Bloody Roses

Не долго думая, Лино подошёл ближе и взял Феликса за талию с другой стороны, чем немного облегчил Хёнджину жизнь. Тот, воспользовавшись моментом, вытер слёзы со щёк и закатал рукава испачканной рубашки. Джисон тем временем в упор смотрел на Хёнджина, сдвинув брови и не зная, о чём подумать в первую очередь. — Что чёрт возьми произошло? — озвучил он всеобщую мысль. Шмыгнув, Хёнджин только пожал плечами. — Я не знаю. Мы просто стояли на первом этаже, целовались, и в какой-то момент Ликс просто отключился, — пролепетал он дрожащим голосом. — Я сначала подумал, что он шутит. Мы просто стояли в обнимку, и я не видел его лица. Но когда он перестал отвечать, я отодвинул его от себя и только тогда увидел, как из носа течет кровь. Перехватив тело Феликса, Лино осмотрел его шею сбоку. Джисон на автомате сделал то же самое и ужаснулся ещё больше — шея его любимого соседа приобрела синеватый оттенок от вздувшихся вен. Поймав такой же обеспокоенный взгляд Лино, Джисон не на шутку запаниковал. Руки стали непроизвольно подрагивать, а в горле в мгновение пересохло. — Нам нужно срочно отвезти его в больницу, — твёрдо заключил Лино. — Хан Джисон, помоги мне. Ты же на машине? — обратился он уже к Хёнджину. — Да. Стоит за воротами. — Нужно пройти мимо всех и не привлечь внимания. А то с ненужными расспросами точно не успеем. Джисон, державший Феликса с другого бока, вскинул голову. — В смысле, не успеем? Если Лино имел в виду то, о чём Джисон подумал, то второй был готов спустить курок эмоций прямо сейчас. Хотя это было бы очень не к месту, и Лино тоже это понимал. Поэтому они обошлись лишь очередным напряжённым контактом глаза в глаза, который выбил оставшийся воздух из лёгких. Но сейчас было не место и не время для долгих переглядываний. Когда Хёнджин открыл для них дверь, чтобы вывести Феликса, звонкий всхлип непроизвольно вырвался из его рта. Он наверняка представлял себе эту ночь иначе. Все четверо представляли Ночь Розы по совершенно иному сценарию. Пока Хёнджин бежал впереди, время от времени одёргивая себя и сбавляя скорость, Джисон и Лино насколько возможно быстро тащили Феликса, обхватив за талию и закинув его руки себе на плечи. Джисон видел, как на каменной дорожке остаются круглые капельки крови, размером с ноготь. К счастью, их никто не остановил на пути к выходу. Те, кто видел, наверняка подумали, что они просто тащат пьяное тело. Феликса положили головой Джисону на колени, который забрался на заднее сидение и придерживал голову соседа, вытирая кровь салфетками. Лино сел рядом с Хёнджином на переднее сидение. На протяжении всего пути он бросал обеспокоенные взгляды через плечо и предупреждал Хёнджина, когда нужно было сбавить скорость. Тот, вцепившись в руль, иногда забывал, что они на дороге не одни. Дыхание Феликса было всё таким же хрипящим, а сердце отбивало неровный ритм, который становился всё слабее. Джисон даже не заметил, как слёзы потекли из глаз. Если бы солёные капли не стали падать Феликсу на лоб, он бы не обратил на них никакого внимания. Руки его были измазаны чужой кровью, засохший слой которой покрывался свежим каждые десять минут. Джисон только успевал менять салфетки, откидывая окровавленные себе под ноги. На очередном повороте Лино повернулся к Хёнджину, и его громкий голос сотряс тишину. — Нахрена ты свернул здесь? Нам до ближайшего города оставалось совсем ничего. — Мы ездили с Ликсом в больницу ещё осенью. Ему не подойдёт первая попавшаяся, они ничем не смогут помочь. — Да какая, блять, разница? Счёт идёт на минуты, нам бы в любую попасть. Переключив скорости, Хёнджин сжал челюсти. Костяшки его побелели, а машина ускорила ход. — Я это знаю! Но ему действительно нужно в ту больницу, он там на учёте с самого детства. И я буду благодарен, если ты не будешь говорить со мной, пока мы до неё не доедем. Лино тут же отвернулся, уставившись на однообразный пейзаж за окном. Джисон только глупо перевёл взгляд с одного на другого и вновь вернулся к Феликсу, которому понадобилась новая салфетка. Перебирая светлые локоны, Джисон пытался успокоиться и дышать ровнее. И на какое-то время ему действительно полегчало. Быстрее, чем они того ожидали, машина доехала до больницы, которая являлась единственным источником света в этом районе города. Джисон здесь прежде никогда не был, да и на карте бы не нашёл. С помощью Лино он вытащил Феликса с заднего сидения, и они потащили его внутрь. Пока Хёнджин говорил с медсестрой, Феликса положили на тележку-каталку и поспешно повезли по длинному коридору. Джисон и касающийся его ладони Лино смотрели, как удаляется белая макушка под грохот колёс. Только когда тележка и два медбрата скрылись за одной из дверей, они отошли с прохода и сели в кресла рядом друг с другом. Когда Хёнджин подошёл и сел напротив, они расцепили руки. У него наверняка сейчас не тот настрой, чтобы наблюдать, как два его друга наконец разобрались со своими отношениями. Ему нужна поддержка, а не бесплатный эпизод из мелодрамы. — Что медсестра сказала? — наклонившись в проход между креслами, спросил Джисон. Хёнджин, до этого теребящий кольца и не обращающий ни на кого внимания, резко поднял голову, будто только проснулся, и посмотрел по сторонам. На Джисона он взглянул не сразу. — Сказала, что будут проводить обследование для более точного ответа, — смотря в одну точку, он снова начал вертеть кольца в разные стороны. — Добавила ещё, что у Ликса давно не было таких приступов, поэтому, возможно, прогнозы не оптимистичные. — Он никогда не говорил, что чем-то хронически болен. — Да, мне тоже. Знаю только, что это у него с детства, и он периодически здесь появляется, — опустив голову, Хёнджин вымученно вздохнул. — Ещё говорил мне, что