Путеводная звезда

***

      От всего в жизни иногда хотелось абстрагироваться. Лесли в последнее время начало казаться, что именно в тот момент, когда она добилась мечты, при этом вернув себе друзей и даже заведя непонятные, до дрожи волнительные взаимоотношения с каким-то парнем, всё и испортилось. Войной. А ведь в списке ещё было хобби. В период, когда всё навалилось, и никто не мог понять Лесли лучше её самой, демон проводила больше времени наедине. В такие моменты хочешь не хочешь, а вспоминаешь многие мелкие детали… Именно так она и оказалась поздней ночью во внутренней части кухни, выгнав на несколько часов дежурных демонов, что стояли перед массивными дверьми, охраняя то ли молоко, то ли сервиз, на котором оставляли свои слюни высокопоставленные чины королевства. Чай. Заваривание, церемония… Долгие годы заточения это считалось её хобби, негласной лучшей стороной, хотя Кьюзак тогда назвал это едва ли не похлёбкой для свиней. Конечно, её лучшей стороной были убийства. Но это уже было работой, а хобби принципиально должно отличаться! А чай… В детстве эта тема была далека от Лесли, потому что чаепития были доступны лишь обеспеченной аристократии. Но сейчас всё обстояло иначе, и она просто не могла не пристраститься к этому напитку, учитывая его особую философию. И для неё было единственной отдушиной изучение приготовления напитка и сервировки стола, чайного этикета и традиций. — Правило первое. Достаточное количество воды, — пробормотала себе под нос в качестве напоминания Лесли и отмерила столько чистой воды из кадки, сколько хватало ровно на одну персону. — Правило второе. Только свежая и пресная вода. — Она элегантным мановением пальцев отопила печь адским пламенем, что осветило просторное помещение, отбросив на маленький деревянный столик для слуг дёрганные атмосферные тени. Маленькая кастрюлька принялась греться на печи, и демон засыпала туда свежие, сильно пахнущие травы, огромный «арсенал» которых хранился на любой достойной кухне, что уж говорить о той, что отстроили в стенах бывшего амфитеатра. — Правило третье. Заваривать не дольше одной засечки.       Лесли обернулась на свечку, которую поставила рядом, выждала, пока третья из четырёх засечек растает и только тогда залила подготовленную воду в кастрюльку. Огненные часы потухнут в тот момент, когда можно приступить к чаепитию.       Ей нравилась подобная атмосфера… Дул прохладный ветерок из открытого окна, развевая подол её кремового ночного одеяния. Луна ярко светила, едва не затмевая собой звёзды, о чём Лесли бы очень сожалела. Потому что в эту спокойную ночь на кухне Кровавого амфитеатра, сложив согнутые в локтях руки на холодный выступ, она смотрела в окно, наслаждаясь сладостной тишиной и меланхолией.       В одно мгновение свет за спиной потух, лишь те самые точечки-звёздочки и сестричка-луна освещали её мгновенно вернувшееся к реальности бледное личико, выражение которого исказилось испугом, когда она неожиданно почувствовала крепкие мужские ладони на своих предплечьях. Охнув, девушка дёрнулась и постаралась вывернуться, но демон, очевидно высокого ранга, не позволил ей. Наоборот, он лишь уткнулся лбом ей меж лопаток. И тогда она поняла, кем он был. Невысокий рост — один из тех факторов, выдававших Зелдриса. Еще усмешка. Голос. Манера общения. Прикосновения, особенно нежные… — Ваше благородие, бессонница мучает? — с короткой улыбкой спросила Лесли, без зазрения совести расслабившись в своеобразных объятиях. Она была не в силах привыкнуть к тому, как контрастно ощущались на коже его горячее дыхание в спину и прохладный ветерок в лицо. Какое к чёрту обезличенное уважительное приветствие в качестве приложенных к груди двух пальцев, низкого поклона, да даже кивка головой, когда к ней сам принц так подкрадывался!       Парень не ответил, лишь промычал что-то несвязное. Его руки медленно и играючи двинулись вверх, к плечам. Проведя по ним кончиками пальцев, он крепко сжал кожу на грани боли. Но красноватые следы наверняка останутся, хоть и не продержатся до утра… Лесли зажмурилась от приятной горячей волны, прошедшей по телу, и спустя лишь мгновение распахнула глаза, придя к осознанию, что ей было так легко. Даже лучше, чем когда она посещала лазарет. Там было светло, тихо и как-то душевно… Но это было снаружи. А рядом с Зелдрисом… Всё внутри неё начинало светиться само по себе, преображая и реальность вокруг заодно. — А тебя, командир? Не мучает? — наконец, произнёс что-то цельное, к тому же с ехидцей принц, сделав несколько шагов назад, и тем самым позволив ей развернуться.       Он смело и нисколько не смущённо, в отличие от Лесли, встретил взгляд с противоположной стороны, даже усмехнулся себе под нос её румянцу. — Вроде бы не жалуюсь.       Принц улыбнулся и прошёл ей за спину, сдвигая ставни витражного окна. Ведь глупышке Лесли было совсем не до того, чтобы заметить, как кожа давным-давно покрылась мурашками. В помещении стало окончательно темно. — Ох, чай! — спохватилась она, завозившись в темноте. — Спокойно, командир… — пробурчал Зелдрис и, предельно трепетно взяв её за запястье, провёл к печи, щёлкнул пальцами и зажёг адское пламя на едва ли тронутой свечке, которую принёс с собой. И славно, потому что Лесли явно забыла позаботиться о том, чтобы достать новую, когда потухнет огонек на старой.       