***
Караксес вилял хвостом по реке, игриво плеская капли воды по сторонам, отчего пепельные волосы намокали и обдавали холодом всё тело. Деймону было приятно единение с драконом спустя нескольких дней его отсутствия в Драконьем Логове. Он вспоминал, как впервые увидел дракона, это напоминало безумное притяжение, он будто смотрел в своё отражение: его чешуя ярко-красного цвета словно была выпущена из вен Порочного принца, повадки — осторожные, но при этом полные вызова, энергии и желания прибывать в движении — только усиливали любовь Деймона, но в тот момент он не мог обладать им, а дракон позволить этого. Его прежний наездник был слишком податлив, скромен и педантичен, чтобы раскрыть потенциал Караксеса. В Эймоне чувствовалось некоторое недоверие, а также страх к дракону, как рассказывали позднее принцу, из-за чего их тандем был не настолько успешен. Деймон уже плохо помнил своего дядю, он был юн, когда его настигла погибель от рук мирийских пиратов, и с течением времени воспоминания стали пропадать. Принц чувствовал своего дракона, понимал потребности и отточил их полёты до той степени, что они не нуждались в валирийском, лишь полное взаимопонимание. Он доверял Караксесу, так же как и зверь своему всаднику. Полёт обычно происходил таким образом, каким желал его дракон. После длительного заточения у драконоблюстителей Деймон позволял дракону выплеснуть пар и развлекаться так, как ему захочется. Иной раз даже на кражу овец он относился снисходительно, но брезгливость к еде, которая разлеталась по сторонам и пачкала не только одеяние, но и лицо, не давала злоупотреблять Караксесу. Полёт вокруг улиц Королевской Гавани он мог использовать так же, как наблюдение за «Золотыми плащами» — городской стражей, которая охраняла замок, патрулировала улицы, тем самым поддерживая мир и порядок в городе. Благодаря нему, некогда забытый гарнизон стал расцветать. Деймон дал им идеологию, силу, увеличил денежное жалование. Он чувствовал себя воином, он был среди них, ел с ними за одним столом, участвовал в патруле, ввязывался в драки, лично калечил преступников, за счёт чего Порочный принц заручился поддержкой, полным послушанием и уважением со стороны воинов. Городская стража, ранее плохо вооруженная и одетая в обноски, получила хорошее вооружение и подобие униформы: черные кольчуги и золотые плащи. С этого времени стражники и начали называться Золотыми плащами. Пальцы Деймона обхватили рукояти для удержания тела на седле, чтобы не потерять равновесие во время внезапного поворота в сторону залива. Его усмехнула внезапная смена настроения дракона: возбужденность и энергичность сменились спокойствием и концентрированностью. Он связал это обыденностью дней Караксеса, отчего зверь хотел облететь и испытать всё сразу. «Скоро будем на Драконьем Камне, там ты будешь предоставлен сам себе». Деймон насладился мыслью о том, что скоро они с Мисарией будут проводить дни независимо от королевских нужд, бремя второго Таргариена будет занято своим наследником и предстоящей свадьбой, которую Деймон хотел осуществить независимо от законов своего дома. Караксес издал завывающий рык, такой, который обычно использовал для встречи с Сиракс или другими себе подобными, но нынешний отличался — более протяжный, более вопросительный. Слегка нагнув голову, зверь осмотрел горизонт, на котором виднелся силуэт быстро приближающего зверя огромного размера. «Вхагар?» Деймон не хотел мешать старой драконице, но его змей вот-вот готов сорваться со всей силы на встречу знакомой. Одобрительным движением таза на седле, который дал понять мнение наездника на приветствие, Караксес затрепетал крыльями и двинулся к цели. Воздух рьяно набирался кожаными ноздрями, отчего выдыхаемый воздух напоминал воронку. Сливовые глаза Деймона были уставлены на дракона, который огромными размахами приближался, и чем ближе, тем более понятно становилось то, что он видел его впервые. Черная, как ночь, чешуя и ярко-зелёные глаза никак не напоминали бронзово-синюю чешую Вхагар, хоть и цвет глаз у них совпадал. Самобытный, совершенно спокойный, в нём читалась уравновешенность, он явно был дикий, что показывали его продырявленные в нескольких местах крылья. Он летел ровно по линии, не петляя, соблюдая определённый темп, не играясь, как любил делать Кровавый Змей, словно был сконцентрирован на чём-то. Незнакомец напоминал Балериона, на котором восседал его брат, но угольный дракон был мощнее, во всем его теле будто находились шипы, что, словно когти, готовы были порезать тебя. Он был здоровее и резвее, чем Балерион. «Каннибал», — утвердительно отметил Деймон, когда между их пересечением оставалось около пятнадцати метров. Понимание сразу ударило в мышцы принца, его Кровавый Змей никогда не встречался с диким драконом, отчего Деймон решил взять немного расстояния вправо, ближе к берегу. По первому взгляду он смог оценить, что Караксес намного проворней Каннибала за счёт своих размеров, и, если возникнет перепалка, они смогут быть в преимуществе, нежели находясь рядом с пастью чудовища. Когда головы двух драконов поравнялись, в доли секунды можно было заметить, как Каннибал перевёл взгляд на сородича, немного открыв при этом пасть так, что слюна вызывающе стекла по клыку с размером в руку человека и тут же улетела с потоком воздуха. Зелёные глаза демона направились на Порочного принца, осмотрев его, и мигом, без особого энтузиазма, снова устремили свой взор на Красный Замок. Деймон почувствовал укол высокомерия, но лишь улыбнулся краем рта. Он вспомнил, как Визерис с Балерионом несколько раз пролетели над городом, он был неповоротлив, отяжелевший, в тот момент он понял, что размер не главное. Время будто замедлилось, когда на огромной спине он увидел хрупкую девушку, которая сидела без седла, держась двумя руками за выпирающий рог на шее и упершись ногами за выступы костей рядом с образованием крыльев. Взмах крыльев Каннибала слегка пошатнул Таргариена и Караксеса. Принц моментально оценил неправильное и неудобное положение девушки. «Как она всё ещё держится?» Их взгляды пересеклись, ярко-фиолетовые глаза метнулись на тебя и не отрывали взгляд, до тех пор пока принц не ушёл из поля видения. Её серое платье колыхалось и вот-вот должно было сорваться, а каштановые волосы, которые, как водопад, лились в противоположную сторону от ветра, открывали лицо девушки. Деймону осталось лишь смотреть в спину и огромному хвосту с шипами, который, как стрелка часов, маячил, закрывая вид. Караксес хотел последовать за сородичем, но потрясенный Деймон лишь заставил дракона зависнуть в воздухе. Поток мыслей повалился со стремительной силой: «Алексанна? Оседлала и не была съедена?» Он успел оценить, что от былого дитя не осталось ничего прежнего: стан, энергия от неё позволяли видеть перед собой деву надлежащего отношения. Неужели та, застенчивая и отрешенная, та, что не проявляла никакого интереса к внешнему миру, смогла найти что-то общего с Каннибалом? — Tubī daor, Caraxes, — от очередного брыкания Деймон слегка ударил зверя по боку и направил в противоположную сторону от Королевской Гавани. Он хотел последовать за принцессой, оценить, что выросло спустя столько лет отсутствия семьи, но не мог представить эту картину. Драконоблюстители после смерти Чёрного Ужаса отвыкли от таких размеров, неизвестно, даст ли Каннибал так просто заковать себя и как будет вести себя в присутствии стольких людей, когда всю жизнь пробыл в отречении, а люди были лишь едой. Принц решил не подвергать опасности своего друга, а также быть подальше от бойни, которая могла произойти. «Всегда считал, что горячее, чем кровь девушек нашего рода, — не сыскать».***