ничего серьёзного, пустяки. Типичный Ликси. Лино, который до этого молчал, тоже наклонился в проход. — Главное, что мы успели, остальное сделают специалисты. И нужно бы позвонить родителям, предупредить. — У тебя есть номер? — достав телефон из кармана брюк, спросил Джисон. — Нет. Хёнджин? — Откуда? Да и я телефон в машине оставил. Джисон посмотрел на время и вздохнул. Было уже без пяти минут одиннадцать, значит, мама вряд ли возьмёт трубку. Не оставалось ничего, кроме как позвонить отцу и спросить номер родителей Феликса у него. Отойдя к окну, Джисон стал слушать гудки, которым, кажется, не было конца. Но вот они прекратились, сменившись голосом автоответчика, и Джисон сбросил. Он стал звонить маме, но и с ней была та же история. Неужели спят? Слишком рано, учитывая, что сегодня пятница. Предприняв ещё одну попытку дозвониться до отца, Джисон наконец услышал родной голос, а не автоответчик. Но голос, к его удивлению, принадлежал не отцу. — Сынок? — голос мамы показался тонким и каким-то безжизненным. Но у Джисона не было настроения выяснять причину. — Мам, привет. Тут Феликс в больницу попал, ты можешь позвонить его родителям и сказать об этом? — Какой ужас. Да, конечно, я позвоню. В какую именно больницу и что произошло? — В этой больнице он состоит на учёте, так что они должны знать. Пока не знаю, что с ним. Мы сидим здесь, ждём хоть каких-нибудь новостей. — Ох. Мне жаль, что с твоим другом это произошло, — сказала она так, будто готова была расплакаться. Джисон вмиг напрягся. — У тебя всё нормально? Какое-то время в телефоне было очень тихо. Мама молчала, а в животе Джисона постепенно завязывался неприятный тревожный узел. Но она наконец ответила, и голос прозвучал удивительно бодро. — Да, сынок. Не переживай. Матери Феликса я позвоню, надеюсь, у него всё будет в порядке. — Я тоже. Пока. Когда Джисон вернулся, Лино и Хёнджин о чём-то эмоционально спорили. Причём это было даже хуже, чем в машине. Только заметив, как Джисон опустился в кресло, они тут же замолчали и отвернулись, будто совсем друг друга не знали. Это не могло не озадачивать, и так как Джисон за сегодня истощил весь свой эмоциональный фон, то спросил как есть, наплевав на то, что лезет не в своё дело. — Что у вас случилось? Медсестра уже несколько раз на вас посмотрела, хоть бы громкость сбавили. Откинувшись на спинку кресла, Хёнджин фыркнул и покачал головой. — Просто не верится, насколько некоторые люди эгоистичны. — Я тебе уже объяснил, — вновь начиная закипать, сказал Лино. — И я не эгоист, а просто действовал, как посчитал нужным. — Нужным? Для кого? Эта твоя, как ты сказал, «забота» на деле чушь собачья. Ты просто эгоист, признай это, и тебе дела нет до других людей. Последняя фраза окончательно вывела Лино из себя. Он поднялся и склонился над Хёнджином в повелительной позе, однако ничего сказать или сделать не успел. К ним подошёл мужчина в белом халате, и глаза Джисона тут же выцепили его бейджик — доктор Ли. Наверное, лечащий врач Феликса. — Доброго времени суток, — сказал он, чтобы привлечь внимание Лино и Хёнджина. Второй тут же подскочил и раскрыл рот, забыв про вежливость. — Мистер Ли. Здравствуйте. Я… не знал, что вы тут работаете. — Не просто работаю, сынок, — где-то Джисон уже слышал подобное снисходительное обращение. — Но и занимаюсь лечением своего сына. Теперь настала очередь Джисона стоять, раскрыв рот. Он никак не ожидал встретить здесь отца Феликса, так ещё и в рабочем халате. Можно было бы не звонить маме, ведь родители Феликса и так узнали о его состоянии в числе первых. Доктор Ли грустно улыбнулся, и его лицо омрачили морщины. — Хочу поблагодарить вас за то, что доставили сына как раз вовремя. Его состояние удалось стабилизировать, но он пока не пришёл в себя. Предполагаю, очнётся ещё не скоро. Вы можете возвращаться, ещё раз спасибо за помощь. — Я останусь, — упрямо заявил Хёнджин и опустился в кресло. Смерив его нечитаемым взглядом, доктор Ли повернулся в сторону Лино и Джисона. — Вам есть на чём добраться до Чанми? — спросил он с тенью беспокойства. — Найдём, — ответил Лино, когда Джисон успел только рот раскрыть. Доктор Ли кивнул, а Джисон, не желая вновь оставаться в неведении, тут же сделал шаг вперёд и спросил: — Извините, но что с Ликсом? Он болен, если я правильно понял, но он никогда об этом не говорил. Поджав губы, доктор на мгновение опустил взгляд в пол, после чего поднял полные грусти глаза на Джисона. — Раз уж вы спасли сына сегодня, то имеете право знать. Тем более, вы двое соседи по комнате и хорошие друзья, да? — получив в ответ кивок, доктор Ли продолжил. — У сына врождённый порок сердца. Он уже перенёс несколько операций, но, как видите, ему не становится лучше. Увы, донора так и не смогли найти. Я наблюдаю за ним с детства, даже получил второе высшее и могу сказать, что очередное хирургическое вмешательство может стать для него последним. Единственная надежда — это пересадка. Он получил лучшее лечение, но… оно уже не может его спасти. Мне жаль. Последние слова доктор Ли добавил по профессиональной привычке, но именно они ударили Джисона под дых. Когда белый халат скрылся в одной из палат, горечь затопила горло, а из глаз снова полились едва контролируемые слёзы. Джисон опустился в кресло и позволил им спокойно вытечь. Когда тело перестало дрожать от тихих всхлипов, Джисон поднял покрасневшие глаза к потолку и впервые в жизни беззвучно взмолился. В больнице так всегда происходит: даже неверующий умоляет высшие силы о помощи. Хёнджин зарылся в пальто и отвернулся, чтобы никто не мог видеть его лица. Но Джисону это было не нужно — он был уверен, что тот таким образом пытается скрыть слёзы. Только Лино держался, стоя у окна и смотря на черноту