Благие намерения

Ночами всегда работалось лучше. Меньше отвлекающих факторов, никакой суеты вокруг, риск нарваться на очередного восторженного практиканта, жаждущего мудрости из первых уст, минимален. Большой кабинет в "Павлове" был оборудован всем необходимым – имелись даже небольшая, но вполне функциональная душевая кабинка и диван с ортопедическим матрасом. В сущности, изначально рабочее помещение смотрелось куда более обжитым, чем хорошо обставленный, расположенный на берегу озера коттедж. Харитон лежал на диване, забросив на подлокотник длинные ноги, и в который уже раз бездумно открывал и закрывал крышечку музыкальной шкатулки. Всегда, когда мысль натыкалась на неразрешимое противоречие, тишина вокруг начинала давить на уши. Оставалось всего два метода с этим справиться – либо рассуждать вслух, либо концентрироваться на каком-то более или менее приятном звуке. А сейчас он обдумывал тему, обсуждать которую вслух даже с самим собой вряд ли следовало. Массив работал. Даже в том, что осталось от дневного эксперимента, прослеживались вполне определенные структуры, очень похожие на нейронные цепочки. Оставалось понять, почему носитель информации вообще оказался способным на имитацию самостоятельного поведения, явно сгенерированного на основе записанных данных. "Чистый" нейрополимер не демонстрировал даже намека на подобное. Да, при работе с ним требовалось соблюдать определенную осторожность, но о том, что он может сожрать кого-то, не шло и речи. Тогда откуда, черт возьми, взялась эта агрессивная клякса? Размышления прервал тихий стук в дверь. Харитон насторожился, мигом захлопнул шкатулку и спустил ноги на пол. Кого бы не принесла сюда нелегкая в три часа ночи, визитер, явившийся в час быка, вряд ли нес с собой что-то хорошее. Во всем комплексе сейчас не было ни единой живой души – такие полуночники, как он, среди ученых встречались редко, да и то предпочитали работать не в лабораториях, а в просторных личных жилищах на лоне природы. Сеченов, опять же, сюда бы точно не явился, он наверняка сейчас занят по уши, объясняя очередному напыщенному индюку в вельветовом костюме прописные истины. А это значит, предстояло одно из двух: либо очередное ЧП и к нему пытается достучаться охрана (почему тогда не связались по внутреннему каналу), либо... Стук повторился, на сей раз громче и настойчивее. Из коридора послышался чей-то спокойный глубокий голос: – Харитон Радеонович, откройте. Мы знаем, что вы здесь. Щелкнув пультом и включив свет, Захаров с усилием поднялся с дивана и повернул в сторону ключ дверного блокиратора. Освещение наградило его ощущением горсти песка, брошенной в воспаленные от недосыпа глаза, и, близоруко щурясь, как разбуженный невовремя филин, он не сразу разглядел лица. Зато синие околыши на фуражках двоих вошедших различил великолепно. А чего ты хотел, глумливо раздалось в голове. Думал, что сделаешь технологию, потенциально позволяющую превратить человека в идеальную и беспрекословно послушную машину для убийства, и об этом не сообщат, куда следует, в тот же день? Даже не пытайся догадаться, кто тебя сдал, Харитон, концов все равно не найдешь. С этими надо быть предельно осторожным. Третий гость вошел следом, поправляя на ходу бежевый пиджак. Лучше всего для него подходила характеристика "среднестатистический": средний рост, абсолютно непримечательное лицо со слегка курносым носом, русые волосы с пепельным оттенком и заурядная одежда. Ни парфюма, – ученый даже принюхался, – ни родинок, ни дефектов речи, ни других признаков, включенных в определение "особая примета". Правда, одна мелочь все же портила прикрытие. Взгляд мужчины был поразительно схож со снайперским прицелом. Цепкие темно-серые глаза мгновенно оббежали помещение, останавливаясь то на письменном столе, то на стеллаже со старыми книгами, после чего на мгновение пригвоздили Харитона к месту. Смахнув с себя наваждение, Захаров отмер, слегка