Bloody Roses

Этой ночью удалось поспать только пару часов. Первая сессия и подготовка к первому экзамену вызывали крайне неприятное чувство тревоги. Джисон сидел за своим столом с включенным светильником и строчил конспекты под размеренное сопение Феликса. По крайней мере, последние несколько дней дорогой сосед проводил в комнате. Не выходил ни в университет, ни на встречи с Хёнджином, что само по себе было странным. Но Джисон не мог жаловаться, потому что компания в лице Феликса его радовала больше, чем постоянная зубрежка. Да любая компания, на самом деле, его сейчас радовала больше, чем предстоящие экзамены. Джисон вспомнил, как не так давно всё же решил покинуть комнату и подышать свежим воздухом, а то голова уже шла кругом от обилия информации, которую нужно запомнить. Он гулял по окрестностям, любовался природой и наслаждался свежестью и прохладой. Ноги сами привели его к оранжерее, которую показала Рей. Эта стеклянная коробка не была большой, поэтому Джисон сразу же заметил Лино, который сидел на корточках и, хмурясь, копошился у цветочного куста. Тогда Джисон почувствовал укол совести, ведь отрабатывать наказание они должны вместе, и вошёл внутрь. Лино сразу же обернулся и в нерешительности замер. — Ты чего тут? — спросил он. Аккуратно пройдя между рядами растений, Джисон приблизился и тоже присел на корточки. — Я просто гулял. Чем занимаешься? Он посмотрел на поднятый грунт, а потом на замаранные землей темно-зеленые перчатки Лино. Тот их снял и осторожно встряхнул, после чего поднялся. — Так, ерунда. Удобрение закопал. Последовав его примеру, Джисон тоже поднялся и встретился с ним взглядом. Оба тут же отвернулись: Джисон взглянул на небольшой куст жасмина, аромат которого окутывал их со всех сторон, а Лино бросил взгляд на пейзаж за окном. Какое-то время они молчали. Джисон заговорил первым. — Может, я мог бы с чем-нибудь помочь? Скажи, что нужно делать. Смерив его насмешливым взглядом, Лино слегка улыбнулся. — Сомневаюсь, что у тебя есть опыт садоводства. Поэтому можешь просто пройтись и понюхать цветочки. — Хён, я серьезно, — слегка нахмурившись, сказал Джисон и заглянул Лино в глаза. — Это всё-таки моя вина, что нас наказали и заставили тут работать. — Рад, что твоя совесть наконец проснулась. — Вручив Джисону перчатки, Лино кивнул на пакет с какими-то круглыми белыми гранулами. — Тогда будешь закапывать удобрения. Только смотри, чтобы они не попали на кожу. — А что будет? — Останешься без неё, — натянув свою противную ухмылку, сказал Лино и передал пакет с удобрениями Джисону. Тот надел перчатки и принял его с опаской, поставив на землю рядом с собой. Джисон уже успел пожалеть, что предложил помощь. Он надеялся на что-то менее опасное. А Лино только тихо посмеивался и качал головой, наблюдая за его неловкими движениями. Сам же он занялся чем-то попроще — поливом растений из лейки. Пока Лино медленно ходил между рядов, Джисон бросал на него осторожные взгляды, пока тот не видел. Ему слишком непривычно было видеть Лино сосредоточенным и в то же время таким тихим и умиротворенным. Здесь в оранжерее, среди цветов и растений он был словно другим человеком. Не азартным игроком или квалифицированным раздражителем, а обычным парнем, который будто просто помогал бабушке в саду. Отвернувшись, Джисон помотал головой, уговаривая себя перестать заниматься подобными вещами — разглядыванием и анализированием. Чем больше этим занимаешься, тем прочнее другой человек закрепляется в твоих мыслях, а иногда и в сердце. Поднявшись с колен, Джисон отряхнул джинсы и потянулся, чтобы размять затекшую поясницу. Лино как раз в этот момент закончил поливать последний куст и, повесив лейку, подошел к нему. — Как справился? — заглянув в пакет с удобрениями, спросил он. Тот был уже пустым, поэтому Лино стрельнул бровями в удивлении. — О. Так ты не только для книжек годишься. Похвально. Вдруг Лино скользнул пальцами по оголившемуся животу Джисона. Тот согнулся и