***
Огонёк чувствовал себя непривычно и некомфортно. Он мог видеть, слышать и трогать окружающее пространство, но это сбивало его с толку. Непонятные великаны издавали слишком громкие специфичные звуки и смотрели на него с незнакомыми эмоциями, которые он не мог никак интерпретировать. Оболочка, в которой огонёк оказался, была неуправляемой и глупой. Она издавала звуки с несравненной громкостью, словно пыталась победить в этом окружающих, и билась конечностями об окружающие предметы, принося огоньку «Боль». Это слово он выучил, когда улыбающаяся женщина подняла его высоко-высоко, приговаривая «Тебе больно, малышка? Ну, ничего, дай мама поцелует, и всё пройдёт». Существо называло себя «Мамой», но огонёк никак не мог понять или хотя бы почувствовать значение этого набора звуков. Со временем оболочка перестала кричать и ошалело проверять на прочность объекты окружающего мира, и он свыкся с происходящим. Постепенно научился двигать конечностями по своей воле и повторять несуразные звуки, издаваемые взрослыми. Женщина часто выносила его на шумную улицу, но там ему не нравилось, потому что огонёк многого не понимал и не знал, как разобраться. «Мама» не понимала его голоса, только издавала странные звуки, напоминающие скрежет, называя это «Смехом». Огонёк пробовал смеяться, и тогда женщина вновь начинала смотреть на него со странными искорками в глазах. Ему показалось, что, если бы он коснулся бликов в её глазах, то почувствовал бы тепло. Оказывается, кроме женщины, такой «Смех» издавать мог и мужчина. Огонёк понял это, когда «Папа» и «Братик» подняли его с разных сторон за конечности и начали раскачивать. В суровых глазах «Папы» не было счастливых бликов, но оболочка всё равно тянулась к существу, потому что тёплыми у него были не искорки в глазах, а руки. «Брат» и вовсе был чем-то похож на оболочку — такой несносный, но сердце у него тоже было тёплым и «Заботливым». Никто не понимал огонька, даже когда он выучил простые слова. Тыкая в воздух, он хотел показать братику, как красиво переливалась на солнце табличка Системы. Огонёк не понимал написанного, и просил того прочитать вслух, потому что благодаря его частым разговорам он выучил несколько простых слов и эмоций. Но «Мальчик» приговаривал «Чего тычешь пальцем в небо?» и смеялся, показывая старшим, что делает их «Ребёнок». Огонёк так и не понял, что значит «Мама», «Папа» и «Брат», но почувствовал. «Семья» значила тепло. Тепло маминого взгляда, папиных объятий и едва ощутимых поцелуев в макушку от брата. Оболочка росла и хотела двигаться больше, не соглашаясь с нелюбовью огонька к шуму и мельтешению. Она вылезала из тёплого, но ограниченного местечка, к которому он привык, чтобы проползти чуть-чуть и упасть. Огонёк уже хорошо знал, что такое боль, но тепло, исходившее от маминой заботы, «Утешало» его. Когда маленькие ручки касались окружающих предметов, он мог почувствовать их, делая для себя выводы, что приятно, а что нет. Не всё нравилось ему: «Вода» была со странным противным привкусом, как говорила мама, «Песка»; слово «Устал» означало, что папа не поцелует, а мама будет смотреть на мужчину без искорок в глазах; «Грусть» огонёк тоже больше не хотел видеть на осунувшихся лицах родителей. Разбирая всё больше звуков, он понял, что родителям нужна помощь, поэтому молодая оболочка старалась больше ползать, чтобы радовать маму с папой. Огонёк понимал, ради чего она тыкала пальчиком в небо, даже когда табличек не было. Оболочка громко смеялась, когда увидела слёзы «Счастья», собравшиеся в уголках маминых глаз, ведь они впервые сделали несколько самостоятельных шагов. Но брат всё это уже умел и «Хвастался» открыто, его хотелось «Победить» в этом. И