Желтоватый свет вновь залил помещение, в котором она могла уже с легкостью рассмотреть выражение лица третьего принца. Лесли и не заметила, как демон отпустил её руку и опустился на стул рядом. — Полуночное чаепитие? — Желаете быть моим гостем? — умиротворённо улыбнулась она, переливая горячий напиток в чашечку из сервиза. Переведя задумчивый взгляд с принца на потемневшую от трав воду, Лесли издала усталый вздох. Этикет не позволял проводить чайную церемонию в присутствии двух существ, но всего с одной чашкой, как бы смешно это ни звучало. Но именно в присутствии Зелдриса на неё накатывала невиданная усталость. Захотелось выпить этот чай и сразу же свалиться крепким чарующим сном, а не заваривать ещё одну порцию. — Будете?..       Парень с полуулыбкой посмотрел на сервиз и, прекрасно зная этикет, с легкостью догадался о её маленькой «проблеме». К чёрту приличия. Они ведь и вовсе из разных слоёв общества… — Не сочти за грубость, командир, но я откажусь.       Он игриво подмигнул, свободной рукой отодвигая стул для неё. — А вы находчивы, ваше высочество.       Он был… Немного другим. С каждым разом всё более открытым и… Чудным. Не то чтобы он вообще когда-либо был смущён их связью. С ним Лесли не ощущала себя посреди пустой опушки в окружении стрелков. Их взаимоотношения не висели на волоске. Не было в нём ничего, что могло бы её расстроить. Зелдрис в какой-то мере был островком надёжности, пускай в последнее время обстоятельства и складывались так, что они виделись реже. Из-за неё, по большей части. Но даже сомнительная разлука не могла посеять раздор в их трепетных отношениях, семечко сомнений или беспокойства, отчуждения в глазах третьего принца.       Сделав несколько глотков священного напитка, Лесли в удовольствии прикрыла рубиновые глаза, чуть зажмурившись. Ох, как это отличалось от того, что она могла позволить себе раньше… И как сильно оно отличалось от того, что пробовал Кьюзак? Стоило ещё немного потренироваться и продемонстрировать ему эти умения! Молча наблюдавший за сменой эмоций на её лице Зелдрис медленно потянулся к кипельно-белой посуде, коснувшись в том месте, где мгновение назад были её пальцы, что с лёгким звоном поставили чашку на блюдце. Под чужим внимательным взглядом он сделал глоток, прикрыл глаза, задумчиво посмаковал вкус несколько секунд и, заставив сердце Лесли затрепетать, наконец, довольно кивнул. Он вернул чашку ей, хитро щурясь. — Достойно вас? — с улыбкой уточнила демон, бездумно водя кончиком пальца по ободку посуды. — Ещё немного практики и будет намного лучше, чем готовит смотрительница кухни, — обнадёживающе шепнул он, но, заметив немного удручённое или больше забавно недовольное лицо Лесли, добавил: — но уже, смею сказать, достойно уровня младшего принца. — Значит, скоро смогу подать самому Владыке, не так ли?       Зелдрис фыркнул, посмотрел пару секунд в стену за ней задумчиво, после чего незамысловато пожал плечами. Она поняла, что его отец — не лучшая тема для светской беседы. Но мысль об этом наводила её на всё большие размышления. Кто же мать братьев-принцев? Как проходило детство Зелдриса? Балы, танцы, светские приёмы… Письма. Ход мыслей Лесли порой удивлял её саму! — Так… Ваше высочество, я всё хотела спросить, — неловко буркнула она, замявшись, и сделала ещё один глоток, чтобы снять напряжение. Парень отреагировал мгновенно, заинтересованно переведя на неё взгляд ониксовых глаз, не спрятанных демонической меткой, и промычал, чтобы Лесли продолжила. — Вы близко знакомы с Гельдой? Не подумайте, что я, как бы… Стараюсь превысить свои… Или, может быть, это просто… Вопрос? — Неужели я не говорил тебе, что любопытство — не самая лучшая… — не успел он даже закончить псевдо-нравоучение с усмешкой, как она прервала его. — Я читала, что это качество присуще всем существам с рождения и от него нельзя избавиться! — протараторила Лесли, даже подавшись чуть вперед, чтобы точно донести до него свою мысль.       Зелдрис усмехнулся и медленно, даже как-то мучительно сконцентрированно придвинулся к столу, будто хотел рассказать ей ужасно важный секрет. — Всего лишь. Знаком, — приглушённо ответил он на изначальный вопрос и, не возвращаясь в исходное положение, ущипнул Лесли за щёку, потянул в сторону, чтобы она смешно нахохлилась. — Тебе интересны мемуары моей жизни?       Когда он отпустил, Лесли захотела сделать ещё один глоток, чтобы не выглядеть слишком смущенной или напряжённой, но чашка оказалась пуста. Неловко кашлянув, девушка кивнула. Гельда и Зелдрис… Она мало что помнила со своей службы, но… Отчетливо в голове отпечатались все комментарии Кьюзака и принцессы вампиров в тот день. «И что же он… Приказал передать?». Несомненно, наставник третьего принца тогда знатно разочаровал Гельду, сейчас Лесли даже смела догадываться по его тону, что сделал это он вполне намеренно, по-особенному подчёркивая слова «Вам?», «Ничего. Совсем ничего». Мысли об этом доставляли демону некоторое удовольствие. И по её лицу это было заметно. — Ничего заслуживающего чести твоего любопытства, командир, — фыркнул Зелдрис, но, заметив её энтузиазм, вновь добавил: — Энное количество скучных официальных встреч, мерзких танцев, пропитанных двусмысленностью писем.       