Bloody Roses

Перевернувшись на правый бок, Джисон впервые за всю жизнь обнаружил присутствие печени в организме. Орган охватила тупая боль, поэтому пришлось в ужасе вернуться в исходное положение. Разлепив тяжёлые веки, он чуть присел на кровати и уставился на людей перед собой. Женщина в белом халате сидела на краешке кровати и что-то писала, держа лист у себя на коленях. Феликс с выпученными глазами наблюдал за каждым действием Джисона, сидя у него в ногах. Казалось, он боялся заговорить первым. Последним Джисон увидел Лино, который стоял у книжного стеллажа, сложив руки на груди, и смотрел из-под бровей. Тихо прочистив горло, Джисон потянулся к стакану воды, который кто-то специально оставил на прикроватном столике. Только сейчас он понял, что находится в комнате хёнов, а именно в кровати Лино. Лёгким движением поправив очки, женщина в халате подняла глаза. — Как самочувствие? — спросила она Джисона и протянула исписанный листок Лино. — Жалобы есть? — Даже не знаю с чего начать, — отставив стакан в сторону, прохрипел Джисон. — Правый бок побаливает, больше ничего. Я так и не понял, что со мной произошло. — Ничего такого страшного не произошло, — с улыбкой отвечала женщина. Наверное, она пришла сюда из университетского медпункта. — У вас и ещё нескольких студентов были обнаружены одинаковые симптомы, которые являются следствием отравления. А в вашем случае всё усугубилось физическим переутомлением. — Прости, Джи, — еле слышно сказал Феликс. — Это из-за еды, которую я тебе притащил. Я не знал. — Сейчас как раз проверяют кафетерий, — наглым образом перебила медсестра, — ваши анализы я увезу на экспертизу, чтобы удостовериться, что вам больше ничего не угрожает. Восстанавливайтесь пока. Я выписала вам освобождение от учёбы на две недели. Лекарства в тумбочке, проследите за их приёмом? — обратилась она уже к Лино. Тот лишь кивнул и проводил женщину из комнаты. Когда они скрылись за дверью, Феликс подпрыгнул на кровати и подобрался поближе. В его глазах мелькала неприкрытая тревога. — Что за херня вообще? Когда Лино сегодня утром пришёл и сказал, что ты почти потерял сознание, я даже не заметил, как взлетел на второй этаж. А ты тут лежишь, как овощ, на слова не реагируешь. — Я и сам уже подумал, что умру, — невесело хмыкнул Джисон. — Но всё как-то обошлось. Я даже не понял как. — Никто не говорит о случившемся. Мне Чан-хён по секрету сказал, что Лино вовремя пришёл и что-то тебе дал. Кто знает, как бы всё развернулось при ином раскладе. Но сейчас вроде всё хорошо, да? — с надеждой в голосе спросил Феликс. В ответ Джисон лишь кивнул и принял объятия друга, крепко сжимающие его плечи и грудь. Когда Феликс отстранился, вернулась его прежняя беззаботность, которая так успокаивала сердце и поднимала настроение. — Хёны решили, что тебе пару дней лучше пожить у них. Под присмотром, все дела, — глубоко вздохнув, Феликс потрепал Джисона по волосам. — Как-нибудь поживу пока один. Люблю тебя, красавчик. Не пугай так больше. Проводив Феликса улыбкой, Джисон скорчился от тупой боли, как только за другом закрылась дверь. В боку при каждом движении вправо будто какой-то молоточек долбил по внутренностям. Но на лицо снова пришлось натянуть маску хорошего самочувствия, как только дверь открылась и вошёл Лино. По излишне спокойным и даже замедленным движениям Джисон догадался, что внутри хёна пылает целый пожар из эмоций. Лицо его тем временем не выражало совсем ничего. Это ещё больше убедило Джисона в своём предположении. Подойдя к стеллажу, Лино взял рецепт, который выписала медсестра, и смерил его холодным взглядом. После чего скомкал листок и отбросил куда-то в сторону. — Мусорить не обязательно, — прохрипел Джисон. Задержав один долгий, испытывающий терпение взгляд, Лино