***
Очнулась она уже в аптеке, в постели, вновь с удручающим послевкусием абсолютной нереальности случившегося. Прошло, должно быть, несколько дней, точно не меньше. Мягкое ложе манило остаться в нём на недели, месяцы, да хоть годы. О том просили и деревянное тело, охваченное ломотой, и разум, растерзанный страхом за настоящее и будущее. Но Марция не могла себе позволить отдых, теперь точно. Она присела. Замычала от ударившей в виски тяжести, оттолкнулась слабыми руками от матраса и выпрямила ноги. В глазах тотчас потемнело, но в чувство вернул аппетитный запах, донёсшийся с первого этажа. Марция глянула в зеркало. Из отражения на неё смотрела потрёпанная девчонка в дырявой и окровавленной рубашке. С трудом передвигая ноги, эта девчонка двинулась в путь. Минула гостевые комнаты второго этажа, теперь навечно запертый кабинет покойного Франца, одолела лестницу. На первом этаже располагались лаборатория, гардеробная, ванная и кухня. Именно на пороге последней Марция удивлённо застыла. Над котелком, где булькал густой бульон, склонился Эрвин. — Не спрашивай, я тоже в высшей степени удивлён, что твой брат решил доверить мне, кровососу такому, тебя и твоё спокойствие, — он выпрямился и развернулся. — Хотя логично. У твоего дома бдят птицы, а мне приказано держаться окон. Если я решу исчезнуть из их поля зрения или засунуть в тебя свои зубы, меня их мигом лишат. — Тебя вряд ли таким напугаешь, — прохрипела Марция и рухнула на ближайший стул перед столом. Она даже не догадалась, что готовил Эрвин совершенно не для себя самого. Вампирам иная требовалась пища. — Сколько времени прошло? — Дня четыре. Энгель, по идее, вот-вот вернётся с золотом. Марция без всякого аппетита уставилась в тарелку, куда опустился черпак с бульоном, и получила от Эрвина ложку. Её сжирало обиженное осознание: Энгель просто-напросто доверил родную сестру клыкастой твари, обнаруженной в шахте, и смотался. Он мог обратиться к Отто и попросить его присутствия, но не сделал этого. Да, Эрвин действительно зарекомендовал себя хорошим помощником, но расклад дел Марцию не устраивал. Она молча ела суп, не одаряя нового товарища ни словом. А потом запела свирель. Ласковая птичья трель донеслась с улицы, и издавать её так правдоподобно умел лишь один человек в мире. Один большой-большой человек в миниатюрном мирке Марции Боне. Она тотчас вскочила, вытолкала Эрвина из кухни к лестнице на второй этаж и приказала: — Исчезни. — Но меня и так все видели, я… — Исчезни, ты только помешаешь! Эрвин, пускай и счёл просьбу бестолковой, в конце концов послушался. Марция суетливо открыла дверь. На пороге стоял Отто: обыкновенно манерный, одетый в сюртук и армейские сапоги, всем видом выражавший беспокойство. Он смерил дочь весьма многозначительным взглядом, пробежав им от её макушки до самых пят. — Могу я войти? — и только после кивка зашёл. Стоило отдать Отто должное: даже в самые напряжённые моменты он оставался невероятно тактичным родителем. Марция поняла это, когда снова ненароком взглянула в зеркало. «Проклятье! Да как же я…». Она встретила отца в той самой окровавленной рубахе. И, если другой родитель уже как-нибудь да выразил своё негодование, Отто ограничился саркастичным хмыканьем. — Так полагаю, у тебя сейчас трудные времена, Марция. За это Марция его любила. За железное нежелание нарушать личные границы, за готовность протянуть руку помощи, не докапываясь до предтечей. Как Энгель мог отплатить Отто за годы его беспрекословной любви таким страстным недоверием? Марция и помыслить не могла, например, копаться в письменном столе отца подобно её брату. — Тебе необходима моя помощь, или будет достаточно напоминания, что я всегда на твоей стороне? — продолжил Отто. Он брёл по холлу, а Марция, еле передвигая ногами, шагала за ним. Она сомневалась. Имей важность только её мнение, без запинки вывалила бы Отто абсолютно всё. Но желание Энгеля и Эрвина не могло не играть роли. Было бы слишком несправедливо просто проигнорировать их опаску, учитывая их же участие. — Я… — Марция не сумела найти слов. Она надеялась, отец поймёт всё без них. — Напоминания пока достаточно. Как прошёл допрос ликвидаторов? Отто понятливо хмыкнул и произнёс: — Ради этого-то я и пришёл. Не считая тебя, дочь. Я закурю? Марция кивнула. Отто прошёл на кухню, открыл окно и зажёг сигару. — Этой ночью повесился Рудольф Кёлер. Пепел успел опасть на землю до окончания тишины. Марция подняла остекленевшие глаза. Отто посмотрел в них, затянулся ещё раз и добавил: — Сразу же после того, как к нам поступила информация о его самодеятельности в Расчётной Шахте. Что-нибудь знаешь об этом? Столь очевидного риторического вопроса Марция в жизни не слышала. Она виновато поджала губы и прокляла Эрвина с Энгелем, а в частности