J'aime Paris et toi

Павел потянул Ольгу к подножию Эйфелевой башни, где уже собиралась группа из роскошно одетых людей. Отстояв небольшую очередь, продемонстрировав на телефоне какой-то документ молодой девушке на входе, прошли за ограждение прямо к каркасу башни. - Паша, ты сумасшедший, ты знаешь?! - Оля округлила глаза и прошептала, прикрыв рот ладонью, с интересом наблюдая, как открываются двери современного лифта в одной из ног массивной конструкции. Оказавшись внутри среди таких же, как и Паша, сумасшедших, прижимаясь спинами к холодной стене, обнимая руками за крепкое предплечье, услышала шепот над ухом. - Я знаю, у меня даже справка есть, -Паша кивнул, даже, кажется, вполне серьезно, но в глазах его мелькал явный азарт, а после, тихо рассмеялся, вызывая улыбку и на лице спутницы.       Двери лифта разъехались, выпуская своих пассажиров на свежий вечерний воздух. Многие уже пошли своими путями. Стеклянные стены и двери ресторана манили, но Паша потянул Олю в совсем другую сторону. Воодушевление сменилось сначала недоумением, а затем и вовсе страхом. Это что такое? Винтовая лестница настолько крутая, что, пока поднимаешься по ней, может закружиться голова. Мужчина слегка сжал ее руку. - Ты не пожалеешь, там прелестно, - судя по всему, он не лукавил, но от этого спокойнее на душе вовсе не стало. - А может не пойдем, давай в тот, который на первом, а? - скандалить сейчас отчаянно не хотелось. Хотя нет, очень хотелось. Включить маленькую капризную девочку и никуда не пойти и этим, возможно испортить прекрасный вечер. Ухватилась за предложенную ладонь. Паша вошел первым, медленно, словно считая ступеньки, поднимался, внимательно следя за тем, чтобы Оля не подумала оступиться или что еще похуже. Судя по сосредоточенному лицу она и правда старалась быть максимально аккуратной, чтобы не дай бог что. За этим занятием не заметила, как поднялась на самый верх. Стоило преодолеть последнюю ступеньку, как Паша, сделав шаг в сторону, чтобы не загораживать дорогу, притянул ее в объятия. - Все, ты молодец, справилась, - оглянувшись, поняла, что правда стоит на ровной поверхности, от волнения слегка подрагивали колени, может он заметил это и поэтому дал время отдышаться? Чуть отстранила от себя, выпрямилась, словно доказывая, что в полном порядке. - Ну давай, веди, - Паша улыбнулся, подставил локоть и...да, пожалуй, ради такого стоило подниматься по этой страшной лестнице.       Вид открывался просто восхитительный, даже смотровая площадка меркла на фоне того, что видела теперь Оля. Паша, как всегда, без слов, оплатил один из биноклей. Ветер слегка развевал волосы, в высокий разрез платья была видна почти вся нога, обнаженная спина, покрылась мурашками. И дело не в холоде, нет. Скорее в том, что чувствовало в тот момент сердце. Невольно или же специально воскресила в памяти старую мечту о том, как приедет сюда. Тогда все казалось иллюзорным маревом, прекрасным, далеким и все же волшебным. И вот она здесь. Выглядит просто потрясающе: вечернее платье, укладка, влюбленное сердце и тот самый Париж, о котором грезила. А смотреть почему-то больше всего хочется вовсе не на красоту города, не на подсветку, завораживающую сознание, а на того, кто по сути сделал для нее эту мечту не просто реальностью, а действительно прекрасным, пусть пока не воспоминанием, но все же. Уже сейчас ее не волновало, что ждет в Москве, лишь этот миг, с этим человеком. - Хочешь посмотреть? - она отрывается от бинокля, чтобы в следующую секунду встретиться с восхищенным взглядом. - Ты прекрасна, - шепчет он, настолько тихо, что кажется, будто слова эти принес ветер. Она делает шаг в его сторону и, полностью согласная с его чувствами, касается губ поцелуем. До чего волшебно вот так стоять, осознавая, что под твоими ногами простирается вечный, видевший многие жизни, Париж, среди которых, твоя жизнь - лишь песчинка. Но для человека напротив, эта песчинка значит всё, в этот конкретный момент, они значили друг для друга всё.       Ресторан оказался и правда шикарным. От входа их провели к столику у окна, из которого, как и со смотровой площадки, открывался прекрасный вид. - Ты...ты просто...-она замялась, пытаясь сформулировать рвущиеся наружу чувства, но ничего не выходило. Ведь красноречивее всех слов был тот их долгий поцелуй, среди бродящий там же посетителей, до которых им не было никакого дела. Вместо того, чтобы пытаться сформулировать протянула руку, чтобы он накрыл ее своей.       Заказанный ужин, бокал вина, она то и дело касается своей ногой его, то ли дразня, то ли просто пытаясь таким образом быть ближе. - Как тебе наша поездка? - внезапно спрашивает Паша, закончив нарезать свой стейк мелкими кусочками, что, конечно значило, что его опять не устроило обилие зелени в ее тарелке и скоро там добавится белка. - Наша? - это немного развеселило, ведь приехали-то они отдельно, настолько, что было время, когда она ничего не желала более страстно, чем и вовсе не встречать его больше. А теперь...была ли эта поездка теперь общей? Никто из них не говорил о любви словами, это был другой язык любви, тот, в котором она почему-то была более уверена, чем в словах. - Эта поездка, - тут же исправляется он, слегка хмурясь. На языке у обоих вертится: " Мне понравится все, лишь бы с тобой", но язык говорит иначе. - Незабываемо, пожалуй, о чем-то подобном я и мечтала, - он улыбается, задумчиво кивает и ничего больше не говорит. Она бы хотела услышать от него отзыв, несколько слов, но видно вопрос был только для нее. Как и думала, из его тарелки исчезает половина хорошо прожаренного мяса, оказываясь в зеленом плену. Забота...его забота. Они больше не говорят. Иногда поглядывают в окно и друг на друга и теперь она уже совсем не боясь, цепляется своей ногой за его. Тепло. На его лице, сменяя друг друга, мелькают эмоции, Оля за ними не поспевает и почему-то думает, что с ее лицом происходит что-то похожее. Это более не просто ужин в ресторане, это...В зале начинает играть медленная музыка, кое-где мужчины встают, чтобы пригласить своих дам на танец. И она ловит в его глазах промелькнувшую мысль, в тот же миг превратившуюся в решение. Паша поднимается, осторожно выпутываясь, протягивает свою большую ладонь - Потанцуем? - ей не требуется говорить ничего вслух, лишь вложить свою руку в его, чтобы несколько секунд спустя кружить вместе с ним, забывая обо всем.