всё же наклонился и поднял скомканный листок. Тот отправился прямиком в мусорку, а Лино подошёл к кровати и сел с краю. — Сильно болит? — наконец спросил он. Джисон уже успел испугаться, что за эту беспокойную ночь Лино разучился говорить. — Нет, — соврал Джисон. — Уже не сильно. Спасибо тебе, хён. Если бы не ты… — Не надо, — поспешно отмахнулся Лино. — Не думай о плохом. Всё позади. Прикусив губу, Джисон бросил взгляд на свои ладони. Подавив порыв броситься Лино на шею и больше никогда его не отпускать, он наконец спросил то, что его волновало не меньше своего состояния. — Где ты спал сегодня? А то я занял твою кровать. — Я не хотел спать. — Хён. — Всё нормально, прекращай. Тебе вообще не нужно забивать этим голову. — Что ж, — сказал Джисон после короткой паузы, — я не могу не забивать. Мне есть до тебя дело, — невесело хмыкнув, добавил он. Отведя взгляд куда-то в сторону, Лино тоже закусил губу и резко поднялся. Его хождения туда-обратно вызывали у Джисона непонятную тревогу. Он будто знал, что то, что Лино сейчас скажет, ему не понравится. В целом, предчувствие снова оказалось верным. Остановившись у подножия своей кровати, Лино напряжённо вздохнул. — Я хочу, чтобы ты уехал. И никогда сюда больше не возвращался. Джисон сдвинул брови и мотнул головой. — Вот как. Позволь спросить — почему? — Твой организм слаб и истощён, — прозвучало так, будто Лино примерил на себя роль медсестры и цитировал заученный текст. — Просто возьми академический отпуск и отдохни дома. Или в любом другом месте, смена обстановки это всегда хорошо. А потом поступи в какой-нибудь столичный вуз поближе к дому. Каждое слово заставляло Джисона только больше хмуриться. С каких пор Лино стал таким чутким? И вообще: о каком истощении идёт речь, если Джисон этого никаким образом не почувствовал? Усталость присутствовала, это правда. Но диагноз, содержащий слова переутомление и истощение, казался высосанным из пальца. Французский его, конечно, утомил, но не до такой же степени. — То есть, — чувствуя, как обида поднимается к горлу, Джисон сглотнул, — просто бросить своих друзей и уехать в место, которое уже даже не ощущается, как дом? Честно, мне не хочется. Отдохну пару недель тут, и всё будет нормально. — В этом я сомневаюсь. — А ты не сомневайся, — с таким же упорством ответил Джисон. Возможно, это было поспешным решением, но он тут же опустил ноги на пол и предпринял попытку встать. Наиглупейший выбор в его состоянии. Боль в правом боку тут же из тупой превратилась в режущую, и Джисон с шумным вздохом опустился снова на кровать. В уголках глаз собралась влага, но он не собирался отступать. Во второй раз Джисон всё же встал на обе ноги и подавил в себе порыв издать протяжный болезненный стон. Но долго он, к сожалению, не простоял, потому что Лино тут же подошёл и, обхватив его руками, чуть приподнял. Так боль немного спала, и Джисон смог вдохнуть полной грудью свой любимый запах, окутавший его как мягкое одеяло. Повиснув на Лино, Джисон теперь мог почувствовать, как после долгого сна затекла его шея и нижняя часть спины. Каким сильным на самом деле был Лино. И как невыносимо хотелось обнять его в ответ, но сделать это было бы не совсем удобно. Поэтому он просто висел, полностью доверившись чужим рукам и прикрыв глаза. Наконец Лино отстранился и, придержав Джисона, помог ему сесть на прежнее место. Сам он сел рядом и зевнул. — Ты совсем не выспался, — прошептал Джисон и положил голову Лино на плечо. Хорошо, что тот сел слева, иначе Джисон вряд ли смог бы это провернуть. — Я сейчас залеплю тебе рот клейкой лентой, Хан Джисон. — Ну, попробуй. Но даже с больным животом я готов сопротивляться. — Кто бы сомневался. — Как я вообще мог отравиться? — вдруг спросил Джисон. — Меня даже не