Энгеля за то, что его просьбы о молчании не были ей равнодушны. Грудь заходила ходуном. — Я слышала, недавно там снова прогремели взрывы. — Взрывы… — Отто ехидно улыбнулся. — Нам стало известно, что господин Кёлер после трагедии с рабочими незаконно продолжил деятельность в Расчётной Шахте, ища, стало быть, платину, и для этого даже совершил кражу со склада Чёрного Крыла. Пропали оборудование и некоторое количество формы. Когда полиция закончила расследование и ушла с ограниченной территории, зашли его люди. Оставшаяся охрана, видно, была им подкуплена. Вот только ни она, ни его люди не найдены. Потому что, ты права, взрывы прогремели снова и завалили всё подчистую. Повествование прервала необходимая Марции для осмысления пауза. — И, стоило им прогреметь опять, задержанные нами ликвидаторы, все словно по приказу, признались, что отправились за тобой и Энгелем по наводке именно Рудольфа. Он же, покончив с собой, оставил рядом предсмертную записку с чистосердечным. Отто выпустил в окно струйку горького дыма. Марция призраком подплыла к подоконнику и удержалась за него, чтобы не упасть. — Значит, и в новых взрывах тоже Кёлер виноват? — как же ей не нравилось врать. — Предположительно, — двусмысленно ответил Отто. Он знал. Часть услышанного сошлась с ранее предположенным — Рудольф и вправду мог копаться в шахте уже после того, как Чёрное Крыло оставило её в покое. Потому острокрылов Марция и Энгель не заметили — их не оседлали бы простые наёмники. И добывали негодяи не только платину, но и кровь. Куда более серьёзная мотивация так подставляться… Однако что-то не сходилось. В груди Марции зазудело сомнение. Рудольф преподнёс себя раскаявшимся за трагедию с рабочими, отдал потерпевшим семьям уйму денег, держался кремнем и боролся за своё имя. Неужто он не выдержал повторного удара по репутации и сдался? Сорвался после того, как Марция и Энгель снова завалили шахту? Они ли провинились в этой смерти? Отто, будто прочтя мысли, опустил ладонь на плечо дочери и сжал его. — Помнишь, я говорил, что ищу крыс среди высокопоставленных людей? Так вот. Некоторые индивиды, имеющие власть над законом, начали активно продвигать один очень любопытный. Он позволит частным лицам раскупать на аукционах земельную собственность, находящуюся под арестом. По окончанию расследования, конечно. Отто многозначительно, будто пытаясь подтолкнуть к чему-то Марцию, посмотрел на неё. — Понимаешь, как удобно сложилось? Всех собак спустили на покойного Кёлера, а Расчётную Шахту возьмут и выкупят заинтересованные, продолжив там работы. Закон уже почти принят. — Самоубийство Рудольфа инсценировали, это же очевидно, — прошипела Марция. — Он облажался, стал кому-то неугодным. И за нами с Энгелем ликвидаторы бежали вряд ли по его милости. Не верю я, что он их послал. — Не нервничай, — Отто сжал девичье плечо ещё крепче. — Знаешь, меня так радует, что ты пытаешься быть искренней со мной. А то пришлось наслушаться очень много бреда от твоего брата. Он кивнул в сторону окна, за которым Марция с ужасом заметила Энгеля. Брат не решался войти, бродил из стороны в сторону, встревоженно восклицал. Неужто вернулся и первым заявился к отцу? И каких же глупостей успел, чтоб его, наврать? Отто кровожадно улыбнулся и выпалил: — Он пытался меня гипнотизировать. Рассказал, как хорошо вы сгуляли в ближайшую деревню, попили чай у друзей, нашли музу. Стало быть, муза — прекрасный вампир, которого вы обнаружили у тамошней бабки в хибаре? Со второго этажа раздался смешок, сполна разоблачивший. Марция прижала ладонь к вспотевшему лбу и сморщилась. Отто явно держался, чтобы не пошутить про дырявую рубашку, но только сейчас стало понятно, насколько он злился. Энгель умел вывести отца из себя. А теперь и Марция присоединилась — нерадивая дочь, ослушавшаяся просьбы не покидать дом. — Мы нашли в шахте кое-что очень серьёзное, — она сдалась. И, запинаясь, поведала Отто про Фиолетовую Кровь то же, что остальным. К дьяволу ложь, решила Марция. Энгель пытался, не вышло. Вера же в отца требовала излиться. — Я пойму твой гнев, правда. Это было неразумно и опрометчиво. С каждым словом у Отто сильнее щурились глаза. Со стороны лестницы к кухне медленно подходил растерянный Эрвин. Он сморщился, явно не придя в восторг от подобной откровенности, но перечить не решился. В конце концов Марция и ему доверила информацию в первые же мгновения знакомства, стало быть, благодарная за спасение или просто не подумавшая. — По-хорошему, если ты права, информацию о крови нужно передать соответствующим людям, — подытожил Отто. Однако он знал этот умоляющий и одновременно свирепый взгляд дочери. — Но, вижу, у тебя другие планы. Посвяти меня в них. — Я хочу изучить образцы и убедиться в своих догадках, — следующая идея