На острие

      Очнулся. Вопреки пережитому пиздецу.       Катана подался вперёд и осмотрелся. Стоял дивный вечер, но отчего-то любоваться золотящим горизонт и облака солнцем желания не возникало. Закат встречал его, заглядывая в лобовое стекло на пассажирское сиденье их изрядно покоцанного после встречи со спецотдельскими суками минивэна. Парковкой служил какой-то незнакомый и явно необитаемый пустырь. Для пряток от всемогущей бляди Макимы и её прирученных шавок-дьяволят место вполне сносное. Хотя… этой лярве явно под силу их достать из самого ада. Если они ещё живы, то только потому что ей, наверное, не до них.       Они?       Он же был не один! И пришёл в себя не вопреки, а только благодаря своей компаньонше.       Катана заозирался, насколько позволяло травмированное тело. Казалось, в салоне он остался один, но, прислушавшись, услышал тихое сопение, и, перегнувшись через спинку, заметил свою напарницу. Саватари спала прямо на сиденье — благо мелкий рост позволял поместиться без особых стеснений — и пусть он мог как следует разглядеть только вздымающееся во сне плечо, всё же немного успокоился. Жива, демоница, и на том спасибо.       А ещё спасибо ей за то, что жив сам. Её стараниями после той кровавой бани он вообще открыл глаза.       Катана вылез из машины, прошёлся, разминая мышцы и разгоняя кровь по не до конца зажившему телу. Осмотрелся вокруг, оценил состояние тачки (плачевное), оценил своё собственное состояние (значительно лучше, чем было, значительно лучше, чем у минивэна). Даром, что колымага на ходу, светиться таким дохуя приметным тюнингом так же дальновидно, как курить на заправке.       Надо бы оценить, что и в каком количестве из оружия у них осталось. Он козырьком приложил руку ко лбу, припал к бликующему в закатных лучах стеклу и заглянул в салон. Среди просто ужасного срача дремлющая Змеюка казалась такой спокойной, что ему едва не стало смешно. От нервов, наверное.       Катана открыл дверь и влез внутрь. Хоть будить её не хотелось, через стекло не получалось нормально рассмотреть, что там в салоне. Но Аканэ шум его возни с сумкой и рассыпавшимися из неё немногочисленными пушками и магазинами не потревожил.       На передних сиденьях так не чувствовалось, но в машине просто жутко воняло кровью. Вдобавок от жары воздух спёрся, что, казалось, стал железным. И как только в таком смраде можно спать? Катану вдруг встряхнуло от нехорошей догадки — а что если Саватари вообще без сознания?! Он кинул на напарницу тревожный взгляд, но её лицо выглядело слишком безмятежным для обморочно-коматозного состояния.       А вот руки…       Он совсем не обратил внимания, хотя девчонка лежала так, что кисти свешивались с сиденья и он едва не задел их, пока шарился по салону. Кончики пальцев Аканэ были пунцовыми. Распухшие подушечки пылали, как красные сигнальные огни. От взгляда на раздувшиеся верхние фаланги самому чуть не становилось больно, но жутче всего руки выглядели с внешней стороны. На нескольких пальцах целиком не хватало ногтей, и обнажённые до беззащитности ногтевые ложа страшными бордовыми пятнами горели на кончиках.       Почему они не отросли за время её сна? Он же, пока был в отключке, восстановился почти полностью.       Катана плохо помнил, чем кончились их любезности со спецотделом после нападения ебанутой пизды. Но Саватари же как-то вытащила его из замеса, и довезла на машине, и оказала помощь, и перетащила на переднее сиденье. И всё вот этими руками. Через жуткую боль.       Про себя он порадовался, что не задел её кисти коленями. А после, сам не зная зачем, осторожно дотронулся до её руки — она была ледяная, а на кончиках кожа просто горела — и аккуратно взял ладонь в свою. Наклонился рассмотреть поближе; ногтей как не бывало, и никаких признаков их восстановления не наблюдалось тоже. Ужасное зрелище. Катана поморщился от фантомного ощущения не своей боли.       Вдруг Саватари очнулась: распахнула свои демонически красные глаза и вздрогнула, не ожидав увидеть нависшую над собой его мощную фигуру.       —Блять!.. Чё пугаешь, дурак? С-с-с!.. — стиснув зубы, зашипела она, когда вырвала свою ладонь из его. Ну в самом деле змея.       Растерявшийся Катана не соображал, что сказать.       —Ты… Как?       —Лучше всех, сука. Ай-й… — Аканэ не без усилий приняла сидячее положение. Пока поднималась, старалась опираться на локти; он запоздало приблизился, придержал её за плечи, —Пить хочу, просто жуть.       —Надо выбраться. Я поведу, ты только дорогу показывай. Ты куда вообще нас завезла? Это что за ебеня?       —Понятия не имею, — раздражённо отвечала она, злая то ли от мучавших болей, то ли от прерванного сна, то ли от позорного поражения, то ли от всего сразу.       Некоторое время, пока наводил подобие порядка в машине и пересаживался за руль, Катана толком не видел её лица, зато превосходно слышал тихие-тихие стоны и сдавленное дыхание. Но стоило кинуть на неё коротенький взгляд, как глазам представало её обыкновенное непроницаемое выражение лица, а в довесок к нему — встречный злобный взгляд, казавшийся ещё кроваво-краснее, чем обычно, из-за сузившихся в узкие-узкие щёлки зрачков.       