тошнило, да и симптомы в целом какие-то странные. Ответ он услышал не сразу. Какое-то время Лино просто молчал, громко выдыхая. — Пищевые отравления бывают разными. — А как ты понял, что именно мне нужно было дать? Ещё и так быстро вернулся. — Я, — впервые голос Лино дрогнул, — просто дал тебе средство, которому меня научила мама. В детстве, когда мне было плохо, она всегда готовила этот отвар. Что-то типа «лекарства от всех болезней». — Хм. — Джисон был явно смущён от такого открытого Лино, готового делиться чем-то из детства. — Какой-то чудо-отвар, раз от всего помогает. А вернулся так скоро почему? — Назовём это предчувствием. Меня тянуло сюда, поэтому я не ушёл дальше первого этажа Мерло. Зевнув ещё раз, Лино упал поперёк кровати и прикрыл глаза. Его веки слегка подрагивали, явно ощущая, как на них пристально смотрят, а губы приоткрылись. Спустя некоторое время непрерывного разглядывания, Джисон опустился рядом с Лино и повернул к нему лицо. Будто вечность прошла с тех пор, как они лежали на этом же самом месте. — Ты действительно хочешь, чтобы я уехал? — Да, — слишком быстро ответил Лино. Будто уже всё давно обдумал, и сомнений быть не могло. — Даже при том, что мы больше никогда не увидимся? — Да, — вышло не так поспешно, но всё так же уверенно. — И при том, что Феликсу будет слишком одиноко в комнате, и некому будет за ним присмотреть, как ты просил? — Я что-нибудь придумаю. Нет незаменимых людей. — Значит, и меня можно заменить? — повернулся Джисон на левый бок и стал настойчиво разглядывать профиль Лино. Тот слегка нахмурился, но ответ его был неизменным. — Да. — Тогда я уеду. Лино шумно выдохнул, как будто до этого задерживал дыхание. Хан видел, как его челюсти напряглись, а ноздри раздулись от попыток дышать размеренно и тихо. Наступило короткое мгновение бездействия и неестественной тишины. — Но только после Ночи Розы, — добавил Джисон шёпотом. — Нет. — Лино тут же перевернулся и навис над Джисоном, задержав дыхание. Его отросшие чёрные волосы выбились локонами из-за ушей. — Уезжаешь сразу же, как станешь чувствовать себя лучше. Никакой Ночи. Думать здраво, лёжа под Лино и чувствуя его запах наиболее остро, было похоже для Джисона на непосильную задачу. Он старался смотреть Лино прямо в глаза — честно, старался. Но он так устал, в том числе и от бесконечного побега от собственных чувств, что мечтал только об одном — поскорее сдаться и оказаться в этих сильных руках. Хотя бы однажды. — Ты не можешь решать за меня, — проговорил Джисон и прикусил щёку. Расстояние между их лицами сократилось на сантиметр. — Да и я в любом случае тебя не послушаю. — Что мне сделать, чтобы ты послушал? Лёгким движением Лино откинул чёлку со лба, но она вернулась, продолжая лезть в глаза. Прежде чем подумать, Джисон руками коснулся непослушной чёлки и раздвинул её в разные стороны, чтобы она не мешала им выстраивать очередной мурашечный зрительный контакт. — Как я понял, Ночь Розы — чуть ли не самое важное событие в Чанми. И раз уж я уезжаю, то позволь мне сходить туда хотя бы раз. Тяжело сглотнув, Лино, к сожалению Джисона, отвернулся и снова лёг на спину, посмотрев в потолок. Он так и лежал, не говоря ни слова, пока наконец его мыслительный процесс не пришёл к одному верному выводу. — Невыносимый, — отвернув голову, сказал он уже тише. — Ладно. Но после Ночи Розы чтобы я и намёка на твоё присутствие не видел. — Не увидишь. Я обещаю, — сквозь сжатые челюсти проговорил Джисон и тоже отвернул лицо в противоположную от хёна сторону. Придётся нарушить обещание, так как покидать Чанми просто потому что Лино ему так сказал, Джисон не собирается. Но пускай хён так думает. Так даже лучше, да и Джисону спокойнее — Лино не будет нагнетать и бросать свои хмурые взгляды