Big Brain Show

— В смысле, у тебя недавно был день рождения? Когда? Мягкий растрёпанный Ген, что смотрел на него с небольшого экрана телефона, переливчато рассмеялся. — Первого апреля.  — Первого апреля? Это же… почему ты мне не сказал? — Сэнку совершенно неожиданно для себя испытал смесь обиды и разочарования, они ведь… ну, на данный момент, как минимум, друзья? Друзья ведь поздравляют друг друга с днём рождения? Он бы хотел поздравить Гена с днём рождения, но ему даже возможности такой не дали! Ген лишь пожал плечами. — Как бы я тебе сказал, Сэнку-чан? Ты позвонил мне только сегодня, — он улыбнулся, — чему я несказанно рад, на самом деле.  Да, Сэнку позвонил ему только сегодня, но знал бы он, что всего лишь одиннадцать дней назад у Гена был праздник, он бы позвонил раньше! У него был бы повод! Он бы… Да кого он обманывает, одиннадцать дней назад Сэнку ещё даже не до конца понимал, что чувствует, и точно бы не почесался выпросить у Рюсуя номер Гена в обмен на обещание вместе сходить на битву боевых роботов. Честно говоря, он и сейчас-то не до конца понимает, что конкретно чувствует, но то, как засосало под ложечкой, когда он услышал этот голос, то, как лихорадочно забилось сердце, когда Ген предложил переключиться на видео-звонок, и то, как невыносимая нежность разлилась в груди, когда он увидел его — усталого, такого мягкого, в безразмерной футболке, что спадала на плечо и открывала вид на тонкую ключицу, — игнорировать уже было нельзя. Неправильно было игнорировать.  Сэнку… нравится Ген. Так странно было это осознавать.  Ещё страннее было это чувствовать. Сэнку был не силён в чувствах, но он умел анализировать, и, когда понял, наконец, что искать и куда смотреть, начал тщательно отслеживать свои реакции. Как он их раньше-то не замечал, всё же очевидно?  То, как ускоряется пульс от его улыбки. То, как сердце совершает сальто, когда Сэнку думает о том, чтобы к нему прикоснуться. То, как бывает трудно дышать, когда Ген рядом.  В конце концов, то, как становится тесно в штанах, если он слишком долго разглядывает Асагири. Ну, потому что, невозможно не разглядывать, вы видели эти ноги, эту шею, эти нежные тонкие пальцы, эти розовые губы- — Сэнку-чан? Это ты завис или связь плохая? — Ген озадаченно что-то потыкал в экран.  — Кхм, это я… уже развис. Мне жаль, что я не поздравил тебя. Правда. Извини.  — Всё в порядке, ты же не знал, — Ген небрежно махнул рукой. — Я всё равно никогда не праздную. И всегда пытаюсь уехать из города, потому что Укё обязательно устроит какую-нибудь вечеринку, сколько бы я ему не говорил, что не хочу… Сэнку хмыкнул. — Ну, может, он так делает, потому что ты похож на того, кто любит вечеринки? — Нет, это потому что Укё любит меня, — он хихикнул, — и устраивать дни рождения. — Ген сощурился. — Но почему ты вообще об этом спросил? — Ну… — Сэнку замялся. — Я понял, что я не знаю, когда у тебя день рождения… — Понял, что, в целом, вообще нихрена о нём не знает. — Теперь вот знаю.  Ген улыбнулся. — Приятно, что ты спросил. Ты почти никогда у меня ничего не спрашиваешь, я думал, тебе не интересно.  — Мне интересно, — выдохнул Сэнку, ощущая горький привкус во рту. Какой же он идиот, ну надо же было умудриться так себя вести, что самый интересный ему человек считает, что Сэнку не интересно о нём что-то знать! — На самом деле, у меня к тебе целый список вопросов… — основанный на комментариях Хрома и паре статей из интернета, но это к делу не относится, потому что Сэнку старался.  — Список вопросов? — Ген выглядел так, будто пытается сохранить серьёзное выражение лица, но очень хочет рассмеяться. — Что ж, это третье моё интервью за сегодня, — он не выдержал и захихикал. — И самое неожиданное. Ты умеешь удивлять, Сэнку-чан, — о, да, Сэнку умеет, и он хотел бы удивлять его почаще, если Ген даст ему такой шанс. — Что бы ты хотел обо мне узнать? Они болтали с ним ещё почти полтора часа, пока Ген совсем не свернулся клубочком в своей гостиничной постели и не признался, что очень устал и может отключиться в любой момент. Сэнку снова стало стыдно — совсем замучил и без того нон-стоп работающего человека, но Ген только тепло усмехнулся и сказал, что их разговор стал лучшей частью его дня.  И это Сэнку-то ещё переживал, что его будут отвлекать от работы, а сам отобрал у Гена почти два часа отдыха.  Ну, зато теперь он знает, что Ген любит дурацкие романтические комедии и странные артхаусные постановки. Сэнку не понимал ни того, ни другого, но это казалось чем-то настолько в духе Асагири, что Сэнку захотел дать этим жанрам ещё один шанс.  Он узнал, что Ген был единственным ребёнком, братьев и сестёр у него нет. И, похоже, он не очень любит говорить о семье, потому что как-то слишком быстро замял эту тему. Сэнку мог понять нежелание говорить о семейных делах, но от его наигранно-нейтральной реакции только сильнее захотелось разузнать, что же там, какую тайну прячет Ген. А ещё, оказывается, Ген плохо переносит жару и палящее солнце, поэтому там, в Индонезии, где он сейчас находится, ему тяжеловато, а вообще его любимое время года — весна и осень. Но среди вороха любопытных заметок о жизни Асагири был факт, который выбил у Сэнку землю из под ног.  Ген увлекается балетом.  Не думал Сэнку, что невинный вопрос о хобби заставит его задохнуться и попытаться судорожно сглотнуть вязкий комок в горле, но вот он здесь.   — Так вот откуда у тебя эта нечеловеческая ловкость, да? — Выдохнул он, нервно облизывая губы. — Ты тогда спрыгнул с аквариума, словно просто со ступеньки шагнул! — И так вот откуда у него этот сухой рельеф узких крепких мышц… О, чёрт, Сэнку срочно нужен глоток воды.  —  Хаха, нет, нечеловеческая, как ты выражаешься, ловкость у меня из-за акробатики, — Сэнку напомнил себе о необходимости дышать, иначе кислородное голодание плохо скажется на его и так явно пострадавшем в последние месяцы мозге. Дыши, Ишигами, дыши… — А балет мне просто нравится. Ну, он помогает поддерживать гибкость, лёгкость, и вообще, довольно хороший вид нагрузки, по сути, сейчас я заменяю танцами обычные тренировки.  Сэнку изо всех сил пытался не представлять Гена в лосинах у балетного станка, но его старания были безуспешными.  — Кхм, — Сэнку прочистил пересохшее горло. — И часто ты тренируешься? — Ну, несколько раз в неделю точно… Несколько раз в неделю Ген надевает лосины и тянется у станка. Даже если это выглядит не так, как Сэнку это себе представил, само знание отложилось в его мировосприятии чем-то весомым. Ну, в том плане, что приятно жить на планете, где несколько раз в неделю случается нечто настолько захватывающее.  Говорить с Геном было легко. Он был остроумным, и его всегда было интересно слушать, и Сэнку ни на секунду не пожалел, что набрался-таки смелости и позвонил. А потом набрался смелости, одёрнул свою старую футболку NASA, наскоро пригладив волосы рукой, и переключился на видео-звонок. А потом набрался смелости и начал задавать вопросы… Поначалу разговор клеился странно. Сэнку не знал, что сказать, и просто мычал в трубку что-то неловкое, проклиная саму идею звонков в мире, где существуют текстовые сообщения, но Ген, слава нуклеинам, как всегда всё починил. Он легко подхватил неуклюжее Сэнку «как дела, надеюсь ты не умер в том ящике?», сгладил своим серебристым смехом всю неловкость и сам начал задавать вопросы.  Как ты себя чувствуешь, Сэнку-чан?  Закончил ли Хром свои расчёты, не сорвал ли тебе дедлайны? Как прошла ваша презентация перед грантовой комиссией? Сэнку захлестнуло смущение. Почему, чёрт возьми, Ген в курсе всего, что происходит в его жизни, а Сэнку о жизни Асагири имеет очень, очень поверхностное представление?  Но вопросы помогли вернуть Сэнку ощущение конструктивного диалога, отвлекли от захлестнувших чувств, и он сумел, наконец, взять себя в руки.  И взять, чёрт возьми, инициативу в разговоре.  А когда Ген, чуть позже, видимо, вернувшись в свой гостиничный номер, предложил включить камеру, и Сэнку  увидел эту мягкую улыбку, эти кошачьи глаза, то и вовсе создалось впечатление, будто они снова в кофейне, болтают после съёмок, и… чёрт, какой же он красивый.  