Фиолетовая кровь

      Сгорбившись, Сова сидела на краю одной из крыш. От Грача она на первый взгляд мало чем отличалась, разве что не носила маску и ненавидела капюшоны. Светлые волосы ловили снег и пепел, а потом ветер их стряхивал. Сова была худой и высокой. Как только острокрыл и Грач в птичьем облике приземлились рядом, она выпрямилась и явила бледное как снег, угловатое лицо.       — Ночи, наставник, — Грач тут же перевоплотился обратно в эльфа.       — Не опаздываешь, молодец, — голос Совы напоминал пляску сошедшихся в дуэли лезвий. Холод, исходивший от её тела и взгляда, достигал Марции и Инкеллы, но первой было всё равно — она уже познала температуру самого Левиафана. — Приветствую, Регент. Нужные люди оповещены о вашем назначении. Я слежу, чтобы Айваха не покинула гостиницу.       Марция боролась с паранойей. Посланникам, этим птицам погибели, доверять было страшно. Ровно как они расплетали заговоры, так могли и сплести. И всё-таки, если Сова действительно приведёт к Эшене, остальное приятно потеряет значимость… Отомстить за смерть отца хотелось до слепящего отчаяния, и отчаяние это сжирало мысленно приводимые иные идеи.       — Вы намерены присутствовать при ликвидации? — Марция потуже затянула воротник.       Сова сморщила нос. Из-под светлых волос показались её острые уши.       — Нет. Моё дело донести информацию. Дальше, Регент, поступайте по совести.       Инкелла недоверчиво нахмурилась. Позабыв, что этими бессовестными шпионами легко будет услышана, прошептала Марции на ухо:       — Не верю я, что двое эльфов так легко встают на сторону чужой страны. Они же конченные консерваторы. Эльфы — считай, передовое воплощение астрийских тщеславия и нацизма.       — Полегче с оскорблениями, — равнодушно осадила Сова. — В нацизме обвиняете нас, а сами судите по острым ушам, эрра. Грач…       — Я.       — Сопроводишь их внутрь гостиницы. Девушки вдвоём не справятся.       — Но я собирался поддерживать снару…       — Я сказала.       Грач фыркнул, но послушно вжал голову в плечи. Через десяток минут все четверо приземлились в тени моста, ведшего прямиком к гостинице. На улице не было ни души. Ни прохожих, ни патрульных. Мёртвая тишина.       — Будь я на месте Айвахи Эшены, — заговорила Сова, — то защитила бы здание запретом на телепортацию. Советую идти через главную дверь, если не хотите попасть во все расставленные капканы.       Марция рассматривала её, экзотичную птицу. Острый нос, подбородок, скулы… В Гелторионе было слишком мало эльфов, чтобы успеть наглядеться. И Сова, и Грач выглядели, как выходцы из Чащи Непокорности, не меньше.       — Грач, а ты не можешь полетать у окон и сообразить, где сейчас Эшена и откуда будет легче проникнуть? — поинтересовалась Инкелла.       — Отсюда вижу, что на окна наложена непроницаемость, — отозвался Грач.       Энтузиазм, с которым он уговаривал Нолана Гофмана допустить Посланников к участию, давно успел поутихнуть. Теперь казалось, будто Грачу всё до лампочки и даже в трудность. Обременённого подросткового вздоха не хватало для полной картины.       Под безвольно опущенными руками Марции вдруг отозвалась почва. Земля еле уловимо задрожала, а под ногами запрыгали камешки и осколки. Мост охватила лёгкая вибрация.       Инкелла встревоженно заозиралась.       — Снова эта тварь?       — Нет, — проскрежетала Марция. — Это я. Просто снесу её гостиницу к чёртовой матери, и дело с концом.       Волнение почвы усилилось. Едва затряслись здания, с их крыш обсыпался застоялый снег. Марция двинулась вперёд, но Инкелла загородила дорогу и придержала за грудь.       — Марция, нет! Там же не только Эшена, но и другие люди. Всех погрести собралась, что ли?       — Уйди с дороги.       — Не уйду.       — Инкелла, я за себя не отвечаю, отойди, я прошу…       — Я сказала «нет», — Мива мёртвой хваткой стиснула Боне за плечи. Пошёл дождь. — Я всё ещё защищаю справедливость, ясно? А справедливостью не является сопутствующая пара десятков смертей.       «Значит, правды о Левиафане ты не знаешь. Думаешь, у меня просто с ним ничего не получилось».       Марция разрыдалась на месте. Тяжесть совести за содеянное и обида за Отто обрушились на сердце камнепадом и превратили Чёрного Регента обратно в маленького потерявшегося алхимика. Тёплая капитанская грудь встретила её лицо и приняла слёзы.       Сова не обращала на происходящее никакого внимания, Грач же пялился в открытую. Так, будто никогда не видел плачущих женщин. И людей вообще.       — Я на твоей стороне, Регент, понимаю твои чувства и во всём поддерживаю, — утешительно шептала Инкелла и гладила Марцию по волосам. Закутывала в свою временную шубку, целовала в макушку, в лоб. Почти укачивала.       — Если ты за отца паришься, — не сдержался Грач, — то эльгидовцы вернут его, только попроси. Среди них есть могущественные жрецы.       — Ещё бы я просила этих ублюдков о чём-то, — промычала Марция, отстранилась от Инкеллы и вытерла слёзы. — Всё, пойдём. Мы с Инкеллой через главный вход, а ты прошмыгни внутрь, когда дверь откроется, и спрячься. Будешь тылом.       — Ну, как скажешь.       — Я примкну лишь в случае крайней необходимости, — добавила Сова.       — И что же будет считаться таковой? — усмехнулась Инкелла.       — Совершенно беспробудный кошмар. Если все втроём окажетесь при смерти, например.       У дверей «Смелой Идеи» сторожил мальчонка. Встрёпанный и зашуганный, он вытаращился во все глаза на Марцию и Инкеллу.       — Вы что делаете снаружи? Видели ту огромную тварину?! — а голосок-то был хорошо поставлен. — Скорее заходите!       — Зазывала, — на сей раз, правда тихо, подытожила Инкелла.       Марция откашлялась и убрала волосы под воротник, чтобы не мешали.       — Я пришла не укрываться, а поговорить с Айвахой Эшеной. Она доступна?       — Зачем это? — мальчик враждебно сощурился. — Мы даём укрытие нуждающимся, если вы в корыстных целях пришли, то…       — Я Чёрный Регент, — пользоваться этим званием теперь было удобно. — Нам нужно обсудить с Айвахой дела.       И сработало, ведь юный охранник тут же выпрямился, задрожал длинными ресницами и отворил дверь.       — Я понял! Входите!       Марцию он вежливо пропустил. Стоило же её ноге ступить за порог, из теней улицы выскользнули двое наёмников и, приставив к горлу Инкеллы лезвия, утащили ту во тьму. Глухой вскрик утонул в тяжёлой и промозглой тишине.       — Это что такое? — Марция гневно уставилась на встретивших её внутри вышибал.       Инкелла была права, в задней части гостиницы, оборудованной под столовую, нашли приют и простые гражданские. Кто-то из них согревался слоями одежды, кто-то свежим супом, другие заваривали чай. Эшене, видно, доверяли, её и «Смелую Идею» любили. Или просто избрали от отчаяния и за неимением иных вариантов…       — К Айвахе поднимешься без сопровождения, — прогундел один из вышибал.       — С чего бы? — Марция ощетинилась. — Вас здесь много, а я одна. Без женщины, которую вы схватили, никуда не пойду.       — Ещё как пойдёшь.       — Что, здешним спокойствием не дорожите?       Посетители обратили на услышанное внимание, зашептались. Марция воспользовалась их уязвимостью и подняла голос, неизбывно голодный и злой:       — Если сейчас же не вернёте мне эрру Инкеллу, я всю эту гостиницу в воздух подниму, ясно? Уверяю, даже затыкание мне рта вас не спасёт.       — Да чтоб вас, впустите обеих!       — И детей не пугайте!       — Так а если она взорвёт здесь всё?       — Она и так может!       Удивительно, возмущения гражданских сработали. Наёмники под руки втащили Инкеллу обратно и втолкнули внутрь, но оружие забрали. Мива по-змеиному зашипела и встала по правое плечо от Марции.       — Вам наверх.       В спины уткнулись лезвия палашей. Они сопровождали до второго этажа и затем отпрянули, когда винтовая лестница привела к украшенным драконьим орнаментом двойным дверям. Те продолжились узким коридором и, вот так сюрприз, его патрулировали уже не какие-то там амбалы. Чёрное Крыло собственной персоной.       — Когда это здесь успела собраться полиция? — Инкелла одёрнула Марцию и в опаске съёжилась.       — Иллюзия или подкупленные… А может, и нет. Если попадём в западню, придётся полагаться на одних только Посланников.       — Мы в западню и идём, помяни мои слова.       — Эй, больше позитива, эрра Инкелла. Нам ничего больше не остаётся.       У следующих двойных дверей, на сей раз с орнаментом в виде переплетённых мандал, стоял всего один чернокрыловец. Марция приветственно кивнула, и он отдал честь.       — Чёрный Регент, мы о вас слышали. В комнате за дверью происходит задержание Айвахи Эшены. Желаете вмешаться?       — А кто проводит задержание? — Марция узнала вроде бы знакомое лицо. Мужчина напротив не раз ей встречался, но когда? Возможно, работал с Отто.       — Герр Юрген.       «Всё правильно, один из офицеров».       По мыслям стукнуло, как камешек по оконному стеклу:       «Не верь ничему, что видишь и слышишь. Я внутри, кстати».       «Какой молодец».       Марция снова кивнула, и их с Инкеллой впустили.       Открывшийся торжественный зал был просторен, роскошен и во всём олицетворял Айваху Эшену. Она сидела за длинным столом (предназначенным для светских пиров, не меньше) и разглядывала букеты из засушенных цветов. Поставили недавно, отметила Марция, уже после падения на город Левиафана. Иначе вазы бы не выдержали, как, например, те бедные витражи…       Воздух пах приторно сладко, меззийскими фруктами. В начищенных канделябрах играли огоньки свечей. Блеск и лоск назойливо приковывали внимание и мешали сосредоточиться на одном. Эркеры с мягкими диванчиками, книжные полки, уже треснувшие зеркала, пёстрая плитка пола… И посреди всего этого рая — герр Юрген, весь в чёрном, само воплощение бунта против вычурности.       — Здравствуйте, Регент, — он обернулся, заговорив бесконечно ровным голосом, как всегда делал и Отто. — Если вы пришли за эррой Айвахой, то можете больше не переживать, вопрос исчерпан.       — Я пришла лично удостовериться в её задержании.       — Проходите, конечно.       Инкелла предвкушала угрозу в каждом глотке воздуха. Она озиралась, искала намёки на обман, садиться, в отличие от Марции, не стала, а замерла к ней вплотную. Руки Эшены были связаны, лишая её возможности чертить магические формулы, но рот оставался свободным. А рот волшебнику — всё.       — Герр Юрген, — бросила Инкелла. — Почему Айваха без кляпа?       — У неё отобран фокус, не переживайте, эрра, — отпарировал Юрген. Он выглядел вполне обычно и вёл себя так же. Сколько бы Марция ни присматривалась, в явной иллюзии уличить никого не могла.       Тогда её взгляд наконец встретился с Эшеной. Она казалась довольно спокойной для задержанной, хоть и не скрывала того, что с трудом это изображала. Марция предположила, что Айваху внутренне трясло от ярости.       — Мы ждём уполномоченного по делам волшебства человека, Регент. Сами понимаете, случай особенный.       — Да ещё какой, — Марция хмыкнула.       Эшена уставилась на неё. Процедила:       — Раз время есть, а я уже арестована, можно мне пока пообщаться с нашим новоиспечённым Регентом?       — При мне, — бросил Юрген.       — Я вся внимание, — Марция заняла место через весь стол от Эшены. Уложила руки на колени и вцепилась взглядом в ту, кому почти доверилась этим вечером, но вовремя передумала. Мысль о гибели Отто проворачивалась в голове снова и снова.       — Ответьте, пожалуйста, на вопрос, — Эшена почти пропела. — Я действительно недостойно и грязно обращалась с вами всё это время, эрра Боне? Жуть как хочу услышать искреннее мнение.       Марция выпрямилась. Вдохнула и выдохнула. Ей тоже спокойствие давалось ох как нелегко.       — Начнём сначала. Это ведь ваши ликвидаторы преследовали моего брата за какой-то жалкий дневник, затем ранили и бросили истекать кровью… Когда я пришла к нему на помощь, они были готовы застрелить нас обоих. По-моему, дружеским отношением здесь с самого начала не пахло.       Эшена вытянула губы в трубочку, а потом расплылась в улыбке.       — Сразу в лоб, да? Что ж, хорошо. Воровство, эрра Боне, по моему скромному мнению, должно караться. Вы так не считаете? Представьте этот дневник своим. Или что похлеще, знаю, у вас такое есть. Не захотели бы со злобы испепелить воришку?       — Это был не ваш дневник. И даже не Рудольфа Кёлера, а мальчишки из шахты.       В чём-то Эшена была права, Марции нередко стоило гигантского терпения не бросить в кого-нибудь пламенный шар. Сейчас, например, прямо через стол.       — О том, что вы сотворили с бедным Рудольфом и повесили на него, не будем говорить? — Марция цеплялась ногтями за ткань одежды и царапала. Успокаивало. — Это в своё время выяснил мой отец, которого вы, кстати, убили.       — Сложно удержаться и не вывалить все обвинения сразу, да? Юрген, можно мне сигару? Очень пожалуйста, — Эшена хихикнула своему же выражению и мельком посмотрела на Инкеллу. — Давайте хотя бы попробуем быть друг к другу терпимее. Повторю свой вопрос. Марция, вы действительно укрепились в мысли, что я то и дело ставлю вам подножки, просто потому что хочу, и врежу, врежу, врежу?       Наркотик давления безумия не выдержал, и Марция нервно рассмеялась. Юрген кивнул одному из крылатых, тот отошёл за сигарой.       — Ну, другой пример. Кто-то из «Процветания» успел посотрудничать с Предтечей и натравил её пса на мой дом, подозревая, что в нём скрывался бесценный ресурс. Даже если не лично вы — а в это я верю с трудом, — то ваши союзники, Эшена. Хватит уже таскать овечью шкуру и делать вид, что вы не при чём.       Эшена недобро усмехнулась. Отстучала заострёнными ногтями ритм по столу.       — Ладно, подытожим. Я для вас злодейка, преступница и просто мерзавка, чьи мотивы оправдать нельзя, а выслушивать тем более нет смысла.       — На данный момент иначе думать у меня не выходит.       Инкелла согрела внезапным горячим выдохом, достигшим шеи Марции, и продолжила бдеть. Чувствовалось, что ей жутко не хватало оружия в руках.       — Будь по-вашему, — Эшена причмокнула яркими губами. — Видел Сустейн, я хотела по-хорошему. Марция Боне, теперь ответьте на другой вопрос. Кому официально принадлежала платина, которую вы и ваши друзья забрали из Расчётной Шахты?       — Государству.       — Верно. Получило ли государство платину обратно в её былом виде или вообще хоть в каком-то? — Эшена приняла ртом поданную ей сигару и затянулась.       — Нет.       — Нет. Ни в каком виде государство платину не получило, потому что вы её незаконно приватизировали. Следующий вопрос.       Марция стиснула зубы, но терпеливо улыбнулась.       — Я слушаю.       — Куда делись рабочие, тайком посланные Кёлером расчищать Шахту?       — Они оказались враждебно настроенными и были убиты мной в целях самозащиты.       — Чудесно. Почему же вы не оповестили об этом полицию, а просто избавились от трупов? Отвечайте, эрра, раз мы заговорили о законопослушности и добродетели.       — Долго ещё мы будем ждать этого вашего специалиста по волшебству? — Марция зло посмотрела на Юргена.       Он дёрнул плечами.       — Эрра, в данной ситуации здесь безопаснее всего держать задержанную до его прихода. А загадывать, сами понимаете, трудно.       — Испугалась? — Эшена зубами опустила сигару в пепельницу и выдохнула в сторону Марции дым. Он растворился, не достигнув и центра стола. — Итак, куда были потрачены запасы платины после того, как ты и твои друзья их распихали по карманам?       — На исследования ресурса, который я обнаружила в шахте.       — Ага, именно так. Юным герром Боне платина была обменена на драгоценности, а драгоценности вы затем меняли на деньги. Думали, я слепая и у меня в соседних городах связей нет? Юрген, можно ли таким образом сказать, что разбогатела Марция Боне незаконно, обманув собственное государство, которое, как всегда предпочитала уточнять, просто лелеяла?       — Держите себя в руках, эрра Айваха, — строго отозвался Юрген. Впрочем, огонёк сомнения в его взгляде появился.       — Сразу же, как все брошенные Марцией на исследования старания увенчались успехом, она передала ресурс Чёрному Крылу, — вспылила Инкелла. — Другими словами — государству. Им вернулось гораздо больше, чем просто какая-то там платина. А вы переводите стрелки, эрра.       — Что вы, что вы? — Эшена забросила ногу на ногу. — Я злодейка и преступница, это мы уже выяснили. Так вот, пользуясь своим злодейским статусом, я лишь хочу ответно и весьма справедливо уличить женщину напротив в том, что она лицемерка и мошенница. Не делайте вид, Марция Боне, что сами белая и пушистая.       — Почему же после аукциона вы предложили мне стать вашей протеже? — Марция действительно не понимала. Да, её жалило то, в чём приходилось быть уличённой, оспаривать обвинения не представляло никакого смысла. Но чем руководствовалась эта женщина, чёрт её возьми, когда звала с собой и сладко льстила? — Вы покушались на жизнь всей моей семьи и выставляете меня какой-то разбойницей, но в то же время ни разу не пришли в аптеку с официальной проверкой и даже простили использование на вас гипноза и подыграли. Где логика?       Эшена беззаботно пожала плечами.       — Спасибо, что напомнили про гипноз. Всё просто. Держи друзей близко… А дальше вы и сами знаете. Решила сделать шаг вам навстречу, подумала, объединиться будет лучше, чем…       — Вы хотели увезти меня из Шторва, чтобы я не повлияла на ход революции.       — Не выдумывайте. Я искренне тянула вам руку помощи, и это вы выбрали Нолана Гофмана.       «Да откуда ж у тебя повсюду уши…»       Эшена снова затянулась без помощи рук.       — А насчёт вашего отца… Я убила его с удовольствием. Скрывать не буду, возмездия ради. Семь лет назад мой невинный муж, шедший домой тёмными переулками, пощады от герра Боне не получил. Как же так… Никто на моей памяти так не горел жить, как этот простодушный и нежный танцор. Каким зверем нужно быть, Марция?       «Наш отец — серийный убийца», — зазвучал в голове голос Энгеля.       Марция поморщилась.       Эшена, почуяв уязвимость, насела:       — Ну что? Будешь дальше меня винить, властолюбивая и жадная папенькина дочка? Волей случая нашла то, что тебе не принадлежало, никого не оповестила, бахнула государственные деньги на побрякушки в аптеку... И ещё нечестным образом урвала на аукционе Шахту. Кто из нас зло? Может, смертной казни за эти действия былыми законами не предусматривалось, но гнить в тюрьме тебе пришлось бы долго.       Марция иногда ловила на себе быстрые взгляды Инкеллы. Та пыталась скрывать замешательство, но выдавала его неровным дыханием и дёрганными движениями.       Эшена продолжала:       — «Процветание» это, «Процветание» то. Мы возвращали затравленным режимом людям вдохновение, предоставляли пути для саморазвития и облегчения их ноши, обеспечивали нуждающихся необходимым. И вас звали! — её голос прозвенел разбившимся стеклом. — Но вы предпочли прятаться в своей каморке, закрывать на всё глаза и упиваться предвкушением власти.       — Какие благодетели… — Марция подняла злой, но, признаться, затравленный взгляд. Аргументы у неё иссякали. — Наверное, ваши поклонники очень обрадовались видеть, как вы разбомбили флот и начали резать их руками полиции.       — Асхимас.       Эшена произнесла формулу. Инкелла дёрнулась ей навстречу. Юрген выхватил пистоль и загородил путь.       — Без резких движений, эрра Мива.       — Был при ней фокус, проклятый ты обманщик! — зарычала Инкелла.       Перед Марцией распахнулось и прямо в воздухе повисло магическое зеркало. Гипнотическое «окно правды», смотря в которое, не имеешь права солгать, иначе окунёшься в неизбывное мучение тела и разума. Практически внушение, мстительно возвращённое Марции Эшеной за всё «хорошее».       — Поклянитесь, Марция Боне, что не можете быть уличены ни в чём, что было бы связано с массовым убийством якобы во имя благой цели, — Айваха торжествующе оскалилась.       Инкелла натянулась струной, побелевшими пальцами вцепилась в ткань брюк на бедре. Она боялась услышать ответ, и Марция это понимала. За одно только мнение Мивы волновалась до трясучки, за возможное тотальное разочарование.       Инкелла могла поверхностно подозревать об ужасном, но в глубине души надеялась на лучшее, и разбивать её сердце вот так, перед всеми…       «Дерьмо. Ненавижу, Айваха».       Эшена эту ненависть понимала и разделяла, но волком в овечьей шкуре и вправду не являлась. Не она.       Одна неаккуратная фраза Марции подтолкнула мятежников к убийству Нолана Гофмана, одна её расплывчатая трактовка перед Левиафаном погребла под землёй десятки, сотни жизней. Возможно, уже гораздо больше, чем унесло «Процветание».       Марция, в полной мере осознавая своё жалкое положение и, то ли не способная сопротивляться зеркалу, то ли решившая, что пропади оно всё пропадом, приготовилась к исповеди. Перед тем пробормотала:       — Я выбрала Нолана Гофмана как раз потому, что хотела отплатить Гелториону за украденное.       — Да нет же, — Эшена завела глаза. — Вы выбрали его, потому что это сильнее потешило ваше эго. Зеркало ждёт, Марция. Отвечайте.       Пальцы на коленях стиснулись до хруста. Из отражения на Марцию смотрела она сама: бледная как смерть, непричёсанная, с засохшими пятнами крови на коже, в лохмотьях. Алые глаза жгли душу.       — Я продала Левиафану себя, чтобы он уничтожил «Процветание». По-своему поняв мою просьбу, он рухнул на Шторв.       Инкелла побелела как снег под победный смешок Эшены. Зеркало засветилось аквамариново-голубым и погасло.       Марция осторожно пробежалась взглядом по залу, напрочь игнорируя то, как на неё все уставились. Осмыслила местоположение молчаливых чернокрыловцев, претерпевавших случившийся диалог с расстояния. Те держались наготове с оружием в руках.       «Не верь ничему, что видишь», — повторилась в мыслях просьба Грача.       — Ты вообще собиралась мне рассказать про Левиафана? — наконец пробормотала Инкелла.       — Тебе — конечно… — к несчастью, Марция не звучала уверенно. Она слишком погрязла в осознании, что с самого начала здесь допрашивали и арестовывали отнюдь не Эшену. Ловко же эти ублюдки вывели на чистую воду и выбили всю спесь…       Хлопок. Скрежет. Инкелла, окончательно взбесившись, ударила ладонью о скрипучий стол. Швырнула в Эшену вазу. Промазала, осколки разлетелись по полу.       — Вы не запудрите мне мозги своими хитроумными выкрутасами и фокусами, эрра Айваха. Не сравнивайте осознанные и направленные убийства, многократно совершаемые вами, с непреднамеренной ошибкой в трактовке.       В злобе Инкелла была фурией. Выпускала невидимые когти и зубы, краснела, загоралась и готовилась в любую секунду рвануть в бой. Она, ничуть не сомневаясь в том, чью сторону защищала, исполосовала Юргена разгневанным взглядом.       — Предатель. Изменник, крыса! Нет у вас никакой благой цели, «Процветание». Вы только прячетесь, как тараканы, за добрыми мотивами, но в самом деле плевали на людей. Иначе не допустили бы всей этой резни!       — Эрра, не злите меня и не совершайте ошибок…       — Закрой рот, ублюдок. При мне нет оружия, но при наших союзниках есть. И вы окружены, так что сдавайтесь, пока не поздно.       Марция нахмурилась. Самонадеянное заявление Инкеллы было к месту, но лишало преимущества. Впрочем, какого? Преимущества нападения втроём? Ситуация представлялась гиблой.       Двое других чернокрыловцев вскинули арбалеты и нацелились в Инкеллу.       Эшена хохотнула, рассеяла путы на запястьях и поднялась.       — Гаси их, Юрген.       — Под стол! — Инкелла сбила Марцию на пол и закрыла собой. Арбалетные болты пронеслись сверху и изрешетили стену.       «Да вот же суки», — мысль Грача запульсировала и забилась бедной пташкой в разуме Марции.       «Помоги нам!»       «Я иду».       Инкелла загородила себя и Марцию стулом, но Юрген выстрелил, попал и пробил ей плечо. Кровь брызнула на цветную плитку.       Арбалетчики встали по обе стороны от Эшены и прицелились. Она породила в ладони искрящийся клубок кроваво-красной энергии, и Марция могла поклясться, что один удар этой мерзости был способен разорвать в клочья. Инстинктивно захотелось спрятаться, закрыться руками, как в ту первую злополучную ночь, но губы вымолвили иное:       — Ослепни.        Марция выпустила залп раскалённых углей. Те разрезали воздух, сверкнули смоляным варевом и вонзились в глаза Юргена и Эшены. Он снова выстрелил и промазал. Она потеряла клубок.       — Сука! — зарычала озлобленно, попыталась сбить с глаз морок, но те бешено и неумолимо жгло. Эшена врезалась спиной в зеркало; на пол посыпались осколки. В яркой вспышке она бросилась прочь.       — Испугалась? — Марция сплюнула вслед и захохотала.       Пока Юрген на слух пытался сориентироваться в происходящем, она вскинула руку: с пола в воздух поднялись десяток обломленных костей. В дальнем углу ещё минуту тому назад красовался величественный остов давно умершей рептилии… Он с грохотом рассыпался, когда важные составляющие вылетели со своих мест и бросились линчевать одного из арбалетчиков.       Через дверную щель из коридора в зал влетела дымовая бомба. Округу заполонило белым, мешая стрелкам целиться.       «Я за Эшеной», — бросил Грач.       Инкелла пришла в себя и выскочила из укрытия. Пользуясь замешательством Юргена, бросилась прямиком на него и сорвала с его пояса личный кинжал. Движения её были стремительны. Не щадя, Инкелла сражалась на смерть, метила в жизненно важные органы. За себя не боялась, забылась, будто озверевший монстр, варвар, чёртова дикарка. Рассекла Юргену бедро, ушла от прямого выстрела, пробила бок. Нырнула под занесённую для удара руку и почти вонзилась в спину, но поскользнулась на стёклах. Юрген развернулся, схватил Инкеллу за плечо и подтащил к себе. Отобрал кинжал и перерезал сухожилия на руках.       Марция обернулась на рёв. Инкелла оставила за собой кровавый след и скрылась в тумане. От болевого шока упала и подняться больше не смогла.       С другой стороны вопил арбалетчик: кости превращали его лицо и грудь в месиво, как однажды осколки вазы потрошили проклятого Зира. Второй стрелок, наблюдая это, не двигался с места. Его казнил страх.       — Помогай, ублюдок! — закричала Марция. Достаточно угрожающе, чтобы понять — отказ повлечёт за собой пытку не менее зрелищную.       Стрелок думал недолго. Перезарядил арбалет, кинулся через дымовую завесу ближе к Юргену, загородил Инкеллу.       В коридоре послышалась возня.       «Ну нет, подкрепление нас убьёт», — Марция замельтешила, не зная, остаться защищать Миву или загородить путь возможным вторженцам.       — Иди, эрра! — рявкнула Инкелла, забившись в угол и пытаясь приручить руки.       Марция пошла. В первом коридоре обнаружила труп встретившего её герра с перерезанной глоткой. Завернула налево — столкнулась со знакомым туманом. В него нырять не решилась и бросилась направо. Через какое-то время блуждания по гостиничным лабиринтам обнаружила метавшуюся из угла в угол Эшену. Ей, стало быть, не хватило сил телепортироваться далеко, а слепота и боль окончательно дали по голове.       Тогда появился Грач.       Выскользнув из мрака, он предстал палачом и линчевателем, каких прежде в жизни не приходилось видеть. Грач набросился на Эшену сверху: повалил, достал лезвие и принялся кромсать. Лезвие…       Теневое. Ни капельки крови не пролилось, зато вой встал безумный. Марция наблюдала завороженно, позабыв, в какой момент нужно остановить: беспомощные содрогания Айвахи и её отчаянные крики принесли неисчерпаемое, животное удовольствие.       «Умирал ли мой отец на твоих глазах менее мучительно?..»       Грач сам остановился вовремя. Ударил Эшену по голове, спрятал оружие и бросился в зал.       — А связать? — Марция кинулась следом.       — Она не очухается.       — А не сдохнет?       — Не сдохнет, я покромсал ей разум, а не тело.       Марция и Грач вбежали обратно в зал. Юрген продолжал вслепую, прячась за выступом в стене, перестреливаться с перепуганным арбалетчиком. Инкелла всё ещё пряталась.              — Марция, осторожно! — Грач заметил краем глаза ещё одного бойца.       Марция влетела прямо на его меч. Раскрыла рот, захрипела и с дырой в животе повалилась наземь.       Грач заслонил её и обрушился на предателя со шквалом ударов. Тот рухнул искромсанным трупом сразу же.       — С-сука, как больн…       — Это ещё не больно. Пей, — Грач схватил Марцию за челюсть, насильно раскрыл ей рот и влил в него из маленькой бутылочки какую-то горькую и отвратительную жижу. Швырнул в Юргена метательное лезвие. Промазал, попал в стену.       Юрген, как и Отто, даже в премерзком положении бился отчаянно и жестоко. Пускай пользовался одним только слухом, но обещал страшную казнь любому, кто осмелится подойти слишком близко.       Грач боялся смерти. Очень. Вступать в прямой бой с наученным бойцом, в отличие от Инкеллы, не собирался, потому забегал по одежде в поисках следующей связки лезвий.       Одинокий стрелок опередил: смазал очередной болт ядом, зарядил арбалет и выстрелил Юргену в голову. Тот как раз выглянул из-за укрытия. Болт достиг цели. Тело рухнуло наземь.       Блаженная тишина воцарилась бы, не ворвись в зал ещё двое ликвидаторов Эшены. Марция, воздавая хвалы телу за регенерацию, развернулась в их сторону. Выпустила столп огня. И, крича от ярости в идиллии с ревущим пламенем, испепелила обоих дотла.       Тогда тишина наступила. Не гробовая. С ней резонировал звук сбитого дыхания. Каждый пытался осознать произошедшее и перевести дух, да что там, хотя бы просто вернуться в реальность и сфокусировать расплывшееся из-за боли и тумана зрение.       Марция, держась за ещё кровоточивший живот, доползла до Инкеллы и прижала её к себе.       — Дай бинты, — севшим голосом попросила у Грача.       Грач послушно сбросил медицинский набор. Времени терять не стал и, пока Марция заботилась о руках Инкеллы, тенью юркнул за спину союзника-арбалетчика.       «Его нужно убить», — право слово, хотя бы предупредил о намерении мысленно.       «С чего бы?» — осклабилась Марция.       «С того, что он единственный при трезвом уме свидетель, который помнит все твои недавние признания и раскаяния. Почему я вообще отчитываюсь?»       «Тебе интересно моё мнение?»       «Ничуть. Просто предупреждаю Регента от греха и истерик подальше».       Марция истощённо вздохнула. Грач воспринял это за согласие и перерезал бедному глотку.       Инкелла уже ничему не противилась. Она хрипела, когда Марция особенно крепко сжимала руку, глубоко дышала и смотрела подслеповатым от усталости взглядом в потолок. Спать хотелось до сумасшествия. Пускай на Инкеллу ещё действовал выпитый наркотик, он уже едва справлялся. Из горла вырвался кашель. Мокрый и хуже, чем прежде.       — Сейчас пойдём отдыхать, — прошептала Марция, погладив Инкеллу по голове. — Куда только…       Хотелось предложить дом отца, но после его смерти там было бы невозможно находиться. Аптека сгорела. Лучшим решением представлялись уцелевшие трактиры или, может, какие-то казармы Крыла.       — Поспим в «Первом Адмирале», — вдруг выпалила Инкелла. — Там большая каюта… И тёплая.       — Не боитесь, что Левиафан вернётся и затянет вас в воронку? — беспардонно, но, стоило признать, очень уместно поинтересовался Грач.       — Левиафан ушёл к другим городам, я полагаю, — Марция дала Инкелле выпить настой, найденный в аптечке. — Мы ещё поговорим об этом. Большое спасибо за поддержку, дорогая.       — Я решила довериться интуиции, — Мива слабо улыбнулась.       — Не за что, всегда пожалуйста, — фыркнул обделённый Грач.       Марция воздала мысленную хвалу тому, что додумалась использовать слепоту в бою. Имей Эшена глаза, расправилась бы со всеми в два счёта, сомневаться в этом не приходилось. Грач связал её и сторожил в коридоре.       Инкелла обхватила Марцию тёплой ладонью за запястье и опустила её руку себе на колено.       — Жить буду, не переживай ты так.       — Мне всегда папа так говорил. Сама видишь…       — Я женщина, а женщины умирают реже, — Инкелла посмеялась, насколько удалось. — Юрген, сука… Если бы не алхимия, сколько это всё заживало бы…       — Несколько недель. Но тебе тем более повезло, потому что у тебя теперь есть личный алхимик. И врач, — Марция не постеснялась похвастаться. — Но почему ты всё-таки встала на мою сторону?       — Ну… Знаешь, причина глупая, наверное, и я не уверена, что должна озвучивать её здесь. Просто скажу, что… Ты ведь не указывала пальцем Левиафану на половину населения нашего города… А просто попалась на его уловку. Впредь будь осторожнее.       — Обещаю, — Марция подхватила Инкеллу под плечо и помогла подняться.       Они успели сделать несколько вменяемых шагов.       — Назад. Эльгида, — Грач спиной вышел из коридора. Его дрожащий голос с лихвой описывал репутацию незваных гостей. Видимо, потому к бою и не присоединились остальные крысы Эшены — узнали, что Эльгида уже подтягивалась, и дали дёру. Выходило, Посланники действительно боялись знаменитой Инквизиции.       Двойные двери распахнулись. Первым в зал вошло дребезжание доспехов. Броня, заковавшая восьмерых бойцов, с каждым их шагом скрипела и лязгала. В ноздри ударил запах огня и храмовых благовоний. Марция содрогнулась, но не под весом тела Инкеллы, а от зловещего вида вошедших.       Гордое сердце сжалось до маленького испуганного зверька. Как бы Марцию ни раздражали вторженцы, она не подумала бы и искры в них запустить. Может, кожаная броня некоторых и распалась бы, но точно не пластинчатая и адамантовая. Мелькавшие сквозь прорези в шлемах глаза обещали выпотрошить за одно лишь намерение принести угрозу. И выпотрошить у Эльгиды бы получилось. Всех подчистую.       — Трое ревнителей, трое блюстителей и два скаута, — шёпотом объяснил Грач.       «Даже дышать неверно в их сторону не смей, алхимик».       Марция поняла: испугался он до трясучки, хоть и являлся для Эльгиды здесь единственным авторитетом. Ни она, ни Инкелла, ни Чёрное Крыло столько веса не имели.       Один из ревнителей вышел вперёд. Прогрохотал, держа ладонь на рукояти полуторного меча:       — Представьтесь.       — Инкелла Мива, капитан ушедшего ко дну «Великого Начала».       — Марция Боне, Чёрный Регент, — Марция откашлялась, попыталась задавить внешнюю дрожь. — Приступила к обязанностям после гибели Бриллиантов и Просветителя.       — Первый есть, — ревнитель махнул остальным. Скауты и блюстители разошлись по залу, изучая следы битвы. — Где второй?       — Ч-что второй?       — В данной гостинице находятся двое якобы официально назначенных Регентов, где второй?       — Связана в коридоре, — Грач наконец вмешался. Стоило отдать должное, со страхом он боролся как мог. — Была назначена офицером Юргеном, но оказалась представительницей «Процветания», а он предателем.       — Полный раздрай, — ревнитель сплюнул и снял шлем, обнажая обожжённое и исчерченное шрамами лицо с хищными синими глазами. — Вы лишаетесь звания Регента, Марция Боне. Эту роль займёт Януш Бдящий.       — Но я была…       — Молчать. Выведите их.       Раздражение, несогласие и беспомощность. Две великие силы, разбившиеся о третью, во много раз их превзошедшую. Марция и пальцем боялась пошевелить. Пока их с Инкеллой почти насильно выталкивали из «Смелой Идеи», выволакивали, как жалких преступниц, в голове продолжал стоять звон тяжёлых ботинок.       Эти шакалы разрубят страну на части, если возьмут власть, но как с ними спорить? Одно дело — противостоять локальному бунту, да даже заключать сделку с какой-то сказочной тварью, другое — ополчиться против всемирной организации. Эльгиду много кто и много где не любил, но за власть она держалась крепко уже десятки лет. И таких, как Марция, размазывала, будто мух.       Тотчас стало стыдно за всё: за собственное существование, за силу в крови, за чародейскую искру, за огонь, однажды испепеливший неугодных. Это пламя мало чем отличалось от эльгидовского, но под бдящими взглядами взывало к самобичеванию.       Марция шла на ватных ногах дальше, тесно держа Инкеллу под руку.       На улице, за пеленой дождя и мокрого снега, собралось оцепление. Эльгида окружила гостиницу и не пропускала внутрь ни единую неугодную душу. Низкие тучи чернели, став белоснежному дневному небосклону врагом.       Один из скаутов толкнул Марцию в плечо и указал:       — Собираетесь оспаривать лишение статуса — валяйте к Янушу.       Януш желания «к нему валять» не вызывал от слова «совсем». Он был гигантом. Вдвое выше обычного человека и минимум втрое шире. Помогали в том явно какие-то стимуляторы, делая Бдящего весьма превосходящим даже самого крепкого бойца.       «Может, Бурая кровь», — подумалось Марции.       Януш вертел в руке и, усилия к тому не прикладывая, огромную алебарду. Такая в один замах снесла бы головы сразу десяткам нерадивых волшебников.       «Не дай им отобрать у тебя Регента, — Грач снова пристал. — Я пока замолвлю за тебя слово, выставлю Эшену и Юргена в гадком свете. И без глупостей! Эльгиду не запугать, им не вредят твои пламенные штучки, да и вообще, следи за словами, не то обезглавят. Здорово, кстати, что тебе вручили Свирель, а то бы…»       «И после таких описаний я должна к нему идти?!»       «Ага».       Марция подошла. Поздоровалась, в тот же миг осознав, что окончательно охрипла. Януш обернулся и взглянул на неё. Подёрнул мясистым лицом, словно запачканным небрежной щетиной. Из-за морщин и кожных складок еле виднелись узкие глаза — пронзительные и, кажется, зелёные.       — Я оспариваю решение по лишению меня Регентства, — на одном дыхании выпалила Марция. — Но я готова объяснить, почему.       Януш вдохнул и выдохнул. Грудь его поднялась, бросая на маленьких Миву и Боне угрожающую тень, и опустилась. Инкелла намертво вцепилась Марции в локоть.       — Объясняйте, — хмыкнул Януш.       — Вам либо уже известно, либо вскоре станет, что я являюсь первооткрывателем так называемой Фиолетовой Крови. Я — пока единственный человек в Гелторионе и, стало быть, в мире, который умеет быстро и качественно её очищать. Предлагаю себя в качестве союзника. Оперативно снабжу кровью ваших бойцов перед грядущей битвой с Левиафаном. Но… Только если останусь при Регентстве.       Кровь всегда была тузом в рукаве, Марция понимала. Особенно для выходцев из Астры, отлично осознававших, насколько в своё время продвинула их страну на мировой арене Бурая.       — Позже договоримся и о более углублённом сотрудничестве. Также я помогу вам скоординировать работу с нашими людьми. Сейчас они напуганы, вам не доверяют, я же для них знакомое лицо и олицетворение защиты. Я небезызвестный медик, моя семья претендовала на получение статуса аристократической, мой отец несколько часов тому назад доблестно погиб в бою. Я обезоружила, как видите, предательницу, и это ещё не весь список успехов.       — Эррой Боне лично была уничтожена машина, перенастроенная заговорщиками на убийство мирных граждан, и остановлен террорист в порту некоторое время тому назад, — устало добавила Инкелла. — Она проверенный человек, назначенный главнокомандующим полиции. Действительным, а не возомнившим себя таковым Юргеном.       — Нолан Гофман мёртв, — прогрохотал Януш.       — Воскрес благодаря мне, — поспорила Марция. — И в скором времени вы увидите подтверждение этому. Эльгида не имеет права назначать нового Регента, покуда настоящий при деле и не совершил ничего, чтобы звания лишиться.       Грач и Инкелла рьяно хранили грязные и жалкие секреты Марции, ни словом не намекая теперь Янушу на то, что она не была так уж великолепна и свята. Подло пользовались стечением обстоятельств.       И, может, Януш закрыл бы глаза на большую часть аргументов, но слова про кровь и способность поднимать людей из мёртвых встали плотиной поперёк неостановимой реки его сердца. Молчание.       Ещё.       — До Эльгиды дошла информация о совершённом вами убийстве, — Януш внезапно посмотрел на Инкеллу. — Как и Айваха, вы должны будете предстать перед нашим судом.       Инкелла вытаращилась во все глаза. Бдящий остался равнодушен — стоял недвижимо, пока дождь ручейками стекал по его доспеху, и ничем не давал понять свой настрой.       — Вы казнили капитана «Первого Адмирала» и заняли его место.       — Что за бред?!       — Тихо, Инкелла, — Марция закрыла её собой. — Пан, это всё грязные слухи. На правах Регента я требую отложить разбирательства до лучших времён. Я избрала эрру Инкеллу своей правой рукой и успела вовлечь в первостепенные дела.       — Мы предоставим вам другого человека.       — Нет, — Марция, норовя хоть как-то отрезвить взбудораженную Инкеллу, стиснула её сзади за шею. — Если так, то вам придётся забирать у меня кровь силой, и мы потеряем бесценное время, которое могли бы потратить на плодотворное сотрудничество. Пожалуйста, Януш, взгляните правде в глаза и позвольте защищать страну той, кто эту страну с первых лет знает и лелеет. Вам же лучше.       Идиотом Януш не являлся. Несмотря на беспрекословность и во много раз превосходящую силу, в сотрудничестве Эльгида была заинтересована. Особенно, если это привлекало на сторону Астры одного из потенциальных умельцев Желать. Януш протянул Марции руку. Его объёмные мышцы будто натянулись и затрещали.       — Вы остаётесь Регентом, эрра Боне, до следующего решения. Завтра утром с вами свяжется… фигура, которая доходчиво объяснит, чего будет стоить и требовать наше, как вы выразились, сотрудничество. До этого времени свободны.       Януш перевёл взгляд на сгорбленную и еле стоявшую на ногах Инкеллу.       — Суд вас ждёт в любом случае. Даже если после.       Оцепление на секунду разошлось, выпуская обеих наружу.       Шторв безнадёжно потерял былые величие и очарование. Редчайшие из зданий уцелели; из-под руин остальных поднимались облака пепла и дым; каменная крошка и мусор обсыпали дороги. То и дело где-то что-то загоралось. Мародёры уже начали своё грязное дело — где могли, выбивали окна, вламывались в дома, растаскивали вещи. Чёрного Крыла уже не хватало, чтобы следить, а Эльгиде было не до того.       — Кажется, твоё чудо-зелье перестало на меня действовать, — промямлила Инкелла. — С ног валюсь, ничего не соображаю.       — Ещё немного, милая. Извини, телепортировать уже не могу, сама на износе…       — Марция! Ну наконец-то! — Энгель, стороживший у оцепления, спрыгнул с гордого пепельного коня и потащил его за собой за поводья. Наконец подбежал, на радостях схватил Марцию за щёки и потянул к себе.       Инкелла хмыкнула, на шаг отступая.       — Подожди, не при всех же!.. — Марция чудом увернулась от незваного поцелуя.       Энгель слегка растерялся.       — А. Ну… Потом так потом? — шагнул назад, по-обыденному растирая сестринские плечи, дружелюбно кивнул Инкелле. — Вы как?       — В двух словах и не расскажешь, братик… — взгляд самовольно поднялся куда-то к жуткому небу.       Странные золотистые прожилки, просвечивавшие сквозь угольные облака, чем-то напоминали артерии. Прямо как в Шахте. Прямо в тот день…       — Я теперь Чёрный Регент, Энгель.       — Я слышал… — он счастливо улыбнулся. Слишком уж долго лелеял свою драгоценную героиню, и Регентство было высшим, о чём только приходилось мечтать, нет, даже больше.       Энгель сгрёб Марцию за плечи и побрёл в сторону порта с ней в объятии. Инкелла с помощью обоих залезла в седло и двинулась следом на скакуне.       — Умница. Моя умница, я в тебе даже не сомневался. Что теперь?       — Теперь… Отдыхать, пока можем, — промямлила Марция. Она закончилась. До следующего рассвета, по крайней мере. Опустошилась. — Знаешь, папу убили.       Марция пыталась чередовать новости. Не слишком удачно, не так, как хотелось бы в идеале, но как выходило.       Энгель, конечно, изменился в лице. Посерьёзнел. Сначала будто и не поверил. Дал себе время на молчание. А затем явно о чём-то резко и остро пожалел, как это обычно случалось.       — Я прошу тебя, возьми у Нолана сопровождение и попроси Эльгиду заняться этим вопросом. Пойди с ними и направь. Пусть разгребают навороченное, раз явились, — Марция говорила безжизненно, почти неслышно, иногда откашливалась. Истощение накатывало забвенными приливами меззийских морей.       — Сделаю, — Энгель наконец выдохнул. Горько. Зажал Марцию теснее, поцеловал в висок.       — А ещё, когда всё закончится, я подарю тебе личный поэтический клуб, — пообещала она. — Здание для него, имеется в виду… Пускай больше не будет тайным и от всех запрятанным.       С последних сказанных слов минуло чуть более получаса. Все трое наконец остановились у разрушенного порта. Оттуда виднелось море. Спокойное.       Странное.       — Я влюблена в Инкеллу, Энгель.       Ошеломляющее признание прогрохотало и слилось с вязкой тишиной. Даже тот, кто отныне всегда слышал Марцию из теней, на сей раз промолчал.