Лесли нахмурилась, переваривая информацию и интерпретируя её на свой манер. Конечно, в её версии сказанное принцем несколько видоизменилось, а, разительно ли отличалось от реальности, известно в этой кухне было лишь ему. Частые встречи вассального и сюзеренного царств, где они переглядывались, извечно встречались взглядами, от чего просто не могли перестать думать друг о друге. Короткие и ничего не значащие касания, вспоминаемые на протяжении десятилетий. Фразы, брошенные в поддержку или наперекор, которые потом прокручиваешь в голове ночами. Музыка, теснота платья и костюма, сантиметры между прижатыми в элегантном танце телами. Прикосновения тонких холодных пальчиков в перчатках к надёжным плечам… Игривый шёпот на ухо. Прохладный ветер на балконе, утонувшем в путах вольных растений. Поцелуй. Тайно и трепетно написанные текста, стихи о любви, о том, как скучали… Интрига, разбитое сердце?       Вновь наблюдая за сменой эмоций на бледном личике Лесли, Зелдрис снисходительно покачал головой и откинулся на спинку стула. Смотрел уже покровительственно из-под полуопущенных ресниц. — Ревность застилает здравый смысл? — прищурившись, разбавил тишину он своим вкрадчивым тоном, чем вывел её из снежного кома размышлений.       Охнув, Лесли чуть не разбила кружку об пол кухни, неловко задев её костяшками пальцев. Поймав пошатнувшуюся посуду, она покраснела. Вот и как на это реагировать? «Конечно, мой принц, смотрите только на меня; клянитесь, обещайте, говорите только мне; думайте, заботьтесь, беспокойтесь только обо мне; касайтесь, восхваляйте, обожествляйте только меня», — сказать ехидно язык не поворачивался. Хотя она… — В-вовсе нет. У вас шальное воображение, мой принц, — едва сказав первую фразу, она продолжила бездумно, надеясь, что оборвет мысль на очередном псевдо-язвительном комментарии. Вспыхнув румянцем не пойми от чего, Лесли как следует приложилась лбом об крепкую деревянную поверхность.       В тягучей тишине раздался очередной снисходительный вздох Зелдриса, но теперь с гораздо большим количеством довольных, игривых ноток. Побарабанив, казалось бы, неуверенно пальцами по столу, он молча положил ладонь на смольную макушку девушки и неспешно провёл пальцами по затылку, чуть взлохматив разметавшиеся мягкие волосы, от которых даже на приличном расстоянии доносился аромат масла из ютоний. Это грело все его сердца. — С кем ни бывает, — усмехнулся он, намотав тонкую прядку на палец и чуть потянув. — Задумалась, оговорилась и сболтнула лишнего… — Много у вас схожих со словом «Опозориться» высказываний в перечне?.. — Не слишком, Лес. Но я могу подумать о ещё нескольких подходящих вариантах. Обрадовала, восхитила.       Каждая фраза острее кинжала. Лесли бы умирала с улыбкой на пухлых искусанных губах, даже не стараясь зажать кровоточащую рану дрожащими пальцами. — Если тебя ещё будет мучать бессонница, то скажи мне сразу. Может, это окажется подходящим временем для историй.       Хмыкнув на страдальческое мычание лицом в стол, Зелдрис заправил одну из прядей ей за ухо, чтобы напоследок заглянуть в горящие настоящим пожаром алые глазки и неспешно, не оборачиваясь, покинул кухню. Лесли осталась в похолодевшем тёмном помещении наедине с пустой фарфоровой кружкой. И что-то тёплое грело ей душу. Нет, не оставленная им свечка и не неуспевшая потухнуть печь.

***

      Письмо в аккуратном конверте появилось на рабочем столе Лесли ближе к рассвету. Раскрыв его, она с нотками одновременно тревоги и облегчения узнала витиеватый, намеренно официозный стиль письма Мерлин. Аккуратно и не торопясь выведенные буквы, казалось, кричали о том, как на самом деле всё не было спокойно и неторопливо. По крайней мере, так показалось демону. Ведьма не написала ничего конкретного, как было всегда, лишь назначила место и время встречи. Предпоследний чернильный завиток размылся от попадания капли какой-то жидкости. Она надеялась, что это не были слёзы. Но вполне смогла бы понять их причину. Если Мерлин всегда было так легко выйти на связь, то почему она не написала, не успокоила Лесли раньше? Нужно было время? Усилия, чтобы оправиться хотя бы до того состояния, когда не покажешься подруге слабой. Но она была готова принять ведьму любой. Трагедия Белиаруина уже спустя два дня обошла всю Британию. Если бы высшие существа хотели скрыть это, то запудрили бы голову всем окончательно. Почему это не распространилось? Стратегический ход? Во всяком случае, большинство не знало ни причины, ни личности существа, ставшего бедствием для мудрецов. Молва шла, что сама судьба покарала людское королевство. Но как это возможно? Все строили теории. Но немногое знали точно, такие как она, кому рассказали приближенные к тем самым высшим, что всему виной маленькая, но могущественная и хитрая ведьмочка в теле взрослой, статной женщины.       Но сейчас для Лесли было главным — встретиться с ней; обнять и понять, что Мерлин могла продержаться ещё. А остальное наладится! Поэтому она в то же утро начала думать, как выкроить время. И это было практически невыполнимо. В военное время у солдат, а, тем более, у командиров, лейтенантов не было лишних часов от слова совсем, ведь всех себя они должны были посвятить ведению войны, тренировкам, выполнению заданий. Раньше это Лесли ни сколько не смущало, даже радовало, что у неё не было пустых часов, тем более дней, которые она не могла и не хотела проводить с кем-то. Встречи с Мелиодасом и Элизабет сократились до нуля. И в этом даже было несколько плюсов для Лесли. Эта ситуация показала, что они действительно не являлись значимыми лицами в её жизни. А вот отсутствие общения с товарищами-командирами, наоборот, заметно ударило по моральному состоянию демона. Но и заставлять себя она не могла. К счастью, они это понимали и давали ей время. Прошло ведь не так уж много недель, месяцев… Лет? Счёт времени терялся из-за чёртового дня сурка. А ведь она сама себя на это подписала. Замкнутый круг. Вот только… Что-то… Всё же могло достучаться до Лесли. То ли потому, что ночная встреча с Зелдрисом случилась за пару часов до первой весточки от Мерлин, то ли потому, что они были для девушки наиболее значимыми, но она как никогда чувствовала себя «одушевлённой». — Спасибо… — пробормотала Лесли себе под нос, всё ещё вертя в руках пустой конверт.       