— Я-то думал, ты перестала хохотать без умолку…
Грач понимал, что большую роль играл наркотик, но и без него Марция будто бы на какое-то время перестала неуместно заливаться. Видимо, хохот подменили истерики, а обилие событий оттолкнуло безумие на второй план. Ненадолго. Уже сегодня Марция опять смеялась невпопад. То себе под нос, то так, чтобы слышали все.
— Алхимик, ты меня слышишь? Что опять смешного?
Целый час Марция, занимаясь очисткой крови, вслух повторяла идиотские анекдоты. Смешинку они только распаляли. Не помогали, как раньше, когда Отто был жив. Грач ловил себя на мысли, что настроение ему это омрачало.
— Никому не доверяй, — Марция погрузила пипетку в колбу и выпустила пару капель. — Ни-ко-му не до-ве-ряй.
Грач поморщился от досады. Этот совет он недавно сдуру ляпнул Марции, и теперь она будто издевалась, мантрой повторяя сказанное каждые полчаса по десять раз. Иногда, правда, на смену приходило изящное:
«Мои губы холодные, как море». Комплимент, на днях озвученный Инкеллой и очень Марции понравившийся.
— Твои губы холодные, как море, — вздохнул Грач. — Лучше повторяй это. Хорошо?
Марция резко взметнула на него взгляд, хищный и недовольный, что к святым словам прикоснулся чужой язык.
— Сгинь.
— Куда я сгину, я ведь твой подмастерье? Я останусь здесь и буду удерживать тебя в здравом уме. Желательно без наркотика… — Грач уже понял, что не следовало им раньше пичкать истеричную Марцию. А с другой стороны — был ли выбор? Роль Чёрного Регента требовала незыблемой трезвости, которую Марция при всём желании просто так не продемонстрировала бы.
— Птица… Птица, ты птица! — она задорно хихикнула, потёрла нос и со всей дури швырнула со стола бутылку спирта. Повезло, что не ампулы с кровью. Бутылка разбилась, а Марция расхохоталась пуще прежнего. Как Грач успел подметить, подобные приступы длились около тридцати минут и проходили на два-три часа.
— Ауч. Грачик, кто пролил спирт?
Он терпел. Встал, убрал осколки, чтобы дурная не поранилась, протёр пол. Вернул на стол уцелевшие скляночки с травяными порошками.
— Ты пролила.
— Я не проливала.
— Ты буквально швырнула бутылку на пол.
— Чушь.
Волновалась Инкелла, волновались люди Марции, но ни один из них не решался всерьёз сказать Нолану, что Чёрный Регент совсем выживал из ума. Хотелось тешиться надеждой, что это Фиолетовая Кровь оставила побочный эффект, только и всего. Почему же она не действовала так на других? Грач начал в тайне разрабатывать панацею. От чего конкретно, он сам пока не определился.
Часы тому назад стало известно, что Левиафан напал на Маргост. Надежды на его добровольное исчезновение не оправдались. Как бы столицу в спешке ни укрепляли, урон был нанесён огромный. Уже позже Левиафана спугнули серией мощных взрывов, но и те оставили свои разрушения. Монстр скрылся в водах, и сомнений в том, что позже он вернётся за следующей порцией крови, не возникало. Из ещё не разрушенных городов беженцев толпами отправляли в разрушенные, куда чудовище не должно было явиться вновь, в том числе и в Шторв.
Нолан идиотом не был. Ему хватило всего раз, ещё вчера, навестить Марцию, чтобы удостовериться в её совершенно разбитом состоянии. Да, Чёрный Регент мог существовать и лишь формально, с точки зрения практики не принося никакой пользы, но ситуация так или иначе угнетала. Нолан решил принять меры, и тут ему подвернулся случай.
Очередной спор Марции и Грача прервал стук в дверь.
— Эрра Боне, прибыл Филин! — оповестила охрана.
— Иди встреться с Ноланом, — попросил выдохшийся Грач. Он достал пальто и накинул Марции на плечи. Она продолжила без всякого энтузиазма хлопотать над кровью. Пальто скинула на пол и проворчала:
— Уже очень поздно.
— И что? Ты всё равно опять всю ночь не будешь спать.
— Темно.
И тогда, не успел Грач разочарованно всплеснуть руками, запела свирель. Марцию будто водой облили. Она вздрогнула, натянулась по струне и застыла. Как свирель могла звучать, если тот, кто идеально повторял песню этой птицы, погиб?
— Уважаемый Регент! — крикнул Нолан из-за двери. — Буду благодарен от всей души, если всё-таки выйдите к нам. Уверяю, вас это тоже заинтересует.
Марция с таким грохотом распахнула входную дверь, что Грач аж дёрнулся. Она вылетела на улицу в одной сорочке и босиком, напрочь забыв про холод. И, будто девочка малая, принялась открывать и закрывать рот в совершенно изумлённой беспомощности.
Рядом с Ноланом стоял Отто.
Оба курили. Вверх, огибая разбитые окна опустелых зданий, взмывал бездушный седовласый дым.
— Что, даже не обнимешь отца? — родной голос саданул гораздо глубже, чем просто по больному месту.
Марция ринулась к Отто. Его крепкие руки приняли её, обхватили под лопатками и закружили. Нолан довольно улыбнулся, но умолчал о том, что цель его заключалась отнюдь не в воссоединении семьи.
— Папа… Ты вернулся, папа!
Отто, правда, отличался от себя прежнего. Судя по всему, его реинкарнировали. Сделали то же, что просила в отношении себя Эшена. Повадки, мимика и голос очень напоминали прежние, но не внешность. Марцию кружил астриец, причём гораздо более молодой, чем был на самом деле. Вороным волосам и чёрным глазам пришли на смену светлые пряди и голубые, почти прозрачные радужки. С молодостью вернулась физическая сила.