Встречный дракон оказался намного меньше Каннибала в длину, как хвост твоего зверя, но его окрас, харизматичный вид и два рога на голове делали его невероятно привлекательным. Ты пыталась рассмотреть дракона, но в глаза бросился всадник. Серебряные волосы наполовину были собраны в хвост, а другая прямо стекала на спину, одежда черно-красного оттенка подчеркивала атлетичность мужчины, а также его статность. На тебя смотрели непонимающим и хмурым взглядом, отчего лицо мужчины выглядело взрослым с нотками отвращения. Кровь прилила к щекам, хотелось думать, что тебе показалось, и, как только удалось скрыться от его глаз, ты обнюхала свои плечи. «Надеюсь, запах дракона более сильный, чем мой. Хотя я уже в этом сомневаюсь». Ты сделала вывод, что повстречавшийся Таргариен мог быть Порочным принцем, про которого шептались в покоях служанки, обсуждая его буйный нрав, а также обаятельность, но по кратковременной встрече подтвердить ничего из сказанного было невозможно. Под вами летели маленькие коричневые домики, которые напоминали мозаику. Жизнь кипела, маленькие люди поднимали головы, а дети удивленно вскрикивали, когда крылья Каннибала закрыли половину города. С высоты полёта он казался маленьким, словно его можно было обойти без особого труда. Дворцы в рощах, амбары, кирпичные склады, бревенчатые гостиницы, дома купцов, таверны, кладбища, бордели — все друг на друге. Холм Висеньи венчала великая септа Бейелора с семью хрустальными башнями. На противоположной стороне города, на холме Рейенис, высились стены Драконьего Логова. Желания прямиком лететь к месту приземления не было, ощущение твоего превосходства, восхищения и ужаса, исходящего от жителей, наполняли тебя, в той же мере как мандраж перед отцом, и лишь дракон под тобой, который чувствовал себя некомфортно, стал протяжно мурчать, напрягая и вытягивая чешую. Ваши эмоции с драконом были различны, он не разделял твоей радости и был голодный и уставший. Каннибал готовился к понижению, драконоблюстители выстроились полукругом, тем самым освободив место для более удобного приземления. Дракон рывком опустился на лапы, так что нога соскользнула, а подбородок встретился с жёсткой плотью. Аккуратным движением ты скатилась с шеи, но зверь будто перестал тебя замечать, стал распрямляться, обнажая клыки, и издавать угрожающий рык, словно кошка, готовясь перед нападению. Драконоблюстители держали длинные палки с заостренным наконечником, медленно приближаясь к вам. Ноги ощутили твёрдую поверхность. Не от самого мягкого приземления и длительного полёта пришлось удерживать координацию, так чтобы нижние конечности не подкосились до полного падения. Шаг зверя поднял пыль, отчего рассматривать, что происходило вокруг, стало тяжелее. Ватная голова и тело тормозили тебя, а вокруг происходил конфликт, который нарастал с большей силой. — Belma! — повторялось словно эхом. Твёрдым шагом ты приблизилась к пасти своего друга, чтобы оглядеть то, что происходило рядом. Каннибал словно змея, которая угрожающе готовилась схватить добычу и заглотить недругов. — Daor belma! — проговорила ты, осмотрев кучу мужчин, которые маячили вокруг вас. Они не услышали тебя, где-то вдалеке послышался звон металла, отчего Каннибал еще более угрожающе начал перетаптываться с места на место. — Sōvegon! ao delivered nyke! — пытаясь перекричать гул, исходящий из глотки и обратить на себя внимание, отметила ты. — Doharas, Cannibal! — ты дотронулась до щеки дракона, по которой стекали маленькие капли слюны, он перевёл взгляд зелёных глаз на тебя и тут же на своих врагов, ты знала, что была услышана, но змей словно демонстративно не обращал внимания. — Sōvegon! nyke'll ūndegon ao! — сердце заныло, ты понимала, что не найдешь, он мог оказаться где угодно, но устраивать кровопролитие в первый день полёта — не лучшая идея. Было ощутимо, как под ладонью стало замедляться дыхание, а эмоции отходить. Крылья встрепенулись, отчего твои ноги сделали несколько шагов к смотрителям, не отводя взгляда от своего дракона. Каннибал выглядел величественно и угрожающе, в ту же секунду он поднялся в голубое небо и, размахивая хвостом, скрылся за каменные стены. Внутренняя жизнь смотрящих быстро вернулась на круги своя. Под предводительством их главы каждый стал заниматься своим делом, не обращая на тебя никакого внимания, словно ничего не происходило. Ты огляделась по сторонам в поиске укромного места, где можно было перевести дух, но ничего подобного не нашлось, лишь небольшие лавки с коробками, в которых хранилось что-то железное, и огромная пещера за спиной, которая освещалась каменными лампами и факелами. Карета с упряжью находилась у самого выхода Драконьего Логова, сбруя дребезжала от каждого движения лошадей, в то время как кучер успокаивал размерным голосом животных от недавнего потрясения. Экипаж предназначался Деймону, который сейчас проводил время в небе, но ты не могла ждать. Всё, что хотелось, — окунуть своё тело в горячую воду и плотно подкрепиться. «Слишком много для одного дня». — Деймон Таргариен? — кучер оглядел тебя с ног до головы, остановив взгляд на груди, на которой предательски развязались шнурки за время полёта. Он был моложе тебя и старался смотреть в ноги, когда ты поймала его глаза. — Алексанна Таргариен, жаль, что вы не узнали меня сразу, — укол заставил его взглянуть на цвет твоих очей. — Я не буду его дожидаться, и предлагаю вам отвести сначала меня, а после вернуться за Деймоном, как вы на это смотрите? — ты получила одобрительный кивок, отчего руки мужчины задрожали, запрягая непослушную лошадь. — Dārilaros, kostagon īlon ȳdragon naejot ao? — двое смотрящих в длинном сером одеянии, покрывающим всё тело, приближались к тебе. — Kessa, hen rhinka, — ты пыталась прикрыть