какого-то парка прямо напротив больницы. Подойдя к нему, Джисон спрятал руки за спину и сжал челюсти. — Так ты обо всём знал? Про этот секрет вы тогда говорили с Чаном? — Да. И смени тон. Если начнёшь говорить то же, что Хёнджин, я не посмотрю на то, что ты это ты. Полетишь из этого окна сразу же. — А как я должен с тобой говорить? — голос сам по себе срывался на высокие тона. — Ты знал и ничего мне не сказал, хотя я просил тебя об этом. — И что бы ты делал с этой информацией, интересно? — Лино и сам закипал. Джисон чувствовал это по его слишком ровному голосу. — Рассказал бы Феликсу? Что его болезнь на самом деле не излечима, а родители ему наглым образом врут? Ты бы его на месте убил одной этой новостью. — То есть, по-твоему, нормально, что он живёт себе и думает, что его давно вылечили, поэтому и употребляет всё подряд? Только больше себя закапывает. Устало вздохнув, Лино повернулся и наконец встретился с Джисоном глазами. — Это не наше с тобой дело. Если его родители приняли такое решение, то мы не имеем права вмешиваться. — Ты себя слышишь? — не выдержал Джисон и со всей силы пихнул Лино в плечо. — Он не чужой мне человек! Я не могу просто закрыть на это глаза и делать вид, будто всё нормально. Будто он здоров и не умирает у меня на глазах. В этот раз голос Джисона предал его и дрогнул. Закусив губу, он отвернулся к окну, стараясь не расплакаться снова. Но предательские слёзы как назло снова защипали глаза. Лино, до этого явно разъярённый от удара в плечо, прикрыл глаза на пару секунд, пытаясь прийти в себя, и подошёл к Джисону, заключив его в крепкие объятия. Теперь сдерживаться стало ещё невыносимее, да и Джисон не видел в этом смысла. Он позволил новым потокам слёз течь по щекам и подбородку, оставляя на пиджаке Лино мокрые пятнышки. Почувствовав чужую ладонь у себя на затылке, Джисон зажмурился и неожиданно для себя всхлипнул. — Я не хочу потерять его, хён. Я не могу его потерять. — Тише, — прижав Джисона чуть ближе, Лино продолжил гладить его по волосам на макушке. — Не потеряешь. Слышишь меня? Медицина иногда творит чудеса. Всё будет хорошо. Они простояли так какое-то время, пока Джисон не успокоился и не отстранился первым. Смахнув влагу с лица, он посмотрел на Лино и закусил щёку изнутри. В глазах того стояла не меньшая боль, которую он так и не пролил вместе со слезами. Может, не хотел делать этого перед людьми. А может, просто не умел по-другому. Вернувшись к Хёнджину, Джисон тронул его за колено. Тот с нежеланием поднял стеклянные глаза. — Вы уже поехали? — спросил он без особого интереса. — Да. Сейчас вызовем такси, — ответил Джисон. — Ты домой не собираешься? Уже поздно. — Нет. Посижу пока тут. Дома отец, не хочу с ним ни о чём говорить. С пониманием кивнув, Джисон вновь тронул Хёнджина за колено в приободряющем жесте. Тот лишь слабо улыбнулся. Присутствие Лино он продолжал мастерски игнорировать. — Если вдруг будут какие-то новости, звони, — после короткой паузы, когда Джисон разглядывал круги под глазами Хёнджина, он добавил чуть тише. — Береги себя. Выйдя на улицу, они по очереди вдохнули свежий воздух. В больнице слишком сильно пахло антисептиком и кожаными креслами, которые туда завезли по-видимому недавно. Поэтому здесь дышалось гораздо легче. Когда прогремел первый раскат грома, стало ясно, что дышалось так именно из-за приближающейся грозы. Глаза Джисона сразу же выцепили неоновую вывеску круглосуточного магазина. Туда он и направился. Оглянувшись через плечо, увидел, что Лино пошёл следом, опустив голову в землю. Полы чёрного пальто развевались за спиной, что придавало ему ещё более угрюмый вид. Пока Лино платил на кассе, Джисон вызвал такси. Машина будет только через пятнадцать минут, значит, они рискуют всё же попасть под дождь. Купив две бутылки красного вина, они покинули магазин и сели на скамейку. Откупорив бутылку штопором, который тоже пришлось купить, Джисон сделал глоток и почувствовал, как дешёвый алкоголь защипал горло. Он передал штопор Лино и тот сделал в точности то же самое. — Не сравнится ни с одной бутылкой из Мерло, да? — Джисон наклонился и прочитал название вина на этикетке. — Да плевать. Нет настроения разбирать, что пить, а что нет. — Согласен. От дешёвого пьянеешь быстрее, а это то, что нужно. Они одновременно посмотрели в противоположные стороны. На узкой улочке никого не было, а гром так и продолжал напоминать о приближающемся дожде. Лино положил руку Джисону на колено и слабо сжал. — Сейчас польёт. — Да, — взглянув на непроглядное небо, Джисон сделал ещё один глоток. — Хотя я был бы не против промокнуть и смыть засохшую кровь с ногтей. Глаза Лино тут же опустились на чужие руки. На протяжении нескольких мгновений он напряжённо о чём-то думал, после чего придвинулся к Джисону и приподнял его лицо за подбородок, заставив посмотреть на себя. — Мне жаль. Для вас обоих первая Ночь Розы должна была пройти по-другому. — Да, — сглотнув, прошептал Джисон. — Мне пиздецки обидно и больно за Ликса. Он не заслуживает всего этого ужаса. — На щёку упала первая капля, и Джисон поморщился. — Но я не жалею о том, что произошло перед этим. Между нами, — неуверенный и оттого робкий блеск в глазах Джисона сменился уверенностью. — А ты? Закусив щёку, Лино какое-то время балансировал на грани бессилия и вновь закипающей злости. — Это был прощальный секс. О таком всегда жалеют. Потому что теперь мне будет ещё больнее тебя отпускать. — Так не отпускай, хён, — в порыве приблизившись, Джисон взял ладони Лино в свои. — Не отпускай, пожалуйста. — Я не собираюсь обсуждать это дважды, — покачал головой Лино, однако руки не отнял. — Тебе нужно уехать, и чем быстрее, тем лучше. Нахмурившись, Джисон собирался продолжить этот