пришла к Марции в ту же секунду. — Когда закончу, без зазрения совести отдам кровь Чёрному Крылу, пускай её обнаружение зачтут за моё изобретение. Айваха Эшена как раз мне все уши прожужжала недавно по этому поводу. Отто ещё какое-то время молча постоял, докуривая сигару и размышляя. Он приветственно кивнул Эрвину, вставшему позади Марции каменной стеной. И сказал: — Это незаконно. Как и то, что вы учудили в шахте. Но, отрицать не стану, последние события меня достаточно напрягают, и я не хотел бы спешить с оповещением начальства о твоих подозрениях. Пусть то, о чём ты говоришь, пока побудет в твоих руках. Последние взрывы останутся за Кёлером. Я займусь расследованием его смерти и усилю охрану у аптеки. Что до вас, герр… — Эрвин. — Что до вас, герр Эрвин, мне прекрасно известны ваши… потребности, если можно так выразиться, — Отто обошёл Марцию и смерил Эрвина очень уж осведомлённым взглядом. Протянул ладонь для рукопожатия. — Имейте в виду, вы так свободно перемещались по этому дому в отсутствие меня и моего сына, только потому что мои люди не сводили глаз ни с Марции, ни с вас. Покуда вы не терроризируете мирных жителей и не чините беспорядки, я не имею претензий. По лопаткам Эрвина побежал холодок. Отто будто насквозь его видел, будто знал то, о чём сам Эрвин не имел ни малейшего понятия. Так, скорее всего, и было. Он вытянул ладонь в ответ. Отто пожал её. — Марция, что-нибудь ещё? — Передай гильдии, пожалуйста, что я отсутствовала по веской причине и не смогу принимать рядовые заказы ещё какое-то время. — Это они уже знают.***
Сложив руки на краю стола, Марция смотрела на выложенные в ряд колбочки с кровью, маленькие, больше напоминавшие ампулы. Она сидела так уже полчаса, недвижимая, буравя взглядом застывшее фиолетовое нечто и не решаясь над ним работать. Кто-то мог бы подумать — спятила. И был бы, возможно, прав. С Энгелем после беседы с Отто переговорить не удалось. Он молча принёс драгоценности на сорок тысяч золотых, добытых путём махинаций с платиной, недовольно выругался в адрес отца и отправился по его душу. Опять. Не выслушав ни слова. В каких столах Энгель намеревался ковыряться на сей раз, Марция даже думать не хотела. Она отдала ему список улучшений для лаборатории, которыми хотела обзавестись в ближайшее время, и попросила заказать их. Дальше дело встало. Марция боялась притронуться к находке, боялась всё испортить. Восемь миниатюрных колбочек — почти ничто. Если они израсходуются в процессе экспериментов, новую кровь легко достать не выйдет. Назойливые размышления прервал Эрвин. Он постучал в дверь лаборатории, просунул голову в щель. — Могу присоединиться к тебе, малышка? Эрвин выглядел посвежевшим, принял ванну, надел просторную бордовую рубашку, теперь свободно болтавшуюся на его стройном теле. Он пах недавно сделанным Марцией мылом. И даже фамильярное обращение её не смутило. Смутило, может, видеть одежду Франца на ком-то, кто не он. — Присоединяйся, — устало сказала Марция. — Я с подарком. Эрвин опустил перед ней две толстые книги. Марция отряхнула рабочий передник и вопросительно уставилась на него. — Мне не нравится, что твой отец осведомлён обо мне, возможно, в разы больше, чем осведомлён о себе я сам, — заговорил вампир. — Но это неудивительно. Ко всему прочему, он, по-видимому, простил мне уже один совершённый в городе… м-м… акт вандализма. — Что ты сделал? — похолодела Марция. Она даже не заметила, как освирепела, но Эрвина это позабавило, и он улыбнулся, показывая клыки. — Не тратил времени зря, конечно же. Узнал у Энгеля, что в Шторве однажды проживал один учёный-экспериментатор. Прадед ваш Эррин Боне. Отто прятал некоторые его записи — остаточные улики извращений, — и мы их выкрали. Эррин увлекался… вампиризмом. — Что ты натворил в городе? — ещё раз спросила Марция, угрожающе склонившись ближе. Ещё немного, думала она, и ошеломляющие новости просто перестанут её шокировать. Только это будет не дар, а проклятье. Нервный смешок дёрнул губы. Эрвин понял, что ему не поздоровится, и играючи отклонился. Улыбку только с лица не убрал, даже не собирался. — Ничего особенного. Я залез в подвал, где недавно лежат твой брат, и откопал там хорошо замаскированный тайный ход в лабораторию. В ней тоже остались некоторые свидетельства экспериментов Эррина над людьми. Он обращал их в кровососов, представляешь? Марция изогнула бровь. Эрвин хохотнул и продолжил: — Посредством своей крови. И девчонку из того дома обратил однажды, и меня. И Отто об этом знал. Потому он в курсе, кто я такой. Сразу же Марции вспомнилась увиденная в сгоревшем особняке малышка, кукольная, неживая. Если верить словам Энгеля, Отто её использовал как служанку. Почему не прекратил мучения, не убил? Одобрять действия Эррина он не мог, всегда