Чокнутая она какая-то была, эта Саватари.       (А он, наверное, ещё чокнутей, раз доверился почти незнакомой девке с явным прибабахом).       Злится она что ли на него? Есть за что, конечно. Но Катана больше склонялся к тому, что малявке просто не хочется показывать себя слабой. Допустим так, ну пиздец причина! Он уже перед ней чуть не умер — а для потомственного якудзы оказаться в таком уязвимом положении так же стрёмно, как невинной девчонке впервые оголяться перед мужиком — значит и ей тоже можно не стесняться. Тем более, она девка, с девок спрос меньше, а вырывать ногти реально больно. Рядом с ним пусть хоть в голос стонет, он и слова поперёк не скажет. Ну хотя сейчас не время для стонов, внимания к себе они и так напривлекали. Но в другом месте и при других обстоятельствах, он бы с удовольствием послушал… И посмотрел, и потрогал, и попробовал — подключил бы все органы чувств, какие только есть. Ноги у неё, кстати, ничего такие, может и фигурка неплохая. Из-за этой бесформенной кофты хуй поймёшь. Вот бы снять… Катана едва не залыбился от похабных мыслей.       —Чё, едем, нет?       Зараза, помечтать не дала. И всё смотрит на него по-змеючьи хищно и злобно. Он ей лично что ли ногти выдирал?!       Он сел за руль, Аканэ рядом на пассажирское. Уже когда она пристёгивала ремень и цыкнула, сжав зубы от боли, потомственный якудза запоздало сообразил, что стоило сделать это за неё. И помочь открыть и закрыть дверь…       Змея засунула руки в карман толстовки. За весь путь до ближайшего шоссе она не говорила ничего, кроме указаний куда ехать, а когда они выбрались на знакомую Катане дорогу, прикрыла глаза и замолчала совсем.       Почему-то ему, никогда не имевшему трудностей с ведением разговоров, понадобилось немало решимости, чтобы обратиться к ней.       —Больно? — тупее фразы не придумать, понял он, как только произнёс.       Цокнула языком. Раздражённо выдохнула.       —Вот только не надо этой херни, — Саватари не разомкнула век, но к Макиме не ходи — закатила глаза, —и пиздежа про беспокойство, и тому подобное.       —Много чести, — даже не пришлось стараться, чтобы голос прозвучал недобро. Чтобы не оставаться в диалоге проигравшим, Катана сменил тему, —Почему у тебя руки не зажили?       —Заживут когда-нибудь.       —Когда?       —До следующего раза точно.       —Да ты, блять, нормально можешь ответить?!       —Да какого хуя ты от меня хочешь?! Твои руки что ли?! Сама не знаю! Как заживут, так и заживут.       —Так бы и сказала.       —Отъебись.       Несмотря на откровенно враждебный к нему настрой Саватари, пробудившей в душе неподдельную злость, после перепалки Катана не почувствовал ни ненависти, ни даже раздражения. Даже наоборот — некоторое облегчение. И она наверняка испытала то же самое, хоть и не показывает. Проорались, и как будто разрядку получили.       В магазинчике на окраине города он решил не задерживаться; пусть здесь и мало людей, привлекать внимание с их-то тачкой ни к чему. Взял только воды и стакан кофе для Аканэ, который она приняла с какой-то неохотой, однако без негатива.       —Эм… спасибо.       —Чё, не нравится?       —Не, не, нормально. Просто редко пью кофе.       Саватари поднесла стакан к губам, и чуть не подавилась первым же глотком — из-за Катаны, вспомнившего о её проблемах с руками. Она держала стакан одними ладонями, не обхватывая его пальцами, и якудза, желая немного помочь, едва не вырвал у неё кофе, чересчур решительно вцепившись в чашку.       —Ты чё?       —Чтоб пальцы лишний раз не теребила.       —Нормально всё, я сама попью. Спасибо, — несмотря на то, что внезапный жест Катаны её обескуражил, говорила Аканэ без злобы, —Тёплый… — непривычно мягко произнесла она, и у него самого потеплело на душе. Хоть что-то хорошее для неё сделал.       Саватари предложила глоток и ему, но Катана отказался. Ещё несколько минут, которые он блаженно ни о чём не думал, прошли в тишине. В сумеречном небе одна за одной потихоньку зажигались первые неяркие звёздочки.       —Куда сейчас? — спросил якудза компаньоншу, которая уже увереннее обхватывала пальцами пустой, но ещё тёплый стакан.       —Не знаю. Давай на базу.       До убежища добрались без происшествий, и когда машина остановилась на знакомой территории, Аканэ, всю дорогу разглядывавшая руки, вдруг обратилась к нему.       —Начинают отрастать.       Кончики пальцев всё ещё выглядели ужасно, но у самых корней начали показываться коротенькие ногтевые пластины, чему Катана искренне (с удивлением для самого себя) обрадовался, но никак не показал. Беспокойство ушло окончательно.       —Ну и хорошо.       Ему ещё надо свыкнуться с мыслью, что ни он, ни Саватари уже не люди. Теперь необязательно выходить из схватки целыми и невредимыми, регенерация как-то за них сделает своё демоническое дело. Главное — оба живы, значит, и здоровы точно когда-нибудь будут.