***
Очередной будний день, который предвещал ничем не отличится от предыдущего. Утренние сборы, состоящие из умывания, чашки кофе и сигареты, выкуренной в приоткрытую форточку, школа, уроки, перекур в туалете, дорога до дома, сымпровизированный обед, домашка, перекур, ужин, съеденный через силу, снова домашка и пятичасовой сон. Как обычно. Феликс пересел на свободную парту, которая была последней в среднем ряду. Джисон, конечно же, сначала не одобрил его переезд, пытался уговорить не бросать его одного, но в итоге сдался. Что с Феликсом, что без Феликса, поговорить всё равно не с кем. Он тупо записывал то, что говорил учитель, словно запрограммированный робот. А если с ним и пытались завести диалог, то его ответы звучали примерно так: «да», «нет», «не знаю», «отстань». Он неосознанно отдалялся ото всех. Холодно отвечал сообщения, разговаривал на «отъебись», зачастую игнорировал даже Хана. — Феликс, не хочешь сегодня прогуляться после школы? — с надеждой в голосе спросил Джисон, сев рядом с ним. — Нет. — Почему? — Не хочу. — Ты отказался встретиться на Рождество, сходить на день рождения к Минджи и… Мы вообще перестали видеться вне школы. — Минджи мне никто. — Она же наша одноклассница, почему ты так говоришь о ней? — Потому что мне плевать на неё, понятно? Минджи, стоявшая в паре метров от них, недовольно фыркнула и ушла в другой конец класса, схватив свою подругу за руку. — Обиделась. — И что? — Да что с тобой?! — чуть ли не закричал в голос Джисон. — Хочешь строить из себя бесчувственную статую? Пожалуйста, не буду мешать. Я просто пообщаться с тобой пытаюсь, а ты отвечаешь мне, как какому-то отбросу! Феликс лишь помотал головой и молча продолжил переписывать конспект в тетрадь. — Тебе вообще насрать? — Я не хочу с тобой ссориться. — Поэтому ты решил, что можешь просто меня игнорить? И вновь молчание. — Ладно, я всё понял. Джисон агрессивно оттолкнулся от парты и вернулся на своё место, больше не желая выслушивать тишину в ответ на свои вопросы. Ликс стал самым настоящим токсиком, другого слова Хан просто не мог подобрать. По расписанию после четвёртого урока у Феликса был перекур. Он зашёл в туалет, сел на громадный подоконник, поджав ноги к груди, откинул крышку коробочки и достал тонкую никотиновую палочку. Ликс поджёг её, зажал между зубами и сделал долгую затяжку. Голова моментально стала ватной, а по телу рассеялась лёгкая, приятная дрожь. То, что нужно. Но до внезапно вошедшего Хёнджина, который смотрел на него, словно на музейный экспонат, Феликсу было до лампочки. Он молча выкуривал сигарету, устремив взгляд в окно и даже не смотрел в его сторону. — Ты как? — Нормально. — Уверен? — Да. Феликс был не похож на самого себя. И Хёнджин имел ввиду не тёмно-коричневые волосы, мешковатую чёрную кофту на застёжке, пирсинг языка и джинсы с карманами по бокам. Ликс стал холодным, как камень. Словно из человека выкачали все эмоции, как положительные, так и отрицательные. Абсолютное безразличие ко всему и ничего больше. — Чем занимаешься вообще? — спросил Хван, достав пачку сигарет из рюкзака. — Ничем. — Прекрасно. Как же Хвану хотелось приложить пальцы к его шее и убедиться, что сердце Феликса всё ещё билось. — Я слышал, что ты ходил к психологу. — Ходил. — И как? — Нормально. — Ты ведь разобрался со своей проблемой? — Да. — Больше не ограничиваешь себя в еде? — Нет. Тебе у этого психолога словарный запас урезали? Я тебя не узнаю, Феликс… — Ты выглядишь более здоровым, — слегка улыбнулся уголками губ Хван. — Спасибо. — Представляешь, мы не общались почти полгода… — Ага, — затянувшись коротко сказал он. — Но не смей говорить, что снова хочешь возобновить отношения. Удивили Хёнджина две вещи: то, что Феликс ответил фразой, состоящей больше, чем из двух слов, а ещё то, что он затронул эту тему первым. — Почему? — Будто сам не знаешь, — ухмыльнулся