Родной мир попаданца
Здесь всё совершенно не так как в городе, это не та огромная, стеклянная Моска, столица «красной нации», или по крайней мере Сину удобно называть страну зомби из того мира куда он попал именно так, потому что вся их символика красная. Языковой барьер ещё та проблема, стоит это понимать. Особенно когда носители языка хотят тебя сожрать… Ну да Бог бы с ним. Это место куда более зелено и чисто, настолько, что здесь, кажется, даже солнце светит гораздо ярче. А уж воздух-то какой! Не загазованный? Ну… Впрочем, лучше о другом. Вот так сразу вникнуть в суть жизни этого парня будет довольно сложно, так что лучшим способом было бы получить информацию постепенно. Итак, этот злополучный день отличился от многих иных, причин для чего было уж более чем достаточно. По календарю красной нации, это должен быть примерно 2017год, третье июня, жаркий солнечный день. Погодка почти безветренна, а на небе ни облачка. Такую духоту даже трава едва выносит, опустив свои высокие колоски ближе к прохладной земле, а цветы, на пару с насекомыми, и вовсе отнеслись к такому как к пришествию апокалипсиса, став увядать на глазах и молить друг друга не губить себя. Одни пытались спрятаться в тени или даже полакомиться сочащимися из тоненьких стволов капельками сока, а другие, как раз невольно испуская свой сок наружу, молили чтобы членистоногие их в конец не добивали… По крайней мере до тех пор, пока растение не успеет дать потомство. Место действия, пожалуй, самая обычная, стереотипная деревня из прошлого, тут не то что двадцать первый век, здесь и десятым не очень-то пахнет. Называется, переводя на более понятный язык, «Под-Лесом» или «Подлесная». Деревня расположена как раз чуть ниже весьма протяжённого, старого леса, который, возможно, успел увидеть даже зарождение цивилизации. Жителей меньше полтысячи, преимущественная высотность среди зданий — один этаж, а максимальная — три, это церковная башня с колоколом. По правилам поселения, здесь действует закон о разделении труда, обязывающий всех местных работать ради общего блага. Происходит это на общих полях или в стайке, а личного имущества ни у кого толком не водится, если не считать черпачки, лапти и само жилье. Благами заправляет старейшина, происходящий расой вовсе не из людей, а эльфов. Пусть даже в этом в действительности нет никакой значимой разницы, но это только для существ, способных включить разум. Точно так же, ощутимая часть селения тоже — эльфы, но есть и совсем «экзотические» расы, которым достаётся от общества ещё больше, чем людям вроде самого Сина. На самом деле, проблемы, к которым мы сейчас подойдём, происходят совсем не из ксенофобии, а из-за положения парня. Он задолжал большую сумму в деревне и теперь вынужден ежедневно её отрабатывать. Хотя это тоже не совсем тот корень проблемы, что мы ищем. Многие люди что-то должны, но не ко всем из них относятся плохо. Одни могут отдать долги вовремя и имеют своих «поручителей», а другие не имеют вообще никого. В таком положении любой бы стал уязвим перед превосходящей силой и влиянием, а Син не исключение. Деревенская жизнь вообще странная штука. Общество маленькое, все так или иначе знакомы, всё друг о друге знают, а стремиться, буквально, не к чему. Жизнь особо никак не меняется и дни протекают в одном и том же спокойном, размеренном ритме, привычном и множество раз «объезженном», понятном. Тем хуже для того, кто не способен отсюда вырваться, ведь является самым настоящим ничтожеством в глазах окружающих. Всё дело в магии, самый корень проблемы проистекает именно отсюда. Этому навыку обучаются начиная ещё с самого детства, так же как умению разговаривать, ходить или пользоваться горшком. У кого-то всё получается сразу, а кто-то вынужден ломать голову над простейшими задачами, получая при этом уйму брани в свой адрес да другого вполне искреннего непонимания. Так, если бы Син имел хотя бы средние показатели магической силы, он, возможно, мог бы получить для себя и достойную работу и соответствующее отношение, но, вместо этого, начиная ещё с малых лет, парень был вынужден находиться среди стариков, выполняя их немощную работу. В это же время все сверстники буквально покоряли мир вокруг себя, обучаясь