Big Brain Show

— Доброе утро, красавчик-чан.  Мягкий, тихий голос раздался прямо за спиной, и Сэнку, увлечённый отчаянной попыткой приготовить омлет, на долю секунды замер в щемящем восторге. Губы непроизвольно расплылись в улыбке — всё это реально, это не параллельная действительность и не какой-то квантовый парадокс, Ген действительно здесь, в его квартире, тёплый и настоящий.  Сэнку обернулся, и сердце, совершив кульбит, обрушилось куда-то в желудок. Он не был готов такому зрелищу субботним утром у себя на кухне. На пороге, оперевшись плечом о дверной косяк, стоял Ген, и с его стройной фигуры свободно свисала рубашка Сэнку, которая прошлой ночью была небрежно выброшена на пол в эйфорическом тумане. Рубашка была ему немного великовата — какой же он хрупкий! — и спадала с плеча, оголяя ключицу и открывая прекрасный вид на длинные стройные ноги, совершенно голые. Из-под края рубашки, тёмными пятнами на белой коже, виднелись небольшие синяки — ровно там, куда вчера впивались пальцы Сэнку. Всё это: и синяки, и рубашка, и даже пара засосов на тонких ключицах, — едва ли не вопило заявлением о принадлежности: это его, Сэнку. И от этого осознания, от этого заявления какая-то собственническая часть его тёмненькой душонки довольно лоснилась. Чёрно-белые пряди симпатично растрепались, и Ген щурился в солнечных лучах так довольно, так по-кошачьи, и весь он был похож на воплощение мечты, о которой Сэнку даже не знал, что мечтал.  Как же Сэнку повезло.  Сэнку не мог оторвать от него взгляда, он смотрел на него, глупо улыбался, и Ген, ласково усмехнувшись, сделал шаг ближе, и ближе, и только когда он нежно обнял Сэнку со спины, положив подбородок ему на плечо, удалось сморгнуть этот удивительный мираж.  — Я украл твою рубашку, надеюсь, ты не против? — Ген мурлыкнул ему на ухо, послав по спине табун мурашек. — Как спалось, красавчик-чан? — Спалось, пожалуй, лучше, чем когда-либо. Ты так не называл меня с первого дня знакомства. Я, оказывается, даже скучал по этому дурацкому прозвищу, — усмехнулся Сэнку, потеревшись щекой о его нос.  Ген прижался ближе и оставил невесомый поцелуй у основания шеи. —  Ммм, да. Потому что ты так сердито пресекал мой флирт, что, казалось, это прозвище было совсем не уместным...  Теперь тебе это нравится? — Мне всё в тебе нравится. Сизые глаза распахнулись сильнее, в зрачках колыхнулось изумление, а самый кончик вздёрнутого носа очаровательно порозовел. Такой милый. Ген спрятал лицо в изгиб плеча Сэнку, но тот успел заметить, с какой скоростью заливается красным маленькое нежное ухо. Не поцеловать его сейчас было преступлением, и Сэнку, извернувшись к нему лицом, мягко провёл пальцами по подбородку Гена, приподнимая его голову, и с какой-то невыразимой нежностью прижался губами к его губам — розовым и всё ещё припухшим после вчерашнего.  При мыслях о вчерашнем по телу разлилось удовольствие, от которого хотелось жмуриться. То ли от того, как Ген сейчас прижимался к нему, то ли от воспоминаний о тихих тонких стонах и влажных поцелуях где-то внутри заискрилось возбуждение.  Чёрт, он, вообще-то, хотел приготовить завтрак.  Но утро обещало быть томным. Сэнку проснулся от яркого света, бьющего прямо в глаза, и, прикрывая лицо рукой, по отработанной годами привычке принялся ворчать на себя за то, что не задёрнул шторы, но уже через пару секунд ощутил приятную тяжесть на груди.  Он раскрыл глаза и не смог сдержать улыбку. Точно. Он уснул не один, и не задёрнул шторы не потому, что растяпа, а потому что не хотел будить ненужными хождениями уютно сопящего в его руках тёплого, уставшего и такого дорогого человека.  Ген свернулся клубком, закинув ногу на Сэнку, уткнувшись лицом ему в грудь, и тихо ровно дышал. Сэнку мягко убрал волосы с его лица и залюбовался — Ген сейчас был таким расслабленным, на его губах была лёгкая едва заметная улыбка, длинные ресницы немного дрожали. Ген, как и Сэнку, уснул совершенно обнажённым, и Сэнку мог разглядеть красочные укусы на его плечах, которые сам же и оставил, и следы на фарфоровых бёдрах там, куда сам же впивался пальцами. Внутри всколыхнулся стыд, смешанный с возбуждением — как же основательно ему вчера сорвало крышу. Сэнку даже не думал, что можно так сильно кого-то хотеть.  Он не удержался и поцеловал эту растрёпанную чёрно-белую макушку.  Ген что-то сонно проворчал, и Сэнку, решив, что сам он выспался, а вот Гену стоит дать ещё отдохнуть, аккуратно уложил его на подушку и вылез из кровати. Ген обернулся вокруг подушки, тихо вздохнув, и это было так чертовски трогательно, что Сэнку умилённо фыркнул.  Сэнку повёл плечами — в теле чувствовалась давно забытая лёгкость, и казалось, что под кожей бурлит чистая энергия. Он схватил со стойки домашние шорты и потянулся. Хотелось что-то делать, что-то совершать, но, во-первых, была суббота, а, во-вторых, думать о работе, когда в твоей спальне тихо сопит долгожданное счастье, казалось чем-то противоестественным.  Поэтому Сэнку решил проявить гостеприимность и отправился готовить завтрак. И прямо сейчас от этой и без того непростой задачи его усиленно отвлекали поцелуями.  Ну, значит, к чёрту завтрак.  Развернувшись прямо с Геном в руках, Сэнку впечатал его в кухонную стойку и, подхватив под ягодицы, усадил на столешницу. Ген взвизгнул от внезапной потери равновесия, звонко расхохотался и обнял Сэнку этими своими бесконечными ногами, притягивая к себе. Сэнку не отказал себе в удовольствии снова их огладить и немного пожамкать бёдра.  — Какая удивительная экспрессия, Сэнку-чан, — сверкнув ямочками, хихикнул он.  — Ммм, — Сэнку слишком увлёкся зацеловыванием ярких следов на тонкой шее, чтобы отвлекаться на какие-то там слова.  Ген зарылся пальцами в его волосы и тихо вздохнул. — Спасибо тебе.  Спасибо? Это было неожиданно. Сэнку оторвался от его шеи и посмотрел на него. Ген казался абсолютно сияющим, словно светящимся изнутри, кошачьи глаза лучились нежностью, и от его ласкающего взгляда по телу разлилось тепло. — За что? — Улыбнулся Сэнку.  — Ну… за то, что это не то неловкое стыдливое утро, которое я себе представил, когда только проснулся один в твоей постели, — Ген мягко перебирал запутанные пряди волос, и Сэнку хотелось урчать от этой незамысловатой ласки. — Я на мгновение подумал, что ты… ну… — Испугался? — Угу, — кивнул Ген, как-то печально улыбаясь. — Но я рад, что это не так.  Сэнку усмехнулся. — Глупый, — он заправил белую прядь ему за ухо. — Я же сказал вчера, что давно всего этого хотел.  — Ну, буквально неделю назад ты собирался приглашать на свидание какую-то девушку… Сэнку моргнул. — …Что? Ген дёрнул подбородком. — Ну, мисс Райт тогда спрашивала, пригласил ли ты уже ту девушку, или нет, и- — Ох, блядь, Луна, я и забыл про неё! — Сэнку закатил глаза. — Но она тогда, вообще-то, спрашивала о тебе.  — Обо мне? — Ген озадаченно выгнул бровь. — Я, конечно, не самый мужественный персонаж, но, Сэнку-чан, не то чтобы я похож на женщину, ты буквально вчера трогал мой член… Сэнку рассмеялся. — О, в твоей половой принадлежности я не сомневался ни на секунду, — он мягко прикусил его острый кадык, и Ген хихикнул. — Просто… ну, мы гуляли с ней, и она завела беседу о романтике, и я вспомнил о тебе, и понял, что очень скучаю. И когда Луна спросила, я сказал ей, что мне кое-кто нравится и я хочу пригласить этого человека на свидание, но я не употреблял никаких местоимений. Она сама сделала неправильный вывод. Но зато после этого разговора с ней я осмелился тебе позвонить.  