вырез, делая вид, что поправляешь запутанные волосы. — Se dragon iksis, issa daor kostagon sagon isse se Dragonpit, kostas pālegon ezīmagon morghon syt īlva se syt tolie zaldrīzoti. — Vestrā syt se dragon naejot tegun isse se oktion? — Daor, jaeli ao naejot bodmagho zirȳla, — ты выждала паузу, какую по обыкновению делаешь, если не знаешь, когда будет следующая встреча, единственное место, куда Каннибал может прилететь, — сюда. — Skorkydoso? — Iksā zȳhon kipagīros, kesā fīnd iā nyesha naejot zirȳla. Ñuha vice kessa sagon biare naejot dohaeragon ao lēda bisa, kostā find zirȳla kesīr, — ты оглядела мужчину, стоящего за спиной у учителя, он кивнул головой в знак приветствия и выглядел довольно отстранённо. — Yn ēlī, mērī dragon ao should interact lēda ziry. — Nyke kirimvose syt aōha advice. Kesan visit ao hae aderī, — ты одарила их нежной улыбкой, на что драконоблюстители поклонились и отправились в Драконье Логово. Езда в карете укачала, окошки были занавешены, отчего воздух был более спёртым, а в прорезях солнца плясала пыль от подушек, на которые ты облокотила спину. Можно было сравнить это с клеткой, будто тебя везут на убой, но если это так, сил на сопротивление уже не было. Ладонь встала перед глазами, только сейчас ты заметила, как предательски дрожали руки, и что вся боль после седлания Каннибала ещё проявится. Экипаж замедлил свой ход, и вскоре кучер резким движением открыл дверь. Свет немного сбил тебя, лёгкие почувствовали запах свежести. Перед тобой появились бронзовые ворота и опускная порткулиса, по обеим бокам ворот расстилались калитки. В самой верхушке ворот красовался герб Таргариенов, а вокруг прорастали желто-красные цветы, ты остановилась, залюбовавшись ими. — Алексанна? — за твоей спиной послышался мужской голос. Ты обернулась и увидела перед собой своего отца, Рейниру и десницу короля. От Визериса будто исходил свет, он раскинул свои руки, идя навстречу, его лицо выражало радость, но в то же время смущение и неловкость. Где-то в твоём сердце маленькое стеклышко, которое было воткнуто в сердце, оторвалось, прекратив терзать тебя. Серебристо-золотые волосы стекали до плеч, а золотая корона украшала его голову. Он раздобрел с последнего визита, который ты вспоминала при помощи снов, ведь с того момента, как возник недуг, визитов к тебе не было. Это изменение во внешности на вид сделало его более дружелюбным и искренним в своём порыве. Визерис заметил перемену во внешности дочери, она стала выглядеть взрослее и внешне переросла Рейниру, рождённую на год раньше. Каштановые волосы придавали лицу некую загадку и закрытость, но при этом глаза, словно маяк, притягивали к себе. Старшая сестра не смогла испытать душевный трепет, разлука в пять лет изменила сестру до неузнаваемости, и перед ней стоял совершенно другой человек, до которого ей было всё равно, лишь платье прибывшей смогло вызывать у Рейниры брезгливость. Отто лишь мысленно согласился с ней и сравнил её вид с тем, во что одевались девушки в Вонючем переулке. — Отец, я летела на драконе из пещеры на Драконьем Камне, — намекнув на запах, когда король хотел заключить тебя в объятиях. В глубине души он воспринял отказ словно нарекание за его отсутствие тогда, когда он был нужен. Эта мысль смогла опечалить его, что мимолётно отразилось на его лице, но нежелание омрачать себя тем, что могло его ранить, — взяло вверх. — Я безмерно рад, что ты прилетела к нам, тем более на драконе. Мы уже готовились встречать тебя, но ты сумела нас опередить, — его рука всё же обхватила твое запястье. Он показал взглядом на повозку, которая собиралась навстречу. — Не поверишь, но мы уже отослали тебе письмо с приглашением на празднество в честь Рейниры, ты же помнишь? — белокурая девушка в голубом наряде приближалась к тебе. Она была немного меньше тебя ростом, энергичнее и чище, в её глазах словно бегали лучи солнца, отчего от неё исходил такой же блеск, как и от отца. — Конечно, моя болезнь отступила, — ты одарила натянутой улыбкой сестру и короля, почтенно соврав. — Вот и замечательно! Отто, передай кухне, чтобы сделали обед на всю семью! Оповести Алисенту! — король словно задыхался от эмоций. — А ты, Рейнира, как проведёшь сестру в её покои, сообщи своему дяде о прибытии его племянницы, — Визерис снова оглядел тебя, он словно не замечал твоей усталости и потрепанного вида, лишь любовался, рассматривая лицо. — Глаза матери… — прошептал он. — Благодарю, отец, но я устала с дороги, мне нужно привести себя в порядок и хотя бы новое одеяние. — Тогда семейная вечерняя трапеза! — бодро оттарабанил король. — Я рад, что ты вернулась, — он нежно хлопнул по твоему плечу и повернулся к Рейнире. — Проводи сестру, милая, — его протяжный, полный заботы поцелуй пришелся на её макушку. — Встретимся в трапезной. Цокот маленьких каблучков звенел по полу внутреннего двора замка. Невысокие колонны выглядели как арки, показывая проход к лестнице, через которую можно добраться к покоям. Озабоченные служанки, словно мухи, бегали по разным сторонам, отчего замок казался полным и живым. Двор выглядел намного оживление по сравнению с тем, к чему ты привыкла. В нём чувствовалась энергия, теплота, даже зелень, которая обвивала крышу, выглядела, словно обнимая её. — Как Драконий Камень? — начала Рейнира, замедлив шаг. — Холодный и мокрый, — ты пыталась не выдавать своего поражения, глядя на декор и убранство замка. Рейнира поджала губы, ты не дала ей тему для продолжения разговора, её дух был весел, она хотела спросить о твоей судьбе, о рыцаре, которого отправила, о драконе, но пропасть между вами тормозила её. Вы зашли в тёмный замок. Через каменные ставни, напоминающие шипы, пробирался свет, который лился из окон, освещая путь. На паникадило можно было заметить капли воска в то время, как вы сравнялись с ним, проходя мимо. Оглядевшись, ты увидела лестницу, направленную полукругом на третий этаж, из потолка которого лился свет, а подъем напоминал взлет в небеса. Гобелены висели плотной тканью, прикрывая пустующие стены. — Я знаю о том, что приключилось с тобой. Если тебе надо освежить память и показать… — Благодарю тебя, но я справлюсь. — на тебя смотрели два сиреневых глаза, положив ладонь на её локоть, ты показала, что тронута её заботой, в то время как её руки перехлестом лежали под миниатюрными грудями. Дальнейший путь вы провели в молчании. Оно накрывало вас, и неуютно было обоим. Силы не давали тебе начать разговор о чём-либо. Рейнире было неловко, что у вас нет должных уз, как подобает сёстрам, оправдывая всё тем, что все пять лет ты не ждала её, у вас не было ничего связующего, кроме общей крови, но неужели этого недостаточно? Перед вами открылись твои покои, они в два раза