***
Ты стояла посреди тумана, который опоясывал половину тела. Тёмно-красный рассвет угрожающе приближался сквозь огромные каменные башни, на концах которых одним за одним угасали факелы. В фонарных помещениях маячили тени людей. Ты пробиралась на ощупь через город. Тупой удар пришёлся на ногу. Перед взором стояло тёмное здание. Ногти скользнули по рыхлой поверхности — раздался характерный звук. Пройдя возле него, ты отметила, что зайти в здание было невозможно, так как входная дверь отсутствовала. По спине ударил холод, а руки ещё больше впились в сооружение. Вокруг не было ни души, казалось, в этот момент был слышен лишь звук твоих шагов. Поток ветра повёл за собой волосы. Туман лишь на мгновение потерял всю свою силу, став проницаемым. «Нужно двигаться, чтобы выбраться отсюда». Подняв голову наверх, ты увидела огромный замок, напоминающий пружину. Множество башен окружала зигзагообразная конструкция. Она горела золотым цветом, пропуская через себя отблеск ещё не появившегося солнца. Стык ночи и утра. Два совершенно разных мира. Ты стояла во тьме, но так рьяно желала оказаться там и впитывать тёплые лучи. Желала знать, что ожидало за поворотом. Босые ноги двигались в сторону замка. Маленькие камушки вонзались в пятки, а льняная сорочка, словно нарочно, выдавала каждое движение. Город пытался сжать, с каждым шагом становилось тяжелее ориентироваться. Тропы становились уже, а маленькие домики всё ближе находились друг к другу. Завеса дыма встречала в надежде заглотить полностью. Огромная лапа, высеченная из гранита, перекрыла дорогу. Перед тобой выстроились скульптуры драконов, которые застыли с распахнутыми крыльями. Ты попятилась назад и встретилась спиной об очередную конструкцию, сильно ударившись. Ты упала на ноги, издав протяжный выдох, смешанный с безудержным смехом, от которого полились слёзы отчаяния. Тело свернулось в клубок. Лоб уткнулся в коленку, а губы неустанно повторяли: «Я не выберусь, я не выберусь». Морды тварей с вызовом смотрели на трясущуюся девушку, будто выказывая своё превосходство и отвращение. Ты решила остаться лежать до рассвета, до первых людей, которые найдут тебя. Губы дергались от холода и явно посинели, хоть и не было возможности оценить своё лицо со стороны. «Чернота уже поглотила небеса, что же будет последним представшим передо мной?» Плыли минуты, часы, может сутки. Тело словно застыло. Твои руки схватила повилика, крепко сжав в своих объятиях. Кровь не поступала, отчего по пальцам стали ходить маленькие иголки, которые игриво напоминали, что ты ещё жива. Откуда-то появившаяся тина оставила липкий след на сорочке. Вдали послышался звук порывистого ветра. Режущий поток будто помечал отдельные границы этого непонятного места. Он приближался всё сильнее. Осознание того, что это крылья, пришли не сразу, лишь благодаря отдалённому характерному рыку. Ватные части тела стали двигаться, запястья вонзались в плотные оковы стебля. Конечности не чувствовали боли от их долгого неиспользования. Более резкие движения оставляли неглубокие раны, из которых сочилась кровь. Зелень тёрлась о кожу. Ты пыталась освободиться, перегрызши прут, — во рту был кислый и горький вкус. Последняя «цепь» была сорвана. Встав на ноги, ощутив весь свой вес, ты побежала в сторону пролетевшего над головой угольного дракона. Он был чуть меньше Каннибала, без признаков воинственности, лишь полной грации. Ты отдалялась от центра, к которому стремилась. Звуки воды проносились мимо тебя. Чем быстрее усиливался бег, тем больше развеивался туман. Казалось, он помогает выбраться из этого кошмара. Ты добежала до края города. Оглянувшись назад, ты заметила огромную стену, которая огораживала часть города от больших скал. На высоком валуне горделиво приземлился тот самый дракон. Ты помчалась, не обращая внимания, как срываются стопы на скалистой поверхности, ударяясь об острые камни и неровную поверхность. Казалось, рассвет, который должен был наступить, являлся обманом. Темнело всё сильнее, в то время как ты была всё ближе к дракону. Вас разделяла большая река. Ты помедлила, оценивая быстроту потока и глубину. Окунув ногу в стремительные воды, ты сделала вывод, что недалеко был водопад. — Ты действительно думаешь, что огонь способен убить дракона? — эхом раздался женский голос. Ты огляделась вокруг себя, дрожь окутала всё тело. «Неужели это в моей голове?» Низкий, хитрый, он снова заиграл с тобой. Подле не было ни души. Желая сделать ещё один шаг, тебя остановили: — Ты действительно так думаешь? — раздался зловещий смех, полный безумия. Кровь застыла в жилах. Дракон расправил крылья и заорал во всю мощь, так что горы и земля задрожали. Река стремительным потоком стала окрашиваться в красный цвет. Добравшись до твоей плоти, она прожгла её, заставив тебя слиться криком со змеем. Прислонив поражённую ногу к груди и рассмотрев стопу, ты увидела изуродованную конечность. Все пальцы стали похожи на сгоревшие пеньки деревьев, а на коже поднимались залитые папулы, которые вырастали, а после лопались, передавая свой яд всё выше к икре. Резкий поток огня осветил всё вокруг. Красные брызги прорывались сквозь глыбы камней и земли ровной струей. Один за одним их становилось всё больше. Горела вся зелень, дома сзади тебя, казалось, огонь замыкал круг, в середине которого стояла ты. Дракон взлетел, но лавина пламени стремительно настигла его. Он кружился и ломался в воздухе. Запах горелой плоти ударил по ноздрям. Молящие крики дракона резали ухо. Слезы заполнили всё лицо, а крик безысходности заглушил окружающее пространство. Ты потянулась рукой к дракону, надеясь, что сможешь взлететь и спасти его. Боль пронзила сердце, словно на его месте оказался Каннибал. Клочки крыльев, хвоста, лап летели в твою сторону, ещё больше истязая. Смех усилился, и вместо отчаяния пришло чувство неимоверной злости и ненависти, дрожь безумия настолько окутала тебя, что ты сама стала хаосом. — Кто ты? Останови это! — Ты должна сгореть! Ты всё поймешь, когда сгоришь! Языки огня окружили тебя. Осмотревшись, ты поняла, что бежать некуда. Глаза сжались, ожидая своей участи. Дыхание остановилось, и огонь поглотил тебя. Ты закричала.***
— Алексанна! Алексанна! — ты очнулась от своего крика и потряхиваний сира Кристона за плечи. — Принцесса! — на тебя смотрели два круглых и испуганных глаза. Потребовалось мгновение, чтобы отойти от кошмара, который настиг тебя. Тело обволакивал пот; глубокое дыхание, жар в груди оставляли ощущение ужаса от того, что пришлось пережить. Ты зачесала волосы, приклеенные ко лбу, открыв лицо. Воспоминания о боли, о потере до сих пор оставались в сознании. Страх кружился вокруг, не желая отпускать. Резким движением одеяло было сброшено, открыв недавно поражённую ногу. Рыцарь с недоумением встал напротив кровати и обеспокоенно посмотрел на тебя. Пальцы рук ощупывали здоровую и нетронутую стопу. Ты выдохнула, закрыв глаза. Кровать промялась под тяжестью Коля. Ты ощущала на себе непонимающий взгляд. Мурашки всё ещё бегали по коже, во рту словно застыла гарь. — Алекса, нужно сказать мейстеру. — Чтобы меня снова посадили на маковое молоко — ни за что. — Это последствия твоей болезни, мейстер Альфадор знающий человек, то, что ты с Мередит прервали лечение… — ты перебила его. — Кристон, пожалуйста, — ты жалобно взглянула на него. Не было желания слушать нравоучения в такой час, на злость сил не было. Хотелось рухнуть от бессилия и снова уснуть, но уже не видеть то, что могло ранить тебя. Рыцарь послушно замолк, слегка нахмурившись, но всё же поняв нужду, которую ты сейчас испытывала. Вскинув руку, он пригласил тебя в свои объятия так, как он делал каждый раз, когда