Ген пытался сдержать улыбку, но сияющие смешинки в глазах его выдавали. — Ты говорил с ней обо мне? — Честно говоря, Ген, я много с кем говорил о тебе, у меня была целая общественная комиссия… я слишком тупой, чтобы разбираться в чувствах самому. Ген стукнул его по плечу. — Не смей оскорблять моего парня! — Парня? — Сэнку выгнул бровь, и Ген растерянно хлопнул ресницами.  — О… хаха, чёрт, прости, я, наверное, тороплю события, извини- Он не успел закончить предложение, потому что его губами завладели губы Сэнку. Ген тихо ахнул, и Сэнку прошептал прямо в поцелуй. — Я не против. Парня так парня.  Длинные ресницы взволнованно дрожали, кончик носа покраснел ещё сильнее. — Так вот, не смей его обижать. — Сэнку тихо рассмеялся и потянулся за следующим поцелуем.  Типичное утро Сэнку было помятым, хмурым и ворчливым, но сегодня в его картине мира будто кто-то подкрутил яркость.  Это было самое счастливое утро за долгие годы.  ••• Ген не позволил им забить на завтрак, и сваял из сомнительной молочно-яичной каши, которую успел замешать Сэнку, крайне приятное на вкус блюдо. Ген, конечно, пытался утверждать, что у него не вышло бы так хорошо, если бы Сэнку всё для этого не подготовил, но весь его научно-исследовательский опыт говорил об обратном.  Впрочем, даже от такой совершенно дурацкой похвалы внутри у Сэнку цвела весна, и он не возражал.  Ген щурился на солнце, жуя кусочек омлета, и Сэнку предложил задернуть шторы.  — Даже не думай! — Ген был так искренне возмущён, что Сэнку на секунду задумался, не нарушают ли кухонные жалюзи какую-нибудь статью странного японского законодательства. Заметив промелькнувшее на его лице удивление, Ген хихикнул. — Понимаешь, солнце так редко посещает Токио, что я готов немного пожмуриться, лишь бы насладиться этими моментами… И у меня дома солнца почти не бывает, — он как-то грустно вздохнул. — Ну, или я бываю дома только тогда, когда солнца уже нет и в помине.  В голове мелькнула мысль, что так у Гена во многом: если уж он что-то сумел полюбить, то закрывал глаза на всякие нюансы и неудобства. Так было с колой, вредной для кожи и зубов, но так по-детски им любимой, так было с солнцем, от которого у него слезились глаза и чесался нос, но под которым он расцветал, так было с телешоу, которое выматывало его, но заставляло улыбаться и чувствовать себя причастным к чему-то большому. Сэнку поймал себя на нелепой надежде оказаться в этом же ряду. Странно, конечно, было завидовать коле, солнцу и телешоу, но он почему-то не сомневался, что любовь к нему, к Сэнку, тоже будет доставлять неудобства. Сердце немного заныло. Вот бы это безусловное принятие Гена распространилось и на него тоже.  На языке появилась горечь, и Сэнку отмахнулся от этих мыслей. Вместо этого он утвердительно кивнул. — Да уж, график у тебя сомнительный.  — Уж кто бы говорил, Сэнку-чан! — Что? Я, вообще-то, исправляюсь. На работе даже спрашивали, не случилось ли чего, раз я почти перестал появляться в лабе по выходным, — хохотнул Сэнку и положил в рот кусочек омлета. Вкусно.  Ген вдруг встрепенулся и огляделся по сторонам. — Кстати, который час? Сэнку ткнул в телефон. — Половина одиннадцатого, а что? — Чёрт, мне уже, наверное, пора идти...  В груди снова защемило. Почему-то отчаянно не хотелось, чтобы Ген уходил. — Куда?  — Ох, ну, я и так уже пропустил свою тренировку, помнишь, у меня, вообще-то, по субботам йога? И вчера я ещё перенёс несколько встреч, чтобы приехать к тебе… Ген принялся щебетать о своих планах на день, а Сэнку почувствовал странный укол печали, а сразу следом — вины. Ну, да, они взрослые занятые люди, и Сэнку прекрасно знал, как много у Гена работы, и, оказывается, всяких увлечений, даже Хром об этом говорил, когда Сэнку жаловался, что ему не нужны отношения, потому что у него якобы нет на них времени. Якобы его, Сэнку, будут дёргать и третировать. Однако, увы, пока только он тут вёл себя, как влюблённый школьник…  Хорошо же, что Ген не ждёт от Сэнку абсолютного внимания. Хорошо же, что Ген не требует регулярных встреч и у него плотный график. У Сэнку, вообще-то, тоже плотный график. Но почему так хотелось бросить всё и запереться в квартире, отгородиться от всего мира и просто наслаждаться друг другом?  Сэнку мысленно извинился перед всеми девушками, которые когда-то пытались добиться его внимания, потому что вдруг понял, какого быть на их месте — ну, самое время провалиться в подростковый кризис, в 30-то лет, правда, Ишигами? — Сэнку-чан, ты чего? — Ген положил ладонь на его руку, забавно склонив голову набок. — Что-то случилось? Ты так внезапно о чём-то задумался.  Сэнку покачал головой. — Нет, ничего не случилось.  — Ты выглядишь грустным.  — Ну… Это глупо.  — Не глупо! — Я чувствую себя ребёнком, и это глупо.  Ген вздохнул. — Сэнку-чан, — прохладные пальцы нежно погладили его по тыльной стороне ладони. — Я обещаю, что это не глупо. Не бывает глупых чувств — всё, каждая-каждая эмоция, которую мы испытываем, имеет значение. И я счастлив, что ты испытываешь что-то такое, из-за чего чувствуешь себя ребёнком, потому что это очень по-человечески.  Сэнку усмехнулся и сжал его пальцы. — Были сомнения в том, что я человек?  — Нет, конечно, я знал, что ты человек, — Ген поднёс его руку к лицу и нежно поцеловал пальцы. — Удивительный, чудесный человек с огромным сердцем, — ещё поцелуй. — Но… я могу ошибаться, но у тебя как-будто немножко поломано восприятие эмоций. Ты их, конечно, испытываешь, но не всегда верно интерпретируешь.  — Как будто я робот со сбитыми настройками?  Ген хихикнул. — Если и робот, то ты явно прошёл тест Тьюринга с отличием. Самый очаровательный робот на свете.  — Очаровательней, чем C-3PO? — Сэнку обвёл большим пальцем губы Гена, и тот поймал его ртом, слегка прикусив.  — И даже очаровательней, чем R2-D2! — Ген щёлкнул Сэнку по носу и хихикнул. — А теперь не переводи тему. Что тебя расстроило? Сэнку вздохнул и опустил глаза. Не глядя на Гена говорить было легче. — Не хочу, чтобы ты уезжал. Я знаю, что надо, и что я не могу претендовать на твоё время, и что у меня, вообще-то, у самого есть дела, но… хочется побыть с тобой. Это по-детски. И мне как будто стыдно, что я это чувствую.  — Сэнку-чан, душа моя, посмотри на меня. — Сэнку поднял глаза и увидел, что Ген улыбается так нежно, так лучезарно, будто то, что Сэнку хочет побыть с ним — это не обуза для него, а повод для радости. — Если мы с тобой в отношениях, то ты имеешь право претендовать на моё время. Впрочем, как и я — на твоё. И желание быть рядом — это абсолютно нормальное явление в самом начале, и, поверь, я точно так же сейчас не хочу от тебя уходить, — он нежно погладил его по руке и смущённо улыбнулся. — У меня есть предложение. Хочу верить, что ни ты, ни я не будем этим злоупотреблять, но давай договоримся — если кто-то из нас почувствует, что хочет внимания, или совместного времяпрепровождения, или чего угодно ещё, то просто скажет об этом? Давай нормализуем такие запросы? Если у другой стороны нет возможности или желания, то отказ — это тоже опция. Как тебе идея? Сэнку задумался. Звучало довольно рационально. Он кивнул. — Давай.  — И, поскольку я услышал твой запрос… есть у меня одна идея. Какие у тебя планы на ближайшие пару часов?  — Эм… никаких? Ген довольно сощурился. — Профессор Ишигами случайно не против надеть свой белый лабораторный халат и составить мне компанию? Профессор Ишигами не был бы против, что бы Асагири ему ни предложил, но тот, вопреки множеству разномастных и немного непристойных мыслей Сэнку, предложил отправиться с ним в детскую больницу.  