От этого становилось решительно не по себе, но опьянённая Марция ни о чём не желала думать. Она лишь тёрлась носом о колючую шею Отто, целовала его в щёки и не намеревалась отпускать. Приклеилась намертво.
— Ах… — он прижал дочь теснее и спустился в сугроб с ней в обнимку. — Теперь вижу, что ты всё-таки скучала.
— Быстро разобрались астрийцы, даже не в их стиле, скажи? — Нолан сбросил с сигары пепел. — Я думал, придётся недельку-другую подождать.
— Хоть что-то хорошее сделали, черти противные, — Марция намёка не поняла. Мало кто понял бы на её месте.
Грач выглянул из мануфактуры с пальто в руках и замер, тоже весьма не ожидав увидеть странным образом знакомого… астрийца? Он раздумывал с минуту, но всё-таки подошёл. Накинул пальто на Марцию, кивнул Нолану и Отто и тут же снова испарился.
— У тебя новый друг? — поинтересовался отец.
— Не совсем, — Марция не хотела говорить о Граче. Она вообще говорить не хотела, а лишь обнимать Отто часами напролёт.
— Союзник со стороны Астры, — уточнил Нолан. — Кстати, Регент, утром наконец прибудут ваши подчинённые. Многих отобрали из беженцев, только прибывших в Шторв.
Он подобрал окурок от сигары, которую Отто бросил рядом, чтобы не отвлекаться от дочери.
— А с ними Энгель, случаем, не придёт? — Марция осознала, что даже пахнуть её отец стал иначе. Астрийским парфюмом, слишком приторным, цветочным. Прежде Отто предпочитал либо вообще не пользоваться ароматами, либо выбирал неназойливые, горькие.
— Он тебе не сказал? — он потёрся щетиной о щёку Марции и оставил невинный поцелуй на её губах. — Энгель вместе с астрийским отрядом намылился в Чащу Непокорности. Искать поддержку.
— Куда? — нет, Боне расслышала. Но Чаща Непокорности, это смертельное гнездо?
— Его пытались отговорить, — объяснил Нолан. — По крайней мере, мне так сказали. Ни в какую, вызвался волонтёром. В Чаще ведь скрываются жрецы, сильные маги, шаманы. Энгель заявил, что намерен найти оружие против Левиафана и способ исцелить что-то, что вы давно планировали.
«Фиолетовое Сердце… Живо ли оно вовсе?»
Марцию тут же укусило за рёбра какое-то странное чувство. Ревность ли? Энгель просто ушёл и не предупредил. В какие-то дикие земли, условиям существования в которых совсем не соответствовал. Хотя ещё с Шахты было понятно, что подобное Энгеля не волновало.
— Даже письма мне не оставил?
— Всё произошло очень поспешно, — Нолан допустил в голос тонкое сомнение, уловить которое смогла бы только Марция. Отто ещё так хорошо его интонации не понимал. — Но есть кое-что.
Нолан достал из-за пазухи маленькую стеклянную баночку и протянул Марции. Внутри лежали её любимые клубничные леденцы. На стекле блестела бумажная этикетка, а на ней:
«Не обляпайся, сестрёнка. Люблю, навечно твой Э».
Марция прижала баночку к себе. Отто помог ей продеть руки в рукава пальто и снова обнял. Тотчас захотелось отчаянно и без умолку рассказывать ему обо всём: о пережитом страхе, о совершённых ошибках, о нежелании больше нести эту мерзкую ответственность за всех.
— Я такого наделала… — Марция всхлипнула и поймала себя на искушении отведать крови Отто, понять, в каком состоянии он находился. Но чужое тело отторгало. Нет, Отто не был этим астрийцем, Отто прятался внутри. — Я столько всего наделала, ты не представляешь…
— Большинство на твоём месте справились бы хуже, дочь.
— Ты не разочарован во мне?
— Ещё что придумай.
И вдруг Марцию сковало что-то очень странное. Это что-то пытался передать ей интонационно и словесно Нолан, это что-то мелькнуло во взгляде вышедшего на улицу Грача. Она впервые внимательно посмотрела на человека перед собой. Трезво, вне радостного опьянения. Кто мог гарантировать после всего, что напротив сидел не подселенец? Да, он пел свирелью и достоверно передавал Энгеля, но сколько существ в округе легко позволили бы себе такой фокус?
— Чем ты теперь займёшься, пап?
— Наш достопочтенный Нолан Гофман желает видеть меня своей правой рукой, — Отто был невозмутим. — Когда пойдём на Левиафана, мне доверят главный отряд, полагаю. А пока займёмся восстановлением ресурсов.
— А ты в курсе про…
Марция тут же поймала предупреждающий взгляд Нолана.
«Молчи», — требовал он.
Значит, Филин не поведал Отто о её идее заняться изучением иных месторождений Фиолетовой Крови. Он тоже что-то подозревал, но не мог в открытую это продемонстрировать. Не бросаться же на только вернувшегося нарантара с допросом или кулаками и криками о недоверии. К тому же, окажись подселенец подготовлен, он обладал бы всей необходимой для правдивого спектакля информацией и потратил бы уйму времени, которого у Нолана не было. Он поступил умнее, привёл Отто к дочери, ведь она лучше всех знала его, легче определила бы подмену.
А, определив, нашла бы новые силы в желании срочно отыскать настоящую семью. Или, наоборот, удостоверилась в лучшем и успокоилась.