Даже с растрёпанными волосами и в растянутой футболке.  Особенно с растрёпанными волосами и в растянутой футболке.  Сэнку страдальчески застонал.  Он уже давно положил трубку, но всё равно не мог перестать думать об этом сизом сияющем взгляде, о том, как Ген заправляет за ухо длинную прядь белых волос, когда смеётся, о том, что этот человек, оказывается, занимается акробатикой. И балетом.  В целом, в этом не было ничего удивительного, учитывая то, что Сэнку о нём знал. Почти все опасные трюки на его шоу требовали гибкости тела и точности движений. Помимо этого, Ген всегда бесшумно и грациозно передвигался, словно большая кошка.  Ну, и то, что Сэнку видел на йоге… Что ж. Теперь многое встало на свои места.  В голове у Сэнку что-то щёлкнуло.  Рюсуй, кажется, упоминал о сторис в инстаграм? Сэнку лихорадочно схватил свой телефон и залез в магазин приложений. Скачать.  Установить.  Зарегистрироваться? Не придумав ничего лучше, чем «dr.stone.0401», Сэнку явил себя миру социальных сетей.  Вбив в поисковую строку заветную фамилию, он увидел маленькое фото с розовым ободком и тыкнул на аккаунт. Больше миллиона подписчиков? Охренеть. Фотографий было довольно много, но меньше, чем ожидал Сэнку. В основном — анонсы к шоу с очевидно постановочными промо-фотографиями, пара пейзажей, пара симпатичных дурашливых селфи с друзьями — Укё, конечно, Цукаса, Хомура, — и много фото с рекламных съёмок. Ген, кажется, помимо всего прочего был ещё и лицом какого-то бренда одежды? Да, видимо, так и есть. Ещё бы, подумал Сэнку. С его-то ногами.  Но последнее фото было выложено ещё несколько дней назад, а Рюсуй утверждал, что Ген выкладывает в сеть каждый свой шаг. Сэнку задумчиво осмотрел страничку и тыкнул на аватар с розовым ободком. О, видимо, это и есть истории.  Первое видео было из автобуса — там недовольный Хьёга о чём-то ворчал, а Ген и Хомура над ним хихикали. Сэнку улыбнулся.  На втором видео — судя по всему, его снимала ассистентка, — Ген красиво сидит и смотрит вдаль с чашкой кофе в руках на террасе какого-то ресторанчика.  — Это видео, Ген, улыбнись! — Хомура, ну я же просил сфоткать! — Ген цокает, Хомура хохочет и говорит, что он просто слишком хорош для фото. Ген театрально дует губы, но через секунду сам начинает смеяться и позирует уже на видео.  В третьей истории анонс вечернего шоу с приглашением. В чётвертой — фотография Гена в гримёрке с цветами.  А следующее видео началось с закадрового голоса Хомуры, которая предлагала подписчикам подглядеть за Геном в тренировочном зале. Камера завернула в большое светлое помещение, обвешанное зеркалами, и там, напротив окна, Ген в больших наушниках стоял на одной ноге и тянулся второй к потолку, облокотившись руками на станок. На нём те самые лосины, водолазка и майка, с которыми Сэнку уже был знаком. Спустя секунду он выгнул ногу ещё сильнее и встал ровно, на обе ноги, а затем проделал всё то же самое со второй своей бесконечной конечностью. При виде этого элегантного, кажущимся таким лёгким в исполнении Гена движения, у Сэнку томным спазмом потянуло внизу живота.  Ген поменял позу, закинул ногу на станок и потянулся к носку, все ещё глядя в окно и не замечая Хомуру, явно увлечённый чем-то в наушниках.  — Вы, должно быть, это уже заметили, — шептала Хомура в видео, — но Ген очень гибкий. Не такой, конечно, как я, но тем не менее, знаете, для мужчины он чертовски хорош, — она хихикнула и позвала его громче. — Эй, Ген! Ген замер и осторожно повернулся к ней, снимая наушники с головы. Узнав свою ассистентку, он улыбнулся. — Хомура, опять ты подглядываешь? — Покажешь своим подписчикам, что умеешь, а? Ген закатил глаза, но согласно махнул ей рукой, и видео на этом закончилось. И сразу же включилось новое.  Которое Сэнку пересмотрел с десяток раз.  От которого у него пересохли губы, горло, и, кажется, даже мозги. Зато вспотели ладошки, а сердце забилось так судорожно, так отчаянно, что Сэнку всерьёз подумал, что в его возрасте предаваться романтическим чувствам уже просто опасно для здоровья.  История длилась всего 15 секунд, и, кажется, это были лучшие 15 секунд в жизни Сэнку. Потому что там, на маленьком экране телефона, Ген — звонкий и изящный — встал на цыпочки и вскинул длинную, невероятно стройную ногу, несколько раз крутанулся, кажется, это движение называлось фуэте, и откуда-то Сэнку это знал, а потом подпрыгнул, выгнувшись в спине, красиво приземлившись на скрещённые ноги.  В первый раз Сэнку смотрел на его ноги. Во второй — тоже. В третий раз — на тонкие руки с хрупкими пальцами, на то, как красиво они вытягиваются, и удивлялся тому, насколько Ген изящный — буквально до кончиков ногтей. А с пятого уже не мог оторвать взгляда от его лица. Как у него слегка покраснели щёки. Как он ярко улыбается, когда ловит глазами камеру после пируэта. Как длинная прядь хлестнула по его лицу — хочется потянуться и убрать её за ухо. Как вытягивается его шея, такая тонкая, хрупкая, так и хочется к ней прикоснуться- О, чёрт, как же крепко у Сэнку стоит.  Ты жалок, Ишигами, ты в курсе? О, он в курсе.  Сэнку в очередной раз за сегодняшний вечер страдальчески застонал.  Как же его штормит, крышу сносит, как не сносило в 15. Да как никогда не сносило, чего уж там.  За окном была поздняя ночь, и Сэнку обещал себе больше не спасаться холодным душем.  В голове скользнула мысль, что, может, если всё-таки просто подрочить, то и его странная симпатия вместе с этим закончится? Что-то подсказывало, что нет. Симпатия не кончится.  А вот сам бы он кончил с удовольствием.  Он вздохнул. Мастурбация всегда была для него исключительно физиологическим актом, он ни о чём не фантазировал и ничего не представлял, просто сосредотачивался на своих ощущениях, получал разрядку и забывал о специфических потребностях репродуктивной системы до следующего инцидента. Страшновато было понимать, что сейчас в этот простой и понятный процесс активно вмешивалось эмоциональное подкрепление.  Но…  Он закрыл глаза. Первое, что пришло в голову — это запах. Нежный, сладковато-терпкий, лавандово-пряный. Сэнку положил руку себе на живот, ощущая жар, исходящий из-под пояса его спортивок.  Потом он вспомнил, какая наощупь его кожа. Прохладная. Гладкая. Мягкая. Каким он ощущался в его объятиях. Какой он обманчиво-хрупкий, трепещущий жизнью, весомый, упругий… От мысли об упругости в голове возник образ этой обтянутой блестящей тканью задницы, и член Сэнку болезненно дёрнулся. Он осторожно стянул с себя штаны вместе с бельём, вздохнув от облегчения. Сэнку обхватил себя, сделал пару пробных движений, по телу разлилось знакомое тепло, но просто двигать рукой было как будто бы недостаточно.  Он сосредоточился. Вспомнил свой сон. Ох, чёрт. Вспомнил, как Ген цепкой хваткой держал его за подбородок. Если бы Сэнку тогда поддался порыву и чуть качнулся вперёд, всего на пару сантиметров, он бы знал сейчас, какие на вкус эти губы. Тепло нарастало. Вспомнились фантомные ощущения, как от горячего дыхания на шее Сэнку бежали мурашки, как от томного шёпота, от невероятной близости тело пылало пожаром.  В паху свело сладким спазмом. Как же хотелось его поцеловать тогда, после шоу. Сэнку вспомнил эти ноги в лосинах, эти пируэты, эти тонкие хрупкие пальцы, и, о, чёрт возьми, как же хочется, чтобы к нему сейчас прикасались эти руки, чтобы обхватывали эти пальцы.  Сэнку ускорил свои движения, дыхание немного сбилось, в голове мелькали образы — бархатный голос, вселенные в глазах, совершенно греховная улыбка, которую хотелось слизать с этого красивого лица- Чёрт, чёрт, как же хочется- Яркой вспышкой нахлынуло воспоминание о том, как нежные губы коснулись горячего лба Сэнку.  И Сэнку, с низким стоном, кончил себе в ладонь.  Он перевёл дыхание и ощутил щемящую тоску.  Блядь, а вот раньше, когда в акт мастурбации не подмешивалось эмоциональное вовлечение, то не было по окончании и этого липкого ощущения собственной порочности.  Как будто бы почти предательства.  