спор, но к сожалению для него и к счастью для их взаимоотношений, подъехало такси. Спрятав бутылки под пальто, они двинулись к машине и сели на заднее сидение. Как только Джисон закрыл за собой дверь, стал накрапывать дождь, оставляя скромные точки на стекле. Чем дальше они уезжали от больницы и чем ближе становились к Чанми, тем сильнее поливало. То слева, то справа в небе вспыхивали короткие вспышки, сопровождаемые грохотом. За пределами машины была лишь темнота, поэтому Джисон осматривал салон, переводя взгляд с водителя на пустующее место впереди и на свои колени. На Лино он смотреть пока не решался. Стоило Джисону на миг окунуться в счастье, как он вынырнул оттуда и сразу же погрузился в отчаяние. Как близко эти два состояния на самом деле находятся относительно друг друга. От бессилия, что он не может помочь другу и не может вбить Лино в голову простые истины, Джисон хотел выброситься из окна едущей на скорости машины. Погода ещё больше усугубляла растущую дыру внутри. Когда стало лить так, что водитель с трудом видел дорогу, машина сбавила ход, а потом и вовсе остановилась. Джисон с нарастающей тревогой смотрел на счётчик и гадал, сколько денег у него вообще было на карте. Не хотелось бы влипнуть в неприятную ситуацию с водителем, ещё и на глазах у Лино. Был слышен только шум льющегося дождя, грома и звук работающих вовсю дворников. Спустя десять минут бесполезного сидения, водитель обернулся. — Сильно торопитесь? Хрен его знает, сколько ещё лить будет. — Можете проехать прямо пятьсот метров и высадить нас, — сказал Лино. Посмотрев по навигатору, водитель нахмурился и снова обернулся. — Уверен, парень? Там же нет ничего, заблудитесь ещё. — Всё нормально. Мы уже здесь ходили. По просьбе пассажиров водитель остановился и высадил их. Выйдя из машины, Джисон бросил надежды разглядеть хоть что-то. Схватив Лино за руку, он побежал за ним следом, не разбирая дороги и лишь прикрывая второй рукой глаза. Когда они свернули с ровного асфальта на лесную тропинку, Джисон догадался, что они здесь действительно уже ходили. В прошлый раз, когда таксист привёз его не туда, и Лино пришлось его встречать, Джисон выбрал не ту тропинку и расстроился, когда оказалось, что она вела к Мерло. Сейчас они бежали по второй тропинке прямо в сторону своего общежития, не обращая внимания на мокрую листву под ногами. Джисон ничего не видел и чувствовал лишь ладонь Лино, крепко сжимающую его. В этот самый момент он почувствовал острое, почти непреодолимое желание его поцеловать. По мере их продвижения оно только усиливалось, так что Джисон замедлился, а потом и вовсе остановился. Ему было это жизненно необходимо. Всё нутро его кричало о том, что у них больше не будет момента, чтобы это сделать. Недоумевая, Лино сделал шаг к Джисону и потянул его на себя. — Ты чего? Тут осталось совсем немного. Через пару шагов крыльцо Шато, видишь? Но Джисон даже не стал всматриваться в непроглядную темень, чтобы увидеть какое-то крыльцо. Он со всей силой притянул Лино к себе и впился в его губы обжигающим поцелуем. Единственное, что могло согреть их промокшие до нитки тела. Не долго думая, Лино ответил на поцелуй с таким же рвением. По волосам, лицу, шее стекала вода. Они пили её с каждым новым поворотом головы и движением языка, холодные капли смешивались с тёплой слюной и текли по подбородку. Джисон с жаждой глотал каждую, боясь, что этот момент прекратится. И он прекратился. Причём быстрее, чем оба планировали. Послышался девчачий крик, и им пришлось устремить головы в сторону, откуда он прозвучал. Сначала Джисон не понял, что произошло, но дождь постепенно утихал, и вот его взору открылась картина, которая никак не вписывалась в сценарий сегодняшней ночи. Хотя всё уже и так шло не по сценарию. Правая часть сцены, где находилась аппаратура, горела ярким пламенем. Студенты, до этого ютившиеся от дождя в беседках, повылазили и устремились дальше от источника пожара. Девушки скидывали туфли на ходу и продолжали бежать по мокрой траве босиком. По-видимому, сильный дождь прорвал навес сцены и вызвал замыкание. Никто не ожидал подобного ливня в начале весны. Нашлись однако индивидуумы, которые достали из петлиц свои розы, подожгли и стали размахивать ими как факелами. Некоторые нашли это забавным и стали громко гоготать, что выглядело нелепо на фоне нарастающего пожара. А дождь тем временем почти сошёл на нет. Студенты столпились у главного корпуса, чтобы быть подальше от огня, но всё равно иметь на него прекрасный вид. Тут ворота корпуса распахнулись и парочка охранников, которых Джисон, кажется, запомнил на всю жизнь после встречи в Темнице, выбежали с огнетушителями в руках и направились в сторону огня. Вслед им кричали комплименты и овации, будто всё это лишь часть представления под названием Ночь Розы. Охранники стали одновременно тушить огонь и расталкивать особо смелых студентов, которые подходили, чтобы поджечь главный символ этой ночи и вскинуть его в воздух. Толпа студентов у главного корпуса не утихала, розы горели, охранники тушили аппаратуру, параллельно матерясь на поджигающих цветки парней и девушек. Джисон сразу же подумал о Феликсе. Ему бы такой цирк точно пришёлся по душе. Такой своеобразный протест и вызов традиционным ценностям, положенных в основу этого праздника. Когда студент-ведущий и парочка активистов двинулись помогать охранникам, Джисон и Лино скрылись за дверями Шато. Больше там наверняка ничего интересного не произойдёт. В общежитии было всё так же тихо, будто и не прошло нескольких часов с момента, как они его покинули. Дождь не стал весомой причиной для студентов, чтобы уйти с праздника, а после недавнего инцидента никто точно не захочет прекращать веселье. Студентам