скривив тонкие губы в едва заметном жесте недовольства. – Доброй ночи, товарищи. Чем обязан? – он изо всех сил старался сохранять хотя бы видимость спокойствия и дружелюбия. Вместо ответа неизвестный офицер в штатском (а в том, что это был именно офицер в штатском, сомневаться уже не приходилось), заученным жестом раскрыл перед ним удостоверение в красной потертой обложке. Первым, что заметил Харитон, была эмблема – меч, лежащий на каплевидном щите, и звезда с серпом и молотом. – Комитет государственной безопасности СССР, капитан Морозов Олег Павлович, – вежливо проговорил владелец удостоверения, возвращая его обратно в нагрудный карман. – Уважаемый профессор Захаров, у меня приказ доставить вас к вышестоящему начальству по делу государственной важности. Картинка не сходилась. Если бы вскрылась вся правда о проблемах "Атомного Сердца", то вряд ли люди в штатском вели бы себя столь учтиво. Следовательно, цель полуночного визита была несколько иной. Вопрос в том, какой? Харитону неожиданно стало до безумия интересно. – Охотно, – отозвался он, пытаясь прочитать хоть что-то по непроницаемому лицу собеседника, но тот очень хорошо контролировал свою мимику. Явно была видна выучка, достигнутая не одним годом практики, и очень не хотелось уточнять, какой именно. – Могу я услышать вкратце, в чем состоит вопрос? – Нет, – коротко отчеканил Морозов, подобравшись. – Узнаете все по прибытии. Делу присвоены высший гриф секретности и высший приоритет срочности, иначе мы бы не стали вас беспокоить в настолько неурочное время. Харитон скривился еще больше, но ядовитую реплику предпочел оставить при себе. С особистами ссориться не следовало, потому что в противном случае и сам он, и его проекты могли очень быстро остаться только на пожелтевших от времени страницах следственных архивов. А могли и не остаться. – Хорошо, – он скрестил руки на груди и смерил взглядом двух караульных. – Сколько времени у меня есть на сборы? – Полноте, товарищ Захаров, мы же не арестовывать вас пришли, – качнул головой капитан. – Не спешите, у нас есть как минимум полчаса. И возьмите, пожалуйста, с собой свои записи, они могут пригодиться. – Какие записи? – Харитон обернулся, наматывая на шею кашне. – Ведомство крайне заинтересовано в проектной документации по устройству "Восход 1-01", – видимо, этот капитан Морозов оказался не вовсе уж идиотом и предпочел заранее сгладить уже собравшийся в воздухе конфликт. – Большего сказать, увы, не могу. – Так бы сразу и сказали, – обронил Захаров и выудил из ящика письменного стола кипу исписанных бумаг. Запихнув листки в кожаный дипломат, он закрыл крышку и провел рукой по плотно сомкнувшимся створкам. Из того, что выглядело как замочные скважины, выплеснулись струйки серебристого полимера, затягивая всю поверхность портфеля почти невидимой паутинкой. Простая предосторожность надежно защищала содержимое от любых посягательств: открыть технологичный замок мог только владелец. – Почему не возьмете полимерный носитель? – в голосе офицера послышалось плохо скрываемое любопытство. – Предпочитаю аналоговые, товарищ капитан. Их нельзя ни взломать, ни быстро скопировать. – Харитон пожал плечами. Удостоверившись, что ничего не забыл, он кивнул: – Идемте. Караульные, как по команде, развернулись и вышли, а следом за ними вышел и Захаров со своим сопровождающим. Вместо "Шмеля" снаружи ожидала черная "Волга" с военными номерами. Морозов жестом отпустил караул, исчезнувший где-то в непроглядной темноте осенней ночи, и раскрыл перед своим спутником дверцу. Харитон втиснулся в пахнущий свежей кожей и каким-то ароматизатором – не то кофе, не то корицей, – салон и притулился к окну, прижимая к груди дипломат. Его сопровождающий затворил дверь и уселся на переднее сиденье, рядом с водителем, которого в полумраке разглядеть не удалось. "Волга" мягко тронулась с места, шурша полимерными шинами по мокрому асфальту. Машина шла