больше её было не остановить — она совсем не обращала внимания на желания огонька, только бегала и трогала всё вокруг. Пока однажды не прикоснулась к чему-то горячему. Неприятно обжигающему, непохожему на искорки в глазах мамы или сердце папы. И боль эта была другая. Огонёк понял, что слёзы счастья и горя совсем по-разному ощущаются. Оболочка вновь начала слушаться осторожного огонька, балансируя между желанием изучить весь мир и не сдвигаться с мягкой кроватки. Казалось, что они слились в единое целое. Брат назвал это «Девочкой». Девочка научилась ходить как все люди, воспринимать речь полностью и говорить связно, но брат так и не понял, о какой табличке шла речь, поэтому она сделала свой первый логический вывод — родители не видели Систему. Ей нравилось видеть плюсы, потому что мама объяснила, что это хорошо, но девочка всё ещё не могла прочитать написанное. Папа сильно удивился желанию ребёнка читать, но однажды принёс стопку книг, которые она сразу облюбовала. Девочка видела, что родители гордились её стремлением. Ей безумно нравилось это чувство — гордость. Тогда она поняла, что «Победила», ведь брат не умел читать и не захотел учиться, но тоже радовался за неё. Вспоминая обожжённую руку и смотря на стопку книг, девочка решила для себя, что в семье нет места соревнованиям. Читать было сложно, ровно так же, как и раньше — запоминать и воспроизводить эмоции, звуки, движения. Вскоре она смогла читать некоторые слова на табличках, радовалась, смеялась и зачитывала родителям вслух сказки о феях и троллях, заслуживая аплодисменты. Это когда люди хлопают в ладоши, выражая похвалу и довольство произошедшим. Научившись читать, говорить и слушать, она начала писать, кривыми каракулями выводя на пустых страницах книжек пальцем своё имя. Девочка заметила, что в строке «Имя» написан набор букв, которыми к ней обращались родители. Лесли. И она стала называть себя так, пробуя говорить о себе в третьем лице, чтобы привыкнуть, а мама снова смеялась, рассказывая мужу, как тогда, когда ребёнок пытался привлечь внимание к Системе. Оказалось, имена есть у всех. Получая минусы, она расстраивалась. И расстраивалась ещё сильнее, когда видела грусть или неудовлетворение, ещё хуже — усталость в глазах родителей, поэтому старалась добросовестно исполнять все поручения. Не покладая рук, Лесли помогала отцу и брату в поле, пачкая руки. Работала до вечера и получала в награду не только бесполезные плюсы, но и тёплые ласки. А ещё помогала маме печь хлеб, такой вкусный-вкусный, что хотелось плакать от счастья. Видя радость в глазах ребёнка, женщина готовила выпечку чаще. Кевин объяснил ей, что это называется «Заботой», когда мы бескорыстно хотим сделать близкому человеку приятно. «Чтобы увидеть и почувствовать тепло», — добавила про себя Лесли. Оказывается, в мире существовала не только её семья, но и многие другие, в которых люди также взаимодействовали. Папа сказал попробовать «Подружиться» с маленькой оболочкой, девочкой, из соседнего дома. У добродушных стариков стояло зеркало, показывающее её так, как она не могла себя увидеть. Лесли много и восхищённо рассказывала об этом родителям, и однажды старший брат принёс домой маленькое зеркальце, на которое заработал сам, продав некоторые свои вещи в соседнем городе. «Заботливый», — мягко приговаривала девочка, обнимая брата за шею. Она показала подарок девочке из того дома, а та, в свою очередь, сказала, что завидует и тоже хочет себе старшего брата. «Зависть» казалась Лесли плохим чувством, но девочка улыбалась, говоря об этом. Родители кропотливо объяснили ей разницу между белой и чёрной завистью, и тогда девочка стала приглашать Сьюзи к ним домой, чтобы она тоже могла