Грюма стал пронзительнее. Алекс старалась смотреть только на его здоровый глаз. — Я дал тебе время, когда встретил впервые. Ты отказалась свидетельствовать против своих братьев. Могла высказаться тогда — и сейчас, может, он бы не распинался в зале. Но ты была не в себе, только сбежала, такая напуганная, а сейчас-то тебе мешает что? — Да не поможет никому, если я буду свидетельствовать! — задыхаясь, мучительно проговорила Алекс. — Он… Он… Да вы его видели! Он просто назовёт меня пособницей или сообщницей и меня прихлопнут, как докси… Или не назовёт, просто прикончит где-то… А его… Его же все в Визенгамоте обожают! Годик-другой и он, может, станет одним из постоянных заседателей совета! На лице Грюма скользнули нотки удивления и усталости одновременно. — Лестер, ты же не глупая девочка, — его голос был очень ровным. Он никогда так с ней не разговаривал — при посторонних, по крайней мере. — Тебе необязательно свидетельствовать перед этим стадом овец. Алекс нахмурилась. — А что, есть ещё кто-то, кто может на что-то повлиять? — Есть. И его голос был очень тихим, вкрадчивым. Алекс присела на ближайший к ней стул, чувствуя себя озадаченной и оглушённой. В дверь постучали и Алекс на миг испугалась: это он, это Родольфус, он пришёл за ней, но Грюм уже палочкой открыл дверь каморки. — Дамблдор! Маккинон! Как раз вовремя. Аккуратней, на полу вода и осколки. Алекс ошеломлённо подняла глаза. В каморку едва протиснулись двое взрослых мужчин: директор Дамблдор в привычной сизой мантии с лучистой улыбкой на покрытом морщинами лице и отец Марлин, которого Алекс, наверное, впервые видела в более-менее парадной мантии. — Добрый день, мисс Лестер, — обратился к ней Дамблдор с теплотой. — Выглядите гораздо лучше со времени нашей последней встречи, даже сейчас, когда вам так несладко. Аластор, у тебя не найдётся ещё стульев? — Александра. Вы хорошо себя чувствуете? — настороженно спросил мистер Маккинон, критично оглядывая Алекс. Он нахмурился и повернул лицо к Дамблдору: — Сейчас точно подходящее время, профессор? Может, это подождёт? — Нет-нет, — тихо сказал Дамблдор, глядя Алекс прямо в глаза. — Сейчас самое время. — Что происходит? — запоздало и безголосо спросила она, глядя на трёх мужчин сразу. Она ощутила себя маленькой перед ними на этом шатающемся стуле… Но с ними она не чувствовала себя в опасности. Так она узнала об Ордене Феникса.