премудростям сражения с монстрами и другого невероятного колдовства, о котором сам Син мог лишь мечтать. Конечно, следующее сравнение не совсем корректно, но если представить восприимчивость Сина к магии, как «человеческий разум», то он является одним из тех несчастных, кто уродился с самым настоящим отставанием в развитии. Очень обидно и ещё более неприятно из-за последствий. Вот теперь, когда ситуация чуть прояснилась, возвращаемся к жаркому дню и вспаханному полю за пределами деревни, где Син, в гордом одиночестве, сейчас окучивал грядки. Из-за непогоды ростки только-только пробились, а значит самое время освежить почву, чтобы помочь корням расти лучше. Такими темпами осень явно обещала быть неплодородной, все это прекрасно понимали, так что спрос с фермеров в этом году был велик как никогда. Загоняя тяпку неглубоко в грунт, парень ритмично переворачивает слои земли вверх ногами, поправляя чуть съехавшие к тропинке грядки. Это уже был столь обыденный, заезженный процесс, что Син больше даже не задумывался о том что делал и, подобно электрическому роботу, просто шевелил руками, гнув спину над закипающей от солнца землёй. Каждое его движение в ту же секунду повторялось ещё четырьмя фальшивыми тяпками, созданными чистой силой магии. Благодаря относительно ровно вырытым грядкам, парень мог проходить сразу несколько из них одновременно, при помощи элементарных заклинаний. Это здорово упрощало задачу, особенно в условиях, когда Син оставался единственным работником на поле. Пот лился по лицу и спине не переставая, а живот столь взмок, что из-за постоянно возникающего зуда, парень давно загваздал брюхо землёй с рук. Даже искусственно созданный вокруг ветерок никак не помогал освежиться. Как раз в этот момент со стороны дороги послышался характерный шум, почти неосязаемая вибрация, передающаяся прямо по воздуху… Услышав его, Син тут же наполнил лёгкие, заранее предвкушая пренеприятную встречу. Это был сосед, живущий всего за пару домов от Сина. Такой же молодой парень, ровесник, вместе они прошли начальную школу, затем разделившись из-за разницы в успеваемости. Возможно, именно тогда их отношения и пошли совсем не так, как происходит между добрыми людьми. Ничего другого кроме способности к магии, ни внешность, ни тем более характер, выделить в качестве достоинств этого молодого человека, Син никак не мог. Тем не менее выбивать долги сегодня пришёл он, а не наоборот. Пепельные длинные волосы, голубые холодные глаза и длинные острые уши матери — эльфийки, в противовес пухлому носу отца — чистопородного человека, чья родина была далеко за океаном, но судьба свела родителей Аки именно в этой злополучной деревне… Ещё стоит выделить его огромный рост, что-то около метра девяносто девять, снова в мать, в то время как отец даже на фоне подростков был каким-то карликом. Ну или его так запомнил сам Син, прямиком из собственного детства, пока те ещё были живы. Стремительно приблизившись буквально по воздуху, при помощи магии левитации, Аки Шиё, это его имя и фамилия, резко останавливается поодаль от замершего на месте Сина и, словно бы специально, медленно опускается на ноги, с такой филигранностью, как в танце, а не рутинно перемещаясь из точки А, в точку Б. — Чего вздыхаешь, так рад меня видеть, что даже дыхание сбилось? — недовольно поморщился Аки. — Син Дао, ты же уже знаешь зачем я пришёл за тобой. Ещё и в такую жару. С тебя спрос! — И тебе привет, Аки… Я догадываюсь о чём ты. — Прекрасно? — выжидающе уставился он. — Я не ношу деньги с собой на поле. Всё дома, я их обязательно занесу. — Да-да-да, — разведя руками, Аки недоверчиво скривил голос, — ты должен был сделать это ещё два дня назад. — Деньги выдали лишь вчера, — тут же парировал Син. — Но вчера ты не пришёл. Чёрт, Син, мы это уже проходили, — стал разминать кулаки. — Каждый раз, когда ты задерживаешь меня, выслушивать Босса приходится именно мне. Это просто как-то не по-человечески даже! Заставляешь меня искать тебя по всей деревне, ещё и в такую жару! У всех нормальных существ в такие дни выходной. Он жаловался, натурально и без задних мыслей. Это уже было настолько обычно, их разница в положении относительно друг друга, что Аки даже не помыслил о