только повод дай, и они будут веселиться всю ночь. Могут себе позволить. Держась за руки, Лино и Джисон неторопливо шли по коридору в свой блок. Каждый пребывал в своих мыслях, довольствуясь комфортной тишиной, которая между ними установилась. Но только они открыли дверь, как руки сами по себе расцепились, Лино замер, и Джисон за его спиной сделал то же самое. К их огромному удивлению на одном из диванов у камина сидел профессор Кан, закинув ногу на ногу, и читал книгу в чёрной обложке. Даже с приличного расстояния Джисон догадался, что это была не какая-то случайная книга с полки, а именно «Шипы». Заметив открывшуюся дверь, профессор поднял голову и мягко улыбнулся. — Я вас заждался, — закрыв книгу, он покрутил её в опасной близости от огня из камина. — Не представляете, как долго я её искал. Присаживайтесь, не стойте в дверях. Джисон взглянул на покрасневшие уши и сжатые челюсти Лино и не рискнул сдвинуться с места. Нутро подсказывало, что в данной ситуации нужно действовать осторожно. Тем более, Лино, по-видимому, начинал терять самообладание. Сделав несколько торопливых шагов вперёд, хён остановился за спинкой пустого дивана, оказавшись прямо напротив профессора. — Вас не учили этикету, кёсуним? Рыться в чужих вещах нехорошо. Прошу отдать мою книгу. — Твою книгу? Хм, — коротко усмехнувшись, он откинул её на кофейный столик. — Мне известно, что твоя дорогая мать завещала книгу семье Хан. Очевидно, до них она так и не дошла. И узнаю я об этом только сейчас. Думаешь, обвёл меня вокруг пальца, паршивец? Голос профессора блеснул стальными нотками, и Джисон невольно нахмурился. Он никогда не слышал, чтобы мистер Кан позволял себе говорить со студентами в таком тоне. И даже тот факт, что книга изначально должна была быть у его родителей, Джисона мало удивил. — Именно это я и сделал, кёсуним, — говорил Лино пугающе спокойно. Но Джисон заметил, как он впился ногтями в обивку дивана. — Долго же вы искали не в том месте. Жаль ваших драгоценных усилий, ещё и в таком пожилом возрасте. Профессор Кан опасно оскалился и отвернулся к камину. Лино в этот момент достал из кармана промокшего насквозь пальто недопитую бутылку вина и сделал долгий глоток. Джисон только сейчас отмер и закрыл за собой дверь блока, после чего подошёл к диванам. Увидев его боковым зрением, Лино чуть дёрнулся от неожиданности. Кажется, он уже и забыл, что здесь был кто-то ещё. Выражение лица профессора вмиг ожесточилось. Отвернувшись от огня, он отчётливо проговорил. — Надеюсь, ты не думаешь, что я делал это своими руками. Есть как минимум два человека, которые не отказались помочь уважаемому профессору. Удивительно, на что готовы люди ради исполнения своей заветной мечты. Его манера речи не менялась даже вне лекций. Даже сейчас профессор говорил так, будто читал материал по истории английской литературы. Джисон хотел невольно закатить глаза, но сдержался, поскольку ещё помнил о нормах приличия. Мистер Кан тем временем продолжал свою непонятную лекционную речь. — Но я поощряю достижение целей любой ценой. Люди, вещи — всё это такое не постоянное. А к мечте нужно идти, не имея груза за спиной. Тем более, если эта мечта — издать собственную книгу и занять своё место в безжалостном писательском мире. Приходится чем-то жертвовать. Взяв паузу, профессор вновь посмотрел на огонь в камине. Джисон не понимал, зрителем какой сценки он стал на этот раз, но реплики действующих лиц ему откровенно не нравились. В животе завязался неприятный узел, предвкушающий что-то плохое. Но ощущение это было едва осязаемым, поэтому он продолжал просто стоять и слушать. — Я пообещал ему, что помогу с книгой и её публикацией. Услуга за услугу. Ничего ведь не бывает просто так, надеюсь, вы уже усвоили эту жизненную правду. Жаль, конечно, что «Шипы» Чан нашёл слишком поздно. В зимние каникулы она бы пришлась кстати. Но в чём он преуспел, так это в навыке наблюдения за первокурсниками, — тут он наконец оторвал свой взгляд от камина. — Особенно за тобой, Хан Джисон. В шоке приоткрыв рот, Джисон не успел толком ни о чём подумать, как Лино запустил бутылку, из которой только что пил, в противоположную стену. Бутылка попала прямо в книжный стеллаж, и осколки разлетелись по полу, некоторые из них попали в открытую крышку рояля. Алые капли разлетелись по ковру и корешкам книг. Воцарилась шаткая тишина. Джисон ещё никогда не видел Лино в таком приступе ярости: желваки ходили по челюстям, лицо ожесточилось настолько, что хёна с трудом можно было узнать. Прежде холодный и колючий взгляд полыхал и искрился ранее невиданным гневом. Смотря на профессора в упор, он шумно втягивал воздух через нос. — Иди к себе, — бросил он Джисону, не поворачиваясь. — И не высовывайся из комнаты. До сих пор пребывая в шоке, Джисон не сразу сообразил, что от него хочет Лино. Он схватился за его пальцы, которые от этого прикосновения ещё больше впились в диван. Он лишь хотел его успокоить и напомнить, что он всё ещё здесь и никуда не уйдёт. Не тогда, когда Лино готов взорваться прямо на месте и сделать что-то поистине страшное. Но Джисон не учёл, что его простой жест был прекрасно виден со стороны. Лино тут же поймал его взгляд и с сожалением покачал головой. — Любопытно, — почти прогремел голос профессора после этого мгновения тишины. — Значит, Чан был прав насчет вас двоих. Как омерзительно. Джисон тут же убрал руку за спину и загнанно осмотрелся. Ему ещё не приходилось испытывать стыд за простое проявление чувств. Лино тем временем смерил профессора уничтожающим взглядом и снова взял Джисона за руку, переплетя с ним пальцы и чуть придвинув к себе. — Что может быть омерзительнее двух парней, держащихся за руки? — почти выплюнул он. — Может