Интересно, а Ген когда-нибудь дрочил, думая о Сэнку? Достаточно ли они близки с ним, чтобы такое спрашивать?  Пожалуй, всё-таки не достаточно.  Что-то подсказывало Сэнку, что между «кстати, когда у тебя день рождения» и «я тут подрочил на воспоминания о том, как мы обнимались, у тебя такого, случайно, не было?» должно пройти чуть больше, чем пара часов.  То, что Сэнку знатно облажался со сроками первого вопроса,  увы, только его проблемы.  Сэнку тяжело вздохнул и сумел соскрести себя с постели. После такого точно нужен душ.  ••• С того вечера Сэнку был на связи с Геном почти всегда. И это, на удивление, вообще не напрягало — он отвечал ему, когда мог, писал сам, когда мог, и каким-то образом в текстовых сообщениях Ген умудрялся даже больше быть самим собой, чем в обычных телефонных разговорах: он использовал дурацкие эмодзи, шутил, присылал смешные картинки и случайные фото с припиской типа «я купил на рынке сельдерей и подумал о тебе», и Сэнку стал куда чаще по-идиотски хихикать в течение дня.  Хром подозрительно на него смотрел, забредающий в лабу Рюсуй упражнялся в подколах, а Сэнку лишь закатывал глаза и отмахивался от этих придурков.  Он переписывался с Геном. С человеком, который ему нравится. И это стоило любых подколов.  Ген написал ему первым, на следующее же утро, в инстаграме. Сэнку удивился было тому, как он его вычислил среди миллиона своих подписчиков, но Ген только посмеялся: «Я могу сопоставить «иши» в твоей фамилии и «стоун», и я знаю, что ты родился четвертого января, Сэнку-чан, ты не особо оригинален, уж прости, из тебя бы вышел не очень эффективный шпион».  Когда у Гена был свободный вечер, обычно, это было накануне очередного концерта, он предлагал Сэнку созвониться. И Сэнку, конечно, соглашался. Спустя пару таких созвонов они с Геном уже даже не сильно заморачивались насчёт специально отведённого времени, и часто занимались чем-то параллельно.  Это было так уютно, словно они были рядом, в одной комнате.  Сегодня, например, Ген обустроился на кровати в позе лотоса в совершенно бесстыдно-коротких шортах, от которых Сэнку было не по себе смотреть в экран телефона, и аккуратно красил ногти чёрным лаком. А Сэнку бездумно пялился в журналы, которые прислал ему Ксено, и потягивал кофе. Всего с двумя ложками сахара, для разнообразия.  — Я горжусь тобой, Сэнку-чан! Глядишь, такими темпами мы изгоним из твоей жизни кофейных монстров, и ты станешь ещё на шаг ближе к здоровому питанию, — Ген хихикнул и вытянул вперёд свеженакрашенную руку, любуясь проделанной работой.  — Я честно пытаюсь, — вздохнул Сэнку, хлебнув свой кофе. — Кохаку утверждает, что мне нужно есть меньше добавленного сахара и больше фруктов. Достала уже меня отчитывать. Вот, сегодня притащила мне целую фруктовую корзину, как будто мне пять лет… Ген пристально посмотрел на него. — И ты, вместо того, чтобы перекусить чем-то вкусным и полезным, опять грызёшь протеиновый батончик со своим отчаянно вульгарным кофейком? — Угу, — Сэнку кивнул. — Я просто не люблю фрукты, от них руки липкие… — Сэнку-чан, — голос Гена был строгим, — прямо сейчас иди и возьми.. что она там тебе принесла? — Грейпфруты, бананы- — Вот, один грейпфрут и один банан! Это и сытно, и полезно для сердца. В бананах много калия, ты же в курсе? Возместим немного вреда от твоих унылых энергетиков.  Сэнку недовольно поворчал, но за фруктами сходил. Вернувшись, он плюхнулся в кресло, разложив добычу перед собой. — Кстати, эм… Кохаку просила у тебя кое-что разузнать.  — Мммм? — Ген выгнул бровь, не глядя в камеру, аккуратно выкрашивая ногти на правой руке.  — Как бы это… Кхм. Цукаса тебе ничего про неё не говорил?  Ген заинтересованно поднял глаза. — Сэнку-чан, ты что, хочешь со мной посплетничать? — На его лице растянулась хитрая ухмылка. — Я не сплетничаю просто так! — Хех, и чего ты от меня хочешь в обмен на инсайдерскую информацию? — Усмехнулся Сэнку.  — Во-первых, — Ген поднял палец. — Ты взамен расскажешь мне, что Кохаку говорила о Цукасе, — Сэнку утвердительно кивнул. — Во-вторых, — Ген поднял второй палец и ухмыльнулся. — Ты сейчас же съешь фрукт. Не думай, что то, что ты их сюда принёс и разложил, засчитывается! Просто смотреть на фрукты не достаточно!  Сэнку вздохнул. — Так и быть, пойду на эти жертвы ради любимой сестры! — Давай-давай, — хихикнул Ген. Он, по всей видимости, закончил красить ногти, потому что отложил в сторону лак, принявшись слегка помахивать растопыренными пальцами. — Если коротко, то Цукаса, конечно, о ней говорил. Хотя, нет, коротко не получился, потому что говорил он много… Ген принялся рассказывать о том, какое сильное впечатление на Цукасу произвела кузина Сэнку, а Сэнку взял в руки грейпфрут. Он приятно пах, свежестью и сладостью, и Сэнку нравится этот запах. Он вообще любил цитрусовые, и, если бы их очистка и потребление не были такими долгими и липкими, пожалуй, ел бы их куда чаще.  Грейпфрут, который он выбрал из корзины Кохаку, был приятно тяжёлым в его руке, и когда Сэнку вонзил большой палец в толстую мясистую кожуру, из неё брызнул маслянистый туман, наполняя комнату резким ароматом. Фруктовая мякоть скрывалась под толстым белоснежным слоем, напоминающим поролон, и обдирать этот пушистый панцирь доставляло какое-то забавное разрушительное удовольствие. Сэнку впился пальцами в кожуру, аккуратно раздевая сочный плод. Когда грейпфрут был, наконец, очищен, Сэнку с небольшим напором провёл большим пальцем между двумя дольками, пока не достиг отверстия наверху. Сэнку вставил в это отверстие два пальца, провернул и аккуратно их развёл. Все дольки между собой были запечатаны мягкой, губчатой сердцевиной, но легко поддались нажатию. Фрукт смачно хлюпнул, когда Сэнку, наконец, аккуратно разделил его на две части, и немного сока брызнуло на его подбородок. Самая неприятная часть — то, что все руки теперь пропитаны липкой влагой, и Сэнку инстинктивно поднёс запястье к лицу, чтобы вытереть подбородок и слизнуть эту полоску горько-сладко-кислого сока, что грозил капнуть на одежду. Сэнку поднял взгляд на телефон. По ту сторону экрана Ген как будто немного завис, оборвав свою речь на полуслове, наблюдая за Сэнку слегка остекленевшими глазами. — Ген? Цукаса вернулся со встречи, и? Асагири моргнул раз, два, тряхнул головой и нервно хихикнул. — Ой, прости, что-то я… кхм, что-то мне тоже захотелось перекусить. Ты так аппетитно чистил фрукт, что я залип. — Он облизал губы. — Так вот, Цукаса вернулся с их встречи в абсолютном восторге, сказал, что лучшего массажа ему в жизни никто никогда не делал, и- Сэнку вернулся к своему занятию, поставив в уме заметку, что Гену нравятся фрукты. Стоит иметь это в виду. На будущее. Но сейчас нужно очистить дольки от горькой кожицы. Сэнку нравилась точность этой задачи, скрупулёзность, в которой можно посоревноваться с самим собой и снять влажную полупрозрачную оболочку, не разорвав при этом мякоть. Первые несколько долек вышли идеальными, целыми и мясистыми, но в последней мякоть упрямо уцепилась за кожицу, не желая поддаваться настойчивым пальцам Сэнку. Он решил переиграть этот дерзкий кусочек, и поднёс его ко рту, мягко ухватившись за оболочку зубами, отделяя мякоть языком, слегка посасывая. Сок брызнул прямо в нёбо, он сглотнул и облизал губы. Сэнку одобрительно хмыкнул — это вкусно, то, что надо, не совсем сладко и не совсем горько. Он снова взглянул на Гена, тот продолжал говорить, но делал слишком длинные паузы между словами. Он тем же слегка остекленевшим взглядом смотрел на что-то на лице Сэнку, и Сэнку застенчиво вытер свои липкие руки и губы салфеткой. — Заляпался, да? Вот поэтому я и не люблю фрукты.  Ген снова тряхнул головой. — Эм, нет, всё в порядке. Кхм. Приятного аппетита? Хаха, — он нервно хихикнул, сглотнул и затараторил. — Короче, теперь Цукаса страдает, потому что Кохаку ему нравится, но это «непрофессионально», — он показал пальцами воздушные кавычки. — Ну что за огромный кусок идиота? Сэнку кивнул. — Понятно. Ну, Кохаку потому и спрашивала, видимо, потому что сначала он вроде как оказывал ей знаки внимания, пригласил к себе в команду работать, а потом сразу отстранился, — он отправил в рот очищенную дольку грейпфрута и облизал пальцы. — В чём проблема просто поговорить, если они оба друг другу нравятся? — Даже не знаю, Сэнку-чан, — усмехнулся Ген. — Я подозреваю, это не всегда так просто работает.  — По мне так всё просто, — Сэнку пожал плечами, жуя последнюю дольку. — Тоже мне проблема.  Ген поджал губы и тихонько хмыкнул. — Как скажешь. Я рад… если для тебя это не проблема, — он опустил глаза и выглядел каким-то потускневшим.  Сэнку нахмурился. Почему Гену стало грустно? Они же обсуждали Цукасу и Кохаку. Он не рад, если они будут вместе? Он ревнует Цукасу? Это… неприятно. Сэнку решил сменить курс диалога. — Кстати, уже понятно, когда ты возвращаешься? Ты, кажется, не говорил точную дату.  — Ровно через неделю! — Ген улыбнулся, и Сэнку остался доволен тем, что тот больше не выглядел печальным. — Всего три концерта отыграть осталось. У нас вышел классный тур, но я уже подустал. Хочу домой.  — И я хочу, чтобы ты приехал домой, — утвердительно кивнул Сэнку, у которого от яркого вкуса грейпфрута сильнее разыгрался аппетит. Он с подозрением посмотрел на банан, схватил его и снял с него кожуру — так, чтобы было, как в мультиках.  Ген удивлённо выгнул бровь. — Почему? — Ну… я по тебе соскучился? — Сэнку поднёс бархатистую мягкость банана к языку, осторожно обхватывая фрукт губами- И Ген, видимо, чем-то поперхнулся, потому что из телефона раздались жутковатые кашляющие звуки, а сам Асагири повалился куда-то за пределы видимости камеры.  — Ген? — Сэнку настороженно приблизился к экрану. — С тобой всё в порядке? Ген вынырнул обратно, раскрасневшийся и загнанно дышащий. — Ага, — он говорил как-то сдавленно, — всё в порядке. И я по тебе соскучился, Сэнку. Скоро увидимся. — Он нервно хихикнул. — Ну, я пойду, ага? У меня тут, эм, появились дела. Спокойной ночи! — Эм, пока? — Ген вырубил звонок, и Сэнку не был уверен, что он успел услышать его ответ. Странно. Ну, наверное, правда появились дела.  Сэнку пожал плечами и закинул в рот последний кусочек банана.  Он откинулся в кресле и мечтательно улыбнулся. Ген сказал, что скоро они увидятся.  Эта мысль радостно билась набатом в голове у Сэнку всю оставшуюся неделю.  Они скоро увидятся.  Он и правда скучал по Гену, но, честно говоря, Сэнку не был уверен, что ему теперь делать. Он, конечно, молодец, что разобрался в своих чувствах и сумел отличить симпатию от тахикардии, но дальше-то что? Какие следующие действия?  Он даже всё ещё не был уверен, нужны ли ему отношения. Ну, вроде как, общение с Геном не было чем-то напряжённым, и никак не мешало работе, скорее, даже наоборот — те две недели сразу после его отъезда в тур, что они никак друг с другом не контактировали, Сэнку было труднее сосредоточиться на задачах из-за гнетущего чувства нависшей неопределённости и какой-то неявной тоски. Теперь же, если эта тоска накатывала, он просто брал в руки телефон, и там его, скорее всего, уже ждало какое-нибудь забавное сообщение.  Когда-то его вводило в ступор обязательство вступать в физические контакты с кем-то, даже если у вас романтические отношения, и вероятность того, что на него будут давить, упрашивать и винить при отказе в близости, вызывала тошноту. Но теперь он буквально мечтал о физическом контакте с Геном, эти фантазии не давали Сэнку спать по ночам, каждая пятая его мысль была пронизана желанием к нему прикоснуться.  Ладно, пожалуй, Сэнку не был против, так сказать… поэкспериментировать. Их эксперимент с дружбой можно было считать вполне успешным, и, кто знает, быть может, эксперимент с отношениями тоже приведёт к положительным результатам? Стоит попробовать, верно? Вот только все отношения в жизни Сэнку начинались не по его инициативе.  И, если так подумать, он не был уверен, что Ген вообще чувствует то же самое.  Если симпатию не подкреплять, она проходит. Так Ген сказал тогда, три месяца назад, когда всё, что волновало Сэнку — лишь бы этот раздражающий человек, свалившийся на него, как наковальня с неба в мультиках Looney Tunes, со своими свиданиями, не стал к нему приставать. Как с таким бэкграундом Сэнку вообще оказался здесь, в этой точке, с мечтами впиться в губы этого раздражающего человека?  Не жизнь, а какой-то театр абсурда.  После того разговора у Сэнку на кухне, когда Ген прямо сказал, что Сэнку ему нравится, и даже очень, он больше ни разу об этом не упоминал. Не то чтобы такие слова приходились кстати, конечно, но, тем не менее, тот разговор был довольно давно, когда они знали друг друга всего неделю.  И с тех пор у Сэнку были сотни шансов эту симпатию уничтожить, раскрошить в пух и прах, как у него это случалось доселе с каждой заблудшей душой, что решалась играть с ним в романтику. Может быть, он уже давно не нравится Асагири, и тот с ним теперь действительно просто дружит?  Может быть, Сэнку давно упустил свой шанс его поцеловать? Он отчаянно перебирал в голове все их разговоры, все их взаимодействия, и нигде, ни в одном, не было и намёка на романтическую заинтересованность. И если копаться в деталях, кроме того эпизода в планетарии, когда Сэнку был эмоционально подавлен, и того дня, когда Сэнку свалился с температурой, все физические контакты инициировал сам Сэнку. Ген обычно не прикасался к нему первым, по крайней мере — кожа к коже.  От этого осознания тоскливо потянуло под диафрагмой.  Может, узнав Сэнку получше, Ген больше не считал его привлекательным? Он взглянул на свои руки — с узловатыми покрытыми мелкими шрамами пальцами и грубой кожей, и вспомнил нежные мягкие ладони Гена. Может, человек с такой тонкой кожей, ухоженный и лощёный, и не хотел бы, чтобы к нему прикасались такими руками?… В голову пришел эпизод под деревом. Как там сказал Ген? «Ничего не изменится, пока ты не станешь умолять об обратном»? Дало ли это Сэнку карт-бланш? Значило ли это «я жду твоих действий»? Блядь, почему чувства — это так сложно? Наверное, это и имел в виду Ген, когда они обсуждали Цукасу с Кохаку. Сэнку вздохнул. Конечно, стоило подумать обо всём этом раньше, а не когда он уже подъезжал к аэропорту.  Идея встретить Гена пришла в голову почти сразу, как он узнал дату его возвращения. Вычислить рейс было не сложно — нужно было всего лишь узнать, какой город в туре был последним, проанализировать расписание прилётов в онлайн-табло, вспомнить, как Ген говорил, что Хьёга уважает только самые ранние рейсы… Да, пожалуй, было бы проще спросить напрямую у того же Укё, но Сэнку не хотелось ни с кем делиться своим желанием увидеть Гена как можно скорее.  Поэтому пришлось немного помозговать.  И вот он здесь, стоит среди толпы в зале для встречающих, нервно всматриваясь в лица тех, кто уже забрал свой багаж, ищет глазами чёрно-белую макушку и очень надеется, что верно вычислил рейс.  Вокруг него суматоха, взволнованно снуют встречающие своих близких люди, и Сэнку наблюдает за этими встречами. Это довольно трогательно, и даже черствое сердечко Сэнку радуется за тех, кто обнимается и плачет (кажется, это родители и их дети), смеётся с теми, кто радостно вопит и запрыгивает друг на друга (видимо, старые друзья после долгой разлуки) и… тоскливо сжимается при виде тех, кто нежно целуется. Так встречают любимых, да?  Может быть, Сэнку тоже стоит поцеловать Гена здесь, в аэропорту? Так сказать, сразу определить свои выводы за этот месяц и обозначить ожидания?  Как он отреагирует, интересно, если Сэнку подойдет, заберет из рук чемодан, прижмёт к своей груди, мягко прикоснётся к его щеке? Потянется ли Ген ему навстречу, ответит ли на поцелуй, или замрёт от неожиданности? Кончики пальцев зазудели от желания почувствовать прикосновение к гладкой прохладной коже, и Сэнку нервно облизнул губы, потому что целоваться хотелось почти отчаянно. Испытывать такое навязчивое желание в тридцать лет, будучи дважды доктором наук, казалось каким-то новым аттракционом, какой-то добавленной реальностью, но Сэнку был к этому готов. Даже если Ген отшатнётся сейчас от него, это будет всё равно лучше, чем тратить время на додумывание и на ожидания, которым не суждено оправдаться, верно?  