Слепая радость от желанной встречи тут же угасла, сменилась противной и липкой паранойей. Марция отстранилась от Отто и неуклюже встала на ноги, подавая ему руку. Он её не принял, поднялся сам, как и всегда. В голову не приходило никаких догадок о том, как обман раскусить. Забылись общие секреты, шифры, тайные разговоры.
— Я тут недавно перечитывала то письмо, которое ты писал мне… ну…
— Лимонным соком?
— Да… Лимонным соком.
— Рад, что ты не забываешь о таких вещах. Ты что-то хотела мне рассказать? О чём я должен был слышать?
— Ну, я… О том, что мне предстоит придумывать новые законы, я же Регент. И мы всё-таки станем аристократами.
Отто улыбнулся до боли знакомо, взял Марцию за плечи и притянул ближе. Приник к её лбу и оставил на нём любящий отеческий поцелуй. Затем вынул из ножен тяжёлый, дребезжавший при каждом движении пистоль. Пистоль, который столько раз Марция видела прежде и ни с чем не смогла бы спутать.
— Моя девочка выросла, не правда ли? — Отто вложил оружие ей в руки. — Держи. Хочу, чтобы он был с тобой в случае, если придётся защищаться самостоятельно, а магии под рукой не окажется. Пускай герр Гофман покажет тебе азы стрельбы, так как я, к сожалению, уже должен идти.
— Спасибо… Жаль, что ты уходишь, — Марция мазнула губами по его щетине. — Но не стану задерживать.
— Только не стреляйте по окнам, — усмехнулся Отто и потрепал её напоследок по лохматым волосам.
Нолан и Марция остались вдвоём. Заснеженный ночной двор тонул в тишине, заброшенный и позабытый теми, кто теплился в нём ещё пару дней назад. Белое покрывало под ногами мешалось с пеплом, потому ничуть не навевало настроение доброй зимней сказки. Марции даже стало обидно, что все любимые ею праздники в этом году будут пропущены. Где и кому их теперь праздновать?
Поблизости не нашлось бы ни одного не пустовавшего здания. Жизнь умерла на этих улицах и будто бы во всём Шторве. Конечно, скоро везде и всюду появятся беженцы и это ощущение исчезнет.
— Почему вы отпустили его? — Марция закуталась в пальто и села на скамью, крутя в руках пистоль. — Да, это его оружие, не подделка…
— За ним идёт непрерывная слежка. Да, это возвращение похоже на правду, но меня не отпускает ощущение…
— Обмана. Может, мы просто уже сходим с ума?
— Это так, Марция, — уж этого Нолан отрицать не мог. — Но лучше перебдеть. Отто привёл мне один из эльгидовцев, сказал, что его кости были найдены, опознаны, ну и так далее. Я решил не разводить панику на ровном месте. Если это обман, то пускай обманщик
пока что думает, что мы поверили.
— Если это придумано для ослабления моей воли, то нечего было и стараться, хуже уже некуда, — цинично буркнула Марция. Она чувствовала, будто упускала какую-то особенную, лежавшую на поверхности деталь. Деталь, которая всё объяснила бы мгновенно. Может, стоило спросить Грача? Нет, вдруг опять заведётся не пойми с чего.
Нолан снова закурил, рисуя ногами в снегу бессмысленные круги. На сей раз его сигара показалась достаточно соблазнительной, и Марция спросила:
— Можно?
Гофман опешил на секунду, но тут же гадость протянул.
— Не вдыхайте сразу резко и в лёгкие, Марция. Посмакуйте дым во рту сначала, чтобы не обжечься.
— Да что мне сделает эта сигара… — и она оказалась безусловно права.
Потребовалось несколько попыток, чтобы горло перестало саднить кашлем, и Марция сумела вдохнуть в себя едкий дым. Он не сильно успокоил, совсем нет, а вот единение с Ноланом душу утешило.
Сигара принялась передаваться из рук в руки.
— Как думаете, у нас получится, эрра Боне?
— Что? — сначала она не поняла, но потом тихо засмеялась. Впопад или невпопад, уже ясно не было. Ничего не было ясно. — Думаю, у нас не получилось уже давным-давно, когда яд сумел проникнуть в вены нашей системы… Теперь вопрос нужно задавать иначе: сумеем ли мы его вытравить?
И Марция уже не была уверена, что говорила о мятежниках. Нет, часть из них точно была спровоцирована справедливо. Ядом служил деспотизм власти. Он породил за собой другой — деспотизм оппозиции.
— О каких конкретно «мы» вы говорите? — Нолан медленно бродил чёрным, будто лишённым зрачков взглядом по силуэту Марции. Она красиво выпускала губами дым. — Мне до смерти любопытно, что обычно вы закладываете, когда в подобных беседах используете «мы». Это ведь никогда не «я». Не «они».
— Да, правда.
— Так кто же?
— Я, вы, моя семья, Инкелла…
— А кто же мы все?
— Оставшиеся. Патриоты? Мерзкое слово, — Марция поймала себя на отвращении. — Сторонники… справедливости? Нас что-то объединяет, что-то, что я не могу…
— Страна, — изрёк Нолан и затушил сигару о металлический подлокотник скамьи. — Когда вы говорите «мы», вы имеете в виду страну. И я тоже. Да, вокруг руины, но пока среди них бродим мы, искренне Гелторион любившие и… любящие… Ему не конец. Не унывайте. Мы будем.
— Мы… будем, — Марция просмаковала неожиданные, вызвавшие на губах улыбку слова. — Хороший девиз для нового государства.
— Может быть. Только перед провозглашением нового государства нужно многое сделать. Большую часть из нас… будут судить, когда всё закончится.