презирал его, звал бешеной тварью, винил в разрушенной репутации семьи. И, раз прадед в действительности являлся вампиром, многое объяснялось. Голоса в голове, искорка мёртвой силы в крови, медленная потеря живой натуры. Эрвин увидел испуг на лице Марции и прошептал: — Я сжёг его лабораторию и тот дом к чёртовой матери. Девчонка погибла. Для тебя умыкнул две книжки в качестве моральной компенсации. Марции еле хватило воли взглянуть на подарок. Вверху стопки лежала толстенная медицинская энциклопедия, а снизу явно оккультная дрянь об искусстве отравления. Подобная литература обычно вызывала у Боне неистовый восторг, но сейчас у неё в голове копались черви. Встав из-за стола, Марция повернулась к Эрвину спиной и до крови прокусила костяшку пальца. Она не знала, что делать. Устроить наглецу встряску за разрушение любимого места детства? Бессмысленно и глупо. Удариться в страдание по натуре своей человеческой, утекающей, зыбкой, обвинить в происходящем эксперименты безумного деда? Обозлиться на отца, скрывавшего подробности? Жаль время тратить. Спросить, какого лешего тогда Эрвина занесло в шахту? Он первым заговорил: — Крошка, выше нос, эти книги помогут тебе в экспериментах. А за дом извиняться не стану, не думай. — Я и не жду, — натянуто донеслось в ответ. — Скажи мне только, как ты, дедовский эксперимент, в шахте оказался? — Об этом история умалчивает. Марция медленно развернулась, опираясь на спинку стула, и молча посмотрела в зелёные глаза напротив. Настолько устало и разочарованно, что Эрвин сдался: — Ну как объяснить? Когда сердце пустило мне в разум те видения, я почувствовал, будто освободился от чьего-то влияния. Толком-то и не знаю, от чьего. Но вот что, — он похлопал себя по коленям. — Среди документов Эррина я нашёл одно письмо, в котором таинственный «П.» предлагал меня ему, как крысу для экспериментов. Потом, дескать, снова заберёт себе во владение. Может, этот «П.», кем бы он ни был, и послал меня в шахту? Вампиров же часто используют как ручных собачонок. Марция задумалась. Если Эрвин не врал, то ему очень повезло попасться сердцу и сбить с себя очарование. — Чтобы подчинить себе разум вампира, нужно очень постараться, — сказала она. — Сомневаюсь, что в Гелторионе каждый второй не такое способен. Эрвин промолчал. Он будто размышлял, довериться или нет, но в конце концов сделал над собой усилие. — Я нашёл там и свои… записи. Как будто я тоже занимался всем этим дерьмом и обращал живых в мертвецов. Знаешь, что? — Эрвин зашипел. — Такому прошлому суждено сгореть в огне. Я так решил и так сделал. Не хочу искать этого «П.», не хочу вспоминать ни твоего прадеда, ни девчонку, ни себя прежнего. Марция улучила момент. Выхватила из-за пояса стилет и поймала Эрвина за руку, а затем полоснула лезвием по его ладони. Потекла кровь. Марция прижалась к бурлящему разрезу ртом. Аккуратными глотками начала поглощать вампирскую суть и отпрянула через пару секунд, размазав её остатки по лицу. — Тебе сто сорок лет… Ты полностью здоров. Не худел. Немного голоден. И… на вкус слегка как мой брат, — последние слова послужили самым страшным откровением. Конечно, пробовала Марция прежде только Энгеля, но схожесть их с Эрвином крови запечатлелась на губах металлической уверенностью. Ни Лоре, ни Томас, ни Стим не подарили бы языку этот особенный горький привкус, хотелось поклясться. Стало быть, прадед взаправду кормил кровью Боне новообращённых. И тогда Марция засмеялась. Эрвин же глядел, глядел на неё тоскливыми глазами, не прерывая. Лишь когда она закончила и безвольно села обратно за стол, произнёс: — Забудь об этом. Ты не выбирала такую жизнь, но можешь бороться за право построить другую. — Спасибо за поддержку. Однако, сдаётся мне, ты слишком привлекающая внимание тварь, — Марция пригладила волосы по бокам головы. — И лучше бы тебя гнать отсюда подальше, пока какой-нибудь «П.» не объявился по твою и заодно наши души. — Выгонишь — уйду, — спокойно сказал Эрвин. — Ты права, так будет безопаснее. Марция посмотрела на него. Встретилась с мягким блеском в ехидных глазах и ласковой улыбкой. Они, конечно, ничего не решали. Но решало то, что Эрвин с Марцией сели в одну лодку. И сели они в неё задолго до того, как познакомились. Добрых союзников до боли не хватало, не хватало тех, кто узнал бы всю правду и не отвернулся. Эрвин был из таких. — Мне понадобится подмастерье, — прошептала Марция. — Даже два, и Энгелю я об этом тоже скажу. Аптека должна продолжать работу, несмотря на мои эксперименты. Пускай сейчас трудно разобрать, где ложь, а где правда, я чувствую в тебе нашу кровь и буду считать это подтверждением хотя бы части твоих слов. Останься со мной. Эрвин улыбнулся и накрыл ладонь Марции своей, без зазрения совести переплетя их пальцы. — Останусь.***