вскрикнул, сам от себя не ожидая. — Ты чего, хён? Мне же щекотно. — Чтобы не расслаблялся, — всё с той же насмешкой сказал Лино и отошёл в сторону. Взяв себя в руки и собравшись с мыслями, Джисон всё же подошёл к кусту с алыми розами, над которым возвышался Лино. Они казались искусственными: листва была необычайно гладкой и неестественного цвета зелёной, лепестки были насыщенного алого цвета, как будто их кто-то покрыл яркой краской, а не природа создала такими. Джисон вытянул губы и скептически оглядел куст. — Почему они выглядят такими… ненастоящими? Лино дёрнул головой на звук его голоса, как будто забыл, что находился здесь с кем-то ещё. — Вид такой. Особый. Они не могут расти на улице, потому что не терпят низких и высоких температур. Поэтому здесь для них всегда поддерживают одинаковые температуру и давление воздуха. — Зачем вообще так заморачиваться из-за каких-то цветов? Теперь Лино повернулся к Джисону всем телом и серьезно посмотрел. Однако долго его маска серьезности не продержалась, и он ухмыльнулся. — Ну как же, Хан Джисон. Это символ университета. Причем единственный в своем роде. Я бы тебе рассказал побольше, но мне уже пора, а найти информацию про эти розы ты и сам можешь. Он отсалютовал и направился к выходу, но Джисон его остановил, придержав за запястье. Лино одарил их руки нечитаемым взглядом и медленно поднял на Джисона глаза. — Раз они такие уникальные, поэтому Рой таскал их тебе под дверь? — рискнул спросить Джисон, чувствуя, как неприятные иголки ревности без его желания стали колоть внутренности. Лино отдернул руку, и его челюсти заострились. — Не знаю, где ты взял эту информацию. Но если бы об этом кто-то узнал, Роя исключили в тот же день и даже не стали разбираться в причинах. Вряд ли он сам тебе рассказал, поэтому советую проверять свои источники. Ещё увидимся, — и покинул оранжерею, хлопнув дверью. Сидя сейчас в полутемной комнате и вспоминая тот день, Джисон действительно задумался о том, кому он доверяет и стоит ли пересмотреть свои авторитеты. Он не мог слепо верить во всё, что ему говорят. Это было бы попросту глупо. Но проверить, действительно ли ему говорили правду, он тоже не мог. По крайней мере, пока. Феликс неожиданно громко всхрапнул, так что Джисон даже вздрогнул. Это действенно и быстро помогло ему вернуться в реальность. Закрыв тетрадь, он всё-таки решил поспать ещё пару часов, иначе наутро вместо него на экзамен пойдет его злобная, невыспавшаяся версия. Первым экзаменом зимней сессии как назло была история английской литературы. Выслушивая нытье и ругательства невыспавшегося Феликса, Джисон на автомате шёл по широкому холодному коридору в аудиторию, где сидел мистер Кан и принимал экзамен. Вытянув билет, Джисон пошёл готовиться, а Феликс остался у стола кёсунима. Они что-то долго обсуждали, пока не подошёл один из студентов, чтобы отвечать по билету. Тогда Феликс, глубоко поклонившись, отошёл в сторону и, подмигнув Джисону, покинул аудиторию. Во время своего ответа Джисон старался звучать четко и уверенно. И по тому, как улыбался мистер Кан и кивал на каждое его предложение, у него хорошо получалось. Получив ожидаемое «отлично», Джисон легко улыбнулся и уже собирался подняться, но кёсуним попросил его задержаться. — Буквально вчера мистер Шин, наш глубокоуважаемый садовник, передал, что вы хорошо отработали свое наказание. Отличная работа, Хан Джисон. Мимолетно улыбнувшись, Джисон снова почувствовал укол совести. Он же по сути и не делал ничего, кроме того одного дня, когда пришлось мучиться с удобрениями. — Это всё заслуга Лино-хёна, кёсуним. Я по большей части ничего не сделал. Нахмурившись, профессор откинулся на спинку стула и сложил руки на столе. — Странно. Мистер Шин хвалил вас обоих. Ну да ладно. Главное, что свое наказание вы отработали и, я надеюсь, усвоили урок. Способные мальчики, прямо как ваши мамы. Дёрнув бровями на последнюю ремарку, Джисон поклонился и удалился. Не успел он выйти за дверь