— Разве заслуженно? Нужно добиться амнистии для подобных нам. Мы сражались за благо, пускай где-то даже ошибочными методами.
— Ну… — Нолан растёр замёрзшие ладони и иронично заметил: — Может быть, какие-то из новых законов нам помогут.
Марция поняла, что он тоже собрался уходить. Ей этого не хотелось. В те минуты Нолан служил заветной связующей ниточкой между нею самой и страной, которую почти пришлось потерять. Он не был шпионом Астры, не был каким-то перевёртышем, не был эльгидовцем.
— Уходите? Нельзя, вам же велели научить меня стрелять, — Марция с нескрываемой нуждой посмотрела на Нолана. Будто она прежде не хваталась за оружие в отчаянный момент, готовая его применить…
Нолан позволил себе неуверенную улыбку. Он медлил. И всё-таки сдался немой, но оглушительной просьбе Марции остаться, подошёл к ней со спины. Поправил израненные руки, вцепившиеся в пистоль.
— Вот так. Здесь мы снимаем предохранитель. Только, пожалуйста, не мне в лицо.
Марция расхохоталась. Очередной приступ почти мгновенно набросил на её глаза слёзный блеск. Нолан обратил на это внимание, но, чтобы не смущать, акцентировать его не стал. Обнял двумя сухими, ещё слабыми после гибели ладонями марциевские запястья.
— Держите крепче. Выбить оружие из неуверенных рук легче лёгкого, эрра. А если уж трясётесь, не дайте противнику подойти вплотную.
— Ненавижу это оружие. Пистоли, точнее. Любые, — выпалила Марция. — До сих пор помню дуло, направленное в мою голову. И не только в мою…
— Хорошо, используйте эту ненависть. Вычлените из неё порыв. Старайтесь думать, что мстите теперь за всё вам причинённое. Что вольны убить тем способом, которым вас пугали. Хотя… — Нолан промычал. — Надеюсь, убивать не придётся. А теперь…
Выстрел. Звон стекла. Грохот. Пуля пробила окно пустовавшего дома. Нолан и сам засмеялся, только гораздо тише, почти неслышно. Голос его был уставший и хриплый, но не погасший. Пока нет.
— Вижу, чтите вы советы отца.
— Истинного отца — да, стараюсь, — Марция с восторгом направила дуло чуть правее, а Нолан помог ей подкорректировать хватку так, чтобы точно попасть в следующее окно.
Снова хлопок. Около получаса продолжалось их маленькое веселье. Живых окон в пределах улицы не осталось, разве что в мануфактуре. Взгляд выглянувшего из-за шторы Грача стоило видеть. Казалось, ещё пара выстрелов и он слетит прямо со второго этажа, чтобы отобрать пистоль и связать Марции руки.
Не сказать, что она тут же стала профессионалом в стрельбе — разумеется, нет. Но совсем уж диковинными и зловещими существами пистоли, хвала Нолану, чудиться перестали.
А расставаться всё ещё не хотелось. Марция, хоть уже начала замерзать, в дом не спешила.
— Кстати. Айваха Эшена подкупила весь эльгидовский отряд в том Гнезде, где её держат, — изрекла она как бы между прочим. С губ сорвалось облачко холода.
Нолан кашлянул в кулак.
— Вы всё-таки говорили с ней.
— Да, — но Марция не собиралась повторять ту же историю, что с Грачом, и предпочла о личных подробностях умолчать. — Вы можете использовать это. Поставить Эльгиду в неловкое положение. Мол, как они могут следить за нами, если за собой уследить не способны?
— Х-ха. Хорошая работа, эрра Боне… Я займусь этим незамедлительно.
— Спросите подробности у Грача. Он точно укажет, за какие ниточки нужно дёрнуть.
Благо, Нолан и сам не стал расспрашивать дальше, и это определённо дало ему плюс в карму. Загорелся свет на втором этаже мануфактуры… Удивительно для Грача, но, видно, понадобился. Это в очередной раз напомнило о нужде возвращаться.
— Только вы мне будете кое-что за это должны, — прошептал Нолан, неожиданно приблизившись почти вплотную. — Один вальс.
— Здесь? — Марция удивлённо огляделась. Впрочем, мёртвая улица по-своему подходила под это занятие. — Прошу прощения, герр, но я обязана уточнить. У меня с эррой Инкеллой всё серьёзно, вы осознаёте?
— Разумеется. Можете мне поверить, я не из тех, кто пытает собственное счастье вопреки уже состоявшемуся. Сойдёт ли наш танец за близость друзей?
— Сойдёт.
Да, Марции нравился такой подход. Было видно, что Нолан проникся к ней — а как не проникнешься к собственной спасительнице? Но он быстро понял, что Инкелла заняла самое сладкое место, и решил остаться на допустимом расстоянии. Грань допустимого же позволил определить самой Марции.
Она вложила ладонь в горячие пальцы Нолана и обняла его за бок. За талию подтянули и её. Хвала Энгелю, вальсу он однажды научил на собственных поэтических вечерах. Танцевала его Марция и с юношами, и даже с девушками. Ноги помнили. Они оставляли в пепельном снегу мягкие следы, легко пружинили и следовали за ведущим.
В руках Нолана было тепло и спокойно. Марция поймала себя на мысли, что не пережила бы его предательства, не пережила бы лжи. Она не могла гарантировать, что их никогда не случится, но боялась о том даже думать.
«К чёрту…»
Они долго танцевали. Казалось, вечность. Затем Марция была сопровождена прямо до порога, пускай он и находился в десяти метрах. В руках снова поблёскивала баночка леденцов от Энгеля.