быть, уважаемый профессор, который спит с молодыми студентками? — Ну, конечно, ты и об этом знаешь. Я догадался в тот вечер, когда вы пришли в мой кабинет после шалости в подвале главного корпуса, — вдруг кёсуним захлопнул рот и невысказанная мысль вновь осела тишиной. — В подвале главного корпуса… Джисон почувствовал, как хватка Лино в его ладони усилилась. Он так сильно сжимал его руку, что становилось даже больно. Профессор тем временем сморгнул с глаз невидимую дымку и посмотрел на них с нездоровым блеском в глазах. — Раз уж половину ты знаешь, о второй половине догадался, полагаю, именно по твоей вине уехал Хван-младший? — Разумеется. — Записка слишком заезженный вариант. — Зато рабочий. — Хм, — хрустнув челюстью, мистер Кан сомкнул глаза в опасном прищуре. — Сколько же хлопот ты мне доставил. Невероятно. Но эта отсрочка имеет мало смысла. Я всё равно доведу до ума то, что начал. Кто ты без своей книжки? Какой-то бастард, всеми силами пытающийся походить на свою мать. Лино так же опасно сощурился, и Джисон только сейчас заметил, как похожи их с профессором глаза. Даже слишком. — Спасибо за такую точную характеристику, кёсуним, я польщён. Но раз уж мы начали, то прошу меня извинить за следующее признание своих достижений. Смешок у него вышел непроизвольно. Скорее всего, истерический. Лино даже начал говорить в той же манере, что и профессор, будто вещал заумную лекцию. Джисон лишь поспевал за поступающей информацией, от которой дрожали колени и ускорялся пульс. — Прочитав мамину книгу, я даже не стал сомневаться в реальности описанных там событий. Поэтому решил, что хрен эта книга достанется кому-то, кроме меня. Когда я пришёл в себя, то стал ходить по кампусу, как одержимый, и искал эти чёртовы розы. Да, те самые. Я думал, они растут где-то кроме закрытой на тот момент оранжереи. С каждым словом в горле Джисона становилось только суше. С круглыми глазами он слушал и не понимал, в какой момент ему разрешили узнать тайны закулисья. Лино тем временем с жаром продолжал. — Когда я бросил безрезультатные поиски, эти розы мне принесли, причём положили прямо под дверь. В качестве милого подарка, как будто эти цветки не могли убить весь университет. Как иронично, что символом университета являются ядовитые розы, не так ли? Профессор слушал с однобокой улыбкой на лице. Казалось, его эта информация совсем не удивила, а даже наоборот — позабавила. — Но меня это никак не касалось. Пока я не узнал, что каждый из компании друзей моей матери решил отправить своего отпрыска сюда. С Хёнджином и Чанбином я даже немного сблизился, но когда приехали первокурсники, я понял, что это подстроено. Какой идиот поверит в такое совпадение? Мне удалось вытянуть из мистера Хвана про шантажирующее письмо. Вы ведь отправили такое всем своим бывшим студентам, верно? У них не было иного выхода, кроме как отправить своих детей сюда. На верную смерть. Пазлы в голове Джисона становились на своё место один за другим. Дыхание сбивалось с каждой новой фразой, а пальцы начинали подрагивать. — Я разгадал, в какой последовательности вы хотели расправиться с невинными детьми виноватых родителей. Даже выписал себе в дневник, как какой-то чёртов следователь. Хёнджин собирался быть первым, поэтому мне пришлось отправить его подальше отсюда. А Джисон собирался стать последним, ведь вы ненавидите семью Хан больше остальных. Решили оставить его на десерт. И я знал, что у меня есть время, поскольку без книги вы бы не стали рисковать и в открытую убивать студентов. «Шипы» знают про вас слишком много. Вдруг Лино замолчал и сжал ладонь Джисона, которую держал всё это время, ещё сильнее. — Неужели ты недооценил меня, отец? Джисон сухо сглотнул и в ужасе посмотрел на Лино. На лице у того читалась лишь решительность и не желающая утихать злоба. Значит, всё это правда. Ложь была лишь в том, что Лино говорил, будто не знал своего отца. Джисон почувствовал тошноту, как только подумал о маме Лино и профессоре. Она ведь была такой же молодой, как и её сын сейчас. Только потом до него дошёл смысл всего только что сказанного. И это заставило замереть в неопределённом ступоре. Профессор, который делал им поблажки и говорил, что просто сентиментален, на самом деле вынашивал совершенно иные планы. Хотя Джисон до сих пор не понимал, зачем и почему. — Хм, — мистер Кан сделал неопределённый жест рукой и взял книгу со столика. — Разве ты не должен ненавидеть всю их семейку так же сильно, как я? Твоя мать опять обелила своих дорогих друзей и наверняка не рассказала всех подробностей. Как её лучшая подруга отвернулась от неё, когда была нужна больше всего. — Я про всё это знаю, — так же решительно заявил Лино. — И будь уверен, я изо всех сил старался ненавидеть. Но вряд ли мама хотела бы этого. Зато моей ненависти с излишком хватает на тебя. — Любовь к одному из семьи Хан погубит тебя так же, как и её. Помяни моё слово. Кивнув пару раз скорее самому себе, мистер Кан дёрнул уголком губы вверх. Потом поднялся и поправил пальто. — Значит, я тебя всё же недооценил, сын. Наклонившись, профессор ловким движением схватил книгу и выбросил её в камин. Джисон дёрнулся вперёд, но Лино успел его удержать, схватив за рукав. Всё, что успел сказать Джисон, это еле слышное «нет». Голос в очередной раз подвёл его. Чёрная обложка полыхала в огне, и по гостиной стал разноситься запах палёной искусственной кожи, заставляя морщить нос. Обойдя столик, профессор стал осторожно продвигаться в их сторону, всё так же прихрамывая на одну ногу. — Моя бабушка основала этот университет. Мне достались от неё лишь потрёпанные временем дневники и наследственная мигрень. Но со вторым я научился жить, а с первым — убивать. Опять же не без посторонней