том, что сам Син с самого утра в одиночку батрачит на поле. Этот парень действительно чистосердечно сейчас заявил, что нормальные в такую погоду не работают, никак не беря в расчёт самочувствие и права должника. Однако, что уж, это может начать походить на возмущение, если говорить всё так прямо, сам же герой не скажет об этом ни единого слова. И не то чтобы дело в положении, он давно смирился и, кажется, больше не замечает подобного… Точно так же как спокойно принял сегодняшнюю работу, прекрасно осознавая что погода которая всю неделю ежедневно испепеляла его макушку, будет точно такой же и на следующий день тоже. Снова вздохнув, Син немного склоняет голову, выражая этим своё искреннее извинение: «Прости, в другой раз я буду стараться лучше». — Будешь, говоришь? Я уже слышал такое, и не стыдно тебе? Хотя, черт бы с тобой, просто скажи мне где они и я сам всё заберу. — Ч-что? — тут же опешил должник. — Что рот раззявил? Говорю, домой к тебе пойду, сам деньги заберу. Так же всем будет лучше, верно? — Аки, сегодня же вечером… — начал он, но тут же осёкся. Поспешно окинув оставшиеся грядки глазами, Син продолжил: «Нет, буквально ещё через полтора часа, не больше, обещаю, я уже буду стоять у дверей вместе с деньгами». — Да-а? А в чём же твоя проблема? — в конец раздражившись, Аки крепко сомкнул челюсти, став недобро смотреть на него. Волнение Сина злило только сильнее. — Денег снова нет, верно? — выдал он, словно последний шанс. К этому моменту в его руке, что он специально завёл за спину, уже начала материализоваться стальная трость. — Н-нет, конечно же они есть… — попятившись назад, промямлил должник. — То есть… Погоди, Аки! Я честно говорю, вся сумма у меня есть, просто… Пойми же и меня тоже, прошу тебя, если я верну всё прямо сейчас, то у меня самого не останется даже на еду. — Итак, ты предлагаешь мне снова взять всю вину на себя, лишь бы тебе было что пожрать, верно? — почти дойдя до кондиции, коллектор отвёл взгляд в сторону, напряжённо сжав губы. — Нет, я только прошу у тебя не забирать всё… — Тц… — словно издав искру, прошипел он. — С какой это стати? В общем, будем считать, что ты меня так и не понял, да? Обычно я к такому с тобой не прибегал, но у меня уже не остаётся никакого терпения, — сказав это, Аки наконец показал из-за спины только что созданный железный прут, судя по всему угрожая использовать его как дубинку. Пусть Син и пытался сдержаться, не показывать что это его взаправду напугало, но его давний «друг» и так всё прекрасно понимал… Собственно говоря, такое же было и в их общем детстве, Син всегда был слабее и, если в начале Аки ещё пытался заступаться за нерадивого соседа, то уже вскоре прекрасно понял, что занять противоположную ему сторону, будет куда менее болезненно и более выгодно, нежели и дальше пытаться общаться. Даже если в действительности на это решение повлияли взрослые… Впрочем, то дело давно минувших лет. — Аки, мне правда будет нечего есть, если я отдам тебе всю сумму… — в последний раз произнёс должник.***
Так или иначе, но день в итоге подошёл к концу, работа честно была закончена, пусть для этого и потребовалось угробить весь день. Син возвратился в родную деревню всё так же по пояс голый, испачканный землёю и полностью разбитый. Настроение было ни к чёрту, чему не способствовал и яркий синий фингал под глазом, полученный вот совершенно недавно. Убедить старого друга так и не удалось, и если раньше это взаправду могло бы пройти «мимо», Син мог бы не придать этому слишком уж много значения и как обычно смириться, но в этот раз что-то было по другому. Честно говоря, его день не задался ещё с самого начала, когда выходя из дома старая входная дверь вдруг сорвалась с одной из петель, теперь повиснув на стене наискось. Плохо это было даже не тем, что у парня просто не было денег чтобы всё починить, а тем, что с каждым днём его родной дом разрушался всё сильнее и сильнее. Это давило просто морально, давно и почти незаметно, но, когда наконец случилось нечто подобное, это прошло по сердцу лучше всякого дрына. Теперь же, затемно возвращаясь домой, по уже охладевшей улице, едва освещаемой луною и светом соседских окон, Син мысленно гадал лишь об одном: «Почему я вообще должен