Чего Сэнку не предусмотрел, так это своей способности выключаться, когда слишком глубоко о чём-то задумывается. Это было полезным качеством в работе — ему никогда не мешали думать ни посторонние шумы, ни суета, он просто погружался в свой мыслительный процесс и абстрагировался от внешнего мира. Но иногда, в обычной жизни, где люди ждут от него активного внимания, это создавало некоторые проблемы. И целый ряд неловких ситуаций.  Как, например, сейчас.  Потому что когда Сэнку снова сфокусировал свой взгляд на происходящем вокруг, то обнаружил перед собой насмешливое лицо с зигзагообразной татуировкой. Ген, заметив, что в багряных глазах Сэнку заплескалась жизнь, рассмеялся и легонько стукнул его кулаком в плечо. Как делали те, кого встречали друзья, а не возлюбленные.  — Ты что здесь делаешь, Сэнку-чан? — Сизые глаза были пропитаны усталостью, но сейчас в них весело плескались смешинки. Чуть позади хихикала Хомура рядом с невозмутимым Хьёгой, который остервенело что-то печатал в телефоне.  Кажется, Сэнку упустил момент, в который уместно было бы поцеловаться. Как минимум потому, что сейчас, когда Ген стоял перед ним — такой реальный и живой, с весельем в глазах — Сэнку не мог пошевелиться, скованный из ниоткуда взявшимся волнением. Он проскрипел: — Я приехал тебя встретить.  Тонкие брови поползли вверх. — Правда? Мы разве договаривались? Чёрт, прости, я мог замотаться и забыть, — Ген выглядел растерянным и удивлённым, и Сэнку смутился его реакций — он предполагал, ну, как минимум, радость… — Эм… Нет, это был, типа, сюрприз.  — О, — где-то на фоне Хомура всхлипнула, пытаясь подавить смех, а Ген выглядел шокированным. Но тут же расплылся в мягкой улыбке. — О, Сэнку-чан, это… так мило. Спасибо. Сюрприз удался, — Ген застенчиво опустил глаза, кончик его носа симпатично покраснел, и Сэнку, так уж и быть, засчитал себе маленькую победу.  Он аккуратно взял у него из рук чемодан. — Кхм, пойдём? — И куда вы собрались? — Хьёга подал голос и подошёл ближе. — Ты забыл, что мы сейчас едем на студию? — Не забыл, — вздохнул Ген. Он извиняющимся взглядом посмотрел на Сэнку. — Прости, Сэнку-чан, у меня сегодня напряженный график… вряд ли у меня получится с тобой потусоваться. Но я правда очень рад тебя видеть. Давай я напишу тебе вечером, может быть, договоримся о встрече на неделе, м? Сэнку ощутил волну жгучего разочарования, но подавил её усилием воли. Ген выглядел искренне расстроенным, и Сэнку не хотел, чтобы этот прекрасный человек чувствовал вину за то, что Сэнку не согласовывал с ним свои решения. Сам факт того, что Ген здесь, в городе, хочет ему написать, чтобы договориться о встрече, наполнял вены радостными пузырьками.  Поэтому Сэнку постарался улыбнуться ему так мягко, как только мог. — Конечно, всё в порядке, — и добавил чуть тише, — я всего лишь хотел тебя увидеть, и я тебя увидел. — Сэнку не удержался и слегка прикоснулся к его руке, осторожно погладив пальцы. — Напиши мне, как освободишься, ладно? Щёки Гена залились краской, он как-то неловко хихикнул и пообещал написать как только, так сразу. Наскоро попрощавшись и забрав у Сэнку чемодан, он убежал за Хьёгой, всё ещё симпатично-розовый, и, если Сэнку успел его хотя бы немного выучить, это была хорошая реакция.  Он довольно усмехнулся. По большому счёту, он и сам не знал, чего хотел, когда ехал в аэропорт, но, наверное, чего-то такого.  Радости в сизых глазах и ощущения, что это только начало.  ••• Ген написал поздно вечером, отправил уставшее селфи со съёмочной площадки уже около полуночи, приправив его грустным смайликом. Сэнку написал ему ворчливое сообщение со своим мнением о его драконовском графике, Асагири в ответ отправил хихикающую летучую мышь с предложением встретиться в ближайшую субботу.  Суббота была совсем скоро.  Сэнку пришла в голову идея, что можно было бы превратить эту встречу в маленький праздник — он всё ещё был немного раздосадован тем, что не поздравил Асагири с днём рождения вовремя. Воодушевившись этой мыслью и вооружившись своей внутренней картотекой с пометкой «Ген Асагири», Сэнку решил приложить усилия.  На самом деле, цель его была довольно эгоистичной. Он хотел бы увидеть эти ямочки, хотел быть причиной сияния в этих кошачьих глазах, хотел удивить, порадовать, показать, что… что он стоил того, чтобы ждать.  В первую очередь он раздобыл баллон с углекислым газом и извлёк из подсобки потрёпанный телескоп. Сэнку много что выяснил о Гене за последний месяц, но было кое-что, с чем эта удивительная личность крепко-накрепко связалась в сознании Сэнку уже давно.  Кола и звёзды.  Сделать самодельную колу было не так уж и сложно, к тому же, она была бы намного менее вредной, а Ген, вроде как, ценит здоровое питание. А отвезти его далеко за город, чтобы там, разложив телескоп, смотреть на звёзды, было и вовсе проще простого.  До встречи оставалась пара дней, и всё это время в груди у Сэнку пузырилось радостное волнение. Он давно не делал ни для кого ничего особенного. Это был разочаровывавший факт, которым он даже поделился с Кохаку — почему-то было ощущение, что нужно извиниться перед ней за последние пару лет.  Кохаку обнимала его минут десять и, кажется, даже немного прослезилась, но когда Сэнку попытался на это намекнуть, ему пригрозили физическим насилием, и он решил, что на сегодня драмы в его жизни достаточно.  В субботу он написал Асагири, чтобы тот оделся удобно и подъехал к одной из городских стоянок. Там у Сэнку пылился старый отцовский автомобиль. В большом городе машина только создавала дополнительные неудобства, но сегодня они ехали за город, и эта старушка послужит Сэнку добрую службу.  Начало мая было солнечным и тёплым, но поскольку уже вечерело, Сэнку закинул в багажник к телескопу и ящику самодельной колы ещё и несколько пледов. Он стоял, прислонившись к автомобилю, и нервничал. То, что он придумал, вполне можно было назвать свиданием, верно? Чёрт, как это воспримет Ген? Поймет ли он намерение, или просто порадуется незапланированному подарку на день рождения? Что бы ни, Сэнку просто хотелось его порадовать. Ген опоздал на несколько минут, выскочил из такси взъерошенный и радостный. — Привет, Сэнку-чан! Уж извини, пунктуальность — не мой конёк, — он виновато поджал губы, но Сэнку только усмехнулся.  — Не то чтобы это что-то новое, — он оттолкнулся от машины и открыл пассажирскую дверь, взмахнув рукой приглашающим жестом. — Садись, поехали.  Ген словно только сейчас заметил автомобиль. Он уставился на него с явным подозрением, а после медленно вернул взгляд на Сэнку. — У тебя есть машина? — Это отцовская, — Сэнку пожал плечами. — Мне она, по большому счёту, не нужна, но иногда, вот, пользуюсь. Садись.  Ген осторожно залез в машину, пристегнулся и аккуратно сложил ладони на коленках. Джинсы на нём сегодня были совершенно целыми, для разнообразия, но Сэнку не отказался бы созерцать на нём те, что в дырку.  Захлопнув за Геном дверь, Сэнку плюхнулся на водительское кресло, быстро завёл машину и выехал с парковки. Ген не спрашивал, куда они едут, просто расслабленно откинул сидение, глядя в окно. Сэнку украдкой бросал на него взгляды, наслаждаясь его тонким профилем и мягкой улыбкой.  — Почему ты не спрашиваешь, куда мы едем? — А зачем? — Ген искоса посмотрел на Сэнку и улыбнулся, сверкнув ямочками.  — Не знаю, обычно ты очень любопытный.  Ген рассмеялся. — Хорошо, куда мы едем? — На море, — довольно сказал Сэнку и прибавил газу. Они уже выехали на автомагистраль, и где-то на горизонте забрезжил залив. Сэнку усердно смотрел на дорогу, изо всех сил стараясь не отвлекаться на колокольчатый смех и сияющие глаза, а Ген подпевал песням на радио и провожал глазами бабочек, летящих на свет фар. Было так уютно на душе, что не хотелось что-то говорить – вдруг Сэнку ляпнет опять что-нибудь неуместное и ненароком спугнёт эту атмосферу. Они приехали. Это было чудесное место: луг, тонкая полоса песочного пляжа и ивы, огромные ивы, склонившиеся до самой земли.   — Как здесь красиво, — Ген аккуратно вылез из машины и покружился. Потом закинул голову вверх и ахнул. — Боже, а небо! Сэнку-чан, ты только посмотри на небо! Я вижу даже Млечный Путь! — Я специально искал это место, — с гордостью сказал Сэнку.  Ген посмотрел на него. Его кошачьи глаза сейчас сияли ярче всех галактик. Он заливисто рассмеялся и вприпрыжку побежал к воде. Сэнку тепло усмехнулся: какой же он мальчишка, совсем ребёнок, даром, что ему уже тридцать три. Он оглянулся на Сэнку и широко улыбнулся, сверкая ямочками, как улыбаются совсем маленькие дети, в его взгляде было неподдельное, неиспорченное, искреннее счастье. Одно только это зрелище стоило всех потраченных усилий.  Сэнку зажёг старую масляную лампу, которую обнаружил в багажнике, расстелил плед и принялся устанавливать телескоп.  Ген, увидев телескоп, завороженно притих, уселся, закутавшись в плед, и стал наблюдать за размеренными движениями рук. — Сэнку-чан… это… зачем ты… — Его голос дрожал, и Сэнку испугался было, что Ген расстроен, поднял на него глаза, но, нет. В его взгляде читалось благоговение.  — Ты сказал, что не устраиваешь вечеринки на день рождения, но я подумал, что вечер у моря с телескопом сложно назвать вечеринкой. Это… я не знал, что тебе нужно, так что, считай, что это мой тебе подарок. Будем смотреть на созвездия вживую, покажу тебе кольцо Сатурна… Ген выдохнул. — Сэнку, чёрт, ну почему ты такой? — Какой? — Усмехнулся Сэнку.  — Невозможный, — прошептал Ген. — Можно… можно я тебя обниму? — Сэнку молча распахнул руки, и Ген, заливисто рассмеявшись, уткнулся ему в плечо, крепко обхватив за пояс. — Спасибо, спасибо, спасибо, — Сэнку мягко погладил его по спине. — Никто не делал для меня таких подарков. Это потрясающе.  — Это ещё не всё. Основной подарок ждёт тебя в багажнике.  Ген отстранился, вглядываясь Сэнку в лицо. — Основной подарок? Сэнку покряхтел, поднимаясь на ноги, отправился к машине и извлёк из ящика одну бутылку своей самодельной колы. —  Эм, ну… короче, я не уверен, насколько это будет вкусно, но я подумал, что не только же тебе заботиться о том, чем я питаюсь…  Ген взял протянутую бутылку, осторожно вытащил пробку и понюхал. — Божечки, это что, кола?  Сэнку утвердительно кивнул. — Кола, которую я сделал сам из натуральных ингредиентов, и- Не дослушав объяснение, Ген припал губами к горлышку бутылки, жадно глотая напиток. Маленькая капля потекла по его подбородку, и Сэнку захотелось её слизнуть.  Выпив половину бутылки, Ген с серьёзным видом уставился ему в глаза. — Я клянусь, это самое вкусное, что я когда-либо пробовал. Сэнку-чан, ты не можешь просто дать мне это и ожидать, что я не буду ныть и хныкать всё следующее тысячелетие, выпрашивая у тебя добавки! — В багажнике тебя ждёт целый ящик, — усмехнулся Сэнку. Ген издал победный клич. — Ну что за день! Ну что за друг у меня, а, Сэнку-чан? Чем же я был так хорош в прошлой жизни, что в этой карма послала мне тебя?  Друг.  Сэнку вздохнул. — Пойдём смотреть на кольца Сатурна? Асагири энергично закивал.  Они сидели, закутавшись в пледы, в тёплом оранжевом свете этой древней масляной лампы, на берегу моря, где воздух пахнет солью. Ген смотрел в окуляр телескопа, а Сэнку был рядом, направлял объектив и объяснял, что именно сейчас видит Ген. Они находились так близко, что Сэнку чувствовал своей щекой тепло его щеки, и, несмотря на то, как сильно ему хотелось большего, просто быть рядом — вот здесь, вот так, было потрясающе.  Разглядев в телескоп всё, что можно было разглядеть, они просто завалились на пледы, и Ген принялся пересказывать те созвездия, что запомнил в планетарии. Иногда он порол абсолютную чушь с серьёзным лицом, заставляя Сэнку ржать и причитать, что он не уверен, кто из них больше облажался — он, как учитель, или Ген, как ученик, но всё это было так легко и весело, и от Гена исходила такая сумасшедшая и сводящая с ума теплота, что у Сэнку начала кружиться голова. То ли на самом деле, то ли от счастья и удовольствия. Ген отсмеялся, уселся и снова взял свою недопитую бутылочку колы, разглядывая нарисованную Сэнку вручную этикетку. — Спасибо тебе, Сэнку-чан. Это лучший мой день рождения. Честно говоря, первый, когда мне действительно весело.  Пусть и праздную я его спустя месяц.  Сэнку удивился. — Почему? Ты же такой… ну, социальный.  — Я никогда его не отмечал, — Ген пожал плечами. — Как-то… не повелось.  Он вдруг стал выглядеть таким грустным, что Сэнку захотелось срочно что-то сделать. Поэтому он тоже сел, взял плед, и аккуратно накинул его Гену на плечи. — Я буду рад тебя послушать, если тебе есть, что рассказать.  Ген уютнее завернулся в пушистую ткань,  благодарно улыбнувшись. — Да нечего особо рассказывать. Моя мама умерла, когда я родился, и отец всегда говорил, что отмечать моё рождение — всё равно, что праздновать её смерть. Честно говоря, сам я так не считаю, — он усмехнулся. — Но когда я ещё жил с отцом, никто не устраивал мне праздников по понятным причинам. А потом уже и самому это показалось странным.  — Ох, Ген… — Сэнку придвинулся ближе, касаясь плечом его плеча. — Я не очень хорош в утешениях, но… может быть, я могу что-то для тебя сделать? — Ты уже очень многое делаешь, Сэнку, — Ген прислонился к нему и тепло-тепло улыбнулся. — И я не нуждаюсь в утешениях, всё в порядке. Правда. Всё это было так давно, и в моей жизни теперь уже достаточно вечеринок, чтобы не расстраиваться из-за отсутствия одной. Зато, вот, теперь у меня есть такой вечер. Я понятия не имею, как ты это понял, Сэнку-чан, но это… я не знал, что мне это было необходимо, пока здесь не оказался. Спасибо, — он положил голову Сэнку на плечо, и Сэнку почувствовал лавандовый запах.  Сэнку тоже не знал, что это было ему необходимо.  Но, как оказалось, было.  ••• Спустя ещё несколько недель Сэнку, откровенно говоря, не продвинулся в реализации своего желания вывести их с Геном взаимоотношения на качественно новый уровень. Они всё так же переписывались друг с другом обо всём и ни о чём в течение дня, и пару раз в неделю пересекались в городе, иногда — за обедом в каком-то заведении, иногда — просто за прогулкой в парке. Как оказалось, Ген обожал солнце, и, едва оно выглядывало в вечно-хмуром Токио, сразу стремился насладиться его лучами. И, конечно, тащил за собой Сэнку — как он выражался, «фотосинтезировать». Когда Сэнку попытался возразить, что для фотосинтеза необходим хлорофилл, и на него способны только растения, Ген скептично оглядел зелёные концы его волос и заявил, что не видит никакого противоречия.  Пару раз Сэнку звал его к себе — однажды они устроили марафон документалок о динозаврах под дегустацию всех вкусов рамена быстрого приготовления, а в другой раз Ген притащил приставку, и они целый вечер рубились в какую-то дурацкую игру, где нужно было восстановить человеческую цивилизацию после внезапного окаменения на четыре тысячи лет.  Сэнку обожал каждую секунду, проведённую в компании Асагири, но каждый раз, когда он думал — вот-вот, сейчас, самое время прикоснуться нежнее, нужный момент, чтобы потянуться за поцелуем, он тупил на мгновение больше, чем было нужно, и Ген или отстранялся, или куда-то уходил, или заливался смехом… Сэнку порой казалось, что ничего в поведении Гена не указывало на его романтический интерес, но не то чтобы Сэнку как-то особенно хорошо умел считывать атмосферу. Он даже допускал вероятность, что для Гена и его действия не казались романтическими. Хрен его знает, эту вашу романтику.  Чувства — это очень сложно.  Однако, со всем этим дерьмом явно нужно было что-то делать, потому что Сэнку уже устал позорно дрочить, пересматривая сторис с балетных тренировок.  Одним таким вечером, как раз во время пост-мастурбационного акта самобичевания, Сэнку позвонил Укё. Как оказалось, ему ещё на прошлой неделе должно было прийти письмо, которое, видимо, то ли волей алгоритмов его почты, то ли случайным нажатием пальца, отправилось в спам.  