Оказалось, что Ген вместе с Укё раз в несколько недель организует маленькие праздники в детских отделениях. Там Ген надевает костюм и цилиндр, показывает фокусы, и многие маленькие пациенты с нетерпением ждут его в гости. Эта традиция повелась ещё со времён, когда сильно болела младшая сестра Цукасы — Мирай, и ребята изо всех сил поддерживали своего друга и его малышку. Мирай давно поправилась, а вот привычка приезжать в больницу с представлениями осталась. И сегодня был как раз такой день, и ему, Сэнку, выпала честь стать участником сего действа.  — Понимаешь, Сэнку-чан, суть моей работы ведь именно в этом — дарить улыбки и веру в волшебство, — сегодня они приехали в травматологическое отделение и ждали, пока Укё привезёт Гену его костюм. Сам Ген не успевал — он поехал вместе с Сэнку в лабораторию, чтобы тот захватил пару колбочек и реактивов для маленьких научных экспериментов.  — Ты же в курсе, что волшебства не существует? — Сэнку улыбнулся. Было так странно сидеть где-то в общественном месте рядом с Геном и бороться с желанием к нему прикоснуться. Интересно, как они выглядят со стороны? Никто из этих людей не знал, что Ген на вкус, как сладкая карамель, и что его губы складываются в красивую «О», когда он особенно хорошо насаживается на член, и… Блядь, нет, нет, они в детской больнице, какого чёрта ты думаешь о сексе, Ишигами!  — Я-то знаю, но дети ещё нет, — Ген подмигнул, придвинулся чуть ближе и понизил голос так, чтобы слышал только Сэнку. — Красавчик-чан, я не знаю, о чём ты думаешь, но лучше бы тебе перестать, во избежание конфуза, а то у тебя уже уши покраснели, — он ехидно выгнул бровь и взглядом указал на ширинку Сэнку, в которой от одной мимолётной мысли началось недвусмысленное шевеление.  Ну какого хрена? И правда, как подросток. Сэнку покраснел, но не успел ничего ответить, потому что в фойе больницы ворвался взмокший Укё с кучей пакетов, чехлом для костюма и кроличьей клеткой наперевес.  Он бросил пакеты на пол, всучил Гену костюм, а Сэнку — клетку с кроликом, и смерил их подозрительным взглядом. — У меня есть вопросы к вам двоим и тому, какого хрена происходит. Почему ты, Ген, не отвечал на звонки и сообщения весь вечер? — Тут глаза Укё зацепились за красное пятно на шее Гена, что выглядывало из-под широкого ворота его объёмного свитера. Он тяжело вздохнул и покачал головой. — Ясно. Сил моих больше нет. Марш переодеваться. — Ген глупо хихикнул и убежал с костюмом. Сэнку неловко переступил с ноги на ногу.   Белый кролик с красными глазами возился в клетке, тревожно глядя на незнакомца. Укё перевёл на Сэнку усталый взгляд. — Мне стоит напоминать тебе, что Цукаса чемпион по MMA, и при этом до абсурда опекающий друг? — Кхм, спасибо, я помню, — прохрипел Сэнку. Какого чёрта? Почему все так любят угрожать ему физической расправой? Укё кивнул. — Это хорошо, — он снова вздохнул и потёр затылок. — Ладно. Объяснить тебе, что здесь делать? Сэнку кивнул. Когда что-то объясняют — это хорошо, это куда приятнее неловкого молчания.  В целом, задача была понятна. Когда Ген вынырнул из уборной в фиолетовом костюме, Сэнку напялил свой лабораторный халат поверх рубашки, Укё помог им подготовить реквизит, и они все вместе отправились на нужный этаж.  Хаос начался в первую же секунду.  — Асагири-сан! Асагири-сан пришёл! Щебет детских голосов нахлынул приливной волной, и кое-кто особо непоседливый тут же выскочил в коридор встречать гостей.  Маленький мальчик в очках и со сломанной ногой внимательно посмотрел на Сэнку. — Вы же… Вы же Профессор Ишигами, да? — Профессор Ишигами? Из Big Brain Show?!  — Ребята, вместе с Асагири-саном пришёл профессор Ишигами!  — Все сюда, к нам пришёл тот классный учёный! Гул ребячьего чириканья, в котором то и дело мелькало его собственное имя, выбил Сэнку из колеи. Он посмотрел на Гена и прошептал. — Что происходит? — Кое-кто очень популярен среди ребятни, мистер-тот-самый-классный-учёный, — Ген хихикнул и обратился к малышке, что прибежала его обнять. — Ах, привет, Аои! Как твоя нога, смотрю, ты уже бегаешь? Мальчик в очках, опираясь на костыли, робко подошёл к Сэнку. — А можно вас тоже обнять, пожалуйста? Сэнку моргнул. Оглянулся на Гена, на котором уже повисло несколько девчонок. Снова глянул на мальчика. — Эм… давай? — И на Сэнку мгновенно обрушились первые в его жизни фанатские обнимашки.  Укё смотрел на них со стороны и очевидно забавлялся. Спустя несколько минут, насладившись попытками Гена и Сэнку совладать с мелюзгой, он, видимо, снизошёл до решения их спасать. — Эй, ребята, кто меня слышит, хлопните раз! — Дети захлопали в ладоши, синхронно повернувшись в сторону Укё. — Кто хочет смотреть представление — пойдёмте в комнату отдыха!  Следующий час прошёл весело — Сэнку только и успевал, что объяснять красочные реакции, отвечать на любопытные вопросы и, конечно, любоваться Геном, завороженный им не меньше юных зрителей.  Асагири находился в своей стихии. Он мягко смеялся, обрушивая на слабое сердце Сэнку всю силу очарования своих ямочек, шутил и театрально проказничал. Было очевидно, как сильно его любят дети, и как быстро он находит с ними контакт, — впрочем, Сэнку и так об этом знал, он ещё помнил, каким приятным было знакомство Гена с Суйкой. Ловкие пальцы раскладывали карты и доставали из воздуха цветы, но фаворитом дня, конечно, оказался вытащенный из шляпы белый кролик.  Пушистого питомца передали визжащим от умиления ребятам, взяв с них обещание, что те будут с ним аккуратными, и у двух ведущих импровизированной шоу-программы появилось несколько минут передышки. Сэнку искоса глянул на Гена — тот лучезарно улыбался, нежные щёки порозовели, он наблюдал за вознёй с кроликом, но, почувствовав взгляд Сэнку, обернулся на него и хихикнул. — Его зовут Сахарок и, кажется, у него сегодня тяжёлый день.  — Сахарок? — Сэнку выгнул бровь.   — Угу, потому что он беленький и сладенький, — Сэнку поморщил нос, и Ген расхохотался. — Он появился у меня раньше, чем я с тобой познакомился, иначе его бы звали Сэнку! — Это твой личный кролик, что ли? — Удивился учёный. — И при чём тут я? — Конечно, это мой личный пушистый дружочек, откуда бы Укё его взял, по-твоему? И очевидно, причём тут ты — вы же с ним на одно лицо: светлая шёрстка, красные глазки… — Сэнку цокнул, а Ген украдкой подгладил его ладонь и томно прошептал. — …и ты тоже сладенький.  — Умоляю, ведите себя прилично, — шикнул на них Укё, и Ген, рассмеявшись, полез к нему обниматься.  — Не ревнуй, алмаз моей израненной души! — Асагири хихикал, Укё устало закатывал глаза, а румянец Сэнку было видно из космоса.  ••• После больницы Ген, украдкой чмокнув Сэнку в пылающую жаром щёку, умчался по своим делам вместе с Укё, а Сэнку ещё несколько минут тупил на крыльце.  Сэнку вдохнул полной грудью. Было ощущение, что он сорвал джекпот — так распирало каким-то иррациональным счастьем.  Следующие пару дней по телу перманентно разливалось тепло наполовину с неверием — происходящее в его жизни казалось эфемерным, словно тронь — и всё рассыпется, как какой-то затянувшийся сон. Может быть, Сэнку простыл и снова лежит в температурном бреду? Да нет, вряд ли, его фантазия не умела генерировать настолько реалистичные сюжеты.  Сэнку обманчиво показалось, что дальше всё будет очень просто. Рядом с Геном всегда было легко, и порою они понимали друг друга с полувзгляда, но практика показала, что они всё ещё просто люди, и иногда одних только взглядов не хватает.    Следом накатил страх облажаться. Во всех предыдущих попытках романтических отношений (об этом опыте вспоминать было даже смешно, на фоне того, что Сэнку чувствовал теперь) такого страха вообще не было. Сейчас же очень не хотелось потерять человека, который заставляет Сэнку столько всего ощущать.  Нежность.  Заботу.  Выламывающее кости желание.  