вернуть этот долг?» — и у него были на то довольно разумные причины, ведь деньги задолжал вовсе не он, а его семья, точнее верно будет сказать что это был дедушка. Пусть даже Син причастен к этим деньгам, но он никогда не хотел их, а теперь, когда, разумеется, нет ни денег, ни самого дедушки, он остался совершенно один, в пустом, разрушающимся от своих лет доме. Почему ему приходится всё это терпеть? Такой вопрос обязательно задаст любой хоть немного уважающий себя человек, разумеется, то же самое уже не раз спрашивал себя и Син, но деваться всё равно было некуда, с его то никчёмными способностями. Его буквально никто не ждёт, нигде не будет лучше, как не старайся. Даже наоборот, возможно, сбежав в другую деревню или даже город, этот парень в итоге очутится на улице, совсем без еды и крыши над головой, а новую работу ему за так никто среди незнакомцев просто не даст. Это осознание всегда отрезвляло голову, но, отчего-то, сегодня с этим тоже случились какие-то проблемы. Спокойствие, смирение не возвращаются в том же безграничном объёме, что и всегда. Вновь возвратившись к родному порогу, Син наблюдает теперь уже совсем упавшую на земь дверь, явно откинутую туда при попытке войти. Намеренно ли это было сделано или нет, это даже неважно. Пусть её даже не попытались поднять, чтобы поставить на место, так и оставив дом отрытым для любых «желающих» в течении целого дня, но по крайней мере ключи оставили на столе, а не бросили точно так же на пол, возле двери. Внутри и раньше было слишком пусто, после того как Син стал «распродавать» в счёт погашения долга семейные вещи, но сейчас в полумраке всё выглядит даже хуже. Обшарпанный потолок теперь кажется совсем чёрным, а укрытые тенью пустые углы, ощущаются словно дыры в пространстве, ведущие лишь к бесконечной пустоте. Тем хуже от воспоминаний как это место выглядело раньше. За все немалые годы, в доме не раз менялась обстановка, но особенно Сину запомнилось именно то время, пока его родители были ещё здесь: «Мама чаще всего стряпала что-то на кухне или возилась с одеждой, к этому времени дня отец уже должен был давно вернуться домой, сперва загадочно постучавшись в дверь моей собственной комнаты, начав изображать нелепые звуки монстров. Думаю, они должны были быть страшными, но даже будучи совсем мелким мне так никогда не казалось… Его голос всегда было легко узнать, даже если умудрюсь отвлечься на что-то и не услышу ещё более характерные шаги. Уверен, я без труда узнал бы его походку даже сейчас… В то время я очень любил засматриваться на небо, ведь мама, в попытках научить меня новой магии, рассказывала о духах, что, якобы, жили где-то на звёздах. Кажется, по её рассказам их можно было даже как-то призвать, вот я и пытался… А, впрочем? Да, это было очень давно. Мне было года четыре, может пять от силы. И затем их просто не стало. Та ещё история. Грустно, что именно это время мне всё ещё кажется лучшим в моей жизни. Всё буквально было ярче, что-ли… И дело даже не в том, что я продал все камни света, что должны были висеть на потолке вместе с люстрами, кстати их здесь тоже уже давно нет.» Затем, прекратив стоять на пороге, Син прошёл дальше в дом, по старой привычке войдя на кухню… В глубоком детстве здесь почти всегда была его Мама, о вкусе еды которой он уже давным-давно может лишь мечтать, пусть даже и не сможет сейчас описать ни одно её блюдо. Это было совсем не важно, наверное? После же, кухонные дела перенял дедушка. Сколько Син себя помнит, их семья всегда жила вместе: Он, мама, папа, дедушка и бабушка, оба по линии матери. Что с родителями отца уже и не вспомнить… Наверняка тоже скончались от старости, так же как сперва произошло с бабушкой, лицо которой Сину удаётся лишь смутно представить благодаря описаниям деда, но затем старость забрала и его самого. По крайней мере это случилось гораздо позже, парню было уже семнадцать, так что за себя отвечать он мог. Правда, это вовсе не отменяет того грустного факта, что дедушка был последним близким человеком для Сина. С друзьями совсем не завелось, а с родственниками уже всё и так более менее ясно… На сегодняшний день дом и правда совсем пуст. Родная детская комната, опустевшая буквально полностью, выглядит