На работе, около-бдсмный дубогром, дом!Дима
16 июня 2023 г. в 10:26
Игорь понимает, что влип, когда видит его лицо и шевелящиеся губы, и понимает, что абсолютно ничего не слышит.
Дима отчитывает, Дима хмурится, и явно говорит о важных вещах, но единственное, что для себя понимает Игорь — он крайне возбуждён.
— Повтори, — просит Игорь.
И Дима, опешив, внимательно смотрит в его лицо. Не то, чтобы он совсем не понимает или не ощущает, но никак не может принять, что Игорь так легко сдаётся ему.
— Я уже всё тебе сказал, — на удивление спокойно продолжает Дима. И он грозно нависает на чужим столом.
Игорь из-за этого жеста чувствует себя сжавшимся, мелким, незначительным. Кажется, его просто одной рукой можно перехватить — он будет как на ладони.
Это начинается не сейчас. Впервые Игорь ловит себя на мысли, что сдаёт позиции, когда Дима строго чеканит «нет», и у Игоря не находится сил ему противостоять.
Это строгое, это властное нет делит всю его жизнь пополам. На момент до, когда он почти не замечает напарника и на момент после, когда он только и делает, что везде видит Диму.
Даже засыпая, он видит его лицо и его руки.
— Я, кажется, задумался, — Игорь прочищает горло. — О чём мы говорили?
Игорь пытается встать, но Дима давит рукой ему на плечи и он падает на своё рабочее кресло. Дима колено протискивает между его коленей.
И Игорь снова себя ловит на мысли, что он пропал. Он так блядски и так стыдно пропал.
— Я говорю, а ты — молчишь.
Игорь кивает сходу, потому что пересыхает горло. Потому что Дима смотрит так, словно любит, ненавидит, жаждет, злится, прощает... И всё это один взгляд.
— Кажется, ты забываешься, — начинает Дима.
И Игорь смотрит на его губы и ловит слова через раз. Слова о том, как правильно вести допрос свидетелей, слова о том, что он, Игорь, если сделает ещё что-то не по протоколу — Дима возьмётся за него всерьёз.
— Ты меня понял? — спрашивает Дима.
Игорь смотрит снизу вверх. Их отделяет всего ничего, но ощущение, что целые километры. Что как Дима не говорит — он не сможет до него докричаться. Между ними так много.
Так мало.
Чужое колено давит на пах, и Игорь сипит «да».
— Хороший мальчик, — улыбается Дима. И ради этой улыбки Игорю уже хочется быть самым послушным, самым верным, самым правильным.
Необходимым.
Дима пальцами касается его лица. Повторяет «очень хороший мальчик, породистый, да?»
Игорь кивает на автомате. Если Дима скажет — так и будет.
— Я так рад, что мы поговорили и во всём разобрались, — Дима касается его губ, его подбородка, его шеи. Он заставляет смотреть и смотреть. На себя. На глаза. На губы.
Дима смотрит в ответ.
— Я же могу теперь на тебя полагаться? — на всякий случай спрашивает Дима. На тот случай, если Игорь способен говорить.
Колено мягко давит снова на пах: только так к Игорю вернётся голос. Это такое лекарство. Накопительное средство. Если пару раз Дима надавит коленом — к Игорю вернётся даже способность думать. На какое-то время.
— Да, Дим. Можешь. Конечно можешь.
Игорь потирается о колено чисто рефлекторно, потому что он не дурак и видит, как блестят чужие глаза. Как Дима доволен его действиями и словами.
Как Дима смягчается и снова касается его губ.
Игорь целует подушечки пальцев.
— Тогда, — говорит Дима. И резко давление уходит. И резко уходят касания. — Займись работой.
Его кресло разворачивают к столу. И потерянный взгляд Игоря находит бумаги. Находит ручки и карандаши.
Дима спокойно уходит к своему столу, а у Игоря волосы на затылке до сих пор стоят дыбом от хорошего мальчика.
Что это было? Что это, мать его, такое было?
Игорь дышит спокойно. Он сейчас во всём разберётся.
Или нет.