превосходили прежние. Обилие текстиля и много мелких деталей: резьба, тонкая вышивка, ковка на светильниках придавали богатства и света в комнату. С открытой веранды с аркой раздавалось пение птиц, отголоски разговоров и ветер, который бился о плотные ткани, свисающих с потолка. Грубый, необработанный камень всё ещё присутствовал, но здесь он был словно скрытой угрозой, нежели явной, как в Драконьем Камне. Глядя на убранство, мимо твоих глаз не прошли фрески, которые весели над кроватью. Они никак не вязались с ценностями Семибожия. Оргия, совокупление с драконами — всё веяло традициями Таргариенов о чистоте крови. В одной стороне картины голова мужчины находилась между ног женщины, а маленький дракон покусывал её сосок, с другой мужчина с оголённым членом прислонялся к своему брату и проводил гениталиями по его губам. — Тоже разделяешь мою любовь к написанному? — ухмыляясь, спросила Рейнира. — Тут сложно оставить их без внимания. В каждых покоях такие совокупления? — ты взглянула в лицо сестры. Повеселевшее, её свет заиграл с новой силой, казалось, эта тема будоражила её. — Да, есть и хуже. — Например? — обессилившая, ты плюхнулась на кровать. — Например, когда непонятно, кто это вообще, мальчик или девочка, — ваше хихиканье слилось в унисон. — У меня весит такая в покоях, жуткое зрелище. — Удивительно, как ты там засыпаешь. — Не без труда. Смех объединил вас, обстановка смягчилась, и почувствовалось некое сближение друг с другом. Рейнира была легка, забавна, ты чувствовала её многогранность и спонтанность, при этом рядом с ней можно было почувствовать настоящее счастье. В то время как сестра отметила твою харизматичность и некую силу, исходящую от тебя. Она уже стояла на выходе, для того чтобы предоставить тебя самой себе, когда ты решила окликнуть её. — Рейнира, у меня нет подобающего платья для вечера, да и с волосами мне одной будет не разобраться, поможешь? Та лишь блеснула глазами и улыбнулась, её руки переплелись и радостно ударили по коленям. Здесь не потребовалось слов, лёд был растоплен, бремя пяти лет постепенно отступило. — Все Ланнистеры слишком напыщенные, по крайней мере, Тиланд, вы видели его брата? Они же совершенно ничем не отличаются друг от друга! — серебряно-золотые волосы перебирались пальцами Рейниры. — Самолюбия ему не отнимать. — Самое главное, отдать свою руку, не перепутав братьев. — Нет уж, лучше улететь на драконе, питаться сырым мясом и жить в пещере, чем провести всю жизнь в Утёсе Кастерли. — Говорят, в вечернее время скала напоминает льва, прилегшего отдохнуть, — отметила Алисента, заплетая твои косы, периодически вплетая свободные волосы. Тело было мягкое и дышало по-новому. Горячая вода в деревянной бадье — разогрели и расслабили так, что ты успела подремать и проснуться от голоса сестры. Боль в руках поднялась с новой силой, и ты потешилась, что причёской занималась Хайтауэр. — И говорят, если увидеть это самой, то Львиная Пасть схватит тебя, и ты навеки останешься в стенах замка, — с хохотом произнесла Рейнира. Ты перебирала гроздья винограда, время от времени кладя ягоды в рот, пытаясь унять голод. — Тогда какой дом более ближе к тебе, Рейнира? Может, Дорн? — Думаю, это больше понравится моему отцу, чем мне. Дорнийская кровь… — Рейнира задумалась, глядя куда-то в потолок. — С ними не соскучишься, а кровь дракона с дорнийцами — словно дикий огонь. Были ли прежде браки с ними? — отметила ты. — Нет, но при помощи брака можно было присоединить Дорн к Семи Королевствам, — лицо Хайтауэр не выражало особой заинтересованности, она предвкушала встречу с Визерисом и настраивалась на то, чтобы вести себя, словно между ними ничего не было. Словно она ничего не чувствовала. — А потом всю жизнь терпеть выходки мужа, завести фаворитов и страдать, видя его в своих детях, этого я не хочу, Алисента, — та сглотнула, неужели долг, который стоял перед Рейнирой, как перед принцессой, для неё бремя? Неужели только у неё есть выбор? — Ланнистеры, дорнийцы, Талли, Тиреллы — всё не важно, нужны чувства. Может есть определённый кандидат? — задалась вопросом ты. — Если бы был, это не прошло бы мимо отца, — соврала она. — Из нас троих ты первая стоишь на пороге замужестве, поэтому определяйся, сестра, — ты окинула её светлым и поддерживающим взглядом, на что та ответила тем же. Два колоса стекли в распущенные волосы, теряясь в них. Ты поблагодарила Алисенту, на что та скромно кивнула и отметила радость, что смогла угодить. Хайтауэр чувствовала себя подавленно, ей нужно притворяться, топить в себе то, что хотела выпустить наружу. Она хотела показать, что она желанна, что её сердце в терзании и есть надежда обручиться с королём, но оставалось лишь сглатывать все слова. Стук в дверь прервал укромное обсуждение девушек, по твоему приказанию служанка внесла ингредиенты для сегодняшнего мероприятия. Взяв поднос, девушки вытянули нос, наблюдая за тем, что предстояло делать. — У нас есть древесный уголь, свежий яичный белок и лавандовое масло, но нужна лишь капля. — Маленькая палочка смешивала содержимое в фиале. — Хранить можно лишь три дня, — зная, какую реакцию вызовет последующее действие, ты взяла древесный уголь, он окрасил твой язык и рот в чёрный цвет, а после с удовольствием был поглощён. Выражение лиц девушек отозвалось отвращением, но вместе с этим безудержное восхищение и интерес. Маленькая щёточка путешествовала по твоим волосам, отточенные движения удлинили ресницы и сделали взгляд более выразительным. У Рейниры со светлой кожей и белоснежными волосами темные глаза выбивались, отчего она старалась как можно тщательней смыть черноту возле век, в то время как Алисента осталась в стороне и приняла роль наблюдателя. — Благодаря книгам, в септе Драконьего Камня и не такое найдешь, — отвечала ты, рассматривая коричневое платье, принесённое Рейнирой. Оно не подходило, наряд был изготовлен и подобран по заказу принцессы, намного миниатюрнее и миловиднее тебя, но выбора не оставалось. Коричневый цвет сливался с волосами, а плотная ткань закрывала то, что хотелось открыть. «Своя швея мне тут не помешает». — Однажды я наткнулась на описание родов женщин, вот это действительно ужасно. — Я пыталась протащить из септы «Предупреждение юным девицам», но всё тщетно, меня ловили, но так и не выдали отцу, — щёки Алисенты залились багровым цветом, этот рассказ один из тех, что Отто предложил ей для прочтения. — Бери сразу много, чтобы мейстерам было в тягость осматривать все названия книг. Свечи на столе располагались в шахматном порядке, солнце уже шло к горизонту, отчего огонь озарял и придавал жар в трапезной. Шут пробирался между музыкантами, которые собрались, чтобы скрасить вашу вечернюю трапезу. У каждого