Крокодилы и миротворцы

12 мая 799, Хайнессен — У нас сейчас нет ресурсов на полную интеграцию Альянса в структуру Империи. Точнее, мы можем изыскать их, но я предвижу проблемы. И главная из них — сворачивание административной реформы в Рейхе. Потому что первое, что нам понадобится при встраивании Альянса в структуры Рейха — это люди. Мы еще не переварили Феззан в этом отношении, ваше высокопревосходительство. — Я понял вас, Оберштайн, — регент нетерпеливо взмахнул рукой над столом. — Более того, я прочитал все ваши докладные по этому поводу. Так же как и ваш прогноз сроков. Вы собираетесь варить эту лягушку в молоке медленно, но верно. Полное разоружение и видимость автономии. Постепенное ограничение свободы слова, руками местного руководства. Институт наместничества. Экономическая удавка, которая не позволит мятежникам подняться, пока мы будем заняты внутренними делами. Оберштайн склонил голову в коротком утвердительном поклоне. — У вас есть какие-то замечания или возражения по поводу этого плана? Райнхард фон Лоэнграмм молчал, хмурясь и привычным механическим жестом поглаживая висящий поверх расшитого кителя приметный золотой медальон. Военный министр хорошо знал этот жест и знал, что именно он означает. В крепости Гайесбург, читая юному командующему лекцию о фаворитизме, Пауль фон Оберштайн не думал, что наступит время, когда он искренне порадовался бы союзнику в лице адмирала Кирхайса. Тот, несомненно, стоял бы за то, чтобы прекратить кровопролитие, залечить раны, оставленные операцией «Рагнарек», и заняться наконец делами Рейха. Однако Кирхайс погиб, и Оберштайн не мог не замечать, как многое изменилось с тех пор. Впрочем, он привык обходится малым и всегда работать с тем, что есть. В меру собственного разумения. — Я хочу, чтобы проект договора с мятежниками был подготовлен как можно скорее. И я подумаю над кандидатурой наместника. Вы можете быть свободны. Отвесив глубокий поклон, Оберштайн повернулся и скользнул к выходу роскошного кабинета в гостиничном пентхаусе. Звонкий голос командующего, в котором явственно звучала брезгливая досада, нагнал его у самой двери. — Они слишком быстро сдались, вам не кажется? Регент стоял у огромного, в пол, зеркального окна, с которого открывался головокружительный вид на главный город захваченной планеты. За рекой уродливый торчащий зуб оплывшего после орбитального удара здания Объединенного комитета по обороне и вооружениям был облеплен строительными подпорами и грузовыми платформами на антигравах. Там продолжался разбор завалов и спасательные работы. Фигура регента, омытая бьющим окон беспощадным светом, на фоне яркого неба казалась вырезанной из черной бумаги, только волосы и эполеты вспыхивали золотом. Оберштайн подумал, что снова стоит проверить глазные импланты. Обычно их сенсорные механизмы намного быстрее подстраивались под резкую смену освещения. Он помедлил перед ответом. — Председатель Трюнихт хорошо послужил нам, ваше высокопревосходительство. Предатели, трусы и выжиги в рядах противника — прекрасные союзники, которые помогают экономить собственные силы и людей. Они сделают в этой системе всю работу за нас, пока мы будем заняты Феззаном. — Ступайте, Оберштайн. Военный министр прикрыл за собой дверь и ровным шагом проследовал в сторону охраняемого гвардейцами лифта. До его кабинета в одном из гостиничных номеров средних этажей было примерно 5 минут спокойной ходьбы — бездна времени, чтобы подумать. Итак, новый кайзер, новая династия, новые времена. То, что все никак не могут уяснить мятежники: хуже, чем излишек правления, только недостаток правления. В слабых, разобщенных, несостоятельных государствах при демократии люди чувствуют на себе столько же насилия и несправедливости, как и при авторитарном режиме. Но только еще и дороги не ремонтируются, и поезда не приходят вовремя. Проблема, однако, что его будущее императорское величество очень недоволен тем, как прошла военная кампания, и достигнутым результатом. Ему нужен был полный разгром и чистая победа. И маркиз фон Лоэнграмм привык получать то, что он так хочет. Однако новую войну Рейх не может себе позволить. Во всяком случае, пока не закончится