при каждом удобном случае. Они лежали молча уже долгое время. Джисон подумал, что Лино просто уснул. И это было бы вовсе не удивительно — он ведь не спал всю ночь. Почему-то. Хотя он мог спокойно спуститься и спать на любом из диванов в гостиной. Или на пустующей кровати Хёнджина или самого Джисона. Вариантов достаточно, но Лино почему-то предпочёл просто не спать. Кто знает, что заставило его принять такое решение. Окружённый со всех сторон уютом и тишиной, Джисон и сам прикрыл глаза. Однако спать он уж точно не хотел. Надеясь, что Лино заснул, он предпринял попытку незаметно коснуться его руки. Вполне здоровое желание не совсем здорового Джисона. Только бы Лино крепко спал, не заметив такого выпада в свою сторону. На ощупь Джисон нашёл его раскрытую ладонь. Не желая сильно рисковать, он коснулся лишь пальцев, но даже это маленькое действие заставило его трепетать. Лино никак не отреагировал, поэтому Джисон положил всю свою ладонь сверху и задержал дыхание. Изначально никакой реакции опять не последовало. Значит, всё-таки уснул. Но в опровержение этих мыслей Джисон почувствовал, как Лино с силой сжал свою ладонь, будто боялся, что Джисон передумает, и переплёл их пальцы. Это заставило сердце ускориться, а Джисона забыть о боли в животе. Всё, о чём он мог сейчас думать, это простое, но такое значимое прикосновение. По чужому ровному дыханию Джисон понял, что Лино вскоре задремал. Не желая рушить эту гармонию, вызванную тактильной связью и обволакивающей тишиной, Джисон лежал в одном положении, смотря в потолок и разглядывая потемневшие от времени доски. Он был готов пролежать так сколько угодно, на самом-то деле. Хоть час, хоть десять. В данный момент ему было хорошо: боль забылась, события прошлого вечера так и не прояснились в памяти. Скорее всего, от шока. Или же от чего-то другого — Джисон не знал. Почему-то просто поверить словам медсестры казалось для него неправильным решением. Но другого предположения, что это была за чертовщина, у него не было. Приходилось плыть по течению. Лино дёрнулся во сне и что-то пробормотал, отчего Джисон только улыбнулся, а по внутренностям потекло приятное тепло. Проведя большим пальцем по мягкой коже, Джисон наконец посмотрел на него. И если бы ему сказали, что в таком положении он пролежит ещё два часа, он бы поверил. Потому что так и произошло.

***

На следующий день Джисон проснулся, к удивлению для себя обнаружив, что никаких отголосков боли он больше не чувствует. То ли лекарства так на него подействовали, то ли компания хёнов. А может, и то и другое. Так как Чан был на выпускном курсе, то занятий у него практически не было, и большую часть времени он проводил за ноутбуком, что-то постоянно печатая и лишь изредка поднимая глаза, чтобы проверить, чем занимается Джисон. А у того дел, как ни странно, хватало. Как оказалось, он ещё не до конца изучил комнату хёнов, поэтому, как только ему стало лучше, занялся этим усерднее. Разумеется, в отсутствие Лино. Потому что когда тот был в комнате, Джисон либо ловил на себе прожигающие взгляды, либо был слишком увлечён препираниями и страстными обсуждениями чего бы то ни было. Особенно Лино загорался от упоминания азартных игр и кошек. Хотя и всегда внимательно слушал, когда Джисон рассказывал про что-то своё. Подобные моменты не могли не вызывать тихого ликования. Развалившись на чужой кровати, как на своей собственной, Джисон читал книгу, параллельно слушая музыку из проигрывателя. Чан, скрипнув стулом, поднялся из-за стола и спросил. — Думаю сходить на кухню и приготовить что-нибудь. Есть пожелания? Отложив книгу, Джисон поспешно замахал руками. — Не стоит, хён. Я ведь и сам могу. — Ой, да брось. Мне не сложно, я же всё равно на себя тоже буду готовить. Тебе вроде как