приходилось спасать от уз сна. Ты нежно прильнула к его ключице, которую закрывали железные доспехи. Его рука легла на нежное девичье плечо. — Не говори никому, прошу, — Коль помедлил с ответом. — Я лишь хочу, чтобы тебе стало лучше. Так не может продолжаться вечно, — он проводил большим пальцем по твоему плечу. — И не будет, просто нужно время, чтобы прийти в себя. Одинокий свет лампады погружал вас в тёплое облако, наполненное заботой и лаской. За окном царил мрак, но не такой, как во сне, он был спокойный, привычный и безопасный. Вы чувствовали друг друга. Между вами было нечто, что не требовало слов. Возможно, если можно рассуждать о любви, то это её самое истинное лицо. Безграничная забота, которая не терпит условий. То, что возникает между людьми, будь то друзья, любовники, родители, дети или просто знакомые. То чувство, которое наполняло сердце, то, от чего самому хотелось жить. Рыцарь сидел на белоснежных простынях в форме, металл совершенно не грел, наоборот, отдавал холодом, но это тебя не смущало. Благодарность за то, что в этот трудный момент он находился с тобой, что стерег твой сон, — было неизмерима. Некоторое время в покоях царила тишина — лишь когда рыцарь точно понял, что ты отошла от ночного призрака, возобновил диалог. — Снова огонь? — перебирая свои пальцы, лежащие на колене у Кристона, ты рассказывала и вспоминала каждый момент сна, пытаясь запомнить и уловить важные моменты. Он внимал твой рассказ, периодически тяжело вздыхая и засматриваясь на картину над кроватью. — Голос? — Коль нахмурился и заглянул тебе в глаза, ты ответила ему тем же. — Да, спрашивал, думаю ли я, что дракон может сгореть. — Думаю, ты слишком утруждаешься в полетах. Возможно, стоит передохнуть. Эти сны показывают, что ты ещё не готова к таким нагрузкам. Ты так долго стремилась к обладанию и контролем над Каннибалом, что это походит на наваждение. — Он только стал проникаться Караксесом. Нам с Деймоном стоило многих усилий, чтобы Каннибал воспринимал его не как добычу, а как соратника, — ты заметила заинтересованность в глазах рыцаря, отчего тебе захотелось поделиться с ним своими успехами. — В первый день он пытался сожрать его. То ли из-за размеров, то ли от чего-то другого он не воспринял его как себе подобного. Ты бы видел, как Кровавый Змей кружился вокруг нас. Мне кажется, Деймон ели сдерживался, чтобы не улететь с ним, — ты слегка улыбнулась, вспоминая не очень приятное, но зато весёлое время. — И почему же не улетел? — Кристон сдерживался от проявления открытой ненависти к принцу. Он осознавал, что Деймон стал частью твоей жизни, что он восполняет то, в чем бессилен Кристон, отчего тот стойко старался не акцентировать на нём внимания. Искусство рыцарства вырастило в нём чувство невозмутимости. — Видимо, из-за интереса к Каннибалу или же чтобы разнообразить свои полёты. Я встретилась с Кераксесом до того, как мы организовали встречу драконов. Он невероятно расторопный и довольно смышленый, особенно после замедленного и сложного Каннибала. Кажется, он довольно часто находится в компании людей, и моё появление не вызвало в нём восторженных чувств. Но как бы я не пыталась смыть аромат дракона, он всегда будет со мной: Кераксес долго вдыхал мой запах, издавал что-то похожее на стрекотание и осматривал со всех сторон. Я даже и представить не могла, насколько драконы отличаются друг от друга: у каждого свой характер, взгляд, поведение, и, несмотря на его первоначальную приветливость, ему присуща некая опасность, я не думала, что смогу ощутить ещё раз такое волнение после первой встречи с Каннибалом. Возможно, я вызвала в нём интерес, но он притупился, как только учуял добычу. В любом случае, чем больше они проводят времени вместе, тем легче Каннибалу привыкнуть к обществу помимо меня. Поначалу мы достигли того, что они не пытались схватить друг друга во время полёта. Сейчас они даже летают вместе независимо от нас: мы сидим, наблюдаем, а они играются в небе, — ты задумчиво протянула последнее слово, вспоминая приятное время на закате. — Это так необычно, а также явно непривычно для взрослого Каннибала. Они будто дополняют друг друга, он огромный, медленный, а Кераксес маленький, но быстрый. Мы пришли к выводу, что они, словно люди, стали дружить — не побоюсь этого слова, — ты замедлилась, вспоминая, что пусть это и отблеск чего-то хорошего, но всё же недостаточного, — он учится. Медленно, но учится. Я не могу остановиться на полпути. — Даже во имя себя? Чтобы прекратить череду кошмаров? — Они были и до Каннибала, вспомни Драконий Камень. Мне кажется, там они приходили ко мне намного чаще, чем здесь, но тогда четко разобрать не получалось. Возможно, от дождя и сопутствующей ему сырости моё состояние ухудшалось. Я рада, что со мной всегда был ты, — вы пересеклись согревающими взглядами. — Я хочу летать как Рейнира, хочу, чтобы Каннибал сражался со мной, чтобы мы стали одним целым, хочу, чтобы он был в Драконьем Логове, где будет под присмотром… — У Рейниры изначально было превосходство над тобой, Алекса, они были вместе с самого младенчества. — Именно поэтому мне нужно стараться ещё сильнее, чтобы нагнать годы. Я видела их полёты лишь издалека, Рейнира звала меня присоединиться к ним, но я ещё не уверена в себе настольно, чтобы демонстрировать свои умения, — ты взяла паузу, — и в Каннибале тоже, Сиракс выглядит довольно грозно, но не настолько, как Кераксес. Она излюблена драконоблюстителями и Рейнирой, отчего довольно приветливая и послушная, по крайней мере, мне так думается. — Ты не должна сравнивать себя с ней, у вас разный путь и разные возможности. Ты боец, Алекса, но даже боец имеет право на отдых, — ты потупила взгляд на руки. Приятное чувство от комплимента Кристона тешило тебя, но не давало отпустить груз ответственности, которая была возложена самостоятельно. — Вспоминая службу у Рейниры, приходилось часами ждать возле Драконьего Логова в ожидании окончания полётов. Каждое её возвращение было скрытной радостью для меня, — начал Коль, — особенно она любила парить близ нас, дракон почти касался стен и, казалось, нас. — Неужели не одна я могла напугать тебя? — ухмылка накрыла твоё лицо. — Вы забываете про вашего отца, принцесса, — воин вторил твоей гримасе. — Почему же вы стали служить мне, а не продолжили Рейнире? — Я не властен над выборами короля и его дочери, для меня было удивление такое же, как и для вас их решение. У меня нет права оспаривать или сомневаться в них, я делаю то, что требует от меня долг. — Если бы у вас была возможность остаться на прежнем месте, вы бы остались? — Коль посмотрел в твои глаза. Задержка, которая была длинною в миг, настигла вас. Задав этот вопрос, ты знала, что любой из ответов не оставит в расстроенных чувствах, или же хотела так думать. Трезво осознавая, как ваша связь, которую вы оба допустили, сблизила, ты не оставляла другого варианта сиру Кристону. Вы оба чувствовали взаимную симпатию, но ни один не набирался смелости озвучить это, довольствуясь моментами нежности, словно это говорило за вас и ничем не обременяло. Ты получила ответ, который лишь ещё раз потешил душу. — Если бы я остался, то не узнал бы тебя так хорошо, как знаю сейчас, Алексанна. Признаюсь, моя служба стала более интересной и трудоёмкой. — С интересной — я согласна, но трудоемкой? Как вы прикажете это понимать, сир Кристон Коль? — он тихо посмеялся на твой язвительный тон. — Не одна вы тренируетесь, принцесса Алексанна Таргариен. Чтобы достойно преподавать вам уроки, я хожу каждый день в библиотеку, с заката до рассвета тренируюсь на Западном Дворе, каждый день побеждаю рыцарей на турнирах… — И, наверное, убиваете по