Столько всего бурлило внутри, и всё это было таким сильным, так яростно брызжущим, словно у чувств сорвало кран. И, видимо, крышу у Сэнку тоже сорвало. От переизбытка эмоций хотелось кричать, но Сэнку уже стоял на пороге квартиры Ксено и Стэнли.  Интересно, почему подобные размышления его настигают именно в этом месте? — Сэнку! Ах, ты всё-таки пришёл! — Дверь ему открыла восторженная Луна, и Сэнку едва сдержался от того, чтобы закатить глаза.  — Меня настойчиво приглашали, а непослушание грозило трёхчасовыми нотациями, — буркнул Сэнку и протиснулся мимо неё в квартиру.  Почему-то внутри всколыхнулось воспоминание, что Ген, услышав её слова о девушках и свиданиях, несправедливо расстроился. Не то чтобы это была вина Луны, но осадочек остался.  Царственное восседание Ксено в роскошном кресле являлось своего рода константой. Он, видимо, был слишком увлечён вычитыванием статьи, поскольку на вошедшего в комнату Сэнку даже не взглянул. — Да неужели, смотрите, кто явился.  Сэнку закатил глаза. — Вот стоило один раз пропустить ужин…  — Вот стоило один раз тебе не напомнить! — Парировал Ксено и поднял, наконец, на Сэнку глаза. — Садись, чего стоишь. Так и быть, позволю тебе не разыгрывать по ролям «Возвращение блудного сына».  — О, святые нуклеины, а можно немного убавить уровень драмы? — Сэнку плюхнулся во второе кресло и взял со столика журнал. — В прошлый раз я был слишком занят, чтобы тратить на вас время.  Ксено смерил его недоумённым взглядом. — Ты что-то сегодня слишком борзый и слишком довольный. Как-будто потрахался. — Сэнку подавился воздухом. — О, да неужели, наш малыш вырос? Стэн, иди сюда! Ты, кажется, был прав! Сэнку застонал. — Да какого хрена? Из кухни высунулся заинтересованный Стэнли. — Я почти всегда прав, но в чём конкретно на этот раз? Ксено фыркнул. — Ты тоже какой-то слишком борзый. Ну, значит, малой точно потрахался.  — Я же говорил. Поздравляю! — Снайдер одобрительно показал большой палец и снова исчез на кухне.  — С чем тебя поздравляют, Сэнку? — В гостиную вошла Луна, и Сэнку ощутил себя на каком-то абсурдном иммерсивном спектакле.  — Тебе пока рано об этом знать, милая… — Пап, мне буквально двадцать шесть!  Из кухни раздался голос Стэна. — Всё нормально, Луна, мы просто рады, что Сэнку в свои несчастные тридцать наконец-то начал жить половой жизнью!  — О, ты пригласил её на свидание?  — На свидание? — Выгнул бровь Ксено.  — Её? — Прокричал Стэн.  — Так, всё, ладно, я пошёл, — Сэнку раздражённо встал с кресла…  — А ну сидеть! — …и плюхнулся в него обратно. — Ужин через пять минут, и там ты всё расскажешь.  — Моя жизнь для вас что, какая-то теленовелла?  — Ну, у меня нет времени на сериалы, надо же мне как-то развлекаться, — Ксено пожал плечами, а Сэнку раздражённо фыркнул.  Вот вечно здесь так, на что он вообще рассчитывал, когда сюда шёл? На вкусное мясо с десертом? Очевидно, да.  На вкусное мясо с десертом.  — Ну, так, — Уингфилд методично раскладывал салфетку на коленях. — Луна, милая, что тебе известно о личной жизни моего любимого ученика? Луна хлопнула ресницами. — Вы странные. Вам не кажется, что это нарушение личных границ Сэнку?… — Спасибо, что заметила, Луна, — Сэнку отсалютовал ей вилкой с наколотым кусочком стейка. — Но понятие границ этих двоих никогда не волновало.  Ксено драматично ахнул. — Мы просто волнуемся о тебе! Правда, Стэн? — Ага, — хохотнул Снайдер. — Мы уж думали, всё, как говорится, что мертво умереть не может, но потом оно стало задавать вопросы о любви… — Блядь, вот в жизни у тебя больше ничего не спрошу, — Сэнку закатил глаза.  — Ах! Мы с ним тоже говорили о любви! — Закивала Луна. — Сэнку, это так трогательно!  Сэнку закрыл лицо руками и сдавленно закричал. Стэнли заржал в голос. Сэнку оторвал ладони от раскрасневшейся физиономии и глубоко вздохнул. — Ладно. Один раз. Один грёбаный раз. Можете задать мне вопросы.  Это решение было ошибкой.  — Так всё-таки Асагири! Комментарии не врали! — Асагири-сан?! О, он такой хорошенький! Но как же та девушка? — Да не было никакой девушки, Луна, ты погляди на него, там никаких надежд… — А я говорил! А ты всё — нет, может, сведём его с Луной… — Со мной?! А меня спросить?  — Да, Стэн, и я ведь столько лет сам себя обманывал… — Ну, эт самое, Сэнку, если тебе нужна консультация по вопросу анальных пробок- — СТЭНЛИ, ТУТ ЖЕ ЛУНА! — Папа, мне 26! — А Бьякуе говорили, что не стоит его с нами на каникулах оставлять… Сэнку мрачно жевал стейк и чувствовал, как пульсирует гневная венка на лбу. В том, что его окружают одни идиоты, он, безусловно, виноват сам, но, честно говоря, от этого было не легче.  Хотелось съесть обещанный кусок брауни и уйти, наконец, домой. Может быть, позвонить Гену и попросить его приехать? Может, Ген даже сам приготовит ему брауни… Да нет, вряд ли, завтра понедельник, и им нужно отдохнуть. Выспаться.  Они не виделись всего полтора дня, но уже почему-то было ощущение, что, окажись они в зоне шаговой доступности друг от друга, выспаться им не удастся. Слишком уж Сэнку понравилось его целовать.  Мысли улетели куда-то в пятничный вечер, и, видимо, у Сэнку на лице расползлась какая-то около-блаженная улыбка, потому что из приятных воспоминаний его вырвал новый всплеск гогота двух взрослых мужиков, которые пытались играть с ним в крайне сомнительные дочки-матери.  — Хьюстон, ну, ты просто глянь на него, это даже мило.  — Какая прелесть, теперь он ещё больше похож на идиота! Ты был таким же двадцать лет назад! — усмехнулся Ксено.  — Да? Ну, ты стоил того, чтобы быть идиотом… — Стэнли взял Уингфилда за руку и мягко погладил его пальцы. Тот улыбнулся. Охренеть, эти двое могут быть милыми? — Кстати, Сэнку, когда ты нас с ним познакомишь? — Точно-точно, — оживился Ксено. — Парень должен понимать, во что ввязывается, осознать, так сказать, масштаб бедствия!  — Ага, и получить наше благословение, — гоготнул Снайдер, вызвав мерзкое хихиканье своего мужа.  Луна, озадаченно глядя на них, улыбнулась. — Асагири-сан показался мне очень милым! Мне кажется, они с Сэнку отличная пара. Почему вы так смеётесь?  Ксено расхохотался в голос, а Стэнли и вовсе уполз куда-то под стол в истерическом припадке. — Ну так, когда ты нас познакомишь, Сэнку? — Я, блядь, надеюсь, что никогда… — Да ну брось! Хочешь тортик? Тортик Сэнку хотел, а вот подвергать Гена знакомству с этой чокнутой семейкой — не очень.    Во-первых, эти двое вполне могли как-то его обидеть, а допустить этого Сэнку не мог. Во-вторых, эти двое и правда могли выставить Сэнку в глазах Гена каким-то лопухом и неудачником, и это тоже казалось не самой вдохновляющей идеей.  С этим Сэнку вполне справлялся сам.  Угрюмо проглотив кусок десерта, он засобирался домой, приобняв Луну на прощание. — Я правда очень рада за тебя, Сэнку, — она сияла и казалась искренней. — Извини за них, на самом деле они тебя любят, просто как-то очень своеобразно.  Сэнку вздохнул. — Спасибо, Луна.  У дверей Стэнли его задержал. — Эй, малой. Извини, если обидел.  — Всё в порядке, — фыркнул Сэнку.  Снайдер ободряюще хлопнул его по плечу. — Пусть у вас всё сложится.  Сэнку благодарно кивнул и вышел из квартиры.  Он и сам себе это повторял вот уже второй день: пусть у них всё сложится.  ••• Всё складывалось просто прекрасно.  Стоило им с Геном, наконец, перевести свои отношения из категории «друзья» в категорию «любовники», в жизни Сэнку словно сложился пазл. Словно все кусочки срослись воедино, словно механизм смазали маслом, и как-то сразу оптом всё наладилось.  