Искристый пузырёк витал в воздухе и отбрасывал блики. Он держался силой мысли: иногда всплывал вверх, иногда вновь опускался. Наконец осел на стол, накрыл тонкое стёклышко, а на стёклышке растеклось пятнышко крови. Марция склонилась, проникая в пузырь инструментами. Только так и удавалось не позволить кислороду дотронуться до заветной капельки. Эрвину для начала было поручено изучить принесённую им медицинскую энциклопедию — на первых этапах и без толкового оборудования Марция в помощи не нуждалась. Она ждала анализатор, заказанный у Энгеля — тот очень помог бы в изучении состава. А пока, из часа в час, Марция играла с капельками. Сразу же стало известно, что кровь отторгала воду, как вода отторгала бы масло. Хотя и кислород, и вода обычно присутствовали в её составе, фиолетовая субстанция реагировала недовольством в обоих случаях вмешательства извне. В первом темнела и «умирала», во втором сгущалась и превращалась в слизняка, защищаясь от влаги. К холоду кровь оставалась равнодушна, зато в тепле оживала, а при высоких температурах испарялась в знакомый фиолетовый дымок. — Ей нравится умеренно жаркая среда, — с забавой отметила Марция. — Прямо как в организме. Только температура человеческого тела немного ниже нужного. Думаю теперь об организмах гомеотермных животных… — Каких? — отчаянно донеслось от Эрвина. — Некоторых птиц, млекопитающих, рептилий. Могло ли существовать нечто, в чьих жилах текла бы такая кровь? — Марция, это просто кошмар. Иногда Эрвин, переставая шелестеть страницами книги, вставал из-за стола и подходил ближе понаблюдать. Позже Марция попросила его достать образцы металлов, и он вытащил сундучок с ними. От железа капелька почернела, как от воды, от меди потеряла равномерный цвет, от серебра поблекла, от золота обрела прозрачность. Каждый раз Марция подолгу рассматривала получившийся результат, педантично записывая наблюдения в блокнот. Скрежетали и шипели винтики окуляра, в который она глядела. — Знаешь, мои догадки всё больше кажутся мне правдивыми, — заявила Марция вдруг, хотя давно уже это осознала. — Если сравнить обычную капельку крови и эту, в обоих случаях мы увидим кровяные клетки. Только их структура в корне различна. То, что я вижу сейчас, вообще не похоже на то, что мы можем увидеть в крови человека или эльфа, да в крови большинства млекопитающих. — Вряд ли ты изучала прежде кровь всех живых существ Атиса, — пожал плечами Эрвин. — Например, ты же понятия не имеешь о том, какая структура у кровяных клеток летающих тварей из Предела в Меззийской Республике? Или ящериц из Союза. — Всех не переберёшь, — Марция отстранилась от окуляра и деловито развернулась на стуле. — Шуруй в библиотеку и принеси бестиарий. Будешь искать существ с фиолетовой кровью. — Да, эрра, — саркастично ответил Эрвин. Марция снова заглянула в окуляр. Прищурилась. — Чтобы различить плазму и антитела, мне потребуется другое оборудование. Но вот магические пульсации… хм… Эрвин слышал её приглушённый голос благодаря острому вампирскому слуху, пока перебирал книги на запыленных полках в другой комнате. — Что с ними? — Нет, плохо видно, жду анализатор. Но очевидно то, что кровь «засыпает» и «пробуждается», даже «гибнет» при взаимодействии с определёнными металлами. И не только металлами. Но я пока не нашла что-то, что пробудит её достаточно, в нужной мне степени. — Пробовала олово и ртуть? — Ты не слышал, что ли, как на ртути бахнуло? — Ах, точно. Так чем «бахнуло» плохо? — Ртуть слишком токсична, это уже не пробуждение, а перепробуждение. Марция попробовала бронзу и кобальт, но результатом довольна не осталась. Наконец подошёл Эрвин с бестиарием и платиновой монеткой. Запнулся на ровном месте, чертыхнулся и уронил монетку в пузырёк. Она упала на стёклышко, задев краешком каплю. Тут-то кровь засияла. Налилась густым фиолетовым, задрожала, будто готовясь засвистеть, как чайник на огне. Марция юркнула под стол, не желая повторять опыт с ртутью, чуть не убивший её. Но взрыва не последовало. Капелька продолжала, легко сотрясаясь, красиво переливаться на свету. В соседнем коридоре лопнуло стекло. Марция дёрнулась, испугавшись грохота, чуть не залилась истерическим хохотом. Рука Эрвина легла на губы, давя его обратно. Из-за стены послышались возня, шорохи, кроткий стон. — Энгель, что ли? — тихо спросил Эрвин. — Зачем Энгелю бить окно? Марция высвободилась из хватки и выскользнула в коридор. Затаилась в тени, выглядывая и замечая: у разбитого окна, в углу, корчилась фигура. Волнистый каштан коротких волос частично скрывал лицо, но Боне всё равно его узнала. Видела ведь совсем недавно. Видела, как в эту женщину влюбилась непогода. — Капитан? — воскликнула Марция, подбегая ближе. Вторженка выпрямилась, показывая как снег