десять людей, которые нарушили закон? — Эту роль занял ваш дядя, мне остаются лишь крысы, которые скитаются на кухне Красного Замка. Вы оба залились тихим хохотом в надежде, что никто больше не услышит ваше ребячество. Осадок окончательно покинул тебя, желание спать пропало, но ночь лишь дошла до середины. Вы пробыли в тишине, довольствуясь остатками улыбок и жара на лице. Ты поймала себя на мысли, как спокойно могла бы протекать твоя жизнь подле такого хорошего мужа, так, как ей предназначено идти, но насколько нехарактерно бы это было, но в то же время как спокойно… — Как прошло твоё детство? — ты заметила, как Кристон изменился в лице. Он стал строг и сдержан — его ладонь обхватила твоё плечо. — Я был окружен горами, свежим воздухом и всеми привилегиями, которым мог пользоваться, как сын управляющего лорда Дондарриона. Не сказать, что моё детство было безупречно, но у меня всегда была еда, а также кров, в котором можно переждать ненастье погоды. Замок, в котором я рос, находился в дорнийских границах Штормовых земель. Свою мать я не знал, она умерла при родах, как и твоя, так что всю жизнь я знал лишь отца. Я был очень привязан к нему, поэтому лишиться его и покинуть наше место обитания было очень тяжело. Я хотел получить одобрение от него, поэтому занялся самоподготовкой, а после участвовал в бою в дорнийских марках против вторжения. Сир Арлан посвятил меня в рыцари после взятия двух сторожевых башен на Костяном пути. Я проводил много вечеров в рассуждении, пытаясь понять, как правильно поступить, кем быть. Я терзал себя тем, что отца, который бы навёл меня на путь — уже не стало, пытался ответить себе так, как бы это сделал он. Сейчас я понимаю, что моё предназначение в служении, отец знал это, а теперь знаю и я. Он всегда подсказывал мне, и, признаюсь, я скучаю по нему. — Твой отец воспитал тебя мужчиной чести. — Я уверен, он был бы рад услышать это. Так же, как сейчас, — вы смотрели друг на друга, не отводя глаза, что-то проскочило между вами. Рыцарь встал, поняв, что ваш разговор достаточно затянулся, и пытаясь не поддаться порыву впиться в девичьи губы. Он оглядел тебя, мысленно спросив, может ли оставить тебя, на что ты положительно ответила глазами. — Завтра встретимся на рукопашном бое? — Ты достигла совершенства в нём, я не знаю, что ещё показать. Предлагаю ставить его раз в неделю лишь для закрепления, чтобы отточить фехтование мечом. — Нет предела для совершенства, поэтому я хочу его оставить. — Мы должны радоваться не только победам, но и поражениям. Понимаю, что лучше делать то, что выходит лучше всего, но если ты не будешь развивать другое — застынешь на месте. — Тогда мы увеличим нагрузку! — он провёл рукой по твоей макушке и взглянул на тебя, это выглядело больше по-дружески и по-наставнически, чем влюблённо. — Боюсь, амбиции бегут вперёд тебя.***
Деймон поправлял свой строгий дублет кроваво-красного цвета с геометрическим рисунком в виде росписи из серебристых и золотых нитей. Застёжки — капли, в середине был отблеск кровавой росы, — они показывали утончённость выбора наряда и искусство мастера, который трудился над ним. Удивительно, но при этом комплекте Деймона окружали совершенно не дворцовые убранства. Окна, занавешенные снаружи тканями, не пропускали свет, лишь больше нагревали комнату и выделяли пыль на диване, засеянном разнообразием подушек. Багровый ковёр застилал пол. Всё место было пропитано спёртым запахом дешёвых духов. Казалось, во всём помещении присутствовало потаённое желание, которое старалось выпрыгнуть из груди. Будто всем Семерым это место стало недосягаемо. Мисария вошла раскачивающимся шагом, демонстративно покачивая бедрами и раздвигая дождик со шторки. Она довольно ухмыльнулась, осмотрев Деймона с ног до головы, села за стол и провела пальцами по бумаге, на которой жирными шрифтами указывался учёт прихода борделя. — Признаюсь, я удивлена, что столь ранним утром ты решил навестить меня, — обхватывая кубок с гранатовым соком, она не отрывала свой взгляд от прошлого занятия, а на её лице красовалась озабоченность чем-то отдалённым от разговора с мужчиной перед собой. — Думаю, сегодняшним вечером ты будешь занята как никогда раньше. У ваших клиентов появится повод, чтобы выпить на городском торжестве больше, чем обычно, а позже придти сюда и лишить девственности мою племянницу, естественно, в рамках допустимой суммы. — Я не занимаюсь этим, Деймон, ты уже позабыл? — столь двусмысленное высказывание повлияло на неё, словно укол, и Мисария подняла взгляд на подошедшего к ней принца. Он выглядел лучезарно и загадочно, настолько, что бывшую проститутку это оскорбило больше, чем его попытки задеть её. Их совместное времяпрепровождение начало сходить на нет в тот момент, когда Деймон нашёл себе новую игрушку и увлечение. Она знала обо всем, что творилось в Королевской Гавани, в Красном Замке, а также с её возлюбленным. Предоставление свободы, не обременявшая его и её, сыграло злую шутку. Мисария была уверена в верности Таргариена, в том, что в любой момент она может рассчитывать на его защиту и поддержку, но не была уверена в том, что через какое-то время ему это не наскучит. Благодаря нему из обычной рабыни она возложила себе путь вверх по служебной лестнице, начав торговать не своим телом, а плотью других и знаниями. — У тебя не белоснежная кожа, фиолетовые глаза и пепельные волосы, чтобы отдавали предпочтение тебе. — Значит, ты забыл про вторую свою племянницу? Или ты думаешь, сегодня вечером какой-нибудь неотёсанный мужлан не прокричит имя Алексанны в тот момент, когда будет кончать на лицо одной из моих девочек, представляя нетипичную валирийку? — Деймон резко отвернулся, отчего Мисария озаботилась ещё сильнее. — Здесь дело совсем не в происхождении, мой принц. И, если ты хочешь, — она слегка помедлила, надеясь увидеть его заинтересованный взгляд, но он оставался непоколебимым, — у меня есть её копия, отличаются только глаза, но это ведь необязательно, верно? Деймон испытал раздражение, смешанное с интересом. У него появилась разгадка своего любопытства к Алексанне, может просто нужно воспользоваться этим предложением? Но другая сторона, та, которая уважала её, как свою кровь, присутствовала, но не обладала такой силой, как его порочность. Он знал, что Мисария подозревает о его чувствах к племяннице уже давно. Ему нравилась её озабоченность им, нравилось то, что она считала, что смогла совладать с его нравом. Но в последнее время он лишь всё чаще чувствовал некое отвращение к ней, будто соприкасался с чем-то недостойным его. Он заметил её неприятное расположение духа, отчего подошёл к её спине и возложил свои ладони на её плечи. С лёгкой силой он провёл от шеи к локтям, словно сняв всю грязь и напряжение, которое скопилось за столько дней. — Я лишь хотел увидеть тебя до торжественной части, — нагло соврал Деймон. — Мне ждать тебя сегодня под утро? — Я думаю, стоит провести экскурсию имениннице по улицам Королевской Гавани, возможно, я загляну к тебе. — Обдумал мои слова о престолонаследии? — Это гнусная ложь, Визерис не настолько глуп, чтобы ставить во главу Семи Королевств женщину. Я — наследник, и он это знает. И знает то, что станет с его наследием, если мой трон займёт Рейнира. — Любовь отца — сильнее закона. Сам же говорил: «Мы — Таргариены, мы и есть закон», — её лопатки облокотились о кресло. Разведя руки, имитируя движения принца, она откинула голову и с улыбкой продолжила: — Признаюсь, твоя идея о том, чтобы опорочить деву, будет вполне кстати, хоть и навлечёт ещё больше бед на тебя. Один за одним претенденты на её сердце будут отворачиваться, весь двор будет шокирован, как и сам