получить немного заботы от её брата. Когда она объяснила свой поступок маме и папе, те снова тепло рассмеялись, а Кевин потрепал по макушке, сказав, что она добрая. Сьюзи дала ей прочитать книги из своего дома, потому что ей нравилось видеть «Подругу» счастливой, увлечённой чтением, а Лесли хвалила её новые платья, зная, как любила девочка наряжаться и радовать родителей своей красотой. Когда Лесли достаточно подросла, родители отправили её со старшим братом в ближайший городок, чтобы продать собранные с поля овощи и зерновые культуры. В деревне из камня было намного больше людей, и делал они нечто странное. Кевин объяснил, что в мире много работы, которой занимаются люди, чтобы заработать денег и выжить. «Что такое деньги?», — спросила девочка, на что брат аккуратно вложил в её ладонь серую жестянку, на ощупь похожую на ведро в их доме, в котором мама мыла посуду. Лесли попробовала её на зуб, но та оказалась несъедобной. Кевин посмеялся и объяснил, что деньги — это то, чем измеряются оказанные услуги или товары. «А сколько денег нужно Сьюзи? Я читала её книги», — уточнила Лесли, непроницаемым взглядом сверля монетку. «Нисколько. Когда люди заботятся, они многое делают бескорыстно». Забота стала неотъемлемой частью жизни девочки: она заботилась о своей семье, себе и Сьюзи. Но, задумавшись однажды, поняла, что не только они бескорыстно что-то делали для Лесли. Мальчик чуть выше её ростом, с волосами и глазами цвета грязи в поле, приносил ей красивые дикие цветы, видя, как её это радовало. Растения были красивыми, яркими и пахли вкусно. Юное бледное личико девочки становилось розоватым, и, когда она это заметила, обратилась к маме, которая тоже иногда краснела, когда папа говорил или делал что-то особенное. «Тебе нравится Нейл?», — тепло улыбнувшись, спросила женщина, пригладив белые волосы дочери. «Нравится?» — глупо повторила Лесли, не чувствуя, что понимает реакцию на это слово. «Это когда мальчик и девочка заботятся друг о друге», — объяснила женщина и начала приводить примеры, как папа иногда готовил ужин вместо неё, грел руки после холодной воды своими, обнимал и целовал её. «Тогда братик мне нравится, да?» — понятливо уточнила Лесли, но расстроилась, получив отрицательный ответ. Женщина смутилась и замялась, подбирая правильные слова: «Я люблю тебя и папу по-разному, понимаешь? С папой я создала новую семью. Ты не можешь создать семью со своим братом. Потому что вы уже семья». Девочка активно закивала, хотя, если честно, всё равно не очень понимала, что мама имела ввиду. Только то, что ей нравился Нейл, и она должна заботиться о нём, а потом они создадут новую семью. Так Лесли жила в своей деревушке, испытывая положительные и отрицательные эмоции, переживая своеобразные взлёты и падения, будь то первое падение с папиной тягловой лошадки или вкусный брусничный пирог, изготовленный её руками. Она заботилась о многих людях, не только о своей семье, подруге и возлюбленном, даже о незнакомцах и жителях деревни, с которыми мало общалась. С годами пришлось узнать много мелких деталей и нюансов. К примеру, есть плохие люди и просто приятели, которые не обязательно станут твоими друзьями. А ещё обязательно нужно держать своё слово, иначе люди не будут доверять тебе. Братик научил её тому, как справляться с плохими эмоциями и всегда слушал внимательно её насыщенные рассказы, поддерживал и помогал. Отец наказал быть сильной, чтобы в будущем сумела справиться со всеми невзгодами и испытаниями, что жизнь обязательно подкинет, а мама показала, как радоваться мелочам и быть женственной куколкой, какой её сделала природа. А Система объяснила, по каким правилам играл этот мир и в какую