аудитории, как какой-то высокий мужчина в очевидно дорогом костюме и пальто почти влетел в аудиторию и чуть не снес Джисона с ног. — Ты как, сынок? — спросил мужчина и похлопал его по плечу. Джисон даже не успел и рта раскрыть, чтобы хоть что-то сказать. Мужчина уже прошёл мимо и, подойдя к профессору, стал что-то ему говорить, ярко жестикулируя. Шлейф его стойкого одеколона до сих пор ощущался на том месте, где замер Джисон. Хан закрыл дверь и нашарил глазами Феликса среди остальных студентов. Тот сидел на широком подоконнике, свесив одну ногу, и пялился в экран телефона. Джисон подошёл к другу и, скинув его ногу, сел рядом. Феликс оторвался от телефона. — Ну, как? — На «отлично». Меня кстати какой-то мужик чуть с ног не сбил. Ворвался в аудиторию прямо во время экзамена, как какой-то сумасшедший. — И что, его даже не выгнали? — без особого интереса спросил Феликс. — В том то и дело, что нет. Они там с профессором о чём-то шепчутся. Пожав плечами, Джисон потянулся к рюкзаку, где лежали всякие вкусняшки, которые он как раз припас для необходимой подзарядки после экзаменационного стресса. Феликс от сладкого отказался, снова уткнувшись в свой телефон. Как раз в этот момент мужчина в дорогом костюме и пальто вышел из аудитории. Поправив свои угольно-чёрные волосы, он достал телефон из кармана и стал кому-то звонить прямо посреди коридора, не обращая внимания на потоки проходящих мимо студентов. Джисон пихнул Феликса локтем. — Вон тот мужик. Быстро они, конечно, побеседовали, — с набитым ртом сказал он. Хорошо, Лино рядом нет, а то опять начал бы говорить про манеры и подобный бред. Феликс поднял голову и посмотрел в направлении, в котором указал Джисон. Его лицо тут же напряглось, а глаза расширились. — Это отец Хёнджина. Что он тут забыл? — с недоумением и нарастающей тревогой спросил он. Джисон посмотрел на друга, потом на мужчину и обратно. Он тоже недоумевал, что отец Хёнджина здесь делает, но то, как поведение Феликса преобразилось за считанные секунды, его заинтересовало больше. — Хёнджин где-то накосячил или что? — спросил Джисон. — Не то чтобы я об этом знаю, — пожал плечами Феликс и стал что-то усердно печатать в телефоне. Очевидно, сообщение Хёнджину. Но ему так никто и не ответил, поэтому Феликс бросил телефон в рюкзак и слез с подоконника. — Пошли спросим. Поздно осознав, что именно хотел сделать Феликс, Джисон уже был в плену его цепких пальцев и тащился за ним по коридору в сторону серьезного мужчины в костюме. Тот, как только они подошли, подозрительно посмотрел и закончил говорить по телефону. — Здравствуйте, мистер Хван, — первым начал Феликс. — Не ожидал вас здесь увидеть. Отец Хёнджина натянул фальшивую улыбку и кивнул Феликсу в качестве приветствия. — Рад тебя видеть, сынок. Да вот, возникли некоторые неотложные вопросы, и мне пришлось приехать. Как успехи с первым экзаменом? Феликс стал рассказывать про то, как он очень долго и упорно готовился, а Джисон лишь кивал в такт его словам, прекрасно зная, что все эти дни вместо подготовки Феликс либо спал, либо сидел в телефоне. Но взрослым не всегда обязательно знать такие подробности. Мистер Хван внимательно выслушал, после чего заключил: — Что ж, это впечатляет. Ты задал хороший старт. Продолжай в том же духе. — Конечно, вы же меня знаете. Учеба — моё всё. Кстати, извините, что не представил сразу. Это мой друг, Хан Джисон. Джисон кротко улыбнулся и поклонился. Мистер Хван долгое время его внимательно разглядывал, после чего улыбка тоже тронула его губы. — Неужели? Хан? Как я понимаю, ещё один сын моих старых друзей. Приятно познакомиться с тобой, сынок. Ты вылитый отец в молодости. — Спасибо, мистер Хван. И мне приятно с Вами познакомиться. — Как это вы все оказались в одном вузе и в одно время? — он оглядел их по очереди и почесал подбородок. — Невероятное совпадение. Ведь я со многими потерял связь. Даже не знал, что и вы тут учитесь. Детки Ким и Ян случайно не поступили сюда