Ликс, стряхнул пепел с сигареты за батарею и на корточках подполз к Хвану. Он медленно поднёс указательный палец к подбородку Хёнджина и аккуратно провёл им вдоль по его шее. Хван молча прибывал в состоянии полнейшего шока, гадая, что же дальше предпримет Ликс. Он прикоснулся ладонью к щеке Хёнджина и, легко проведя по ней большим пальцем, приблизился к его губам и робко поцеловал. — Что чувствуешь? — отстранивший от него спросил Феликс и провёл языком по зубам, затрагивая уголки губ. — Что скучал по тебе. — Мило как. — А ты? — Отвращение. Хёнджин явно ожидал другого ответа. — И всё?… — Да, — отрезал Ликс и достал следующую сигарету из пачки. — Ты мне противен. Думаю, теперь понятно, что я пытаюсь донести до тебя. Не жди, Хёнджин, не жди моего счастья. Я уже не буду тем светловолосым, приторно-сахарным мальчиком, который скрывает боль за улыбкой и говорит, что всё в порядке. Феликс поджёг новую сигарету и, услышав звонок, фыркнул и кинул её на пол. — Больно это слышать? — Есть немного. — Я ведь тебя предупреждал. Не надо было связываться со мной, Джинни, неужели, это того стоило? — Не знаю. — До сих пор меня любишь? — подняв брови в ожидания ответа, спросил Ликс и спрыгнул с подоконника. Хван ничего не ответил. — Бывай, — похлопал его по плечу Феликс и вышел в коридор. Люблю.***
Минхо, лёжа на кровати, подбрасывал волейбольный мячик вверх и ловил, чтобы чем-то занять руки во время разговора. Он перевернулся на живот и упёрся кулаками в щёки, тяжело вздохнул и с сочувствием посмотрел на Хёнджина, на котором лица весь день не было. — Гандон он, этот Ли Феликс. — Нет. — Издеваешься? Он тебя прямым текстом нахуй послал и обосрал с головы до ног. Ты его так ждал, будто он из армии должен был вернуться, а что в итоге? Плевок в лицо и смачная пощёчина. — Я не понимаю, что с ним происходит. — Джинни, людям свойственно меняться, причём не всегда в лучшую сторону. Тот же самый Феликс пример этому. Просто прими, что он стал подонком, и живи себе спокойно. Легко сказать «прими». А как принять, если любишь? Хёнджин понимал, что всё было не так просто. Не мог Ликс так сильно измениться без причины. Что-то в нём снова сломалось, причём в этот раз с большим грохотом. Минхо достал телефон из кармана и просмотрел сообщение от Хана.Джисон: «я подхожу.»
Минхо: «жду.»Джисон: «квартира какая?»
Минхо: «115… Тату себе на лбу набей, а то уже заебал каждый раз спрашивать.» — Сейчас Джисон придёт, ты не против? — Нет, конечно. Через несколько секунд раздался звонок в домофон. Хо пошёл открывать дверь, лениво провернул замок, после чего вернулся к Хвану. Джисон с порога стал возмущаться. — И снова меня никто не встречает! — Да кому ты нужен? — крикнул из комнаты Хо. — Тоже рад тебя видеть. Хан, зайдя к нему, тут же бросил рюкзак к комоду и обессилено сполз по двери, примкнув к ней спиной. — Кто вообще придумал восемь уроков и допы в один день?.. — Какой-то гений, — ответил Минхо и отпил немного колы из бутылки. — Чё, прям жёстко сегодня было? — Да вообще, — подошёл к нему Хан и выхватил бутылку из рук, после чего принялся жадно глотать газировку. — Меня уже во все щели затрахали. Хо, сведя брови, сначала посмотрел на бутылку, а затем и на Джисона. — А я тебе разрешал? — наигранно нахмурился Минхо и с улыбкой на лице забрал колу назад. — О, привет, Хёнджин, — наконец поздоровался с ним Джисон. — Я видел в коридоре чьи-то подкрадули размером с мою бошку, сразу про тебя подумал. — Ничего себе – подкрадули, — впрыснул Хо. — Сорок четвёртый размер, у моего отца меньше. Но Хван словно не обращал внимания на них. Он только через пару мгновений понял, что с ним разговаривали. — Ах, да, привет. — Проснулся? — стукнул его по спине Хо. — Ты где вообще летаешь? Хотя, можешь не отвечать, я и сам знаю. — Что, снова пытался с Феликсом поговорить? — поинтересовался Хан и сел на