белое лицо и кровоточащий живот, за который держалась, а потом рухнула на колени. Дрожащей рукой отдала честь и прохрипела: — Эрра Боне, мне нужна… ваша помощь. Я скрываюсь от контрабандистов. К-капитан… К-капитан «Великого Начала»… Капитан «Великого Начала», Инкелла Мива, да. В реальности приходилось видеть её лишь раз, недавно, но слухи об отважной морячке распространялись со скоростью света. Отец Инкеллы недавно погиб во время выхода в плаванье. Она же ещё несколько лет назад с отличием окончила морскую академию и добилась звания капитана корабля, зарекомендовав себя беспристрастной, жутко упрямой и всегда (даже если это неудобно для остальных) добивающейся поставленных целей. Кто-то верил, что Мива, требовавшая звать её исключительно эррой Инкеллой, чересчур самонадеянна, и однажды это её погубит. Другие же восхищались. Марция взяла Инкеллу за плечи, помогая подняться. За разбитым окном уже как несколько мгновений стоял чернокрыловец и поражённо смотрел на хозяйку дома и вторженку. Видно, только изумление от встречи с капитаном и мешало ему ворваться внутрь. Марция жестом дала понять, что всё в порядке. Видно, то ли Инкелла очень незаметно влетела во двор, не дав полиции отреагировать, то ли их смутил её измученный вид, явно не способный принадлежать суровому убийце. В дверь оглушительно застучали. Эрвин вышел из лаборатории. — Скажи им, что всё под контролем, — попросила Марция, помогая Инкелле опереться на её плечо. — А если кто чужой у них начнёт спрашивать, пусть ответят, мол, сюда никто не заходил. — Я с-спровоцировала преследователей, когда выслеживала… контрабандистов в порту, — заговорила капитан. — Они оказались… более настойчивыми, чем я планировала, меня… р-ранили. Прошу, спрячьте меня. Марция начертила в воздухе руну, придав разбитому окну иллюзию целостности, и повела Инкеллу в комнату, соседствовавшую с лабораторией. Из живота Мивы торчал болт, такой знакомый: было бы неудивительно, окажись он смочен тем самым ядом. Марция бросилась к сундучку с противоядием, достала ампулу подходящего. — Пейте. Инкелла послушалась. Эрвин довольно быстро ворвался обратно, принялся закрывать повсюду шторы. — Помощь нужна? — Передай обезболивающее. — Не надо, я справлюсь, — отмахнулась Инкелла. Марция обработала руки, задрала её рубашку и отдала следующий приказ: — Эрвин, аспиратор. — Это который… — Которым всасывать кровь. — А, понял. За окнами слышались обеспокоенные передвижения чернокрыловцев. Они явно не ожидали встретить уважаемую личность при таких обстоятельствах и наверняка сомневались в правильности того, что промедлили с реагированием. Отто бы это не понравилось. Он ратовал за задержание любого, кто врывался на частную собственность вот так. — Я нашептал одному из них, что было совершено нападение, — объяснил Эрвин, передавая Марции аспиратор. — Они попробуют найти этих паскуд. Инкелла держалась дрожащей рукой за спинку стула и жмурилась, терпя манипуляции над раной. Из неё всосали немного крови, затем Марция вытащила болт и тотчас прижгла больное место раскалённой рукой. Мива утробно зарычала, содрогнулась, но удержала саму себя. — Противовоспалительное, — Марция достала ещё одну ампулу, а за ней третью. — Заживляющее. Она продолжала насыщать рану целительной силой, напрочь забыв о мерах предосторожности. Не хотелось штопать Инкеллу обычным путём и дарить ей долгие дни существования со швами. Капитаны не слишком-то и любили соблюдать постельный режим. Наверняка чудесная леди уже через пару часов забыла бы про отдых и бросилась в бой, потому прижать окутанные магией пальцы теснее к её коже показалось святой обязанностью. Эрвин достал нужные бинты и по приказу ушёл из комнаты, а Марция начала перевязывать раздевшуюся Инкеллу. Стоило признать, она хорошо держалась. Оказалось приятно видеть женщину в столь отважной роли, порадовали глаз и натренированность её тела, и видимая крепость нрава. Всё-таки, как бы прогрессивен ни был Гелторион, мужчины продолжали править балом, властвуя и отбирая себе лучшие социальные лакомства. Даже Айваха Эшена являлась правой рукой руководителя гильдии, но не руководительницей самолично. Инкелла же… — Я вас видела несколько дней назад, эрра, — сказала Марция, когда закончила. Она предложила Миве одну из своих чистых рубашек. Сначала та отказалась, но в конце концов сдалась — не в кровавом же ходить. — Правда? — с доброй иронией спросила Инкелла. Она всё ещё выглядела встрёпанной и уставшей, но уже слегка взбодрилась. — Я вас тоже, эрра Боне. Не раз. Но чаще просто слышала… О выдающейся протеже герра Кесслера, взявшей на себя бразды управления его аптекой. Собственно, потому сюда-то я за помощью и подло влезла. Голос Инкеллы был спокойный, бархатный, совсем не высокий. Немного меланхоличный