было своё заранее подготовленное место. Король располагался в середине стола, справа от него Отто почёсывал бороду, пытаясь определиться, какой еде он уделит больше внимания, левое место оставалось в ожидании брата Визериса. Рейнира вошла в комнату со своим рыцарем Харвином Стронгом, который, в свою очередь, остался у дверей, а принцесса пристроилась напротив отца, одетая в красное платье с оголённой шеей, на которой красовалось ожерелье с красными бусинками, напоминающими кровь. Место напротив десницы заняла его дочь, которая перебирала ножку кролика, изредка присоединяясь к непринужденному разговору. Напротив тебя пустовал стул, казалось, словно все привыкли к ожиданию одного из членов семьи. Жареный стейк из оленины приятно отдавался в животе. Шут-карлик Грибок подлавливал каждое отсутствие темы для разговора, устраивая представление с шутками, отчего семья объединялась в безмятежности, а вино придавало успокоение и расслабление. — Моя мать, Алисса, ваша бабушка, привязала девятидневного меня в свивальнике ремнями к груди, поднялась в небо, а после клялась, что я хохотал всю дорогу! — потирая округлившейся от еды живот, рассказывал Визерис. — Это было опасно, но думаю, ваша мать хотела закалить ваш характер с самого рождения, — отметил Отто. — Именно поэтому я стал наездником Чёрного Ужаса, хоть и дракон был со мной недолго, — по губам короля полилось вино, все поддержали Визериса, разделив память кубком. — Я уверена, вы смогли утешить его, — с твоего места выражение лица и голоса Алисенты не было слышно, зато выражение лица отца отзывалось благодарностью. — Мы смогли утешить друг друга. — Почему ты не хочешь приручить ещё дракона? — с лёгкостью, словно не понимая его чувств, спросила Рейнира. — Это как… — король задумался перед тем, как ответить. Он не был обозлён за столь неприятный вопрос от дочери, лишь потешил себя мыслью, сколько ещё многогранных чувств придётся открыть его отраде. — Как любовь, Рейнира, когда ты любишь человека, после его гибели часть сердца погибает, если ты отдашь оставшуюся половину другому — ты уже не сможешь жить, — Алисента потупила взгляд на свои колени, король заметил смену её настроения. — Как было с мамой? — Да, дочь, — он не хотел огорчать Рейниру тем, что происходило между ним и её подругой. Он считал, что это заявление должно произойти не тогда, когда они соединены счастливым событием. Но то, что на глазах Хайтауэр накатывались слезы, также ранило его. Глубокий вздох Отто стал опорой для Алисенты, словно платок, в который она смогла утереть слёзы и встать снова. Тот понимал, что если он женится раньше, чем провозгласит наследника, то престол Семи Королевств займёт его внук. Отто решительно стал планировать попытки ускорить женитьбу на его дочери, думая повлиять на Визериса на следующий день после трапезы. — Не будем о грустном! К нам прибыла Алексанна, к тому же на славном драконе, это повод для гордости, дочь моя! — Ваш род стал ещё сильнее, ваша милость, — десница поднял кубок и направил взгляд на тебя, в его глазах чувствовалась ложь, хоть уста говорили о другом. Ты не хотела делать поспешных выводов, но неприятное ощущение таилось за его маской. — Алекса, мы все будем рады услышать историю о твоём приручении Каннибала, — тихий дрожащий голос раздался с другого конца стола. Ты сделала глубокий выдох, по рукам прошлась та же предательская боль, а в голове появились картинки, навевающие плохие воспоминания. Замах сырости, трупов, крови и дракона попал в твои лёгкие. Тяжесть накрывала, а страх стал подкрадываться, готовясь схватить. Потребовалось несколько секунд, чтобы собраться. — Ничего интересного, мы встретились на берегу и провели ночь вместе, — ты заметила мимолетную усмешку в глазах сестры. — К сожалению, я заставила волноваться всю стражу в Драконьем Камне, и по прибытию мне грозили вами, отец, — улыбка Визериса разлетелась по трапезной, даже шут стал перекатываться через своё тело, изображая наказы за непослушание. На улице воцарился мрак. Свечи и факелы ещё больше замигали по комнате. Время шло, так же как и заговоры, еда и выпивка, лишь один стул всё ещё пустовал. За окном заглушился гул людей, птицы закончили исполнять песни, отдав свою работу сверчкам, которые рьяно пытались перекричать лютню, волынку и флейту. — Веларионы тоже прибудут на ваш праздник, принцесса. Вместе с детьми Лейной и Лейнором, — Рейнира утвердительно моргнула на новости от Отто. — Лишь бы мероприятие не превратилось в заседание совета. — Есть новости по поводу Ступений? — Думаю, мы узнаем об этом от самого Корлиса. — Мы на пороге конфликта? — поинтересовалась ты. — Короне нет дела до разборок пиратов и разбойников, ваша милость, — нехотя ответил Отто, его кольнуло раздражение. — Но это земли Вестероса, тем самым мы покажем слабость, не реагируя, если что-то образуется за нашей спиной. — Придавать внимание такой мелочи — глупость, вы так не считаете? Неужели, если увидите, как две птицы будут сражаться за гнездо, вы встанете на чью-то сторону? — ты не ответила. Хайтауэр был недоволен, что дочь короля, чьё предназначение рожать детей, влезала в политику и в то, в чём не смыслила. — Это дело пиратов, Алексанна, которые не отдадут свою пищу, — сбавив тон, сгладил он. — Но если они гнездятся в моих покоях, я не останусь в стороне. — Это происходит на вашей крыше, до которой вам нет дела. Её задача защитить вас от дождя, и пока она выполняет свою функцию, какая разница, кто там поселится. — Вижу, твои уроки не прошли зря, Алексанна, — с ухмылкой уже опьяненный король обратился к тебе. — Да, мейстеры и септоны старались над моим мастерством целыми днями, — Хайтауэр незаметно цокнул, посмеявшись в душе над «мастерством». — Даже сир Кристон? — поинтересовалась Рейнира. — Сир Кристон учит меня фехтованию по моему желанию. Его попытки отговорить меня оказались тщетны. — Он уже на пути в Королевскую Гавань? — ты вопросительно взглянула на сестру, на её щеках рисовался персиковый румянец, но лицо не выражало ярких эмоций. — Да, так же как и мои учителя, завтра они будут здесь, — ты отметила, как она выделила из всех именно его, что заинтересовало. — Драконий Камень опустеет, Ваше Величество, — произнёс Отто, чувствуя раздражение, но как бы не пытался скрыть его, оно словно брало верх над это контролем. — Ненадолго, — Визерис огляделся, подарив улыбку Алисенте, которая не отводила с него глаз. Король уже всё решил о наследнике, осталось лишь обговорить и озвучить своё решение. Хайтауэр одобрительно потёр бороду, надеясь, что решение Визериса оказалось в пользу его дочери. — Алекса, как твой валирийский? Как история? — Bisa iksis ñuha udrir. Я слышала, что лучше тебя, отец, похвастаться знанием