Был только один вариант выбраться — получить официальное разрешение от заведующего Кровавым амфитеатром, то бишь от Кьюзака, но это могло оказаться слишком трудоёмким и длительным процессом. Достучаться до помощника Владыки самостоятельно практически невозможно. Он сам тебя найдёт по надобности. Так и случилось в тот раз, когда они пересеклись в коридоре. Всё не случайно. Он искал её намеренно. Но зачем? Тогда Лесли об этом не подумала. Присев на край кровати в своих покоях, она бездумно выпустила конверт из одной руки и провела свободной по волосам. Кьюзак был «таким», у него всё не просто так, и многие из его загадок Лесли ещё не могла разгадать. С момента её спасения. Был ли в его действиях сокрыт сложный дальновидный план? Определённо. Иначе и быть не могло. Что он говорил? Что? Что пытался донести? Определённо, его слова положительно повлияли на обстановку в её голове, касаемую Гельды, но неужели это всё? Ничего больше? Командир, ранение, обстоятельства, поведение… Мартин! Помощник главной целительницы, к которому она наведывалась… Почему Кьюзак вообще упомянул его? Это была его очередная подсказка? На что он намекал, почему так нелицеприятно отзывался? Мартин - предатель? Демон сжала волосы у корней, чуть помассировала и резко отпустила руки. Это надо запомнить.       Переведя прищуренный усталый взгляд на упавший на пол конверт, Лесли физически ощутила, как в голове вспыхнула звездопадом идея. Это было смущающе и неловко, даже постыдно, но она смела надеяться, что третий принц мог оказать ей немного своего покровительства сейчас, когда оно безумно важно. Но как объясниться? Если бы это был официальный запрос, то она бы начала с того, что нижайше просила его… Повлиять на решение господина Кьюзака. Или, лучше сказать, замолвить за неё словечко? Но Лесли смела надеяться, что её наставник и так помог бы ей, а Зелдрис просто инструмент, который позволит до него достучаться, ведь он ближе к левой руке Владыки: как по званию, так и по межличностным отношениям. Звучит это, конечно, не очень, особенно — часть про инструмент, ведь Лесли принца таковым не считала и относилась к их знакомству, общению, взаимоотношениям как к стечению обстоятельств, привёдшему к появлению у неё в жизни новых эмоций, а не как к полезному знакомству. Это мерзко. Что же делать? Писать честно, как другу? Мол, предательница обеих противоборствующих сторон Британии, то бишь моя ближайшая подруга вышла со мной на связь, назначила приватную встречу, поэтому мне надо покинуть первую линию обороны… Да, как-то так! Спрятав лицо в ладонях и согнувшись пополам в сидячем положении, демон завыла. — Я должна сделать хоть что-то.       Резво встав с кровати, она села за стол и достала из старого выдвижного ящичка два листка бумаги и, соответственно, два конверта для них. Немного помучившись с формулировкой собственных мыслей, девушка макнула перо в чернила, выводя всё такие же немного кривые буквы, которым научила матушка и от которых не смог отучить Кьюзак.

***

      Коридоры сменяли один другой. Демоны, ответственные за восстановление внутренней части амфитеатра, явно планировали лишь сделать его пригодным для жилья, лишив помещение архитектурного и дизайнерского потенциала. Несмотря на то, что принц вырос в роскошном замке, у которого были сделаны с готическим изяществом и сад, и тропинки, и полигоны, и библиотека, и каждая башенка, комнатка, он мало обращал внимание на окружающий мир, если он сделан чьими-то руками. Как бы романтично ни звучало, он отдавал предпочтение дикой среде, которой не касались пальцы какого-либо существа. Даже излюбленные ютонии, выращенные искусственно с усердием и лаской в укромном уголке сада навевали ему лишь грустные мысли о том, как в мире всё подвластно чужому влиянию. Нет здесь свободы. — Смею отвлечь, ваше высочество, прошу прощения, — пробормотал подручный демонёнок низшего ранга, легко поспевая хлопать крыльями за шагами принца.       Зелдрис остановился посреди коридора, окончательно выбравшись из задумчивости. Показательно кивнул, принимая во внимание уважительно приложенные к груди коготки. — Что нужно?       Рыжеватый демон протянул тонкими человекоподобными ладошками, но с четырьмя коготками вместо людских пяти пальцев желтоватый конверт с ярким, контрастным пятном загустевшей крови в качестве печати. Это могло быть лишь письмо от вышестоящего чина. Фыркнув, принц принял конверт немного небрежно, поскольку после его перевода в амфитеатр писать ему с просьбами стали невыносимо чаще. Не то чтобы его не донимали в замке, просто теперь на него свалилась учесть замены и Эстароссы, и Мелиодаса, потому что из принцев на первой линии обороны был лишь он один. Хотя старший сын Владыки вообще сбежал. Да и не просил его никто никогда потворствовать. Смелости не хватало. И кому бы Мелиодас со своим характером вообще мог помочь? — Кто? — Госпожа командир отряда Эмин XVII, ваше высочество, — с готовностью ответил подчинённый, отлично помня, как срочно подозвала его к себе Лесли, вручила отмеченные печатью письма сразу для двух вышестоящих чинов и просила доставить как можно скорее.       