национализация и экспроприация богатств феззанской промышленной элиты. И разумеется, не состоится коронация. Если он правильно расшифровал недовольство Лоэнграмма, новый наместник будет отвечать затаенным чаяниям регента. Максимально жесткий, негибкий человек, который быстро доведет ситуацию на Хайнессене до взрыва и даст командующему повод разорвать так раздражающий его мирный договор и развернуть войска. Как все же неудобно, когда глава исполнительной власти, будущий глава государства, и верховный главнокомандующий — одно и то же лицо. Эта мысль заставила Оберштайна внутренне поморщиться. Слишком близко было к тому, о чем говорил на флагмане Ян — человек, опасный отнюдь не только своей проницательностью. План Лоэнграмма подразумевал полное уничтожение сил мятежников, его план — уничтожение командной верхушки. Ни того, ни другого не произошло. Оберштайн предпочел бы избавиться от флот-адмирала, его штаба и командования на Хайнессене сразу после битвы. Но регент, разумеется, и слушать об этом не хотел. Теперь большие и малые заговорщики будут слетаться к Яну как ночные мотыльки на огонь. А тот будет гасить их недовольство и жажду действия, потому что умен и понимает, что шансов на успешное выступление против Рейха сейчас нет. Горячие головы, которые ему не удастся остудить, можно будет обезвредить в рамках рутинных операций. Если повезет, Яну даже можно будет подпортить репутацию среди антиимперских радикалов. Как он и говорил регенту, нет смысла марать руки, когда найдется тот, кто услужливо сделает это за тебя. К сожалению, Ян Вэньли выиграл у будущего императора битву, а затем и пренебрег им лично. Он задел маркиза фон Лоэнграмма, и это вдвойне угрожает логичному и естественному плану бескровного удушения Альянса. После операции фройляйн Мариендорф — мозги и инициативу этой женщины решительно недооценивают, — Двойная звезда чересчур усилила свои позиции. Ни один из двух блестящих адмиралов, любимцев армии и толпы, не испытывал добрых чувств к военному министру. Поэтому действовать следует осторожно и организовать страховку. Пройдя в свой кабинет, Пауль фон Оберштайн приказал секретарю вызвать к нему полковника Фернера. Четыре часа спустя тот же самый полковник стоял навытяжку перед столом главнокомандующего. — Список кандидатур советников на Хейнессен от военного министерства, да? Что ж, выполняйте приказ его превосходительства военного министра, полковник. Я уверен, что вы подберете приемлемых персон для аппарата моего будущего наместника. — С вашего позволения, если бы я знал имя будущего наместника, мне было бы легче соответствовать вашим желаниям — вашим и господина Оберштайна, конечно же. — Я назначаю своим наместником на Хайнессене адмирала Рененнкампфа. Об этом скоро будет оглашено официально. — Думаю, у меня есть несколько подходящих людей для адмирала. Военного министра они также устроят. Райнхард помолчал, холодно и отстраненно разглядывая человека перед ним. — Полагаю, Оберштайн знает, что вы докладываете мне. — Несомненно, ваше высокопревосходительство. И разумеется, я подберу кандидатуры в соответствии с этим его знанием. К примеру, советник Фюммель. Замечательный послужной список. Проигрался, а потому позволил себе несколько увлечься, запуская руки в неподотчетные фонды спонсирования нелегальных операций на Феззане. Военный министр проявил к нему снисходительность и теперь не без причины полагает, что вправе рассчитывать на лояльность. — Настоящая лояльность — редкость в наше время, не правда ли? Пепельноволосый молодой человек в идеально сидящем мундире склонил голову и, чуть прищурив кошачьи зеленые глаза, ответил: — Я думаю, ваше высокопревосходительство, что каждый должен быть на полагающемся ему месте. А где это место, решать вам. — Именно так, полковник. Мне нужен господин военный министр на своем месте, а господин наместник — соответственно, на своем. И вы поможете мне в том, чтобы они оба там и оставались. Вы свободны. Фернер вышел из кабинета, прокручивая в голове произошедший разговор с регентом и список потенциальных двойных агентов. Внезапно он подумал, что ему жаль будущего имперского наместника адмирала Ренненкампфа.