Визерис. Лишь бы тебя не отослали ещё дальше, чем Рунный Камень. Если не ошибаюсь, твоя жена тоже будет там? — Неужели я произвожу впечатление человека, который может воспользоваться своей племянницей в её же праздник? — игнорируя вопрос о жене, он резким движением развернул стул Мисарии так, что она сжалась всем телом в деревянные бортики. Ему понравилось её мимолетное чувство страха. — Да, производишь, — их лица разделяло лишь дыхание. — Кто сказал, что лично я собираюсь опорочить Рейниру, есть множество других способов. К тому же я сомневаюсь, что в моём случае это понадобится. Большая часть лордов поддерживает и будет поддерживать меня. — Ты действительно так думаешь? Порочный Принц, который за долгий брак не обзавёлся детьми, проводит свои дни в Блошином конце, или же прекрасная дева, которая сядет на трон, и чья рука ещё свободна, а чрево нетронутое, как юбка Молчаливых сестер? Все мужчины придут на этот праздник и набросятся на неё, как мухи на мёд, чтобы сделать ей наследника своей крови, — его взгляд загорелся красным пламенем, а на лице проявилась злостная гримаса. Он сжал ручку дерева, угрожающе склонившись над Мисарией. — Ему придётся нарушить закон, порядок наследия, который строился годами. Он не настолько силён, чтобы противоречить укладу. — Я не боюсь тебя, Деймон, ты можешь злиться сколько пожелаешь, и говорю лишь то, что знаю и слышала. Лишь помогаю тебе, — её рука успокаивающе легла на его щёку. — Обезопась себя и меня, сделай так, чтобы мы улетели на Драконий Камень, как ты обещал мне несколько ночей назад. Пусть они не посмеют усомниться в своём выборе, а я сделаю так, чтобы верные сведения дошли до Красного Замка. Деймон оттолкнул руку Мисарии, но его бушующий огонь затихал. Она боялась его, но ещё больше она боялась своей прошлой жизни, и если эта тревога рядом с нестабильным принцем обеспечит ей лучшую жизнь — можно стараться не обращать внимания на недостатки. Любовь готова закрыть глаза на пороки человека.***
Стук каблуков раздавался по всему пути в Богорощу. Уже прибывшие лорды прогуливались по местам Красного Замка, осматривая все убранства и прелести архитектуры. По бокам дорожки простирались цветы различных наименований и запахов. Жёлтые, синие, лунный цвет, незабудки, кровоцвет — все они уже распустились от припекающего солнца. Встречные мужчины осматривали тебя с ног до головы с любезной улыбкой на лице, на которую ты обязана была ответить. Словно один из тех цветков, коим любуются и забывают в тот же миг, как пройдут мимо. — Ты стараешься недостаточно. — Может мне им ещё до покоев помочь дойти? — ты сказала это с самым приветливым выражением лица, которое только могла сообразить. — Алексанна, не я должен вам рассказывать о значимости связей, которые вы можете выстроить, это должно было появиться с вами при рождении. — Притворством и враньём? — В первую очередь вы женщина. А женщина обязана обладать такими качествами, как уступчивость, терпимость и ум, а если у женщины есть ум, в её характере есть и хитрость. — Можно ведь охарактеризовать хитрость коварством. Неужели вы, септон, поощряете это? — Если свои способности вы используете во благо, то это лишь хитрость. Коварных женщин видно сразу, вы не относитесь к их числу. Все ваши эмоции и намерения видны на лице, так же как и ваша неестественная улыбка. — Тогда зачем мне выдавливать из себя то, что не характеризует меня? — Очередной лорд, идущий под ручку со своей матерью, ослепил вас белыми зубами и голубыми глазами. Ты кивнула им в ответ, выразив признательность их вниманию. Мантия лжи тотчас была снята, когда они исчезли из горизонта. — Я осознаю, как мне нужно вести себя на именинах, но уже сейчас это выше моих сил. Который день нет желания выбираться из опочивальни. — Заручившись связями, построив крепкие взаимоотношения, вы сможете обзавестись друзьями и верными союзниками. Жизнь не всегда идёт своим чередом и так, как мы хотим. В любой момент всё может измениться. Взять пример со Ступенями. Кто думал, что они кому-то понадобятся, но вот Веларионы на пороге военных действий. — Военных действий? — Принцесса, вам стоило бы больше знать о том, что происходит в Семи Королевствах. — Я слышала об этом, но в подробностях узнаю завтра, так же как и в последний раз окажу всем любезности. Прибудут значимые дома, с которыми я бы хотела… — А они захотят, принцесса? Кто сказал, что с вами захотят делиться сведениями? Вы забываетесь, здесь выбираете не только вы, но и вас. Вы будете общаться не с простым народом, который вам что-то должен, а лордами, хоть и не совсем под стать вам, но знающими себе цену. Вы немного прошли в тишине, внимая лишь звук лёгкого ветра, шёпота прохожих и собственных мыслей. Некий дискомфорт пребывал в тебе и отзывался тяжестью в голове. Возможно, ты переоценила себя и свою приветливость, возможно, тебе действительно стоит взять себя в руки и переступить через гордость. — Вы будете завтра на именинах? — Я буду в септе молиться за вашу сестру, и вам бы того же желал, — ты резко остановилась, заставив септона оглянуться. — Мармизон — это ваше настоящее имя? — от такого вопроса он завёл руки за спину и нахмурился. — Вы понимаете, что спрашиваете у меня, миледи? — Вы даёте мне советы, спрашиваете не так, как должны септоны. Вы не похожи на тех, кто проповедует и обучает, к примеру, Рейнире или Алисенте. Почему вы помогаете мне, почему общаетесь не под стать себе и как требует Септа? На лице септона не выступила ни одна морщинка, он долго и пристально смотрел на тебя, словно пытаясь прожечь взглядом, громко выдохнул, а затем пошёл туда, куда вы и направлялись — в самый центр Богорощи. Как только вы прибыли, он начал: — Хотите узнать, принцесса? Так слушайте. Одно из самых ужасных деяний, что можно сотворить с человеком — спрашивать об умершем человеке, так, как вы спросили у меня. Каждый человек, который посвящает себя богослужению, оставляет свою прошлую жизнь, умирая. Сейчас у меня нет имени, нет прошлой жизни, лишь моя вера, мой путь, то, что мне предначертано богами. Семеро прокладывают дорогу, чтобы моими устами помочь всем, кто ищет. Я умер тогда, когда перешёл порог Септы. До сих пор помню этот момент, — он помолчал, глядя на колыхающую листву, в то время как ты стояла за его спиной. — Мы поднимемся в солярий, здесь слишком много ушей. Вы шли, и ни один звук не раздался из ваших уст. В твоей голове плясали догадки, что же он расскажет тебе. Вместе с этим где-то в глубине души красовался стыд за столь неуместный и некрасивый вопрос с твоей стороны. Ты поглядывала на старого Мармидона, который то и дело подергивал то рукой, то головой время от времени. Столь старая оболочка, но при этом с острым языком и мыслями. Он не выражал никаких чувств и тревог, в то время как ты омрачилась, и даже натянутая физиономия не внушала ни тебе, ни септону расслабленной обстановки. Он облокотился на поручни веранды и долгое время всматривался вдаль. Действительно, здесь совершенно не было людей, возможно от того, что настал час трапезы. Ты села на мягкую лавочку бурого цвета, смотря на его сгорбленную спину, в ожидании продолжения. — Я не всегда был таким, каким ты меня видишь пред собой. Раньше я никогда не носил серое одеяние, семиконечную звезду и уж тем более не был дряхлым стариком, — ты хотела возразить из вежливости и уважения, но решила не прерывать и так трудно дающуюся тему. — Я вырос в самом вонючем конце Королевской Гавани, мой отец был рыбаком, который пытался прокормить семью, но без коварства, как ты говорила ранее, это не получалось. Ещё с детства я понял, что, если хочешь чего-то достичь — прокладывай дорогу сам. Можно догадаться, какие дети