плавно, слегка подпружинивая на едва заметных неровностях дорожного покрытия, и, убаюканный шумом дождя, гулом мотора и негромкой мелодией в радиоприемнике, Харитон сам не заметил, как задремал. Проснулся он сразу же, как только "Волга" остановилась. За окном смутно маячили очертания чего-то, что можно было опознать как ближайшую станцию линии маглева. Харитон редко пользовался этим способом перемещения, предпочитая пассажирские "Шмели", было в чувстве высоты и полета что-то романтическое, чему он и сам не мог подобрать названия. Поездка на магнитном составе же означала, что путь предстоял неблизкий. Коридоры станции были абсолютно тихими и безлюдными – еще бы, в такой-то ранний час. Пройдя через просторный, освещенный лишь тусклыми ночными лампами атриум, они вышли на платформу, где мужчин уже ожидал, сияя светом, лучащимся из чисто вымытых окон, вагон "Вихря". В вагоне, как и на станции, не было ни единой живой души. РАФ-9, увлеченно протирающий стаканы за барной стойкой, живой душой считаться никак не мог, на беспристрастный взгляд Харитона. Он вообще не особенно приветствовал полную замену людей машинами, считая, что и те, и другие одинаково неполноценны – первым не хватало рациональности, вторые не отличались гибкостью мышления. Робот повернул голову в сторону вошедших и сощурил ярко-желтые окуляры, фокусируясь на посетителях. – Приветствую, дорогие товарищи, – почти пропел он, отложив в сторону стакан и принявшись полировать бока пузатой бутылки из темного стекла. – Рад приветствовать вас на борту новейшего магнитного поезда "Вихрь". Пожалуйста, предъявите ваши проездные документы. – Капитан Морозов, КГБ, – офицер, похоже, едва воздерживался от того, чтобы закатить глаза. – Сопровождаю академика Захарова по неотложному делу. – Товарищ капитан Морозов, проезд без документа, подтверждающего право проезда, запрещен, – на секунду в певучем синтетическом голосе машины послышалось нечто, подозрительно похожее на ехидство. – Предъявите актуальный проездной документ или его аналог. – Покажите свое удостоверение, товарищ капитан, – Харитон не смог сдержать рвущегося наружу сарказма. – Насколько я знаю, оно должно быть в списке документов, обеспечивающих беспрепятственное перемещение. И будьте поаккуратнее с формулировками, а то алгоритм сочтет вас пассажиром, а меня безбилетником. Свой проездной я, к сожалению, оставил дома. Придется возвращаться. Метнув на академика хмурый взгляд, Морозов раскрыл перед роботом тихонько хрустнувшие в тишине "корочки". Машине хватило доли секунды, чтобы считать информацию, после чего робот кивнул и вернулся к прерванной было полировке. – Подтверждаю ваше право на беспрепятственное перемещение, товарищ капитан Морозов, – РАФ мигнул окулярами. – Приятного путешествия и вам, товарищ Захаров. Прошу занять любое место в салоне, которое вам понравится. Состав отправляется через десять... девять... восемь... Пол под ногами едва ощутимо дрогнул. Огоньки фонарей за окном побежали куда-то назад, постепенно ускоряясь и сливаясь в длинные светящиеся ленты. Магнитно-левитационный вагон двигался практически незаметно для тех, кто находился внутри, однако Харитон совершенно точно знал, что на самом деле они сейчас летят вперед со скоростью более четырехсот километров в час. – Присаживайтесь, профессор, – Морозов отодвинул в сторону кресло возле одного из пассажирских столиков. – Нам ехать около двух часов, до пункта прибытия далеко. Харитон молча опустился в кресло и опять уставился в окно, бездумно закинув в рот крекер из изящной вазочки, стоявшей на столе. По его прикидкам, так далеко могла вести только одна ветка маглева, и подключен к ней был ровно один крупный город. – Я так понимаю, в Новосибирск мы прибудем уже под утро? – А вы проницательны, – Морозов вежливо улыбнулся. – Будем на месте к шести часам. Там встретят. "Вихрь" продолжал бесшумно лететь вперед через завесу дождя и мокрого снега.