игру. — Лесли! Лесли, проснись, чёрт тебя дери! Девочка заворочалась на кровати, сжимая руку мамы. — Выбирайся оттуда, кому говорю! Лесли, у тебя сейчас мозг вскипит! Находясь где-то между сном и реальностью, малышка громко задышала и задёргала конечностями, случайно задев лицо брата. — Если ты умрёшь, то во всём этом изначально не было смысла. Лесли вскочила, принимая сидячее положение на кровати. Чувствуя, как капельки пота стекали по лбу и спине, она внимательно оглядела спящую семью, не понимая, кто кричал и просил её проснуться. Задумчиво коснувшись пестро-рыжего кулона на шее, девочка аккуратно сползла с кровати, чтобы ополоснуть лицо ледяной водой. За окном ярко горел рогатый полумесяц, и блестели звёздочки-точечки, указывавшие малышке, что они ей вовсе не друзья и нужно доспать до родного рассвета. Но сон не шёл. Закрывая глаза, она слышала женские крики, зовущие её по имени. Так она и провалялась на кровати до самого утра, когда вся семья уже была готова трудиться. — Лесли, лапушка, одевайся скорее, в город пойдёшь, — пролепетала мама над ухом, красуясь морщинками и заломами от частых улыбок и смеха.«Кормилец» Условие: Купите нужные продукты и в целости донести их до дома. Награда за выполненное задание: +1 Репутации. Расплата за проваленное задание: -1 Репутации.
— Я сейчас-сейчас! Девочка подбежала к небольшому ящику в другом конце дома и, подождав, когда мужчины уйдут на улицу умыться, надела через голову своё любимое, но несколько раз зашитое белое платьишко до колен и причесала неумело состриженные до ушей белые пряди. Посмотрев на своё отражение в маленьком зеркальце с небольшой тоненькой трещинкой сбоку, Лесли привычно улыбнулась, видя табличку от системы.Имя — Лесли. Пол — женский. Возраст — 15. Раса — демон. Ранг — «F». Репутация — 3285.
Девочка не понимала значения «Демон», как и родители, у которых она однажды между делом спросила. Она надеялась, что, прочитав больше книг, не будет мучиться незнанием каких-то слов, но для этого нужно было больше работать в поле, чтобы продать как можно больше продуктов и заработать несметное количество серебряников. Но сегодня был немного другой повод похода в город. В деревне обычно выбирали одного достаточно взрослого для похода в одиночку, но при этом не слишком, чтобы все работоспособные находились на грядках, и пятнадцати лет отроду девчонка идеально подходила для такого ответственного задания. Ей давали деньги все семьи, а она относила их в магазинчик знакомой госпожи в городе, чтобы та дала ей нужное количество продуктов. В их семье выделялось по медяку на еженедельные походы за тем, что не вырастишь на грядках. А если нужно было пойти куда-то, кроме продуктовой лавки отправляли не Лесли. — Мам, я всё! — громко объявила девчушка, выскакивая перед мамой и красуясь. — Глаз не оторвать! — похвалил её любимый старший братишка, оперевшись на дверной косяк, и мама поддержала его слова нежной улыбкой, погладив дочь по спине. — Я пойду в город снова, Кевин, а ты говорил, что я малявка! Важно выпятив грудь, она прошлась вперёд-назад по комнате, дожидаясь, когда ей уже передадут деньги, собранные со всей деревни, с выставленной рукой и раскрытой ладонью. — Ну, конечно-конечно, не малявка, — снисходительно ответил он с улыбкой. — Будь осторожна, хорошо? — Обязательно! — скомкав и выбросив вид взрослой девушки, Лесли подбежала и крепко обняла брата за пояс, чувствуя родной запах скошенной травы и поля. — А ты помогай папе, не отлынивай! Посмеявшись так, будто он действительно мог оставить на неизбежно старевшего отца большую часть работы, парень отсалютовал и покинул домишко. — Ах, нашла-нашла, вот же они, запрятались, негодники, — пробормотала себе под нос