помощи, поскольку меня не одарили талантом к ботанике или химии. Оскалившись, он подошёл ближе. Книга ещё с большей силой полыхала в камине, унося с собой всю правду, которую Джисон никогда больше не сможет узнать самостоятельно. — Оказывается, у нас работают способные библиотекари, — продолжил профессор. — Благодаря Рей я достиг необычайных открытий. Методом проб и ошибок, конечно, но куда без них. Во втором общежитии от так называемого передоза наркотиками погибло несколько студентов. Можно сказать, во благо науки. Ещё через мгновение профессор оказался совсем близко, поравнявшись с ними. Джисон тяжело сглотнул и сделал шаг назад. Лино и сам оттолкнул его за своё плечо, встретившись с профессором всё таким же недобрым взглядом. — Бабушка всегда говорила: если растение гниёт, то удалять надо с корня. Но что будет, если корень оставить без стебля и цветка? Можно ли считать растение погибшим? Его лёгкая улыбка вкупе с подобными словами создавали настоящий образ сумасшедшего. Может, мистер Кан таковым и являлся. Теперь Джисон всё больше склонялся к этой мысли, потому что какой нормальный человек будет вынашивать план, чтобы убить ни в чём неповинных людей. Улыбка однако дрогнула, как только профессор столкнулся с Лино лицом к лицу. — Отойди, сын. Я уже решил переиначить первоначальный план и начать с Хана. Будешь стоять у меня на пути, пойдёшь за ним следом. — Только после тебя. Отец, — сквозь сжатые челюсти проговорил Лино. Дёрнув головой, мистер Кан протянул руку и схватил Джисона за ворот пальто. Лино среагировал почти сразу же и оттолкнул профессора, так что тот качнулся, наступив на хромую ногу. Скорчившись от боли, он сделал неосторожный шаг здоровой ногой и, запнувшись о ковёр, повалился на пол. Кряхтя и шепча под нос непонятные ругательства, мистер Кан сел и убрал мешавшую прядь седых волос с глаз. Теперь он выглядел жалким и даже беззащитным, отчего Джисон почувствовал укол совести. Он не привык смотреть, как люди старшего поколения валяются на полу, а он даже не пытается им помочь. Поэтому среагировав быстро, он подбежал к профессору и протянул ему руку. Тот, взглянув с благодарностью, протянул свою в ответ и в тот же самый момент достал вторую руку из кармана. Джисон не успел понять, что произошло. Лино оказался рядом ровно в тот момент, когда шприц, зажатый в руке профессора, намеревался быть воткнутым в вену на протянутой руке Джисона. Но вместо этого воткнулся в тыльную сторону ладони Лино и остался торчать из неё. Раздался резкий вскрик, который заставил Джисона отшатнуться и захлебнуться собственным всхлипом. Место, из которого торчал шприц, сочилось струйками крови с разных сторон. Лино не мог двигаться от шока, поэтому Джисон дрожащими пальцами достал инородный предмет и откинул его куда-то в сторону. Потом взял его ладонь и не удержал очередной всхлип: с вытекающей из раны кровью смешалась инородная жидкость. Ладонь Лино за пару секунд стала холодной. Джисон поднял голову и встретился с его теряющими прежнюю ярость глазами. Теперь в них было лишь сожаление и ещё немного боли. Он просто смотрел на Джисона, не говоря ни слова, но всё и так стало ясно — яд проник в его кровь. И он прекрасно знал, что это для него значит. Джисон отмер, только когда услышал глухой удар двери. Профессор сбежал, забыв про хромоту и оставив их одних в гостиной, пропахшей сгоревшей книгой и ароматическими свечами, которые уже давно въелись в стены и мебель. Лино опустил руку и кровь стала капать на пол, и каждый звук заставлял Джисона содрогаться всем нутром. — Хён. Срочно, где тот отвар, про который ты говорил? Которому тебя научила мама? Он ведь является противоядием, да? Пару раз медленно моргнув, Лино кивнул. — Является. Но он закончился. Я не успел сделать ещё. Тебе… я отдал тебе последнее. — Чёрт возьми. Ладно. Я сделаю ещё. Ты будешь мне говорить, что делать, — в горло поднялась горечь. — Ну же, пошли. Быстро сделаем, ты выпьешь и всё будет хорошо. Расстроенный недавними событиями эмоциональный фон Джисона давал о себе знать — он не мог контролировать себя, поэтому глаза сами по себе наполнялись слезами. Он не хотел, чтобы Лино счёл это за знак того, что он опускает руки. Нет. Никогда. — Быстро сделаем, — неверяще улыбнулся Лино, а его смешок вышел как никогда слабым. — Не получится, Хан Джисон. По рецепту мамы он готовится ровно сутки. Боюсь, у меня осталось времени гораздо меньше этого. Напольный светильник и огонь из камина отбрасывали тени на нездорово бледное лицо Лино. Эта бледность походила на ту, что была у Джисона в ночь отравления. И сложив все пазлы в одну цельную картину, он осознал, что на самом деле сделала Рей. Она не просто попыталась отравить Джисона, но и сделала возможным переносить яд из розы в другие ёмкости. Будь то шприц или стаканчик с кофе. В тот вечер он отравился не едой из кафетерия, а ядом, выкачанным из цветка, который являлся символом университета. Пазл к пазлу, совпадение к совпадению. Схватив окровавленную ладонь Лино, Джисон поднёс её к своему лицу. — Тогда я высосу яд. С неожиданной резкостью Лино отдёрнул ладонь и сдвинул брови. — Только попробуй, Хан Джисон. Ты и меня не спасёшь и себя убьёшь заодно. Правда, через пищевой тракт яд действует медленнее. Не страдай ерундой, я тебя прошу. Отвернувшись, Лино направился к роялю, еле переставляя ноги. Джисон был готов рвать и разрушать всё, что попадалось ему на пути. Слёзы тем временем полностью застлали глаза. Это его вина. И он не может отделаться от этой мысли, которая набатом долбит по вискам. — Ерундой? — вскрикнул он в тишине, и невольный всхлип заставил грудь вздрогнуть. — Я не могу потерять ещё и тебя. Хён, я умоляю тебя. Просто скажи мне, как тебе помочь. Пожалуйста. Я