Четверо на одного

      Чем больше рос живот Томаса, тем беспокойней он становился. Омега метался по дому в поисках непонятно чего, искал себе теплые укромные места, стал капризным и плаксивым. А ночью прижимался животом к Дитеру. Наверное, грел детей...       Том на пятом месяце беременности стоял возле зеркала и придирчиво рассматривал себя. У него уже увеличился не только живот, но и грудь. До нулевого размера. И она временами болела. Брюнет расплакался.        - Что случилось? - прибежал на его плач Болен, который собирался на работу.        - Я - толстый! И некрасивый! - сказал Андерс, громко всхлипывая. Блондин обнял его за плечи и прижал к себе:        - Ну-ну, мой пирожочек, не расстраивайся...        - Пирожочек?! - возмутился Томас. - Значит, я - толстый?!        - Аппетитный! - пытался реабилитироваться музыкант. - И это же не навсегда. После родов всё пройдет. Ты у меня самый красивый! Красивее всех женщин! Певец поднял на него свои заплаканные глаза:        - Правда?        - Ну, конечно! О чем может быть речь?! - широко улыбнулся мужчина. Омега стоял в домашних спортивных штанах и белой толстовке широкого покроя, которая обтягивала его живот. Прежние дорогие и модные вещи, в которых он и по дому ходил, носить теперь было неудобно.       Вернувшись, продюссер обнаружил своего ненаглядного в... домике. Томас соорудил его в спальне в углу на полу из диванных подушек, одеял и покрывал. Дитера к такому жизнь не готовила. Он осторожно заглянул во внутрь:        - Эммм... Том... Что происходит, объясни, пожалуйста? Брюнет лежал, скрутившись калачиком, и прижимал к себе джинсовую куртку Болена, которую тот не мог найти второй день:        - Ты ушел. Мне стало страшно и одиноко...        - Понятно... - задумчиво протянул Дитер, хотя ему ни хрена не было понятно. Странное поведение беременного омеги пугало его с каждым разом всё больше и больше. - Как видишь, я приехал. Можешь вылезать. Я купил тебе зефирок. Будущий отец продемонстрировал пакет со сладостями. Андерс мигом покинул своё укрытие, едва не сбив возлюбленного с ног:        - Класс! Розовые! Мои любимые! И стоптал всё за пару минут. Музыкант только диву давался. У него давно бы уже слиплось в одном месте от такого количества сладкого.       На следующий день, отпросившись с работы, Болен снова потащил Томаса в больницу.        - Он сделал себе домик и прячется там! Что за хрень творится, док?! - блондин выглядел напуганным.        - А вы разве не...       - Я, конечно, был женат, у меня трое детей от первого брака, но моя жена такого не чудила! - пребил врача продюссер. - Он ещё и мои вещи туда стаскивает. Сначала, куртку, а утром ещё и кроссовок! Еле отобрал! Том сидел рядом, как божий одуванчик, прижимая к себе всю ту же джинсовую куртку.        - Ясно... - мужчина в белом халате понял, что Дитер не альфа и не имел ранее дела с омегами. - Понимаете, у них такие "особенности". Беременность протекает немного по-другому, чем у женщин. Это называется "гнездование". Глаза продюссера расширились:       - Как в животном мире, что ли?!        - Типа того. Омега делает себе "укрытие" и стаскивает туда вещи, с которыми он чувствует себя безопасно: мягкие игрушки, одежда родственников или что-либо другое. Это, опять таки, обусловлено чувствительностью мужского организма к повышенной концентрации женских гормонов в крови.        - Ни хрена себе, "особенности"! - продолжал бушевать "счастливый" папаша. - А в следующий раз где я его найду?! Под диваном?!        - Не кричите, - шикнул на него врач. - Вы напугаете его. Брюнет продолжал сидеть в одной и той же позе, глядя на них круглыми глазами.        - А обо мне кто позаботится? - уже тише добавил музкант. - У меня скоро крыша съедет. Игнорируя его жалобы, доктор выписал какую-то бумажку и протянул ему:        - Это направление на УЗИ.        - Мне?!        - Нет, ему!       - Опять?!        - Да. Это необходимо, чтобы понять, правильно ли развивается плод. В вашем случае... плоды. За одно, и пол детей узнаете.       В кабинете УЗД выяснилось, что все трое детей физически оказались мальчиками. Но их истинный пол получится узнать позже, когда они подрастут.       Слава Богу, больше никаких эксцессов не происходило. Том целыми днями ел, спал, смотрел мыльные оперы и прятался в домик, периодически затаскивая туда вещи Болена. А по вечерам и выходным, мужчины гуляли в парке. Дитер боялся отпускать его одного.

***

       По понятным причинам, гостей они к себе не приглашали. Но, в один прекрасный день, Клаудия решила проведать друга. Услышав историю Томаса о том, "как же так вышло", она присвистнула:        - Неплохо тебе Дитер винду переустановил... Даже не знаю, что ещё сказать...        - Пока ничего не надо... - Андерс тяжело поднялся из-за стола, едва не опрокинув большим животом блюдце с недоеденным тортом. - Я в талет! Гостья отнеслась с пониманием. На таком большом сроке живот давил на мочевой пузырь, что приводило к частым позывам к мочеиспусканию. И у омег тоже. Вернувшись из комнаты для раздумий, брюнет ошарашил подругу другой новостью:        - Клоди, мне нужно в домик. Так что, давай закругляться. Мужчина чувствовал, что беспокойство опять нарастает.        - В какой ещё домик? - удивилась блондинка.        - Я тебе позже объясню! Вечером! - он вытолкал гостью за порог и захлопнул у неё перед носом дверь. Пожав плечами, она пошла домой. Клаудия даже не смогла обидется. Беспокойный, с огромным животом, Том выглядел комично.       Встретив после тяжелого трудового дня Дитера, Томас не придумал ничего лучше, как закатить ему истерику:       - Это из-за тебя я теперь мучаюсь! Больше не буду с тобой сексом заниматься! И не подходи ко мне! Уставший продюссер не сразу сообразил, в чём прикол:       - Что опять стряслось? Блондин опустился на стул на кухне и принялся есть оставшийся после визита Клаудии торт. Ему ещё предстояло готовить ужин, ибо Андерс готовил теперь под настроение.        - Помнишь, ты приезжал винду переустанавливать? - напомнил уже спокойней омега. - И презервативы тогда не взял... И тут до Дитера, наконец, дошло. Вставая, он уронил чайную ложечку на пол:        - Том... ну, прости меня... откуда ж я знал, что всё так обернётся?  Мы же один раз только не предохранились... Болен хотел обнять брюнета, но тот вывернулся из его рук:        - Ой, всё! Пойду прилягу. Поясница болит.        - Ужинать будешь?! - крикнул музыкант ему вслед.        - Нет! - донеслось из гостинной. - Я творожка покушал.        - Тогда, я тоже не буду! - сказал Дитер, беря новую ложку и возвращаясь к поеданию торта.