же? Феликс и Джисон почти одновременно кивнули, подтвердив догадку мистера Хвана. Он покачал головой и сжал губы в тонкую линию. — Невероятное совпадение. Невероятное… Вскоре они попрощались с отцом Хёнджина и пошли обедать в «зелёный» кафетерий. Феликс сказал, что не голоден, поэтому поклевал что-то у Джисона из тарелки и большую часть времени просидел, уткнувшись в экран телефона. Джисону всё-таки надоело наблюдать за подобной отстраненностью друга, поэтому он спросил: — Что ты там постоянно смотришь? — Хёнджин так и не ответил, — закинув пару кусочков моркови в рот, сказал Феликс. — Обычно он так не делает. — Может, занят или уснул. Хан сгрёб грязные тарелки на поднос и отнёс в специально отведенное для них место. Потом вернулся и дал Феликсу подзатыльник, потому что тот опять склонился над своим любимым гаджетом. — Не переживай ты так, — сказал он, пытаясь сменить гнев Феликса на милость. — Мы сейчас всё равно пойдем в Шато, там всё станет ясно. Даже если Хёнджина нет на месте, Чанбин наверняка что-нибудь знает. — Мне нравится твой оптимизм, Джи. Жаль, он у тебя проявляется в неподходящее время. Они просидели в кафетерии ещё немного, пока Джисону не надоело наблюдать за непривычно тихим Феликсом. Он поднялся и потянул соседа за капюшон, вынудив того подняться и убрать телефон в карман. Только они оказались на улице, встретили Сынмина, который шёл спрятав руки в карманы брюк и смотрел себе под ноги. Джисон его окликнул, отчего Сынмин рефлекторно вздрогнул. — Ты чего такой громкий? — приняв двойные объятия своих соседей, Сынмин прикрыл одно ухо. — У меня же сердце слабое. — А у кого оно не слабое, Минни? — парировал Феликс. Сынмин только устало вздохнул в ответ. — А ты чего такой поникший? — Джисон убрал руку с плеча Сынмина, чтобы было удобнее идти. — Случилось что-то? — Экзамен завалил, — невесело хмыкнул Сынмин. — Теперь на каникулы придётся ехать к родственникам в Пусан, а не с родителями в Таиланд. — Не так уж и плохо, — Феликс толкнул его в плечо и усмехнулся. — Меня вот вообще непонятно куда хотят отправить. Предки совсем свихнулись. Говорят, «сюрприз хотим устроить». У меня от их сюрпризов только глаза по очереди дёргаются. А ты куда поедешь, Джи? — Не знаю, — Джисон мог только пожать плечами, потому что родители ничего про это не говорили. — Домой, наверное. Сынмин ступил на скользкую часть каменной плиты и почти встретился носом с землей, но Джисон и Феликс подхватили его за обе руки. Они и сами за него перепугались. Непонятно, когда наступили такие заморозки, что даже дорога стала скользкой. Они с осторожностью поднялись по тропинке вверх и остановились у распахнутых дверей Шато в ступоре. Хёнджин пытался вытащить два огромных чемодана, но один застрял колесами у порога и не собирался двигаться дальше. Сматерившись, Хёнджин пнул чемодан, колёсико отвалилось и покатилось по ступенькам. Когда оно остановилось у ног Феликса, Хёнджин поднял голову и встретился с ним глазами. Пару секунд все молчали, не двигаясь. Джисон краем глаза заметил, как Феликс тяжело сглотнул и напряг челюсти. — Решил свалить, не попрощавшись? — его низкий голос прорезал тишину. Хёнджин бросил чемоданы и быстро спустился по ступенькам, оказавшись прямо перед носом Феликса. Потом взял его лицо в свои ладони и виновато улыбнулся. Они начали о чём-то шептаться, поэтому Джисон подхватил Сынмина под руку и отошёл вместе с ним в сторону. Не хотелось мешать им в такой интимный момент. Единственное, чего Джисон не понимал, так это то, почему Хёнджин решил уехать, если сессия только началась. Очень маловероятно, что он успел сдать абсолютно все экзамены. Тогда почему решил уехать именно сейчас? Это как-то связано с приездом его отца? Джисон не мог с собой ничего поделать, поэтому продолжал бросать в сторону Феликса и Хёнджина любопытные взгляды. Чем дольше Хёнджин о чём-то говорил, тем меньше от Феликса оставалось его обычного задора. Они не сводили с друг друга глаз, которые