посоветовали суп, тогда давай его? Покорно кивнув, Джисон не один раз поблагодарил Чана, пока тот не скрылся за дверью в одних домашних штанах и тапочках. Нечастое зрелище для других студентов, живущих в Шато. Джисон уже представил, как на кухню все повылазят из своих блоков только ради голого торса Бан Чана. Шея и поясница затекли от долгого сидения в одном положении, поэтому Джисон поднялся с кровати, не забыв поправить плед. Боль в боку действительно прошла. Джисон даже покрутился в разные стороны и понаклонялся, чтобы в этом убедиться. После мини-зарядки он подошёл к окну и замер. Тут же он вспомнил, как набросился на Чана с обвинениями в наблюдении или ещё хуже — слежке. Странно, ведь в тот момент он был абсолютно в этом уверен. Более того, у него не было сомнений, что следили именно из этого окна. Был ли это Чан, или же обычное совпадение — сейчас Джисон сомневался. К тому же, в комнате Чан живёт не один, но Лино имел твёрдое алиби как минимум раза два. Это окончательно сбивало с толку. Но Джисон отошёл от окна, сбитый с толку мыслью совершенно иного характера. Он здесь один, и книга в чёрной обложке тоже где-то неподалёку. Вряд ли Лино стал бы хранить её где-либо, кроме своей комнаты, поэтому оставалось лишь её найти. И покончить уже с повестью молодых родительских лет. Первым, куда Джисон направился, был стеллаж. Было бы слишком просто обнаружить книгу именно там, но других вариантов пока не было. Осмотрев все полки и даже самые верхние, ради которых пришлось залезть на стул, Джисон ничего не нашёл. Тогда он спустился, вернул стул на место и стал осматривать письменный стол. Увы, но и там книгу не удалось найти. Уперев руки в боки, Джисон критическим взглядом обвёл комнату и прикинул возможные варианты укрытия книги. Его взгляд упал на проигрыватель, из которого продолжала играть классическая музыка. Наклонившись к пластинкам, наваленным друг на друга, Джисон с чувством особого ликования достал книгу в чёрной обложке. И не какую-то случайную, а ту самую. Кажется, Лино стоит пересмотреть надёжность своих тайников. Чтобы его никто не отвлекал, Джисон заперся в ванной и сел на мягкий коврик, наклонившись спиной на холодный кафель, а ногами упершись в тумбу, и стал читать. Он поглощал информацию, как изголодавшийся зверь добычу, не останавливаясь и перелистывая страницу за страницей. Как и предположила мама, больше половины книги описывались лишь их компанейские посиделки, общие лекции, шутки и запоминающиеся истории. Джисон и не представлял, что все персонажи, несмотря на разношёрстность и периодические недопонимания, были настолько близки, что имели только им одним понятные шифры, шутки и прозвища. И если изначально Джисон ещё понимал, кто есть кто, то по итогу запутался, ведь герои именовались лишь достоинствами и мастями карт. Но благодаря особым чертам и привычкам, Джисон научился различать каждого и даже закрепил образы собственными ассоциациями. Мама, например, была единственной девушкой с каре, что по мнению автора книги «старило её лет на десять». Отец всё время носил пиджаки на размер или два больше, поэтому «от него за километр веяло академизмом, однако как только на лице его расцветала улыбка, комнату озарял свет юношеской надежды и мечты». Хван–старший в шутку «таскал своего валета треф под мышкой — настолько забавна была их разница в росте», на что мистер Ли (он же отец Феликса, как догадался Джисон) еле вырывался из крепкой хватки и крыл Хвана всеми известными ему ругательствами. Такие подробности не могли не вызвать у Джисона улыбку — Феликс, вероятно, пошёл в отца. Две дамы, мамы Чонина и Сынмина соответственно, «редко расставались, и если одна прогуливала учёбу, то вторая всеми силами пыталась это покрыть». Ещё две лучшие подруги, которые