и всегда серьёзный. — Почему вы не зашли через главную дверь? — спросила Марция, когда они ступили в коридор. — И, если желаете, я могу предложить вам задержаться и выпить ароматный чай. Он успокоит. — Очень мило с вашей стороны, но дела не ждут, — Инкелла улыбнулась. — Я запаниковала. Слышала, аптека закрыта. Подумала, окно — не проблема. А ломиться в двери на глазах у вашей охраны и прохожих… Ну, к чему бы это привело? Я не хотела никого завлечь сюда лишним зрелищем. — Я благодарна вам, — Марция огляделась в поисках Эрвина. Не найдя его, снова обратила внимание на застывшую у порога Инкеллу. Та смотрела пристально и с опаской. Знакомый взгляд — взгляд всех, кто находил Марцию странной и пугающей. Но куда более деликатный и пока лишь задающийся вопросами. — Что-то не так? Инкелла как бы между делом поправила рапиру в ножнах и постаралась вложить в голос как можно больше вежливости: — Я доселе не имела понятия о том, что вы являетесь носительницей свирели. Марция столкнулась с намекающим вниманием, проницательным и, казалось, всецело иммунным к обману. Конечно, это же была Инкелла Мива — сама прозорливость. Никакой свирели Боне не имела. А капитан это знала. — Не думаю, что маленькие фокусы, на которые я способна, удостоены свирели, — осторожно произнесла Марция. — И, к слову, они не могут починить мне окно. Так что я хотела бы, чтобы этим занялись вы. — Я пошлю людей, конечно, — нахмурилась Инкелла. — Но, вы же понимаете, без внимания оставить ваши способности… я не смогу. «Донесёт?» — задалась вопросом Марция. Нет же, пускай Мива была честна, она никогда не насплетничает о девушке, которая ей помогла, о преданной слуге народа. И всё-таки в груди закололо. — Я бы тоже не оставила без внимания капитана, который уже не впервые проникает на частную территорию окольными путями, — не менее мягко отпарировала Марция. Ей повезло, она была наслышана не только о хороших деяниях Инкеллы, но и о том, как упрямое желание достигать целей толкало ту на определённые… допущения. Вроде связи с сомнительными личностями и даже, если верить слухам, взятки. — Так что, я полагаю, нам стоит лишь наслаждаться нашим умением иногда доставать из кармана запрещённые козыри. — Угроза… — улыбнулась Инкелла. Воздух наэлектризовался, но не привыкла ли к этому Марция? Без пепла и огня ей не удалось бы, видно, жить. Она стойко выдержала очередной пристальный взгляд, выдержала до конца, пока Инкелла не отвернулась. Но затем Мива, будто передумав, снова показала лицо и совершила галантный гелторский поклон. — Вы помогли мне, эрра Боне, — сказала она. — А я этого не забываю. Буду счастлива встретить вас вновь. — Это взаимно, эрра Инкелла. Марция подарила ответный поклон и проводила ушедшую Инкеллу взглядом. Из кухни показался Эрвин. Настороженный, в то же время обыкновенно спокойный, он скрестил руки на груди и деловито произнёс: — На Кёлере всё не закончилось, я так и знал. — Это было очевидно, — Марция пожала плечами. — Как мой отец и сказал, за всем стоит властная верхушка. Напавших на нас с Энгелем они скинули на Кёлера, а преследователи Инкеллы — «подумаешь, какие-то сбрендившие контрабандисты». Но я уверена, им всем был отдан схожий приказ. — Есть у меня некоторые подозрения. Эрвин встал рядом, задев своим плечом плечо Марции. Он отчасти напоминал ей ту девчонку из ныне уничтоженного дома, и не столько вампирской сутью, сколько кукольной невозмутимостью. Впрочем, не одно ли и то же? Но, в отличие от незнакомки, Эрвин источал жизнь. Не телом, так душой. Его серьёзность и готовность принимать происходящий абсурд уравновешивали сумасшедшую Боне. Она расхохоталась громко и последовала обратно в лабораторию, где рухнула головой на свой стол. Эрвин терпеливо наблюдал за очередным припадком. — У меня нет, — закончив, Марция выпрямилась и смахнула слёзы из-под глаз. А затем ужаснулась. Глаза!.. Не видела ли капитанша… А, нет. С утра приходил отец и вернул очам здоровый цвет. — Не наблюдаю великой связи между мной, Энгелем и Инкеллой. Или они всех, кто на пути встаёт, записывают в сопутствующий ущерб? — И такое случается, но не в данном случае. Ты подумай, — Эрвин присел на край стола и потеплел взглядом. — Допустим, заговорщики из верхов сейчас активно поощряют преступность. Для чего — вопрос первичный, но вторично хочется спросить, а кто мешает преступности в первую очередь? — Полиция, — отрезала Марция. — Так, хорошо. Мы с Энгелем — дочь и сын нарантара. Инкелла тоже фигура весьма неудобная в глазах беззаконников. Но Рудольфа за что? Не верю, что он повесился сам. Чем потенциально корыстная тварина умудрилась им не угодить? — Спешу вас заверить, юная леди, корыстные тварины часто ссорятся между собой, — изобразив тон строгого советника, Эрвин поднял