с каждой секундой становились лишь отчаяннее. Сынмин тоже притих, не до конца понимая, что здесь происходит. Он стал пинать мелкие камешки и закидывать ими ботинки Джисона. Наконец Хёнджин отпустил Феликса и сделал шаг назад, неуверенный в своих дальнейших действиях. Но Феликс качнул головой, сжав зубы, и сказал так, что было слышно даже Джисону с Сынмином. — Как я тебя ненавижу, Хван, — после чего со всем отчаянием прильнул к губам Хёнджина и оставил на них всю свою боль. Джисон лишь пару раз успел моргнуть, а Феликс уже скрылся в Шато. Сынмин знаком показал, что ему тоже лучше уйти. Джисон заторможенно кивнул, а потом подошёл к Хёнджину. Тот смотрел вдаль на верхушки деревьев и мыслями был уже наверняка далеко отсюда. Джисон прокашлялся, пытаясь вывести Хёнджина из раздумий. — Уже уезжаешь? — спросил он. — Хороших каникул. Хёнджин пару раз моргнул и печально улыбнулся. — Джисон-и. Я уезжаю навсегда. — Что? — вырвалось слишком резко. Округлив глаза, Джисон смотрел, как на лице Хёнджина одна эмоция сменяется другой — грусть превращается в уверенность. Он смахнул остатки чувств, которые вызвал разговор с Феликсом, и поправил волосы. — Да. Именно так. Я рассказал отцу про ту записку, про которую знаем только мы с тобой, и он решил, что так для меня будет лучше. Он очень переживает за мою безопасность. — Но ведь мы даже не знаем, кто это написал. Может, это была всего лишь глупая шутка! И ты бросаешь университет из-за этого? — Никакая это не шутка, — Хёнджин приблизился к лицу Джисона и отчаянно зашептал. — Отец сказал, что на его совести, на совести твоих родителей и на совести остальных — нечто страшное. Я не знаю, что они сделали двадцать лет назад, но не собираюсь быть одним из тех, на ком за эти дела отыграются. Джисон прирос ногами к одному месту, смотря на то, как Хёнджин еле тащит чемоданы вниз по тропинке, где его уже ожидал отец. Мистер Хван забрал у сына багаж и похлопал его по спине. Потом обернулся и посмотрел прямо на Джисона, который до сих пор не понимал, как двигаться. По коже вдруг забегали мурашки. Пару мгновений Джисон смотрел на две удаляющиеся фигуры, а потом наконец отмер. В гостиной блока было пусто. Будто весь Донжон оплакивал скорый отъезд одного из своих сыновей. Не желая сидеть здесь в одиночестве, Джисон прошёл к себе. Как он и ожидал, Феликс лежал на кровати, отвернувшись к стене и ни на что не реагировал. Джисон пару раз пытался с ним заговорить, но в ответ получал либо невнятное бормотание, либо неразборчивый шепот. В итоге он сдался и упал лицом в свою подушку. Потом он резко перевернулся на спину, когда вспомнил, как Лино предупреждал о том, что Хёнджин в скором времени будет занят только собой. Получается, он был прав. Понять бы ещё, откуда он об этом узнал. Не мог же он заранее предугадать, что Хёнджин уедет. Да и про записку он знать не мог, ведь Хёнджин её сразу же сжег. Что-то явно не складывалось. Перевернувшись на бок, Джисон посмотрел на спину Феликса, которая вздымалась и опускалась от его неровного дыхания. Ему было искренне жаль, что всё сложилось именно так. Всё-таки с Хёнджином Феликс был счастлив. А сейчас он лежит разбитый и даже не хочет ни с кем говорить. Джисону захотелось забрать эту боль. Или хотя бы её часть. За окном уже стемнело, а они так и лежали с выключенным светом. Каждый молчал о своём. Джисон прикрыл глаза, но тут же услышал тихий стук в дверь. Не дождавшись ответа, Чанбин приоткрыл её и заглянул. Свет из гостиной тут же упал на Джисона, заставив сощуриться. — Уже спите? — удивился Чанбин. — Нет, я просто лежал, — Джисон поднялся и сел. — А что такое? — Выходите с Ликсом в гостиную. Мы уже все там. Джисон еле растолкал Феликса и заставил его подняться. Вид у него был не очень: круги под глазами, спутавшиеся волосы и след от подушки на щеке. Джисон пригладил непослушные светлые пряди и приобнял друга за плечо. — Просто знай, что я всё ещё рядом, Ликс. Пойдем. Они вышли в гостиную, где на