однако влились в компанию в последнюю очередь, отчего без особого энтузиазма приняли свои карточные прозвища. Как понял Джисон, это огорчило автора книги настолько сильно, что она не общалась с ними целых полгода. «Мой односторонний бойкот не продлился долго. Да и какой был смысл — они всё равно продолжали рассказывать мне все сплетни университетского мирка. При том, что я могла и слова не вставить. Им, по-видимому, обратная связь была и не нужна». Про вечно влюблённую пару мистера и миссис Со было не так много информации, что автор объясняла кратко: «я им завидовала». А вот какой именно была зависть, Джисон так и не понял. В целом, он редко понимал автора. Её образ был настолько противоречивым, а порой даже отталкивающим, что Джисон лишь недовольно хмыкал и хмурился. Но он не собирался обманывать себя этим литературным приёмом. Автор не обязательно должен быть отождествлён с лирическим героем. В некоторых случаях, это два абсолютно разных человека. Таким образом, их было девять. Девять человек, увлечённых литературой, природой и друг другом. Иногда даже слишком увлечённых. Дойдя до главы, которая носила название «Маленькая тайна», Джисон нахмурился и сбавил темп чтения. Теперь он боялся пропустить любую малейшую деталь. «Мы много читали и по натуре были любознательными. Такой себе кружок филологов и недописателей, как Хан часто нас называл. Полагаю, желание всё знать, а неизведанное изведать нас и погубило. Смотря сейчас на события прошлого я понимаю, что всё могло бы быть иначе. Без ужасной трагедии, которая навсегда омрачила наши жизни. И даже если сейчас мои дорогие друзья юности стараются жить как все, не взирая на всполохи воспоминаний, я не могу последовать их примеру и сделать так же. Единственный выход для меня — дописать эту книгу. Со всеми деталями нашей короткой, но такой дорогой сердцу дружбы. Но сделаю ход на опережение и скажу, что у нас не было злых умыслов. По крайней мере, не у всех. Сейчас я наконец могу сделать то, чего не сделала в молодости — взять на себя ответственность и признаться: я виновна. Как и все мои друзья. В книгах о таком вряд ли напишут, в газетах тем более — люди не поверят. Я и сама не верила поначалу: то ли от шока, то ли от нереальности произошедшего. В любом случае, произошло то, что произошло. Верить или нет — личное дело читателя. Всё пошло по наклонной, когда мы с моей дамой червей как обычно гуляли вокруг поляны, как вдруг ей снова приспичило посетить оранжерею. Её будто тянуло туда невидимой силой, поэтому мне пришлось сдаться и пойти следом. Хвост, в который она еле собрала свои короткие волосы, маячил впереди, пока я плелась сзади и думала, что лучше бы пошла с парнями играть в настольные игры. Садовник отсутствовал, и моя подруга первым делом направилась к розам. И не просто к каким-то, а к тем, что являлись символом университета. Меня они скорее отталкивали своей неестественностью, ведь выглядели как нарисованные. Странно, что она считала их красивыми. Пока я без особого участия прогуливалась между рядов, она достала маникюрные ножницы и срезала цветок. Я тут же оказалась рядом и горячо зашептала. — Ты совсем дура! Нас же накажут, если вообще не исключат. — С каких пор ты об этом волнуешься? — отмахнувшись, она спрятала розу в глубокий карман пальто. — Никто и не узнает. Не будут же они пересчитывать каждый цветок этого куста. Мне ничего не оставалось, кроме как просто помотать головой и закатить глаза. — Что, Хан уже не принимает от тебя обычные цветы? — Ой, отвали. Эта не для него, а для меня. Сделаю себе классный аксессуар на Ночь Розы. — Она уже завтра. Как ты успеешь? — Ты даже не представляешь, сколько всего можно сделать за одну ночь. Её ехидная улыбка меня не убедила, но до ночных занятий