В письме оповещалось, что несколько эпизодов их шоу, а также продюсерская работа и работа ведущих были номинированы на местную теле-премию, и уже буквально послезавтра будет, собственно, само событие. И Сэнку нужно дать ответ о своём присутствии. Теле-премия казалась чем-то неожиданным и значительным, и Укё мягко намекнул, что он, Сэнку, там очень ожидаемый гость, и это приглашение приятно погладило эго.  Сэнку согласился.  Одна проблема — в чём ему пойти? Теле-премия — это не тусовка в баре, и даже не корпоратив. В чём люди ходят на подобные мероприятия? Следующим же утром он позвонил Гену. Тот поднял трубку через три гудка, и взволнованный проблемой Сэнку затараторил, не здороваясь.  — Ген, мне срочно нужна твоя помощь.  — А? Что, куда выезжать? — Ген ответил тихо, но встревоженно.  Сэнку усмехнулся. — Нет, не настолько срочно. Завтра теле-премия, ты знал? — Фух, ты меня напугал, Сэнку-чан, — он хихикнул. — Да, знал, тебе разве не пришло письмо? Давно же разослали… Сэнку застонал. — Оно, видимо, ушло в спам. Ген, — он выдохнул. — Мне нечего надеть.  Спустя пару секунд тишины Сэнку услышал приглушённый смех. — Прости, прости, но эта фраза войдет в мой топ того, чего я точно не ожидал от тебя услышать, Сэнку-чан.  — Я серьёзно, Ген, это катастрофа. Мне нужна твоя помощь.  Он снова заливисто рассмеялся. — Ты шире меня в плечах, но ниже, верно? — Эй, подумаешь, там разница-то от силы в пару сантиметров… — Ну, ну, это важно всего лишь для понимания длины брюк, — успокаивающе промурлыкал Ген, отчего Сэнку только закатил глаза.  Поняв, что Ген не видит его раздражения, Сэнку пробурчал. — Вроде бы, верно. Я шире в плечах, но немного ниже.  — Окей, — хохотнул Асагири. — Ты доверяешь моему вкусу? — Да, потому я тебе и звоню? Так Сэнку оказался упакован в тёмно-зелёный смокинг с чёрными лацканами, который Ген ему прислал через несколько часов.  Костюм ему, несомненно, шёл, и сидел отлично — видимо, у Гена был довольно точный глазомер. Сэнку даже посмотрел несколько видео на ютубе с советами о том, как уложить волосы, и собрал в пучок только верхнюю часть. Перед выходом он оценил своё отражение — оно ему даже понравилось. Выглядел он презентабельно, но стильно.  Вся их команда сидела за одним столиком, нарядные и счастливые. Минами радостно чирикала о чём-то с Гинро, Укё рассуждал с Кинро о вероятностях победы, а Рюсуй залипал в телефон, потягивая шампанское.  Сэнку уселся на место, где стояла позолоченная табличка с его именем, по соседству с Рюсуем и с пустым местом под табличкой Асагири. Он взглянул на своего друга, который даже не потрудился поднять глаза, когда Сэнку сел рядом. — А ты какого хрена тут делаешь? — Прямо сейчас уговариваю Хрома поставить на ваш выигрыш, и, имей в виду, твой лаборант в тебя не верит.  Сэнку закатил глаза. — Я имею в виду, что ты делаешь здесь? Рюсуй посмотрел на него, как на идиота. — А кто, по-твоему, всё это время был генеральным спонсором? Я, конечно, мог не приходить, но мог ведь и прийти. Я пришёл.  — О. Ну, это многое объясняет, — кивнул Сэнку. — Значит, Хром не верит не только в меня, но и в тебя тоже? Рюсуй хохотнул. — Этому мелкому паршивцу просто нравится меня бесить! — Полагаю, Рюсуй-чан, ты от него не отстаёшь, — Сэнку обернулся на голос, и, конечно, увидел Гена.  И он был потрясающим.  Он снова что-то сделал со своими волосами, что те лежали небрежно и казалось, будто их слегка растрепал морской ветер, опять слегка подвёл глаза, он хитро улыбался, с лёгким прищуром, и у Сэнку от взгляда на него защемило сердце.  Какой же он.  На нём был роскошный абсолютно чёрный смокинг, от которого так и веяло шиком, который подчёркивал его обманчивую хрупкость и изящность силуэта. И Ген — вот этот, который выглядел, словно сошёл с обложки глянцевых изданий, хотя, почему «словно», он буквально мелькал на обложках, — слащаво присвистнул, оглядывая Сэнку. — Воу, доктор Ишигами, охренеть! Кажется, с моими глазами что-то не так, потому что я не могу оторвать от тебя взгляд! Рюсуй заржал так, что даже хрюкнул. Сэнку самодовольно усмехнулся. — Ты делаешь комплимент мне или своему таланту подбирать костюмы? Ген сел на своё место, изящным движением закинув ногу на ногу. — Выбери тот вариант, который тебе больше нравится, — он подмигнул Сэнку и повернулся к Минами, чтобы похвалить её выбор платья.  Вечер начинался приятно.  Сама премия оказалась довольно скучным мероприятием, но Сэнку не ощущал ни тоски, ни раздражения. Сначала объявляли номинации за заслуги в журналистике, был упор на серьёзные передачи, расследования, новости, и всё это время за их столиком отмачивали дурацкие шутки, а Рюсуй не уставал подливать всем шампанское. Даже Ген пригубил, поддавшись на уговоры Нанами, намешав в своём бокале импровизированный коктейль из шампанского и минералки.  Когда подали закуски, Ген уговорил Кинро и Гинро устроить слепую дегустацию, и, когда Минами засунула в рот Гинро устрицу, от его реакции у Сэнку едва не полилось носом шампанское. Ген, мерзко хихикая, принялся утирать его лицо салфеткой, и Сэнку чувствовал себя как никогда уместным.  Ему повезло оказаться в этой команде.  В конечном итоге они, видимо, стали такими шумными, что в их сторону стали цыкать люди с соседних столиков. Кинро тут же вспомнил о правилах приличия и принялся активно их транслировать всем остальным, но тут со сцены как раз объявили их первую номинацию — за продюсерскую работу.  Под шквал аплодисментов победителем на сцену вышел раскрасневшийся, искрящийся счастьем Укё.  Он стоял у микрофона, сияющий и очаровательный, утирая накатившие слёзы, пытаясь произнести благодарственную речь. — …и, конечно, спасибо моей команде, ребята, вы потрясающие! Минами, которая режиссировала каждый эпизод, наши ассистенты Кинро и Гинро, без которых не сработала бы техническая часть, наши ведущие Сэнку Ишигами и Ген Асагири, которые сияли на экране и раскрывали нашим зрителям чудеса науки! Ребята, без вас бы ничего не было, — когда затихли аплодисменты, Укё продолжил. — Но отдельное спасибо я хочу сказать нашему генеральному спонсору, который, по счастливому стечению обстоятельств, ещё и мой любимый человек, — Укё перевёл дух, и Сэнку краем глаза взглянул на Рюсуя. Тот сидел, прижав руки к груди, и смотрел на Укё глазами, полными восхищения. — Рю, без тебя я бы не справился. Ты удивительный. Твоё невыносимо огромное сердце сумело согреть меня и весь мир вокруг, ты каждую секунду наполняешь радостью, ты… Только тебе удалось зажечь меня идеей менять мир. И мы меняем его вместе. Я люблю тебя.  Укё ещё раз улыбнулся всем и пошёл к выходу со сцены, а Рюсуй вскочил, подбежал и поцеловал его, едва Укё сошёл со ступенек, по-киношному откинув его назад. Сидевший рядом Ген всхлипнул, и Сэнку повернулся к нему.  Ген утирал салфеткой краешек глаза, и, заметив встревоженный взгляд Сэнку, тепло улыбнулся. — Я просто так счастлив за У, правда, он заслужил всего мира.  Сэнку улыбнулся тому, какой Ген чувствительный и эмпатичный, но, признаться, его и самого растрогала эта сцена. Рюсуй и Укё казались гармоничной парой двух самодостаточных людей, которые со всей очевидностью были счастливы друг с другом.  И это вдохновляло. Это дарило Сэнку надежду, что и у него может быть что-то подобное… С кем-то особенным.  С кем-то, что прямо сейчас крепко обнимает Укё и улыбается, сверкая ямочками.  Однако, это был не последний раз, когда их продюсер выходил сегодня на сцену. Их шоу победило ещё в одной номинации — «За лучший эпизод», которым оказался выпуск с термоядерным реактором, и на сцену вывалилась вообще вся команда одной весёлой толпой. Они собрали овации, и выпихнули Сэнку говорить речь, и он даже сказал что-то дурацкое, что вызвало шквал аплодисментов.  Спустя ещё пару номинаций основная часть вечеринки закончилась и началось афтепати.  Столики каким-то волшебным образом всего за несколько минут преобразовались в фуршет, организаторы премии выступили с благодарственной речью, пожелали всем хорошего вечера и открыли двери на террасы. Была ранняя ночь, и Сэнку, ощутивший невероятный эмоциональный подъём, чувствовал в себе какую-то залихватскую энергию. Хотелось что-то сделать, но не успел Сэнку сообразить, что именно, как рядом с ним и Геном вдруг появилась Луна.  — Ах, Сэнку! Я даже не знала, что ты здесь будешь! — Она радостно хлопала в ладоши и выглядела даже слишком восторженной. — Я поздравляю вашу команду с победой! И тебя тоже! Я так рада! Меня вот сюда пригласили в последний момент! Сказали, что мне нужно вливаться в тусовку!  Ах, точно, она же вела какое-то трэш-шоу на одном из кабельных каналов.  Ген заинтересованно перевёл взгляд с Луны на Сэнку и обратно. — Сэнку-чан, познакомишь нас с этой очаровательной леди? — Ага, — Сэнку вздохнул. — Ген, это Луна Райт, дочь друзей семьи, мы, считай, выросли вместе. Подруга детства, — Луна просияла и помахала рукой. — Луна, это Ген Асагири, мой соведущий и мой друг.  Ген улыбнулся и протянул ей ладонь для рукопожатия. — Приятно познакомиться, мисс Луна! Должен сказать, у вас потрясающее платье! Это Ив Сен Лоран? — Да, весенняя коллекция! — Луна радостно пожала его руку и подхватила диалог, щебетала что-то о модных показах ещё минут десять. Ген явно понимал всё, о чём она говорит, и даже что-то комментировал, а Сэнку потягивал шампанское и удивлялся, в какой момент жизни его перестали напрягать пустые разговоры. — Ах, Сэнку, я совсем забыла! — Она снова переключила своё внимание на Сэнку. — Ты в итоге пригласил ту свою девушку на свидание? Сэнку побледнел, потом покраснел и украдкой посмотрел на Гена. Тот казался невозмутимым, но крайне любопытным. — О, неужели Сэнку-чан задумался о свиданиях? — Ах, Ген, он такой милый! Мы гуляли с ним под сакурой, было так романтично, и Сэнку рассказал, что ему очень нравится одна девушка, но он не решается её пригласить, представляешь?  Ген улыбнулся очень вежливо. — Даже не представляю, совсем не похоже на нашего профессора Ишигами.  — Вот и я о том! — Луна снова восторженно взглянула на Сэнку. — Ну, так ты пригласил её? — Нет, — он сумел прохрипеть только одно слово.  — Ну что же ты! Давай, Сэнку, я верю в тебя! — Она мягко шлёпнула его по плечу.  — Ага, давай, Сэнку-чан, мы все в тебя верим! — Ген подмигнул ему и улыбнулся, но эта улыбка была какой-то поломанной. — Ладно, ребятки, пойду я, побеседую со знакомыми, ну, знаете, нетворкинг, все дела? Ген ушёл, и ещё через пару минут убежала Луна. Зато подошёл Рюсуй, прокомментировав то, как цвет костюма Сэнку подходит к цвету его волос. Сэнку отвесил ему какой-то саркастичный комментарий, они посмеялись, и с плеч сошло какое-то странное напряжение, которое появилось после разговора с Луной. Сэнку нашёл глазами Гена. Он казался вполне себе расслабленным, мягко улыбался, и Сэнку подумал, что какая-то болезненность в этом кошачьем взгляде ему просто почудилась.  Он надеялся, что почудилась, потому что Сэнку вообще-то не мог отвести от него взгляда. Ген был каким-то чарующим, магнетическим, когда смеялся в стороне с какими-то своими знакомыми телевизионщиками.  Ген галантно кивал и деликатно улыбался, но на его щеках не сияли ямочки, а значит, он был скорее просто вежлив, чем на самом деле получал удовольствие от беседы. Сэнку поймал его взгляд, и Ген послал ему улыбку — немного грустную, но настоящую. В груди сладко затрепетало.  — Сэнку, не тупи, — Рюсуй слегка пихнул его в плечо. — Иди спасай своего Асагири, не видишь, он там совсем заскучал? — Думаешь? — Сэнку нахмурился.  Нанами вздохул и вдруг стал совершенно серьёзным. — Сэнку, если ты хочешь чего-то, то сейчас — лучший момент переходить к действиям.  Сэнку кивнул и отправился к Гену. Он послал компании людей, с которыми беседовал Асагири, свою самую обаятельную улыбку. — Господа, извините, но я бы хотел украсть у вас своего коллегу. Ген, можно тебя на пару слов? Безликие люди в нарядных костюмах согласно закивали, но Сэнку на них уже не смотрел, потому что Ген, хихикнув, взял его под руку и потянул к террасам.    Он прошептал. — Спасибо, Сэнку-чан! Как ты понял, что меня пора спасать? Вообще-то, Сэнку как раз не понял, но благоразумно решил об этом промолчать.  Ген щебетал что-то о тех людях, с которыми говорил, о погоде, об Укё и о том, что теперь их шоу стомиллиардпроцентно продлят на второй сезон. А Сэнку слушал его переливчатый голос, смотрел на его тонкие хрупкие пальцы, на этот точёный профиль и понимал, что ему мало.  Ему мало просто с ним переписываться. Ему мало пересекаться с ним пару раз в неделю. Ему мало лишь иногда проводить вместе вечера. Ему мало прикосновений, возможностей, ему мало Гена, и он хочет больше.  Потому что этот человек ворвался вихрем в его жизнь и включил в ней свет. Он словно помог Сэнку вспомнить самого себя. Он отогревал сердце Сэнку своей заботой, своим всепоглощающим теплом, и рядом с ним Сэнку впервые за долгие годы чувствовал, что живёт.  За диафрагмой потянуло сладким спазмом. Что же этот человек с ним делает. Этот невозможно красивый, такой хрупкий, но такой сильный, такой талантливый и умный человек.  И Сэнку вдруг отчаянно сильно захотел, чтобы этот человек был его. Чтобы обнимал его так крепко и так часто, как хочет. Чтобы целовал его, чтобы… чтобы был в его жизни насовсем.  Его дорогой человек.  Бесценный.  И вот, когда Ген закончил говорить, и встал у перил террасы, взглянув на Сэнку, тот, наконец, понял.  Сейчас.  Сэнку потянулся рукой к длинной белой пряди и аккуратно заправил её за ухо. Ген вскинул брови. — Что такое? — Волосы к губам прилипли.  — Да? — Ген провёл рукой по лицу. — Да вроде- И Сэнку, набравшись, наконец, смелости, слегка качнулся вперёд, обхватил одной рукой его щёку, а другой — талию, и прижался губами к его губам.  Так приятно. Они прохладные, влажные и такие мягкие.  Ген замер, совсем застыл. Сердце Сэнку тревожно застучало. Он отстранился.  — Сэнку-чан, — прошептал Ген. — Что ты делаешь? — Целую тебя, — так же прошептал Сэнку и снова качнулся вперёд за поцелуем.  Сэнку погладил большим пальцем нежную кожу на острой скуле и осторожно коснулся языком его нижней губы. Ген слегка распахнул губы, и Сэнку, приняв приглашение, углубил поцелуй.  Ген тихонько ахнул, и этот крошечный звук сдетонировал в Сэнку что-то, о чём он и не подозревал. Он рыкнул и впился в его губы с каким-то отчаянием, он облизал рот Гена изнутри — пресвятые ДНК, какой он вкусный, — он прижал его к себе ещё сильнее, потянулся рукой, что лежала на талии ниже, ещё ниже, обхватив аккуратную упругую ягодицу, — и наощупь эта задница ещё лучше, чем на вид, — он- И Ген застонал, оторвавшись о него. Он посмотрел на Сэнку ошалелыми глазами. — Сэнку, твою мать, что ты, нахрен, делаешь?  Желудок Сэнку тревожно сжался. — Я… провожу эксперимент? — Эксперимент. — В глазах у Гена что-то надломилось и он сделал шаг назад, рвано выдохнув. — И чего ты хочешь от этого эксперимента? — Тебя. Я хочу тебя.  Ген как-то жутковато усмехнутся. — Меня. Угу.  Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Сэнку сделал полшага к нему.  — Ген, прости… прости, если я сказал что-то не так, или сделал, я- Он поднял ладонь вверх. — Остановись. — Сэнку замолчал. — Ты… всё так сказал. Полагаю, то, что думал, то и сказал, как и всегда, — Ген раскрыл глаза и посмотрел на Сэнку. Его взгляд был тёмным, каким-то невозможно болезненным. — Я не уверен, Сэнку, что хочу быть твоей лабораторной мышью. Я… польщён, что ты хочешь экспериментировать, но мне нужно об этом подумать. Дай мне время.  — При чём тут лабораторные мыши? — Нахмурился Сэнку. Он отчётливо осознавал, что где-то накосячил, что всё испортил, но, где, чёрт возьми? Когда он успел?  — Забей, — Ген усмехнулся. Он казался каким-то взъерошенным, потерянным, и в груди у Сэнку завыли сирены. — Я пойду, пожалуй, внутрь, ага? — Ген- — Сэнку-чан. Я тебя услышал. Всё… нормально. Дай мне, пожалуйста, немного времени, ладно? — Его голос звучал таким усталым. Он поднял глаза на Сэнку. В них все ещё плескалась боль, но смотрели они с теплом, как и раньше. Может, не всё так плохо? — Мне просто нужно об этом подумать. Я тебе позвоню, хорошо? Он надломленно улыбнулся и ушёл внутрь.  Когда Сэнку, спустя несколько секунд, зашёл в зал вслед за ним, Гена там уже не было.  Что, блядь, пошло не так?