Расписание Гена и правда было каким-то драконовским — то ночные съёмки, то живые шоу, которые часто задерживались допоздна, но как-то само собой сложилось, что после таких утомительных мероприятий он приезжал к Сэнку. Тот всё равно никогда не ложился спать раньше трёх часов ночи, и потому с удовольствием помогал Гену немного расслабиться — например, делал ему массаж ног, совмещая приятное с полезным. Это был отличный способ помочь Гену выйти из рабочего режима, а самому насладиться тихими вздохами и немного облапать в процессе эти прекрасные ноги.  Ген был не очень функционален по ночам, после съёмок или живых шоу, зато каждое их совместное утро превращал в маленький праздник — Сэнку был сыто заласкан и вкусно накормлен, и спустя несколько недель такого режима он даже перестал ворчать по утрам.  Потому что невозможно было ворчать — Ген выходил из душа всклокоченный и энергичный, как искупавшийся в луже воробей, и фальшиво напевал дурацкие песенки, пока готовил завтрак. Это было так забавно, что Сэнку едва не давился кофе от смеха, глядя на танцующего Гена с лопаткой вместо микрофона. А ещё можно было подойти к нему со спины и всласть потискать, зарывшись носом в пушистую пахнущую лавандой макушку. Или усадить его на кухонную стойку и что-то есть прямо у него из рук, обхватывая кончики пальцев губами… У Сэнку было ощущение, что они с Геном творили какой-то свой собственный уникальный мирок — с дурацкими шутками, которые без контекста совсем не имели смысла, с перманентным обменом сообщениями, с уютно уложившимися привычками — и то, что ему позволяют быть частью этого мирка, казалось невероятной ценностью и огромной честью.  Сэнку больше не хотелось до ночи сидеть на работе. Иногда он забирал Гена со съёмок, и они шли гулять по вечернему городу, закусывая хот-догами, а иногда они просто ехали домой и наслаждались друг другом — вместе готовили ужин (под чутким руководством Гена приготовление пищи даже начало казаться лёгким и непринуждённым), зажигали свечи (зачем ждать особых случаев, Сэнку-чан, когда можно самим создавать особые случаи хоть каждый день?) и много-много разговаривали.  Сэнку порой слушал Гена с замиранием сердца — даже не столько от того, что он рассказывал, сколько от того, как. Как мелодично звучал его голос (то ли Ген перестал так сильно жеманничать, то ли Сэнку настолько к этому привык), как заливисто он смеялся, как грациозно жестикулировал, как заправлял за нежное ухо отросшие волосы… Ген был отличным рассказчиком, но ещё лучшим слушателем. Задавал вопросы, если что-то не понимал, внимательно следил за деталями повествования, и Сэнку наслаждался каждой секундой их разговоров.  Впрочем, не только разговоров.  Бессмысленно было отрицать, что сексуальное напряжение между ними копилось месяцами, и, стоило только этому жгучему желанию выплеснуться наружу, его было уже не остановить.  Сэнку оставалось только удивляться, как Гену удавалось сдерживаться столько времени — сохранять с ним сугубо дружескую манеру общения, держать руки и мысли при себе, не смущать и не давить, когда он, Сэнку, порой очевидно посылал недвусмысленные сигналы.  — Ну, порой и правда было очень сложно, — хихикнул Ген, когда Сэнку однажды не выдержал и, наконец, спросил его об этом. — Особенно, когда я понимал, что ты и сам на тонкой грани, и стоит мне только чуть-чуть тебя подтолкнуть… — Так почему не подталкивал? — Сэнку нежно укусил его за ухо, и Ген тихо рассмеялся, послав по позвоночнику волну сладкой дрожи. Всегда с ним так — даже сразу после секса возбуждение не угасало до конца, плескалось где-то на задворках, готовое нахлынуть новой волной.  Буквально час назад они ели мороженое и мурлыкали нежности друг другу на ухо под скучную документалку, и вот спустя всего двадцать минут Ген уже оседлал его прямо на диване — очень властно и очень горячо. Сэнку обожал обе эти ипостаси Асагири — и ту мягкую трогательную его часть, которую хотелось согревать и ласкать, и ту, что безоговорочно подчиняла себе, загоняя в благоговейное поклонение одним только тёмным пронизанным бесами взглядом. Эта его очаровательная двойственность забавно отражалась даже в причёске, и Сэнку иногда задумывался, не было ли это стильное решение намеренной метафорой.  Расслабленный и изнеженный, Ген лежал на нём, растянувшись всем телом, как часто любил лежать после оргазма. Он совсем не был лёгким, несмотря на свою хрупкую субтильность, но Сэнку ни на что не променял бы ощущение этой драгоценной тяжести.  Ген задумчиво вздохнул. — Подталкивать тебя было бы нечестно, душа моя. Ни по отношению к тебе, ни по отношению ко мне.  — Почему? — Сэнку вдыхал его запах и правда не понимал — всё ведь могло случиться раньше, и к этому моменту они бы уже давно согревали сердца и губы друг друга… — Мммм… помнишь тот эпизод у дерева? О, Сэнку помнил. — Помню. У меня тогда на тебя встал.  — Ой, у тебя тогда встал ещё на йоге, — хохотнул Ген. Сэнку обижено поджал губы, и Ген, забавно сморщив нос, потянулся его поцеловать. — Но я к тому, что… это ведь у тебя были неосознанные реакции. Физиологические. Ну, может быть, к тому моменту туда уже и подмешалась эмоциональная привязанность, но одно только то, что я тебя привлекал, это ведь совсем не показатель того, что тебе всё это было нужно, понимаешь?  — Не очень, — честно признался Сэнку.  Ген чмокнул его в нос. — Ты в самом начале прямо заявил мне, что отношения тебе не нужны. Я мог бы развести тебя на секс уже сто тысяч раз, но мне правда-правда не нужен был от тебя секс, даже не смотря на то, что я чуть сердечный приступ не схватил, когда тебя в первый раз увидел.  — В смысле? Из-за чего? Ген захныкал. — Из-за того, насколько ты был горячим! Чёрт возьми, как вспомню — стоит такой, весь из себя серьёзный, смотрит строго, сжимает в руках несчастный сценарий, а я думаю: «мамочки, куда помолиться, чтобы вместо листов была моя задница!». — Сэнку расхохотался и сжал его задницу. В таких делах его не нужно было просить дважды. Ген ласково потёрся о его грудь щекой. — И, конечно, я не мог пройти мимо такого красавчика. Но ты был явно от меня не в восторге… — Не правда! — Ген скептично выгнул бровь, и Сэнку вздохнул. — Ну, может, только отчасти… — Как бы то ни было, каким бы ты ни был красавчиком, я бы пережил отказ и жил себе спокойно. Но ты… оказался собой. Со всеми этими твоими горящими глазами, и знойным смехом, и сексуальными мозгами. И у меня не было шансов. Мне нужен был ты. Развести тебя на просто потрахаться мне уже не хотелось, а развести тебя на чувства я бы не смог, потому что манипулировать тобой я бы никогда не стал. Понимаешь… ты мне правда очень нравишься, Сэнку-чан. Очень-очень.  — Это взаимно, — Сэнку мягко огладил его нежную щёку своей грубой ладонью. Разность их текстур почему-то казалась Сэнку очень привлекательной. Он понимал — Ген был чертовски прав. Чтобы сполна насладиться тем, что происходит между ними сейчас, Сэнку нужно было осознать все свои желания самому. Не то чтобы он справился совсем без посторонней помощи, но, если бы его подталкивал к этим решениям Ген, скорее всего, это вызвало бы только сопротивление.  Ген вырвал его из размышлений, игриво улыбнувшись. — Взаимно? Чем доказывать будете? Сэнку притянул его под ягодицы ближе к себе и медленно, тягуче поцеловал, наслаждаясь каждым тихим вздохом, который удавалось вызвать своим языком. Он слегка прикусил припухшую нижнюю губу, и Ген тонко застонал, вжался в него сильнее, притянул за шею, массируя тонкими пальцами затылок Сэнку, и стало так приятно, так чертовски хорошо, что было ясно — одним раундом они сегодня не ограничатся. Ген проехал пахом по его животу, громко и ясно заявляя о своём желании, и Сэнку даже не думал сопротивляться — слишком сладко и упоительно было этому желанию потакать.  