кровать к ним, сложив ноги бабочкой. — Ага. — Я тоже. — И как? — У меня ещё никогда не было такого сильного желания прибить его. — Что он опять вытворил? — закатив глаза спросил Минхо. — Решил, что ему никто не нужен. Я пытаюсь с ним что-то обсудить, а он отвечает на «отъебись». Не знаю, что с ним делать. Вроде бы и бросать в таком состоянии нельзя, но и особого желания общаться с ним больше не возникает. — Он будто нарочно ведёт себя как сучка, — дополнил Минхо. — Я, может, и не очень хорошо его знаю, но ежу, блять, понятно, что Феликс совсем другим стал. Минхо бросил короткий взгляд на страдающего Хёнджина и продолжил. — А этот убивается. Думает, что Феликс снова будет таким светленьким мальчиком с чистой душой. — Я ничего не думаю, — твёрдо произнёс Хван. — Просто волнуюсь за него. — Ты опять за старое? — закатил глаза Минхо. — Он прекрасно дал понять, что ни в чьей помощи не нуждается. И в твоей в том числе. — Но он ведь лжёт. Опять. — Он никогда не любил рассказывать о своих проблемах, — сказал Джисон, тяжко вздохнув. — Всегда говорил, что с ним всё в порядке, и потом улыбался. — Он просто перестал выдавливать эту улыбку. И врать стал намного меньше, чем раньше. Теперь Феликс заменил приевшуюся фразу «всё хорошо» на «всё нормально». И, казалось бы, он действительно не лгал. Феликс не мог сказать, что чувствовал себя плохо или же хорошо - он вообще ничего не чувствовал. Значит, что всё и вправду было нормально.***
Чонин, вновь вернувшись домой под ночь, как обычно и поступал в выходные, зашёл в комнату и тут же погрузился в кромешную тьму. Свет исходил лишь от подожжённого конца сигареты, из-за которой во всей квартире стоял отвратительный запах. Ликс, сидя на подоконнике с приоткрытой форточкой, то и делал, что затягивался табачным дымом. Рядом с ним стояла уже переполненная баночка с окурками. Чонин не знал, стоило ему пойти и обнять Феликса, или же прописать сильный подзатыльник. — Воняет, — коротко отрезал Чонин. — Иди на балкон. — Не хочу. — Тогда прекрати курить. — Не указывай мне. — Это и моя комната тоже, имею право возмущаться. — Какая разница? Ты ведь всё равно собирался к Сынмину, — сделав долгую затяжку произнёс Ликс и выпустил тонкую струйку дыма. — Откуда знаешь? — Услышал, форточка же открыта, — стряхнул пепел в стеклянную банку тот. — Иди, он уже замёрз тебя ждать. Чонин стал молча собирать свои вещи в темноте, не осмелившись включить свет. Он параллельно наблюдал за Ликсом, который выкуривал уже вторую сигарету при нём. Если Феликс начинал чем-то бурно увлекаться, то просто не видел границ и действовал до отказа какого-то органа или же чувства. Совсем недавно он не мог перестать морить себя голодом, а теперь стал закуривать проблемы, посвящая этому почти всё своё свободное время. — Я пошёл, родители снова ночуют в офисе. — Я в курсе. — Ты спрашивал у них? — Нет, зачем спрашивать очевидное? — Тебе не кажется, что они давно положили на нас огромный болт и ничего кроме своих бумажек больше не видят? — Мне не кажется, я знаю это. Прям брошенки. — Ясно. Ну, тогда пока. Чонин оставил его наедине с приоткрытой форточкой, сигаретами и своей апатией, вышел из квартиры и запер дверь на ключ. Феликсу хотелось заплакать, но выдавить что-то из своих глаз просто физически не получалось. Даже слёзы закончились. Как же всё задрало. Даже общение с когда-то близкими людьми не доставляло никакого удовольствия. Феликсу и одному жилось хорошо. Без участия Хёнджина, Джисона и Чонина. Он даже не испытывал чувства вины перед Хваном, хотя понимал, что просто вытер ноги о его чувства. Пусть поймёт, что ждал не того. Феликс больше не хотел строить из себя милого и самостоятельного мальчика, который судорожно кричал о помощи с закрытым ртом. Хватит с него этого погорелого театра, где он был главным актёром, которому все сочувствовали и сопереживали.