двух диванах друг напротив друга сидели все остальные. Кроме Бан Чана — он ходил перед камином то туда, то сюда, не находя себе места. Как только он увидел Джисона с Феликсом, то сразу замер. Феликс занял место в кресле, а Джисон втиснулся на единственное свободное место — между подлокотником дивана и Лино. Ему было неудобно, но в то же время волнительно от подобной близости. Джисон еле заставил себя отвлечься на что-то более важное. — Все наверняка уже слышали, что Хёнджин забрал документы и покинул нас, — начал Чан. — Вот только давайте не будем устраивать вечер траура, — вздохнул Лино и закатил глаза. — Как уехал, так и приедет обратно. Понежится на солнышке, отдохнёт на вилле предков и вернётся. Тоже мне трагедия. — Прояви хоть немного сочувствия, — шепнул Джисон, стрельнув глазами в сторону Феликса. Лино только покачал головой. Чан нахмурился и смерил их обоих нечитаемым взглядом. Потом после небольшой паузы продолжил. — Разумеется, в жизни всё случается и всё меняется. Не знаю, как для остальных, — он выразительно посмотрел на Лино, — но для меня вы стали семьей. А отпускать члена своей семьи всегда тяжело. Подняв бокал с красным вином, Чан призвал остальных сделать то же самое. Все, кроме него, остались сидеть. Настроения вставать и что-то говорить совсем не было. Джисон изредка поглядывал на Феликса, на лице которого расцветала усталость и тоска. Движения его были такими же заторможенными, и он совсем не пил, что было для него нетипично. Опустошив бокал одним глотком, Джисон почувствовал, как Лино на него смотрит. Повернув голову, он вскинул брови, проигнорировав щекочущее чувство внутри живота. — Ты чего? — Просто смотрю. — Зачем? — Джисон закинул ногу на ногу и засунул вспотевшие ладони между ног. Он опять начинал поддаваться чарам и плавиться под взглядом этих черных глаз. — Просто захотелось, — Лино пожал плечами и улыбнулся уголком рта. — На тебя теперь еще и смотреть нельзя? Бросив короткий взгляд за его спину, Джисон заметил, что между Лино и Сынмином на диване было прилично места. Тогда почему же он прижимал Джисона к подлокотнику и заставлял тело дрожать от одного лишь тесного контакта — именно этот вопрос застрял у Джисона в голове. Не «почему отец Хёнджина заставил сына отчислиться?» или «что натворили родители в прошлом?» Эти вопросы как назло отошли на второй план, когда Джисон смотрел Лино прямо в глаза, и губы его начинали растягиваться в ответной ухмылке. — Почему же. Смотри, сколько хочешь. Не могу тебе запретить любоваться прекрасным. Лино только вновь покачал головой, а его ухмылка стала шире. Если бы не Бан Чан, кто знает, сколько бы еще продолжался их недофлирт. — Перед отъездом Хёнджин оставил на моем столе письмо, — сказал Чан. — Думаю, сейчас хороший момент, чтобы его прочесть. Он поставил опустевший бокал на кофейный столик и достал из кармана бежевый конверт. Все тут же обратили своё внимание на исписанный с двух сторон листок бумаги. Чан прочистил горло. «Дорогой Бан Чан-хён. Я не знаю, будешь ли ты в Шато во время моего отъезда, поэтому пишу тебе письмо, как делали в старые добрые времена. Я знаю, как сильно ты любишь устаревшие вещи. К сожалению, жизнь (мой отец) распорядилась так, что я вынужден покинуть наш чудесный университет Чанми, который оставил в моей памяти только лучшие воспоминания. Здесь я увидел непревзойденные пейзажи и насладился невиданной до этого природной красотой. (Ты взбирался когда-нибудь на тот холм, который выглядывает из-за главного корпуса? Обязательно сходи туда. Там ещё речка есть). Кроме того, мне повезло познакомиться с прекрасными и талантливыми людьми. Правду говорят, что неважно где ты, а главное с кем. Я понял это совсем недавно. Поэтому прошу тебя передать мои небольшие послания тем самым прекрасным и талантливым людям. Сынмин-и, я надеюсь ты всё-таки решишься перекрасить стены на своей половине комнаты в нежно-голубой. Жаль, что меня уже не будет рядом, чтобы тебе с этим