— Мы будем, Марция, — прошептал Нолан на прощание.
— Мы будем.
Она поцеловала его в щёку, оставляя на той отпечаток влаги с губ и тёплую надежду
быть.
***
Утром явилась Инкелла и привела за собой целый взвод рабочих. Марцию и Грача встретила в дверях толпа по меньшей мере из двадцати человек.
— Для тебя отбирали самых рукастых, — объяснила Инкелла, указывая на женщин, мужчин, стариков и даже детей. Выглядели они затравленно, обеспокоенно и вполне объяснимо для беженцев. — Все они недурно или хотя бы как-то разбираются в алхимии и помогут тебе с производством.
Марция снова почувствовала себя по-странному неуместно, но дать задний хоть уже не имела права. Потому, на последнем издыхании изобразив искреннее радушие, поприветствовала новых подчинённых.
— Эта мануфактура, слава Гордону Фоссу, которого ещё ни разу я не увидела в сих стенах, отныне ваш дом. О безопасности больше не волнуйтесь, этот город пережил всё самое страшное, а фабрику ежедневно и еженощно охраняют.
«Надеюсь, не так, как охраняли мой дом», — подумала Марция, со смешком вспомнив, как даже дежурившие тогда внутри крылатые прохлопали стычку с Зиром и пожар. Впрочем, никто не исключал, что их тоже подкупили.
Уже в процессе экскурсии натянутая улыбка Марции удивительно для неё самой сменилась вполне искренней. Чем больше она ловила на себе заинтересованные и где-то даже благоговеющие взгляды, тем сильнее испытывала подъём духа. В допустимых пределах, конечно, куда уж было слишком опьяниться счастьем…
Но, оказалось, фигура Чёрного Регента вселяла надежду. О её подвигах успели распространить слухи, и людей воодушевила хрупкая на вид эрра, храбро выступившая против огня, убийц и морского чудовища.
Знали бы те, как сильно Марция боялась… Не меньше каждого из них.
Но вот, вопреки всему, она отшучивалась, а в ответ смеялись. Тоже — насколько могли.
— На кухне не запираться! Даже если очень хочется, не то придётся вылезать из окна.
— Вам уже приходилось, Чёрный Регент?
— Ох, в самом начале всей этой истории… — память уже никогда не покинул бы жуткий вечер пропажи Энгеля. — А ещё эрра Инкелла впервые залезла в мой дом через окно. В общем, мы уверяем вас — это неудобно.
Когда Марция покончила с основной экскурсией, Грач присоединился и помог рабочим получить одежду и бытовые вещи, расселил их по комнатам. В здании стало оживлённее, даже воздух запах чем-то вдохновляющим и сладким.
Марция проводила Инкеллу в их спальню, где та улеглась прямо на матрасе на полу. Кроватей в мануфактуре не нашлось, было холодно, но Миву подобные условия едва ли смущали.
— Всю ночь сидела с мамой, глаз не сомкнула, — объяснила она, закрываясь от света подушкой и заворачиваясь в шерстяное одеяло. — Не пойму, помогают ей лекарства или нет. Как будто прогресс есть, а потом снова хуже…
Марция задёрнула шторы.
— Ты помнишь моё предложение?
— Помню. Я ещё пару дней понаблюдаю и тогда подумаю, как организовать вашу встречу.
— Упрямица.
Марция присела рядом с Инкеллой и решила не уходить, пока та не заснёт. Гладила по курчавым волосам, дышала в висок, целовала в ушко. Уже через минуту сон утащил Инкеллу в исцеляющие глубины и реагировать на ласки та перестала.
Марция ещё раз поцеловала её, теперь в губы, и прошептала:
— Я люблю тебя.
—
И ять… — пробормотали те в ответ.
Началась работа. Оставшаяся кровь была очищена, но оказалось её настолько мало, что даже на яд едва хватило бы, не говоря о стимуляторах. Тогда Грач предал свою алчную натуру и словно из ниоткуда добавил ещё две ампулы. Марции потребовалось время, чтобы разгадать причину их появления.
По итогу вывод напросился один — Эрвин. Видимо, с самого начала он стащил из Шахты несколько ампул для себя любимого, а при встрече Грач их отобрал.
Тот даже не отрицал:
— На кой чёрт этому вампиру фиолетка в церкви Анджи? Видишь, нам она оказалась полезнее. Давай так. Ты занимайся стимуляторами, а я займусь ядом. Отравитель из меня всё-таки получше будет.
Марция согласилась. Ей не хотелось спорить, а вот сбросить с себя часть ответственности — да. И сотрудничать с Грачом оказалось на редкость приятно. В работе он не мешал, свои «но» не вставлял и многому обучил. Рассказал, что с детства занимался алхимией, но бросил из-за горьких воспоминаний. Давным-давно Эльгида напала на корабль, где он плыл с отцом и друзьями. Никто, кроме него и самого отца, не выжил. Решив, что алхимия бесполезна, раз не способна спасти близких в страшный миг, Грач отринул её.
«Но не отринул Эльгиду, подумать только…» — мысленно ужаснулась Марция.
Многие фишки об искусстве отравления она узнала только теперь. Грач позволял наблюдать за процессом создания яда, за техникой, где-то даже отходил и давал Боне развлечься самостоятельно. Наконец не ей приходилось объяснять подмастерью полезные детали, а наоборот.
Иногда приходила помогать Инкелла — там, где соображала. Рабочие занимались лекарствами, усиляющими зельями и помогали в механических мелочах.
