Big Brain Show

Асагири Ген не считал себя хорошим человеком.  Он, вообще-то, был довольно таки посредственным с точки зрения общечеловеческих ценностей и гуманистических идеалов.  Он был эгоистичным, поверхностным, и буквально всё в этой жизни делал так, чтобы ему самому было хорошо. Он избегал трудностей, он не любил сложности, и потому люди рядом с ним обычно не задерживались.  Ну, за редкими исключениями.  Обычно Ген слишком уж оберегал свой мир от чужого вторжения. Если кто-то пытался навязать ему мнение, этот кто-то отправлялся к чертям. Если кто-то настаивал на изменениях его привычного образа жизни, его пожизненно банили.  Если кто-то причинял ему боль, его ментально хоронили без права на обжалование.  А боль ему, увы, причиняли часто.  Он пытался сбежать даже от друзей, но, слава предкам, те оказались слишком настойчивыми.  Цукаса возвращал его едва ли не за шкирку, как котёнка. Укё был мягким и окутывал заботой, так, что возвращаться хотелось самому. От Хьёги, если честно, ускользать было страшновато.  Так он и жил — в коконе из своей самостоятельно выстроенной независимости, с близкими людьми, которых можно было пересчитать по пальцам одной руки, с мимолетными влюбленностями и ничего не значащими романами, и, казалось, в его жизни всё под контролем.  Съёмки. Флирт. Шоу. Концерты.  Пустая почти безжизненная квартира, из которой хотелось скорее сбежать куда-нибудь под тёплый свет софитов.  Ген Асагири точно знал, что в этой жизни он любил: утреннее солнце и закаты, крепкий кофе, цветы, лавандовый шампунь, то, как шутит Укё, то, как обнимается Цукаса, то, как горят детские глаза, когда он показывает фокусы в больницах… Ген Асагири любил много чего, но ему казалось, что та великая любовь, о которой писались книги и песни, придумана для кого угодно, но не для него.  Казалось, он для неё слишком эгоистичен. Слишком легкомысленен.  Так казалось вплоть до момента, как одним январским утром примерно год назад его пронзил острый взгляд серьёзных красных глаз.  Сердце на мгновение остановилось и сразу же забилось, словно крылышки колибри.  Первой мыслью было: Гену срочно нужно затащить его в постель.  Второй: кажется, не выйдет. Слишком уж он хорош.  Сэнку Ишигами казался недосягаемой высотой. Чем-то, на что такому, как Ген, можно только смотреть.  Ген слышал о нём раньше. Он даже видел его фотки — когда Укё сказал, кто будет его соведущим, Гену стало очень любопытно, и он полез гуглить.  Жаль, что гугл не сказал, каким на самом деле будет Сэнку Ишигами.  Какой у него голос — низкий, глубокий, с легкой хрипотцой и саркастично-издевательскими нотками.  Какой у него взгляд — пронзительный, немного надменный, но горящий, заставляющий идти за собой.  Какой он, когда работает — методичный, скрупулёзный, серьёзный, такой, блядь, сексуальный, господи боже.  После первого их совместного «стоп, снято!» Ген Асагири понял, что попал.  Одной постели ему, кажется, будет уже недостаточно.  Чем больше он узнавал Сэнку, тем сложнее становилось. Хотелось о нём заботиться. Хотелось его разгадать. Хотелось с ним дружить. Хотелось… хотелось чаще видеть его улыбку, и… И, да, он позорно влюбился, как мальчишка-старшеклассник, ладно? И он бы справился с этим, честно.  Он бы справился, как всегда справлялся, когда оказывалось, что он интересен только как медийная персона, или как красивая картинка, или как своеобразная ачивка, или… Чёрт. Такое всегда заканчивалось болью.  Вот только Сэнку оказался не таким.  Он класть хотел на статусы и формальности. Он был честен, как чёрт, прямолинеен, как бог, и, казалось, он был лучшим человеком во Вселенной.  Он спасал людей. Он горел высокими идеалами. Он потрясал своим интеллектом, юмором, жаждой знаний. Он поражал масштабом своей великолепной личности, своим огромным, невероятно великодушным, альтруистичным сердцем. Он менял мир. Так, как Ген никогда бы не смог.  Ген влюбился так сильно, что было даже страшно. Так сильно, что было даже больно.  Больнее, чем когда-либо, потому что Гену было не всё равно. Он готов был менять уклад своей жизни. Он готов был жертвовать чем-то ради другого. Он готов был просто быть рядом, просто греться в лучах чьего-то величия, но… Ген пытался сбежать и от него.  Но, слава предкам, Сэнку Ишигами тоже оказался настойчивым.  Сэнку Ишигами возвращался за ним и возвращал его. Сэнку обнимал, как никто больше, целовал так, как Ген даже не думал, что возможно, и каждый его жест, каждый его взгляд, каждое действие его по отношению к Гену было таким искренним и честным, что Ген не мог не остаться. Не мог не дать им возможности построить что-то большое и светлое. Ген Асагири ненавидел фальшь, потому что сам был олицетворением фальши. И он не знал никого честнее Сэнку Ишигами. И, вот, спустя почти год, Ген лежит в постели рядом с человеком, которого любит. Рядом с которым все песни о любви вдруг обрели смысл.  Который стал его, чёрт возьми, мужем, и подарил ему кольцо с бриллиантом, который сделал сам, нет, ну вы понимаете, насколько невозможным был Сэнку Ишигами? У Гена Асагири не было ни единого шанса.  Он проснулся рано утром, чтобы съездить в кондитерскую, вернулся домой ещё до того, как Сэнку проснулся, и теперь, вот, лежал и просто смотрел на него.  На прямой нос с четырьмя веснушками на переносице. На длинные светлые ресницы. На высокие скулы и суровую линию челюсти.  Какой же он красивый.  Слабое, глупое сердце Гена почти не выдерживало всей этой бесконечной любви, которая на него обрушилась.  Ген потянулся к нему, нежно касаясь небритой щеки, мягко трогая губами высокий лоб.  Сэнку зашевелился, чуть поморщившись, и Ген тихонько фыркнул. Утренний слегка недовольный и чуть ворчащий Сэнку всегда его забавлял.  Красные миндалевидные глаза распахнулись, фокусируясь на его лице, и Сэнку улыбнулся уголками губ. — Привет, котёнок. — С днём рождения, Сэнку-чан.  Сэнку нахмурился. Точно, у него сегодня день рождения.  Год назад он провёл его в лаборатории в компании бактерий. А сегодня его будит поцелуем любимый человек.  Кажется, год прошел неплохо, да?  — Ммм. Спасибо.  — Вставай, — Ген чмокнул его в нос. — Тебя ждет подарок и кусок торта.  Сэнку мотнул головой и сгрёб хихикающего Гена в охапку. — Ты — мой главный подарок.