указательный палец. — Более того, смотри. Я же бродил по городу все эти дни и вычленил некоторые слухи. У вас в стране беспорядки — ого-го. — Скажи мне кто-нибудь месяц назад, что я с вампиром буду обсуждать состояние Гелториона… — Подсыпала бы ему крысиный яд в сироп от кашля? — Перец в ректальные свечи. — Жестоко, — Эрвин одержал драматичную паузу. — Так вот. Люди бунтуют почти во всех городах. Учёных, например, раздражает, что их при первой возможности выбрасывают из гильдий. Я согласен, эта помешанность частных организаций на новых изобретениях совершенно бессмысленна. — Да знаю я, сама недовольна, — Марция, правда, картину происходящего понимала не до конца. Она по-прежнему считала, что любые бунты были явлением само собой разумеющимся и легко подавлялись умелыми руками. — Но, Эрвин, причём здесь бунты? Люди бунтовали всегда. — Всегда? У вас в Акгене каждый день неизвестные берут штурмом Городское Управление и захватывают в плен комиссара и чиновников? — Ч-что? — Услышал вчера. А сегодня поговаривают о том, как в Гридине высокопоставленная семья учёных погибла из-за нападения на них изобретения «Дом На Ножках». Сам изобретатель, Эгон Такус, бесследно исчез, а особняк убитых разграбили неизвестные, — саркастичная и даже злая ухмылка исказила лицо Эрвина. — Два бешеных события за пару дней. Думаешь, это всё? Ты когда в последний раз на самом деле интересовалась происходящим в стране, Марция? Это был укол. Один из тех, какие позволял себе Энгель во время громких ссор с Марцией. Старший Боне ещё не забывал добавить, что слепая вера заведёт младшую в могилу, и очнётся она уже слишком поздно, когда страну будет не спасти. Озвученные Эрвином новости влетели в Марцию двумя пощёчинами. Она поняла, что дрожит. Когда всё покатилось к чертям? Может, в день смерти Франца. Или недавнего нападения. Или похода в шахту. Или гораздо раньше. Ненормальных, не повседневных событий случилось столько, что объяснить себе причину нахлынувшего отчаяния казалось невозможным. Но слова Эрвина пока не пробудили Марцию от долгих лет забвенной веры. Не до конца. Она повертела в руках ампулу с кровью и произнесла: — Преступность всегда плодится в неспокойные времена. Все эти большие трагедии и маленькие революции… — Идеальная среда для того, чтобы попробовать расколоть старый мир и построить новый. А чтобы никто этому не мешал… — намекнул Эрвин. — Нужно убрать главных претендентов, — озарение ударило колоколом в виски. — Патриотов. Эрвин победоносно улыбнулся и обернулся к Марции с восторгом детектива, товарищ которого нашёл ключ к разгадке страшного преступления. Его изумрудные глаза вспыхнули, клыки показались из-под румяных губ. — Патриотов-консерваторов, — дополнила Марция. — Более всего переворотам мешают такие, как я, упрямо повёрнутые на старом укладе. И Инкелла такова. И мой отец. Даже Энгель, при всей его деятельности — добряк, порицающий кровопролитие. Крикливый, но безобидный. Рудольф тоже старался утишить взбунтовавшуюся толпу, чтобы спасти свою репутацию. — Вот и ответ, — хлопнул в ладони Эрвин. — Может, пока и не всё складывается, но, по мне, главное кристально ясно. Кто-то кормит недовольства, как растеньице на солнечном подоконнике. И, скорее всего, давно. — Да, слишком хороша организованность описываемых тобой… выражений недовольств, — Марция изнурённо сползла по спинке стула и уставилась в алхимический шкаф напротив. Как блаженно она жила прежде… Как хорошо все эти годы было прятаться под отцовским, а затем наставническим крылом. И грозно спорить с братом, игнорируя его предупреждения. А что самое жуткое — даже теперь Марции хотелось назвать бунтовщиков бестолковыми идиотами, юркнуть в объятия крылатых и всецело довериться им. Но разве могли идиотами считаться те, кто кричали о правде? Сама Марция возненавидела впервые озвученный Айвахой Эшеной выбор без выбора — создать изобретение или вылететь из гильдии. Многолетнее отрешение закончилось здесь. На смену пришло осознание, что жизнь могла ничего не стоить, что любимая страна трещала по швам, что одиночество не так пугало, как беспомощность. И ни чародейская искра в крови, ни вампирское наследие, ни голоса в голове не указывали путь. Взгляд, сверкнувший алым, упал на ампулу с сокровищем артерий. Марция тихо ухмыльнулась и бережно сжала её в пальцах. — Если кровь эта настолько же могущественна, насколько была Бурая, — процедила она. — То, как и Бурая, она будет способна повлиять на ход событий. Я пробужу её. И отдам тому, чью победу захочу увидеть в этой войне. Эрвин скрыл взгляд, прошептавший о самонадеянности и эгоизме юной чародейки. Он лишь дал себе мысленное обещание не позволить ей обратить всё в прах. — Не подавись властью, Марция. Иначе станешь подобна тем, кого жарко ненавидишь.