Глаза Зелдриса чуть расширились, а брови удивлённо дёрнулись вверх, изогнувшись. Она ещё никогда не писала ему личных писем… То есть, нет, на конверте же печать, это, должно быть, невероятно важно. Сосредоточенно кивнув, принц махнул рукой демону, отправляя восвояси, а сам развернулся и двинулся обратно в свой кабинет, где мог бы спокойно прочитать послание. Мысль о словах, выведенных её тонкими бледными пальцами специально для него, отзывалась непонятным волнением, трепетом в груди. Просыпался интерес, азарт. Зелдрис надеялся увидеть там что-то особенное, не просто очередную намазанную маслом просьбу, а то, что Лесли могла бы сказать лишь ему. Ведь он особенный для неё. Королевское воспитание и самолюбие заставляли его так думать. Он ни сколько в себе не сомневался.       Распахнув скрипучую дверь кабинета, он торопливо толкнул её обратно в проём, а сам помялся немного в центре комнаты, оглаживая кончиком большого пальца конверт. От печати ещё веяло неприятным запахом свежей крови, которую использовали на манер человеческой сургучной печати. Её кровь. Вынырнув из мыслей, Зелдрис обогнул стол и сел на стул, придвинувшись так, словно был намерен поработать, заняться серьезными документами и приказами. Сорвав загустевшую кляксу с конверта, он вытащил сложенный вдвое лист. Отбросив ненужное, парень развернул его, вгляделся в скачущие кривые буквы. Неужели даже на службе при королевской чете вампиров Лесли никто не научил письму? Иногда у него закрадывались мысли, мог ли кто-то воспитывать её после освобождения. Конечно, Кьюзак, его наставник освободил Лесли из длительного плена, но… Кто дал мотивацию двигаться дальше, вернуться к службе? Близка ли она сейчас с этим существом? Кто поддержал хрупкую девушку, когда она брыкалась в грязи? Хотел бы он приложить руку к её личностному росту… Заметив перечёркнутые, еле распознаваемые слова, он снисходительно вздохнул. И переписать на чистый лист никто не догадался сказать… А может быть, такое откровение предназначалось лишь ему. Мотнув головой, принц принялся вчитываться в написанное.       «Достопочтенный наследник… Великодушный… Принц Зелдрис, прошу простить за то, что первое письмо тебе… Вам оказалось столь официальным и несвоевременным. Я думаю, что оно должно было… И тем не менее. Разлука с вами продлилась всего несколько часов… недолго, но я уже смею напомнить о себе.»       На этом письмо обрывалось, оставив на последней строчке незатейливые капли чернил, будто автор долго раздумывал, как же поступить с нерадивым письмом, что написать. Зелдрис перечитал несколько раз, вглядываясь и стараясь восстановить зачёркнутые фразы. Вся эта ситуация начала веселить его. Это было в её стиле. Смутиться собственных мыслей, слов и идей. Но что же она всё же хотела? Зачем отправила, очевидно, черновик письма. Устало вздохнув, принц откинулся на спинку стула, подняв письмо над головой. Смотря на него в свете нескольких свечей, подвешенных в специальных кадках под потолком, он заметил на обратной стороне буквы. Дёрнувшись, Зелдрис вернулся в исходное положение и развернул бумагу, заметив сзади более длинный и на удивление «чистый» текст. Слова были выведены ещё более неаккуратно, будто автор торопился и старался даже не вдумываться в то, что пишет, лишь бы написать хоть что-то.       «Мой принц, я никогда не смела писать Вам писем, в которых говорила бы о праздных вещах. Вы наверняка понимаете после моих первых слов, что пишу я Вам с просьбой о помощи. Меньше всего я хотела измениться в Ваших глазах после всего, что между нами произошло. В том числе, я… Не хочу, но не смею просить об обратном, чтобы Вы думали, будто я воспринимаю Вас лишь как принца, а не как личность. И тем не менее сейчас, кажется мне, лишь Вы можете оказать мне поддержку. Прошу лишь об одном — простите за то, что прошу. Прошу закрыть глаза на то, что не скажу причины, и что в какой-то мере использую Вас. Мне нужно покинуть замок сегодня по важному делу, невероятно важному лично для меня. Выяснилось всё лишь на рассвете, и я уверена, что моё письмо не дойдёт до господина Кьюзака вовремя. Потому надеюсь, что Вы могли бы посодействовать мне в этой ситуации. Я не могу сбежать, ведь это поставит под сомнение мою лояльность к Родине. А для меня это хуже смертной казни, ведь это, простите, моя, смею сказать, мечта — служить Царству Демонов. Я и так в глазах многих предательница, а печати молчания никогда не сделают моё положение устойчивее. Сожалею, что письмо вышло несколько жалостливым и мне самой, будьте уверены, стыдно отправлять это Вам. Мне больше не на кого рассчитывать. Мой принц, молю звёзды о том, чтобы, прочитав это, Вы остались в благом расположении духа, ведь без Вас даже самый солнечный луг из роскошных цветов кажется мне мрачным высохшим угодьем… С глубочайшим уважением, командир отряда Эмин XVII, Лесли.»       Дочитав последнюю строчку, Зелдрис прикрыл глаза. Письмо в его руке чуть смялось, он прижал бумагу к груди, шумно выдохнул. Как тяжело порой было дышать, думая о ней… Это невыносимо. И приятно. — Ты… — пробормотал парень, вновь подняв письмо к свету и мельком пробегаясь по строчкам, некоторые из которых стараясь отпечатать в памяти. Как будто он и так не сохранит это письмо… «Мой принц, молю звёзды о том, чтобы, прочитав это, Вы остались в благом расположении духа, ведь без Вас даже самый солнечный луг из роскошных цветов кажется мне мрачным высохшим угодьем…» — Такая чудная.       