Вообще, в желаниях Гена сомневаться не приходилось — порой создавалось впечатление, что он хотел Сэнку всегда, везде и при любых обстоятельствах: хоть ворчливого и уставшего после работы, хоть раздражённого и злого после авралов и совещаний, хоть занудно вещающего об очередной научной штуковине, которую сам Ген не вполне понимал. Ген обрушил на Сэнку всю мощь своей ласковой натуры, и от этого ощущения — что его, Сэнку, желают, любого и безусловно, было очень приятно. Будто нежная и страстная симпатия Гена, его чувства и привязанность оживляли что-то у Сэнку внутри, вселяли в него уверенность и расправляли ему плечи.  Сэнку сам не заметил, как стал куда меньше сутулиться, чаще надевать рубашки и собирать волосы — когда он принаряжался, Ген буквально облизывал его взглядом, лаская без единого касания. Его парень был потрясающим, завораживающе-великолепным, и Сэнку очень хотелось ему соответствовать.  В этой его обновленной жизненной прошивке самым сложным внезапно стало терпеть комментарии Рюсуя. Сэнку, конечно, подозревал, что простым «ага, ну, круто», которое Рюсуй незаинтересованно бросил между делом, когда узнал о новом статусе их с Геном отношений, дело не ограничится, но не представлял масштабов.  Потому что отныне почти любой их диалог сводился к уточнению у Сэнку мнения «его парня».  — Планируешь как-то отмечать Танабата? — Как бы невзначай спросил Нанами, небрежно закинув ноги на рабочий стол Сэнку. Какого чёрта этот придурок снова сидит со своим ноутбуком у них в лаборатории?  Сэнку выгнул бровь. — А почему я должен как-то отмечать очередной идиотский романтический праздник?  — Мммм, ну, не знаю. А что по этому поводу думает твой парень? — Где-то на фоне заржал Хром, но Рюсуй продолжал отыгрывать невозмутимость.  — Вот сам у него и спроси, — огрызнулся Сэнку. — Ты заебал. — Рюсуй расхохотался в голос. — Это нихрена не смешно! — Ты себе даже не представляешь, насколько это смешно! — Нанами утёр выступившую слезу в уголке глаза. — Жду не дождусь, когда увижу вас вдвоём, Укё сказал, что это то ещё зрелище.  Сэнку закатил глаза. — Я вам что, блин, клоун? — Ну точно не фокусник, — заржал Хром, вызвав истеричный гогот Рюсуя. Эти двое  одобряюще стукнулись кулаками, и Сэнку подумал, что явно где-то в жизни свернул не туда.  — Вы оба конченые. Хром, ты бы лучше делом занялся. Я уеду сегодня пораньше, скинул тебе на почту все задачи, которые нужно успеть сделать.  — Пораньше? Что это с тобой? — Выгнул бровь Рюсуй.  — Неужто твой парень тебя ждёт? — Хрюкнул Хром, сползая от смеха куда-то под стол.  Сэнку молча прислал ему на почту ещё несколько задач. Что-то лаборанты нынче совсем от рук отбились.  ••• Так прошёл первый месяц их отношений. За этот месяц из квартиры Сэнку исчез электрический чайник, потому что Ген уверял, что вода из него невкусная, зато появилась автоматическая кофемашина с кучей настроек и много, много цветов.  Ген таскал цветы по поводу и без. Большие букеты ему дарили, одинокие хризантемы размером с голову Ген покупал сам, а какие-то маленькие букетики из полевых цветов он умудрялся собирать в парках и городских садах. Он говорил, что тащит всё это к Сэнку, потому что у себя дома почти не появляется, а в его квартире много солнца и мало жизни. Впрочем, Сэнку был не против — цветы приятно пахли и явно радовали Гена, так что пускай тащит.  Вообще, привычная унылость его дома с появлением Гена и правда куда-то незаметно испарилась. Словно в квартиру, как и в бытие Сэнку, внезапно вдохнули жизнь. До этого жизнью веяло только от развешанных по стене фотографий, но теперь вокруг вдруг появились ароматические свечи, какие-то масла и баночки, красивые кружки — оказалось, Ген довольно придирчив к выбору посуды. Одну из таких чашек — круглую и с головой динозавра вместо ручки — Сэнку даже отвоевал себе.  Последние пару недель у Гена было как-то катастрофически много работы, и они с ним почти не виделись. Ген лишь один раз заезжал переночевать на выходных, но приехал поздно, а уехал рано, и для Сэнку этого было недостаточно. Ген и сам выглядел крайне расстроенным таким стечением обстоятельств, так что Сэнку, конечно, не возмущался — просто молча хандрил. Однако, сегодня была пятница, а, значит, была надежда, что Ген выберется из этой своей телевизионной кабалы.  Сэнку скучающе листал новостную ленту в поисках смешной картинки с котом, которую можно было бы скинуть Гену с подписью «это ты», пока компьютер расшифровывал для него очередную ДНК-цепочку, и не сразу понял, что ему звонят. Это был Укё. Первой мыслью пронеслось подозрение, не накосячил ли он где, не расстроил ли Гена, но Сэнку только усмехнулся этой своей дурацкой реакции и взял трубку.  Укё звучал торжественным и радостным. — Сэнку, привет! Есть минутка? Минутка у Сэнку была.  Выяснилось, что канал одобрил продление их шоу на второй сезон, увеличил им финансирование, разрешил творить больше дичи и, конечно, рассчитывает теперь на ещё более высокие рейтинги. Теперь Укё нужно собирать команду и планировать график съёмок.  — Я могу на тебя рассчитывать, Сэнку? — Голос Укё как-будто подрагивал от волнения.  — Хм… — Сэнку задумался. С одной стороны — прямо сейчас он приступил к работе по гранту, а ещё его проект по исследованию бактериофагов вот-вот должны были допустить к клиническим испытаниям. Работы предвиделось невпроворот. Но с другой стороны… Вспомнилось будоражащее предвкушение съёмочного процесса. Вспомнились восторженные дети из больницы, которые, как оказалось, обожали это шоу. Вспомнились искрящиеся любопытством кошачьи глаза. Если Ген тоже согласится, они снова будут работать вместе, и, как следствие, видеться чаще… Укё как почувствовал, о чём он задумался. — Асагири, кстати, уже дал своё согласие.  Сэнку усмехнулся. — Тогда вряд ли у меня есть шанс отказаться. Я согласен.  — Шанс отказаться есть всегда! – Хихикнул Укё. — Но я очень рад, Сэнку! Спасибо. Ваш с Геном тандем — это львиная доля успеха шоу, честно говоря. И, раз уж ты согласился, сейчас вышлю тебе дальнейшие инструкции, на следующей неделе устроим сбор команды… Сэнку вздохнул. Скоро жизнь снова закипит событиями, заискрит калейдоскопом из работы и съёмок, и это всё звучало даже весело. Но, признаться, хотелось бы увидеть Гена раньше, чем на этом самом сборе команды.  Асагири позвонил совсем поздно, почти ночью, но Сэнку ответил в первые же секунды. — Привет, Ген.  — Ты ещё не спишь, душа моя Сэнку-чан? — Голос Гена был очень уставшим, но таким нежным. Под диафрагмой сладко заныло.    Сэнку глянул на часы. Начало третьего. Утром наступит суббота, и у него не было никаких планов. — Ещё нет. Ты хочешь приехать? — Да, — выдохнул Ген. — Очень, очень хочу приехать. Можно? — Я тебя жду, — улыбнулся Сэнку. — Будешь что-нибудь есть?  Ген рухнул в его объятия, стоило только открыть дверь. Усталый, он был невероятно тактильным и очень капризным, и его обязательно нужно было обнимать и гладить, чем Сэнку и поспешил заняться. Упускать моменты такой нежной уязвимости Гена было просто преступлением.  Слегка посвежевший после душа и закинувший в себя пару вчерашних онигири, Ген лежал, свернувшись у него на коленях, и Сэнку мягко перебирал его волосы.  — …ну ты представляешь, какие уроды, Сэнку-чан? У меня после тура и так какой-то нереальный запрос за выступления, а они ещё и закрывают площадки! Сэнку усмехнулся. — Это значит, что ты теперь будешь чаще появляться дома? — Нет! Это значит, что я заколебусь ещё больше, пытаясь убедить Хьёгу никого не убивать! Нет, серьёзно, Хьёга иногда пугающе кровожадный… Но на этих уродов я бы его с удовольствием натравил. Нет, ну ты представляешь? Я в шоке… Ген жалобно скулил, а Сэнку поймал себя на мысли, что он, кажется, научил Гена ворчать. Вот нет бы он чего хорошего от него нахватался… впрочем, даже эта бестолковая деталь разливалась по внутренностям нежным теплом.  — Котёнок, пошли спать, м? Тебе завтра куда-нибудь нужно?  Ген, довольный ласковым прозвищем, потёрся лицом о его ладонь. — Нет, к чёрту всех. Я всё отменил. А тебе нужно? Сердце лихорадочно забилось. Наконец-то — целый день вместе. — Никуда. Буду обнимать тебя весь день. — Сэнку притянул его в медленный поцелуй, уютно и привычно уложив на своей груди.  Утро началось с сосредоточенного лица Гена, который придирчиво выбирал, какую бы футболку украсть у Сэнку на этот раз. Сэнку обожал эту его привычку и готов был пожертвовать во имя столь трогательного зрелища хоть весь свой гардероб.  В итоге стащена была старая растянутая майка с принтом Дораэмона. Чем в своем выборе руководствовался Асагири, Сэнку так и не разобрался, но майка соблазнительно сползала с хрупких ключиц, едва прикрывая упругие ягодицы, так что жаловаться не приходилось.  После утренней растяжки и холодного душа Ген был румяным и энергичным, а Сэнку всё ещё мял бока в уютных объятиях кровати. Была суббота, и он не собирался шевелиться больше необходимого минимума. Однако Ген, напялив его майку, запрыгнул в кровать, обнял Сэнку прямо поверх одеяла и принялся зацеловывать его сонное лицо, тем самым вынуждая напрягать мимические мышцы.  Ладно, на взаимодействие с Геном правило «не шевелиться по выходным» не распространялось.  От Гена после душа особенно сильно пахло пряной лавандой, и этот запах пробуждал в Сэнку самые разные желания, большая часть из которых была довольно непристойной. Стоило бы завалить сейчас этого провокатора на лопатки, но утренний Сэнку ещё не готов был переходить к настолько активным действиям.  — Вылезай, засоня! Ты же обычно всегда раньше меня встаёшь? — Радостно чирикал Ген, покрывая поцелуями его макушку. — Я пошёл готовить завтрак. Сегодня время блинчиков.  Сэнку блаженно промычал. — Обожаю твои блинчики.  — Блинчики только для тех, кто вылез из постели! Давай, Сэнку-чан, я в тебя верю! — Сначала блинчики, а уже потом переговоры… — Сэнку притянул его к себе под ягодицы и зарылся носом в шею. Лежать вот так было слишком хорошо, чтобы шевелиться.  Но Ген отстранился, усевшись на его бёдра, и улыбнулся той самой своей улыбкой — нежной, но хитрой, с ямочками на щеках, — от которой у Сэнку вот уже месяц, хотя, кого он обманывает, вот уже почти полгода тонко звенело в солнечном сплетении. — Предлагаю сделку — ты встаёшь сейчас, ешь блинчики, а потом я тебе показываю трюк, которому недавно, наконец, научился.  — И в чём моя выгода? — Игриво выгнул бровь Сэнку.  Ген наклонился и томно прошептал ему прямо в ухо. — Этот трюк — глотание мечей, Сэнку-чан. Если ты понимаешь, о чём я.  — Оу… — Мотивация встать с постели внезапно подскочила до максимума.  Ген хихикнул и убежал на кухню, а Сэнку отправился в душ. Завернувшись в полотенце, он намазал лицо пеной для бритья, и вдруг обратил внимание на своё отражение. Ген подобрал для него какие-то средства для волос, от которых они теперь не топорщились, а спадали на плечи красивыми волнами, а из-за того, что он стал меньше сутулиться, плечи казались шире и даже руки стали будто бы более рельефными.  Сэнку хмыкнул и наскоро выбрил лицо. Человек в отражении ему понравился, и он, усмехнувшись своему приглаженному эго, напялил только шорты и отправился на кухню.  К этому моменту Ген уже расставлял по столу чашки с кофе и баночки с бобовыми пастами. Услышав, что Сэнку зашёл на кухню, он обернулся, распахнул глаза и ахнул. — Вау… очень горячо, вызывайте пожарных!  Сэнку усмехнулся и притянул его в объятия. — Ещё чего, в случае пожара — горите. — Он привычным движением подхватил Гена под ягодицы и усадил на кухонную стойку, длинные ноги сомкнулись у него на пояснице, а тонкие пальцы цепко и когтисто зарылись во влажные пряди на затылке.  — Может, всё-таки сначала блинчики? — Выдохнул в поцелуй Ген с невинными глазами, которые ярко контрастировали с тем, как развратно сейчас притирались к Сэнку его бёдра.  Сэнку сжал эти бёдра в руках и буквально прорычал в его шею. — Я слишком по тебе соскучился.  Ген наконец-то оказался в его руках спустя две недели глушащей тоски, и нельзя было этим не воспользоваться. Ген улыбнулся соблазнительно и терпко, схватил лицо Сэнку в ладони и принялся целовать — чуть покусывал губы, покрывал их мелкими скользящими поцелуями, но никак не давал себя поймать и ответить по-настоящему, от чего в Сэнку только сильнее разыгрывался азарт.  — Пусти меня, — жарко мурлыкнул Ген ему в ухо, послав по шее волну мурашек. Выпускать его из рук было жалко, но страдания продлились недолго.  Ген стёк с кухонной стойки и плавно опустился перед ним на колени, огладив в процессе его обнажённый торс. Он оставил поцелуй где-то под пупком и одним движением стянул с Сэнку шорты.  — И я по тебе скучал, — выдохнул он и длинно облизал уже налившийся член. К кому он обратился, к самому Сэнку или таки к его члену, Сэнку уточнять не стал.  Припухшие розовые губы то вбирали под корень, то смыкались на головке, и от того, сколько вожделения было в этом взгляде исподлобья, у Сэнку вело голову.  Ген схватил его руку и положил себе на затылок. Взглянул так хитро, так жарко, а потом закрыл глаза и, кажется, расслабил челюсть, потому что Сэнку почувствовал, как из мягкого тёпла рта скользнул в тесную, дрожащую, горячую гортань. От этого захватывающего ощущения из груди вырвался стон. Длинные ресницы дрожали, и Сэнку, чуть прихватив рукой чёрно-белые пряди, толкнулся глубже. Ген застонал, послав по члену убийственно-приятную вибрацию, и покорно подался навстречу непроизвольному рывку Сэнку, как бы разрешая, одобряя инициативу.  Ген качал головой, а Сэнку дотронулся до тонкого хрупкого горла, и, почувствовав там движение, так крепко вцепился в стойку, на которую облокачивался, что онемели пальцы. Было хорошо до невнятных воплей, которые он каким-то чудом умудрялся сдерживать в себе, срываясь только на отчаянные стоны. От Гена — такого покорного и податливого — срывало крышу, но тонкие пальцы так по-хозяйски собственнически сминали его задницу, что не приходилось сомневаться в том, кто тут на самом деле заруливает ситуацией.  Ген распахнул глаза, и, глядя в бесконечное вечернее небо его радужек, Сэнку с очередным рваным стоном излился прямо в его узкое горло.  — Иди сюда, — прохрипел Сэнку, и Ген послушно поднялся на ноги, прижавшись к Сэнку всем своим телом. Сэнку впился жадным поцелуем в припухшие губы, слизывая с них свой собственный вкус, и нырнул рукой под его футболку, стягивая с Гена бельё. Горячий, твёрдый член удобно лёг в его ладонь, и Гену хватило всего несколько движений, чтобы с тихим стоном кончить прямо в руку Сэнку. — Блядь, как же я по тебе скучал.  Ген выглядел сейчас как чистый секс, нежные щёки покраснели, туманный взгляд был окутан поволокой ещё совсем свежего удовольствия, и пах он так сладко, так пряно, что хотелось попробовать его на вкус, и Сэнку, поддавшись странному порыву, облизал пальцы, по которым стекала густая белёсая жидкость.  — Охренеть, — ошалело выдохнул Ген и уткнулся носом ему в шею. — Вот это я понимаю — доброе утро.  — Угу, — Сэнку чмокнул его в макушку, нежно поглаживая по спине. — А вот теперь — блинчики.  ••• Собрание команды по случаю запуска второго сезона шоу плавно перетекло в очередную вечеринку в скай-баре любимого ночного клуба Рюсуя. Впрочем, никто на это не жаловался, все примерно такого расклада и ожидали.  