жили и росли по соседству со мной, с ними я достиг твоего возраста. Деревянные палки сменились на оружие, камушки — на монеты. Мы промышляли грабежом, разбоем, но я никогда не убивал людей, предоставляя всю работу тем, кто превосходил меня по способностям тела и силы. Я был головой нашей группы: придумывал планы, анализировал то, что делали другие, лишь бы обеспечить себе безбедную жизнь. Моего отца, а позднее и мою мать, убили его же приятели за хитрость. Я был один, необремененный ни узами брака, ни любовью, ни ребенком, лишь желанием больше нажиться, набить свои карманы и пузо, вдоволь обласкаться прекрасными девами, — он обернулся на тебя. — Уж простите за мой язык, миледи, но ты уже не в том возрасте, чтобы пребывать в иллюзиях беспорочности. Я жил своим делом и друзьями, которые окружали меня. Мы жили, не выпячиваясь вперёд, я находил дела, где мы останемся в тени, но с каждым разом наш голод было тяжелее унять. Когда достигаешь одной высоты, хочется забраться на вторую, потому что предыдущая уже не приносит столько удовольствия. Мы решили залезть туда, куда нам было не по силам. Мои товарищи поплатились за это жизнью, и я знал, что скоро недруги настигнут и меня. Я с детства не боялся грязной работы и в целом упасть лицом. От страха, от разочарования, от потери, от неизбежности я прибежал к воротам Септы и молил о милости богов. Из всего, чему я придавал смысла — осталась моя плоть. Полжизни я пробыл под крышей дома, где мне не было места, но я знал, чем обязан тем, кто приютил меня. Они не знали о моем прошлом, это их и не интересовало, для них было главное увидеть стремление к вере, про что я искусно врал. Я научился жить по их правилам, адаптироваться и поверить. Был словно белый голубь среди всех серых. Я уверен, что мои грехи не отмолить, — сколько жизней и судеб я загубил, — но если это действительно так, тогда в чём смысл раскаяния, в чём смысл милости Семерых, — он провёл по сухим губам языком и, словно потерянный, засмотрелся вдаль, казалось, его начало трясти. — Спустя больше сорока лет я заговорил об этом. Я писал на пергаменте свою историю и сжигал, чтобы никто не увидел, столько раз, сколько я уже не могу посчитать. Ты и представить себе не можешь, что такое сорок лет, — вы снова взяли передышку, ты уставилась на свои руки не в силах взглянуть на септона. — Все отказались от своей прошлой жизни, я тоже, но она умерла, оставив призрак за моей спиной. Я и не хочу, чтобы он уходил, он — напоминание о моём длинном пути, о том, к чему приводят грехи, о том, как можно всё изменить. Однажды вечером я проводил время за книгой, это было ещё до того, как я отправился к тебе на Драконий Камень. Я читал, а после понял, что готов к большему, чем слушать исповеди и всё подобное. Решил написать своё учение, но тут появилась нужда в обучении тихой и спокойной принцессы. Моей радости не было предела, — с сарказмом проговорил Мармизон и закатил глаза. — Признаюсь, когда я услышал вашу характеристику, то был в ужасе, — ты улыбнулась, а он окинул тебя довольным взглядом, — тихая, покладистая, безынициативная девушка, последнее, конечно, сказали не так, но смысл таков. Девушка, которую должны были выдать замуж. Все мои усилия уйдут в никуда. Я надеялся, если и учить, то славного мужа, принца, воина, кому мои знания действительно будут нужны. Уверен, другие бы с радостью провели долгие годы, служа своему делу, но, как ты можешь заметить, я не другие. Поначалу всё шло, как и мне говорили, я пытался вызвать огонь в твоих глазах, но всё было тщетно, у меня проскользнула мысль, почему я не проповедую и не преподаю твоей сестре, она хоть и неусидчивая, но хотя бы с характером, — что-то в твоей груди кольнуло. — С момента потери твоей памяти всё изменилось. Не знаю, что с тобой произошло, может, ты захотела жить, испугалась, твой разум очистили Семеро, да это и не важно — передо мной совершенно иной человек, — он сел напротив тебя в маленькое кресло, которое явно сковывало его движения. Ты заинтересованно слушала септона и пыталась уложить всё сказанное на нужные полки в подсознании. — Я увидел то пламя, которое хотел видеть, характер! Будь я твоим отцом, если бы преследовал цель сделать из своих дочерей покладистых жён — вы бы с Рейнирой проводили всё время у рукоделия, взращивая терпение и спокойный дух, но вас разбаловали: с малых лет позволяли читать, обучили грамоте, умные леди от этого думать начинают! Не подумай, я безмерно уважаю и преклоняюсь перед правителем, но так уж вышло, что мне приходится говорить и учить тебя порой элементарным вещам жизни, отчего я могу лишь делать выводы, какой человек мне достался и почему. Раз уж ты не занимаешься шитьём, а решила проводить всё время за книгами и в Западном Дворе, из этого следует то, что жена из тебя выйдет такая, что я не позавидую будущему избраннику, — ты ухмыльнулась, сама осознавая праведность его слов. — Но что ты хочешь этим достичь? Показать своё бунтарство? Чего ты добилась, оседлав самого неуправляемого и опасного дракона? Того, что ты будешь рожать детей, а после оставшуюся часть жизни растить их, а дракон будет любезно лежать возле Королевского леса? У тебя должна быть цель! Вот скажи, что ты хочешь! Брови взлетели наверх от вопроса, над которым ты никогда не задумывалась. Ты открыла рот в попытке вытащить из себя хоть несколько умных мыслей, но они ускользали. История жизни Мармизона, который теперь уже совершенно не походил на септона, не давала сконцентрироваться. — Я хочу чего-то большего, чем замужество и рождение детей. — Ну-ну, ближе к делу! — Я… я… я не знаю, ты ошарашил меня! Сначала рассказываешь мне историю своей жизни, шокируешь, а после спрашиваешь такое! — А ты думала, что я тебе всё расскажу, а ты, в свою очередь, будешь сидеть молча и только слушать? Так не бывает, Алекса, — он встал со своего места и вернулся к исходному положению — наблюдению за горизонтом. Ты вздохнула, выдохнула и сложила все мысли воедино. — Я хочу повлиять на этот мир, сделать что-то, благодаря чему жизнь других станет лучше. — Жизнь других или твоя? — Получается, и моя тоже. Я хочу быть значимой, хочу, чтобы меня запомнили. — Тебя уже запомнят, ты дочь короля, твои сыновья станут лордами какого-то места в Семи Королевствах. — Нет, я хочу, чтобы запомнили меня, как запомнили Висенью или Рейнис, так же как и вспоминают мою бабушку Алисанну, как умных, мудрых и воинственных женщин. — И что же нужно делать, чтобы стать, как они? — Быть храброй, многому учиться, иметь силу. — Это всё приходящее само собой, Алексанна. Иметь влияние — вот что поистине важно. Иметь титул! Стать узнаваемой, производить впечатление. Иногда улыбаться тем, кому нужно, да, принцесса? — он ехидно и угрожающе взглянул на тебя. — В твоих силах стать той, кем хочешь. Не нужно карабкаться на гору, когда ты уже там. У тебя есть все выходы. Даже вспоминая предстоящие именины, нужно лишь начать идти к цели. Ты спрашивала, почему я помогаю, почему не проповедую и не направляю так, как велит Септа. Я верю, что всё, что я делаю — не зря, что всё, что говорю — не зря. Верю, что Семеро не просто ввели тебя на мой путь, я вижу, что ты та, и я по-своему рад, что мне достался путь более тернистый, чем если бы на твоем месте был мужчина. Ты улыбнулась, довольствуясь такой первой искренней похвалой. Всё раскрылось благодаря этому разговору, ты осознала значимость человека, который находился перед тобой, даже возникло желание узнать более о его судьбе, хоть ты и понимала, что в последующем он не согласится беседовать на эту тему, лишь возмущаться и гневаться. — Не хочу показаться грубой, но в чём ваша выгода. Всего просто так не