О чём Лесли могла волноваться? Он помог бы ей в любом деле, даже если бы она отправила самое сухое и обезличенное письмо, в котором даже нет той мерзкой лести, к которой он привык. Но это… Было даже больше того, на что уже он «смел» рассчитывать. Мысль о том, что в этом письме девушка чуть-чуть, хоть немного раскрылась перед ним с той стороны, которую он видел лишь раз, успокаивая её в тёмном холодном коридоре замка, делала его счастливым. И Зелдрис хотел сделать что-то в ответ. Принц доверял ей. Один из немногих, кто мог догадаться о том, какая светлая и чистая у неё на самом деле душа. Смерти, кровь, страдания, рабство, военная служба, печати молчания. Он мог принять в ней всё, о чём Лесли только могла сообщить, и даже то, о чём он не мог догадываться. Будучи уверенным в том, что Лесли — благородная и добросердечная, он знал, что демон всегда будет поступать «правильно» в его глазах. Идеализировал ли он её? Не осознавал, что она такое же живое существо как и все, способное переживать отрицательные эмоции, ошибаться и поступать стереотипно неправильно? Возможно. Но иначе бы он не выжил в этом мире. Если такие как он не цеплялись бы за лучшее в существах, то всему живому рано или поздно пришёл бы конец. Зелдрис лишь надеялся, что однажды сможет стать слушателем, которому она доверит всю себя. Ведь ему интересно.       Отложив письмо Лесли в сторону, принц отодвинул нижний ящик стола, в котором покоилось несколько бережно хранимых исписанных листов бумаги. Достав один из них, он смущённо вчитался в содержимое, начиная понимать, какие эмоции одолевали девушку, когда она писала и отправляла ему своё искреннее, едва ли не слезливое письмо.       «Алая луна светит мне из памятного дня, когда подул холодный ветер. И звёзды, что пришли издалека, окутали тот образ бледный соцветий чёрных лепестков. Я не смогу забыть твой взгляд убитый, которым месяц провожала. Сердца воспоминания хранят, какую боль ты испытала.»       Он не был хорошим писателем или поэтом. Возможно, Зелдрис даже стыдился своих пристрастий к излишней романтичности и меланхоличности. Мелиодас в раннем-раннем детстве издевательски называл его слизняком, потому что младший сын был искренним и даже в какой-то мере изнеженным. До некоторых пор. Теперь-то уж никто не посмел бы назвать его сопливым солдатиком отца, если не хотел лишиться жизни. Помотав головой, парень ещё раз вчитался в строки одного из первых произведений, посвящённые… — Чушь, но это было бы показателем плохого воспитания, если бы я…       Шумно сокрушённо вздохнув, он перечеркнул строки так, чтобы их легко можно было воспроизвести, а на обратной стороне написал ответ к письму Лесли, с воинской концентрацией и сосредоточенностью выводя каждую букву. С написанием этой части проблем не возникло.       «Когда я пишу тебе ответ, солнце уже почти в зените. Надеюсь, что моё «содействие» не окажется запоздалым. Отправляйся, куда тебе надо, не дожидаясь ответа Кьюзака. Я разберусь, командир. Не сожалей и не проси прощения. С не менее глубочайшим уважением, твой принц, Зелдрис.»       Не став перечитывать написанное, чтобы впервые не смутиться собственного поступка, Зелдрис сложил письмо так, чтобы первым делом она увидела короткое символичное стихотворение прямиком из глубин его души. Даже если это было неправильно, нереалистично, некрасиво, отвратительно и оскорбительно для литературного общества. Принц легко переносил ненависть. Но мысли о её суждениях доводили до дрожи в пальцах. Поэтому он поторопился вложить письмо в конверт. — Разве смею я, принц великого клана, струсить перед дамой… — сокрушённо прошептал принц, между делом прокусив кожу на большом пальце небольшими клычками, и скрепил бумагу кровавой печатью.       Ранка исчезла мгновенно, не оставив и следа. Принц посмотрел на аккуратный конверт, который был, ни много ни мало, дороже всех когда-то подписанных им в этом кабинете бумаг. И дело не в том, что Зелдриса перевели сюда всего пару жалких месяцев назад. Зажав предмет между указательным и средним пальцами, демон вновь откинулся на спинку стула. Если бы только он мог сейчас увидеть её вместо того, чтобы писать письма со скрытым смыслом… Парень понимал прекрасно, к чему всё шло. Осознание ударило его резкой, неожиданной пощёчиной именно в тот момент, когда Лесли назвала его своим принцем, пряча розоватые ушки, а он ощутил вспышку пылающего очага в животе. И как же всё было очевидно до этого! Раз он всё понимал, то почему?.. Сейчас было не до того, совсем не до того…       Принц решил, что больше тянуть с отправкой было нельзя, поэтому незамысловато махнул рукой и сжал пальцы в кулак. Демоны были по-особенному милосердны, поскольку в отличие от метки подчинения — они наносили прислужникам метку присутствия. Подобным образом разбросанные повсюду помощники могли понять, где требовалась их работа. У вышестоящих военного сословия, в том числе у Лесли, таким способом связи были их врождённые демонические метки. Почему так серьёзно? А потому, что кто попало связаться с ними и не мог, только небезызвестное трио помощников и безвременных заместителей Владыки. Если бы кто-то из командиров, лейтенантов, Десяти Заповедей, да даже принцев понадобился в Зале Неотложных Совещаний, то у всех них запульсировала бы метка. Это безобидно! А главное — удобно! И проверено временем. Свеча на столе Зелдриса, которой оставалось всего ничего, не успела догореть к тому моменту, когда в массивную дверь аккуратно постучали. — Войдите.       