подруги, вызванных бессонницей или увлекательной книгой, мне дела не было. Потому что после официальной части Ночи Розы будет «ночь карт» в Мерло, а такое событие я точно не могу пропустить. Так что, и я этой ночью спать не буду — нужно оттачивать навык. Если бы я только знала, что каждый из нас не будет спать этой ночью, я бы выпила снотворного. Возможно, смертельную дозу…» Джисон вздрогнул, когда в дверь ванной постучали, и затем послышался неровный от тревожности голос Чана. — У тебя там всё хорошо? — Д-да, — резко поднявшись, Джисон спрятал книгу за пояс джинс и накрыл объёмной футболкой. Хорошо, что во время болезни он додумался надеть свои старые вещи. Покинув ванную, Джисон улыбнулся Чану, как ни в чем не бывало, но тот до сих пор смотрел настороженно. — Точно всё хорошо, Джисон? Я пришёл в комнату минут тридцать назад, и когда ты так и не вышел, очень испугался. — Всё нормально, хён, честно. Извини, что заставил волноваться, — выдавил он виноватую улыбку. — Просто долго выбирал видео, да и сам процесс почему-то затянулся. — О, — вскинув ладони вверх, Чан облегченно выдохнул и улыбнулся в ответ. — Понимаю. Но всё успешно? — Ага. — Заметив на письменном столе три тарелки с супом, Джисон вскинул брови. — Так быстро приготовил? — Ну, не так уж и быстро. Час, наверное, у плиты простоял, нагревалась долго. Но мне, к счастью, составили компанию ребята из соседнего блока. — Так и думал, что кто-нибудь да прибежит посмотреть на твой торс. Край ковра очень не вовремя загнулся, и Джисон легко бы упал, так как редко смотрел под ноги. Но сегодня ему везло больше, поэтому он смог удержать себя на ногах. Однако книгу за поясом джинс, которые после болезни стали свободными, удержать не получилось. Она с глухим ударом упала на ковёр, и Джисон тут же наклонился, чтобы её поднять. Чан присел на корточки в тот же самый момент. Книга по иронии оказалась в руках обоих. Выпрямившись, Чан однако не отпустил, крепко вцепившись в чёрную обложку. — Почему спрятал? — недоумевая, спросил он. — Или ты всегда носишь книги за поясом джинс? Что-то будто за долю секунды изменилось в настроении Чана. Его добрая улыбка так вообще испарилась с лица, сменившись нездоровым блеском в глазах и напряжением в челюстях. Книгу он так и не отпустил. — Мне нужно её дочитать, — умоляюще протянул Хан. — Хён, отдай, пожалуйста. — Дочитать? Ты в этом уверен? — Чан потянул книгу на себя, причём так настойчиво, что Джисон опешил. — Может, тебе вовсе не стоило начинать её читать. — Чт… отдай, пожалуйста, — Джисон не собирался уступать. Тем более, родителей Чана в книге вообще не было. Почему он так реагировал, было сложно предположить. — Хён. Отдай мне книгу. Кто знает, сколько бы могло продолжаться это перетягивание каната, точнее книги, если бы не пришёл Лино. Смахнув с волос капли дождя, он замер, округлив глаза от подобной картины. Вмиг его лицо ожесточилось и он крупным шагом сократил между ними расстояние. Книгу он не просто забрал, а скорее вырвал из рук, перед этим смерив Джисона нечитаемым взглядом. — Что у вас тут? — он перевёл глаза на Чана и вскинул брови в откровенном вопросе. Если бы Джисона попросили назвать человека, который меняет своё настроение со скоростью света, он бы без раздумий назвал Чана. Хотя это было неожиданно. Хён не раскрывал эту свою сторону до сегодняшнего дня. Добродушно улыбнувшись, Чан закинул руку Лино на плечо. — Всё хорошо. Пойдёмте кушать. Сегодня у нас с тобой тоже лёгкий ужин, раз уж Джисону пока нежелательно есть тяжёлую пищу. Это мой первый опыт приготовления супа, так что не судите строго. Чан сел на свою кровать и стал уплетать с такой скоростью, что пока Лино тащил свой стул к столу, он успел съесть половину тарелки. Джисон ел медленно, временами