мама, подзывая дочь к себе. — Слушай внимательно и запоминай, хорошо? Попроси госпожу Эдну положить тебе шесть бутылочек молока посвежее, немного сухофруктов, полкило риса, шесть дюжин яиц и килограмм сыра. Протянув девочке восемь медяков, женщина суетливо пригладила волосы дочери и расправила складки на платьице. — Только не потеряй! Вот корзинка, иди аккуратно. — Ма-ам, я уже ходила! — фыркая на чрезмерную заботу матери, Лесли приняла корзинку размером с её голову, на дне которой постелили плотную белую ткань. — Всё, я побежала! Выбежав из покосившегося домишки, с крыши которого ветер посадил ей на голову росточек пшеницы, девочка, иногда спотыкаясь, направилась по истоптанной дорожке к городу, громко здороваясь со всем улыбающимися ей лицами. Подмигнув высокому и стройному Нейлу, с самого утра помогавшему матери по дому, Лесли получила в ответ мягкую улыбку одними уголками губ и незаметный кивок головой. Дорога от деревни до города пролегала только через открытые глазу местности: поляну и озеро, — так что негде было заблудиться или попасть в опасную для жизни ситуацию. Быстро пробежав половину пути, она мгновенно устала и, уперевшись ладошками в острые худые коленки, принялась тяжело вдыхать и выдыхать, чтобы продолжить путь. Окружающий её пейзаж был привычным, но оттого не менее чудесным и завораживающим: высокая нестриженная травка и массивные деревья с пышной сочной кроной, солнышко, что медленно стремилось к своему зенитному положению, и беспечно плывущие по нежно-голубому небу облака. Лесли нравилось, что она выросла в деревне, пускай это и принесло с собой определённые неудобства с возрастом. Даже однажды переехав в город, если такое было бы возможно, она обязательно будет скучать по мирным и беззаботным видам родного дома. Колокольчик перед дверью зазвенел, оповещая престарелую владелицу узкого помещения, в котором держала продуктовую лавку, о новом посетителе. Женщина, увидев знакомое румяное личико, улыбнулась и протянула ладонь, в которую Лесли вложила восемь медных монеток. — Так, дайте-ка припомнить… Мне, пожалуйста, шесть десятков яиц, столько же молочка, килограмм сыра и столько же риса, кажется… — Шестьдесят бутылок молока? — усмехнулась женщина, поглядывая на задумчивую девчушку. — Ой, нет, шесть! И сухофруктов ещё! — Медяк лишний получается, милочка, — хихикнула Эдна, намекая на то, что Лесли снова всё забыла. — Ничего не получается, это прозапас, — самоуверенно фыркнула она в ответ, сложив руки на груди, будто всё действительно под контролем, хотя подсознательно была уверена, что упустила какую-то важную фразу матери. — Ну, хорошо, давай сюда свою корзинку. Владелица ловко разложила по местам продукты, накрыв сверху плотной тканью, чтобы несносная Лесли точно ничего не выронила по пути. Передав тяжеленную корзинку девочке, усмехнулась её потугам взять ношу в одну руку и махнула рукой на прощание. — Спасибо, госпожа Эдна! — Будь аккуратна, милочка. Колокольчик снова зазвенел, на этот раз оповестив о том, что покупатель покинул продуктовую лавку, оставив у неё одну сорок пятую часть всей зарплаты деревенских за год. Не помня, сколько длился путь назад с такой-то тяжестью в руках, Лесли едва-едва могла передвигать ногами, но, к её счастью, перед глазами уже замелькали знакомые крыши домов. Внезапно до рецепторов донёсся омерзительный тошнотворный запах из глубины деревни. Спохватившись, она словно нащупала второе дыхание, побежав быстрее. Но лучше бы она этого не делала. Увидев, в каком состоянии были дома и грядки, девочка споткнулась, прокатившись по земле и уронила на земь корзинку с продуктами. Яйца и хрупкие бутылки молока наверняка разбились в дребезги.Задание «Кормилец» провалено! Расплата: -1 Репутации.