бывает. — Что ж, я рад, что хоть этот урок ты запомнила, — он снова плюхнулся на кресло, от его веса оно жалобно заскрипело. — Сразу видно, что к рукоделию ты не имеешь никакого отношения, девочка. Когда ты создаешь что-то, будь это картина, какое-то платье или ещё что-то, ты ждёшь результата. Ты — моя картина. Я хочу увидеть результат и потешить себя, — он улыбнулся, кажется, впервые за всё время, проведенное с ним. — Алексанна! Принцесса Алексанна! — запыхавшаяся Мередит ворвалась в Солярий. — Ой, прошу прощения, принцесса, септон, что отвлекаю вас от занятия, — она сложила руки на бёдрах, прикрытых платьем, и устремила свой взор на обувь. — Мередит? Говори, что случилось? — септон не повернулся в сторону служанки, продолжив всматриваться в твоё лицо. — Ваше платье, принцесса, оно… — она не смогла продолжить, не зная, как подобрать слова. — Что? — Вы должны увидеть это. Ты выдохнула, готовясь к худшему. В голове появилась череда картинок, как оно лежит разорванное, облитое грязью или попросту украденное. Опустив голову, ты повторила дыхательные движение и произнесла: — Иди, Мередит, жди меня в покоях, я сейчас приду. Она поклонилась и так же быстро убежала, исчезнув из поля зрения. Ты встала, стряхнула платье, больше успокаивая себя, чем стряхивая пыль. Взгляд септона был необычайно говорящий: «Всё только начинается» — ты словно прочла его мысли. Направившись из солярия, ты обернулась на мгновение, покосившись через плечо на Мармизона. Тебе не нужно было что-либо объяснять, чтобы покинуть его общество, но после сегодняшнего дня, казалось, вы стали ближе. — Я благодарна тому, что вы рассказали мне. Я понимаю, насколько вы рискуете, и могу обещать, что все наши разговоры останутся только между нами. — Совершенно не рискую, — его голос выдавал спокойствие и уверенность в своих словах, но ты не поверила ему. «Сколько же стен вы воздвигли за это время?» Быстрым шагом ты добралась до опочивальни, слегка помедлив, ты толкнула дверь, и перед взором возникла Мередит, сидевшая на кровати спиной. Платье висело на своём месте. Служанка мигом поднялась с места и уставилась, то ли боясь, то ли жаждав увидеть твою реакцию. Ты нахмурилась, не понимая возникшей необходимости в таком срочном появлении и желании показать такое, что нельзя объяснить. — Мередит, я не понимаю, ты смеёшься надо мной? — Ой, Алексанна — вот, взгляните. Она указала на другой конец кровати у изголовья. Мерным шагом ты прошла вглубь комнаты, после чего действительно получилось разглядеть тёмную ткань и сверток на ней. С чувством негодования ты приблизилась к непонятному сюрпризу, который можно было толковать как положительным, так и отрицательным. Невероятный пошив, изысканность деталей на ткани завораживали. Твоё предыдущее одеяние было несравнимо с тем, что лежало перед тобой. Багровый верх украшали наплечники в виде чешуи с золотым напылением. Плотное ожерелье из ткани облегало шею, создавая подобие ожерелья. Открытое декольте было подчёркнуто маленькими серебряными пайетками, на которых расстилался узор, напоминающий лепестки цветов и капельки багровой крови. Черный кожаный пояс словно отделял низ одеяния, на подоле которого при шаге можно было заметить такие же золотые дополнения. Твоему изумлению не было предела: то, что ты хотела, даже больше. Все элементы были из настоящих металлов, а каждый фрагмента был выполнен с необычайной кропотливостью. Рука легла на уровень губ и носа, закрывая улыбку. — Оно невероятное, принцесса, — воскликнула Мередит за твоей спиной. На её утверждение ты ответила изумлением на своём лице. Маленький коричневый пергамент был свернут и аккуратно расположен на юбке. Ты настороженно подняла и раскрыла его на уровне своей груди. «Удостойте меня честью увидеть вас в цвете наших драконов и дома. Ты заслуживаешь большего, чем цветы и простое платье. Вы должны мне танец, принцесса.— Неравнодушный».
— Ты читала? — Что вы, принцесса, — изумленно воскликнула Мередит. — Но подарок действительно волшебный, тот, кто преподнес его для вас, необычайно потрудился и крупно потратился. Ты посмотрела на неё и задержала взгляд, задумавшись. Желание поделиться, спросить совета распирало душу. Тебе хотелось верить, что это не просто подарок от дяди, а его способ ухаживать за тобой, что это не просто проявление любезности, а симпатии. Он был в комнате всего лишь раз, но сразу рассмотрел то, в чём ты будешь на праздновании. Неужели ты выставила себя безвкусной девицей, которая даже не смогла выбрать платье, которое будет подходить под торжество. Ты стала закручиваться. как веретено. Привкус тревожности и счастья разливался по всему телу. — Мередит, раз уж у меня есть платье, старое мне не нужно. Если ты сумеешь достать кувшин с вином — я отдам его тебе, — ты улыбнулась, а восхищение и краснота проступили на лице служанки. — Алексанна, куда же мне его, я же не могу… — Всё можешь. Ты мне услугу — я платье. Если некуда носить — продашь и купишь то, что нужно, — Мередит слегка пораздумала, борясь с порывом кинуться с места и отправиться за тем, о чём ты просила. — Спасибо, принцесса, я сейчас прибегу!***
Казалось, такого пиршества не было со времен турнира в честь рождения Бейлона и родов Эйммы. Королевская казна не поскупилась и организовала именины в честь старшей дочери короля Визериса на широкую руку. Королевскую Гавань с самого утра устилали купцы, которые кричали из своих шатров, пытаясь заработать больше денег на товаре, привезённом из разных концов Семи Королевств. Колокола Септы разносили молитвы Семерых во имя здоровья Рейниры. Скоморохи развлекали детей, артисты пели в честь Таргариенов и, в частности, Рейниры, которая стала ещё на год старше. Утренняя суета заполняла город, а тосты в честь здоровья принцессы были слышны со всех улиц. Ворота Красного Замка заполонили. Пытаясь разогнать простой люд, который стремился хоть глазком взглянуть на горы атласа, шёлка и золота, работа для стражников как никогда оказалась кстати. Покоев на всех не хватало, отчего некоторые из числа знати сняли опочивальни в городе. Люди были рады поживиться на богатых лордах, но с приходом ночи лёгкие и беззаботные шаги на дорожках сменялись элем, спорами, совокуплениями и представлениями на потеху самой веселой части жителей, недавно заработанные монеты которых моментально тратились на развлечения. В это время в Королевском Замке всё было готово. Самые приближенные дома должны были начинать празднование в тронном зале, некоторые оставались во дворах, довольствуясь тёплой погодой, развлекательной программой, политическими разговорами, огромными бочками с вином и элем, ожидая визита короля с его дочерью. Несмотря на день и располагающую погоду, во всём тронном зале уже разожгли факелы, паникадило и остальные люстры. На небольших круглых столах аккуратно лежали тарелки со спелыми фруктами, нарезанные мелкими дольками, рыба, а также мясо. В руках каждый виночерпий держал кувшин с напитком, на весь зал людей приходилось чуть больше двадцати. Рейнира подготавливалась совместно со своей фрейлиной. Алисента расхваливала платье Рейниры, тем часом служанки озабоченно занимались причёской и мелкими деталями принцессы. Лёгкое волнение, восхваления и мандраж предавали некое чувство наслаждения. Уже с утра та заявила о своём желании завтракать в своих покоях и получать подарки лично в руки от тех, кто решил не приезжать к ней. Сир Бракен, который не смог посетить празднование, отправил принцессе, помимо основного подарка, огромные банки с различным джемом и сладостями. Рейнира лопала одну за одной, намазывая на каждое мучное изделие приторное повидло. На её лице выступало чувство удовлетворения, от