истории никто не может. — Ты льстишь мне, дитя, — с довольным видом Визерис потёр живот. — Отец, я была бы рада, если со мной позанимаешься именно ты. Уверена, ты расскажешь мне больше, к тому же я давно не виделась с тобой. За столом воцарилась тишина. Отто, отгрызая от кости мясо, многословно взглянул на Алисенту, а та, в свою очередь, снова тускнела на глазах. Она справлялась, обманывая лишь одну подругу, но с появлением тебя это могло стать ещё тяжелее. Неужели часы, которые выделялись на неё, займешь ты? Неужели то, что было между ними, ничто в сравнение с тем, что хотели его дочери. Она не хотела быть задним планом, Хайтауэр хотела любви, хотела почувствовать себя значимой, она нуждалась в стабильности, в знании, что её ценили. Она чувствовала, как ругает себя за вольность и глупость, которую испытывала к Визерису. Каждая боль на её пальцах, каждая ранка осуждала её. Её демоны вырвались из-под контроля. Она чувствовала, что могла подвести отца, страх осуждения был сильнее, даже чем отказ короля, каково не оправдать надежд отца, каково быть несовершенной дочерью, которую он так хотел? Ты почувствовала неловкость от энергетики, что воцарилась от вопроса. Желание узнать отца, свою семью были средством почувствовать себя в безопасности, ослабить ношу. Но возможно, не всем это было нужно. Дистанция между тобой и остальными членами семьи по-прежнему оставалась. Ты отпила вино из кубка, словно прикрывая слова и желание, которое ты изъявила. — Ваше Величество, принц Деймон! — тяжелым басом проговорил Харвин. Его лицо было чуть видно под шлемом, из которого выбивались пряди кучерявых волос. Ты отметила его мощное телосложение, которое благодаря амуниции делало его гигантом. Король с десницей встали с места, повернувшись в сторону открывающейся двери. От уверенной походки белые волосы будто пытались угнаться за Порочным принцем. На его лице виднелась довольная улыбка, он осознавал, насколько его появление ошарашило брата и как оно было необходимо. Вечер, который стал близиться к концу, откатился назад в середину. Деймон дал второе дыхание придворным, они закружились вокруг стола с новой силой, пытаясь остаться незамеченными. — Брат, я рад, что ты откликнулся хоть на одно моё приглашение, — его рука легла на плечо Деймона. Опьяневшее лицо короля налилось радостным оттенком, а его глаза стали сверкать так же, как у Рейниры. — Снова Золотые плащи? — Скорее дела в городе, — не обращая внимания на сидящих рядом дам, Деймон потупил взгляд на перстень правителя, избегая его дыхание, смешанное с алкоголем. В душе Отто восхитился, каким образом принц сумел сдержать прямолинейность и не рассказал при юных девушках о его похождении в «Голубой жемчужине» или в одном из домов на Шёлковой улице. На деле Деймон весь день довольствовался окружением лишь своего дракона и изрядно вымотался, решение навестить брата было обусловлено сглаживанию последних дней, которые тяжестью легли на его душу, а также для подкрепления, чтобы в довольствии уснуть в объятиях его женщины и унять интерес к новоприбывшей. — Признаюсь, я решил усмирить твоё желание, чтобы после ты дал мне наслаждаться в компании себя, к тому же повод обязывает, — он перевёл на тебя глаза цвета сливы. Сейчас ты смогла рассмотреть его внешность более детально: мужчина обладал типичной валирийской внешностью, он был невысокого роста, но при этом его энергетика делала его в два раза больше и выше, его взгляд напоминал змею, которая вот-вот вопьется в тебя или же задушит. От него веяло угрозой, то, что нельзя недооценивать. Безусловная харизма привлекала к себе, словно железо, которое хотелось пробить, ты была заинтересована, но проявлять инициативу не было желания. — Алисента, Рейнира, Алексанна, — он поочерёдно осматривал дев, оценивая каждую. Алисента была для него лишь объектом насмешек над её отцом. Он мог проявить внимание к ней, поухаживав на банкетах, пригласив на танец, а также заручившись поддержкой на турнире, лишь для того, чтобы увидеть недовольное и обеспокоенное лицо Хайтауэра. И лишь Рейнира и её дружба усмиряли его порыв, чтобы не совратить единственную дочь десницы. Отрада Королевства как всегда наполняла улыбкой и светом комнату, вино лишь раскрепощало её и делало более игривой. Фиалковые глаза оценивающе вглядывались в Деймона. Задержав взгляд, он заметил, что ты выглядела намного взрослее, чем твои приятельницы, тело округлилось намного быстрее, чем у них, что давало понять платье, которое чуть ли не трескалось от натиска бюста, которое врывалось в него с каждым вдохом. Цвет платья подчёркивал бледность кожи и темноту волос, оно не отличалось роскошью и делало более незаметной, сливаясь с интерьером. В голове он мог рисовать, как можно было лучше подчеркнуть твою нетипичную красоту, которое получилась из-за смешения крови. Большие губы, нос и глаза такие далекие для Вестероса, а более пригодные за Узким морем, приковывали внимание. — Рад встречи с вами, принц, — обратил внимание на себя Отто, давая понять, что Деймон пропустил его, но он не обратил никакого внимания, в его голове возникли воспоминания о бабушке, внешность которой он начал забывать. Что-то в тебе вернуло его в те дни, когда Алисанна приходила перед сном во время страданий отца перед его смертью, та жестокость, та сила, которую принц взращивал годами, он мог снять, словно доспех, перед той, которой было не страшно обнажить душу и упасть в объятия. Ты словно видение в его юность. Чувство чего-то родного вернулось к нему, он хотел докоснуться — оно было прям перед ним. — И вы здесь, Отто, — не осознавая значения слов, проговорил он. Все заметили его акцент на тебе, даже Рейнира слегка толкнула твоё колено. Алисента, в свою очередь, испытывала потаённый страх каждый раз, когда Деймон находился рядом. Он будоражил, в её понимании он олицетворял то животное чувство мужа, боязнь его власти, золота вокруг него, решимости, понимания, что в любой момент он мог убить человека, — это вызывало в ней потаённую страсть с тревогой. — Как ваш утренний полёт, Деймон? — ты смогла сдержать трепет в голосе от прикованного внимания, чувство самоудовлетворения и красоты растеклось и отразилось в несдержанной улыбке, которую также поддержал Деймон. Тебе хотелось вывести на разговор загадочного Порочного принца, разум словно подвергся гипнозу, и хотелось ещё. Смешок раздался с его уст, откинувшись на спинку стула, высокая свеча в подсвечнике осветила его редкие морщины возле век и опущенные вниз брови. — Я бы предпочёл добираться до Красного Замка на экипаже, чем через улицы города самостоятельно, принцесса, — его пальцы игриво ударяли по дубовому столу, в то время как бордовая жидкость разливалась по