Бросив ненужную ношу, она побежала дальше, огромными глазами рассматривая разбитые окна, проломанные стены и… Разорванные на мелкие кусочки тела некоторых её знакомых. Задыхаясь от шока и страха, Лесли как можно быстрее помчалась к отчему дому, со слезами на глазах умоляя все и вся существующее, чтобы её семья была в порядке. Остановившись у выломанной двери дома, девочка не смогла сглотнуть слюну, и та потекла по её подбородку вместе со слезами и слизью из носа. — Нет-нет-нет! Мама! Папа! Братец! Почему?! — взревела она, совсем не волнуясь о своей безопасности. Да и к чему теперь? Отвратительный огромный монстр, почти заполнив собой всё пространство дома, упивался дряблой рукой матери, на стеклянные глаза которой капала свежая кровь. Папа, чуть-чуть не успев дотянуться до косы у стены, лежал замертво на пороге без головы. Лесли видела внутреннюю составляющую человека на примере собственных родителей. Поднявшись с колен, она помчалась вперед, обнять родителей в последний раз, но лишь привлекла нежелательное внимание существа. Оно недовольно потянулось и отбросило обглоданную конечность в сторону, надвигаясь на малышку. — Лесли, беги, это демон! — донеслось сбоку и, едва она успела повернуть голову в сторону звука, его источник оттолкнул её к стене в тот момент, когда весь истекающий слизью монстр откусил половину туловища её брата. — Ненавижу-ненавижу-ненавижу!.. — сглатывая слёзы и всхлипы кричала девочка, скатившись по стене вниз, и случайно задела пальцами растёкшуюся кровь брата. — Мерзкий демон! Она кричала всё громче и громче, что начинало напоминать нечеловеческий вой, и закрыла глаза, надеясь, что монстр исчезнет. Но этого не произошло. Рёв приближавшегося монстра заложил уши, но в последний момент Лесли поняла, что это крики боли. Очнувшись, она не смогла ничего увидеть из-за бардовой пелены перед глазами и даже с усилием вдохнула, видя, как из кончиков её испачканных пальцев выходила чёрная ниточка. Субстанция увеличивалась в размере, трансформируясь в дубину размером с их кровать, и размазала существо по полу. Девчушку обуяла такая ярость, что оружие продолжило измельчать труп монстра, разнося всё, что только могло сохраниться в целости в этом доме. — Лесли?! Лесли?! — прокричал кто-то у входа, но она не повернулась, лишь махнула рукой в сторону, и дубина разделилась надвое, прихлопывая сомнительно знакомую каштановую макушку у порога. Двинувшись дальше, переступая через тела мёртвых близких, мешая кровь с грязью некогда светлыми балетками, Лесли вышла, наконец, на свет. Солнечные лучики запечатляли, как крупные солёные капли стекали по её равнодушному испачканному лицу. — Демон! — истерично прокричал мужской голос неподалеку, закрывая глаза своему ребёнку и прикрывая его мускулистой рукой. — Чудо!.. Последующие его слова потонули в странному хлюпающем звуке и детском визге, когда девочка взмахом руки разрубила тела раздражителей на несколько частей. Не утруждая хозяйку, тёмная материя закружилась гигантским водоворотом, увеличиваясь в размерах, и всё попадавшее туда мгновенно превращалось в фарш, будь то оставшиеся выжившие или целые дома, их наполнение. Только покосившийся домишко с выломанной дверью стоял невредимый, словно готов был стать для неё последним оплотом надежды и отчаяния одновременно. — Я… Демон? — истерично хихикнув, повторила она реплику мужчины и вспомнила, кого её дорогой и вечно любимый братик назвал демоном. — Монстр! Я монстр! Чудовище! Я убила их?! Я убила Нейла? Нет, это не я! Не я! Я не могла! Она продолжала смеяться, сжимая ладонями голову, даже когда водоворот принял кровавый оттенок, а с неба полился красный дождь.***