чего она прикрывала глаза и издавала звук удовлетворения. — Я бы всю жизнь ела сладости. Не знаю, что может быть лучше этого. — Наверное, твои полёты на драконе? — Да, полёт на драконе и джем, — она облизнула маленькую ложку и тут же набрала ещё. — Знаешь, что бы я загадала? Хочу улететь с тобой на драконе и есть сладости всю оставшуюся жизнь. — Неужели? А как же отец? — В пекло, — она отмахнулась ложкой от её слов, но тут же заметила переглядки служанок и слегка сконфузилась. Алисента, в свою очередь, заметив неосторожное высказывание подруги, решила отвести от этого внимание. — Смотри, а то это платье разорвётся прямо во время танцев, — та игриво посмотрела на неё — на лице Рейниры не осталось ни тени неудобства. — Этим лордам будет о чём посплетничать. Ты затянешь мне платье? — Рейнира встала, не дожидаясь ответа, и помедлила до тех пор, пока они не остались одни в комнате. Алисента безропотно встала и направилась к спине Рейниры, пытаясь не наступить на шлейф её платья. Её белоснежные волосы были заплетены в небрежный колосок, сверху которого по всей голове, словно ободком, проходила косичка небольшой толщены. Открытая спина без единой родинки сразу бросалась в глаза. Она закрутила на свои пальцы шнуровку, захватив конец ладонью, и постепенно стала затягивать. — Я бы не справилась без тебя. — Почему? Служанки бы тебе так же помогли, как и я. — Я не про это. Я знаю множество историй, когда фрейлины меняются каждый месяц, что некоторым так и не удаётся действительно обрести друга. Может, каждый праздник в каком-то смысле грустный, как и для меня, хоть это никто не видит. На нём не будет моей мамы, — Рейнира слегка помолчала, она вспомнила, как во время похорон матери слезы не шли, лишь сдавливали где-то в горле. Но Алисента, зная на своём опыте, какого это, ожидала принцессу в её покоях. Увидев её, Рейнира залилась слезами. Она упала на руки Алисенты, они вместе опустились на пол и разделили горе. — Но зато есть ты. Когда мне нужна была помощь, ты всегда была со мной, и вот даже сейчас пытаешься лишить меня воздуха, чтобы не идти туда. Если ты не прекратишь, то тебе придётся снимать с меня всё одеяние, чтобы я снова начала дышать, — нелепый флирт и игра от Таргариен проскальзывали время от времени, в то время как Алисента не осознавала, чего добивалась Рейнира. Её хватка ослабла. — Как будто ты не хочешь идти. — Конечно, хочу, праздник в честь меня! Надеюсь, там будет такой же джем, — они посмеялись. — Ты помогла мне справиться с утратой, наши истории чем-то похожи. Наши отцы всегда рядом. Я думаю, сами Семеро сделали так, что мы нашли друг друга. Спасибо, Алисента. Рейнира обернулась, и они некоторое время смотрели друг друга в глаза. «Может быть сейчас?» — промелькнуло в голове Алисенты. Она потянулась к Рейнире, на что та так же сжала её. — Боги сводят нас не просто так, я рада, что ты оказалась той самой принцессой. На лучшее я и не могла надеяться. Из нежного разговора о их дружбе их вывела очередная шутка Рейниры, после чего Алисента продолжила затягивать корсет. Они разговаривали о тех, кто должен прийти на торжество, о том, как люди молились за здравие принцессы на ступенях возле Септы, о драконах и о том, что Алисента прочла в библиотеке. Когда приготовления были закончены, они стали маяться, пытаясь найти себе развлечение, ведь их выход должен был быть ближе к вечеру. — Жаль, что мои окна не выходят на двор так, как у Алексы, мы бы могли оценить платья тех, кто уже там. — Если мы побежим к ней, то наши наряды увидят все, и такое впечатление мы уже не произведем. — С кем ты будешь танцевать? — спросила Рейнира, продолжив крутиться возле зеркала. — Со всеми, я думаю. — Нет, я именно про парные танцы, — та заметно задумалась, она надеялась танцевать с Визерисом, но это явно было невозможно. — Думаю, в зависимости, кто пригласит, — Алисента сделала вид, что перебирает в голове претендентов, но на деле хотела убежать от этого разговора. — А давай позовём Алексанну! Надеюсь, она не такая дурочка, как мы, и не в наряде, — на её лице расплылась улыбка. — Почему нет?! Слышала, прибыли сёстры сира Харвина, они должны задержаться у нас и быть фрейлинами Алексанны. — Сомневаюсь, что Алексанне интересно их окружение, она выглядит занятой. — Да, говорят, что Райана и Налли довольно громкие и весёлые и при этом преуспели в рукоделии, слышала много о них от сира Харвина. Но в свои восемнадцать так и не научились читать. Думаю, они тут ещё для того, чтобы удачно выйти замуж, выбор-то какой будет! — Неужели такой образованный человек, как Лионель Стронг, должным образом не занимался их учением? Или его знаний хватило лишь на двух сыновей, сделав дочерей тупыми, как гром. Твоя сестра быстрее проткнёт их мечом, чем проведёт с ними хоть какое-то время, — девушки залились хохотом. Между делом Алисента позвала служанку для сопровождения Алексанны в покои Рейниры. Ожидание не далось с трудом: смех и дурачество царили вокруг них, несмотря на тайны, которые каждая держала за закрытым шкафом. — Принцесса Рейнира, леди Алисента, принцессы Алексанны нет в покоях. Девушки переглянулись, в комнате поднялся неозвученный вопрос: где же она, если празднование вот-вот должно начаться?***
— Таким образом, вы оспариваете закон. Король Джейхейрис созывал Великий совет для того, чтобы сохранить мир. Умоляю вас, не аннулируйте их. За всё время на Железный трон не садилась женщина. Это вызовет негодование как в столице, так и во всех Семи Королевствах, — голосил Лионель Стронг. — Давайте созовём совет в Харренхолле. Заставим лордов выбирать: Деймон или Рейнира, так же как это было, — с ухмылкой начал Морской змей. — Хоть и лорд Лиман Бисбери сейчас не с нами, он бы ответил то же, что и я. Эти траты не входят в наши планы и не имеют над собой почву, требующую этого. Наш король в силах решить это, а если ему нужен совет, то есть мы, — прокомментировал Хайтауэр. Разговоры в Малом Совете гремели уже с утра. Темой для собрания были именины принцессы, а именно первая часть, которая больше нацелена на политические беседы с лордами, но чем больше продолжался совет, тем больше он выматывал короля. Проблему престолонаследия он хотел закрыть сегодня же. — Лионель, ты же говорил, что Деймон станет вторым Мейгором Жестоким. — И это правда, но, даже если боги наградили Рейниру милосердием и умом — она остаётся женщиной. Если вы уже приняли своё решение, ваша милость, я лишь могу помочь в том, как добиться того, чтобы сделать правление вашей дочери лучше, — Стронг многозначно взглянул на Визериса, возвратив его к их личному разговорю. В то время как Отто незаметно закатил глаза и больше опёрся о стол переговоров. — Я не понимаю, почему все считают Деймона плохим наследником. При нём в рассвет пришла городская стража, появились золотые плащи, преступность снизилась больше, чем в два раза. Он сильный мужчина, воинственный, рассудительный. У него есть жена, а значит будут и наследники, — Корлис Веларион отбивал ритм пальцами, отмечая все плюсы принца. — Возможно, вы забыли, сир Корлис, как Деймон несколько раз пытался развестись с леди Ройс. Как он прилюдно отрезал конечности и убивал осуждённых. О том, что он творит в борделях, как напивается и кого хочет взять в жёны. Всё то, что король Визерис и Джейхейрис взращивали — не станет, лишь одни реки крови. — Отмечу вашу интересную озабоченность жизнью Деймона. — Я десница короля и должен знать всё. — Если Деймон останется неоспоримым наследником, это может навредить королевству, — взгляд Отто показывал одобрение слов Великого Мейстера Меллоса. — Королевству? Или членам этого совета? — отрезал Веларион. — Я услышал всех вас! Я