На собрании Укё увлечённо рассказывал об увеличении бюджета, и, как следствие, расширении основной команды, пообещав Никки нанять ещё пару гримерш — одна она уже не справлялась, когда в число постоянных ведущих добавились Кинро и Гинро.  Сэнку обсуждал с Минами то, насколько для новых экспериментов нужны новые локации, стоит ли менять привычные декорации и как эффективнее показать в кадре самые безумные идеи Сэнку.  Снова собравшись со всеми в этой большой и шумной компании, Сэнку ощутил приятное чувство единения. Довольно быстро их разношёрстный коллектив превратился в странного рода семью, где каждый поддерживал каждого, и все вместе трудились на благо общей цели. Это как-то невероятно  вдохновляло.  Ген сегодня нарядился в новую шёлковую рубашку, такую нежную и приятную наощупь, что его хотелось постоянно трогать и обнимать. Не то чтобы дело было только в одной рубашке, но приятная ткань явно усугубляла ситуацию. Потому, когда они уже оказались в баре и сменили рабочую обстановку на более расслабленную, Сэнку перестал себя сдерживать, то и дело притягивая Асагири в свои объятия. При этом тот параллельно весело с кем-нибудь болтал, совсем не обращая внимания на неожиданно повисшую на нём коалу, просто мягко поглаживая Сэнку по руке. Такая внезапная их взаимная тактильность вызвала у ребят из команды много вопросов, но Ген только счастливо улыбался, а Сэнку не хотелось ничего объяснять. Впрочем, видимо, вскоре все и так всё поняли, и расспросы прекратились.  Спустя примерно час и пару порций виски, Рюсуй бесцеремонно отлепил Сэнку от Гена и утащил за собой к барной стойке. Нанами и сам сегодня выглядел каким-то искрящимся и довольным, и Сэнку, отметив это про себя, порадовался за друга.  Тот заказал у бармена сет из шотов и окинул Сэнку весёлым взглядом. — Ты круто выглядишь, братан! Я уже и забыл, какой ты, когда жизнь тебя не ебёт.  Сэнку усмехнулся, повертев в руке шот. — Хе, я мог бы здесь грязно пошутить, но, пожалуй, не буду.  Рюсуй выгнул бровь. — Ну, эта шутка, наверное, была бы не оправдана? — Сэнку выразительно промолчал, и Рюсуй ошалело откинулся назад. — Стой, да ладно?! Ты таки подставил Асагири задницу?  — Ну, нет, — Сэнку почувствовал, как уши заливает краской, но, сохранив видимость уверенности, продолжил. — Пока нет. Но я, если честно, серьёзно об этом задумываюсь.  — Охуеть! — Рюсуй растянулся в удивлённой, но очень довольной улыбке. — Во-первых, меня приятно удивляет, что ты так спокойно об этом говоришь. А во-вторых, я почему-то был уверен, что ты до последнего будешь бороться за суверенитет своей жопы.  Сэнку пожал плечами. — Раз уж я в отношениях с мужчиной, нужно брать от этого опыта всё, разве нет?  Рюсуй хохотнул. — Довольно рационально, — он поднял шот. — Ну, так выпьем же за доблесть!  Сэнку стукнулся своим шотом о его шот, они выпили и рассмеялись. Сэнку нашёл глазами Гена — тот оживлённо болтал о чём-то с Укё и ярко смеялся, но, видимо, почувствовав на себе чужой взгляд, обернулся на Сэнку и тепло-тепло ему улыбнулся. Сэнку улыбнулся ему в ответ.  Рюсуй, глядя на это со стороны, покачал головой. — Прав был Укё, вы двое, конечно, то ещё зрелище.  — Ой, отвали, сам ты не лучше.  — А я и не отрицаю, — Нанами заржал и посмотрел на Сэнку так, будто их отношения с Геном — это его личная заслуга. — На самом деле, я очень за тебя рад.  — Я сам за себя так рад, ты не представляешь, — выдохнул Сэнку и опрокинул в себя ещё один шот. — Мы вот с ним не виделись толком целых две недели, я чуть не помер от тоски. Бесит этот его график — особенно последнее время, он вечно усталый, бледный, охота сгрести его и уехать куда-нибудь в лес, подальше ото всех… — Какие неожиданные откровения, — хрюкнул Рюсуй.  Сэнку закатил глаза. — Тоже мне откровения, ты в своё время вообще мне описывал, с каким выражением лица спит Укё, и вот нахрена мне была эта информация? Но я благородно слушал твои влюблённые бредни, так что, всё, теперь твоя очередь.  — Оу, ты хоть понимаешь, что только что косвенно признался, что влюблён? — Ехидно сощурился Рюсуй.  — Я и не косвенно могу, — пожал плечами Сэнку.  Рюсуй выгнул бровь. — Мммм. А твой парень об этом знает?  Сэнку вздохнул. — Пока нет, — он снова нашёл Гена взглядом. Какой же он красивый. Объяснения в чувствах всё как-то не шли, не складывались в слова, вызывали какую-то внутреннюю неловкость, и потому Сэнку с ними не спешил. И вообще, всё же и так очевидно, разве нет? — Вообще не очевидно, — покачал головой Рюсуй.  Чёрт, однажды эта тупая привычка размышлять вслух до добра не доведёт.  — Но ты же знаешь, что у меня с разговорами словами через рот довольно напряженные отношения, — Сэнку опрокинул в себя третий шот. — Я реально не понимаю иногда, как что-то сказать, и такое ощущение, что я тупо могу всё испортить, если открою рот.  — Угу, вот только если не откроешь, то испортишь всё сто процентов.  Они замолчали.  Рюсуй задумчиво разглядывал бутылки в баре, а Сэнку мысленно рассуждал о внезапной идее о том, чтобы уехать в лес.  На дворе конец июня, а в августе планируются несколько традиционных экспедиций, в которые обязательно ездит Хром, но иногда с ним отправляется и Сэнку — правда, не столько в научных целях, сколько веселья ради.  Лес, палатки, пещеры — красота.  Может, махнуть туда вместе с Геном? Сэнку представил своего изнеженного цивилизацией Асагири в полевых условиях и усмехнулся. С одной стороны это казалось оксюмороном, но с другой — почему-то Ген вполне органично сочетался с природой. Может, ему даже зайдёт эта идея, надо предложить.  А если не зайдёт, то всегда можно просто поехать в отпуск. Сколько Сэнку не брал отпуск, лет пять, не меньше? Поедут в горы, или на море — куда Ген захочет больше. На целую неделю уехать отдыхать, отгородиться от всего мира, наслаждаться друг другом… — Знаешь, что? — Ни с того ни с сего выдернул его из приятных размышлений Рюсуй. — Я считаю, что вам просто нужно хорошенько поругаться.  Сэнку перевёл на него недоумённый взгляд. — Нахрена ругаться-то? Всё ж хорошо. Тот пожал плечами. — Чтобы было ещё лучше. Ну, я имею в виду, ты вот говоришь, что боишься открыть рот и не можешь сказать важные слова. Так вот, чтобы их сказать — нужно поругаться. Сразу станет понятно, как и что говорить, сразу приоритеты расставятся. Это очень освежает отношения.  — Угу, настолько освежает, что с Кохаку вы даже развелись, — фыркнул Сэнку.  Рюсуй взглянул на него очень серьёзно. — Зря ты так. Я очень люблю Кохаку, и благодарен ей за всё. Но никто из нас не был бы счастлив, если бы однажды мы с ней не поругались и не сказали друг другу то, что было важно. А тот факт, что важным оказалось заявить о своём несчастье в браке, это уже другой вопрос. — Не могу поверить, что ты мне даёшь советы об отношениях, — закатил глаза Сэнку.  — И не говори, — хохотнул Рюсуй. — Я-то в этих вопросах, очевидно, эксперт, а вот то, что я трачу свою гениальность на тебя… Сэнку пихнул его локтём в плечо, и тот заржал в голос. — Надеюсь, я справлюсь самостоятельно, без твоей гениальной экспертности.  — Ну-ну, мечтай, — ехидно бросил ему Нанами. — Я вижу, как охренительно ты всю дорогу справлялся самостоятельно. Вот помяни моё слово, братан, всё так и будет… — Рюсуй продолжал вещать о терапевтической пользе конфликтов, но Сэнку уже не обращал на него внимания.  Где-то в нескольких метрах от него Ген, заметив взгляд Сэнку, снова тепло улыбнулся, и мир вокруг потерял свою чёткость: в фокусе остались только блестящие кошачьи глаза и пленительные ямочки на щеках.