Молчаливый прислужник, похожий на встреченного принцем в коридоре, юркнул в комнату и формально поприветствовал младшего принца. Никто и не пытался различить одинаковых демонов, дать каждому имена или любую другую специфическую особенность хотя бы в одеянии. — Командиру отряда Эмин XVII, немедленно, — сухо проговорил брюнет, свободной рукой прикрыв глаза. Постоянно появлявшиеся по ходу дня дела сбивали его с ритма и намеченного плана. С начала войны принца начала мучать ужасная головная боль, особенно по вечерам, бессонница, слабость, мышечные боли. А, конечно, ещё у бедного принца болела душа! От всего происходящего. Но это нисколько не цинично — высмеивать душевное состояние Зелдриса, он же один из наследников престола, должен вести за собой народ и быть олицетворением силы, могущества, крепости и бесстрашия! По крайней мере так могли подумать многие, особенно мирные выходцы из народа, способные лишь придумывать сплетни, а потом их же и осуждать. Ох, принц же выглядит так подавленным войной! Наверное, он растёт не жестоким кровожадным монстром, как его старший брат… Какой кошмар, кто же будет подавать пример младшему поколению… — Оповести помощника заведующего о моём скором визите.       Существо резво закивало, аккуратно перенимая конверт, и мгновенно скрылось за дверью. Главный среди легендарных Десяти Заповедей вызывал не только беспрекословное уважение, но порой и страх. Как только послышался скрип, Зелдрис сокрушённо откинулся на спинку стула, в очередной раз массируя прикрытые веки. Огонёк свечи дёрнулся, словно предупреждал о том, что скоро свет исчезнет. Его тень плясала на бумагах, разложенных на столе, которые принцу ещё предстояло рассмотреть. А следующим утром ждала очередная военная миссия с новой командой. Они слушались принца, но больше за счёт его беспрекословного титула, — уважения он пока ещё в их глазах не добился.       Когда принц вновь открыл глаза, в помещении уже было темно. И непонятно, как давно погасла свеча. Окон в этом крыле не было. Уснул в сидячем положении? Раздосадованно цыкнув, Зелдрис поднялся со стула, не потрудившись даже размять затёкшие конечности, смахнул бумаги со стола в одну нелепую кучку «Ночная работа» и двинулся к кабинету Кьюзака. Он же обещал Лесли, а это первостепеннее монотонной документации… Может быть, после очередного запоздалого выполнения обязанностей он вновь встретит её, прожигающую время в одиночестве.       И вновь одинаковые коридоры. В такие моменты принц всё чаще замечал себя скучающим по старому-доброму замку из воспоминаний его юношества. Бегающие туда-сюда милые служанки, смущённо кланявшиеся ещё совсем юному сыну Владыки; уважительно, но по-дружески кивавшие ему охранники. Тогда всё воспринималось иначе. Конечно, он всё ещё был лишён родительской любви, братского тепла и поддержки, а тренировки всё ещё были ужасно изнурительными и порой невыносимыми, опасными, но тогда это хоть как-то скрашивало радужное восприятие детской психики. Сейчас даже продолжавший как раньше нянчиться с учеником Кьюзак раздражал до скрипа зубов. Что уж говорить про времена, когда и Лесли в его жизни не было. Они знакомы всего ничего — каких-то 14 или 16 лет — но ему тяжело вспомнить, как он просыпался изо дня в день, понимая, что ему нужно заниматься непонятной монотонной документацией; работать с теми, кто ему противен; встречать смазливые лица тех, кто лебезил перед королевской семьёй, или тех, кто желал ему невыносимых мучений в Чистилище. Сейчас будни и выходные Зелдриса скрашивала мысль, что он мог встретить её в библиотеке, на полигоне, в общей столовой, на поле боя, да даже в коридоре. Это значительно повышала тягу к подъёму по утрам. — Ваше благородное высочество, — отвлёк его от размышлений чей-то нейтральный голос, и, стоило принцу обернуться и поднять голову, как он увидел прижатые к груди указательный и средний пальцы и веснушчатое лицо помощника главной целительницы, чьи прищуренные изумрудные глаза смотрели со спокойным любопытством. — Как ваше здоровье? Не переутомляетесь? — Не стоит беспокойства.       Собиравшийся прервать ещё не начавшийся столь ненавистный обмен светскими любезностями принц оказался прерван нравоучительной лекцией о важности профилактики любых, даже ментальных недугов, которую, право слово, учитывая положение Мартина, можно было смело затолкать ему в рот. И он обязательно бы указал подчинённому на его место, если бы тот не был, по слухам, той ещё юркой лисицей. А заговорил он следом о Лесли. — Как поживает госпожа командир? Мне показалось, — целитель сощурился, криво улыбнувшись, — что ваше высочество с ней достаточно близки. Поэтому смею догадываться, она оповестила вас, не преследуют ли её эмоциональные последствия травмы? — и прежде чем густые тёмные брови успели удивлённо изогнуться, Мартин выпрямился, сложив руки в замок за спиной, театрально вздохнул и посмотрел в потолок, продолжив монолог: — Я уверен, что никаких физических последствий не должно быть, но госпожа Лесли выглядела подавленной последнюю неделю. Может статься, что незначительное ранение поведёт за собой моральный упадок. Война, как-никак, сами понимаете, ваше высочество.       