обдумаю всё сказанное здесь и объявлю своё решение. Теперь я бы хотел услышать то, с чем ты приехал ко мне, Корлис. Выкладывай. — Потеряно уже четыре корабля, последний был под моим флагом! На Ступенях начинается побоище. Это не междоусобица между пиратами, а нападение на нас. Сегодня мы празднуем именины, будем пить вино, а завтра наши торговые пути будут закрыты Триархией. Все проливы уже под их контролем. Я хочу знать, что будет сделано в отношении моих кораблей и людей, которые погибли из-за бездействия, когда я предупреждал вас в самом начале. — Корона возместит все убытки, — отрезал Отто, смотря на уже разъяренного Корлиса. — Мне не нужно этого. Я хочу захватить Ступени, раз и навсегда. Сжечь Кормильца Крабов, который выступает предводителем. — Я не буду начинать войну с Вольными городами, — отрезал Визерис. — Триархия не Вольные города, это Три Шлюхи, которые полезли туда, куда не стоит лезть. Леди Джоханна Сванн была схвачена лиснийцами и отправлена в бордель за Узким морем, потому что она отказалась платить пошлину. Морская торговля на грани из-за их действий. — Прошу отметить, что это дела Сваннов, дядя этой леди отказался платить за неё, что повлекло такие действия. Вы призываете нас к войне, но если корона как-то ответит на неё — мы погрязнем в другой, более тяжелой и свирепой. — К чему Кормильцу Крабов нас бояться? Почему, почувствовав свою безнаказанность, он не сможет пойти на другие города? Захватить порты, проливы, полностью отрезать Вестерос? Мы сидим и отращиваем свои жопы, пока люди гибнут, пока нас натягивают, как шлюх в переулке. Мы так и будем сидеть и ждать, пока они придут в Королевскую Гавань? — Предупреждаю, лорд Корлис. Место у стола не делает вас равным королю. — Я отправлю послов в Пентос и Волантис, чтобы урегулировать конфликт. Я предоставлю тебе кораблей и людей, если потребуется. Со временем на Ступенях будет порядок.***
Визерис уже переоделся в что-то похожее на праздный наряд. Он не считал нужным и важным придавать значение внешнему виду, поэтому без особого энтузиазма полагался на то, что сделают для него профессионалы. Король смотрел на макет Валирии, и, хоть и пребывал в радостном настроении по случаю рождении дочери, грусть его была столь же сильна. Он хотел разделить своё счастье, но этого человека уже не было рядом с ним. Чувствуя ношу, которую не с кем разделить, так, как он мог сделать это с Эйммой. Необходимость в крепком тыле была как никогда сильна. Чувствовалось желание обрести утешение на годы, когда его дочери обретут своё счастье. Он видел подле себя Алисенту и понимал, что с ней он обретёт это. Стук в дверь прервал его мысли. В опочивальню зашла младшая дочь, словно кошка, которая пытается незаметно пробраться в тёплую таверну. Она предстала в изумительном платье, обшитом различными убранствами, а на груди блестел золотой кулон. Она была невероятна, и Визерис даже растерялся. Он совершенно не заметил, как из маленькой крохи, которую он взял на руки после рождения, выросла такая прекрасная дева. Её глаза пылали фиолетовым цветом, волосы отливали солнце, а стан был ровен. — Отец, как ты? Слышала, Малый Совет был как никогда долог. Я поздравляю тебя с рождением Рейниры, это невероятный праздник, — твои руки обхватили его. Он испытал небольшое неудобство от того, что вспоминал сегодня обо всех, кроме Алексы. Вместе с этим он почувствовал радость за то, что ты вспомнила о нём, что в тот момент, когда ему хотелось побеседовать, вошла ты. — Спасибо, дочь моя, — он погладил девичьи руки, после чего ты села напротив короля. — Да, сегодня праздник, и именно в этот день все лорды что-то хотят от меня. Откуда у тебя это платье? — Швеи Драконьего Камня сделали мне его задолго до моего прибытия в Красный Замок, а сир Кристон по моей просьбе привёз его. — Оно прекрасное, даже более, чем нужно, — король улыбнулся. — Уверена, у Рейниры будет шикарный наряд. Ты неважно выглядишь, что они хотели от тебя? — Как всегда, Алексанна, я должен всё решить, ведь я король, — он задумался, глядя на конструкцию. Ты уловила его озабоченность и посчитала её возможностью узнать о том, что творится вокруг тебя более детально. — Это Валирия? Труд каменотёсов безграничен. — Да, они трудились не покладая рук по моим эскизам и наблюдениям, — ты осмотрела более детально творение, в которое до этого ты не вглядывалась. Одиночные башни. Зигзагообразные убранства, окружающие самый большой замок. Ком подкатился к горлу, неужели сознание решило сделать указание? Ты отвернулась, не желая вспоминать кошмары. — Ты был там? — Нет, но очень хотел. Говорят, что Балериона тянуло туда, он отправился на острова с Эйреей Таргариен, а вернулся с полузажившими шрамами, которых прежде никто не помнил на нем, и с кровавой, дымящейся раной футов девяти длиной на левом боку. Там небезопасно, и даже если бы Балерион был жив, я вряд ли отправился бы туда. — Говорят, там ходит хворь. — Думаю, что-то хуже, раз даже такой дракон вернулся полуживой. Эйрея не прожила и суток, сгорев изнутри, и под кожей у нее клубились какие-то паразиты, — у тебя пошли мурашки. — Ты моя семья, и я хочу спросить у тебя совет, который терзает меня, надеюсь, ты осознаёшь его значимость. — Конечно, отец, спрашивай. — Кого бы ты хотела видеть на Железном Троне: Рейниру или Деймона? Этот вопрос застал тебя врасплох. За время, проведённое в Красном Замке, вы были не очень близки, но в те моменты, когда вам удавалось побыть вместе, отец был всегда вежлив, учтив и нежен, несмотря на то, что между вами была пропасть. Ты слегка подумала, после чего ответила: — Если подумать и сравнить Рейниру и Деймона, то сразу всплывает та же картина с тобой и Рейнис. Если отдавать трон Рейнире, то возникает вопрос, почему на твоём месте сейчас не Рейнис? Потому что ты мужчина. Я считаю, что наследие лишь по мужской линии — оскорбление для женщин. Мы также рождаемся, проходим свой путь, иногда наши умы намного светлее, чем ваши. Если ты поставишь в наследницы Рейниру, то сломаешь эту колесницу. Наследниками смогут стать не только мужчины. Но если бы я могла выбирать, то я вижу Деймона в короне. Он невероятно умён, опытен, он мужчина, что упрощает выбор. Тебе не придётся сталкиваться с недопониманием, если ты не нарушишь закон. — Иногда мне хочется вернуться и уступить все Рейнис. Быть просто одним принцем, охотиться, читать, наслаждаться детьми и внуками. — Для этого и есть наследники, отец, — ты снова накрыла его руку своей. — Уступи трон, в твоих силах отпустить бремя, если оно мучает тебя. — Как ты думаешь, что значат драконы? — снова вопрос, который никак не связан с их разговором. — Наше оружие, только мы можем восседать на них. Наши союзники. Говорят, валирийцы создали драконов. Если люди способны создавать такое божество, то кто мы? — на коже Визериса пробежали мурашки, он заметил то, что и не думал заметить: твою схожесть с его братом, пускай и не такую открытую и по-девичье завуалированную, но при этом с такими же стремлениями. Он чувствовал надвигающийся страх. — А ты бы хотела Железный Трон? Я считал, что мне его не видать, но, как видишь, я здесь, — ты улыбнулась от странного вопроса, который ты даже не хотела поднимать в голове. — Я знаю своё предназначение, отец. И я выполню его, более мне не нужно. И для начала я хотела бы сходить с тобой на встречу с лордами, — твоё утверждение расслабило его, решив, что ему показалось. — Зачем тебе это? — Мне нужен муж, а лучшее место для встречи с ним и выбора — общение с его семьей. Я хочу позаботиться о себе, поэтому прошу тебя взять меня с собой. Это будет полезно, а также я смогу поддержать тебя, хоть не как королева, но зато как дочь.