Минуло ещё несколько дней. До Марции дошёл слух, что Айваху Эшену ещё не казнили. Стоило не пропустить этот момент, чтобы новоиспечённая подруга, не дай Сустейн, снова не стала врагом.
К Грачу наведался Писарь. Это, пожалуй, стало самым удивительным фактом за последнее время. Правда, явился он не по той же причине, что и к Марции, а из-за книги об отравительстве, в которую Грач с головой погрузился. Взамен на глубочайшие знания трактат обещал забрать нечто очень ценное. Писарь явился подписать контракт.
Грач лишился ловкости пальцев.
Они с Марцией разбирали документацию в её кабинете, когда он рассказал об этом.
— Но это исправимо? — поинтересовалась она, откладывая стопку бумаг для Гордона Фосса.
— Придётся учиться заново, — мрачно объяснил Грач. — Представь себе, я с детства взламывал замки, таскал деньги из карманов, чуть ли не жонглировал лезвиями, а теперь… Криворукий чёрт.
Марция не удержалась от смеха.
— Ты знал, на что идёшь.
— Я надеялся отдать что-то менее ценное. Думал, у меня будет выбор.
— Выбор — это только иллюзия. Как и невинность.
— Слушай, захвати братские леденцы и пошли на чердак, — вдруг предложил Грач. — Есть разговор.
Марция послушалась. Наверху, посреди пыльного и пустого ничего, они оба иногда отдыхали от шума и фабричной суеты. Чудилось, что на этот раз Грач заговорит с ней о семье. Иногда казалось, будто он имел ответ на все вопросы, но не торопился с подсказками.
Марция так и не поняла, как раскусить Отто и действительно ли Энгель ушёл в Чащу. А если точнее, она откладывала мысли об этом из страха докопаться до чего-то ужасного.
Вдруг и брат тоже мёртв?
Отто, будто по традиции, стал навещать, обязательно выкуривал на кухне сигару и уходил. Ничто не намекало на обман. Так казалось. Отец не раз и не два припоминал детали из их общего семейного прошлого. Детали, неизвестные другим.
В это же время Грач внимательно наблюдал за всеми перипетиями Марции и будто испытывал её. Но решил прекратить. Очутившись на чердаке и усевшись на подоконник, поинтересовался напрямую, мысленно:
«Всё никак не отыщешь подвох в папеньке?»
Марция шумно вздохнула и вспрыгнула на старый стол.
«Да, и это раздражает. Всё так правдоподобно, аж тошнит, и всё равно воспринимаю его какой-то куклой, чучелом».
Грач мотнул головой туда-сюда. Он понимал, что Марция перегрузилась и не могла самостоятельно охватить всё изобилие происходившего. Кое-о-чём она действительно забыла.
«Вспомни, алхимик, кто умеет легко принимать облик любого существа. Тебе Отто как раз об этом однажды и рассказал».
«Оборотни?»
Грач хихикнул.
«Почти. Благодаря кому мы познакомились?»
«Ну, м-м… Ты охотился за Зиром».
«А кто такой Зир?»
«Пёс той противной…»
Марцию током прошибло. Как у неё вылетело это из головы?! Предтеча не была убита. Отто и остальные прогнали её, изрядно потрёпанную, но прошло время, и чудовище вполне могло вернуться мстить. Отец, правда, говорил, что это случится не скоро…
Но момент представился слишком хороший, уязвимый. Возможно, теперь Предтеча союзничала не с «Процветанием», а с Эльгидой. Хотя какой был смысл последней портить Марции нынче жизнь?
«О ней все забыли, и вот, пожалуйста, — Грач спрыгнул с подоконника. —
Я проверил твои леденцы ещё вчера. Умница, что не пробовала их ни разу».
«Ядовитые?»
«Парализаторы. Созданы для того, чтобы от одной конфетки ты камнем упала на пол. Предтеча не хочет сразу тебя убить. А вот похитить… Да, на это я ставлю».
«Почему ты раньше не сказал?»
Грач развёл руками. Хотел ли он пугать Марцию раньше времени, когда она только вошла во вкус, заобщалась с рабочими и нащупала шаткое подобие рассудка? Ясно было, что подобная информация резко выбьет из колеи. Гораздо резче, чем сейчас, в момент более стабильный.
Марция уставилась на этикетку, где истинно энгелевским почерком были выведены слова любви.
«Но ведь это Энгель писал, его почерк я узнаю всегда. Загипнотизировали?»
«Или принудили».
Марция обессиленно сползла на пол. Конечно. Конечно… Как бы она ни была полезна и нужна одним, другие продолжали видеть в ней угрозу и ту, кого следовало устранить. Или подчинить. Замучить. Запугать. В последнем случае досаждать могли и те, кто находил Марцию необходимой.
Энгеля держали в плену, иначе он нашёл бы способ связаться. Или убили. Отто никто ещё не возвращал. Какая-то подставная или очарованная сука привела Нолану его уже готовеньким. Сукой мог оказаться кто угодно.
И здесь пришло второе озарение. Желанное, то, которого Марция так ждала: в последнюю встречу Отто обещал ей бросить курить.
Нолан привёл его уже дымящим. Этот факт от недоброжелателя ушёл.
Грач прервал молчание:
«Среди этих леденцов есть один пустой, я его сделал. Он чуть темнее остальных. Сейчас же съешь и сделай вид, будто теряешь власть над телом. Предтеча явится, и мы дадим отпор».