стеклу. — Мне неловко, что я вызвала неудобство, я отправляла кучера обратно к вам, — ты выпрямила спину, а кровь в венах забурлила. — Неужели Деймон променял лошадей на повозку? — поддержал разговор Визерис, наполнив рот зеленью. — Нет, но я люблю, когда есть из чего выбрать, — многозначно взглянув на брата, получив гогот в ответ на многозначное предложение. В то время как ты не смогла оценить сказанное, что отразилось морщинкой между бровей. — А как у вас с верховой ездой, принцесса? — снова обратившись к тебе, его пальцы сложились в замок на уровне груди. — Предпочитаю быть пассажиром, к тому же управление лошадью мне обходится не без труда, — ты пыталась целенаправленно не поднимать взгляд на дядю. — Управлять драконом легче? — ты втянула в легкие воздух, усмешка в его голосе отражала его издевку. Возможно, ты придумала это, ведь понимание, что учиться быть драконьим всадником придётся ещё долго. Ощущение уверенности улетучилось. — Каждое дело нуждается в практике, — не найдя другого ответа, закончила ты. С каждым новым тостом диалог между королем и Деймоном становился громче. Воспоминания о детстве, о вхождении Визериса на трон, о нечаянных ранах во время фехтования заполняли разговор, отчего животы кололо, а из глаз сочились капельки слез, даже прислуга не могла сдержать тихий хохот во время их бесед. В этот момент чувствовалось их воссоединение. Слово «брат» отдавалось с теплотой в душе каждого мужчины, их единение было приятно всем, за исключением Хайтауэров, которые чувствовали отчужденность от Таргариенов, довольствуясь лишь некоторыми комментариями и знаниями, которые Отто мог продемонстрировать во время беседы. — Серб прилетел мне прямо в бедро, Деймон, еще немного, и ты мог лишить меня иметь таких замечательных дочерей уже в юном возрасте! — Именно поэтому в управлении мечом я превосхожу тебя, насадить себя же на железо — потрясающее умение, — казалось, принц был мастером в двойных посланиях. — Признайся, если бы ты не сделал этого — я бы положил тебя! — Я хотел оставить тебе героический шрам. Наверное, единственный за всё твоё правление и жизнь. В их словах не было ни капли агрессии или соперничества, их объединяло столь многое. Детство бок о бок сблизило настолько, что каждый знал боль каждого, уязвимое место, но вместе с этим и какие они на самом деле, как сделать так, чтобы каждый был счастлив. Они до безумия любили друг друга, но каждый не мог признаться в этом. Их чувства не требовали подтверждения словами, то, что недоступно для описания, что могли почувствовать лишь те, кто имел родственника, с которым познавал жизнь. — Как был разгневан отец! До сих пор помню его горящий взгляд. А бабушка! Она целый месяц поила меня травами от мейстеров. — В то время как ты каждый раз пытался подмешать их мне. Вы пересеклись взглядом — на твоем лице заиграла улыбка. В груди у Деймона улеглось чувство удовлетворения, а у тебя расцвело смущение. Словно играясь, вы наблюдали за поведением друг друга, когда другой не замечал. Принц смог заметить, как трясся бокал, когда ты подносила его в воздух, оставаясь в замешательстве, виновен ли в этом алкоголь, беспокойство или нечто другое. Как проводила пальцем по губе, когда поглощена рассказами. Как шепчешься с Рейнирой, каждый раз, когда шут исполнял грязные шутки. Ты отметила, как чётко и ясно выражал своё мнение Деймон, иной раз производилось впечатление, будто он давал ценные указания, играя статусами. Он занимал всё пространство, в сравнении с отцом он был на голову выше. Более брутальным, мужественным, уверенным, привлекательным. Его язык тела соблазнял, это выглядело естественно, будто соблазн был им. Любопытство захлестывало, чувство, что Деймон смотрит с высока, — удручало. Ты не могла ощутить его. — Я хочу поднять бокал за то, из-за чего мы собрались! — монотонным голосом, растягивая предложение, король приподнялся с места, облокотившись на стол, чтобы удержать равновесие от помутневшего рассудка. — Алексанна, ты так изменилась, дочь моя, — его голос дрогнул, в его словах была искренность. — Мне очень жаль, что я не поддержал тебя в тот момент, когда у тебя случилось… — короткая икота не дала озвучить ему твою потерю памяти, отчего он описал её круговым движением кисти в воздухе. — Но сейчас я вижу перед собой прелестную девицу, которая справилась с недугом, прилетела на диком драконе и озаряет нас своими великолепными глазами! — под конец его голос практически исчез. — Боги с тобой, дочь моя, — кубок взлетел над столом. В тот же момент Визериса поддержал его десница. — За ваше появление в Королевской Гавани, надеюсь, пребывание будет вам по душе, — ты одобрительно улыбнулась, казалось, даже слова Отто были без умысла. Две девушки встали одновременно, но Алисента уступила Таргариен. — Теперь мои полёты на Сиракс будут насыщенней, — быстро протараторив и одарив тебя сверкающим взглядом, бросила сестра. — Семеро освещают тебе путь, Алекса. Деймон выжидающе встал последним, будто с неохотой, но при этом также фокусируясь на тебе, покружил жидкость в бокале. — За нового дракона. Алисента кружилась в танце со своим отцом, движения, присущие правлению Таргариенов, были преисполнены грациозности, изящества и пластичности. Более внимания уделялось рукам, они, словно крылья дракона, то расправлялись, то снова собирались за спиной. Прыжки напоминали игривость и веселье, которые придавали беззаботности и страстности стилю. Рейнира, не удержавшись, присоединилась под воздействием Грибка, который маленькими ручками оттягивал её платье, неумело приглашая на танец с желанием быть задавленным именно её прелестной ножкой. Они образовали трио, в котором Рейнира искрилась и получала удовольствие. Твой взгляд был направлен на её волосы, которые, будто шёлк, переливались, подобно подолу платья, её маленький каблучок можно было услышать даже через игру музыкантов. Отто осознавал, что их дружба лишь мгновение, и пока есть возможность дочери наслаждаться её обществом, до того как Рейнира узнает, что происходило за закрытыми дверями. Он считал её недостойной соперницей за престол, думая, что корона никогда не признает женщину, также характеризуя девушку слишком поверхностной и легкомысленной для того, чтобы воспринимать всерьез. Залюбовавшись беспечностью танцующих, ты не сразу заметила облокотившийся рядом с тобой силуэт Деймона. Он незаметно подобрался, разделяя с тобой наблюдение за ребячеством. Сидя вполоборота за стулом и пытаясь поднять голову так, чтобы заметить его боковым зрением, что-то внутри затрепетало. — Это первая трапеза, когда Визерис опередил меня, — его голос выражал спокойствие. Ты подняла глаза на уставившегося принца. Правитель засыпал за столом, периодически