поглядывая на хёнов и обрабатывая недавнее взаимодействие с Чаном. Кроме слова «подозрительно» ничего не подходило лучше. После позднего ужина Чан решил подышать свежим воздухом, поэтому захватив зонт, он скрылся за дверью, оставив их наедине. Лино сгрёб тарелки и понёс их в ванную отмывать в раковине. Желания спускаться на кухню у него, очевидно, не было. Джисон, теребя футболку, мялся у кровати Лино, не зная, куда себя деть. Послышался грохот тарелок, после чего Лино вернулся в комнату, одним плавным движением стянул с себя шерстяную водолазку и закинул её в шкаф. Натянув свободную белую футболку, он обернулся и осмотрел Джисона, который стоял у чужой кровати, как бедняк, просящий милостыню. — Ты чего? Болит что-то? — Лино подошёл и легко коснулся чужого предплечья. Как будто это прикосновение не прожгло на их коже невидимый след. Джисон всё же встряхнулся и расправил плечи. — Нет, всё хорошо. Хватит спрашивать, а то я начинаю чувствовать себя жалким. — А глупым нет? — хмыкнув, Лино откинул плед, следом пошло одеяло. Забравшись на белую простынь, он шумно выдохнул. — Я спрашиваю, потому что мне тоже есть до тебя дело. Чего ты встал там? — Может, я пойду спать к себе? — Свет выключи, я спать хочу, — Лино перевернулся на бок и прикрыл глаза. — Завтра можешь возвращаться к Ёнбоку. Сегодня спи здесь, я подвинусь. Щёлкнув выключатель, Джисон стянул с себя джинсы и надел спальные шорты, которые перед этим аккуратно сложил в прикроватную тумбу. Встретившись с мягкой постелью, он вытянул ноги и почувствовал, как по телу пробежала приятная дрожь расслабления. Ровно в этот момент Лино развернулся и еле слышно усмехнулся. — Сегодня не будешь раскачивать мою кровать? Хан отрицательно промычал и ещё больше закутался в одеяло, накрывшись им с головой. Теперь когда его зрение привыкло к темноте, он мог увидеть глаза Лино, внимательно наблюдающие за ним с другой половины кровати. — Ты же спать хотел, — пробормотал Джисон чуть слышно. Лино снова пустил лёгкий смешок в ответ. — Вот и спи. — А ты не хочешь? — Не хочу. — Я тут вспомнил кое-что, — он чуть придвинулся, отчего Джисон невольно задержал дыхание. — Ты говорил, что лучше засыпаешь в чужих объятиях. — Допустим. — И много у тебя их было? — без тени прежней насмешки спросил Лино. — Н-нет, — после задумчивой паузы ответил Джисон. Не то чтобы он считал. На его памяти таких случаев вообще не было, если только из глубокого детства, когда он засыпал на кровати родителей. Но Лино знать этих подробностей не нужно. — Не так уж и много. — Тогда как ты понял, что они тебе нравятся? — Не знаю. Просто в этом есть что-то интимное. В смысле, сближающее. Если бы я хотел сблизиться с человеком, думаю, это была бы одна из важных стадий. — Мм. Я понял. Развернись. — Зачем? — Ну как же. Будем сближаться, как ты сказал. Непонятно было, говорил Лино серьёзно или просто шутил. Джисон смотрел на него в упор, пытаясь догадаться. Он боялся, что если действительно перевернётся на другой бок, то услышит только смех. Этого вполне можно ожидать. Но, закусив губу, он всё же развернулся и напряг спину. Она не расслабилась даже после того, как Лино придвинулся вплотную и просунул свою руку, положив её на талию. С трудом сглотнув, Джисон попытался замедлить свой пульс, но ничего не получилось. Чужая рука на его талии и ощущение прижатого тела, как оказалось, не так и успокаивают на сон грядущий. Однако пунктик про сближение можно пометить выполненным. Каким бы оно ни было. Только когда Лино стал размеренно дышать, пуская воздух Джисону в затылок, тот смог окончательно расслабиться и наконец провалиться в сон. Когда именно вернулся Чан, они так и не поняли. Наверное, увидев такую любопытную картину, он решил их не тревожить и сразу же лёг спать.