«Прямо здесь? — Марция испуганно осмотрелась. —
В мануфактуре люди, Грач. Давай хотя бы дадим страже знать, что мы на чердаке. И, не знаю, я не готова встречаться с Предтечей один на один. Сейчас, по крайней мере…»
«Если ни с того ни с сего мы уйдём в пустынное место, она поймёт, что ты что-то заподозрила. Здесь же за тобой повсюду следят её магические глазки. Перевёртыш распихал их по всей мануфактуре, когда приходил. Ну, только в кабинет мой влезть не смог… Предтеча смотрит и ждёт, когда сентиментальность возьмёт над тобой верх».
«Это всё равно слишком опасно. Да и не явится же она в охраняемый дом?»
«Я тебя умоляю. Она верит, что Эльгида тебя не защитит. Давай. Обещаю, мы справимся».
Снова эти самоуверенные юные мужчины, подумала Марция. Глупо, до чего глупо… С Энгеля и его идеи полезть в Шахту без подготовки все беды и начались. Хотя как посмотреть, большая часть из них началась бы и просто так.
Мысль о том, что Грач молчал все дни, пока Энгеля могли мучить или даже убивать, подтолкнула послушаться. Поспешить. Да, вероятно, сейчас Марция совершит очередную фатальную ошибку. Но не свыклась ли она с предназначением вечно так поступать?
Марция открыла баночку, достала из неё «правильный» леденец и опустила на язык. Раскусила. Грач под маской довольно ухмыльнулся. Он не сказал, что добавил в леденец сюрприз.
Удушье охватило гортань по-настоящему. Из глаз брызнули слёзы, Марция в отчаянии схватилась за горло.
— С-сука, Гр… кх… — ноги перестали держать. Она рухнула на пол, и спустя секунды три эффект начал проходить, возвращая в тело силы.
«Мне нужна была реалистичная реакция. Всё, лежи, алхимик».
Внешне же Грач, конечно, замельтешил. Заоглядывался испуганно, схватился за отравленный кинжал (яд он тоже подготовил специально для Предтечи) и забегал по карманам в поисках «помощи».
Только слишком уж понадеялся на собственный слух, ни разу прежде не подводивший. Испокон веков Грач сноровисто и мастерски одолевал в великих схватках саму Тишину и метко пускал из неё кровь. До сегодня.
Сегодня он не услышал невидимую фигуру в шаге от себя.
На глазах Марции она выскочила прямо из-за спины Грача и воплотилась.
Лысый мужчина в монашеских одеждах. Марция успела рассмотреть изображение распахнутой ладони на его груди. Школа Раскрытой Длани. Не существовало никого молниеноснее и смертоноснее её представителей, особенно если дело доходило до схваток лицом к лицу. А в них не успевший уйти в невидимость Грач был слаб.
Одним ударом монах выбил кинжал у него из рук, схватил его самого и с грохотом швырнул через стол.
От испуга Марция перестала притворяться и вскочила на ватные ноги.
— Грач!
Грач, схватившись за ушибленную голову, начал шептать формулу невидимости. Монах оказался быстрее: поднял его за шею без единого усилия и впечатал в стену. Затем ещё раз. И ещё. Марция беспомощно смотрела, как удар за ударом Грачу просто размазывали лицо, пока он не упал на пол бездыханный и с проломленным черепом.
«Он умер.
Умер».
Марция не могла пошевелиться. Ни разу прежде у неё на глазах столь животным образом не убивали… может, не совсем уж близкого, но уже сколько-то запавшего в душу человека. Грач не двигался. Скорчился на полу в неестественной для живого позе.
Звериная ненависть едва начала накапливаться в сердце, когда длинные когтистые лапы, гипертрофированные, похожие на волчьи, вытянулись вдоль боков Марции. Не две. Шесть. Монах смотрел на это, не шевелясь.
— Не ус-с-спеешь, — проскрежетала морда с акульими зубами, показавшись слева.
Марция снова застыла, позволив уродливым конечностям обтечь её, и смотрела, как из-под головы Грача вырастала огромная лужа крови.
— Если не с-с-станешь с-сопротивляться, никто больше не пос-с-страдает. В противном с-случае мы нападём на мануфактуру, и все рабочие разделят с-судьбу твоего ушас-стика.
У Марции застучали зубы. От Предтечи пахло тем же цветочным ароматом, что и от астрийца, которого она недавно обнимала. В горле встало предчувствие рвоты. И никто не приходил на помощь — на грохот с чердака вообще редко реагировали, особенно привыкнув к истерикам Марции.
А смерть слишком запугала её, чтобы дать отпор самостоятельно. Вид раскуроченного Грача велел забыть о какой-то там чародейской мощи. Хватало лишь представить в таком положении Инкеллу… Или детей, работавших внизу…
Алый взгляд поймал внимание одновременно Предтечи и монаха. Марция отчаянно прорычала:
—
ПОДЧИНИТЕСЬ.
Искры гипноза вспыхнули в воздухе и вонзились в глаза их обоих. На секунду будто что-то изменилось, но потом…
Перевёртыш оскалился и загоготал во всю глотку. Монах тоже едко улыбнулся.
— Марция Боне, ты з-знаешь, что даже прос-стых вампиров очаровать почти невоз-зможно, и метишь в саму Пр-редтечу? Вс-ся в отца.
— Мы отлично подготовились ко всем твоим приёмам, — монах с презрением пнул голову Грача ногой. — Что дальше, натравишь на нас груду каких-нибудь осколков? Советую просто быть хорошей девочкой.
Предтеча подняла Марцию на ноги, и на них, совсем ватных, она зашагала к окну. Сердце до хруста сжималось. Ещё оставалась мизерная надежда, что Грач чудесным образом поднимется, но нет, после подобного не выживали… Больше всего он боялся смерти. И познал её.