сделаю всё. Не уходи от меня, повернись и скажи, что нужно сделать. Хён! Лино тем временем дошёл до своего любимого инструмента, но не смог ступить на платформу, из-за чего грузно опустился на пол, опершись о возвышение спиной. Проведя одной рукой по ножке рояля, а вторую положив на раскиданные по полу осколки, он хмыкнул. — Даже не поиграть перед смертью. Жаль. Больше не в силах сдерживать себя, Джисон просто подбежал к хёну и рухнул на колени. После чего схватил его ладони и поднёс к своему лицу. Но Лино снова с несвойственной для его состояния резкостью отдёрнул руку. — Хан-и, я же сказал. Я не дам тебе убить себя. — Ты убьёшь меня, если не дашь себе помочь. Прошу тебя. Минхо… Глухой резкий вдох заставил грудь Лино судорожно дёрнуться. Наклонив голову, он слабо ухмыльнулся в своей привычной манере, отчего сердце Джисона заболело с новой, неизведанной для него болью. — Так ты знаешь меня лучше, чем я представлял, — снова слабый смешок. — Невыносимый. — Хён, прошу тебя, — уткнувшись в чужое плечо, Джисон позволил слезам выйти наружу. — Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты жил. — Я тоже. Впервые хочу жить так сильно. По твоей вине. Ещё пару лет назад я был бы только рад умереть, — тяжело сглотнув, он прикрыл глаза. — Я и не представлял, что влюблюсь в человека, которого должен был ненавидеть. Какое клише. От неожиданного признания Джисон стал всхлипывать только сильнее. Прижавшись к рубашке Лино, он вдыхал свой любимый терпкий запах и хотел остаться в нём навсегда. И чтобы Лино всегда был рядом, румяный, здоровый, со своей фирменной ухмылкой, а не бледный и дышащий через раз. — Ты же обещал научить меня играть на рояле, — задыхаясь от рыданий, бормотал Джисон. Слабо улыбнувшись, Лино поднял лицо Джисона и положил ледяную ладонь ему на мягкую и мокрую щёку. — Для этого тебе не нужен я. Ты недооцениваешь себя, Хан-и. Понимаешь? Ты столько всего можешь сделать, если наконец поверишь в себя. — Но я не хочу без тебя! Лино судорожно выдохнул и прижался к Джисону лбом, прошептав. — Тебе придётся. Горячие слёзы вновь покатились по лицу, и грудь стала вздрагивать в припадке. Прижатый к холодному лбу Джисон бился в тихой истерике. Ещё никогда он не ощущал себя таким беспомощным и безнадёжным. Вдруг Лино взял его ладонь и положил себе на грудь, где ещё ровным ритмом билось сердце. — Чувствуешь? — ответом ему послужил неуверенный кивок. — Оно всегда билось так только для одного человека. Который сейчас сидит передо мной и пускает сопли на мою любимую рубашку. Оно твоё, Хан Джисон. Но пока оно и моё тоже, я прошу тебя вот о чём. Если Феликсу разрешат делать пересадку… — Нет! Как ошпаренный Джисон отклонился назад и отчаянно замотал головой, не веря, что слышит подобные слова. Как Лино может говорить об этом так спокойно? — Нет. Нет, хён. Замолчи. Я не… не могу… не хочу представлять. Пожалуйста, не говори так. Чувствуя, как паническая атака начинает брать верх, Джисон вскочил на ноги и схватился за голову, продолжая твердить себе «нет, нет, нет, нет», как какую-то мантру. Это сейчас совсем некстати. Пару мгновений он боролся с собственным организмом, который начинал сдавать позиции. Это было очень не вовремя, но к счастью ему удалось взять себя в руки и не задохнуться. Снова упав перед Лино на колени, Джисон почувствовал, будто сердце со всей силы сжали в кулак и намеревались вырвать из его груди. Лино сидел, опершись о ножку рояля, с закрытыми глазами и ни на что не реагировал. — Хён, — похлопав его по щекам, Джисон не добился ответа. — Хён! Очнись, чёрт возьми. Твою ж мать. Хён! Свои крики он утопил в мягком проверяющем поцелуе, но Лино не ответил, и ни один мускул на его лице не дрогнул. Только холодные, неестественно алые губы коснулись чужих, приняв их боль и вновь образующиеся солёные капли. Джисон сильнее обычного ощущал свою вину. Ведь если бы он уехал раньше этой ночи, то этого бы не случилось. Лино не сидел бы у рояля при смерти, его бледная рука не свисала бы, едва касаясь осколков от бутылки, и его сердце билось бы в привычном ритме. Отстранившись, Джисон прикрыл рот ладонью и гулко всхлипнул. Вмиг он подскочил на ноги. Нет. Он не собирается мириться с этим, не собирается позволять какому-то дурацкому случаю забирать у него самого дорогого человека. Пошёл к чёрту этот университет, пускай он хоть весь сгорит, но Джисон не позволит забрать Лино. Ни сегодня, ни когда-либо. У него была одна надежда и один звонок по телефону. Невидящим взглядом он набрал номер матери и прослушал ровно четыре гудка, прежде чем она взяла трубку. — Сынок? — Мама. Срочно. — Обрисовав всю ситуацию, почти захлёбываясь, Джисон выдохнул. — Только ты можешь мне помочь. Ты же должна помнить рецепт. В трубке повисла тишина. Джисон бросил взгляд на серую руку Лино, безжизненно свисавшую с платформы. — Сынок, мне так жаль. Прошло столько времени… — Я люблю его, мам! Умоляю тебя. Пожалуйста. Снова тишина. Только горький плач разбитой вдребезги души, которая боится навсегда потерять любимого человека. — Господи, помоги, — послышался непонятный шорох, а затем твёрдый голос матери. — Слушай внимательно. И сейчас главное успокойся, иначе дрожащими руками не сможешь ничего сделать. Тебе понадобятся лепестки ядовитой розы… Пока Джисон бегал на второй этаж, где валялся тот самый неестественно красный цветок, который ему подсунула Рей, Лино видел сон. Он не спал, конечно, а просто бредил. И этот бред, вызванный попавшим в кровь ядом, рисовал одну интересную картину. Сначала он видел детство, маму и университет. Потом разум стал рисовать события двадцатилетней давности, о которых он прочитал в книге. И чем глубже проникал яд, тем ярче он видел мелькающие картинки и образы.