теперь как меленькая пыльная кладовка, с большим окном, откуда поныне виднеется не «красивое небо с яркими звёздочками», а двухэтажный дом торговца. Крыша этого дома в темноте выглядит особенно жутко, мало того что её существование почти буквально убило детскую мечту, так она ещё и так удачно повёрнута, что с этой стороны полностью сокрыта тенью, вместе с дорогой и всеми кустами, деревьями, оставив от последних лишь мрачные, неприятные очертания, при ветре двигающиеся как монстры. Даже совсем повзрослев, Син думает об этом ровно так же. Рядом комната дедушки, оттуда вещи стали пропадать в первую очередь, ещё до того, как он сам ушёл на тот свет. Кажется, он таким образом пытался замять долг уже тогда. В итоге память об этом человеке осталась чуть-ли не только в одной голове, ведь здесь кроме старой кровати и пустого шкафа, с парочкой рукодельных статуэток ничего и не осталось. Кстати, Син находит довольно милым, что в дедушкиной комнате не было окна, ведь дело в том, что обе названые комнаты расположены рядом и, вероятно, родители решили оградить их стеной, оставив своему единственному сыну больше собственного пространства… Всё же бабушки тогда уже не было, так что дедушка и правда мог потесниться, впрочем, это лишь пустые догадки, ведь спросить об этом больше не у кого. Комната родителей… Самое дорогое, что там было, Син тоже был вынужден отдать, когда того стал требовать «Босс», всё же именно у них хранились самые ценные вещи в доме, в остальном же, он сюда даже не заходит, старясь оставить всё как есть не смотря ни на что. Ну и снова кухня! Она сопряжена с «гостевой комнатой» и прихожей, то есть здесь стоит каменная магическая печь, пошедшей плесенью обеденный стол, несколько стульев, спрятанных в углу с глаз долой, да лавка, на которой раньше должны были лежать подушки, то есть это когда-то было довольно неплохим диванчиком. В общем, то что можно было продать, то было продано, причём печь тут осталась только потому, что является частью стены, она массивная и каменная. Из утвари один черпачок и одна кастрюля, умудрившаяся прохудиться ещё в прошлом году, из-за чего подтекает сбоку. Благо течь идёт ближе к крышке, а такое количество жидкости в суп одному Сину просто не требуется… Кстати, был и холодильник, вернее шкаф, с точно такой же концептуальной функцией, вот только его участь ничем не отличается от любых иных предметов, что здесь когда-то «были». Разве не достаточно что Син снял даже все люстры? Дело на самом деле ну очень плохое, а уж особенно теперь, когда у него ещё и забрали зарплату. Ничего не оставили, а он ведь его уже чуть-ли не умолял! «Аки… Этот говнюк…» — скрипя зубами, подумалось парню. В этот момент Син безразлично пялился на лежащую на полу деревянную тарелку, в которой как раз и привык хранить монеты. Она была совершенно пуста, ни единой монетки, даже жалкого медяка, на который и хлеба-то не купить. Видно, Аки посчитал что его когдатошний друг не достоин и этого. — Зато фингал оставил, — отставив в уголок свою ржавую тяпку, пробормотал Син. Однако рука, отчего-то став неистово дрожать, вдруг отказалась отпускать инструмент. Преисполненный странными, неприятными чувствами, волю которым Син обычно никогда не давал, он странно смотрел на неё, вспоминая о том мгновении, когда его душу столь терзало желание ответить на дрын Аки этой самой мотыгой. И пусть он очевидно бы проиграл, но если задумываться о том, что этот выродок с каждым разом становится всё наглее, то, возможно, если ему не преподать хоть какого-то урока, то дальше одним фингалом будет не отделаться. Только черти знают к чему в итоге привели бы эти размышления, если бы в дверной проём кто-то не постучался. Ну да, дверь же на место больше не поставить! Это ещё повезло что в этих широтах обычно тепло, так ещё и лето… Она повисит ещё какое-то время на замке, но с этим всё равно придётся что-то делать. — Хозяева! — окликнул в проёме какой-то мужик. Пусть всем и известно, что в этом доме живёт лишь один Син, но, возможно, по привычке или по тому что не нашлось других слов, чтобы привлечь внимание, мужик произнёс именно это: «Хозяева…» — так почему же это совершенно ни к чему не обязывающее слово отдаётся такой страшной болью…