Познают и остальные, если Марция не промолчит. Как было с Левиафаном. Подчиниться кошмару или во имя спасения пожертвовать толпой.
Воздух в пальцах раскалился.
Подчиниться?! Кровь взбесилась. Вскипела, горделиво отрицая эту перспективу, проступая через кожу дымком.
Предтеча обожглась о плечо Марции и потеряла заветную секунду.
— За отца, тварь.
Волчью шкуру облизало пламя. Охватило Предтечу целиком и перекинулось на монаха. Они заревели.
Марция закричала. Во всю глотку:
— На помощь!
В болезненном раже Предтеча схватилась когтями за её горло и со всей силы отшвырнула к Грачу.
Глотка лопнула в нескольких местах. Полилась кровь: в рот, на грудь, на пол. Марция ударилась головой и оказалась под ногами у монаха. Он сбил огонь и стал втаптывать её в землю. Просто втаптывать, будто уличный бандит, вкладывая всю мощь в каждый удар.
Боль ошпарила тело внутри и снаружи. От неё переставали видеть глаза и сокращаться лёгкие. Марция защищала голову, но монах сломал ей несколько рёбер. Она пыталась шептать формулы, но только стонала, всё меньше выдерживая каждый новый удар.
Разбилось окно. Внутрь чердака вытянулась голова острокрыла на длинной шее. С неё спрыгнул офицер Крыла и тут же выстрелил в монаха. Предтеча бросилась на него, казня на месте. С грохотом распахнулась дверь, впуская на чердак Инкеллу. С первого этажа донеслись испуганные вопли людей и звуки драки.
Предтече не нравилась теснота. Она обратилась дымом и поспешила прочь, удовлетворившись полной безнаказанностью и страданиями Марции. Энгель был обречён на смерть.
Вбежала стража. Монах бросил Марцию и замешкался, и Инкелла этим воспользовалась. Трижды выстрелила в его голову. Бездыханный труп упал в сильные руки Чёрного Крыла.
Марция пыталась не рыдать от боли, и у неё получалось, но только из-за невозможности даже нормально вдохнуть.
Она, кашляя кровью, нашла себя лежащей на Граче. Инкелла упала рядом на колени и взяла за лицо, начав вливать в рот все взятые с собой зелья.
— Пр-редтеча… уходит… п-пожалуйста… — умоляла Марция. Ей больше ничто не было так важно.
И тогда раздался рёв. Такого рёва в жизни не приходилось слышать. Отчасти волчий, отчасти загробный, словно покойник, восставший из земли, ныл по несчастной судьбе. Жуткий вопль прерывался с каждым ударом чего-то тяжелого.
Марция еле как встала, опёрлась на Инкеллу и, содрогаясь от страшной боли в рёбрах, добрела до окна.
На её глазах Предтечу испепелил последним выпадом меча Ревнитель. Половина двора была заполнена Эльгидой: паладинами, жрецами, самим Янушом Бдящим. Видимо, Грач предупредил… Или они сами так вовремя прибыли, догадавшись о покушении.
Слишком вовремя.
От твари, некогда изувечившей Отто и нагло обратившейся им, не осталось ничего, кроме горстки пепла. Почти как от Грача.
— Что-то я совсем сноровку потеряла… — Марция сморщилась. Тело начало мягко регенерировать, но легче пока не стало.
— О какой сноровке речь, если ты не отдыхаешь? — возмутилась Инкелла, помогая спускаться по лестнице. — Что это за тварь была?
— Старые враги… — усмехнулась Марция. — Жаль, Эрвина здесь не было. Я тебе потом расскажу, это… можно сказать… наш дальний предок.
— С каждым днём поражаюсь тебе всё больше, Боне, — они вдвоём очутились на первом этаже.
Работники мануфактуры сидели по углам: кто-то прикрывался предметами мебели, кто-то просто руками. На полу лежали другие монахи, мёртвые или просто скрученные.
— Чёрный Регент, мы вовремя среагировали, никто не пострадал, — отрапортовал офицер Крыла.
— Грач умер… — у Марции не получилось не допустить в голос яд.
Морщась, она оглядывала фабрику и заметила, как свернулась в клубок и плакала поодаль совсем юная меззийская девочка. В её-то возрасте пережить такое…
— Эй, Рэба… — да, кажется, малышку звали так.
Хотелось подойти и утешить, но отвлекли.
Через главную дверь в мануфактуру вошли четверо. Марция так обомлела, что про боль наконец почти забыла.
Из всех четверых Нолан удивлял меньше всего. Рядом с ним стояла Танисса, по всей видимости, решившая убедиться в сохранности Регента. Она закрывала собой Энгеля и Отто.
Прежнего, истинного Отто и определённо истинного Энгеля.
«Может, Грач убеждал меня приманить Предтечу сейчас, потому что надеялся на Эльгиду? Но он не выглядел так, словно ждал их…»
Умора. Подножки Эльгиде собиралась ставить Марция, уличая ту в дилетантстве, а получилось наоборот. Это Инквизиция в очередной раз протянула руку помощи.
— Эрра Боне, добрый вечер… — несколько потрясённо поприветствовала Танисса. — Я лично явилась удостовериться, что вы в порядке. И, конечно, своим присутствием я подтверждаю, что ваши отец и брат являются именно вашими отцом и братом. Отто успешно возвращён к жизни, а Энгель — из плена.
Марция еле разогнулась и тут же простонала. В рёбрах стреляло. Она подняла на семью жалостливый взгляд. Энгель тут же ринулся навстречу, сгребая в объятие и принося ещё больше раздирающего, нестерпимого мучения.
Перед потерей сознания Марция попросила только одно:
— Верните Грача.