помочь. Помни, что краску нужно брать на тон темнее, потому что на солнечной стороне она всё равно быстро выцветает. Можешь взять любую из моих кистей, Чанбин покажет, где они лежат. Инни. Надеюсь, ты больше не дуешься на меня за тот случай в кафетерии. Мне правда жаль, но я тоже безумно люблю эти круассаны! А кто не успел, тот опоздал — такова жизнь. На самом деле, я буду по ним скучать, но по нашим теплым разговорам за чашкой кофе я буду скучать в тысячу раз больше. Береги себя. Ликси… Мой юный и нежный бунтарь. Хочется верить, что у меня будет возможность попрощаться с тобой лично. Но я не уверен. Отец уже забрал мой телефон, и я даже не могу насладиться нашими общими фотографиями в своей комнате ещё разок. Понимаю, что не могу сказать многого в общем письме, потому что знаю, как враждебно ты отреагируешь. Личное должно оставаться личным. Поэтому скажу только одно — извини меня. Не бросай учёбу и поменьше кури. Я хочу верить, что мы ещё увидимся. Джисон-и. Пока мои мысли ещё не успели отойти от моего нежного бунтаря, прошу тебя только об одном — присмотри за ним. Пожалуйста. Это не простые слова. Лично для тебя я хочу только одного — чтобы ты нашёл себя и был счастлив. Я верю в тебя, поэтому надеюсь однажды прочитать твою книгу или сборник стихов. Почему-то я представляю это очень ярко: книга на полке с бестселлерами, а на её корешке красуется имя — Хан Джисон. Мне всегда хотелось хотя бы на мгновение узнать, что происходит в твоей голове. Мой дорогой и единственный сосед. Бинни, ты же простишь меня? Моё сердце сжимается от боли, зная, как сильно ты не любишь ночевать один. Теперь меня совесть съедает за то, что я оставляю тебя. В то же время я не хочу, чтобы с тобой жил кто-то ещё. Да, вот такой я эгоист. Прости за это. Надеюсь, ты не будешь скучать очень сильно, иначе я снова заплачу. Смотрю сейчас сквозь слезы на твою заправленную кровать и на гантели в углу, как дурак. Я уже скучаю, Бинни. Лино-хён… Мой дорогой Лино-хён. Знаю, что все слова между нами уже сказаны, все вопросы заданы, а ответы давно даны. Также я знаю, что никогда не значил для тебя столько, сколько ты значил для меня. Ты вряд ли вспомнишь, что я сказал тебе одиноким летним вечером. «Хочу, чтобы однажды ты полюбил кого-нибудь с таким же безумством, с каким любят тебя». Моё желание остается неизменным. Дорогой Бан Чан-хён. Я нахожу определенное успокоение в том, что начинаю это письмо и заканчиваю его одинаковыми словами. Ты стал для меня настоящим авторитетом и старшим братом. Никогда не забуду, как на первом курсе ты помогал мне освоиться на новом месте. Ты был первым, кто увидел мои неуверенные скетчи красивейших пейзажей Чанми. И первым, кто сказал мне попробовать писать картины. Ты вдохновил на то, что стало моей самой главной страстью в жизни. И я этого никогда не забуду. Вы поистине лучшие люди, с которыми меня могла свести жизнь. И пускай вы уже никогда не убедитесь в этом лично, но я многому у вас научился. Спасибо. Ваш Х. Хёнджин». Закончив читать, Бан Чан тяжело сглотнул и отвернулся. Феликс первый поднялся и ушёл в комнату. Вскоре и остальные последовали его примеру. Закрыв за собой дверь, Джисон на цыпочках подошёл к кровати Феликса и присел рядом. Он слышал, как сосед старался шмыгать потише и меньше дрожать, но эмоции побеждали, и вот он уже развернулся и лёг на колени Джисона, позволив себе выплеснуть их наружу. Пока Феликс вдоволь выплакивал глаза, Джисон гладил его мягкие волосы и говорил добрые слова, убаюкивая. Когда Феликс успокоился и от бессилия прикрыл глаза, Джисон даже не шелохнулся и не двинулся в сторону своей кровати. Он всем своим нутром ощущал, что сейчас Феликс нуждается в нём особенно остро. Поэтому он чуть привстал, придвинув Феликса к стене, а сам лёг с краю. Почувствовав, как Феликс обнял его со спины, Джисон со временем тоже успокоился и закрыл глаза. Они ещё никогда не ложились так рано. Первый день зимней сессии получился крайне изнурительным.