Мартин напоследок сомнительно улыбнулся и опустил взгляд на младшего принца, словно спрашивая: «Что думаете? Что можете ответить? А что противопоставить?» — Что в голове у командира тебя не касается, потому что ты ей никем не приходишься, — не раздумывая, правдиво сухо и холодно заявил брюнет, скрестив руки на груди. — А о её физическом состоянии справится доверенный Владыкой лекарь. — Что вы, что вы, ваше высочество, не воспринимайте это как укол, — любезно улыбнувшись, отмахнулся Мартин, и парировал с наслаждением: — Но вы правы, мне стоит вновь лично поинтересоваться здоровьем госпожи Лесли. Она же недавно была у меня на приёме, а только безумец или самый безответственный целитель может не уточнить о состоянии в последствии.       Играя словами, как привычными рабочими инструментами, Мартин оперировал, казалось, тем, что действительно было важно для Зелдриса. Более того, тем, о чём он даже не догадывался. Почему Лесли посещала Мартина, если специально для вышестоящих в амфитеатре находилась многоуважаемая Фесталия? Как это происходило? В тот день, когда она прошлась мрачным ураганом по всему правому крылу здания, не заметив ни его попытку пойти на контакт прилюдно, ни взгляды подчинённых, служанок? — Не оскверняй честь командира своим присутствием поблизости и не докучай ей, — отрезал Зелдрис, смерив язвительного целителя холодным взглядом с высоты своего роста, и решил больше не тратить на этот раздражающий разговор времени, вернувшись к намеченному пути. — Думаю, это уже не вам решать, ваша светлость, — с неизменной улыбкой добавил Мартин принцу вслед, словно никак не мог позволить оставить право последнего слова в диалоге-перебранке за кем-то другим.       Но принц его проигнорировал. Возможно, потому что это было правдой. С кем ей водить дружбу было не его заботой. Нет, это его «заботило», но не касалось. Хотя впечатление Мартин производил отвратительное: что первое, что второе, хоть десятое, — так как чувствительная натура Лесли могла воспринимать его не иначе, как мерзкую, раздражительную помеху, словно Руперта? Раздражённо выдохнув, Зелдрис постарался выбросить очевидно намеренно выводившего его на эмоции подчинённого. Можно было приструнить его… Даже не марая рук. Хотя бы отослать с первой линии обороны, подальше от Кровавого амфитеатра и Лесли. Но был бы он сам лучше презираемых им существ, если бы лишал её, возможно… Хорошего… Приятеля? Да хоть просто приятного собеседника. Парень не мог допустить становления причиной её горечи, даже самой незначительной. — Проклятье, — прохрипел принц, взлохматив волосы, и поднял взгляд на нужную массивную дверь с вырезанными незамысловатыми узорами. Постучавшись приличия ради, он неизменно сухим тоном проговорил. — Я вхожу.       Стоило брюнету закрыть за собой и поднять голову, он увидел очередной хитро прищуренный, но в отличной от целителя манере взгляд наставника. Тот привстал с места, уважительно, но не по чину глубоко поклонился своему драгоценному ученику, а, распрямившись, вернулся на место и указал принцу на обитое кожей кабана из Чистилища сидение напротив. — По какому делу, ваше благородие? — с искренней улыбкой поинтересовался Кьюзак, отложив в сторону все бумаги, один взгляд на содержимое которых наверняка мог либо усыпить монотонностью, либо остановить сердце ужасом. Или всё вместе. — Наконец, рассмотрели предложенные мною советы по завоеванию сердца избранницы? — Лучше бы ты спросил, каких успехов я добился в военном деле, — фыркнул принц, чуть поёрзав на месте от в глубине души смущающей темы. — О ваших достижениях в этом плане мне известно даже больше вашего. А продвижениями на личном фронте вы никак не решитесь со мной поделиться, ваше высочество, — разочарованно, едва слёзы не пуская, ответил мужчина, приглаживая усы замысловатой формы. Кто, как не интригант-наставник прекрасно догадывался мало того, кто был той самой избранницей, но и до всех предпринятых Зелдрисом в её сторону действий. Но разыгрывать этот спектакль было его работой, можно сказать, миссией всей жизни. Он готовил девчонку с тех самых пор, как принц впервые заговорил о ней, пусть даже в нейтральном, незаинтересованном ключе. Стараясь в процессе не исказить характер и личность понравившейся ученику дамы, демон позаботился о том, чтобы она оказалась его хоть сколько-то достойна. И чтобы они вообще встретились лично, конечно! — Так может ли ваш покорный слуга оказать вам какую-то услугу? — Да, может. Командир отряда Эмин XVII отправила тебе официальный запрос, чтобы покинуть территорию амфитеатра, кажется, ещё в полдень. Я отпустил её, так что реши эту бумажную несостыковку.       Кьюзак молча улыбнулся, многозначительно посмотрев на принца. Зелдрис встретил взгляд спокойно, хотя и сам прекрасно осознавал, как выглядело его содействие кому-либо, что и так ему не свойственно. Что уж говорить о том, что командир вышеупомянутого отряда — девушка, которая вполне могла подходить под описание нужной наставнику избранницы. — Как прикажете, мой господин, любой ваш каприз — закон для меня. И всё же… — Кьюзак азартно оголил клыки в ухмылке. — Это та дьяволица, захватившая ваши мысли и стремления? — Дьяволица звучит пренебрежительно, — недовольно пробормотал брюнет, намеренно соскочив с темы, не утоляя желание наставника услышать нужные фразы прямо из его уст. — Тогда уж демонесса. — Как скажете, ваше высочество, — со вздохом произнёс неудовлетворённый мужчина, сложив руки в замок на столе. — Я решу этот вопрос немедленно.       Зелдрис довольно кивнул и поднялся с едва ли нагретого места. Следовало как можно скорее вернуться к работе, если он хотел вздремнуть хоть немного. — Никогда не забывайте, мой принц… — остановил его демон, понизив голос. — Я извечно лишь на вашей стороне и поддержу любое ваше решение, чего бы мне это ни стоило.

***