подпевая знакомой мелодии, а после, склонив подбородок к шее, издавал слегка слышный храп. Кончик рта поднялся от вида отца. — Неужели вы настолько падки на дурман? — он издал выдох, напоминающий рычание дракона. — Лишь когда мне что-то в тягость, — ты не нашла, что ответить дяде, лишь задержав взгляд, томно набрав воздух в грудь. — Ты сбежала с Драконьего Камня? — Если это можно назвать побегом, то да, — ты заметила, как Деймон перешёл на «ты», он ожидал продолжения. — Одинаковые дни, удручающее общество. Хотелось чего-то другого. — По моему мнению, это лучшее место, которое можно отыскать в Вестеросе. Наши истоки, полное уединение. — Полное уединение, но не когда оно переходит в одиночество. — Iksin konīr daorys qilōni brightened bē se tubissa — его голос на валирийском напоминал мурчание кота. Его язык плавно орудовал интонацией, и его исполнение было более нежным, чем должно быть. Ты вспомнила Кристона, его уроки и впрямь возвращали тебя к жизни, но рядом с Таргариеном тебе не хотелось упоминать рыцаря. — Ñuha zaldrīzes. — Gaomas ziry mazverdagon aōha ondos dīnagon? — ты сжала ножку, которая расположилась на коленях и перенесла бокал на стол, пытаясь сдержать тремор, чтобы продемонстрировать отсутствие замечания Деймона. — Iā issi ao doing ziry lēda nyke, — после небольшой паузы ты рассмеялась, увидя, как на лбу Таргариена возникла восклицательная морщина, которая означала, насколько он не ожидал твоего флирта. Ухмыльнувшись, он поставил бокал рядом с твоим, осмотрел тебя сверху вниз и протянул ладонь. — Skoros massigon lo nyke epagon ao naejot lilagon? — ты услышала, как музыка замедлилась, тебе хотелось заинтриговать его, оставить с тем, с чем он тебя в начале вашего знакомства. — Sylugon, Daemon. — Kessa ao tepagon nyke iā lilagon? — между вами пробегало нечто, что напоминало пляску, более чем то, что происходило вокруг вас. Казалось, никто не мог помешать вам, так же как и никто не мог заметить. Ты медленно опустила подушечки пальцев, ощущая теплую кожу с потертостями от меча, которым орудовал Деймон. Его сильная хватка обхватила руку, сделав так, что она оказалась в его воле. Ты поравнялась с ним, он превосходил ростом, но ты могла заглянуть в его лицо не напрягая шеи. Вы замерли, понимая, что менестрель закончил исполнение, а хлопки танцующих раздались в благодарность за времяпрепровождение. — Nyke'll gaomagon bisa hae aderī hae kostan. Ваши руки распались, в то время как на вас обратили внимание. Это напомнило тебе детские шалости, которые не должны заметить взрослые. Под хохотанье компания занялась пробуждением короля. Миниатюра его испуга и несвязных слов позабавила вас, отчего было принято решение провести отца в его покои, а после последовать его примеру. Каждый вернулся с разными эмоциями после трапезы. Рейнира, которую благородно сопровождал Харвин, одухотворённая от вина после вечернего туалета и ухода служанок, пригласила сира в комнату и, повалив на мягкую кровать, внимала страстные поцелуи. Она наслаждалась каждым прикосновением губ рыцаря к своей шее, как его руки ласкали её бедра, как ощущалась его хватка на волосах. Стронгу не всегда удавалось довольствоваться влечением принцессы, но никогда не мог отказать ей в удовлетворении оставить свой след дыхания на её теле, хоть и без проникновения. Рейнира получала ласки, не обнажая свои прелести и не подпуская Харвина слишком близко. Она любила играть им, но был тот недоступный, кого она хотела больше. Тот, который был на его месте, тот, кто отверг её. Позаботившись о себе заранее, ты попросила служанку, приносящую вам блюда и вино, принести в твои покои кувшин. Усевшись на балконе, ты чувствовала приход расслабления и счастья с каждым глотком красного и послевкусие мероприятия. Казалось, всё шло своим чередом, казалось, все ненастья решаемые, даже проблема с Каннибалом отступила на второй план. Ночной ветер трепал волосы. Тушь осыпалась, губы расслабленно приоткрыты. Трепет перед Деймоном пробудил в тебе кокетство, но он не был тем, на ком хотелось фокусироваться. Ты была принцессой в высокой темной башне, окутанной водой и драконами. Неужели сейчас ты отдашь свою руку первому встречному? В этом моменте ты чувствовала жизнь, как она приласкала тебя к себе. Голова приятно кружилась, а глаза, осматривая пейзаж, не успевали за тобой. «Эту ночь не испортят даже кошмары». Оставив сосуд на балюстраде с перилами, ты неуверенными и неровными шагами приземлилась на подушки и моментально уснула. Где-то в глубине замка, опершись лопатками на бортики кровати, тихо плакала Хайтауэр. Съежившись, слезы стекали по оголенным коленкам, печаль окутала её. «Когда ты любишь человека, после его гибели часть сердца погибает, если ты отдашь оставшуюся половину другому — ты уже не сможешь жить», — повторялось в голове. Как ей теперь жить, если она уже отдала ему своё сердце. Как можно подвести выбор отца для неё? Она не хотела выходить из комы, не хотела видеть радостные и беззаботные лица девушек, которые не страдали, как она. Чувство никчемности и жалости к себе подползли. В душе она осознавала, что не хотела быть с тем, кто так относится к её чувствам, с тем, для кого она не в приоритете, что она не хочет выполнять и следовать тому, что требует её отец ради долга. Но она не могла подвести его, просто не могла. Ни с кем не прощаясь и уйдя незаметно, Деймон шёл по пустынным улицам к дому Мисарии. Он был приятно вымотан. Ему хотелось уснуть на тесной кровати с привлекательной женщиной, слушая треск брёвен, но ощущение, что он оставил что-то важно в замке, — не покидало его. Он ругал себя за излишнюю эмоциональность к маленькой девочке, которая приходилась ему племянницей, но почему-то, находясь рядом с ней, он чувствовал её не ребёнком, а девушкой. Отчуждённый гусёнок вырос и стал грациозным лебедем. Твои ресницы, доходившие практически до бровей, удивляли его, так же как и невероятные глаза. Ему хотелось понять, почему его так тянуло к тебе. Почему хотелось узнать тебя, дотронуться. Что произошло с тобой за то время? Ты оставила его без ответов и окатывала холодом, словно оберегая горящие недра. Его ноги ударили камушек, который он пинал до пункта назначения. Возможно, это похоть, может, познав тебя, желание будет утолено? Дверь тихо скрипнула, Миса сидела спиной к выходу и медленно расчёсывала длинные волосы, глядя в окно. Её оголённые ноги лежали на столе и игриво блестели от приглушённого света. Принц облокотился между проходом и залюбовался. Неужели что-то могло быть лучше того, что он видел перед собой? Неужели неопытная, маленькая и самобытная девочка могла сравниться с сексуальной и понимающей будущей женой. Драконий Камень пуст, он может отправиться туда.